Страница:
– Обломки корабля, – констатировала Катрин.
– Неужели они не видели маяка? – удивился Йоаким.
– Иногда и они не помогают. Особенно в шторм, – сказала Катрин. – Я с Ливией была там пару недель назад. Мы искали доски, но ничего не осталось.
Вход в маяк представлял собой арочный проем, заканчивающийся крепкой стальной дверью, так сильно проржавевшей, что от покрывавшей ее белой краски осталась лишь пара пятен. Замочной скважины в двери не было, ее запирал только ржавый навесной замок, но, когда Йоаким взялся за ручку, дверь не шелохнулась.
– Я видел связку с ключами в кухонном шкафу, – сказал он. – Надо ими попробовать открыть замок.
– Или позвонить в морскую службу, – сказала Катрин.
Йоаким кивнул и отошел от двери. На самом деле маяки не упоминались в контракте на покупку земли и дома.
– Маяки не наши, мама? – спросила Ливия, когда они снова были на берегу.
В голосе ее звучало разочарование.
– Нет, – ответила Катрин. – Но зато нам не надо о них заботиться, не так ли, Ким?
Она улыбнулась мужу, и тот кивнул:
– С нас и дома хватит.
Пока он был у Ливии, Катрин перевернулась в постели, и, когда он лег, жена невольно потянулась к нему руками. Вдохнув ее запах, Йоаким закрыл глаза.
Только этого ему достаточно для счастья.
Жизнь в большом городе закончилась. Стокгольм остался маленьким серым пятнышком на горизонте, и воспоминания об Этель поблекли.
Покой.
Снова раздались стоны из комнаты Ливии, и он затаил дыхание.
– Мама!
На этот раз это был не стон, а крик. Йоаким вздохнул.
Катрин приподняла голову и прислушалась.
– Что? – сонным голосом произнесла она.
– Мама! – снова закричала Ливия.
Катрин села. Она, в отличие от Йоакима, могла проснуться в одно мгновение.
– Я уже пытался ее успокоить, – тихо объяснил Йоаким, – думал, она заснула, но нет…
– Я пойду к ней.
Катрин без колебаний сунула ноги в тапочки и надела халат.
– Мама?
– Иду-иду, – пробормотала она.
Это плохо, подумал Йоаким. Плохо, что Ливия каждую ночь хочет спать с мамой. Но эту привычку она приобрела в прошлом году, когда у девочки начались проблемы со сном – вероятно, из-за Этель. Ливия могла заснуть только в постели с мамой. И теперь не хотела от этого отвыкать.
– Скоро вернусь, – сказала Катрин и вышла из комнаты.
Родительский долг. Йоаким лежал в кровати и вслушивался в тишину. Из комнаты Ливии не доносилось ни звука. Катрин о ней позаботится. Он устало закрыл глаза и погрузился в сон.
На хуторе было тихо.
Началась его новая жизнь.
2
3
– Неужели они не видели маяка? – удивился Йоаким.
– Иногда и они не помогают. Особенно в шторм, – сказала Катрин. – Я с Ливией была там пару недель назад. Мы искали доски, но ничего не осталось.
Вход в маяк представлял собой арочный проем, заканчивающийся крепкой стальной дверью, так сильно проржавевшей, что от покрывавшей ее белой краски осталась лишь пара пятен. Замочной скважины в двери не было, ее запирал только ржавый навесной замок, но, когда Йоаким взялся за ручку, дверь не шелохнулась.
– Я видел связку с ключами в кухонном шкафу, – сказал он. – Надо ими попробовать открыть замок.
– Или позвонить в морскую службу, – сказала Катрин.
Йоаким кивнул и отошел от двери. На самом деле маяки не упоминались в контракте на покупку земли и дома.
– Маяки не наши, мама? – спросила Ливия, когда они снова были на берегу.
В голосе ее звучало разочарование.
– Нет, – ответила Катрин. – Но зато нам не надо о них заботиться, не так ли, Ким?
