что они имеют хорошую народную закваску.
Я сообщаю фюреру о представленной мне для просмотра книге генштаба о
советских маршалах и генералах, добавляя, что у меня сложилось впечатление.
будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер
полностью разделяет мое мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя"
Предчувствуя свою гибель, враги безоговорочно признали превосходство
полководческого искусства наших военачальников. Бывший начальник
генерального штаба германских сухопутных войск Гальдер писал: "Исторически
небезынтересно исследовать, как русское военное руководство, потерпевшее
крушение со своим принципом жесткой обороны в 1941 году, развивалось до
гибкого оперативного руководства и провело под командованием своих маршалов
ряд операций, которые, по немецким масштабам, заслуживают высокой оценки...
Над этим периодом в качестве приговора стоит слово, высказанное русской
стороной в процессе резкой критики действий немецкого командования: порочная
стратегия Это нельзя опровергнуть".
К суждениям, высказанным как нацистскими лидерами, так и битыми
немецкими генералами, нужно относиться с большой осторожностью, вина за
поражение сваливается друг на друга, Гитлер на генералов, они на него Склока
банкротов, однако, оказалась неизбежной - гитлеровскую Германию добивали
превосходящая мощь Советского Союза, превосходство советского
социалистического строя.

    ПОБЕДА


Командующий 1-м Белорусским фронтом

- Вот за это благодарю! - сказал Сталин Рокоссовскому.
Отбывая на 2-й Белорусский фронт, маршал Рокоссовский отклонил
предложение Верховного взять с собой работников штаба, с которыми
сработался. И это глубоко знаменательно! На подступах к Победе наших
военачальников и штабы объединяло общее понимание задач вооруженной борьбы,
они обладали едиными взглядами на способы их достижения. Вспоминая в канун
своего семидесятилетия в 1966 году завершающий этап той войны, Георгий
Константинович подчеркнул: "В одиночку ни один руководитель не сможет
добиться успеха, он всегда должен использовать опыт, знания и советы своих
помощников".
Жуков не видел необходимости делать какие-нибудь перемещения в штабе
1-го Белорусского фронта. 16 ноября 1944 года в Кремль приходит телеграмма-
"Верховному Главнокомандующему Маршалу Советского Союз.) тов Сталину. Сего
числа я вступил в командование 1 м Белорусским фронтом Жуков".
О штабе 1-го Белорусского фронта Жуков сказал "Этот штаб, подобранный и
воспитанный К К Рокоссовским, был очень слаженным и деятельным. Мною как
должное был воспринят ранее установившийся здесь порядок и стиль работы Как
и мой предшественник, я по вечерам заходил в кабинет начальника штаба
генерала М С Малинина, где уже были собраны ведущие штабные работники,
командующие родами войск и начальники служб. После обмена мнениями
принималось решение Коллективный мозговой центр фронта всегда работал
творчески, четко и слаженно до конца войны".
Красная Армия вступала в 1945 год в зените своего могущества - в
действующей армии 6,7 миллиона человек, 107,3 тысячи орудий и минометов,
12,1 тысячи танков и самоходных орудий, 14,7 тысячи самолетов. Германия
имела в действующей армии 5,4 миллиона человек, из них большая часть я
лучшие соединения находились на Восточном фронте. Против нас стояли войска
общей численностью 3,7 миллиона человек, имевшие 56,2 тысячи орудий и
минометов, 8,1 тысячи танков и самоходных орудий, 4,1 тысячи самолетов.
К этому времени протяженность советско-германского фронта сократилась
почти вдвое, но плотность обороны врага была более высокой. На глубину 300 -
500 километров, то есть вплоть до Берлина, гитлеровцы создали семь
оборонительных полос. Ничего подобного не было за всю войну. В систему
обороны были включены подготовленные еще до войны укрепленные районы вдоль
старой польской границы - Померанский вал и Мезеритский укрепленный район.
Модернизировали старинные крепости Кюстрин, Франкфурт-на-Одере, Глогау и
многие Другие.
