Страница:
Все это в совокупности властно диктовало- медлить нельзя! 2 апреля 1945
года Сталин в присутствии Жукова подписал директиву 1-му Белорусскому
фронту: "Подготовить и провести наступательную операцию с целью овладеть
столицей Германии городом Берлин и не позднее двенадцатого - пятнадцатого
дня операции выйти на р. Эльба". Начало операции - 16 апреля.
Одновременно южнее открывал наступление 1-й Украинский фронт; 2-й
Белорусский фронт, еще не закончивший подготовку, должен был выступить 20
апреля. "Конечно, - подчеркивал Жуков, - было бы лучше подождать пять-шесть
суток и начать Берлинскую операцию одновременно тремя фронтами, но, учитывая
сложившуюся военно-политическую обстановку, Ставка не могла откладывать
операцию на более позднее время". Западные союзники крались к Берлину.
Сопротивление гитлеровцев на западе оставалось символическим.
8 апреля Эйзенхауэр посетил передовые штабы американских армий на
берлинском направлении. Как видно из новейшего американского исследования Р.
Уигли "Военачальники Эйзенхауэра" (1981), командир дивизии, выходившей к
Эльбе, браво доложил Эйзенхауэру: "Мы идем вперед и войдем в Берлин. Ничто
нас не остановит". На что Эйзенхауэр ответил: "Давай! Желаю всяческих
успехов, и пусть никто не остановит тебя". 12 апреля дивизия вышла к Эльбе.
После войны командир корпуса, в который она входила, настаивал: "По моему
мнению, мы могли бы прийти в Берлин раньше русских, расстояние до него было
ничтожным По темпам нашего марша для этого потребовалось бы, наверное, дня
полтора. Сопротивления с немецкой стороны не существовало Сопротивления
просто не было"
Тогда в чем же дело? Та американская дивизия, рвавшаяся к Берлину, 13
апреля, "как на воскресном пикнике, без выстрела", переправила через Эльбу
несколько батальонов. Однако поблизости оказались немецкие юнцы - курсанты
военных училищ. Зеленых солдат, естественно, не вводили в курс высшей
стратегии гитлеровского руководства сдавать территорию на западе и держаться
на востоке. Увидели американцев, значит, враг - ив бой1 Расчеты
расположенных поблизости тяжелых зенитных орудий услыхали стрельбу и, в свою
очередь, открыли огонь по наземным целям. Большой шум! Потеряв четырех
убитыми и двадцать ранеными, американцы 14 апреля отступили на западный
берег Эльбы. "Эти молодые люди, - недовольно написал Уигли о немецких
курсантах, - сбросив плацдарм дивизии в Эльбу, лишили западных союзников
возможности добыть славу". Стычка по масштабам войны ничтожная, но она
озадачила верховное командование США и Англии.
15 апреля Эйзенхауэр спросил командующего американской группой армий
Брэдли. сколько жертв потребует взятие Берлина? Брэдли отпарировал: не менее
ста тысяч человек. За все время после открытия "второго фронта" и до
окончания войны в Европе американцы потеряли 135 тысяч человек убитыми. А
теперь еще 100 тысяч! Брэдли исходил из того, что при выдвижении к Берлину
американские войска угодят в непосредственный тыл немецких армий, дравшихся
с Красной Армией. В неизбежной сумятице завяжутся схватки. Дальнейшее
понятно. Эйзенхауэр со своими штабистами погрузился в тягостные раздумья.
16 апреля 1945 года их прервало могучее наступление Красной Армии.
Завязалась историческая битва, венчавшая войну.
В районе Берлина противник имел свыше миллиона человек войск, 10400
орудий и минометов, 1500 танков и самоходных орудий, 3300 самолетов. С нашей
стороны в войсках трех фронтов - 2,5 миллиона человек, 41 600 орудий и
минометов, 6250 танков и самоходных орудий, 7500 самолетов. Из них на
сравнительно узких участках прорыва Жуков сосредоточил 68 стрелковых
дивизий, 3155 танков, 22 тысячи орудий и минометов. Плотность орудий и
минометов на километр фронта, где наносились решительные удары, превышала
300 стволов.
1-й Белорусский фронт, выступая главными силами с Кюстринского
плацдарма, должен был штурмовать Берлин, выделив танковые армии для обхода
города с севера и северо-востока С ним взаимодействовал 2-й Белорусский
фронт. Наступавший южнее 1-й Украинский фронт шел на Эльбу, готовый в случае
необходимости повернуть свои танковые армии на Берлин.
За всю войну не приходилось брать такого крупного, сильно укрепленного
города, как Берлин, занимавшего 900 квадратных километров. В штабе 1-го
Белорусского фронта знали Берлин, в сущности, превращен в крепость, а
подходы к нему с востока от Одера - сплошная зона мощных оборонительных
сооружений. Было сделано все, чтобы разведать районы предстоявшего сражения
Изготовили точный макет города и его пригородов, на котором неоднократно
проигрывались как общий штурм, гак и отдельные его фазы.
5 апреля в штаб фронта, размещавшийся в крошечном городке Мендзехуд,
были вызваны все командующие армиями, члены Военных советов, командиры
корпусов. На стенах помещения - закрытые полотнами карты. Негромкие
переговоры в зале, где собралось около ста генералов и офицеров. Движение,
шум смолкли Жуков оглядел притихший зал л негромко, будничным топом сказал.
- Товарищи! Я вас пригласил сюда для того, чтобы объявить о приказе
товарища Сталина.
Мертвая тишина. Жуков продолжил, повысив голос:
- Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского Союза товарищ Сталин
приказал войскам нашего фронта перейти в наступление на берлинском
направлении, окружить столицу фашистской Германии - Берлин, разгромить и
уничтожить силы врага и водрузить над Берлином Знамя Победы!
Зал взорвался аплодисментами. Все встали. Неистово бил в ладоши
стоявший в первом ряду генерал Чуйков, подняв над головой руки, аплодировал
генерал Богданов "Счастливые, неповторимые минуты, - записал очевидец, -
минуты, о которых мечтали под Москвой, под Сталинградом, у Тулы и
Ленинграда, на Кавказе, па Днепре, Буге и Висле!"
Жуков переждал, не прерывая аплодисментов, продолжавшихся несколько
минут. И к делу!
