Ямалеев Рамиль К.. Ускользающая мишень

   - Боже мой! - поразился Павел. - Эти-то блаженные чем тебе не угодили?!
   - Ох, до чего же я ненавижу красных, ты б знал! - с каким-то остервенением произнес завхоз. - И не за то, что у них идеи всякие б...ские, там интернациональные и тому подобное!.. Нет, за другое! За то, что проорали все! Как они, дураки, все профукали! - Игнат вдруг с силой треснул кулаком по столу. - Жил человек, мечтал о чем-то... Ну пусть болото, пусть нищета, ладно, пусть!.. Но ведь светло же жили! Павло, гадом буду, жили светлее! А песни какие пели!..
   - Пожалуй, верно, - подумав, согласился Павел. - Песни были хорошие...
   - И песни, и книги, и кино ведь было!.. А теперь?.. Болото. Кому Канарское болото, а кому - родное!.. Эх! Наливай!
   Павел разлил остатки водки. Чокнулись. Выпили...
   - А у тебя как? - вдруг неуверенно поинтересовался Игнат.
   - По-разному. Работал в одной фирме, а теперь гуляю сам по себе, уклончиво Павел. - А жизнь в полосочку... - Он выдержал паузу, затем спросил серьезно: - Игнат, есть дело одно, поможешь?
   -Дело? Погоди! Пока ничего не говори, - оборвал его Игнат. - Менты в этом деле присутствуют?
   - В общем-то да. Вполне могут возникнуть и менты... А что такое?
   - Тогда молчи! Ни слова мне не говори!..
   - Ты с ума спятил!
   - Молчи, дурак... Мне теперь ничего нельзя знать!
   - Ты что?! - Павел начал сердиться.
   - Все! - весело и страшно засмеялся Игнат. - Нет больше бывшего воспитанника детдома номер четыре Игната Нахимова! Кончился! Спекся! Сгорел!..
   - Игнат, кончай дурочку валять!
   - Дурочку?! - вдруг заорал Игнат. - А тебя били шесть суток подряд? А тебя в хлорке морили месяцами? А тебя током пытали?..
   Все, что потом поведал Игнат, было не просто страшно, а страшно именно тем, что произошло между делом, обыденно. И мир после этого не перевернулся...
   Завхоз возвращался после работы, когда его остановил милицейский Патруль. Причем Игнат был в тот вечер совершенно трезв. Но что-то милиционерам не понравилось - может быть, одежда, а может, спутали с кем-нибудь... Поехали разбираться в отделение. Здесь его начали бить. Просто били, ничего не объясняя. А когда он попробовал защищаться, то озверевшие милиционеры вывезли Игната за город - у них был там собственный санаторий - и уже принялись за него всерьез. Пытки и избиения продолжались в течение двух месяцев. Двух! Ему отбили все, что могли, сделали импотентом и инвалидом. Но самое главное - сломали человека. Теперь он боялся всего на. свете, что было связано с милицией. Жена, поискав его неделю, махнула на исчезновение мужа рукой. А в школе быстро нашли замену...
   Когда он через пятьдесят шесть дней наконец появился дома, это был уже другой человек. Готовый на любые унижения, лишь бы не было одного - побоев...
   - Прости, - коротко сказал Павел, когда Игнат закончил свой рассказ.
   - Теперь все нормально, - бодро подытожил завхоз после едва уловимой заминки. - Здоровье я подправил. Даже с женщинами могу... Не так часто, как раньше, но все же!
   Павел молча кивнул.
   - Так что ты меня, Павло, извини. Ни в какие такие дела мне соваться нельзя. Продам! - Игнат широко улыбнулся, и только тут капитан заметил, что все зубы у приятеля - вставные...
   Поняв, что здесь ничего хорошего не светит, Павел поднялся с места:
   - Ну ладно, пойду я тогда. Прощай, Игнат!
   - Обиделся, что ли?
   - Нет. Просто пора идти...
   - Кончай, Павло. Оставайся! Сколько лет не виделись...
   - Извини. Не могу.
