Яроцкий Борис. Прогнозист

   Пока же младший довольствовался положением крупного предпринимателя. А предприниматель, как показывает опыт, может быть наделен любыми болезнями это его сугубо личное приобретение, и никто его не упрекнет, дескать, почему он, шизик, делает хорошие деньги, а нормальный гражданин еле сводит концы с концами?
   А не сводит этот гражданин, потому что он всего лишь нормальный! А нормальные лишь способны плодиться и размножаться, но не преуспевать. Неважно в чем. Так утверждают политологи.
   Старший брат пообещал подключить свою силовую структуру. Эти четыре миллиона, даже если не поедут поездом, должны будут задержаться в дороге.Тем временем состоится торг.
   6
   Фидель Михайлович по привычке добросовестно исполнял свои обязанности - считал чужие капиталы, прогнозировал чужие устремления, и в часы просветления шефа все это докладывал ему товарищ полковник.
   Что же касалось судьбы самого аналитика, то она решалась тем же шефом - Ананием Денисовичем при направляющей руке товарища полковника.
   О том, что сейчас эта рука была в облике Антонины Леонидовны Малахут, Фидель Михайлович, все предусматривающий аналитик, даже не догадывался.
   Женщина, известная в элитных кругах как неприступная мадонна, вдруг влюбилась в человека, которому было не до любви. Того все эти дни одолевали горькие мысли: как вернуть из Америки сына, чтоб он не стал янычаром, не стал военным летчиком / Олежка уже в семь лет бредил авиацией/, тогда его не пошлют забрасывать "тамагавками" Россию, как теперь вот уже столько лет подряд американцы забрасывают Ирак, не желающий стать на колени.
   На заверении вернуть домой сына Антонина Леонидовна строила свои отношения с Фиделем Михайловичем. И он верил, что именно эта женщина ему поможет.
   А пока он - как бы взаимно - готов помочь ей, а значит, их общему шефу.
   Товарищ полковник хитро темнил. Многое не договаривала Антонина Леонидовна. Однажды - это было ночью, над Москвой бушевала уже февральская вьюга - она мягко предложила:
   - Может, поженимся?
   - Так сразу?
   - А мы тихонько, чтоб никто не знал, посетим загс. Я с радостью возьму твою фамилию.
   - Я не смогу не поставить в известность своего батю. И он первый меня не поймет. У него, скажет, выкрали сына, а он женитьбу затеял... Нет, милая, все, что угодно, только не это. Да и зачем? - А если тебе предложат начать свой бизнес? По-крупному, конечно.
   Фидель Михайлович снисходительно улыбнулся в бороду:
   - Чтоб начать свой бизнес, да к тому же по-крупному, надо где-то украсть приличный стартовый капитал.
   - Он у меня есть, - сказала Антонина Леонидовна, как будто шла речь о канцелярских скрепках.
   - Тогда тебе и карты в руки.
   - А не лучше ли нам? Муж и жена - одна сатана. Пословица правильная. Сами русские придумали.
   - Но это, милая, для болота. Где черти водятся.
   - Разве нынешняя Россия не болото?
   - Может, и болото. Но - каждому свое. Чтоб заниматься бизнесом, да ещё с размахом, нужен талант. А у меня его нет. Так что мне больше подходит роль обыкновенного клерка.
   Атонина Леонидовна, обнаженная, простоволосая, приподнявшись, пристально взглянула в серые глаза своего любовника. Ей они напоминали речку с песчаным дном, в котором четко просматривается всякая, даже самая мелкая рыбешка, - в этих глазах, когда они не спрятаны за стеклами очков, все понятно, и никаких тайн.
   Как рыбак знает свою речку, так она - в чем уже была уверена - знала Фиделя Михайловича: да, у него от неё никаких тайн.
   Многое уже было обговорено, за исключением самого важного и самого главного, но прежде чем к этому самому важному и самому главному приступить, предстояло, как любят говорить в парламенте, решить процедурный вопрос - жениться, иначе дальнейшая игра теряла смысл.
