Страница:
Происходящее казалось настолько странным, что Инна даже почти не боялась. Она встала и подошла к деревянной двери, за которой исчез Этап. Сейчас хотя бы выгляну, куда она ведет… Идти никуда не буду, нет, лучше не стоит – мало ли что? Только выгляну… Ухватилась за темный выступ на привычно зеленом фоне и потянула на себя. Неожиданно дверь издала такой ужасающий визг, какой мог бы извлечь из скрипки человек, впервые в жизни взявший в руки этот инструмент. Инна отпрянула и отпустила дверь – та тотчас захлопнулась. Она сделала глубокий вдох и выдох. Нет уж! – подумала, меня так просто не запугаешь! Ее натуре была присуща черта доводить все начатое до конца, и сейчас она не собиралась отступать от этого принципа. Она подошла вплотную и снова потянула – на этот раз медленно, осторожно. Как только щель стала достаточной, чтобы можно было просунуть голову, Инна заглянула в нее.
Увидела она не так уж и много. За дверью был короткий слабоосвещенный коридор, переходящий в ступеньки. Ступеньки уходили вниз, но куда именно, разобрать отсюда было невозможно. Вот черт! Чтобы узнать больше, нужно было не просто заглянуть, а уже зайти за дверь. Стоит ли рисковать? Подумав об этом, Инна ощутила, как желание увидеть, что находится внизу, становится все более жгучим, уже физически непереборимым. Но…
"Любопытной Варваре нос оторвали".
Она отпустила дверь и отскочила назад, как ужаленная. Потом замерла, будто ее огрели по голове тяжеленным молотом. Вот же он, этот нос, на стене!.. Дрожащей рукой нащупала спинку стула; стала опускаться и поняла, что сейчас сядет на пол – стул был развернут не той стороной. Она принялась его поворачивать, и тот угрожающе заскрипел – ножки терлись о пол. Инна оставила в покое стул, махнула рукой и почувствовала, что ее шатает. Сердце отбивало в груди жесткий ритм.
Бежать, скорее бежать отсюда! Дыхание стало частым и прерывистым, как будто она и в самом деле уже куда-то бежала. Вприпрыжку Инна обогнула стол, мимоходом сшибив на пол чашку Этапа. Выругалась в сердцах: мать-перемать, какая же я неуклюжая! Поднимать чашку не стала и остановилась перед входной дверью. Взялась за железную ручку, повертела: ничего. О, господи!.. Каким же ключом он ее открывал? Инна вытащила из сумочки связку, взглянула бегло: нет, не помню! Вот дуреха набитая, и куда ты смотрела, когда он отпирал дверь? Ну что ж, придется, как обычно, методом научного тыка.
Она механически перебирала ключи, а мысли текли сами собой в другом направлении. Ну что, девочка, несчастная юная Инночка, наигралась?
Могла бы сейчас дома сладенько дрыхнуть в своей постельке! Нет – понесло… Так ведь не для себя же старалась! Десять тысяч проклятые, чтоб им… Ей-то что, она до сих пор без них обходилась и дальше обошлась бы, не для себя ведь! Ну, что ж теперь… Ключи один за другим откладывались в сторону – ни один пока не подходил. Однако монотонные действия постепенно ее успокаивали. Куда она, в сущности, пытается бежать? Назад в мокрое подземелье, где труп безвестного юноши лежит? А еще там бродят крысы и бульбуляторы всякие… А здесь что? Ну, нос висит на стене. Так мало ли что… У одного ее знакомого на стене целая коллекция черепов висит, и среди них один человеческий, между прочим – так что ж с того? Правда, насчет черепа ей прекрасно известно, что он был вырыт из брошенной могилы, а вовсе не снят с только что убитого человека – а вот этот нос, откуда он? А если не с убитого, а прямо с живого?!
Инну прошиб холодный пот. Она вдруг поняла, что пробует ключи уже по второму разу. Проклятье, ну неужели она его пропустила? Вот уж точно – дура-дурой… Или не пропустила? Нет, такого не может быть. Ну разве, в самом деле, бывает так, чтобы снаружи дверь открывалась одним ключом, а изнутри – совсем другим? Или все-таки бывает?
От лихорадочных действий Инна совсем взмокла. Она остановилась, вытерла пот со лба. В комнате все еще стояла зловещая тишина. Что делать-то теперь, что делать? Куда идти, куда бежать? Минут пятнадцать уже, наверное, прошло – а Этапа все нет. Проклятый человечишка, под Депардье косящий – с его ли сложением?.. Дьявольщина. Инна сидела на полу под дверью, ключи лежали у нее на животе. Бесполезно, все бесполезно. В этом месте все неправильно. Так не должно быть, мы живем в реальном мире, а тут приходят какие-то коротышки и мучают кошек в клетке, у которой нет дверцы, а в свободное время отрезают носы всем любопытным Варварам… или вАрварам. Один фиг. Ну и ладно. Его зовут Этап, а всякий этап рано или поздно должен быть пройден. И этот тоже будет пройден. Раз гора не идет к Магомету – значит, Магомет сам прогуляется к горе, разомнет свои ножки… Инна поднялась и подошла к двери у противоположной стены. Все, надоело! Иду на вы!
Инна решительно прошла за дверь и почти бегом проскочила коридорчик. По лестнице спускалась уже медленнее: гранитные ступеньки были неровные и очень высокие – достигали ей едва ли не до колена. Однако лестница никак не могла быть рассчитана на великана – слишком низкий потолок, Инна чуть-чуть только не цеплялась за него головой. Она еще не успела разобраться с этим противоречием, как спуск уже закончился. Внизу оказалась квадратная площадка, а через нее проходил коридор – настолько узкий, что даже двое в нем не разминулись бы. Слабый свет едва достигал пола. Что ж, по крайней мере, здесь сухо… Инна, верная своей системе, выбрала правый ход, набрала в грудь воздуха и шагнула навстречу неизвестности.
Но и этот путь не был очень длинным. Пройдя поворот влево, Инна обнаружила, что здесь стало гораздо просторнее и светлее. Правда, впереди коридор оканчивался тупиком… зато по бокам располагались двери.
Целых шесть дверей – по три с каждой стороны. Без номеров – тут же поспешила заметить Инна. И вообще – равны, как на подбор. Куда же идти?