Она улыбнулась мужу, и тот кивнул:
– С нас и дома хватит.
Пока он был у Ливии, Катрин перевернулась в постели, и, когда он лег, жена невольно потянулась к нему руками. Вдохнув ее запах, Йоаким закрыл глаза.
Только этого ему достаточно для счастья.
Жизнь в большом городе закончилась. Стокгольм остался маленьким серым пятнышком на горизонте, и воспоминания об Этель поблекли.
Покой.
Снова раздались стоны из комнаты Ливии, и он затаил дыхание.
– Мама!
На этот раз это был не стон, а крик. Йоаким вздохнул.
Катрин приподняла голову и прислушалась.
– Что? – сонным голосом произнесла она.
– Мама! – снова закричала Ливия.
Катрин села. Она, в отличие от Йоакима, могла проснуться в одно мгновение.
– Я уже пытался ее успокоить, – тихо объяснил Йоаким, – думал, она заснула, но нет…
– Я пойду к ней.
Катрин без колебаний сунула ноги в тапочки и надела халат.
– Мама?
– Иду-иду, – пробормотала она.
Это плохо, подумал Йоаким. Плохо, что Ливия каждую ночь хочет спать с мамой. Но эту привычку она приобрела в прошлом году, когда у девочки начались проблемы со сном – вероятно, из-за Этель. Ливия могла заснуть только в постели с мамой. И теперь не хотела от этого отвыкать.
– Скоро вернусь, – сказала Катрин и вышла из комнаты.
Родительский долг. Йоаким лежал в кровати и вслушивался в тишину. Из комнаты Ливии не доносилось ни звука. Катрин о ней позаботится. Он устало закрыл глаза и погрузился в сон.
На хуторе было тихо.
Началась его новая жизнь.
2
Кораблик внутри бутылки казался Хенрику настоящим произведением искусства: выпиленный из цельного куска дерева фрегат длиной пятнадцать сантиметров с тремя мачтами и парусами из белого полотна. Каждый парус был закреплен тросами из черных ниток, обернутых вокруг миниатюрных деревянных столбиков. Рукой опытного мастера корабль с помощью пинцетов и проволоки был помещен в старинную бутылку из-под рома и установлен на подставке синего цвета, имитирующей море. После чего были подняты мачты и натянуты паруса при помощи изогнутых вязальных спиц. Затем бутылку запечатали пробкой.
Много недель ушло на изготовление корабля в бутылке, который братья Серелиус уничтожили за пару секунд.
Томми Серелиус смахнул бутылку с полки, и, ударившись об пол, она разбилась на тысячу острых осколков. Модель пережила падение и отлетела на пару метров в сторону, где ее остановил сапог младшего брата, Фредди. Он с любопытством осветил фонариком кораблик, а потом поднял ногу и раздавил его.
– Командная работа! – похвалил брата Томми.
– Ненавижу эти поделки, – произнес со злостью Фредди, почесал щеку и отшвырнул остатки корабля в сторону.
Хенрик тем временем вышел из спальни, где он искал ценные вещи. Увидев растоптанный корабль, он покачал головой.
– Давайте, бейте еще, – пробормотал он.
Томми и Фредди обожали звук битого стекла и треск сломанного дерева, это Хенрик понял в первую же ночь работы, когда они проникли в шесть дачных домиков к югу от Букселькрока. Братья обожали крушить, ломать и убивать все, что попадалось им на пути. По дороге сюда Томми переехал черно-белую кошку, сверкавшую глазами на обочине. Хенрик только слышал, как колесом раздавило кошку и как секундой позже братья начали хохотать.
Хенрик никогда ничего не крушил. Он осторожно вскрывал окно и забирался внутрь. Братья же вели себя как вандалы. Переворачивали буфет и били тарелки и стаканы. Били зеркала и окна. Целыми они оставляли только вазы ручной работы из Смоланда, потому что их можно было сбыть.
По крайней мере, жертвами были не местные жители. Хенрик с самого начала решил грабить только дома, принадлежавшие дачникам с материка.