Как обычно, маршал обстоятельно объяснил задачи фронта, частей и
соединений. На открытых теперь картах, макетах Берлина провели командную
игру. Совещание продолжалось два дня, а затем разъехавшиеся участники его
провели детальные игры и занятия в армиях, корпусах и дивизиях. Жуков
побывал на многих из них, добиваясь точного уяснения задач наступления.
В войсках на основании указаний ЦК партии и директивы Сгавки
развернулась большая политическая работа. Речь шла о дисциплине и порядке в
войсках, о поведении па немецкой земле. Накануне наступления Г. К. Жуков и
генералы К. Ф. Телегин, С. И. Руденко, В. И. Казаков подписали обращение
Военного совета фронта к воинам. Оно начиналось: "Боевые друзья!" Напомнив,
что "не впервой русским воинам брать Берлин", обращение звало: "Пришло время
подвести итоги страшным злодеяниям, совершенным гитлеровскими людоедами на
нашей земле, и покарать преступников... Славой наших побед, потом и кровью
завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми
произнести грозные слова суровою приговора нашего народа немецким
захватчикам... Вперед на Берлин!"
Военный совет фронта призывал воинов, многие из которых в воину
потеряли родных и близких, видели пепелища разрушенных фашистами городов и
деревень, помнить о своей высокой миссии. "Воин Красной Армии никогда не
уронит достоинства советского гражданина, - подчеркивалось в обращении. -
Нас не будет укорять наш народ в мягкосердечности к врагу. Но мы это сделаем
так, чтобы еще ярче блистала наша боевая воинская слава, чтобы еще быстрее
летела по миру радостная весть о Красной Армии как об
армии-освободительнице, как об армии могучего советскою народа, спасшей мир
от гитлеровского рабства".
Ночь на 16 апреля В траншеях, переходя от одной группы бойцов к другой,
командиры читают обращение Военного совета. В блиндажах возникают короткие
митинги, горячие речи По передовым траншеям тихо передают:
- Внимание! Смирно! Несут наше боевое знамя! Пронесли расчехленные
знамена частей. Впереди знаменосцев командиры полков и их заместители по
политической части. Последние минуты. Бойцы молча обнимают друг друга,
взаимные клятвы никогда не забывать семей погибших.
Жуков за три минуты до начала артиллерийской подготовки поднялся на
наблюдательный пункт командующего 8-й гвардейской армией В. И Чуйкова,
расположенный на возвышенности. С него отлично просматривалась мсстнос1ь.
В три часа ночи дрогнула земля - началась артиллерийская подготовка. Ее
нельзя ни с чем сравнить- из 1236 тысяч снарядов и мин, израсходованных 1-м
Белорусским фронтом в первый день операции, 500 тысяч обрушили на врага за
двадцать пять минут этой подготовки. Командующий фронтом Жуков сознательно
спланировал ее неслыханно интенсивной и короткой, дабы ошеломить врага.
Гитлеровцы сразу понесли немалые потери: два предшествовавших дня они
отражали атаки наших полков и батальонов, которые при поддержке танков
проводили разведку боем. В ходе разведки наши войска местами вклинились на
несколько километров в первую линию обороны противника. Теперь ночью
подтянутые к переднему краю германские части попали под сокрушительный
огонь.
Еще не смолкли орудия, как вспыхнули 143 зенитных прожектора, стоявшие
через 200 метров на участках прорыва. Подсветка облегчила пехоте и танкам
продвижение и привела в смятение гитлеровцев, решивших, что у русских -
новое оружие, от которого можно ослепнуть. Уже ночью сотни бомбардировщиков
ударили по целям в глубине вражеской обороны, а с рассветом над полем боя
нависли наши бомбардировщики и штурмовики. За первые сутки операций - 6550
самолето-вылетов!
Первая и вторая линии обороны врага, буквально сметенные с лица земли,
были взяты. Жуков наблюдал за ходом боя с командного пункта 8-й гвардейской
армии Чуйкова. Гвардейцы приблизились к Зееловским высотам, что в 12
километрах от переднего края. Жуков подзывает командующего армией Чуйкова.
- Гвардейцам объявите благодарность, - говорит маршал. - Распорядитесь,
чтобы артиллерия поддерживала атаку высот. Без артиллерии атаку нс
начинайте.
Жуков в бинокль видит, как в клубах дыма и пыли, за стеной разрывов,
продвигаются гвардейцы. Ему докладывают: противник упорно держится в
населенном пункте Кичель.
- Ваше решение? - прерывает маршал.
- Обработать авиацией...
- Не обработать, а стереть с лица земли этот Кичель. Пусть авиация на
глазах наших бойцов уничтожит его. Люди лучше будут идти вперед!
А в гвардейской дивизии уже через час после благодарности Жукова
выпущена я доставлена в передовые роты листовка. "Маршал Жуков доволен
нашими успехами, - говорилось в ней. - Командующий фронтом благодарит
каждого бойца, каждого офицера за геройское и мастерское поведение в
наступлении. Вперед, товарищи!"
В войсках благодарность маршала - большая награда.
Но уже в 13 часов Жуков понял, что рубежи врага на Зееловских высотах
не прорвать. Крутые скаты высот зловещей стеной встали на пути атакующих.
Гитлеровцы назвали их "замком Берлина", и не случайно: Зееловские высоты
ощетинились укреплениями самых различных типов. Подавить немецкие огневые
точки было очень трудно, они не просматривались с земли.
В Москве напряженно ожидали известий о ходе боя. Жуков знал и понимал
это. Чем вызвано такое ожесточенное сопротивление? В два часа дня он
посылает сообщение начальнику Генерального штаба Антонову и просит доложить
Сталину выдержку из протокола допроса рядовою 712-й немецкой пехотной
дивизии. Пленный показал: "Мы должны удержать фронт на Одере при всех
обстоятельствах, за любую цепу, сражаясь до последнего. Мы должны не пускать
русских к Берлину, даже когда американские танки будут у нас за спиной".
Жуков принимает смелое решение - ввести в сражение обе танковые армии.
Они нарастили силу удара, но, пробивая глубокоэшелонированную оборону, несли
очень чувствительные потери. Потом, после войны, Георгий Константинович
признал, что вариант наступления в лоб через Зееловские высоты был не из
лучших. Несмотря на все усилия, оборона врага не была до конца разведана.
Жуков сказал по телефону Сталину в самый разгар боев за высоты: "Чем больше
противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем
быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в
открытом поле, чем в городе".