   - В бизнесе сподручнее действовать супружеской парой. Не так ли?
   - Не знаю, не пробовал, - простодушно отвечал Фидель Михайлович. - Мне кажется, не имеет значения, работаешь ли супружеской парой или эмиратским гаремом, или шведской семьей. Если внутренне, подсознательно себе не внушить, что ты бизнесмен, что бизнес - твоя судьба, то нечего и огород городить.
   - Так внуши, - сказала она ласково.
   - Не получится.
   - Почему?
   - Внушить себе, что я бизнесмен, значит, признать себя обреченным.
   - Как это? Что за чушь?
   - Чушь только на первый взгляд, - говорил он, как о чем-то отвлеченном. - Бизнесмен - это человек, у которого всегда за плечами стоит старуха с косой. Она-то ему и нашептывает: жди пулю в голову.
   - А почему именно в голову?
   - А потому что голова додумалась избрать стезю бизнесмена.
   - Но убивают и политиков!
   - И политиками становятся не от большого ума.
   - Тогда кто же в этом мире идеальный? Ну, обладает самым большим умом?
   - Кто? - Фидель Михайлович, заложив руки за голову, усмехнулся в бороду. - Раньше это были отшельники. И то далеко не все, а обладающие филосовским складом ума. Теперь мы все жильцы коммунальной квартиры. А в коммунальной сначала договариваются о согласии, согласие закрепляется весельем, а веселье, как правило, заканчивается поножовщиной. Да иначе и не может быть - ведь мы же люди!
   - Фидель, я не узнаю тебя. Ты это или не ты?
   - Я говорю, что есть.
   - Ты говоришь страшные вещи. - Антонина Леонидовна уже не лежала, а сидела , и то, что он говорил, выслушивала сидя.
   А он лежал, подложив руки под голову. Глаза его были холодные, пепельно-серые, как декабрьское небо, и в голосе - печаль.
   - Страшнее жизни ничего не бывает, - напомнил очевидное: - Наша нынешняя жизнь - тому подтверждение.
   Она его уже не слушала. Она думала, как будет объясняться с товарищем полковником. Из рассуждений Фиделя Михайловича вытекало: о женитьбе не может быть и речи, имея в виду ближайшую перспективу. Даже её очевидный намек, что у неё есть приличный стартовый капитал, не вызвал у него интереса.
   Да любой другой мужчина на его месте!..
   Другой, но не он.
   Постель обычно сближает. И когда женщина в постели объявляет свое желание, да к тому же подкрепляет авансом в виде солидного стартового капитала, он должен, он обязан её желание исполнить.
   Фидель Михайлович к этой категории мужчин, видимо, не относился. Но как мужчина от совместного ложа не отказывался, значит, рассуждала она, не все ещё потеряно.
   Разговор с товарищем полковником был нелегкий.
   Он прослушал запись их ночной беседы. Она тоже слушала эту запись, наблюдала за выражением лица этого старого волка разведки.
   Перед ней сидел не человек, а мумия. Шеи у него не было, голова вырастала прямо из туловища, и, может быть, поэтому мимика лица выглядела до предела скупой, лишь только вялые губы слегка дрогнули, когда он заговорил, как бы спрашивая:
   - На тебе не желает жениться?
   - Ну да, вы же слышите.
   - А сумму стартового назвала?
   - Ни вы, ни шеф об этом ни звука.
   - В следующий раз - назови.
   - А как шеф? У меня в банке не так уж и много.
   - Что в банке - твое. Тебе выдадим наличными.
   - Сколько?
   - Пять миллионов.
   - И эту сумму ему назвать?
   - Да. Посмотрим, как он отреагирует.
   - А если и предъявить?
   - Он поверит. Скажешь, деньги уже в Архангельске. Пора его поставить в известность, что мы из него будем делать предпринимателя.
   - У него нет желания.
   - В этом он тебе признался?