Хенрик помимо воли оказался связанным с братьями Серелиус. Они были как незваные гости, пришедшие однажды и отказавшиеся уходить.
Томми и Фредди не были ему ни друзьями, ни родственниками. На острове они оказались в качестве приятелей Моргана Берглунда.
Братья позвонили в дверь квартиры Хенрика в Боргхольме поздним сентябрьским вечером, когда он уже собирался ложиться спать. Открыв дверь, он увидел двух бритоголовых и широкоплечих мужчин своего возраста. Не дожидаясь приглашения, они вошли внутрь. От них пахло потом и бензином после поездки в автобусе.
– Хубба-бубба, Хенке, – сказал один из парней.
На нем были очки в большой старомодной оправе, которые выглядели бы комично на любом другом человеке, но только не на нем. Все лицо его было в красных ссадинах, словно кто-то его расцарапал.
– Как делишки? – спросил второй, повыше ростом.
– Все нормально, – медленно ответил Хенрик. – Но кто вы такие?
– Томми и Фредди Серелиус. Черт, ты же нас, наверно, не знаешь, Хенрик?
Томми поправил очки и почесал щеку. Теперь Хенрик понял, откуда взялись царапины: никто на парня не нападал, тот сам себя расцарапал.
Братья оглядели его скромную однокомнатную квартирку, и Фредди рухнул на диван перед телевизором.
– Чипсы? – сказал Фредди. – У тебя есть?
Он уселся, закинув ноги в грубых ботинках на стеклянный столик Хенрика. А когда Фредди расстегнул куртку, из нее вывалился пивной живот, обтянутый голубой футболкой с надписью «Soldier of fortune forever»[2].
– Твой кореш Могге передает тебе привет, – сказал, снимая очки, старший из братьев, Томми. Он был худее Фредди и смотрел на Хенрика слегка улыбаясь. В руке его была черная кожаная сумка. – Это он послал нас сюда.
– В Сибирь, – прибавил Фредди, подвигая к себе миску с чипсами, наполненную Хенриком.
– Могге? Морган Берглунд?
– Он самый, – ответил Томми и плюхнулся на диван рядом с братом. – Вы ведь приятели?
– Были, – уточнил Хенрик. – Могге переехал.
– Мы знаем. В Данию. Он работает в казино в Копенгагене. Нелегально, разумеется.
– Проворачивает темные делишки, – прибавил Фредди.
– Мы были в Европе, – продолжил Томми. – Почти год. Швеция слишком маленькая страна, понимаешь ли.
– Деревня, – вставил Фредди.
– Сперва мы работали в Германии. Гамбург и Дюссельдорф – что может быть лучше? Потом в Копенгагене – там тоже ничего… – Томми огляделся по сторонам. – И вот мы здесь.
Он кивнул и сунул в рот сигарету.
– Не кури здесь, – остановил его Хенрик.
И подумал: интересно, почему братья Серелиус решили покинуть Европу и вернуться в шведскую деревню, если дела на континенте шли так хорошо? Видимо, что-то не поделили с опасными людьми.
– Вы не можете здесь жить, – продолжил Хенрик, обводя руками однокомнатную квартиру. – У меня нет места, как видите.
Томми сунул сигарету обратно в пачку и сделал вид, что не слышал.
– Мы сатанисты, – заявил он. – Мы не сказали?
– Сатанисты?
Томми и Фредди кивнули.
– Поклоняетесь дьяволу? – с улыбкой произнес Хенрик.
Томми не улыбался.
– Мы никому не поклоняемся, – сказал он. – Мы верим, что сатана наделяет людей силой.
– The force[3], – прибавил Фредди, жуя чипсы.
– Именно так, – сказал Томми. – Might makes right[4] – вот наше кредо. Мы берем то, что хотим. Ты слышал об Алистере Кроули?
– Нет…
– Великий философ, – пояснил Томми. – Кроули считал, что жизнь – это постоянная борьба между сильными и слабыми, умными и глупыми. Сильные и умные всегда побеждают.