   - Стой! - решительно остановил приятеля Игнат, и по его отчаянному виду Павел понял -решился.
   - Только ты хорошенько подумай, - жестко сказал капитан.
   - А... Двум смертям не бывать. Говорят, клин клином вышибают. Рассказывай, что надо...
   Павел коротко рассказал, в чем суть его проблемы. Игнат задумался.
   - Ход-то, конечно, верный. Но время!..
   - Мне нужна информация как можно скорее. Максимум - к утру.
   - Ладно. Попробуем помочь. Есть тут у нас один местный Казанова по фамилии Трифонов. Он всем этим бардаком и заправляет.
   - В чем же дело? Пошли к нему!
   - Тебе лучше лишний раз не светиться. Я сам. Давай встретимся завтра утром. У рынка...
   "...Крысы появились на Земле на 50 миллионов лет раньше, чем человек. И погубили больше людей, чем все войны, вместе взятые. Сейчас их на планете почти 8 миллиардов. Сегодняшняя Москва для серых тварей - что дом родной. Хотя метровых крыс-мутантов, как любят пугать народ падкие до сенсации журналисты, в природе не существует..."
   Поняв, что дальше читать эту ахинею не сможет, Рафинад сложил газету вчетверо. Огляделся. Черные очки скрыли его затравленный взгляд. Какие к черту крысы! Теперь он сам превратился в крысу. И его травят точно так же, как и тех длиннохвостых тварей, о которых он только что прочитал.
   Он сидел в аэропорту, дожидаясь своего рейса. Взятки, которую он дал милиции, чтобы в очередной раз прикрыли его "дело", на этот раз оказалось недостаточно. Рафинаду намекнули, что теперь он находится под плотным "колпаком" ФСБ. А со спецслужбами, как известно, связываться никто не хочет...
   - Так что смотри сам, Рафинад, - закончил короткий разговор подкупленный им милицейский чин. - Мы тебя больше прикрывать не сможем. Отпустить - отпустим. Тут, как говорится, без базара. И справку, как полагается, дадим. Но на этом наша помощь кончается, не обессудь.
   - Как это - кончается?!
   - А так. Мы тебя знать не знаем, а ты соответственно нас.
   - Погоди, погоди! Так дела не делаются...
   - Еще как делаются. Все, брат. Извини. И на всякий случай - прощай!
   Вот и весь разговор. Что ты с ними будешь делать! Не станешь ведь качать права. Сила на их стороне. Со спецслужбами не поспоришь. Одну попытку он, правда, сделал. Не в смысле поспорить... А так - попробовать пройти хитрым зигзагом.
   Через свои старые каналы он сунулся в Шереметьево-2. Хотел смыться куда-нибудь в богом забытый Бахрейн или на какие-нибудь Кокосовые острова. Но из этой попытки ничего путного не вышло. Международный коридор для Рафинада оказался надежно перекрыт ФСБ. Знакомый таможенник очень популярно объяснил, что не хочет из-за него, Рафинада, лишаться места. Крысы! Все оказались подлыми крысами. Каждый сам за себя, и нет тебе никакой поддержки.
   И тогда понял порноделец - обложили. Окончательно и бесповоротно. Гады, сволочи! Ну ничего, он еще повоюет. Главное теперь - смыться из Москвы. Здесь спецслужбы запросто могут его спровоцировать или подставить. А что? Подкинут героин, и все - плакала тогда свобода. Тем более что намеки от надежных людей уже были. Ты, Рафинад, сказали ему, им на больную мозоль наступил. Ведь они, спецслужбы, себя безупречными считают. Сильными. Всесильными. Птенцы, блин, гнезда Феликсова!
   Нет, пора смываться. Давно уже пора...
   Подумав, Рафинад выбрал самый неожиданный ход. Конечно, нужно было прятаться в Плахове! Это единственная точка на карте России, где его уж точно искать не станут. По крайней мере в первое время. Тем более что в Плахове все еще на свободе находился Илья Трифонов. Он же - Фотограф. Он же некоронованный король порнобизнеса российской глубинки...