Вислинский рубеж, который предстояло штурмовать в первую очередь, имел
развитую систему траншей, бетонные и стальные огневые точки, прикрытые
минными полями, противотанковыми рвами, проволочными заграждениями. На
глубину в 30 - 70 километров его занимали вражеские войска. Гитлеровское
руководство надеялось, что в случае проры ва той или иной линии обороны
отходящие части вермахта займут следующий рубеж и все начнется сначала,
нашим войскам придется снова прогрызать вражескую оборону. Так удастся-де
обескровить Красную Армию, затянуть войну, а тем временем, быть может, найти
"политический выход" - вступить в сговор с США и Англией на антисоветской
основе.
В Берлине положились на описанные укрепленные линии, прикрывавшие
сердце Германии, и даже иной раз считали, что советское командование не
решится атаковать их. Опасность для себя гитлеровское руководство
усматривало в нашем прорыве через Венгрию и Чехию, куда и бросили громадные
силы. В основном по политическим соображениям - защитить гнездо прусского
милитаризма - немцы держали крупную группировку и в Восточной Пруссии. Этот
ход мысли, гибельный для врага, был ему навязан нами Активные действия наших
войск на исходе 1944 года в обоих этих районах укрепили Гитлера в убеждении,
что первостепенная цель нашего предстоявшего наступления - Прага, а не
Берлин. В результате на центральном участке советско-германского франта
гитлеровцы в начале января имели всего 560 тысяч войск, около 5 тысяч орудий
и минометов, 1220 танков и 630 самолетов.
То, что фронт приобрел своеобразные и опасные для врага очертания -
слабый центр и только далеко на флангах сильные группировки, скованные
нашими войсками, в конечном итоге объяснялось высоким искусством нашего
Верховного Главнокомандования, в том числе Жукова. Как неоднократно
случалось и раньше, все звенья немецкого командования - от фронта вплоть до
генерального штаба - были введены в заблуждение. Никто там даже отдаленно не
представлял, какие силы собрались на берлинском направлении Немецкая
разведка оценивала силы 1-го Белорусского фронта в 31 дивизию. На деле их
было 68 А в целом 1 и Белорусский а 1-й Украинский фронты имели в начале
января 2203700 человек, 33 500 орудий и минометов, свыше 7 тысяч танков и
самоходных орудий, 5 тысяч самолетов.
Грубейшие ошибки немецкого командования и разведки "усугублялись
атмосферой, в которой влачили свое существование Гитлер и его приближенные в
сумерках войны В конце 1944 года они затеяли наступление на Западе 16
декабря немецкие войска внезапно обрушились на слабо защищенный
американскими войсками сектор в Арденнах. Немцы при переходе в наступление
попытались имитировать тактику советских войск. Памятуя о том, как была
разгромлена их оборона в Белоруссии в июле 1944 года, гитлеровские генералы
пустили вперед пехоту, а танки во избежание потерь ввели в дело позднее, по
прорыве американской обороны. Гитлер намеревался выйти к Антверпену,
отрезать и прижать к морю английскую группу армий Программа-максимум
гитлеровцев - склонить США и Англию к сепаратному миру, продемонстрировав
Вашингтону и Лондону, что значит война всерьез.
По извращенной логике Гитлера выходило, что Советский Союз позволит
Германии сделать нашим союзникам большое кровопускание. Он считал, что
Советский Союз не упустит отплатить США и Англии той же монетой за затяжку
"второго фронта", за то, что многие годы предоставляли нам сражаться один на
один с Германией и ее сателлитами. Своими химерическими .расчетами Гитлер
заразил верховное командование вермахта Даже 9 января 1945 года он заверял
высших генералов: "Русские не переходят в наступление по политическим
причинам". Гудериан поторопился подтвердить: "Конечно, они имеют в виду
англичан".
Произошло прямо противоположное. Советский Союз был верен союзническому
долгу. Хотя США и Англия на Западном фронте были куда сильнее, чем Германия.
Наступление в Арденнах посеяло панику в штабе Эйзенхауэра. Американские
войска, впервые испытавшие, что такое война, бежали. Эйзенхауэр,
командовавший американо-английскими армиями в Европе, в страшной тревоге
докладывал в Вашингтон о "немецком неистовстве", о том, что "немцы
предпринимают максимальное и решительное усилие для достижения победы на
Западе в кратчайший срок". Черчилль и Рузвельт обратились с просьбами к
Сталину о помощи. Их посланец - английский главный маршал авиации Теддер -
срочно прилетел в Москву и описал Сталину бедственное положение на Западном
фронте.