Когда первая дверь оказалась запертой, она подошла к вопросу методически. Тут же проверила все остальные, одну за другой – ни одна не хотела открываться просто так. Ну что ж, подумала, и снова на арене любимица публики – наша многострадальная связка ключей. Бояться пока как будто было нечего, и Инна решила не спешить, чтобы снова не оконфузиться. Теперь она действовала медленно и тщательно – с чувством, с толком, с расстановкой. Первым делом взяла за исходную точку колечко от сломанного ключа и двигалась от него, перебрасывая использованные ключи на другую сторону. Ни один упорно не желал подходить. Если сначала она думала, как выбрать правильный путь среди шести возможных – то сейчас молила бога, чтобы доступным оказался хотя бы один. Первую дверь вскоре пришлось признать непреодолимой, а за ней и вторую…
И все-таки на этот раз "законы жанра" сработали. Инна вздохнула с облегчением, когда последняя шестая дверь распахнулась перед ней. Слава тебе, господи! Впереди было на удивление светло – от такого яркого освещения она уже успела отвыкнуть. Первым, что бросилось в глаза, было зеркало от пола до самого потолка. Вмурованное в стену, оно отражало в себе ее одновременно радостную, усталую и слегка недоуменную улыбку. Инна подошла ближе и придирчиво окинула свое отражение взглядом со всех сторон. Да-а-а… С джинсами, пожалуй, еще можно будет что-то сделать, а вот майка… очень повезет, если удастся ее отстирать. Кроссовки… ну, для утренних пробежек, допустим, сгодятся. Она перевела взгляд на лицо. Весь глянец, который она недавно пыталась навести, уже расплылся и потек. А может, никакого глянца особенно и не было – она, конечно, старалась как могла, но в том туннеле не много чего увидишь. Фигня, однако… Если бы на месте этого паршивца Этапа оказался кто-нибудь посимпатичнее, ей было бы не очень-то приятно. Ну что – стоит потратить немножко времени, чтобы навести красоту, или лучше не тянуть и двигаться дальше?
Сзади что-то громко щелкнуло. Инна поняла, что произошло, раньше, чем увидела: дверь захлопнулась. Ну, в конце концов, она же вроде не собирается возвращаться назад? Только теперь она прошлась глазами по всему помещению. Комната оказалась квадратной, даже, пожалуй, кубической. Слева была голая стена, против обыкновения выкрашенная в белый цвет – возможно, еще и поэтому здесь так светло. Справа? Точно такая же белая стена…
Проклятье!
Комната была пустой и тупиковой – зеркало, которое так предательски отвлекло Инну, являлось единственным предметом ее интерьера.
Ну что ж… куча времени потрачено зря – но все-таки остается еще путь налево от лестницы! Она посмотрела на дверь – и вдруг громко расхохоталась. Вот это уже воистину замечательно! Сегодня у нее действительно сногсшибательное везение. Тут даже и говорить не о чем. Ха-ха-ха!
Ха-ха-ха!..
На двери не было не только ручки – на ней также отсутствовала замочная скважина. Кажется, ее вообще не предполагалось открывать с этой стороны.
Я попала в ловушку, констатировала Инна. Теперь у нее было сколько угодно времени, чтобы наводить красоту, но только не было ни малейшего желания. Кого интересует ее красота, если со всей этой красотой она будет сидеть здесь взаперти, и никто ее все равно не увидит?
Ее саму, во всяком случае, уже не интересовала.
– О, горе мне, горе! – пробормотала вполголоса. Палец с сорванным ногтем распух и разболелся сильнее. До сих пор Инна как-то почти не замечала этой боли – но стоило один раз обратить на нее внимание, и ощущение стало навязчивым. Она вытащила из сумочки носовой платок, обмотала вокруг пальца, вскрикнув при этом пару раз… Не то чтобы стало намного легче, но по крайней мере теперь она нечаянно не зацепится ранкой за что-нибудь – и то ладно.
Инна опустилась на пол, села по-турецки… надо бы для полного счастья в позу лотоса – невесело усмехнулась про себя; менять положение все же не стала. Завтра не пойду в институт, подумала равнодушно.
Или надо говорить "сегодня"? Попробуй тут пойми, если часы давным-давно стали. Наверное, все-таки уже сегодня. Если, когда она зашла за ту чертову дверь, было как минимум пол-одиннадцатого, то сейчас уж точно за полночь. В любом случае – фигушки еще куда-то идти, после таких-то путешествий. С другой стороны, обидно: завтра как раз была дискретка – может быть, единственный предмет, который Инна посещала с удовольствием. Вот еще та странность: казалось бы, никогда ее не привлекала математика ни в каком виде, а тут – на тебе! И что в этой дискретке такого особенного, что она так ее приворожила? Наверное, "особенное" было все-таки в преподавателе. Нет, ничего такого в духе анекдотов, которые любят рассказывать студенты, Инна к нему не питала – да он и по возрасту ей едва ли не в отцы годился, о чем тут говорить? Но был в нем какой-то шарм, что-то такое в его манере вести лекцию, да и говорить вообще… Пожалуй, это действовало не только на нее, но в большей или меньшей степени на всех студентов – ну, кроме всяких отморозков, про которых Инна вообще предпочитала не думать. Да, бывает все-таки иногда что-то хорошее в этой жизни – причем, что особенно приятно, именно там, где его меньше всего ожидаешь…
Нет, подумала она, но надо же смотреть на вещи реально! Сейчас я, конечно, еще бодренькая, вроде и спать даже совсем не хочу… Но это сейчас. А приду домой – небось, сразу завалюсь, как убитая, и хоть из пушки над ухом стреляй. Какой там к черту институт, да ну его на фиг! Еще не освоив до конца свою будущую профессию, Инна уже успела ее возненавидеть. Возможность посвятить всю себя любимому занятию ей явно не светила. Максимум, на что она могла сегодня рассчитывать – скромная страничка в Интернете и небольшой круг виртуальных единомышленников и сомнительных поклонников. Такая слава казалась Инне неправильной, какой-то ненастоящей и совсем ее не привлекала, поэтому ее музыкальные способности до сих пор оставались чем-то вроде семейной тайны. Вот если бы эти десять тысяч… Да, их вполне хватило бы, чтобы подмазать где следует, дать на лапу нужным людям, засветиться в их элитных тусовках, сделать себе какое-никакое имя и обеспечить задел на будущее… Правда, эта так называемая "элита" шоу-бизнеса по большей части не вызывала у нее ничего кроме отвращения, но она бы уж как-нибудь сумела держать свои чувства при себе. А так – заманчиво, ох как заманчиво! Но Инна решила твердо: она не возьмет себе с этих денег ни цента.
Ну вот, подумала с грустью, я уже делю шкуру неубитого медведя.