Только к утру 18 апреля Зееловские высоты были взяты, и лишь 19 апреля
враг начал уползать на внешний обвод укрепленного района самого Берлина. 20
апреля наша дальнобойная артиллерия открыла огонь по городу, а 21 апреля
войска.1-го Белорусского фронта ворвались на окраины Берлина. Сталин
распорядился повернуть танковые армии 1-го Украинского фронта также на
Берлин. 25 апреля оба фронта сомкнули кольцо окружения вокруг Берлина.
А в самом городе бушевал бой, трудный и кровопролитный.
Приказ Гитлера об обороне Берлина гласил: "Жилые дома превратить в
крепости, железобетонные сооружения - в опорные пункты... Противнику не
давать ни минуты спокойствия, он должен быть обескровлен и изойти кровью в
борьбе за опорные пункты... Предпосылкой успешной обороны Берлина должна
быть оборона до последнего жилого блока, каждого дома, каждого окна... Нет
нужды в том, чтобы каждый обороняющий столицу империи знал детально военное
дело, гораздо важнее, чтобы каждый был воодушевлен фанатическим желанием и
волей к борьбе, знал: весь мир с затаенным дыханием следит за этой борьбой и
что борьба за Берлин решит судьбу войны".
Приказ не остался на бумаге, нацистские злодеи дрались до последнего.
Их можно было сломить только высшей организацией боя, подавить огневой мощью
Красной Армии, штурмовавшей Берлин "Частям и подразделениям, - вспоминал
Жуков, - давались конкретные улицы, площади, объекты. За кажущимся хаосом
городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система Под
уничтожающий огонь были взяты основные объекты города". Чтобы деморализовать
врага, через определенные промежутки одновременно открывали огонь по городу
11 тысяч орудий Всего с 21 апреля по 2 мая на Берлин было обрушено 800 тысяч
снарядов.
Жуков определил главную задачу уличных боев - не допустить, чтобы враг
собрал свои силы в кулак, дробить гитлеровские войска и быстро уничтожать их
по частям. В Берлине успешно применялась тактика, рожденная в Сталинграде, -
стремительное продвижение штурмовых отрядов и групп, составленных из всех
родов войск. Герои из героев сражались в них, взвод или рота с несколькими
орудиями и танками мужественно пробивались в городском лабиринте. Гитлеровцы
держали многие улицы под многослойным огнем, первый шаг по ним означал
верную смерть. Штурмовые группы нашли выход, саперы закладывали тол в стены
домов. Еще не рассеивался дым от очередного взрыва, как в пролом бросались
бойцы штурмовых групп и часто в рукопашной схватке одолевали врага. Сражение
не прекращалось ни на час: днем наступали первые эшелоны армий, ночью -
вторые.
И круглосуточно в самых различных местах в наших войсках появлялся
зеленый "додж" командующего фронтом. Обычно, где случалась заминка, Жуков
разбирался в обстановке на месте, говорил с солдатами и офицерами. Нередко
на самой передовой.
По мере приближения к центру города, где в бункере под имперской
канцелярией забились Гитлер с Геббельсом, сопротивление возрастало. Наши
войска несли большие потери. Так чем же руководствовались гитлеровцы, ведшие
безнадежную борьбу?
Из бункера гарнизону города внушалось: на помощь спешат целые армии,
например, под командованием Венка. Эти "армии" существовали только в
горячечном воображении обезумевшего фюрера. Входившие в них части уже были
разбиты при окружении Берлина. Но беспочвенные надежды на выручку извне все
же играли некоторую роль. Куда более действенным был массовый террор
"летучих полевых судов". Эсэсовцы хватали направо и налево солдат,
заподозренных в дезертирстве. Их вешали на фонарных столбах с табличками на
груди: "Я дезертир", "Я повешен) ибо не верил в фюрера", "Все предатели
гибнут, как я".
Выдержки из дневника офицера немецкой танковой дивизии проливают яркий
свет на причины бешеного сопротивления берлинского гарнизона:
"24 апреля. Русская артиллерия бьет без перерыва. Русские прожигают
себе путь через дома огнеметами. Три часа дня, у нас дюжина танков и около
тридцати бронетранспортеров. Это все оставшееся для защиты
правительственного сектора. Отходим.
25 апреля, 530 утра. Новые массированные танковые атаки. Снова отходим
под страшной бомбардировкой русских С воздуха. На стенах домов надписи:
"Самый темный час перед рассветом", "Отступаем, но побеждаем".
Дезертиров вешают или расстреливают.
26 апреля. Багровое ночное небо. Ужасающий артиллерийский обстрел. Мы
спрашиваем: где Венк? Говорят, что авангард Венка в тридцати пяти километрах
юго-западнее Берлина. Коммюнике министерства пропаганды: все войска с фронта
на Эльбе идут к Берлину. Около 11 утра из министерства пропаганды приходит
сияющий Л. Завершились переговоры с западными державами. Нам придется еще
принести некоторые жертвы, но западные державы не позволят русским взять
Берлин. Мы воспрянули духом, нужно продержаться 24, максимум 48 часов.
Получили номер газеты Геббельса "Ангрифф". Статья в ней подтверждает
сказанное Л.: "Тактика большевиков показывает: они понимают, что скоро
западные войска будут в Берлине. Эта битва решит нашу судьбу и судьбу
Европы. Если мы продержимся, в войне произойдет поворот".
Американские танковые дивизии на пути к Берлину. Говорят, что в
имперской канцелярии, как никогда, уверены в конечной победе. Ночью пытаемся
связаться с министерством пропаганды и узнать о Венке и американских
дивизиях. Центр города под страшным огнем Мы больше не можем держаться. В
четыре утра уходим через туннель метро, а в соседнем туннеле продвигаются
русские, захватывающие наши передние позиции".
Бред! Но в сумраке бункера Гитлер истово верил, что вот-вот Запад
придет ему на помощь. 25 апреля он получил ложное известие - будто при
встрече на Эльбе произошли столкновения между американскими и советскими
войсками. "Вот, - вскричал Гитлер, - новое поразительное доказательство
отсутствия единства между нашими врагами. Каждый день, нет, час вспыхнет
война между большевиками и англосаксами... Если я нанесу удар
большевистскому колоссу, наступит поворотный пункт. Это убедит всех - только
я один могу сдержать большевистский колосс", и т. д.. Сколько же собирались
держаться гитлеровцы? Геббельс, ведавший обороной Берлина, считал: "Мы могли
бы выдержать осаду столицы от 10 до 12 недель". Записано в его дневнике, и
это не пропагандистский вздор, а внутреннее убеждение.