– Логично, – заметил Хенрик, который всегда был равнодушен к религии и не собирался менять свои взгляды.
– Когда она смылась? – спросил Томми.
– Кто?
– Твоя девушка. Та, что повесила шторы и поставила все эти цветы и безделушки. Это ведь не ты сделал, не так ли?
– Она выехала весной, – ответил Хенрик.
Против воли перед его мысленным взором возникла картина: Камилла лежит с книгой на диване, где сейчас сидят братья Серелиус. Хенрик отметил, что Томми был немного умнее, чем можно было судить по его внешнему виду: он был внимателен к деталям.
– Как ее звали?
– Камилла.
– Ты по ней скучаешь?
– Как по собачьему дерьму, – отрезал он. – Но вы не можете здесь остаться…
– Не парься. Мы живем в Кальмаре, но работать думаем здесь, так что нам нужна твоя помощь.
– Какая помощь?
– Могге рассказал нам, чем вы вдвоем занимались каждую зиму… Взламывали дачи.
– Вот как…
– Он сказал, что ты не прочь начать снова.
Спасибо тебе, Морган, вот удружил, про себя проговорил Хенрик. Они много ссорились из-за дележа до того, как Морган уехал. Видимо, так он решил ему отомстить, наслав на него братьев Серелиус.
– Это было давно, – сказал он. – Четыре года прошло. И мы занимались этим только две зимы.
– И как? Могге сказал, это хороший бизнес.
– Неплохой, – согласился Хенрик.
Все шло гладко, соседи только пару раз их обнаружили, и им пришлось убегать через забор, как яблочным ворам. Но они всегда заранее прорабатывали пути отхода: один пеший и один с помощью автомобиля.
Он продолжил:
– Иногда там вообще нет ничего ценного, но однажды нам попался старый шкаф шестнадцатого века, за который мы выручили тридцать пять тысяч в Кальмаре.
У него был талант бесшумно взламывать двери на веранду и окна, не разбив ни одного стекла. Его дедушка был плотником в Марнэсе и передал внуку свой дар.
Но Хенрик хорошо помнил, каким стрессом было для него каждую ночь ездить по Эланду и как холодно было в пустых домах. Ледяной ветер, гулявший по безлюдным улицам, пробирал до костей.
– Старые дома – просто клад, – заявил Томми. – Так ты с нами? Нам нужен кто-то, кто знает здешние места.
Хенрик молчал. Он думал о том, что тот, кто живет скучной и предсказуемой жизнью, сам становится серым и занудным. Он не хотел таким быть.
– По рукам? – спросил Томми.
– Может быть, – ответил Хенрик.
– Это звучит как согласие.
– Может быть.
– Хубба-бубба, – с усмешкой произнес Томми.
Хенрик, поколебавшись, кивнул.
Ему хотелось жить интересной жизнью. Теперь, когда Камилла уехала, было так скучно проводить вечера и ночи в одиночестве. Но все равно что-то его тревожило. Не страх быть пойманным, из-за которого он бросил этот промысел в прошлый раз, – а что-то другое…
– Там темно, – проговорил он.
– Так это же хорошо, – заявил Томми.
– Там очень темно, – прибавил Хенрик. – Фонарей нет на улицах. Электричество в домах отключено. Не видно ни черта.
– Нет проблем, – сказал Томми. – Мы вчера сперли с заправки кучу фонариков.
Хенрик медленно кивнул. Карманные фонари ситуацию не спасали.
– У меня есть сарай, в котором можно прятать награбленное, – сказал он. – Пока не найдется покупатель.
– Отлично. Тогда нам нужно только выбрать дом. Могге сказал, ты в этом разбираешься.
– Немного, – кивнул Хенрик. – Это часть работы.
– Дай нам адреса, мы их проверим.
– Каким образом?
– Спросим Алистера.
– Что?!
– Мы с ним разговариваем, – ответил Томми и поставил сумку на стол. Открыв ее, он достал оттуда сложенную пополам планшетку из темного дерева, похожую на шахматную доску. – С помощью этого мы входим в контакт.