   - Высказался... Примерно так. Вы же слышали.
   - Еще ни один человек не сказал о себе полной правды.
   - Но Фидель Михайлович не лукавит.
   - Не лукавят только перед богом. А ты у него пока ещё не бог.
   - К сожалению...
   - Но он в тебя поверит, - назидательно продолжал товарищ полковник. Поверит, если внушишь ему, что сына можно будет выкупить. Разумеется, за большие деньги. Я об этом ему уже втолковывал. А большие деньги он сможет заработать. Если воспользуется твоим так называемым стартовым капиталом. Ты ему это втолковывала?
   - Пыталась.
   - Значит, плохо пыталась. Пока мужчина в теплой постели слушает горячую женщину, он внемлет. Мужчина в женской постели - это воск в руках женщины - лепи из него кого хочешь... Да мне ли тебя учить?
   Товарищ полковник коротко взглянул из-под белых бровей, как бы давая понять, что в способностях Антонины Леонидовны он не сомневается, но время - время торопит.
   Она тоже понимала, что времени на обработку "объекта" уже не осталось. Этого человека водкой не напоишь, наркотиками не напичкаешь - силком в загс не поведешь.
   - Боюсь, с женитьбой у нас ничего не получится, - робко повторила Антонина Леонидовна.
   - Все получится, - твердо заверил товарищ полковник и раскрыл свою заветную кожаную папку.
   В папке был желанный для Антонины Леонидовны документ: "Свидетельство о браке".
   Женщина читала и глазам своим не верила. Оказывается, она ещё в ноябре прошлого года сочеталась законным браком с гражданином России Рубаном Фиделем Михайловичем, при этом сохранила свою прежнюю фамилию.
   - При случае - предъявишь.
   - А если Фидель Михайлович возмутится? Попытается в суде оспорить...
   - Что именно?
   - Ну хотя бы свою подпись в книге регистрации?
   - Подпись - натуральная, - сказал товарищ полковник. - Законная. У нас все законно. Потребует свидетелей - есть и свидетели. А тебе нужно будет посетить дворец бракосочетания, чтоб могла своему супругу внушить, как происходила регистрация. Словом, чтобы получилось, как в той песенке наоборот: "Все, что было со мной, не помню..." Надеюсь, до суда дело не дойдет. Вы же оба заинтересованы выручить ребенка.
   С новыми инструкциями как владелица пяти миллионов долларов Антонина Леонидовна продолжила любовную игру.
   Теперь её заботило, чтобы Фидель Михайлович не отказался от денег.
   7
   Когда после очередного припадка - признания в любви к президенту, Ананий Денисович уснул, наплакавшись и приняв успокоительные, Дарьяна Манукяновна решила откровенно поговорить с психиатром.
   Суть в том, что Ананий Денисович все чаще и чаще, пуская слезы и слюни, признавался в любви к главе верховной власти, все меньше и меньше занимался делами фирмы "Лозанд".
   Но - парадокс! Любой другой предприниматель на его месте уже давно разорился бы, а на его счета в швейцарском банке текли доллары - валютные ручейки не иссякали. Общая сумма приближалась к миллиарду.
   Психически больной человек выходил в олигархи, специалисты разводили руками: такое, дескать, возможно только в России.
   Да, Россия особая страна: не европейская и не азиатская - российская. Умом её не понять даже самим русским. Зато русские умеют верить. Во что? Да во что угодно.
   После длительного перерыва опять возводятся до божества люди, тронутые умом, так сказать, ума лишенные. Это уже традиция или дань моде, но, по-видимому, и то и другое. Цари династии Романовых не отличались здоровым рассудком. Поэтому умное окружение думало за своего царя.
   Был бы царь-идиот, а умное окружение для него подберется. Притом, умные не обязательно честные.
   Подбирается окружение и для людей скоробогатеющих, тоже умное и не обязательно честное. Причина глобальная: России нельзя иметь умного руководителя - иначе она, как из упряжки дикая лошадь, вырвется и помчится бог знает куда, увлекая за собой все страны и народы.
