Якоби Кейт. Полет черного орла (Легенды Элайты - 3)

   У его ног на земле лежал Нэш - черная фигура на зеленой траве. Солдаты обеих армий, как один человек, затаили дыхание.
   Через несколько секунд Нэш медленно поднял голову, потом встал на колени, чуть не завалившись при этом назад.
   Финлей ахнул. С лица Нэша клочьями висела кожа, одного глаза не было. Правая рука его превратилась в кровавую мешанину, тело почти обуглилось - и все же он был жив.
   - У него не осталось силы, - прошептала Дженн. Роберт подошел еще ближе к поверженному противнику, поднимая меч для нового удара. Теперь их разделяло не больше двенадцати футов. Из того, что оставалось от рта Нэша, с шипением донеслось:
   - Я же говорил - так убить меня нельзя. Роберт остановился, меч выпал из его руки... Дженн вцепилась в рукав Финлея.
   - Назад!
   - Что?
   - Назад! Скорее!
   - Да почему?
   - Разве ты ничего не чувствуешь? Милосердная Минея!
   Вот для чего он заставлял Нэша расходовать силу - чтобы тот не смог защититься! О боги, Роберт собирается использовать Слово Уничтожения!
   ГЛАВА 31
   Финлей остался далеко позади. Дженн бежала так быстро, как только могла. С каждым шагом темная сила оказывалась все ближе, все страшнее, как это было раньше, в Элайте. Все было точно так же. Точно так же. Дженн уже не видела, куда ступают ее ноги. Все вокруг захватил демон, он вился вокруг нее, как вихрь среди деревьев, пригибая к земле, вырываясь из души Роберта неодолимым потоком.
   Однако в демоне был порок. Ужасный порок...
   ... Принесешь ты гибель, разрушишь то, что больше всего любишь.
   Пусть демон изменил его, захватил его в плен... Роберт произнесет Слово - но обрушит его на демона, скормит ему. Тогда демон не убьет Дженн, но убьет себя - и Нэша.
   Однако при этом он убьет и Роберта!
   Дженн остановилась, тяжело дыша. Справа от нее на земле лежал, истекая кровью, поверженный Нэш, слева стоял темный, как грозовая туча, Роберт. На глазах у Дженн он поднял руки, и земля под ними застонала.
   Она должна остановить его!
   Не задумываясь, Дженн свела вместе стиснутые в кулаки руки, выплеснув из себя силу, вложив ее в один мощный удар. Над равниной прокатился оглушительный удар грома. Земля перед Дженн раскололась, пропасть становилась глубже с каждой секундой. Дженн черпала теперь силу из почвы, из воздуха, чистую, ничем не оскверненную силу. Напрягаясь каждой жилкой, каждым мускулом, она направляла энергию, темную и ослепительно белую, полную новой ярости...
   Она не позволит ему умереть!
   С грохотом земля взметнулась вверх, отшвырнув и Роберта, и Нэша, засыпав их комьями грязи и песком.
   Дженн пошатнулась, но сумела устоять на ногах. Голова ее кружилась, колени дрожали, но она осталась стоять на месте, полная непреклонной решимости. Постепенно грохот стих. Медленно, мучительным усилием Роберт встал на ноги и поднял меч, однако это был всего лишь вызывающий жест; держался на ногах он одним усилием воли.
   Нэш остался лежать, только слабым движением окровавленной руки поманил к себе солдат королевской армии. Немедленно дюжина воинов галопом подскакала к нему, загородив от Роберта. В их угрожающих намерениях не приходилось сомневаться. Пока его люди поднимали Нэша и перекидывали через седло одного из всадников, к глубокой расщелине, отделявшей его от Роберта, подскакал Кенрик.
   - Ты убил моего отца!
   Словно очнувшись от глубокого сна, Роберт поднял голову. С яростным ревом он перемахнул через провал и занес меч. Конь Кенрика взвился на дыбы, но Роберт уже ухватил Кенрика и стащил его на землю. Юный принц тяжело ударился о землю; меч Роберта уперся ему в горло.