Ставка планировала начать наступление 20 января. Учитывая кризис на
Западе, Сталин приказал передвинуть его сроки.
По плану на разгром Германии отводилось 45 дней - наступлением на
глубину 600 - 700 километров. На участках прорывов 1-го Украинского и 1-го
Белорусского фронтов на километр приходилось по 230 - 250 орудий и
минометов, 80 - 155 танков и самоходных орудий.
В обращении Военного совета 1-го Белорусского фронта к войскам в канун
наступления говорилось: "Мы сильнее врага. Наши пушки, самолеты и танки
лучше немецких, и их у нас больше, чем у врага. Эту первоклассную технику
дал нам наш народ, который своим героическим трудом обеспечивает наши
победы. Мы сильнее врага, так как бьемся за правое дело против рабства и
угнетения... Ключи победы в наших руках".
Громадный подъем в войсках. Впереди Берлин!
Последние приготовления. Операция многократно "проиграна" в штабах
армий, корпусов и дивизий. Жуков в последний день объехал плацдармы,
проверяя все и вся. Он охотно отвечал на вопросы генералов и офицеров.
Кто-то из командиров, пораженный масштабами подготовки, спросил:
- Зачем нужно, товарищ маршал, накапливать так много боеприпасов?
- Чтоб успех наступления, - ответил Жуков, - был обеспечен не на сто, а
на двести процентов!
Фраза Жукова, отвечавшая характеру момента, разнеслась по войскам и
стада крылатой. Воины преисполнились решимости выполнять боевую задачу на
"двести процентов".
Перед рассветом 14 января Жуков приехал на командный пункт 5-й ударной
армии на Магнушевском плацдарме, что южнее Варшавы. В 8.30 утра серое зимнее
небо разорвали десятки тысяч ракет "катюш", все залил багровый свет.
Началась артиллерийская подготовка. Через каких-нибудь двадцать пять минут
передовые батальоны, проводившие разведку боем, пошли в атаку. Гитлеровцев,
ожидавших многочасового обстрела, захватили врасплох. Без больших потерь
наши войска овладели первой траншеей. Отлично дейсвовавшие танки-тральщики и
отряды саперов проделывали проходы в сплошных минных полях. Удачное начало
позволила ввести в действие уже через несколько часов главные силы,
опрокинувшие начавшего отход врага. "Мы сэкономили, - писал Жуков, - многие
тысячи снарядов, которые очень пригодились позднее".
Хотя уже 12 января 1-й Украинский фронт успешно перешел в наступление с
Сандомирского плацдарма, а 13 января 2-й и 3-й Белорусские фронты обрушились
на Восточную Пруссию, только 14 января, когда выступили войска Жукова, в
станке Гитлера осознали смертельную опасность. Выяснилось, что помимо ударов
на северном и южном крыле совег-ско-германского фронта, который в ставке
Гитлера не исключали, пришел в движение и центр. И здесь сам Жуков!
Гитлеровское руководство отлично понимало,что именно войскам под его
руководством ставятся важнейшие задачи. В книге "Последние дни Гитлера"
(1972) известный английский историк X. Трейвор-Ропер писал: "Немцы,
воевавшие против Жукова, признавали - он самый талантливый во всем русском
генералитете". Где Жуков, там поражение вермахта неизбежно!
К вечеру 14 января Гудериан потребовал остановить операции на Западе и
"бросить все на Восточный фронт". 15 января Гитлер покинул свою
штаб-квартиру на Западном фронте и поездом отправился в Берлин спасать рейх
от лавины с Востока.
В этот день в Кремле Сталин принял англо-американскую делегацию во
главе с Теддером. В книге американского профессора Б. Смита "Воители в
сумерках" (1983) о закулисной истории той войны приведены слова, сказанные с
величайшим достоинством Сталиным просителям с Запада: "Между нами нет
договора, по мы товарищи. Для нас разумно и в здравых собственных интересах
помогать друг другу в тяжкие времена. Я поступил бы глупо, если бы стоял в
стороне, позволяя немцам избивать вас, это привело бы только к тому, что
они, расправившись с вами, навалились бы на меня Равным образом в ваших
собственных интересах сделать все возможное, чтобы не дать немцам избивать
меня".