   А чтоб такого впредь не случалось, для России подбирают элиту с непременным условием, чтобы руководителями становились люди с нарушенной психикой, поэтому если такой руководитель что и отмочит, россияне возмущаются, но подчиняются - барин есть барин. Иностранные правители поведение российского барина воспринимают как должное - и это их успокаивает: возмущение - не революция, возмутителей можно загнать в стойло дубинками.
   Олигарх или кандидат в олигархи - тоже руководитель, но только своего капитала.
   У руководителя есть тщательно подобранная команда. Для своего брата ядро будущей команды подбирал Януарий Денисович. Подбирал загодя. Это он ему подсунул в жены Дарьяну Манукяновну. У Януария Денисовича была договоренность с её отцом, тогда ещё владельцем антикварного магазина. Тот на первых порах финансировал пузыревский клуб под актуальным названием "Соцвыбор"/ Таких клубов в Ленинграде было несколько/.
   Дарьяна Манукяновна родила Ананию Денисовичу троих детей: двух мальчиков и девочку. Старшего - Оську, - когда ему исполнилось два года и он не научился произносить членораздельные звуки / врачи обнаружили в нем признаки наследственной дебильности/ она дала согласие усыпить.
   А вот у Сузика победили гены материнские - мальчик рос здоровым, но безалаберным. Да и где у богатых родителей не безалаберные дети? Этот дефект устраняется воспитанием, так, по крайней мере, считала Дарьяна Манукяновна.
   Сузик уже студент и вроде без заскоков. Не в пример отцу, не пылает страстью к любимому президенту. На вопрос семейных провокаторов / той же Гаяне/ "любишь ли ты, Сузик, нашего президента?" скаля крепкие крупные зубы, отвечает: "Я не идиот".
   По таким и другим подобным высказываниям Дарьяна Манукяновна судит, что её сын психически здоров - мальчик как мальчик. Мальчику уже двадцать, и пора бы ему часть отцовских забот взять на себя.
   Но что значит взять? Свалить на свои хрупкие плечи все предпринимательское хитросплетение: подобрать и расставить своих людей так, чтобы деньги текли не от тебя, а к тебе и чтобы это было не заметно для чужого глаза, иначе придется выкладывать - как велит закон соответствующие налоги. Искусство утаивать доходы считается признаком талантливости предпринимателя. И если человек, которому по наследству принимать капиталы родителя, не обладает этим искусством, он обречен.
   Дарьяна Манукяновна не хотела, чтобы её Сузик растерял то, что скопил отец благодаря перестройке.
   - Я вас очень прошу, Аркадий Семенович, - говорила она семейному врачу, - обратите внимание на Сузика. Отец, бог с ним - горбатого могила исправит, - а вот сыну пора взрослеть. Можно ли ему так мозги подправить, чтобы его потянуло в бизнес?
   - Вы имеете в виду, чтоб он как бы по собственному желанию подключился к делам отца?
   - Вы попали в точку! - воскликнула Дарьяна Манукяновна, поднимая руки в молитвенной позе.
   Разговор происходил в столовой, куда хозяйка пригласила доктора после того как он успокоил хозяина, весь вечер слезливо канючившего, чтобы кто-нибудь из родни передал его послание президенту. В послании, как и у многих предыдущих, он признавался в любви к главе государства. Послания в запечатанном виде передавали Януарию Денисовичу, тот пересылал их в канцелярию президента, а оттуда - в средства массовой информации. Некоторые послания, не указывая автора, оглашали по радио, тем самым наглядно демонстрируя высокий рейтинг гаранта Конституции.
   Хотя Аркадий Семенович и был известнейшим профессором, одним из авторитетнейших психиатров Москвы, Дарьяна Манукяновна ставила перед ним почти невыполнимую задачу.