   - Ты убил мою жену. Теперь ты заплатишь за это! Меч взлетел над головой Кенрика; тот отчаянно завопил, призывая на помощь своих солдат, и вскинул руки в беспомощной попытке защититься. Гвардейцы кинулись вперед.
   - Роберт, берегись! - Финлей уже бежал к брату.
   На мгновение Роберт замер на месте, глядя на растерянных, боязливо приближающихся солдат.
   - Назад! Назад или он умрет! - рявкнул Роберт. Солдаты замерли на месте. Не сводя с них глаз, Роберт рывком поднял Кенрика на ноги, размахнулся и ударил принца кулаком в лицо - так сильно, что тот снова растянулся на земле. Кенрик на четвереньках побежал к своему коню; гвардейцы заслонили его. Как только принц вскарабкался в седло, отряд поскакал обратно.
   - Давай! - бросил ему вслед Роберт. - Веди свою армию против меня, трус!
   Но Кенрик был озабочен только спасением собственной жизни. Он погнал коня вброд через реку, даже не тратя времени на то, чтобы перебраться по наведенному гильдийцами временному мосту. Грохот оглушил Дженн, и сейчас она почти ничего не слышала, но и так было ясно: Кенрик выкрикивает приказ своей армии отступать. Его войско обратилось в беспорядочное бегство. Те, кому посчастливилось найти коня, удирали в лес с бесстыдной поспешностью.
   - Трус, - повторил Роберт внезапно охрипшим голосом.
   Дженн смотрела на него, почти не слыша донесшегося сзади шума: солдаты Роберта застучали мечами о щиты и разразились победными криками. Стройные ряды распались: люди бежали по полю битвы к своему герою. Роберт медленно, шатаясь, повернулся к ним: на ногах он держался только усилием воли. Он сделал один шаг, другой, поднял глаза и взглянул на Дженн.
   В его глазах не было ничего, кроме обвинения в предательстве.
   Финлей кинулся к ним, но Дженн не могла отвести взгляда от лица Роберта и того, что было на нем написано. Финлей был уже совсем рядом, когда Роберт пошатнулся и выронил меч. Финлей едва успел подхватить потерявшего сознание брата.
   - Люк!
   Де Массе соскользнул с коня и сразу попал в объятия Валены. Он не отнимал руки от повязки, остановившей кровотечение из раны в живот, и стоял, напряженно выпрямившись и обнимая Валену за плечи, чтобы не упасть. Вокруг них в панике отступала армия, носились сорвавшиеся с привязи лошади, натыкаясь на шатры и валя их. Немногие из сохранивших самообладание, в основном церковники, пытались воспрепятствовать бегству, но без надежды на успех. Сайред остановила своего коня рядом с де Массе и Валеной, растерянно озираясь.
   - Валена, что происходит?
   Де Массе не обратил на нее внимания, продолжая глядеть на Валену.
   - Где Нэш?
   Валена оттащила его в сторону, чтобы не оказаться на пути у бегущих.
   - Его привез обратно Кенрик. Он близок к смерти. Позволь мне перевязать твою рану, и я отправлюсь к нему. Нужно торопиться.
   Де Массе стиснул ее руку, на мгновение забыв о боли.
   - Тебе это не удастся - по крайней мере, сейчас.
   - Но как раз сейчас самый подходящий момент! - Валена бросила взгляд вокруг. - Он ранен и беспомощен. Он не догадается, что выпил яд, пока не будет слишком поздно. Люк, у нас никогда больше не будет такой возможности!
   - Однако, - де Массе закусил губу, - он нам все еще нужен, - чтобы добраться до Ключа. Без него мы Ключ никогда не получим.
   - Я больше не интересуюсь Ключом! - Валена попыталась увести де Массе в свой шатер, но тот воспротивился. - Я хочу одного - чтобы Нэш был мертв. Если его не отравить, наш малыш родится еще до того, как он поправится. Если он хоть на мгновение подумает, будто это его ребенок... ты же знаешь, что тогда случится. Если у тебя не хватает мужества, Люк, я все сделаю сама. Потом ты меня поблагодаришь за это.