На второй день операции Жуков ввел в действие 1-ю и 2-ю гвардейские
танковые армии, которые с невиданной скоростью пошли на запад, перекатываясь
через немецкие войска, нарушая не только коммуникации, но и связь. Немецкий
генштаб не мог доложить ставке фюрера о том, что точно происходит на фронте.
17 января в боевом, донесений Верховному Главнокомандующему
командование 1-го Белорусского фронта сообщало: "В результате глубокого
обходного маневра варшавской группировки противника подвижными войсками,
охвата общевойсковых армий с севера и с юга и одной (..схемою удара 1-й
армии Войска Польского при ноддержке массированных ударов авиации войска
1-го Белорусского фронта 17.1.45 г овладели столицей Польской республики
городом Варшава" Войско Польское получило возможность вступить в город 21
января штаб 1-го Белорусского фронта докладывает И. В. Сталину: "В течение
19 января проводилось разминирование улиц и площадей города для обеспечения
прохождения парада польского войска Подрывов людей и боевой техники,
участвовавших в параде, не было".
Через несколько дней командование фронта доложило И В. Сталину: "Немцы
превратили столицу Польши в руины Крупнейшие промышленные предприятия стерты
с лица земли. Жилые дома взорваны или сожжены. Городское хозяйство
разрушено. Десятки тысяч жителей уничтожены, остальные были изгнаны. Город
мертв".
Тем временем 1-й Белорусский фронт много западнее Варшавы вышел на одну
линию с 1-м Украинским фронтом и продолжал стремительный марш е боями на
запад. Так как же это произошло, что танкисты 1-го Белорусского фронта на
пути от Вислы до Одера достигли высших темпов продвижения за всю
Отечественную воину - иной раз до 100 километров в сутки?
Возвращаясь к этому сражению, Г. К. Жуков говорил в конце 1945 года:
"Танковые армии вводились в прорыв по плану на третий день операции, при
этом учитывалось, что мы должны обеспечить их ввод с наименьшими потерями,
т. е. обработать полосу ввода в прорыв наиболее чисто. Для этой цели
привлекались артиллерийские средства, более 1000 танков непосредственной
поддержки пехоты. Разрыв в действии общевойсковых армий н танковых армий -
два дня... Мы готовились к серьезному сопротивлению, и мы планировали этот
бой из расчета тесной увязки взаимодействия, особенно тактического
взаимодействия с тем, что если противник окажет серьезное сопротивление и
сумеет подтянуть к месту прорыва дополнительные силы, то мы не должны
рисковать танковыми армиями, вводить их очертя голову, а должны перемолоть
противника под нашим артиллерийским молотом. Для этого мы имели достаточно
артиллерийских сил и запасы снарядов, и мы предполагали в начальный этап
методически развивать операцию. Оказалось, нервы противника, его физические
и моральные силы не выдержали удара. Он быстрей поддался нашему удару, чем
мы предполагали. При этих условиях мы не могли придерживаться плана, яко
слепой стены.
Основная ставка после прорыва ставилась иа подвижные войска. Мы имели
около 4000 танков и СУ - это очень крупная сила. Этот бронетанковый таран,
двигающийся вперед после разгрома непосредственно тактической обороны,
расчистил путь общевойсковым армиям.
Мы исходили в организации действий не из шаблона, в первую очередь мы
не хотели быть обманутыми. Мы сами провели серьезный план мероприятий по
обману противника, но все же у нас не было уверенности, что противник сам не
противопоставит нам своего плана и не попытается обмануть нас. В расчете
скрыть от противника такую крупную группировку, как 4000 танков, более 10000
стволов артиллерии, кавалерийские корпуса и многочисленные соединения
общевойсковых армий, проводились все эти мероприятия обмана противника. У
меня не было полной гарантии, что нам удастся оперативно-тактическая
внезапность, а поэтому я шел на худшее и расчет строил также на худшее.
Противник мог определить не только направление нашего удара, но он мог
догадаться и о силе этого удара, а это главное. Не так страшно направление,
как важно разгадать силу удара, чтобы своевременно подготовить
соответствующие силы для противодействия. Мы не могли рассчитывать иа то,
что противник окажется настолько лопоухим, что не будет знать ничего о
готовящейся операции. Такой гарантии не мог дать ни один командующий, ни
один штаб".