Ты, юная Инночка, сначала еще получи эти десять тысяч! Да что там – выберись первым делом хотя бы отсюда… тьфу ты черт, прицепилось же ко мне это придуманное Этапом обращение! Юная Инночка шла под землей, труп увидала вдруг перед собой… как там дальше? Инна у трупа взяла пистолет – больше в туннеле том жителей нет. Вот присочинится же иногда такое! Почему я, кстати, в самом деле не взяла тот пистолет? Хотя – зачем он мне, я и стрелять-то не умею… Ладно, проехали. Разогналась, понимаешь: идти мне завтра в институт или не идти? Ты из тупика сначала выйди, да?!
Инна вскочила и принялась мерить комнату шагами. Она терпеть не могла долго сидеть на одном месте, а тем более – если при этом нечем было заняться. Попалась, значит, так элементарно попалась, по дурости своей, как мышь в мышеловку. Только мышь ловят на сыр – а ее поймали на зеркало. Да будь оно проклято, это зеркало! Инна подошла к нему поближе, состроила зловещую гримасу и погрозила бессловесному предмету кулаком – отражение ответило ей такой же угрозой.
– Ах ты дря-а-ань! – выкрикнула агрессивно; конечно, зеркало само по себе было ни в чем не виновато, но ей страшно хотелось на чем-то сорвать накопившуюся злобу. Потом отвела руку назад и замахнулась для удара. Ой! – остановилась в последний момент: мало тебе сломанного ногтя, что ли? Еще и руку искровавить хочешь, ты, дурочка, идиотка несчастная? Она все-таки ударила – несильно, только едва толкнула – это был не более чем жест отчаяния. И тут же отскочила, пораженная случившимся.
Зеркало вздрогнуло, на миг изогнулось, пустив волны по изображению Инниного двойника, и застучало противным металлическим лязгом несмазанного механизма. Затем, чуть продвинувшись вперед, отделилось от стены и с таким же лязгом отъехало влево.
– Я фигею… – пробормотала Инна. Подумала: надо было чаще играть в компьютерные игрушки. В эти, как их… эр-пэ-гэшки, вот.
За зеркалом обнаружилась зловеще-черная, грязная каменная стена.
В стене были три трубы – одна у самого пола, другая на уровне головы и третья как раз между ними. Трубы призывно глядели на Инну жуткими черными дырами – их ширина была вполне достаточной, чтобы внутри смог проползти человек. Проползти как змея, как червяк какой-нибудь!
Всю жизнь мечтала лазить по трубам, подумала Инна. Вот ни о чем другом так не мечтала, как об этом. Конечно же, там внутри темно, грязно, и вонища стоит… А главное, даже непонятно, куда они ведут, трубы эти. Может быть, там вообще тупик. А может, там крысиное гнездо… Нет, что-то я путаю: гнездо – осиное, а у крыс как-то по другому называется. Ну, неважно. А может, там дальше вода течет, или вообще кислота какая-нибудь. Вот залезу – а она тут и потечет, и тогда тебя, девочка, только и поминай, как звали… Ну как? Не правда ли, замечательная перспектива?
Инна кивнула сама себе: конечно, еще и какая замечательная!
Наугад выбрала среднюю трубу: выглядели все три совершенно одинаково, но в эту по крайней мере было легче забираться. Вдохнула на полную грудь: кто знает, вдруг это последняя в жизни возможность надышаться по-человечески? На прощание оглядела комнату, втайне надеясь, что столь желанный выход как по волшебству возникнет в ней из ниоткуда. Нет, чем-чем, а волшебством тут явно не пахло. Мошенничеством – это может быть, и подлостью, без сомнения, тоже. Ну что ж – с богом! Инна хлопнула рукой об руку, ухватилась за край трубы, сунула в нее руки, потом голову… О, проклятье, бог ты мой! В нос ударил затхлый дух, наполненный животными испражнениями и другими неведомыми, но ничуть не более приятными запахами. Она поспешила закрыть нос. Черт, вот об этом уж точно никто не предупреждал, а то она бы как-нибудь позаботилась захватить с собой противогаз. И что же делать? Инна колебалась еще с полминуты, потом подумала: если она не собирается ждать у моря погоды – а она не собирается – то это только вопрос времени. Все равно придется лезть, неизбежное не оттянешь. Она подтянулась и протиснулась в трубу целиком; сначала еще пыталась придерживать нос, но так было неудобно ползти. Решила: буду дышать ртом, может это и вреднее, зато вонь чувствуется гораздо меньше. Какое счастье, что в животе ничего нет, кроме разве что чая!
Почти сразу наступила полная тьма. Главное – не пугаться, думала Инна. Не пугаться, что бы ни случилось. Для поддержания бодрости духа она тихонько запела:
Дико скривившись от отвращения, она все же прижала руки к стенкам, оттолкнулась… Вдруг почувствовала, что застревает. О черт, только не здесь, не среди этого говна! Голова кружилась от недостатка воздуха, и к горлу подступила тошнота. Нет! Нет, нет! – мысленно закричала Инна. Только не это опять! Она закрыла рот, хотела по привычке прижать его рукой… ой, нет – это явно была не самая лучшая идея.
Подумала: жаль, что я когда-то бросила заниматься йогой, терпения не хватило, как всегда… В следующий миг недавно выпитый чай уже выходил наружу вместе с противной слизью. Она вырвала раз, закашлялась, сплюнула – и тут же опорожнила желудок снова. Да что ж это такое, в конце концов, там уже давно не должно было ничего остаться! Ну, теперь он точно был пуст, в этом сомневаться не приходилось.
Инна снова кашляла. Голова совсем пошла крУгом, в ушах возник какой-то шум и постепенно нарастал. Сейчас отрублюсь – подумала отстраненно. И, что главное, никто даже не имеет ни малейшего понятия, где меня искать. Вот тут и подохну – прямо на куче дерьма. И тем самым еще увеличу эту кучу. Поспешно одернула себя: да что ж это за мысли такие?! Ты что же, девочка – взаправду помирать собралась? У тебя ведь жизнь только начинается, двадцать один год всего, все дороги, блин, впереди, это же так, блин, замечательно! Ну и подыхай, дура, прямо здесь – какая геройская смерть! Ах-ах, вы ж подумайте!
Инна зажмурилась, сжала веки до боли. Вообще-то и так не было видно ни зги – это несомненный плюс: проще ползти по говну, когда его не видишь. Ну что, задала самой себе вопрос: сможешь себя превозмочь?