Под грохот орудий Красная Армия выходила в район имперской канцелярии.
24 апреля был назначен советский комендант Берлина - командующий 5-й ударной
армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин. 29 апреля, писал Жуков, "в центре
города развернулись наиболее ожесточенные сражения". Комсорг 1-го батальона
1008-го стрелкового полка младший лейтенант К. Г. Громов в этот день
водрузил над ратушей Красное знамя. За этот подвиг он был удостоен звания
Героя Советского Союза. На следующий день, в ночь на 1 мая. Красное знамя
взвилось над рейхстагом.
В 4 часа утра 1 мая генерал Чуйков доложил Жукову, что на командный
пункт 8-й гвардейской армии доставлен начальник германского генерального
штаба генерал Кребс, уполномоченный вести переговоры о перемирии. Кребс
сообщил, что Гитлер покончил самоубийством. Жуков направил для переговоров с
Кребсом своего заместителя генерала В. Д. Соколовского, а сам связался по
телефону с Верховным Главнокомандующим. Сталин выслушал Жукова и сказал о
самоубийстве Гитлера:
- Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым.
Сталин указал: никаких переговоров, только безоговорочная капитуляция.
И неожиданно закончил разговор:
- Если ничего чрезвычайного не будет, не звоните до утра, хочу немного
отдохнуть. Сегодня у нас первомайский парад.
От этих слов у Жукова потеплело на душе. Как-то совсем внезапно он
почувствовал: вот ведь наступает долгожданный мир. Москва майская! "Я
отчетливо представил себе, - вспоминал Георгий Константинович, - как сейчас
к Красной площади двигаются войска Московского гарнизона. Утром они займут
свой места и после речи принимающего парад пройдут торжественным маршем
перед Мавзолеем Б. И. Ленина, перед правительством и руководством партии,
пройдут вдоль стен седого Кремля, чеканя шаг, с гордостью представляя
победную мощь Советских Вооруженных Сил, освободивших Европу от угрозы
фашизма".
А здесь, в Берлине, все громыхало сражение...
Жуков твердо заявил: к 10 утра объявить о безоговорочной капитуляции
перед всеми союзниками. Ответа от Геббельса не последовало. Штурм города
продолжался.
2 мая в 1.50 радиостанция штаба берлинской обороны объявила о
прекращении военных действий. Утром 2 мая сдавшийся в плен командующий
обороной Берлина Ведлинг отдал приказ немецким войскам прекратить
сопротивление К 15 часам все было кончено. Подняли руки более 70 тысяч
гитлеровских вояк, не считая раненых. "Многие из тех, кто дрался с оружием в
руках, видимо, в последние дни разбежались и попрятались", - уточнил эти
цифры Жуков.
Пришла наконец Победа! Враг был повержен там, где задумывались планы
разбойничьего похода на СССР.
Днем 3 мая Жуков осмотрел рейхстаг и центр Берлина, где только что
отгремели бои. Он с генералами, участниками штурма, побывал на развалинах
имперской канцелярии. Уже было известно, что Геббельс с женой покончили с
собой. Когда Жуков покидал зловещее место, ему доложили, что в подземелье
обнаружены трупы шести детей Геббельса. "Признаюсь, - заметил Жуков, - что у
меня не хватило духу спуститься туда и посмотреть на детей, умерщвленных
матерью и отцом..."
У рейхстага Жукова встретили ликующие советские воины. Он тепло
побеседовал с ними. Стены гигантского разбитого здания испещряли подписи
тех, кто дошел до Берлина. Расписался рядом с солдатами и маршал Жуков.
За взятие Берлина Жуков был награжден третьей медалью Золотая Звезда
Героя Советского Союза.
В те победные дни "Красная звезда" писала:
"После капитуляции Берлина мы наблюдали маршала Жукова на улицах. Он
осматривал развалины, памятники дутого пруссачества, видел толпы уже
угодливых и на все готовых немцев. Презрение и брезгливость были в глазах
маршала...
В этот же день маршал был на похоронах группы советских солдат,
погибших в боях за Берлин. Он произнес на их могиле волнующие слова:
- Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!
Жуков взял горсть земли и бросил ее в могилу. Потом подошел к полковому
знамени и поцеловал его край".
Потери Красной Армии в Берлинской операции превысили 102 тысячи
человек...
Несколько времени спустя Жуков устроил пресс-конференцию для советских
и иностранных журналистов. До этих пор, пишет журналист Я. И. Макаренко,
Жуков "всячески избегал встреч с корреспондентами: был он всегда чрезвычайно
занят. За время, когда он возглавил под Варшавой 1-й Белорусский фронт, и до
Берлина Жуков не принял, насколько мне помнится, ни одного фронтового
журналиста".
Теперь пришло время рассказать о прошлом. Прославленный полководец,
отметили присутствовавшие, держался "просто и добродушно". Он кратко
рассказал о взятии Берлина, закончив, что также отметили присутствовавшие,
"в типично профессиональном духе", а именно: "Это было поучительное и
интересное сражение, особенно в отношении темпов и тактики ночного боя
такого масштаба. Главное то, что немцы были разгромлены на Одере, в самом
Берлине фактически происходила просто огромная операция по очистке".
Жуков доложил Сталину о пресс-конференции, выделив вопрос, заданный
ему: "Сражение за Берлин было завершающим и решающим сражением войны. Могли
бы вы сообщить о нем некоторые подробности, до сих пор не опубликованные?
Я кратко охарактеризовал Берлинскую операцию, подчеркнув, что мощное
оснащение Красной Армии всеми видами военной техники, развертывание атаки
ночью с применением прожекторов и большим сосредоточением наших сил
позволило нанести противнику сокрушительный удар, который явился
окончательным и решающим ударом войны".
Победа
7 мая Верховный Главнокомандующий позвонил Жукову в Берлин.
- Сегодня в городе Реймсе, - сказал Сталин, - немцы подписали акт
безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны на своих плечах вынес
советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана
перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а нс
только перед Верховным командованием союзных войск. Я не согласился с тем, -
продолжал Сталин, - что акт капитуляции подписан не в Берлине, в центре
фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в
Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут
представители немецкого главного командования и представители Верховного
командования союзных войск.
Представителем Верховного Главнокомандования советских войск
назначаетесь вы.