   Де Массе остановился у входа в шатер, глядя вслед Сайред, которая поскакала за отступающей армией, потом снова повернулся к Валене.
   - Ты только напрасно пожертвуешь жизнью. Теперь Нэша охраняет Кенрик, и у него, хоть он всего лишь подросток, достаточно силы, чтобы узнать о твоем намерении и убить тебя, прежде чем ты успеешь его осуществить. Нет, любовь моя, слишком поздно. Нэш поправится. На это уйдут годы, но он поправится. А тогда, как только он завладеет Ключом, мы его у Нэша отберем. Не тревожься. Я сделаю так, что он никогда не узнает о ребенке.
   Глаза Валены наполнились слезами.
   - Я боюсь.
   - Я знаю. Но нам пора в путь. Я не хочу, чтобы мы оказались единственными, кого найдет в лагере Враг, когда явится сюда.
   Сайред изо всех сил гнала коня, пробираясь между группками отступающих солдат.
   Враг должен был погибнуть. Конечно, должен был. Он не может остаться в живых, иначе... иначе Мика никогда не обретет свободы.
   Нужно вернуться. Вернуться и узнать.
   Нет... Слишком поздно. Сейчас уже слишком поздно.
   Годфри выругался, отгоняя страх; руки его сами собой накладывали последние повязки. Как только он закончил, повозка, полная раненых, двинулась вперед. Годфри прошел по опустевшему лагерю, по дороге оказав помощь пешему солдату, которого сбил с ног удирающий всадник. Из своего шатра вышел Осберт, перекинув через плечо единственную суму. Слуга поспешно подвел ему коня. Годфри протолкался сквозь эскорт гильдийцев и подошел к Осберту, прежде чем тот успел сесть в седло.
   - Проктор, вы должны объяснить мне, что случилось.
   - Нэш все еще жив, если вас это беспокоит, - ответил Осберт, не скрывая желания как можно скорее уехать.
   - Ради милости богов, Осберт! - Годфри схватил его за руку. - Что с Робертом?
   В глазах Осберта промелькнуло тайное облегчение, но его тут же сменил страх.
   - Он все еще был на ногах, когда я покидал поле битвы. Простите, Годфри, мне пора. Я оставлю вам охрану, но поторопитесь!
   Все еще на ногах? После всего, что было?
   Годфри отступил в сторону, глядя вслед Осберту, который присоединился к потоку бегущих солдат. Священник в нерешительности застыл на месте, не в силах сделать шаг ни в ту, ни в другую сторону. Потом кто-то налетел на него, и Годфри побежал следом за отступающими. Нэш все еще жив. Если Годфри покинет королевскую армию, не останется никого, кто мог бы следить за Кенриком и Нэшем. Он не поможет Роберту, если сейчас перейдет на другой берег реки.
   Как бы он того ни хотел...
   Эйден сидел за столом, сцепив пальцы и не обращая внимания на поднос с ужином. Свечи разгоняли сгущающийся сумрак, но их свет не мог облегчить тяжесть, лежащую у епископа на сердце. Вокруг него сидели или стояли уцелевшие предводители мятежного войска Роберта. Некоторые из них были ранены, и на всех лицах отражалось уныние. В дальнем углу сбились в тесную кучку священники; никто из них не смотрел на епископа.
   Подавив вздох, Эйден стал перебирать последние донесения и махнул рукой Деверину:
   - Продолжайте.
   - Трудно разобраться, что к чему, в ночной темноте, но их лагерь практически пуст. В нем осталось всего несколько раненых и умирающих. Мы послали туда священнослужителей и целителей. Остальная армия форсированным маршем удаляется на северо-восток.
   - Нэш остался в живых?
   - Так сообщает Годфри. Его последнее донесение получено несколько минут назад. Мы ничего больше от него не узнаем, пока он не доберется до Марсэя.
   - Его помощь нам бесценна, - пробормотал Гарольд. - Бывают же храбрые священники!