В ушах стояло предательское гудение, напоминая о том, что она в любой момент может завалиться в обморок. Ну, была не была, терять как будто нечего. Инна размотала поврежденный палец, резко схватила его левой рукой и сжала со всей силы. Болевой удар мгновенно отозвался по всему телу и врезал в мозг бешеным криком: а-а-а!!! Она не стала сдерживаться – выкрикнула вслух; из глаз уже текли слезы. Боже, кто б мог подумать, что это будет так больно?! А-а-а-а!.. Но шоковая терапия дала нужный результат – шум стих, и в голове сразу прояснилось. Не теряя времени, Инна набрала в грудь воздуха, не обращая уже никакого внимания на его "дивный" запах, выдохнула стремительно – и так же стремительно рванулась вперед. Грудь прошла по чему-то мокрому и скользкому – она прекрасно знала, чему. Но теперь, кажется, пора было вовсе забыть о существовании такого слова – брезгливость. Пользуясь неожиданным приливом сил, Инна быстро продвигалась дальше.
Ура! Скоро в нескольких метрах замаячил "свет в конце туннеля" – серый овал на черном фоне снизу. Впрочем, это, похоже, был не совсем конец, а промежуточный выход – после него труба продолжалась еще дальше. Ну и пусть себе, подумала Инна – какое мне дело до продолжения, если вот он, выход, уже почти передо мной! Конечно, это не был выход вообще, о таком счастье она не смела даже и думать – но даже выход из этой вонючей трубы, разве это не счастье? Она в несколько рывков добралась до спасительной дыры, высунула в нее голову, вдохнула – спертый воздух подземелья показался ей райским ароматом. Пол, с виду твердый, возможно даже металлический, был в паре метров внизу. Как бы не сломать себе что-нибудь… Да ну, подумала, после героического броска сквозь трубу мне, кажется, уже нечего бояться.
Инна внутренне собралась. Проползла немного вперед, пока не почувствовала, что может спустить в дыру ноги. Тогда начала медленно двигаться назад, постепенно высовываясь наружу. Неожиданно оказалось, что бедра застряли и никак не хотят протискиваться. Инна нервно задергалась на месте. Ну нет уж! – подумала она. Только не теперь! Уж как хотите, а я отсюда выберусь. Если надо – даже джинсы сниму, и на такое пойду, вы не думайте. Но выберусь! В этот момент самое широкое место ее тела все-таки прошло сквозь отверстие. Через две секунды Инна уже висела на руках; затем примерилась и спрыгнула.
Приземление получилось удачным. Звук падения тут же разнесся во все стороны и вернулся назад многократным эхом – кажется, это был единственный звук, нарушивший тишину помещения. В следующую секунду она чуть не упала – за время похода организм заметно ослабел. Ну что ж – присяду на пол и передохнУ немного, вот так… Пол действительно был металлическим и холодным – но все лучше, чем отвратительная поверхность трубы.
С одеждой надо было что-то делать. Инна осторожно, чтобы не испачкать лицо, стянула с себя безнадежно замурзанную майку – осталась в одном только некогда бывшим белым лифчике. Выбросить маечку она все-таки не решилась – свернула ее аккуратно, самой грязной стороной внутрь, и сунула за пояс. Джинсы, правда, тоже были не в лучшем виде, но их снимать совсем не хотелось – хотя бы даже потому, что тут было холодно. Вот теперь очень к месту была бы канава с водой, но похоже, как назло… Ладно, подумала, сейчас осмотрюсь и разберусь, что к чему. Лишь бы только здесь никого не было, а то если меня увидят в таком состоянии… Инна попробовала представить, что сказала бы мама, увидев ее в таком состоянии. Нет, решила тут же, мама никогда не узнает всех подробностей этого странного путешествия.
Она подняла глаза вверх – и взгляд натолкнулся на крест. Массивный, добротно сработанный деревянный крест висел в полуметре над полом – он был подвешен за металлические скобы на тяжелых цепях, уходивших куда-то под потолок на высоту не меньше трех этажей; там же на потолке была закреплена большая круглая лампа – единственный, но достаточно мощный источник света в этом месте.
На кресте был распят человек.
Инна вскрикнула. Зал не замедлил ответить ей несколькими отголосками, и она тут же выругала себя за такую нервную реакцию. Потом снова наступила тишина, как в межзвездном вакууме. Инна оперлась руками за спиной и обратила взгляд на жертву. Распятый был мужчиной лет сорока, может быть даже тридцати пяти. Весь его облик говорил о солидности и респектабельности: круглая шляпа на голове, аккуратный черный пиджак, темно-красный галстук с запонкой, брюки с почти идеальными "стрелками", лакированные туфли… И это – в таком месте! В ладонях торчали здоровенные гвозди; в дополнение, руки были привязаны к кресту бечевой – наверное, для пущей гарантии. Безвольно повисшая голова склонилась набок, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь – только теперь Инна заметила на полу маленькую темную лужицу. Кажется, трагедия случилась не так уж и давно.
Нарушая образцовый вид внешности несчастного, из правого кармана брюк что-то выглядывало. Инна присмотрелась получше. Какая-то бумажка, пожалуй – да, точно, это была "зеленая" банкнота. Ее достоинство девушка не могла отсюда разобрать.
Десять тысяч…
Инна вздрогнула; в следующую секунду она вскочила на ноги. Ее заманивают, это же очевидно! Сначала – труп в туннеле, потом – отрезанный нос на стене, теперь – этот распятый… Да еще и кошачий мучитель с чьим-то следом на спине. Хотят запугать, довести до кондиции, чтобы потом… что – потом? Ты что же, девочка, хочешь сказать, что этого недотепу подвесили здесь специально, чтобы тебя напугать? Ну не пори ты чушь, в самом деле! Да, но за что? За что?!
Инна принялась медленно обходить крест. Каждый раз ставила ногу осторожно, чтобы не порождать эхо – нет, никто не должен знать, что она здесь, никто не должен видеть ее, Этап сказал правильно: никому нельзя доверять, поэтому – никто, нет, нет! Главное – осторожность и спокойствие. Она прошла совсем рядом с телом, взглянула на мятую бумажку: один доллар. Всего-навсего один доллар. Что это может значить?
И должно ли это что-то значить? В конце концов, разве не мог у него чисто случайно вылезть из кармана доллар, когда его водружали на крест? "Почему, наконец, вообще крокодилы?" – а, черт возьми?!