   - Объявляется посадка пассажиров, прошедших регистрацию, на рейс номер триста тридцать семь Москва - Екатеринбург, - пропел приятный женский голос в невидимых громкоговорителях.
   Рафинад встрепенулся. Еще раз стрельнул глазами вправо-влево. Поднялся с кресла и, не слишком торопясь, направился к магнитной "подкове"...
   Расслабился он только тогда, когда, совершив длинный разбег, Ил-62 наконец оторвался от взлетной полосы и начал медленно набирать высоту. В самолете что-то скрипело, крылья за иллюминатором угрожающе раскачивались, в ушах возник и тотчас пропал неприятный звук просвистевшей где-то совсем рядом пули... Но Рафинад улыбнулся. Ему сейчас все было нипочем. Ага! Взяли? Хотели схватить, а остались с носом? То-то, голубчики синепогонные.
   Он перевел спинку кресла в удобное положение. Прикрыл глаза, надеясь задремать. Но возбужденный организм не хотел успокаиваться. В мозгу беспорядочно вспыхивали и гасли мысли. Рафинад попробовал отвлечься, но попытка не удалась. Тогда он начал думать о предстоящей встрече с Фотографом.
   Рафинад вспомнил свой первый приезд в Плахов...
   Грязные улицы, трамвай с какими-то квадратными колесами, равнодушные таксисты, типовые школы и серые, похожие на казармы "хру-щевки". Хмурые люди, хорошо работающие на плохо работающем комбинате, отравляющем все в округе. На чужака здесь смотрят зло, недоверчиво и вычисляют его тут же: то там, то здесь приоткроется какая-нибудь занавеска, мелькнет и пропадет в темноте настороженный взгляд. А люди, в безделье толпящиеся около своих подъездов, провожают тебя долгим взглядом... Город, в котором есть тайна, и эту тайну знают все. Имя ей - Фотограф...
   Первое, что поразило тогда Рафинада, - это дети. Он редко видел в последнее время такие довольные детские лица. Они смотрели на него - на чужака! - с нескрываемым любопытством. Оценивающе. С каким-то странным бесстыдством. Как бы невзначай предлагая себя.
   ...Началось это давно. Очень давно. Когда еще самому Трифонову только еще исполнилось пятнадцать лет. Его сосед по лестничной площадке, ничем не примечательный работник единственного в городе фотоателье, бывший зек и законченный наркоман, заманил подростка к себе, напоил его, угостил лошадиной дозой плана(План - наркотик из конопли.), а потом жестоко изнасиловал. Перед тем как отпустить Илью, пригрозил:
   - Вякнешь кому - убью!
   Трифонов никому не сказал. Решил сам разобраться с обидчиком. В тот же вечер вместе с приятелем они подстерегли бывшего зека и проломили ему голову гаечным ключом. Думали покалечить, а оказалось - что убили. На суде родители приятеля сумели выгородить своего сына, свалив всю вину на Илью. Так Трифонов оказался в колонии (в милиции он ничего не сказал, что над ним надругались, стыдно было)...
   Отсидев шесть лет, Трифонов, которому до-, сталось и в колонии, вернулся в Плахов. По иронии судьбы устроился работать в детский фотокружок. В голове прочно засела одна мысль: отомстить этому миру. Кому-нибудь конкретно? Нет! Всему миру сразу.
   Месть была изощренной. Как говорится: око за око, зуб за зуб. В данном случае вместо "ока" была его, Трифонова, честь. Его "испортили"? Его сделали "опущенным" на зоне? Ладно... за это он испортит всех детей в городе! Что-что, а как ломать людей, зона его научила. И хитростью, и посулами, и угрозами...
   И заработал страшный конвейер.
   В маленьком Плахове быстро прознали о том, что у Трифонова можно с кайфом оттянуться. Потянулись подростки и взрослые. Уважаемые в городе люди тоже захотели поразвлечься. Для них устраивались отдельные шоу, приглашались любимцы... Сообразив что из идеи "мести" можно качать неплохие бабки, Фотограф стал снимать оргии на камеру, а потом и приторговывать по-рнушкой. О нем узнали, появилась постоянная клиентура по всей стране, а впоследствии - и за ее пределами. Стали Трифонову делать заказы на порножурналы. Разбогатев, Фотограф захотел стать настоящим кинорежиссером. И вскоре сделал свою первую художественную "фильму" - "Русский мальчишник No I". За ним были "No 2", "No 3"...