   Сделать дурака умным, даже губернатором, это возможно. Но безалаберного дитятю, не прошедшего суровую школу жизни, научить чужими, в данном случае отцовскими, делать свои деньги, надо обладать даром волшебника.
   И тем не менее, таким даром Аркадий Семенович обладал, - он знал, как великовозрастного олуха превратить в предпринимателя. Но согласится ли Дарьяна Манукяновна отлучить её сына - на определенное время - от родительских благ?
   Спросил. Она ответила:
   - Вы наш семейный врач. Как посоветуете, так и сделаем.
   - А что если его у вас украдут?
   - Кто?
   - Известно - чеченцы.
   - И они его переправят в Чечню?
   - Зачем? У них в каждом приличном городе есть своя Ичкерия.
   - А Москва, - город приличный?
   - Еще как! Но в Москве держать не станут - обучать дорого.
   - А сколько они запросят?
   - Это уж как пойдет учеба...
   - Хорошо. Только... только пусть его часто не бьют.
   Грудной голос Дарьяны Манукяновны заметно дрогнул. Так у неё дрожал голос, когда она давала согласие на умерщвление первенца. Тогда с её стороны это выглядело жестоко, но она была современной женщиной: чтоб жить, а не страдать, - в сердце не место для жалости. Тогда она, помнится, повздыхала, даже всплакнула, когда ей сообщили, что трупик её ребенка сожгли в крематории. Хотя врачи слукавили: трупик расчленили, законсервировали отдельные органы и в законсервированном виде продали одной американской фирме, специализирующейся на пересадке живой ткани. Так что где-то в Соединенных Штатах бегают элитные дети с глазками и почками исчезнувшего Оськи Лозинского.
   Теперь на её долю выпало второе подобное испытание. Отправить чеченцам на выучку своего единственного сына, ловеласа и безалаберного гуляку.
   Но, как говорят мудрые цыгане, хозяин знает, что кобыле делать. Дарьяна Манукяновна полностью положилась на своего семейного врача. А он ведь профессор. А профессора и собак лечат и президентов.
   Должны, обязаны излечить её Сузика от безделья... Мать есть мать. Она хотела видеть своего сына если не Онасисом, то хотя бы Фиделем Михайловичем.
   Не удержалась, заговорила об этом с Аркадием Семеновичем. Назвала и Онасиса и Рубана - кто же их сделал таковыми?
   Семейный врач удивился: вот что значит женщина пользуется исключительно слухами!
   - А кто вам сказал, что чужой грек умней нашего аналитика?
   - Никто. Сама подумала. Онасиса знают все, а Фиделя Михайловича только мы с вами.
   - До аналитика Сузику тянуться и тянуться, - не скрывал трудностей Аркадий Семенович.
   - Но будет ли он усердным?
   - Будет, - твердо пообещал. - В той школе нельзя иначе.
   - Ну, дай бог.
   Сузика, с ведома, конечно, товарища полковника, выкрали уже на следующие сутки. Увезли его не на юг, а на север - в Архангельскую область.
   На факультете, где учился Сузик, говорили, что младший Лозинский захвачен в заложники то ли чеченцами, то ли другими лицами кавказской национальности.
   Студента выкрадывали впервые. Версия была одна: папа должен будет раскошелиться.
   Но папа, Ананий Денисович, когда узнал об этой трагедии, вовсе не опечалился, наоборот, ободрился, сказал с ухмылкой:
   - А чеченцы все глупеют... Наплачутся они с нашим Сузиком.
   Признаков, что где-то кто-то плачет, не было. Не было и писем с указанием суммы выкупа.
   Кто не знал, пожимал плечами, кто знал - помалкивал.
   8
   Утром 1 марта Антонина Леонидовна оставила Фиделю Михайловичу записку: "Где встретим весну: во Внуково или в центре?"
   По календарю - уже весна. Хотя в ночь на I марта мела поземка и прихватывал морозец - погода намечалась вовсе не весенняя.