Увидела она не так уж и много. За дверью был короткий слабоосвещенный коридор, переходящий в ступеньки. Ступеньки уходили вниз, но куда именно, разобрать отсюда было невозможно. Вот черт! Чтобы узнать больше, нужно было не просто заглянуть, а уже зайти за дверь. Стоит ли рисковать? Подумав об этом, Инна ощутила, как желание увидеть, что находится внизу, становится все более жгучим, уже физически непереборимым. Но…
"Любопытной Варваре нос оторвали".
Она отпустила дверь и отскочила назад, как ужаленная. Потом замерла, будто ее огрели по голове тяжеленным молотом. Вот же он, этот нос, на стене!.. Дрожащей рукой нащупала спинку стула; стала опускаться и поняла, что сейчас сядет на пол – стул был развернут не той стороной. Она принялась его поворачивать, и тот угрожающе заскрипел – ножки терлись о пол. Инна оставила в покое стул, махнула рукой и почувствовала, что ее шатает. Сердце отбивало в груди жесткий ритм.
Бежать, скорее бежать отсюда! Дыхание стало частым и прерывистым, как будто она и в самом деле уже куда-то бежала. Вприпрыжку Инна обогнула стол, мимоходом сшибив на пол чашку Этапа. Выругалась в сердцах: мать-перемать, какая же я неуклюжая! Поднимать чашку не стала и остановилась перед входной дверью. Взялась за железную ручку, повертела: ничего. О, господи!.. Каким же ключом он ее открывал? Инна вытащила из сумочки связку, взглянула бегло: нет, не помню! Вот дуреха набитая, и куда ты смотрела, когда он отпирал дверь? Ну что ж, придется, как обычно, методом научного тыка.
Она механически перебирала ключи, а мысли текли сами собой в другом направлении. Ну что, девочка, несчастная юная Инночка, наигралась?
Могла бы сейчас дома сладенько дрыхнуть в своей постельке! Нет – понесло… Так ведь не для себя же старалась! Десять тысяч проклятые, чтоб им… Ей-то что, она до сих пор без них обходилась и дальше обошлась бы, не для себя ведь! Ну, что ж теперь… Ключи один за другим откладывались в сторону – ни один пока не подходил. Однако монотонные действия постепенно ее успокаивали. Куда она, в сущности, пытается бежать? Назад в мокрое подземелье, где труп безвестного юноши лежит? А еще там бродят крысы и бульбуляторы всякие… А здесь что? Ну, нос висит на стене. Так мало ли что… У одного ее знакомого на стене целая коллекция черепов висит, и среди них один человеческий, между прочим – так что ж с того? Правда, насчет черепа ей прекрасно известно, что он был вырыт из брошенной могилы, а вовсе не снят с только что убитого человека – а вот этот нос, откуда он? А если не с убитого, а прямо с живого?!
Инну прошиб холодный пот. Она вдруг поняла, что пробует ключи уже по второму разу. Проклятье, ну неужели она его пропустила? Вот уж точно – дура-дурой… Или не пропустила? Нет, такого не может быть. Ну разве, в самом деле, бывает так, чтобы снаружи дверь открывалась одним ключом, а изнутри – совсем другим? Или все-таки бывает?
От лихорадочных действий Инна совсем взмокла. Она остановилась, вытерла пот со лба. В комнате все еще стояла зловещая тишина. Что делать-то теперь, что делать? Куда идти, куда бежать? Минут пятнадцать уже, наверное, прошло – а Этапа все нет. Проклятый человечишка, под Депардье косящий – с его ли сложением?.. Дьявольщина. Инна сидела на полу под дверью, ключи лежали у нее на животе. Бесполезно, все бесполезно. В этом месте все неправильно. Так не должно быть, мы живем в реальном мире, а тут приходят какие-то коротышки и мучают кошек в клетке, у которой нет дверцы, а в свободное время отрезают носы всем любопытным Варварам… или вАрварам. Один фиг. Ну и ладно. Его зовут Этап, а всякий этап рано или поздно должен быть пройден. И этот тоже будет пройден. Раз гора не идет к Магомету – значит, Магомет сам прогуляется к горе, разомнет свои ножки… Инна поднялась и подошла к двери у противоположной стены. Все, надоело! Иду на вы!
Инна решительно прошла за дверь и почти бегом проскочила коридорчик. По лестнице спускалась уже медленнее: гранитные ступеньки были неровные и очень высокие – достигали ей едва ли не до колена. Однако лестница никак не могла быть рассчитана на великана – слишком низкий потолок, Инна чуть-чуть только не цеплялась за него головой. Она еще не успела разобраться с этим противоречием, как спуск уже закончился. Внизу оказалась квадратная площадка, а через нее проходил коридор – настолько узкий, что даже двое в нем не разминулись бы. Слабый свет едва достигал пола. Что ж, по крайней мере, здесь сухо… Инна, верная своей системе, выбрала правый ход, набрала в грудь воздуха и шагнула навстречу неизвестности.
Но и этот путь не был очень длинным. Пройдя поворот влево, Инна обнаружила, что здесь стало гораздо просторнее и светлее. Правда, впереди коридор оканчивался тупиком… зато по бокам располагались двери.
Целых шесть дверей – по три с каждой стороны. Без номеров – тут же поспешила заметить Инна. И вообще – равны, как на подбор. Куда же идти?
Когда первая дверь оказалась запертой, она подошла к вопросу методически. Тут же проверила все остальные, одну за другой – ни одна не хотела открываться просто так. Ну что ж, подумала, и снова на арене любимица публики – наша многострадальная связка ключей. Бояться пока как будто было нечего, и Инна решила не спешить, чтобы снова не оконфузиться. Теперь она действовала медленно и тщательно – с чувством, с толком, с расстановкой. Первым делом взяла за исходную точку колечко от сломанного ключа и двигалась от него, перебрасывая использованные ключи на другую сторону. Ни один упорно не желал подходить. Если сначала она думала, как выбрать правильный путь среди шести возможных – то сейчас молила бога, чтобы доступным оказался хотя бы один. Первую дверь вскоре пришлось признать непреодолимой, а за ней и вторую…
И все-таки на этот раз "законы жанра" сработали. Инна вздохнула с облегчением, когда последняя шестая дверь распахнулась перед ней. Слава тебе, господи! Впереди было на удивление светло – от такого яркого освещения она уже успела отвыкнуть. Первым, что бросилось в глаза, было зеркало от пола до самого потолка. Вмурованное в стену, оно отражало в себе ее одновременно радостную, усталую и слегка недоуменную улыбку. Инна подошла ближе и придирчиво окинула свое отражение взглядом со всех сторон. Да-а-а… С джинсами, пожалуй, еще можно будет что-то сделать, а вот майка… очень повезет, если удастся ее отстирать. Кроссовки… ну, для утренних пробежек, допустим, сгодятся. Она перевела взгляд на лицо. Весь глянец, который она недавно пыталась навести, уже расплылся и потек. А может, никакого глянца особенно и не было – она, конечно, старалась как могла, но в том туннеле не много чего увидишь. Фигня, однако… Если бы на месте этого паршивца Этапа оказался кто-нибудь посимпатичнее, ей было бы не очень-то приятно. Ну что – стоит потратить немножко времени, чтобы навести красоту, или лучше не тянуть и двигаться дальше?