Последнее приказание И. В Сталина Г. К. Жукову за годы Великой
Отечественной! Положив трубку, Георгий Константинович несколько минут
года Сталин в присутствии Жукова подписал директиву 1-му Белорусскому
фронту: "Подготовить и провести наступательную операцию с целью овладеть
столицей Германии городом Берлин и не позднее двенадцатого - пятнадцатого
дня операции выйти на р. Эльба". Начало операции - 16 апреля.
Одновременно южнее открывал наступление 1-й Украинский фронт; 2-й
Белорусский фронт, еще не закончивший подготовку, должен был выступить 20
апреля. "Конечно, - подчеркивал Жуков, - было бы лучше подождать пять-шесть
суток и начать Берлинскую операцию одновременно тремя фронтами, но, учитывая
сложившуюся военно-политическую обстановку, Ставка не могла откладывать
операцию на более позднее время". Западные союзники крались к Берлину.
Сопротивление гитлеровцев на западе оставалось символическим.
8 апреля Эйзенхауэр посетил передовые штабы американских армий на
берлинском направлении. Как видно из новейшего американского исследования Р.
Уигли "Военачальники Эйзенхауэра" (1981), командир дивизии, выходившей к
Эльбе, браво доложил Эйзенхауэру: "Мы идем вперед и войдем в Берлин. Ничто
нас не остановит". На что Эйзенхауэр ответил: "Давай! Желаю всяческих
успехов, и пусть никто не остановит тебя". 12 апреля дивизия вышла к Эльбе.
После войны командир корпуса, в который она входила, настаивал: "По моему
мнению, мы могли бы прийти в Берлин раньше русских, расстояние до него было
ничтожным По темпам нашего марша для этого потребовалось бы, наверное, дня
полтора. Сопротивления с немецкой стороны не существовало Сопротивления
просто не было"
Тогда в чем же дело? Та американская дивизия, рвавшаяся к Берлину, 13
апреля, "как на воскресном пикнике, без выстрела", переправила через Эльбу
несколько батальонов. Однако поблизости оказались немецкие юнцы - курсанты
военных училищ. Зеленых солдат, естественно, не вводили в курс высшей
стратегии гитлеровского руководства сдавать территорию на западе и держаться
на востоке. Увидели американцев, значит, враг - ив бой1 Расчеты
расположенных поблизости тяжелых зенитных орудий услыхали стрельбу и, в свою
очередь, открыли огонь по наземным целям. Большой шум! Потеряв четырех
убитыми и двадцать ранеными, американцы 14 апреля отступили на западный
берег Эльбы. "Эти молодые люди, - недовольно написал Уигли о немецких
курсантах, - сбросив плацдарм дивизии в Эльбу, лишили западных союзников
возможности добыть славу". Стычка по масштабам войны ничтожная, но она
озадачила верховное командование США и Англии.
15 апреля Эйзенхауэр спросил командующего американской группой армий
Брэдли. сколько жертв потребует взятие Берлина? Брэдли отпарировал: не менее
ста тысяч человек. За все время после открытия "второго фронта" и до
окончания войны в Европе американцы потеряли 135 тысяч человек убитыми. А
теперь еще 100 тысяч! Брэдли исходил из того, что при выдвижении к Берлину
американские войска угодят в непосредственный тыл немецких армий, дравшихся
с Красной Армией. В неизбежной сумятице завяжутся схватки. Дальнейшее
понятно. Эйзенхауэр со своими штабистами погрузился в тягостные раздумья.
16 апреля 1945 года их прервало могучее наступление Красной Армии.
Завязалась историческая битва, венчавшая войну.
В районе Берлина противник имел свыше миллиона человек войск, 10400
орудий и минометов, 1500 танков и самоходных орудий, 3300 самолетов. С нашей
стороны в войсках трех фронтов - 2,5 миллиона человек, 41 600 орудий и
минометов, 6250 танков и самоходных орудий, 7500 самолетов. Из них на
сравнительно узких участках прорыва Жуков сосредоточил 68 стрелковых
дивизий, 3155 танков, 22 тысячи орудий и минометов. Плотность орудий и
минометов на километр фронта, где наносились решительные удары, превышала
300 стволов.
1-й Белорусский фронт, выступая главными силами с Кюстринского
плацдарма, должен был штурмовать Берлин, выделив танковые армии для обхода
города с севера и северо-востока С ним взаимодействовал 2-й Белорусский
фронт. Наступавший южнее 1-й Украинский фронт шел на Эльбу, готовый в случае
необходимости повернуть свои танковые армии на Берлин.
За всю войну не приходилось брать такого крупного, сильно укрепленного
города, как Берлин, занимавшего 900 квадратных километров. В штабе 1-го
Белорусского фронта знали Берлин, в сущности, превращен в крепость, а
подходы к нему с востока от Одера - сплошная зона мощных оборонительных
сооружений. Было сделано все, чтобы разведать районы предстоявшего сражения
Изготовили точный макет города и его пригородов, на котором неоднократно
проигрывались как общий штурм, гак и отдельные его фазы.
5 апреля в штаб фронта, размещавшийся в крошечном городке Мендзехуд,
были вызваны все командующие армиями, члены Военных советов, командиры
корпусов. На стенах помещения - закрытые полотнами карты. Негромкие
переговоры в зале, где собралось около ста генералов и офицеров. Движение,
шум смолкли Жуков оглядел притихший зал л негромко, будничным топом сказал.
- Товарищи! Я вас пригласил сюда для того, чтобы объявить о приказе
товарища Сталина.
Мертвая тишина. Жуков продолжил, повысив голос:
- Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского Союза товарищ Сталин
приказал войскам нашего фронта перейти в наступление на берлинском
направлении, окружить столицу фашистской Германии - Берлин, разгромить и
уничтожить силы врага и водрузить над Берлином Знамя Победы!
Зал взорвался аплодисментами. Все встали. Неистово бил в ладоши
стоявший в первом ряду генерал Чуйков, подняв над головой руки, аплодировал
генерал Богданов "Счастливые, неповторимые минуты, - записал очевидец, -
минуты, о которых мечтали под Москвой, под Сталинградом, у Тулы и
Ленинграда, на Кавказе, па Днепре, Буге и Висле!"
Жуков переждал, не прерывая аплодисментов, продолжавшихся несколько
минут. И к делу!
Как обычно, маршал обстоятельно объяснил задачи фронта, частей и
соединений. На открытых теперь картах, макетах Берлина провели командную
игру. Совещание продолжалось два дня, а затем разъехавшиеся участники его
провели детальные игры и занятия в армиях, корпусах и дивизиях. Жуков
побывал на многих из них, добиваясь точного уяснения задач наступления.