   - Чего я не понимаю, - в наступившей тишине проговорил Дэниел, - это почему Кенрик вообще отступил. Наверняка ведь ему известно, какой у его войска перевес над нашим. Сейчас, когда Роберт тяжело ранен, а у него втрое больше людей, он мог бы задать нам хорошую трепку. Почему он оставил смерть своего отца неотомщенной? - Когда Эйден только пожал плечами, Дэниел продолжил: - Откуда Роберт знал, что Кенрик не вступит в сражение?
   - Спросите об этом Роберта. Боюсь, что не могу ответить на ваш вопрос.
   - Возможно, снова колдовство. - Эйден взглянул в дальний угол и обнаружил, что на ноги поднялся аббат Честер. Руки священника были сложены под нагрудником, лицо его казалось таким же серым, как его сутана.
   - Мне очень жаль, милорд епископ, но то, что я сегодня видел, лишь подтверждает все, чему меня учили насчет колдовства. Не за это следует сражаться Люсаре, и я больше не стану поддерживать колдунов. - С коротким поклоном Честер вышел из шатра; двое священников последовали за ним. Остальные, опустив глаза и не обменявшись ни словом, остались на своих местах.
   - Что ж, - твердым голосом сказал Эйден, - мы можем остаться здесь еще дня на два, чтобы дать раненым время немного набраться сил. Это также позволит нам похоронить павших с подобающими церемониями. Деверин, отправьте отряды разведчиков следить за войском Кенрика, хотя я и сомневаюсь, что в ближайшее время он нас потревожит.
   Деверин кивнул и дернул себя за бороду.
   - Не хочу быть надоедливым, - тихо сказал он, - но Оуэн беспокоится, а подниматься с постели целители ему запретили. Скажите, как дела у Роберта?
   Эйден сглотнул, но придал своему голосу твердость.
   - Сейчас, пока мы совещаемся, им занимаются целители. Он жив. Чего еще можем мы хотеть?
   - Ну да, чего же еще? - Дэниел пересел поближе к Эйдену. - Вы все же должны нам объяснить, а то я, например, ничего не понимаю. Я хочу сказать: мне случалось видеть советника Нэша - как вдруг он оказался колдуном? И почему он сражался с Робертом? И почему та дама - кто бы она ни была, почему она вмешалась?
   - Это, - вздохнул Эйден, - очень длинная история, и я не уверен, что мне известны все ответы. Я предложил бы...
   - Епископ! - К столу подошел Финлей. Все взгляды обратились на него: собравшиеся знали, что он только что был у брата. Сначала Финлей склонился к уху Эйдена и что-то прошептал, потом оглядел военачальников. - Я думаю, что сейчас вам лучше пойти к нему.
   Финлей, опустив голову, вышел из шатра. Военачальники все еще сидели там, но на его уход никто не обратил внимания. Воздух снаружи был свеж, легкий ветерок шевелил флажки и знамена, колыхал полотнища шатров, заставлял ярче разгораться огонь костров.
   Наступления ночи Финлей не заметил. На небе снова собрались тучи, и только на востоке сквозь них бледным пятном проглядывала луна. Впрочем, сегодня она зайдет рано...
   Финлей молча шел по лагерю, пока не оказался перед шатром Маккоули. Он приподнял полотнище входа, но внутри было темно и пусто, погасшая жаровня не разгоняла ночной холод.
   - Как он?
   Повернувшись, Финлей заметил в тени шатра Мику; рядом с ним виднелся оседланный конь.
   - - Куда ты собрался?
   - Прочь отсюда, - пожал плечами Мика. - Пожалуйста, Финлей, не спрашивайте почему. Я просто хотел дождаться, чтобы узнать...
   - Тогда уезжай. - Слова вырвались у Финлея прежде, чем он успел их обдумать. Когда Мика повернулся к своему коню, Финлей поднял руку. Подожди. Куда ты отправляешься?
   Не глядя на него, Мика взялся за повод.
   - На восток. Есть кое-что, чем мне следует заняться. Давно надо было...
   - На восток? К своей семье?
   - Нет, - медленно покачал головой Мика.
   - К Эндрю? - Голос Финлея прозвучал не громче шепота.
   - Кто-то же должен за ним присматривать.