Сзади что-то громко щелкнуло. Инна поняла, что произошло, раньше, чем увидела: дверь захлопнулась. Ну, в конце концов, она же вроде не собирается возвращаться назад? Только теперь она прошлась глазами по всему помещению. Комната оказалась квадратной, даже, пожалуй, кубической. Слева была голая стена, против обыкновения выкрашенная в белый цвет – возможно, еще и поэтому здесь так светло. Справа? Точно такая же белая стена…
Проклятье!
Комната была пустой и тупиковой – зеркало, которое так предательски отвлекло Инну, являлось единственным предметом ее интерьера.
Ну что ж… куча времени потрачено зря – но все-таки остается еще путь налево от лестницы! Она посмотрела на дверь – и вдруг громко расхохоталась. Вот это уже воистину замечательно! Сегодня у нее действительно сногсшибательное везение. Тут даже и говорить не о чем. Ха-ха-ха!
Ха-ха-ха!..
На двери не было не только ручки – на ней также отсутствовала замочная скважина. Кажется, ее вообще не предполагалось открывать с этой стороны.
Я попала в ловушку, констатировала Инна. Теперь у нее было сколько угодно времени, чтобы наводить красоту, но только не было ни малейшего желания. Кого интересует ее красота, если со всей этой красотой она будет сидеть здесь взаперти, и никто ее все равно не увидит?
Ее саму, во всяком случае, уже не интересовала.
– О, горе мне, горе! – пробормотала вполголоса. Палец с сорванным ногтем распух и разболелся сильнее. До сих пор Инна как-то почти не замечала этой боли – но стоило один раз обратить на нее внимание, и ощущение стало навязчивым. Она вытащила из сумочки носовой платок, обмотала вокруг пальца, вскрикнув при этом пару раз… Не то чтобы стало намного легче, но по крайней мере теперь она нечаянно не зацепится ранкой за что-нибудь – и то ладно.
Инна опустилась на пол, села по-турецки… надо бы для полного счастья в позу лотоса – невесело усмехнулась про себя; менять положение все же не стала. Завтра не пойду в институт, подумала равнодушно.
Или надо говорить "сегодня"? Попробуй тут пойми, если часы давным-давно стали. Наверное, все-таки уже сегодня. Если, когда она зашла за ту чертову дверь, было как минимум пол-одиннадцатого, то сейчас уж точно за полночь. В любом случае – фигушки еще куда-то идти, после таких-то путешествий. С другой стороны, обидно: завтра как раз была дискретка – может быть, единственный предмет, который Инна посещала с удовольствием. Вот еще та странность: казалось бы, никогда ее не привлекала математика ни в каком виде, а тут – на тебе! И что в этой дискретке такого особенного, что она так ее приворожила? Наверное, "особенное" было все-таки в преподавателе. Нет, ничего такого в духе анекдотов, которые любят рассказывать студенты, Инна к нему не питала – да он и по возрасту ей едва ли не в отцы годился, о чем тут говорить? Но был в нем какой-то шарм, что-то такое в его манере вести лекцию, да и говорить вообще… Пожалуй, это действовало не только на нее, но в большей или меньшей степени на всех студентов – ну, кроме всяких отморозков, про которых Инна вообще предпочитала не думать. Да, бывает все-таки иногда что-то хорошее в этой жизни – причем, что особенно приятно, именно там, где его меньше всего ожидаешь…
Нет, подумала она, но надо же смотреть на вещи реально! Сейчас я, конечно, еще бодренькая, вроде и спать даже совсем не хочу… Но это сейчас. А приду домой – небось, сразу завалюсь, как убитая, и хоть из пушки над ухом стреляй. Какой там к черту институт, да ну его на фиг! Еще не освоив до конца свою будущую профессию, Инна уже успела ее возненавидеть. Возможность посвятить всю себя любимому занятию ей явно не светила. Максимум, на что она могла сегодня рассчитывать – скромная страничка в Интернете и небольшой круг виртуальных единомышленников и сомнительных поклонников. Такая слава казалась Инне неправильной, какой-то ненастоящей и совсем ее не привлекала, поэтому ее музыкальные способности до сих пор оставались чем-то вроде семейной тайны. Вот если бы эти десять тысяч… Да, их вполне хватило бы, чтобы подмазать где следует, дать на лапу нужным людям, засветиться в их элитных тусовках, сделать себе какое-никакое имя и обеспечить задел на будущее… Правда, эта так называемая "элита" шоу-бизнеса по большей части не вызывала у нее ничего кроме отвращения, но она бы уж как-нибудь сумела держать свои чувства при себе. А так – заманчиво, ох как заманчиво! Но Инна решила твердо: она не возьмет себе с этих денег ни цента.
Ну вот, подумала с грустью, я уже делю шкуру неубитого медведя.
Ты, юная Инночка, сначала еще получи эти десять тысяч! Да что там – выберись первым делом хотя бы отсюда… тьфу ты черт, прицепилось же ко мне это придуманное Этапом обращение! Юная Инночка шла под землей, труп увидала вдруг перед собой… как там дальше? Инна у трупа взяла пистолет – больше в туннеле том жителей нет. Вот присочинится же иногда такое! Почему я, кстати, в самом деле не взяла тот пистолет? Хотя – зачем он мне, я и стрелять-то не умею… Ладно, проехали. Разогналась, понимаешь: идти мне завтра в институт или не идти? Ты из тупика сначала выйди, да?!
Инна вскочила и принялась мерить комнату шагами. Она терпеть не могла долго сидеть на одном месте, а тем более – если при этом нечем было заняться. Попалась, значит, так элементарно попалась, по дурости своей, как мышь в мышеловку. Только мышь ловят на сыр – а ее поймали на зеркало. Да будь оно проклято, это зеркало! Инна подошла к нему поближе, состроила зловещую гримасу и погрозила бессловесному предмету кулаком – отражение ответило ей такой же угрозой.