   Для любителей горяченького это был сплошной конвейер удовольствий: по три-четыре съемки за сутки. Одна компания сменяла другую, и пока первые еще занимались любовью, другие толпились за дверью и поторапливали. Более опытные приводили новичков и раскручивали их прямо перед камерой, иногда новички приходили сами. Почему? Им было просто интересно, как бы цинично это ни звучало. Это была особая форма существования! Вернее - порождение полной деградации общественных моральных устоев.
   Мальчишки не боялись ни молвы, ни соседей, ни старой тетки Трифонова, что, ругаясь матом, сновала по квартире, практически перед носом у продолжающих любить друг друга детей. Конечно, Фотограф искушал судьбу - поводов для его ареста было предостаточно. Его даже пару раз задерживали, но всегда отпускали. Потому что один из любителей детских утех занимал в местных органах высокий пост. Постепенно в Плахов потянулись "паломники": педофилы приезжали в отпуск или на уик-энд...
   Когда Рафинад увидел, что вытворяют маленькие порнозвезды, он, недолго мешкая, собрался и приехал сам к Трифонову. Встретились.
   Поговорили. Заключили джентльменское соглашение. И ударили по рукам.
   - Ваша продукция меня устраивает!
   -Ладно...
   - Но нужно'работать более профессионально!
   - Ладно...
   - Качество некоторых ваших работ, к сожалению, достаточно низкое. Это в первую очередь касается драматургии эпизодов и монтажа. С монтажом вам следует обязательно поработать. . Нужно сделать его более динамичным...
   Легкое удивление в глазах Фотографа. Оказывается, кто-то следит за его творчеством!
   - Мы вам покупаем цифровую камеру. И еще кое-какие прибамбасы.
   -Ладно...
   - Это нужно для того, чтобы продавать вашу продукцию через Интернет, пояснил Рафинад.
   На этот раз Трифонов не обошелся одним только лаконичным "ладно". Из его уст вырвалась полноценная восторженная тирада. Не может быть! Значит, его действительно "признаки"?! Рафинад одобрительно улыбнулся - хоть какое-то проявление чувств.
   Сказано - сделано. Машина детской проституции начала раскручиваться все энергичнее. Но случилось непредвиденное. Возмутились американцы...
   Заокеанские педофилы были поражены (и восхищены!) "профессионализмом" русских мальчишек. Наше видео не шло ни в какое сравнение ни с таиландскими, ни с колумбийскими, ни даже с кубинскими образцами. Наши били их по всем показателям - самые красивые, самые раскрепощенные... Самые-самые. Интерпол, который занимался мировой детской проституцией, тоже оказался сраженным наповал. Как же справиться с преступниками из России? Ну хорошо, допустим, их как-то можно обнаружить в таких крупных городах, как Москва или Санкт-Петербург. А что делать с десятком тысяч городков поменьше? Россия - это же самая настоящая "черная дыра". Туда можно посылать и посылать целые армии специально подготовленных людей, и все останется по-прежнему. То же самое, что стрелять в вату. Бесполезно!
   И так бы и остался бизнес "Трифонова со товарищи" нетронутым, если бы в дело не вмешались держатели притонов Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. Они действовали по очень простому принципу: нет неподкупных людей, а есть маленькая взятка. Что, Интерпол опустил руки? Значит, нужно дать больше денег. Так и не поднял? Дадим еще. И так продолжалось до тех пор, пока закормленные долларами интерполовцы не начали принимать активные действия...