Хенрик молча смотрел, как Томми раскрывает планшетку. На ней были вырезаны буквы – весь алфавит – и цифры от нуля до десяти. Ниже цифр были начертаны слова «Да» и «Нет». Томми достал из сумки стакан.
– Я в это играл в детстве, – заметил Хенрик. – Дух в стакане.
– Это не игрушки, – фыркнул Томми, ставя стакан на планшетку. – А спиритическая планшетка для вызывания духов.
– Спиритическая планшетка?
– Она сделана из крышки старого гроба. Можешь приглушить свет?
Хенрик, пряча улыбку, пошел к выключателю.
Все трое уселись вокруг стола. Томми положил мизинец на стакан и зажмурился.
В комнате наступила тишина. Томми почесал шею и прислушался к чему-то.
– Кто здесь? – спросил он. – Это Алистер?
Пару секунд ничего не происходило. Потом стакан начал двигаться под пальцем у Томми.
На следующий день Хенрик поехал в дедушкин рыбацкий сарай, чтобы навести там порядок. Выкрашенный темно-красной краской сарай стоял на лужайке в десяти метрах от пляжа рядом с двумя такими же постройками, принадлежавшими дачникам. Никто ими не пользовался с конца августа, и здесь можно было чувствовать себя в безопасности.
Сарай достался ему в наследство от дедушки Алгота. Пока тот был жив, они каждое лето ловили рыбу в море и ночевали в сарае, чтобы можно было подняться с рассветом.
Хенрик с тоской вспомнил детство. Как грустно ему было, когда дедушка умер. Алгот продолжал плотничать до самой смерти и был доволен своей жизнью на острове, который почти никогда не покидал.
Хенрик открыл замок и заглянул в темноту. Внутри все выглядело так же, как и шесть лет назад. Вдоль стены висели сети, в углу ржавел обогреватель. Камилла хотела здесь прибраться, но Хенрик решил, что в этом нет необходимости.
Он сдвинул в сторону канистры, убрал с пола ящики с инструментом и прочие вещи, а потом вышел на мостки и вдохнул аромат водорослей и соленой воды. На севере виднелись маяки Олуддена.
К мосткам была причалена его открытая моторная лодка, дно которой при ближайшем рассмотрении оказалось залитым водой. Хенрик спустился в лодку и начал вычерпывать воду.
Работая, он вспоминал то, что случилось прошлой ночью во время спиритического сеанса с братьями Серелиус в его кухне.
Стакан двигался на доске все время и, разумеется, давал ответы на все вопросы, потому что Томми его двигал. Он только делал вид, что закрыл глаза, а на самом деле все время подглядывал, чтобы стакан указал на правильный ответ.
Так или иначе, но дух Алистера полностью поддержал их разбойничьи планы. Когда Томми спросил о деревушке Стенвик, стакан двинулся к слову «Да»; положительным ответ был и тогда, когда он спросил, есть ли в дачных домах ценные вещи.
Наконец Томми спросил:
– Алистер, мы трое можем доверять друг другу?
Стакан несколько секунд стоял неподвижно. А потом начал медленно двигаться в сторону слова «Нет».
Томми хрипло рассмеялся.
– Все в порядке, – сказал он Хенрику. – Я даже родной матери не доверяю.
Четырьмя днями позже Хенрик и братья Серелиус совершили первую поездку на север – в дачный поселок, выбранный Хенриком и одобренный Алистером. Поселок весь состоял из пустых домов с темными окнами.
Хенрик и братья взломали окно и проникли в один из дачных домов. Они не тратили время на поиск мелких вещей, зная, что дачники никогда не оставляют деньги или украшения в доме на зиму. В основном они оставляли тяжелые предметы, такие как телевизоры, магнитофоны, бутылки со спиртным, блоки сигарет и клюшки для гольфа. А в сарае всегда можно было найти бензопилу, канистры с бензином и дрели.