   Встречать весну во Внуково - это значит у него в "хрущевке", а в центре - значит у нее, в высотке на Котельнической набережной, где три недели назад - неожиданно для большинства сотрудников - она купила просторную четырехкомнатную квартиру и успела сделать евроремонт. Квартиру купила у некогда известного обнищавшего народного артиста.
   Этой покупкой она показала Фиделю Михайловичу, что деньги у неё есть, притом немалые.
   Как-то (разговор был, как обычно, в постели) она со вздохом произнесла:
   - Иметь такую голову и не стать предпринимателем...
   - Ты о ком - не о Сузике?
   - О тебе, дуралей... Ну что такое аналитик? Тысяча долларов в месяц. А ты в месяц будешь иметь миллион.
   - Мне и тысячи хватает.
   - Ты думай о сыне.
   - Думаю.
   - Плохо думаешь, богатому Америка вернет ребенка.
   - За "зеленые"?
   - Естественно.
   - А кто будет возвращать?
   - Кто выкрал.
   - Посмотрим, как вернут Сузика.
   - Сузика вернут. Америка тут ни при чем. За людьми охотятся, у кого деньги.
   - Но у меня же их нет! - с болью воскликнул Фидель Михайлович. - Эти жалкие тысячи...
   - У тебя есть возможность иметь миллионы. Вот потому и упрятали твоего сына аж за океан.
   - С их стороны это не логично.
   - Логично, милый. Логично... Может, Америка желает, чтоб ты стал капиталистом. И тогда она вернет тебе сына.
   - Но что скажет мой отец? Кстати, он у меня коммунист.
   - Кстати, твоему отцу не надоело быть нищим? Иметь гениального сына... Ну, знаешь ли?.. Он только обрадуется.
   - Нет, миленькая, он обрадуется, когда его внук вернется у нему.
   - Тогда потрудись на радость отцу.
   - И рад бы... Но в какой ипостаси?
   - Покупай комбинат.
   - Где?
   - На Севере.
   - На какую денежку?
   - Своему мужу я даю пять миллионов.
   "Опять о женитьбе!" - с раздражением подумал Фидель Михайлович. Он уже догадывался, что она покупала не его любовь, а его голову. А голова его сейчас всецело была занята судьбой Олежки.
   Жениться теперь - значит, предать сына. Так он считал и в этом был уверен...
   Вот и сегодня вечером встречать весну то ли во Внуково, то ли на Котельнической набережной, а разговор будет все о том же.
   Да, он готов был встретиться, Антонина Леонидовна как женщина ему нравилась. Не нравилось только то, что она, как бы отдыхая от сумасшедших ласк, навязывала ему свои мысли, но все они сводились к одной, главной начинай дело, стартовый капитал - мой.
   Если Ананий Денисович, человек с придурью, уже выходит в олигархи, то разве ты не сумеешь его обогнать? А помощница - вот она - рядом с тобой и сердце её принадлежит только тебе. Эти мысли она вкладывала ему в голову, как дискетку в компьютер.
   Обычно женщина легко предоставляет мужчине свое тело, но свои деньги почти никогда. Так что исключение из правил - это она, Антонина Леонидовна Малахут, по-европейски образована, по-американски напориста, по-восточному хитра.
   До вечера было ещё далеко, и решение не пришло, куда ехать: во Внуково или на Котельническую, когда позвонил Аркадий Семенович:
   - Фидель, мы тебя ждем на ужин. - Профессор по праву старшего незаметно перешел на "ты". Так легче стало общаться. "Мы ждем..."
   "Мы" - это значит, он и Клара. Мгновенно настроение переменилось: как он соскучился по Кларе!
   - Приеду, - пообещал не колеблясь.
   Да, здесь его ждали. Особенно Клара. Ее огромные черные глаз сияли. Она, как всегда, была в коляске, в ярком оранжевом свитере, её рука не по-женски крепкая от постоянных тренировок в толкании коляски была горячей. Она задержала в своей холодную руку желанного гостя, словно стараясь передать ему свое тепло.