   Когда баксовый цунами захлестнул отдел, занимавшийся международной детской проституцией, был отдан соответствующий приказ. Где-то в бесконечных бюрократических механизмах власти наконец-то "провернулась шестеренка". Через МИД, через МВД, через РУБОП, через бог еще знает что надавили на местные органы, и Трифонова задержали. Он был крайне удивлен этому факту. Как же так? Ведь Рафинад обещал покровительство в самых высших инстанциях. И что же получается? Провели, как пацана? Кинули? Или хуже того - подставили?
   Трифонова отвезли в областной центр. От греха подальше. Потому что знали: с ним связан весь Плахов. Сверху донизу. Впрочем, задержание не дало никаких ощутимых результатов. Никто из детей не признался в содеянном. Ни один мальчишка! Кто его знает - может, они любили его. По-своему. И Фотографа в конце концов пришлось отпустить...
   - Простите! - раздалось над головой Рафинада.
   Он вздрогнул, машинально протер глаза. Рядом с его креслом стояла стюардесса. "Надо же, задремал", - подумал Рафинад.
   - Что-нибудь не так? - бодро поинтересовался он.
   - Застегните, пожалуйста, ремень.
   - А что, мы разве уже прилетаем? Так быстро?!
   - По расписанию, - улыбнулась стюардесса.
   Она прошла вперед между рядами кресел, слегка покачивая бедрами.
   "Где-то 85-65-96, - машинально определил Рафинад, наблюдая за девушкой, - и, судя по всему, темпераментная. Надо бы взять ее телефон. Лишняя сотня-другая долларов еще никому не помешала. Тем более что и делать особо ничего не нужно - раз-два, ножки врозь. И все... Стоп! Какой к черту телефон? Какие "ножки врозь"?! Тебе сейчас нужно забиться, как кроту, под землю и не дышать. Губу раскатал, старый дурачина!"
   Наблюдая за медленно приближающейся бетонной стрелой летного поля. Рафинад еще не предполагал, что, выбрав Плахов, он допустил крупную ошибку. Ровно сорок пять минут назад был отдан приказ четырем подразделениям спецназа, и они начали выдвигаться в район Плахова из мест постоянной дислокации, чтобы взять город в надежное кольцо для проведения операции по обеспечению секретности предстоящего эксперимента. И город из надежного "медвежьего угла", где думал отсидеться порноделец, уже превратился в самую настоящую ловушку...
   Ане так и не удалось связаться с Безруковым. Все отделения связи в городе были перекрыты военными и милицейскими патрулями. Соваться туда - чистое безумие. Девушка попробовала позвонить с обычного телефона. Зашла в офис первой попавшейся фирмы, представилась распространителем косметики, а между делом попросила секретаршу разрешить ей позвонить по телефону. Та довольно легко согласилась. Аня быстро набрала знакомый номер шестого отдела, но тут же услышала характерный щелчок в трубке - кто-то с ходу сел ей на "хвост". Это на центральном городском узле, догадалась Аня. Значит, они держат под контролем весь город. Интересно, сколько нужно им времени, чтобы добраться до этой фирмы?
   Секунды шли, а связи с Москвой все еще не было. Ага! Они специально тянут время, чтобы успеть ее перехватить... Да, пожалуй, связаться ей так и не удастся. Она поблагодарила секретаршу и пулей выскочила из офиса. И вовремя! К зданию уже подруливал "Урал" с людьми в камуфляже...
   На всякий случай Аня повторила попытку из другой фирмы, набрав теперь не телефонный номер шестого отдела, а личный пейджер полковника Головача. Результат был тот же - все прослушивалось!
   Поздно вечером она, как и договаривались, встретилась с Лагутиным. Капитан рассказал ей про Игната...
   - Ниточка, конечно, хиленькая, но делать нечего - будем надеяться.
   - Я бы даже свечку поставила в церкви, - призналась Аня. - Лишь бы получилось
   - Пойдем поставим! - тут же предложил Павел.
   - Нельзя. Свечку ставить - нужно верить.
   - А ты разве не верующая?
   - Отец крестил меня когда-то давным-давно... - Аня вдруг усмехнулась. Даже тайком от бабушки. Та была коммунистка еще та! Даже с Зоей Космодемьянской дружила...
   - 0-го-го какие связи! Да ты бы уже должна быть замминистра, не меньше!