Раннее утро 16 января. Магнушевский плацдарм уже в тылу наших войск,
ушедших на запад. Раздался глухой гул - прогревают моторы машины 2-й
гвардейской танковой армии. Более 850 танков и самоходных орудий! Жуков
лично инструктирует командиров передовых отрядов армии - вперед и только
вперед* Пусть тапки оторвутся от основной массы войск даже на 100
километров, все равно не останавливаться! Не допустить, говорит маршал,
чтобы противник успел занять подготовленные рубежи!
Поземка, резкий вечер. Проходят колонны громадных машин, уходящих на
запад. Земля дрожит, идет боевая техника 1945 года - тяжелые танки "ИС",
152-миллиметровые самоходные орудия. Грохот такой, что приходится кричать на
ужо рядом стоящим. Легко сказать - ввести в сражение! Это значит пройти
около двадцати километров за ушедшей вперед пехотой через поле боя, усеянное
воронками. По расчищенным и разминированным путям, подготовленным
беззаветными тружениками войны - саперами.
Стальную лавину приветствуют войска, которые она обгоняет. Танковая
армия вводится в сражение через боевые порядки наступающей общевойсковой
армии, а это означает, что в полосе шириной немногим более десятка
километров находится свыше 100 тысяч человек, более 2,5 тысячи орудий,
многие тысячи машин, повозок.
К исходу 16 января 2-я гвардейская армия с боями прошла до 90
километров. Вечером штаб армии настигает приказ Жукова, ускорить
продвижение, выйти на намеченный рубеж не к 18 января, а к 17-му. Значит, до
100 километров в полдня! Жуков подчеркнул, "".при наличии благоприятных
условий" К сожалению, это не удалось: немцы успели взорвать мосты через
Бзуру. Но задержка не оказалась значительной, переправы навели, и "чем
дальше вперед, тем ближе победа", как говорили танкисты.
Еще сто километров за два дня! Люди работают без устали, но машины
отказывают, надо горючее, техническое обслуживание. Ночью 20 января приказ:
к исходу 22 января пройти еще 150 километров. "Только там, - гласит
предписание Жукова, - можно предоставить время для технического осмотра
машин и пополнения запасов. До этого времени обстановка требует
стремительного движения вперед".
Сбивая с позиций и разгоняя гитлеровцев, армия выполнила и этот приказ.
С трудом подвозится горючее из отставшего тыла. Колонны автомашин со
снабжением нередко пробивались с боем: по пути они натыкались на разбитые,
но недобитые вражеские части. Озлобленные, с мрачной решимостью спешившие к
границе рейха, эти части нередко набрасывались на легкую добычу, какой им
представлялись транспортные машины. Но тщетно. Гитлеровцев отбивали, а наши
колонны шли своим путем.
В ходе стремительного наступления авиация умело взаимодействовала с
подвижными частями "В боевые порядки танковых армий, - вспоминает маршал
авиации С. И. Руденко, - мы включили облегченные инженерные батальоны и
подразделения БАО, располагающие силами и средствами для захвата аэродромов,
их охраны, устройства новых площадок, обеспечения посадки самолетов до
подхода пехоты.
По моему докладу командующий фронтом приказал командирам соединений, с
которыми взаимодействует авиация, оказать нам срочную помощь в подготовке
летных полей. Даже двое-трое суток были для нас слишком большим сроком:
нас1упающие уйдут вперед, авиация отстанет не только от подвижных войск, но
и от пехоты".
Каждая оперативная директива Жукова, отдававшаяся в январе 1945 года
танковым армиям или корпусам, заканчивалась аналогичным во всех этих
документах указанием: "Учитывая необходимость непрерывного преследования с
целью не дать возможности противнику организоваться для обороны на новых
рубежах, принять решительные меры к подтягиванию артиллерии, тылов и
своевременному пополнению запасов".
После войны, говоря об этой операции, Г. К. Жуков подчеркнул: "Может
быть, у некоторых создалось такое впечатление, что сил у нас было так много
- артиллерийских, танковых и прочих, что можно было вообще без пехоты
провести прорыв, что было настолько чисто все обработано, что сила вообще не
играла роли и не играло даже роли построение первого эшелона, второго,
третьего и глубокого эшелонирования боевых порядков вообще Я должен сказать,
что товарищи, так думающие, находятся в заблуждении. Сопротивление было
очень серьезное, мы имели большие потери в этой операции, из них 43 проц.