После того как братья расколотили бутылку с кораблем, все трое разделились и занялись поиском ценностей. Хенрик прошел в одну из маленьких комнат, окна которой выходили на пролив. В панорамное окно виднелась пепельно-белая луна над волнами. Стенвик в прошлом был рыбацкой деревушкой на самом берегу западного побережья острова.
В комнатах было тихо, но все равно Хенрика не покидало ощущение, что стены дома за ним наблюдают. Поэтому он старался двигаться осторожно и бесшумно.
– Эй, Хенке!
Это был Томми.
– Где ты? – отозвался Хенрик.
– Здесь, рядом с кухней. Тут что-то похожее на кабинет.
Хенрик пошел на голос. Томми стоял перед дверью в комнату без окон и показывал внутрь рукой в перчатке.
– Что ты об этом думаешь?
Он не улыбался. Томми никогда не улыбался. Но он смотрел на стену с таким видом, словно нашел клад. На стене перед ними висели большие настенные часы из темного дерева с римскими цифрами за стеклом.
Хенрик кивнул:
– Может быть. Они старые?
– Думаю, да, – сказал Томми, открывая часы. – Если повезет, то даже антикварные. Германия или Франция.
– Они не идут.
– Надо их завести. – Томми захлопнул дверку и крикнул: – Фредди!
Через пару секунд в комнату ввалился его младший брат.
– Что? – сказал он.
– Помоги! – ответил Томми.
У Фредди были самые длинные руки. Он снял часы с крючка и вместе с Хенриком вынес их из комнаты.
– Потащили! – сказал Томми, помогая им.
Фургон они припарковали рядом с домом.
На боку машины было написано: «Кальмар. Сварочные работы». Томми сам купил пластмассовый алфавит и наклеил буквы на борт. Фирмы с таким названием не существовало, но теперь машина не вызывала подозрений, разъезжая по острову по ночам.
– В Мэрнесе на следующей неделе собираются открыть полицейский участок, – сказал Хенрик, вытаскивая часы из окна.
На улице было холодно и безветренно.
– Откуда ты знаешь? – спросил Томми.
– Прочитал в газете.
В темноте раздался хриплый смех Фредди.
– Ха-ха, нам крышка, – сказал Томми. – Можешь позвонить и донести на нас: так тебе скостят срок.
Его нижняя губа опустилась, обнажая зубы: это должно было означать улыбку.
Хенрик тоже улыбнулся в темноте. На острове были тысячи дач: полиция просто не в состоянии патрулировать их все, тем более что по ночам копы не работают.
Он и братья погрузили часы в машину, где уже были сложены велотренажер, две каменные вазы, видеомагнитофон, мотор для лодки, компьютер с принтером и телевизор с колонками.
– Сваливаем? – спросил Томми, закрывая дверь.
– Да, думаю, больше здесь ничего нет.
Хенрик все-таки вернулся к дому, чтобы закрыть окно и подобрать куски побелки с земли, которые он потом заснул в щели, чтобы не видно было, что окно взломано.
– Ну, пошли же, – поторопил его Томми.
Братья считали заметание следов потерей времени, но Хенрик знал, что может пройти много месяцев, прежде чем взлом будет обнаружен, и за это время снег и дождь могут испортить отделку.
Когда Хенрик забрался в грузовик, Томми уже завел машину. Он открыл незаметный ящик на дверце машины и вынул завернутые в салфетку кубики метамфетамина.
– Тебе дать? – спросил он у Хенрика.
– Нет, – ответил тот.
Наркотик, называемый «лед», братья привезли с континента на продажу и для собственного потребления. Эти кристаллы будоражили, но, если Хенрик употреблял больше дозы за вечер, он начинал трястись как осина. Мысли в голове путались, и он не мог заснуть.
Он не считал себя наркоманом, хотя от дозы редко отказывался.
У Томми и Фредди явно таких проблем не было, или они не планировали сегодня спать. Братья закинули кристаллы в рот прямо вместе с салфеткой и запили водой из пластиковой бутылки. Томми надавил на газ. Машина обогнула дом и выехала на пустую дорогу.