– Ах ты дря-а-ань! – выкрикнула агрессивно; конечно, зеркало само по себе было ни в чем не виновато, но ей страшно хотелось на чем-то сорвать накопившуюся злобу. Потом отвела руку назад и замахнулась для удара. Ой! – остановилась в последний момент: мало тебе сломанного ногтя, что ли? Еще и руку искровавить хочешь, ты, дурочка, идиотка несчастная? Она все-таки ударила – несильно, только едва толкнула – это был не более чем жест отчаяния. И тут же отскочила, пораженная случившимся.
Зеркало вздрогнуло, на миг изогнулось, пустив волны по изображению Инниного двойника, и застучало противным металлическим лязгом несмазанного механизма. Затем, чуть продвинувшись вперед, отделилось от стены и с таким же лязгом отъехало влево.
– Я фигею… – пробормотала Инна. Подумала: надо было чаще играть в компьютерные игрушки. В эти, как их… эр-пэ-гэшки, вот.
За зеркалом обнаружилась зловеще-черная, грязная каменная стена.
В стене были три трубы – одна у самого пола, другая на уровне головы и третья как раз между ними. Трубы призывно глядели на Инну жуткими черными дырами – их ширина была вполне достаточной, чтобы внутри смог проползти человек. Проползти как змея, как червяк какой-нибудь!
Всю жизнь мечтала лазить по трубам, подумала Инна. Вот ни о чем другом так не мечтала, как об этом. Конечно же, там внутри темно, грязно, и вонища стоит… А главное, даже непонятно, куда они ведут, трубы эти. Может быть, там вообще тупик. А может, там крысиное гнездо… Нет, что-то я путаю: гнездо – осиное, а у крыс как-то по другому называется. Ну, неважно. А может, там дальше вода течет, или вообще кислота какая-нибудь. Вот залезу – а она тут и потечет, и тогда тебя, девочка, только и поминай, как звали… Ну как? Не правда ли, замечательная перспектива?
Инна кивнула сама себе: конечно, еще и какая замечательная!
Наугад выбрала среднюю трубу: выглядели все три совершенно одинаково, но в эту по крайней мере было легче забираться. Вдохнула на полную грудь: кто знает, вдруг это последняя в жизни возможность надышаться по-человечески? На прощание оглядела комнату, втайне надеясь, что столь желанный выход как по волшебству возникнет в ней из ниоткуда. Нет, чем-чем, а волшебством тут явно не пахло. Мошенничеством – это может быть, и подлостью, без сомнения, тоже. Ну что ж – с богом! Инна хлопнула рукой об руку, ухватилась за край трубы, сунула в нее руки, потом голову… О, проклятье, бог ты мой! В нос ударил затхлый дух, наполненный животными испражнениями и другими неведомыми, но ничуть не более приятными запахами. Она поспешила закрыть нос. Черт, вот об этом уж точно никто не предупреждал, а то она бы как-нибудь позаботилась захватить с собой противогаз. И что же делать? Инна колебалась еще с полминуты, потом подумала: если она не собирается ждать у моря погоды – а она не собирается – то это только вопрос времени. Все равно придется лезть, неизбежное не оттянешь. Она подтянулась и протиснулась в трубу целиком; сначала еще пыталась придерживать нос, но так было неудобно ползти. Решила: буду дышать ртом, может это и вреднее, зато вонь чувствуется гораздо меньше. Какое счастье, что в животе ничего нет, кроме разве что чая!
Почти сразу наступила полная тьма. Главное – не пугаться, думала Инна. Не пугаться, что бы ни случилось. Для поддержания бодрости духа она тихонько запела:
К сожалению, долго поднимать настроение таким образом не удалось – уже после второго повтора Инна почувствовала, что задыхается. Она тут же прекратила пение, хотя мысленно все еще продолжала его – так было всегда, стоило какому-нибудь мотивчику привязаться к ней, и отделаться от него потом было уже нелегко. Впрочем, сейчас она и не стремилась отделаться – наоборот, эта бессмысленная песенка хоть немного отвлекала ее от окружающей обстановки. Инна протягивала вперед руки и, прижимая их к стенкам трубы, тянулась вслед за ними сама, отталкиваясь ногами. Черт, долго еще? Она поняла, что начинается поворот, только ощутив, как изгибается ее тело. Ну что ж – поворот так поворот, лишь бы не тупик. Руки снова продвинулись вперед, и пальцы нащупали целый слой какой-то жидкой грязи. О, господи! Думала ли она, что будет когда-нибудь ползать по дерьму – причем, можно сказать, практически добровольно? Инна сплюнула; тут же выругала себя: ей же сейчас по собственному плевку придется ползти! Что, мало вокруг чужого дерьма, так еще и от себя добавить решила?
"И рабочему – труба!
И колхознику – труба!
Ну а Инночке-красавице
Тем более – труба!"
Дико скривившись от отвращения, она все же прижала руки к стенкам, оттолкнулась… Вдруг почувствовала, что застревает. О черт, только не здесь, не среди этого говна! Голова кружилась от недостатка воздуха, и к горлу подступила тошнота. Нет! Нет, нет! – мысленно закричала Инна. Только не это опять! Она закрыла рот, хотела по привычке прижать его рукой… ой, нет – это явно была не самая лучшая идея.
Подумала: жаль, что я когда-то бросила заниматься йогой, терпения не хватило, как всегда… В следующий миг недавно выпитый чай уже выходил наружу вместе с противной слизью. Она вырвала раз, закашлялась, сплюнула – и тут же опорожнила желудок снова. Да что ж это такое, в конце концов, там уже давно не должно было ничего остаться! Ну, теперь он точно был пуст, в этом сомневаться не приходилось.
Инна снова кашляла. Голова совсем пошла крУгом, в ушах возник какой-то шум и постепенно нарастал. Сейчас отрублюсь – подумала отстраненно. И, что главное, никто даже не имеет ни малейшего понятия, где меня искать. Вот тут и подохну – прямо на куче дерьма. И тем самым еще увеличу эту кучу. Поспешно одернула себя: да что ж это за мысли такие?! Ты что же, девочка – взаправду помирать собралась? У тебя ведь жизнь только начинается, двадцать один год всего, все дороги, блин, впереди, это же так, блин, замечательно! Ну и подыхай, дура, прямо здесь – какая геройская смерть! Ах-ах, вы ж подумайте!
Инна зажмурилась, сжала веки до боли. Вообще-то и так не было видно ни зги – это несомненный плюс: проще ползти по говну, когда его не видишь. Ну что, задала самой себе вопрос: сможешь себя превозмочь?