пулевых ранений и 0,1 проц. ранений холодным оружием. Разве можно при слабом
сопротивлении или маршируя с шапкой набекрень иметь такие потери. Драка была
очень сложная, она велась не только с перевернутым фронтом направо, налево,
назад, ню мы имеем и немало случаев, когда наши части сами попадали и
дрались в окружении. Вы сами понимаете, что о условиях, когда фронт быстро
преследовал противника, громя подходящие резервы и отступающие его части,
некоторые наши части сами попадали в окружение отходящих частей противника,
его подходящих резервов".
В подробном донесении Сталину Жуков 21 января докладывал: "Задачей
фронта до 30 января !945 г. ставлю вяйти на фронт Вальдау... Рунау, Грец.
Танковыми армиями к этому времени овладеть районами- 2 гв- та (танковая
армия. - Н. Я.) Берлинхен, Ландсберг. 1 гв. та Мезерец, Швибус.
На этом рубеже развернуть войска (особенно артиллерию), подтянуть тылы,
привести в порядок материальную часть боевых машин, развернуть 3-ю ударную и
1-го польскую армии, с утра 1 - 2 февраля 45 г. продолжать наступление всеми
силами фронта с ближайшей задачей с ходу форсировать Одер, а в дальнейшем
развивать стремительный удар на Берлин, направляя главные усилия в обход
Берлина с северо-востока, севера и северо-запада".
К вечеру 22 января танкисты, продвинувшись за семь дней на 350
километров, дрались в 120 километрах впереди главных сил фронта. В ночь
на-23 января Жуков ориентирует командование танковой армии- по северному
берегу реки Негде и западному берегу Одера враг имеет сильные укрепленные
полосы!
"Упреждение противника в занятии этих позиции, - диктует Жуков, -
обеспечит успешное и быстрое проведение Берлинской операции. Если резервы
противника успеют занять указанные мною позиции, Берлинская операция может
затянуться".
У 2-й гвардейской танковой армии не хватало горючего. Собрали все, что
было можно, заполнили баки одного корпуса - и вперед! Корпус стремится
обогнать врага, не дать ему засесть в укреплениях. Позади уже немало
укрепленных рубежей, захваченных при минимальном сопротивлении или вообще
без него. Танки проскакивали мимо чудовищных дотов, из амбразур которых
могла смотреть смерть. Не выглянула! Гитлеровцы не успели занять их.
Вышли к реке Нетце. Где переправляться, какое направление? Из штаба
фронта Жуков:
- Где угодно форсировать Нетце и Прорваться через укреплешшй район.
Разведка донесла, гитлеровцы кое-где уже засели в укреплениях- Все же
наши танки отыскали слабые места, перегруппировались и утром 26 января
сделали бросок через Нетце. Мы в Германии! Разыгралась метель, видимость -
несколько десятков метров. Под прикрытием метели танки устремились к Одеру,
Для удара собралась вся танковая армия. Померанский вал преодолен! Не
удержали порыва стальных громад противотанковые рвы, минные поля врага.
29 января 1945 года за подписями Жукова и Телегина пошло донесение И.
В. Сталину: "Ваш /приказ - мощным ударом разгромить противостоящую войскам
группировку противника и стремительно выйти к линии польско-германской
границы (1939 года. - Н. Я.) - выполнен
За 17 днем наступательных боев войсками фронта пройдено до 400 км. Вся
западная часть Польши в полосе 1-го Белорусского фронта очищена от
противника, а польское население, пять с половиной лет угнетавшееся
фашистами, - освобождено.
Стремительное продвижение войск воспрепятствовало гитлеровцам разрушить
города и промышленные предприятия, железные и шоссейные дороги, не дало им
возможности ужать и истребить польское население... В сельском хозяйстве
сохранен конский состав, инвентарь, посевной материал и запасы
продовольствия. На железных и шоссейных дорогах повреждения незначительные.
Захвачен большой паровозо-вагонный парк, обеспечивающий обслуживание военных
и народнохозяйственных нужд польского государства... Польский народ,
освободившись с помощью Советского Союза от немецкого ига и получив из рук