Хенрик взглянул на часы: почти половина первого.
– К сараю? – спросил Томми.
Выезжая на проселочную дорогу, он послушно притормозил перед знаком, хотя дорога была пустая, и повернул на юг.
Через десять минут Хенрик сказал:
– Поверни здесь.
Не видно было ни машин, ни людей. Томми припарковал машину вплотную к сараю.
У моря было темно, как в пещере, только вдали моргали маяки Олуддена.
Хенрик открыл дверь и услышал шум моря. Звук шел от свинцово-черной воды; он напоминал ему о дедушке, который умер прямо на этом месте шесть лет назад. Алготу было восемьдесят пять лет и сердце у него было слабое, но он все равно заставил себя подняться с постели и на такси доехал сюда холодным зимним днем. Шофер высадил его на дороге, и там, видимо, и случился инфаркт, но Алготу все равно удалось добраться до сарая, у дверей которого его и нашли мертвым.
– У меня есть идея, – сказал Томми, когда они в свете карманных фонариков выгружали краденое. – Послушайте и скажите, что вы думаете.
– Ну? – произнес Фредди.
Томми потянулся и достал что-то из грузовика. Это напоминало вязаную шапку.
– Мы нашли это в Копенгагене, – сказал он.
Он посветил на ткань фонариком, и Хенрик понял, что это была специальная шапка грабителя с прорезями для глаз и рта.
– Предлагаю в следующий раз надеть их, – сказал Томми, – и попробовать взять не только дачи.
– Что ты имеешь в виду?
– Жилые дома.
В темноте воцарилась тишина.
– Супер, – наконец выдохнул Фредди.
Хенрик стоял, глядя на шапку и не в силах произнести ни слова.
– Я знаю, это рискованно, – продолжил Томми. – Но и прибыльнее тоже. На дачах никогда нет ни денег, ни украшений… В отличие от обычных домов. Конечно, сперва спросим Алистера. И разумеется, брать будем только дома без сигнализации.
– И никаких собак, – прибавил Фредди.
– Ясное дело. Чертовы собаки нам ни к чему. И никто не узнает нас в шапках, – сказал Томми и обратился к Хенрику: – Что думаешь?
– Не знаю.
Дело было не в деньгах: у Хенрика была хорошая работа столяра. Нет, ему нужен был адреналин.
– Мы с Фредди пойдем на дело вдвоем, – сказал Томми. – Так мы поимеем больше бабла.
Хенрик покачал головой. Он привык сам решать, когда начинать дело и когда заканчивать.
Вспомнив корабль в бутылке, разбитый об пол, он произнес:
– Я с вами. Только без жертв и лишнего шума.
– Каких жертв? – спросил Томми.
– Я о хозяевах дома.
– Они будут спать, а если проснутся, будем говорить по-английски. Так они решат, что мы не из этих мест.
Хенрика эти слова не убедили, но, кивнув, он накрыл краденое брезентом и запер сарай на замок.
Они сели в грузовик и поехали на юг в сторону Боргхольма.
Через двадцать минут они были в городе, освещенном фонарями. Осенние тротуары были так же безлюдны, как и проселочные дороги. Томми снизил скорость и припарковался рядом с домом, в котором жил Хенрик.
– О’кей, – сказал он. – Увидимся через неделю. Вторник подойдет?
– Хорошо, – кивнул Хенрик, – но я сначала съезжу проверить место.
– Тебе нравится ездить одному?
Хенрик кивнул.
– Ладно, – согласился Томми, – но не торгуй вещами, мы сами найдем покупателя в Кальмаре.
– Хорошо, – сказал Томми и захлопнул дверцу. Он подошел к подъезду и посмотрел на часы. Полвторого. У него было пять часов сна до начала рабочего дня.
Он подумал о домах, где люди спокойно спали. Жилые дома.