В войсках на основании указаний ЦК партии и директивы Сгавки
развернулась большая политическая работа. Речь шла о дисциплине и порядке в
войсках, о поведении па немецкой земле. Накануне наступления Г. К. Жуков и
генералы К. Ф. Телегин, С. И. Руденко, В. И. Казаков подписали обращение
Военного совета фронта к воинам. Оно начиналось: "Боевые друзья!" Напомнив,
что "не впервой русским воинам брать Берлин", обращение звало: "Пришло время
подвести итоги страшным злодеяниям, совершенным гитлеровскими людоедами на
нашей земле, и покарать преступников... Славой наших побед, потом и кровью
завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми
произнести грозные слова суровою приговора нашего народа немецким
захватчикам... Вперед на Берлин!"
Военный совет фронта призывал воинов, многие из которых в воину
потеряли родных и близких, видели пепелища разрушенных фашистами городов и
деревень, помнить о своей высокой миссии. "Воин Красной Армии никогда не
уронит достоинства советского гражданина, - подчеркивалось в обращении. -
Нас не будет укорять наш народ в мягкосердечности к врагу. Но мы это сделаем
так, чтобы еще ярче блистала наша боевая воинская слава, чтобы еще быстрее
летела по миру радостная весть о Красной Армии как об
армии-освободительнице, как об армии могучего советскою народа, спасшей мир
от гитлеровского рабства".
Ночь на 16 апреля В траншеях, переходя от одной группы бойцов к другой,
командиры читают обращение Военного совета. В блиндажах возникают короткие
митинги, горячие речи По передовым траншеям тихо передают:
- Внимание! Смирно! Несут наше боевое знамя! Пронесли расчехленные
знамена частей. Впереди знаменосцев командиры полков и их заместители по
политической части. Последние минуты. Бойцы молча обнимают друг друга,
взаимные клятвы никогда не забывать семей погибших.
Жуков за три минуты до начала артиллерийской подготовки поднялся на
наблюдательный пункт командующего 8-й гвардейской армией В. И Чуйкова,
расположенный на возвышенности. С него отлично просматривалась мсстнос1ь.
В три часа ночи дрогнула земля - началась артиллерийская подготовка. Ее
нельзя ни с чем сравнить- из 1236 тысяч снарядов и мин, израсходованных 1-м
Белорусским фронтом в первый день операции, 500 тысяч обрушили на врага за
двадцать пять минут этой подготовки. Командующий фронтом Жуков сознательно
спланировал ее неслыханно интенсивной и короткой, дабы ошеломить врага.
Гитлеровцы сразу понесли немалые потери: два предшествовавших дня они
отражали атаки наших полков и батальонов, которые при поддержке танков
проводили разведку боем. В ходе разведки наши войска местами вклинились на
несколько километров в первую линию обороны противника. Теперь ночью
подтянутые к переднему краю германские части попали под сокрушительный
огонь.
Еще не смолкли орудия, как вспыхнули 143 зенитных прожектора, стоявшие
через 200 метров на участках прорыва. Подсветка облегчила пехоте и танкам
продвижение и привела в смятение гитлеровцев, решивших, что у русских -
новое оружие, от которого можно ослепнуть. Уже ночью сотни бомбардировщиков
ударили по целям в глубине вражеской обороны, а с рассветом над полем боя
нависли наши бомбардировщики и штурмовики. За первые сутки операций - 6550
самолето-вылетов!
Первая и вторая линии обороны врага, буквально сметенные с лица земли,
были взяты. Жуков наблюдал за ходом боя с командного пункта 8-й гвардейской
армии Чуйкова. Гвардейцы приблизились к Зееловским высотам, что в 12
километрах от переднего края. Жуков подзывает командующего армией Чуйкова.
- Гвардейцам объявите благодарность, - говорит маршал. - Распорядитесь,
чтобы артиллерия поддерживала атаку высот. Без артиллерии атаку нс
начинайте.
Жуков в бинокль видит, как в клубах дыма и пыли, за стеной разрывов,
продвигаются гвардейцы. Ему докладывают: противник упорно держится в
населенном пункте Кичель.
- Ваше решение? - прерывает маршал.
- Обработать авиацией...
- Не обработать, а стереть с лица земли этот Кичель. Пусть авиация на
глазах наших бойцов уничтожит его. Люди лучше будут идти вперед!
А в гвардейской дивизии уже через час после благодарности Жукова
выпущена я доставлена в передовые роты листовка. "Маршал Жуков доволен
нашими успехами, - говорилось в ней. - Командующий фронтом благодарит
каждого бойца, каждого офицера за геройское и мастерское поведение в
наступлении. Вперед, товарищи!"
В войсках благодарность маршала - большая награда.
Но уже в 13 часов Жуков понял, что рубежи врага на Зееловских высотах
не прорвать. Крутые скаты высот зловещей стеной встали на пути атакующих.
Гитлеровцы назвали их "замком Берлина", и не случайно: Зееловские высоты
ощетинились укреплениями самых различных типов. Подавить немецкие огневые
точки было очень трудно, они не просматривались с земли.
В Москве напряженно ожидали известий о ходе боя. Жуков знал и понимал
это. Чем вызвано такое ожесточенное сопротивление? В два часа дня он
посылает сообщение начальнику Генерального штаба Антонову и просит доложить
Сталину выдержку из протокола допроса рядовою 712-й немецкой пехотной
дивизии. Пленный показал: "Мы должны удержать фронт на Одере при всех
обстоятельствах, за любую цепу, сражаясь до последнего. Мы должны не пускать
русских к Берлину, даже когда американские танки будут у нас за спиной".
Жуков принимает смелое решение - ввести в сражение обе танковые армии.
Они нарастили силу удара, но, пробивая глубокоэшелонированную оборону, несли
очень чувствительные потери. Потом, после войны, Георгий Константинович
признал, что вариант наступления в лоб через Зееловские высоты был не из
лучших. Несмотря на все усилия, оборона врага не была до конца разведана.
Жуков сказал по телефону Сталину в самый разгар боев за высоты: "Чем больше
противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем
быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в
открытом поле, чем в городе".