   - Видно, не по той дорожке пошла... Так вот,, я крещеная, но веры в небесное, к сожалению, у меня особой нет, - объяснила девушка. - Поэтому ставь свечку, не ставь свечку - толку мало будет...
   - Ладно, обойдемся без опиума для народа. Я верю в Игната. Обычно он меня не подводил. Лишь бы ему самому повезло...
   Игнат действительно не подвел. Но ему не повезло...
   Их встреча продолжалась не больше двух-трех минут. Не успел он рассказать Лагутину все, что узнал за эту ночь, как возле рынка притормозило несколько крытых машин. И тотчас двое бомжей, которые до этого с невинным видом собирали посуду возле приятелей, бросились на Игната и Павла с криками:
   - Стоять! Стоять - была команда! Не двигаться!
   -Дьявол!
   - Лежать! Всем лежать!!!
   Поняв, что за другом следили, Павел бросился между рядами, рассыпая лотки с вещами и продуктами. Игнат, чуть замешкавшись (реакция у завхоза была не та), кинулся следом. В них начали стрелять, и первыми же выстрелами смертельно ранили Игната. Он вскрикнул, повалился на скользкие после ночного дождя настилы. Павел в отчаянии обернулся - одного взгляда
   было достаточно, чтобы понять: другу уже не помочь.
   - Беги! - захрипел Игнат и закашлялся кровью. - Да беги же ты!
   - Е-мое! - взвыл Павел. - А ты?
   - Куда мне! Не видишь, что ли?!
   - Блин!
   - Беги, Павло! Спасайся!!! Лагутин не знал, что ему делать. Подсказка пришла неожиданно. Словно из-под земли перед ним вырос молодой рослый парень в черной маске и с короткоствольным автоматом напере-вес. Он радостно заорал что-то - слов было не разобрать - и вскинул автомат на уровень глаз. У Лагутина сработал профессиональный рефлекс: он сделал обманное движение вправо и тут же бросился парню в ноги. Сбил его, в два счета овладел автоматом. Развернувшись, дал очередь поверх голов спецназовцев. Те ответили беспорядочной стрельбой видимо, не ожидали от Лагутина такой прыти.
   Выпустив рожок до конца, Павел отшвырнул ненужный автомат, бросил последний взгляд на Игната, который уже больше не хрипел, а лежал тихо и спокойно, словно спал.
   - Эх, мать твою! - зло выругался Лагутин. Воспользовавшись паузой в стрельбе, он бросился к запасному выходу, но не добежал до него, резко свернул вправо и "щукой" нырнул в открытый канализационный люк...
   Весь перепачканный, мокрый и возбужденный погоней, от которой ему удалось уйти, Павел Лагутин вернулся к Ане. Тяжело дыша, он сел на корточки. Достав дрожащими пальцами сигарету, закурил. Вид у него был мрачный.
   - Что случилось? - встревожилась девушка. Павел не ответил. Лишь с жадностью курил.
   - Провал? Ну что ты молчишь?!
   - Он добыл информацию, - наконец выда-вил он.
   - С ним... случилась беда? - догадалась Аня.
   - Да... Этого человека больше нет... - Павел отшвырнул недокуренную сигарету в сторону и резко поднялся. - Но ничего! Мы еще повоюем. Мы еще им всем, козлам, покажем. Гады!.
   - Его убили?
   - Ранили... Пошли!
   - Куда? Ты можешь рассказать толком? - Аня тоже вскочила и неожиданно сильно ударила капитана по щеке раскрытой ладонью. - Павел! Очнись!!!
   Вздрогнув, Павел постепенно пришел в себя.
   - Извини. Накатило...
   - Ничего, бывает. А теперь сядь и расскажи все толком. Какую информацию он тебе сообщил?
   Капитан послушно сел. Странное дело, он беспрекословно подчинялся этой девушке. Такое с ним случилось впервые. Обычно к представительницам прекрасной половины человечества он относился с легкой усмешкой, не принимал всерьез.