В ушах стояло предательское гудение, напоминая о том, что она в любой момент может завалиться в обморок. Ну, была не была, терять как будто нечего. Инна размотала поврежденный палец, резко схватила его левой рукой и сжала со всей силы. Болевой удар мгновенно отозвался по всему телу и врезал в мозг бешеным криком: а-а-а!!! Она не стала сдерживаться – выкрикнула вслух; из глаз уже текли слезы. Боже, кто б мог подумать, что это будет так больно?! А-а-а-а!.. Но шоковая терапия дала нужный результат – шум стих, и в голове сразу прояснилось. Не теряя времени, Инна набрала в грудь воздуха, не обращая уже никакого внимания на его "дивный" запах, выдохнула стремительно – и так же стремительно рванулась вперед. Грудь прошла по чему-то мокрому и скользкому – она прекрасно знала, чему. Но теперь, кажется, пора было вовсе забыть о существовании такого слова – брезгливость. Пользуясь неожиданным приливом сил, Инна быстро продвигалась дальше.
Ура! Скоро в нескольких метрах замаячил "свет в конце туннеля" – серый овал на черном фоне снизу. Впрочем, это, похоже, был не совсем конец, а промежуточный выход – после него труба продолжалась еще дальше. Ну и пусть себе, подумала Инна – какое мне дело до продолжения, если вот он, выход, уже почти передо мной! Конечно, это не был выход вообще, о таком счастье она не смела даже и думать – но даже выход из этой вонючей трубы, разве это не счастье? Она в несколько рывков добралась до спасительной дыры, высунула в нее голову, вдохнула – спертый воздух подземелья показался ей райским ароматом. Пол, с виду твердый, возможно даже металлический, был в паре метров внизу. Как бы не сломать себе что-нибудь… Да ну, подумала, после героического броска сквозь трубу мне, кажется, уже нечего бояться.
Инна внутренне собралась. Проползла немного вперед, пока не почувствовала, что может спустить в дыру ноги. Тогда начала медленно двигаться назад, постепенно высовываясь наружу. Неожиданно оказалось, что бедра застряли и никак не хотят протискиваться. Инна нервно задергалась на месте. Ну нет уж! – подумала она. Только не теперь! Уж как хотите, а я отсюда выберусь. Если надо – даже джинсы сниму, и на такое пойду, вы не думайте. Но выберусь! В этот момент самое широкое место ее тела все-таки прошло сквозь отверстие. Через две секунды Инна уже висела на руках; затем примерилась и спрыгнула.
Приземление получилось удачным. Звук падения тут же разнесся во все стороны и вернулся назад многократным эхом – кажется, это был единственный звук, нарушивший тишину помещения. В следующую секунду она чуть не упала – за время похода организм заметно ослабел. Ну что ж – присяду на пол и передохнУ немного, вот так… Пол действительно был металлическим и холодным – но все лучше, чем отвратительная поверхность трубы.
С одеждой надо было что-то делать. Инна осторожно, чтобы не испачкать лицо, стянула с себя безнадежно замурзанную майку – осталась в одном только некогда бывшим белым лифчике. Выбросить маечку она все-таки не решилась – свернула ее аккуратно, самой грязной стороной внутрь, и сунула за пояс. Джинсы, правда, тоже были не в лучшем виде, но их снимать совсем не хотелось – хотя бы даже потому, что тут было холодно. Вот теперь очень к месту была бы канава с водой, но похоже, как назло… Ладно, подумала, сейчас осмотрюсь и разберусь, что к чему. Лишь бы только здесь никого не было, а то если меня увидят в таком состоянии… Инна попробовала представить, что сказала бы мама, увидев ее в таком состоянии. Нет, решила тут же, мама никогда не узнает всех подробностей этого странного путешествия.
Она подняла глаза вверх – и взгляд натолкнулся на крест. Массивный, добротно сработанный деревянный крест висел в полуметре над полом – он был подвешен за металлические скобы на тяжелых цепях, уходивших куда-то под потолок на высоту не меньше трех этажей; там же на потолке была закреплена большая круглая лампа – единственный, но достаточно мощный источник света в этом месте.
На кресте был распят человек.
Инна вскрикнула. Зал не замедлил ответить ей несколькими отголосками, и она тут же выругала себя за такую нервную реакцию. Потом снова наступила тишина, как в межзвездном вакууме. Инна оперлась руками за спиной и обратила взгляд на жертву. Распятый был мужчиной лет сорока, может быть даже тридцати пяти. Весь его облик говорил о солидности и респектабельности: круглая шляпа на голове, аккуратный черный пиджак, темно-красный галстук с запонкой, брюки с почти идеальными "стрелками", лакированные туфли… И это – в таком месте! В ладонях торчали здоровенные гвозди; в дополнение, руки были привязаны к кресту бечевой – наверное, для пущей гарантии. Безвольно повисшая голова склонилась набок, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь – только теперь Инна заметила на полу маленькую темную лужицу. Кажется, трагедия случилась не так уж и давно.
Нарушая образцовый вид внешности несчастного, из правого кармана брюк что-то выглядывало. Инна присмотрелась получше. Какая-то бумажка, пожалуй – да, точно, это была "зеленая" банкнота. Ее достоинство девушка не могла отсюда разобрать.
Десять тысяч…
Инна вздрогнула; в следующую секунду она вскочила на ноги. Ее заманивают, это же очевидно! Сначала – труп в туннеле, потом – отрезанный нос на стене, теперь – этот распятый… Да еще и кошачий мучитель с чьим-то следом на спине. Хотят запугать, довести до кондиции, чтобы потом… что – потом? Ты что же, девочка, хочешь сказать, что этого недотепу подвесили здесь специально, чтобы тебя напугать? Ну не пори ты чушь, в самом деле! Да, но за что? За что?!
Инна принялась медленно обходить крест. Каждый раз ставила ногу осторожно, чтобы не порождать эхо – нет, никто не должен знать, что она здесь, никто не должен видеть ее, Этап сказал правильно: никому нельзя доверять, поэтому – никто, нет, нет! Главное – осторожность и спокойствие. Она прошла совсем рядом с телом, взглянула на мятую бумажку: один доллар. Всего-навсего один доллар. Что это может значить?
И должно ли это что-то значить? В конце концов, разве не мог у него чисто случайно вылезть из кармана доллар, когда его водружали на крест? "Почему, наконец, вообще крокодилы?" – а, черт возьми?!