Только к утру 18 апреля Зееловские высоты были взяты, и лишь 19 апреля
враг начал уползать на внешний обвод укрепленного района самого Берлина. 20
апреля наша дальнобойная артиллерия открыла огонь по городу, а 21 апреля
войска.1-го Белорусского фронта ворвались на окраины Берлина. Сталин
распорядился повернуть танковые армии 1-го Украинского фронта также на
Берлин. 25 апреля оба фронта сомкнули кольцо окружения вокруг Берлина.
А в самом городе бушевал бой, трудный и кровопролитный.
Приказ Гитлера об обороне Берлина гласил: "Жилые дома превратить в
крепости, железобетонные сооружения - в опорные пункты... Противнику не
давать ни минуты спокойствия, он должен быть обескровлен и изойти кровью в
борьбе за опорные пункты... Предпосылкой успешной обороны Берлина должна
быть оборона до последнего жилого блока, каждого дома, каждого окна... Нет
нужды в том, чтобы каждый обороняющий столицу империи знал детально военное
дело, гораздо важнее, чтобы каждый был воодушевлен фанатическим желанием и
волей к борьбе, знал: весь мир с затаенным дыханием следит за этой борьбой и
что борьба за Берлин решит судьбу войны".
Приказ не остался на бумаге, нацистские злодеи дрались до последнего.
Их можно было сломить только высшей организацией боя, подавить огневой мощью
Красной Армии, штурмовавшей Берлин "Частям и подразделениям, - вспоминал
Жуков, - давались конкретные улицы, площади, объекты. За кажущимся хаосом
городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система Под
уничтожающий огонь были взяты основные объекты города". Чтобы деморализовать
врага, через определенные промежутки одновременно открывали огонь по городу
11 тысяч орудий Всего с 21 апреля по 2 мая на Берлин было обрушено 800 тысяч
снарядов.
Жуков определил главную задачу уличных боев - не допустить, чтобы враг
собрал свои силы в кулак, дробить гитлеровские войска и быстро уничтожать их
по частям. В Берлине успешно применялась тактика, рожденная в Сталинграде, -
стремительное продвижение штурмовых отрядов и групп, составленных из всех
родов войск. Герои из героев сражались в них, взвод или рота с несколькими
орудиями и танками мужественно пробивались в городском лабиринте. Гитлеровцы
держали многие улицы под многослойным огнем, первый шаг по ним означал
верную смерть. Штурмовые группы нашли выход, саперы закладывали тол в стены
домов. Еще не рассеивался дым от очередного взрыва, как в пролом бросались
бойцы штурмовых групп и часто в рукопашной схватке одолевали врага. Сражение
не прекращалось ни на час: днем наступали первые эшелоны армий, ночью -
вторые.
И круглосуточно в самых различных местах в наших войсках появлялся
зеленый "додж" командующего фронтом. Обычно, где случалась заминка, Жуков
разбирался в обстановке на месте, говорил с солдатами и офицерами. Нередко
на самой передовой.
По мере приближения к центру города, где в бункере под имперской
канцелярией забились Гитлер с Геббельсом, сопротивление возрастало. Наши
войска несли большие потери. Так чем же руководствовались гитлеровцы, ведшие
безнадежную борьбу?
Из бункера гарнизону города внушалось: на помощь спешат целые армии,
например, под командованием Венка. Эти "армии" существовали только в
горячечном воображении обезумевшего фюрера. Входившие в них части уже были
разбиты при окружении Берлина. Но беспочвенные надежды на выручку извне все
же играли некоторую роль. Куда более действенным был массовый террор
"летучих полевых судов". Эсэсовцы хватали направо и налево солдат,
заподозренных в дезертирстве. Их вешали на фонарных столбах с табличками на
груди: "Я дезертир", "Я повешен) ибо не верил в фюрера", "Все предатели
гибнут, как я".
Выдержки из дневника офицера немецкой танковой дивизии проливают яркий
свет на причины бешеного сопротивления берлинского гарнизона:
"24 апреля. Русская артиллерия бьет без перерыва. Русские прожигают
себе путь через дома огнеметами. Три часа дня, у нас дюжина танков и около
тридцати бронетранспортеров. Это все оставшееся для защиты
правительственного сектора. Отходим.
25 апреля, 530 утра. Новые массированные танковые атаки. Снова отходим
под страшной бомбардировкой русских С воздуха. На стенах домов надписи:
"Самый темный час перед рассветом", "Отступаем, но побеждаем".
Дезертиров вешают или расстреливают.
26 апреля. Багровое ночное небо. Ужасающий артиллерийский обстрел. Мы
спрашиваем: где Венк? Говорят, что авангард Венка в тридцати пяти километрах
юго-западнее Берлина. Коммюнике министерства пропаганды: все войска с фронта
на Эльбе идут к Берлину. Около 11 утра из министерства пропаганды приходит
сияющий Л. Завершились переговоры с западными державами. Нам придется еще
принести некоторые жертвы, но западные державы не позволят русским взять
Берлин. Мы воспрянули духом, нужно продержаться 24, максимум 48 часов.
Получили номер газеты Геббельса "Ангрифф". Статья в ней подтверждает
сказанное Л.: "Тактика большевиков показывает: они понимают, что скоро
западные войска будут в Берлине. Эта битва решит нашу судьбу и судьбу
Европы. Если мы продержимся, в войне произойдет поворот".
Американские танковые дивизии на пути к Берлину. Говорят, что в
имперской канцелярии, как никогда, уверены в конечной победе. Ночью пытаемся
связаться с министерством пропаганды и узнать о Венке и американских
дивизиях. Центр города под страшным огнем Мы больше не можем держаться. В
четыре утра уходим через туннель метро, а в соседнем туннеле продвигаются
русские, захватывающие наши передние позиции".
Бред! Но в сумраке бункера Гитлер истово верил, что вот-вот Запад
придет ему на помощь. 25 апреля он получил ложное известие - будто при
встрече на Эльбе произошли столкновения между американскими и советскими
войсками. "Вот, - вскричал Гитлер, - новое поразительное доказательство
отсутствия единства между нашими врагами. Каждый день, нет, час вспыхнет
война между большевиками и англосаксами... Если я нанесу удар
большевистскому колоссу, наступит поворотный пункт. Это убедит всех - только
я один могу сдержать большевистский колосс", и т. д.. Сколько же собирались
держаться гитлеровцы? Геббельс, ведавший обороной Берлина, считал: "Мы могли
бы выдержать осаду столицы от 10 до 12 недель". Записано в его дневнике, и
это не пропагандистский вздор, а внутреннее убеждение.