   - Всего он не успел толком рассказать... Ему просто не дали. Но главное, что успел сообщить, что какого-то москвича повезли на Второй полигон. Там военные из "Старта" на днях затевают некий грандиозный эксперимент. И, судя по описанию, этот человек очень похож на Сергея Котова. Все.
   - Наконец-то! - не удержавшись, воскликнула Аня. - Так это точно Котов?
   - Неизвестно. Я только знаю, что это молодой человек из Москвы. И с ним в город прибыли еще двое.
   - Это он! А где находится Второй полигон?
   - Вот этого Игнат сказать не успел...
   - Ну как же так! - вскричала девушка. - Почему же нам так не везет?! Ведь вот он, последний шаг остался - и полный пшик!
   - Игнат только-только произнес, что это где-то на северо-западе от Плахова, и тут на нас напали...
   - За ним следили? - догадалась Аня.
   - Судя по всему - да...
   Павел замолчал. Вновь вспомнил глаза умирающего Игната. Черт! Как все скверно обернулось...
   - Нужно найти этот Второй полигон! - решительно сказала Аня.
   -Где?
   - Там, где нам указали. На северо-западе от города...
   - Дура! - вдруг закричал Павел. - Город в кольце. Кругом менты и военные. Да нас никто отсюда не выпустит! Даже если мы прорвемся, то где нам искать это дурацкий Второй полигон? Ходить и спрашивать всех подряд? "На северо-западе..." А вдруг до него пятьсот километров?
   - Хоть тысяча, - холодно ответила Аня. - Если понадобится - то будем ходить и спрашивать. Я получила задание, и я буду его выполнять. И у меня еще есть время...
   Вспышка гнева прошла так же неожиданно, как и началась. Павел согласно кивнул девушке.
   - У нас есть время, - поправил он. - Я, кажется, понял, что имел в виду Игнат, когда говорил о полигоне. Здесь не так далеко есть одно место. Но это в тундре, километров двести пятьдесят отсюда... Пошли!
   -Суда?
   - рядом со станцией .есть небольшой подъем, там поезда обычно сбавляют ход. Мы мальчишками там на вагонах катались... Попробуем вспомнить, как это делалось. Ты бегаешь хорошо? - спросил он.
   - До сих пор жалоб не было...
   Глава третья ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
   Вагон сильно трясло, подпрыгивая на стыках, он вздрагивал, как живой, и овцы сразу же начинали громко блеять. Сбившись в кучу, они орали сиплыми, простуженными голосами, бессмысленно таращили круглые глаза, поглядывая в темный угол вагона, где прятались Аня и Павел...
   Было холодно, вагон продувало насквозь. Павел, замерзнув, обнял овцу, прижался к ней - от животного исходило тепло, как от печки, - и, согревшись, он незаметно уснул. Аня попробовала сделать то же самое, но животное попалось ей какое-то строптивое и в руки даваться не хотело. Тогда, недолго думая, девушка обняла Лагутина, прижалась к его спине. И забылась.
   Проснулись они одновременно - от толчка. Вагон больше не трясло. Павел резко поднял голову, прислушался, обернувшись к Ане, молча приложил палец к губам. Прошептал беззвучно:
   - Тихо!
   - Что это?
   - Сейчас посмотрю...
   Он оттолкнул от себя овцу, осторожно приблизился к стенке, прильнул к широким щелям. По-прежнему была ночь, где-то совсем рядом стояли цистерны, измазанные гудроном, слышались чьи-то хриплые голоса...
   - Цепляй! Цепляй! - надрывался кто-то. - Да кто ж так цепляет, нерусская морда! Крюком " ее заводи, крюком... А сверху петлю набрасывай! Да не эту, мать твою... Ты что, бунты от петли отличить не можешь?
   - Сам ты нерусский. Сколько раз тебе, идиоту, говорить - я коми-пермяк!
   - Сразу видно, что коми. Да к тому же и ; пермяк соленые уши!
   - Пошел ты!..
   - Сам пошел!..
   - Хорош вам орать, - вмешался чей-то голос - спокойный, рассудительный. - А то я собаку спущу...