   В окутавшей их тьме Финлей уловил дрожь в голосе Мики, неуверенность, гнев. Что-то случилось, но спрашивать теперь бесполезно. Слишком поздно.
   - Будь осторожен, Мика.
   Тот кивнул; в темноте лица его не было видно.
   - А вы позаботьтесь о нем. Прощайте, Финлей. Лишившись способности произнести хоть слово, Финлей смотрел, как Мика вскочил в седло и направил коня на восток. Не оборачиваясь, он оглядел лагерь колдовским зрением и быстро двинулся к окраине лагеря; его шаги направляла ясно ощущаемая сила... Наконец он дошел до опушки леса и остановился там, где высокие деревья уже не позволяли видеть неба, но все же тусклый лунный свет давал возможность различить бледное лицо.
   Дженн сидела, прислонившись к толстому стволу и обхватив колени; его приближения она не заметила.
   - Дженн! - Она не пошевелилась, и Финлей сделал еще один шаг. - Дженн!
   Теперь она с удивлением повернула голову.
   - Прости, я тебя не видела.
   - Что ты здесь делаешь?
   - Ничего.
   Финлей глубоко вздохнул и медленно выдохнул, стараясь обрети спокойствие и способность рассуждать - именно то, чего ему сейчас не хватало.
   - Тебе следовало бы вернуться.
   - Зачем?
   - Чтобы увидеться с Робертом. Дженн резко вскочила на ноги.
   - Не думаю, что это нужно. Я последний человек, которого он хотел бы сейчас видеть. И не надо лгать и говорить, будто он спрашивал обо мне. Мы оба знаем, что он никогда не простит мне того, что я сегодня сделала.
   Финлей сглотнул.
   - Он... он ни о ком не спрашивал. Дженн даже не взглянула на него.
   - Тогда лучше всего мне быть подальше. На рассвете я уеду. Наверное, тебе вполне безопасно оставаться здесь и без меня, а я должна вернуться в Анклав.
   - А что говорит Ключ? - Финлей пытался удержаться от вопроса, но воля куда-то делась. Промолчать он был абсолютно неспособен - только не сейчас. - Скажи мне лишь одно. Почему ты не можешь просто пойти к Роберту и сказать, что ты его любишь? Пусть это ложь. Неужели ты не можешь сделать это для него?
   Дженн резко обернулась; в ее широко раскрытых глазах отражался огонь далеких костров.
   - Ложь? Финлей нахмурился:
   - Так любишь ты Роберта или нет?
   - Как... - Голос Дженн дрожал, слова с трудом срывались с ее губ: Как... можешь... ты меня об этом спрашивать? Как можешь ты даже подумать, будто я...
   - Ну так скажи ему.
   - А захочет ли он такое услышать? После того что я с ним сделала?
   - Ты сделала то, что должна была. Даже мне это понятно.
   - Не обманывайся, Финлей. Роберт иначе смотрит на вещи. Так было всегда. Всю жизнь целью его было одно: борьба с пророчеством. Из этой борьбы и родился демон. Роберт пытался убить его, но я помешала. Он никогда меня не простит.
   - Но ты его спасла.
   - Ничего подобного. Ему все еще предстоит выполнить предначертание. Я только отсрочила это.
   Финлей помолчал, потом положил руки Дженн на плечи, заставляя ее посмотреть на него.
   - Пожалуйста, повидайся с ним, Дженн. Ради меня. Ради него. - Когда она не двинулась с места, Финлей почувствовал, как сердце его оборвалось. Срывающимся голосом он пробормотал: - Умоляю тебя. Роберт умирает.
   Дженн, казалось, окаменела. Она перестала дышать, даже ни разу не моргнула. Глаза ее были широко раскрыты.
   Финлей продолжал, боясь остановиться хоть на секунду:
   - Ты должна пойти к Роберту. Скажи ему про Эндрю. Скажи ему, что у него есть сын. Заставь его понять, как много это значит. Может быть, тогда он станет цепляться за жизнь, может быть, найдет силы, чтобы выжить. Но даже если и нет, позволь ему умереть, зная, что ты родила ему сына. Скажи ему, что ты его любишь. Даруй ему хоть немного покоя.