Под грохот орудий Красная Армия выходила в район имперской канцелярии.
24 апреля был назначен советский комендант Берлина - командующий 5-й ударной
армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин. 29 апреля, писал Жуков, "в центре
города развернулись наиболее ожесточенные сражения". Комсорг 1-го батальона
1008-го стрелкового полка младший лейтенант К. Г. Громов в этот день
водрузил над ратушей Красное знамя. За этот подвиг он был удостоен звания
Героя Советского Союза. На следующий день, в ночь на 1 мая. Красное знамя
взвилось над рейхстагом.
В 4 часа утра 1 мая генерал Чуйков доложил Жукову, что на командный
пункт 8-й гвардейской армии доставлен начальник германского генерального
штаба генерал Кребс, уполномоченный вести переговоры о перемирии. Кребс
сообщил, что Гитлер покончил самоубийством. Жуков направил для переговоров с
Кребсом своего заместителя генерала В. Д. Соколовского, а сам связался по
телефону с Верховным Главнокомандующим. Сталин выслушал Жукова и сказал о
самоубийстве Гитлера:
- Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым.
Сталин указал: никаких переговоров, только безоговорочная капитуляция.
И неожиданно закончил разговор:
- Если ничего чрезвычайного не будет, не звоните до утра, хочу немного
отдохнуть. Сегодня у нас первомайский парад.
От этих слов у Жукова потеплело на душе. Как-то совсем внезапно он
почувствовал: вот ведь наступает долгожданный мир. Москва майская! "Я
отчетливо представил себе, - вспоминал Георгий Константинович, - как сейчас
к Красной площади двигаются войска Московского гарнизона. Утром они займут
свой места и после речи принимающего парад пройдут торжественным маршем
перед Мавзолеем Б. И. Ленина, перед правительством и руководством партии,
пройдут вдоль стен седого Кремля, чеканя шаг, с гордостью представляя
победную мощь Советских Вооруженных Сил, освободивших Европу от угрозы
фашизма".
А здесь, в Берлине, все громыхало сражение...
Жуков твердо заявил: к 10 утра объявить о безоговорочной капитуляции
перед всеми союзниками. Ответа от Геббельса не последовало. Штурм города
продолжался.
2 мая в 1.50 радиостанция штаба берлинской обороны объявила о
прекращении военных действий. Утром 2 мая сдавшийся в плен командующий
обороной Берлина Ведлинг отдал приказ немецким войскам прекратить
сопротивление К 15 часам все было кончено. Подняли руки более 70 тысяч
гитлеровских вояк, не считая раненых. "Многие из тех, кто дрался с оружием в
руках, видимо, в последние дни разбежались и попрятались", - уточнил эти
цифры Жуков.
Пришла наконец Победа! Враг был повержен там, где задумывались планы
разбойничьего похода на СССР.
Днем 3 мая Жуков осмотрел рейхстаг и центр Берлина, где только что
отгремели бои. Он с генералами, участниками штурма, побывал на развалинах
имперской канцелярии. Уже было известно, что Геббельс с женой покончили с
собой. Когда Жуков покидал зловещее место, ему доложили, что в подземелье
обнаружены трупы шести детей Геббельса. "Признаюсь, - заметил Жуков, - что у
меня не хватило духу спуститься туда и посмотреть на детей, умерщвленных
матерью и отцом..."
У рейхстага Жукова встретили ликующие советские воины. Он тепло
побеседовал с ними. Стены гигантского разбитого здания испещряли подписи
тех, кто дошел до Берлина. Расписался рядом с солдатами и маршал Жуков.
За взятие Берлина Жуков был награжден третьей медалью Золотая Звезда
Героя Советского Союза.
В те победные дни "Красная звезда" писала:
"После капитуляции Берлина мы наблюдали маршала Жукова на улицах. Он
осматривал развалины, памятники дутого пруссачества, видел толпы уже
угодливых и на все готовых немцев. Презрение и брезгливость были в глазах
маршала...
В этот же день маршал был на похоронах группы советских солдат,
погибших в боях за Берлин. Он произнес на их могиле волнующие слова:
- Вечная слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!
Жуков взял горсть земли и бросил ее в могилу. Потом подошел к полковому
знамени и поцеловал его край".
Потери Красной Армии в Берлинской операции превысили 102 тысячи
человек...
Несколько времени спустя Жуков устроил пресс-конференцию для советских
и иностранных журналистов. До этих пор, пишет журналист Я. И. Макаренко,
Жуков "всячески избегал встреч с корреспондентами: был он всегда чрезвычайно
занят. За время, когда он возглавил под Варшавой 1-й Белорусский фронт, и до
Берлина Жуков не принял, насколько мне помнится, ни одного фронтового
журналиста".
Теперь пришло время рассказать о прошлом. Прославленный полководец,
отметили присутствовавшие, держался "просто и добродушно". Он кратко
рассказал о взятии Берлина, закончив, что также отметили присутствовавшие,
"в типично профессиональном духе", а именно: "Это было поучительное и
интересное сражение, особенно в отношении темпов и тактики ночного боя
такого масштаба. Главное то, что немцы были разгромлены на Одере, в самом
Берлине фактически происходила просто огромная операция по очистке".
Жуков доложил Сталину о пресс-конференции, выделив вопрос, заданный
ему: "Сражение за Берлин было завершающим и решающим сражением войны. Могли
бы вы сообщить о нем некоторые подробности, до сих пор не опубликованные?
Я кратко охарактеризовал Берлинскую операцию, подчеркнув, что мощное
оснащение Красной Армии всеми видами военной техники, развертывание атаки
ночью с применением прожекторов и большим сосредоточением наших сил
позволило нанести противнику сокрушительный удар, который явился
окончательным и решающим ударом войны".
Победа
7 мая Верховный Главнокомандующий позвонил Жукову в Берлин.
- Сегодня в городе Реймсе, - сказал Сталин, - немцы подписали акт
безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны на своих плечах вынес
советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана
перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а нс
только перед Верховным командованием союзных войск. Я не согласился с тем, -
продолжал Сталин, - что акт капитуляции подписан не в Берлине, в центре
фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в
Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут
представители немецкого главного командования и представители Верховного
командования союзных войск.
Представителем Верховного Главнокомандования советских войск
назначаетесь вы.
Последнее приказание И. В Сталина Г. К. Жукову за годы Великой
Отечественной! Положив трубку, Георгий Константинович несколько минут