   И это он почувствовал, как только прикоснулся к её изящным, длинным, как у пианистки, пальцам.
   "Бедная девочка!" Один мерзавец, удовлетворяя свою похоть, навечно приковал её к инвалидной коляске. Она знала этого мерзавца, собственно, знал его и её отец. Он бы мог подать на него в суд, но этого делать не стал. Слишком высокое у мерзавца служебное положение.
   Ничего этого не знал Филель Михайлович, но догадывался, что виновник её трагедии есть. Но кто он? Для него это оставалось тайной. Он ждал, что когда-нибудь Клара об этом заговорит. Но когда?
   - Фидель Михайлович, ваши визиты к нам все реже и реже, - мягко упрекнула она. - Неужели у вас так много работы?
   - Очень, - ответил он, улыбаясь. - Ваш папочка может засвидетельствовать.
   - Свидетельствую, - сказал Аркадий Семенович, видя, что дочь безумно рада гостю. - Ты, Кларочка, помоги тете Любе, а мы с Фиделем Михайловичем пообщаемся.
   На кухне домработница уже, видимо, давно колдовала у плиты, и помощь Клары вряд ли ей требовалась.
   Приглашение к ужину было, конечно, предлогом. Аркадий Семенович не вчера и не позавчера заметил, как трясина фирмы "Лозанд" затягивает его друга в бездну, а тот как ни в чем не бывало спокойно разбирает и сортирует завалы информации, поставляемой товарищем полковником. Большинство этой информации прямо или косвенно относилось к движению капиталов лесопромышленника Тюлева. Догадывается ли аналитик, что это самая что ни есть страшная трясина, из неё благополучно не выбираются.
   На публике Тюлев и Лозинский - друзья-неразлейвода, но кто на кого ведет охоту, знали только двое - сам шеф Ананий Денисович и товарищ полковник. А вот знал ли аналитик, что в этой охоте и он уже далеко не рядовой егерь? Любопытно, знал ли?
   Об этом и спросил Аркадий Семенович, когда Клара их оставила одних.
   - Я догадываюсь, - сказал Фидель Михайлович. - Только никак не возьму в толк, зачем из меня хотят сделать предпринимателя? Я начисто отрицаю частную собственность как форму закабаления человека человеком.
   - Не говори по-книжному, - заметил Аркадий Семенович. - Скажи проще: тебя не устраивает нынешняя власть. А почему?
   - Потому что она устраивает сутенеров и бандитов, того же Лозинского и того же Тюлева.
   - И ты жаждешь от них избавиться?
   - Жажду, но не знаю как. На баррикады сейчас не модно. Да и что такое баррикада перед современным танком? Теперь милиция вооружена и танками.
   - Ну и что? Танками управляют люди, а не роботы. И вообще, кто тебе сказал: чтоб изменить государственный строй, надо обязательно выходить на баррикады?
   - Учебники.
   - А что подсказывает разум?
   - Надо сначала выбраться на верхотуру.
   - Во! Но как!
   - Обычно взбираются по трупам.
   - Правильно! С одним уточнением: по трупам своих соратников.
   - Вот поэтому, Аркадий Семенович, лично я не желаю участвовать в бизнесе.
   - Тогда воровская власть будет и завтра, и нескончаемо долго.
   - Отнюдь! Есть же в России решительные люди!
   - Есть! - горячо согласился Аркадий Семенович. - Но они уже засветились. Когда, как ты говоришь, решительный кричит правителю "Я тебя свергну!", правитель его к себе не подпустит и на пушечный выстрел... А как пришли к власти, скажем, Горбачев, а затем Ельцин? Горбачев лизал задницу союзным правителям, приезжавшим на отдых в Ставрополье. Там он был секретарем обкома. А верноподданнические речи Ельцина в честь товарища Брежнева? Поднимите его съездовские выступления.
   - Как же мне, Аркадий Семенович, вы прикажете поступить? Как приснопамятный Михаил Сергеевич?