   Теперь Дженн быстро и судорожно дышала, глаза ее были полны слез. Она покачала головой:
   - Нет, я не могу. Если я все ему расскажу, будет только хуже.
   Финлей стиснул плечи Дженн и встряхнул ее.
   - Хуже уже не будет! Проклятие, Дженн! Ты должна! - На его глазах выступили непрошеные слезы, однако решимо-сти он не утратил. - Пойми, он умирает! Ты - единственная, кто может что-то сказать или сделать для него. О боги, с ним сейчас Маккоули, он молится за его душу. Сколько ты собираешься ждать? Пока Роберт не умрет? Неужели ты сможешь вернуться в Анклав, зная, что могла что-то сделать и не сделала? Это ты и называешь любовью?
   Дженн вывернулась из его рук; по лицу ее текли слезы. Она долгим взглядом посмотрела в лицо Финлею, потом ее глаза обратились на шатры лагеря. Громко сглотнув, она решительно подняла голову.
   - Хорошо. Я пойду.
   Мягкий гул голосов встретил Дженн в лагере; кое-где солдаты робко и неуверенно, словно в ожидании чего-то, пели. Сквозь тонкое полотно стен шатра смутно виднелись колеблющиеся огоньки свечей, отбрасывающие странные тени, длинные и пугающие.
   Финлей провел Дженн в переднее помещение, пустое и холодное, и остановился на пороге спальни Роберта. В ногах постели стоял Маккоули, сжимая в одной руке священную книгу, в другой - триум. Его голос был так тих, что Дженн едва могла разобрать слова молитвы. Услышат ли боги этот шепот - такой теплый, такой искренний?
   С одной стороны постели сидела леди Маргарет, с другой - Арли и еще один целитель. Увидев Дженн, оба они поднялись и подошли к ней; на лицах мужчин была написана тревога.
   - Как он?
   - Плохо, - тихо ответил Арли. - Он потерял очень много крови, и я никак не могу остановить кровотечение. Думаю, что у него сломана нога и несколько ребер. Кроме самой тяжелой раны - в боку, - есть и еще несколько, например, глубокий порез на плече. Мне кажется, что к тому же на него упало что-то очень тяжелое.
   - Почему ты так думаешь?
   - У него внутреннее кровотечение - это видно по кровоподтекам, что покрывают его живот. Он так ни разу и не приходил в сознание.
   Дженн слушала, стараясь запомнить все подробности, понять, поверить. Роберт всегда был так силен... Как могли эти раны привести к столь тяжелым последствиям?
   - Что можно сделать?
   - Ничего, кроме того, что уже сделано, - опустил голову Арли. - Он потратил слишком много сил, сражаясь с Нэшем, - а он уже и тогда был ослаблен ранами. Он ведь нарушил все правила боя, которым был обучен с детства, - лишь бы продержаться дольше, чем Нэш. Так или иначе, он хотел одного - остаться на ногах до самого конца, чтобы произнести Слово. Мне очень жаль, Дженн. До утра он не доживет.
   Дженн кивнула, и мужчины расступились, давая ей пройти. Она подошла к постели и остановилась у изголовья. Роберт лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Дышал он так слабо, что грудь почти не подымалась. Раны на лице леди Маргарет промыла; остались лишь темные шрамы на лбу, на щеке, на губе. Почти все его тело скрывали повязки, но кровь сочилась и сквозь них. Там, где не было синяков и кровоподтеков, кожа Роберта казалась серой и дряблой, как у старика. Человек на пороге смерти...
   Дженн присела на постель и коснулась лица Роберта. Ее пальцы легко скользили по опущенным векам, шее, щеке, как будто нигде на них не было ран. Даже сейчас это прекрасное лицо поражало внутренней силой. Так легко представить себе Роберта улыбающимся, хмурящимся, задумчивым, встревоженным...
   И невозможно забыть, как выглядело это лицо той ночью на корабле, в то столь мимолетное время, когда у Дженн было все, чего она только хотела в жизни. Один короткий момент...
   Он никогда не переставал ее любить. Никогда. Что бы она ни совершила, какую бы боль ему ни причинила, как бы ни предала - он продолжал ее любить, даже против воли.
   Дженн взяла его руку и прижала к своей щеке. Пальцы были холодными, но Дженн не выпустила их, осторожно касаясь губами ладони. Потом она нежно положила руку Роберта ему на грудь и подняла голову. Маккокли запнулся, читая молитву, леди Маргарет вытерла мокрые глаза.
   - Пожалуйста, оставьте на минуту нас одних.
   Никто не пошевелился. Финлей вошел в спальню и вывел мать и священника.
   Милый Финлей, он думает, будто знает, что она собирается сделать. Ему следовало бы ее возненавидеть, но он все равно ей благодарен...
   Наконец комната опустела, дверь закрылась. Все они ждут снаружи и, наверное, прислушиваются, но значения это не имело. Дженн повернулась к Роберту, глядя теперь не на то, что было видно на поверхности, а глубже.
   Арли оказался прав: внутреннее кровотечение продолжалось. Повреждения были ужасны: обычного человека они уже убили бы. Однако Дженн увидела и кое-что еще. Нечто, причиняющее гораздо больший вред, чем все раны, вместе взятые.
   Демон. Бьющийся внутри Роберта, огромный и черный, источающий ненависть, разочарование, гнев. Он кипел и булькал, как котел с ядом на горячем пламени. Там, где тело Роберта пыталось исцелить себя, демон наносил новые раны, слепо сметая все на своем пути. Он бессмысленно вырывал клочья из души Роберта, убивая его каждым своим движением. Арли был прав: до утра Роберт не доживет. Может быть, он не проживет и часа...
   И все-таки Финлей ошибается. Если Роберт и узнает правду, демона это не остановит. Слишком много накопилось лжи, слишком много секретов. И Финлей, и Мика знали насчет Эндрю, и Роберт возненавидит еще и их. И разве может Дженн сказать ему о своих чувствах - теперь, когда она соединена с Ключом? Они с Робертом никогда не смогут быть вместе, Ключ никогда этого не допустит, а она умрет, если попытается разорвать свою связь с ним.
   Дженн открыла глаза и всмотрелась в лицо умирающего.
   "Роберт!"
   Ничего. Даже веки не дрогнули. Совсем ничего... Неужели она опоздала?
   "Роберт!"
   "Теперь... А тогда... В самом начале. Коронованный король - пустышка. Живой, высоко взлетевший, хотя и утонувший, оставшийся на дне. Листья падают на землю... Кровь. Да, кровь. Всюду. Можно насытиться, жить и летать. Все только начинается. Всегда все только начинается".
   "Роберт! Послушай меня!"
   "Отец? Тебя предали. И я потерпел поражение. Снова потерпел поражение. Никогда ничего не мог... Мы тонем в поражениях. Твой орел, золотой и черный, он тонет в крови..."
   "Роберт, слушай меня!" - Дженн взяла Роберта за руку, стараясь укрепить связь между ними.
   "Слушать? - Роберт снова едва не ускользнул. - Кто ты? Ах да, демон".
   "Нет, это я, Дженн".
   "Дженн?"
   "Да".
   Несколько мгновений никакой реакции, потом:
   "Моя дорогая, моя милая Дженни. Любовь моя... Луч света против Ангела Тьмы. Тебе подобало прийти, помогать нам до самого конца. Твое место всегда было здесь. Как глупо с нашей стороны пытаться уйти, не дождавшись тебя".
   "О ком ты говоришь?"
   "Ну как же - о демоне и о себе, конечно. Теперь уже скоро. Он такой теплый, он все мне даст... Никогда этого не понимал. Давно следовало перестать ему противиться. Тогда бы я увидел то, что вижу сейчас".
   "Что ты видишь?"
   "Как тепло в его объятиях. Никогда не думал, что ненависть так приятна. Да, тепло и удобно... - Голос Роберта стих, но Дженн несколько мгновений была не в силах ничего сказать. Потом Роберт заговорил снова; ему не стало лучше, но слова его прозвучали более осознанно: - Что ты здесь делаешь?"