Если что-то случится, он просто сбежит. Если кто-то проснется, он просто сделает ноги. А братья с их духом в стакане пусть сами выкручиваются.
Много недель ушло на изготовление корабля в бутылке, который братья Серелиус уничтожили за пару секунд.
Томми Серелиус смахнул бутылку с полки, и, ударившись об пол, она разбилась на тысячу острых осколков. Модель пережила падение и отлетела на пару метров в сторону, где ее остановил сапог младшего брата, Фредди. Он с любопытством осветил фонариком кораблик, а потом поднял ногу и раздавил его.
– Командная работа! – похвалил брата Томми.
– Ненавижу эти поделки, – произнес со злостью Фредди, почесал щеку и отшвырнул остатки корабля в сторону.
Хенрик тем временем вышел из спальни, где он искал ценные вещи. Увидев растоптанный корабль, он покачал головой.
– Давайте, бейте еще, – пробормотал он.
Томми и Фредди обожали звук битого стекла и треск сломанного дерева, это Хенрик понял в первую же ночь работы, когда они проникли в шесть дачных домиков к югу от Букселькрока. Братья обожали крушить, ломать и убивать все, что попадалось им на пути. По дороге сюда Томми переехал черно-белую кошку, сверкавшую глазами на обочине. Хенрик только слышал, как колесом раздавило кошку и как секундой позже братья начали хохотать.
Хенрик никогда ничего не крушил. Он осторожно вскрывал окно и забирался внутрь. Братья же вели себя как вандалы. Переворачивали буфет и били тарелки и стаканы. Били зеркала и окна. Целыми они оставляли только вазы ручной работы из Смоланда, потому что их можно было сбыть.
По крайней мере, жертвами были не местные жители. Хенрик с самого начала решил грабить только дома, принадлежавшие дачникам с материка.
Хенрик помимо воли оказался связанным с братьями Серелиус. Они были как незваные гости, пришедшие однажды и отказавшиеся уходить.
Томми и Фредди не были ему ни друзьями, ни родственниками. На острове они оказались в качестве приятелей Моргана Берглунда.
Братья позвонили в дверь квартиры Хенрика в Боргхольме поздним сентябрьским вечером, когда он уже собирался ложиться спать. Открыв дверь, он увидел двух бритоголовых и широкоплечих мужчин своего возраста. Не дожидаясь приглашения, они вошли внутрь. От них пахло потом и бензином после поездки в автобусе.
– Хубба-бубба, Хенке, – сказал один из парней.
На нем были очки в большой старомодной оправе, которые выглядели бы комично на любом другом человеке, но только не на нем. Все лицо его было в красных ссадинах, словно кто-то его расцарапал.
– Как делишки? – спросил второй, повыше ростом.
– Все нормально, – медленно ответил Хенрик. – Но кто вы такие?
– Томми и Фредди Серелиус. Черт, ты же нас, наверно, не знаешь, Хенрик?
Томми поправил очки и почесал щеку. Теперь Хенрик понял, откуда взялись царапины: никто на парня не нападал, тот сам себя расцарапал.
Братья оглядели его скромную однокомнатную квартирку, и Фредди рухнул на диван перед телевизором.
– Чипсы? – сказал Фредди. – У тебя есть?
Он уселся, закинув ноги в грубых ботинках на стеклянный столик Хенрика. А когда Фредди расстегнул куртку, из нее вывалился пивной живот, обтянутый голубой футболкой с надписью «Soldier of fortune forever»[2].
– Твой кореш Могге передает тебе привет, – сказал, снимая очки, старший из братьев, Томми. Он был худее Фредди и смотрел на Хенрика слегка улыбаясь. В руке его была черная кожаная сумка. – Это он послал нас сюда.
– В Сибирь, – прибавил Фредди, подвигая к себе миску с чипсами, наполненную Хенриком.
– Могге? Морган Берглунд?
– Он самый, – ответил Томми и плюхнулся на диван рядом с братом. – Вы ведь приятели?
– Были, – уточнил Хенрик. – Могге переехал.
– Мы знаем. В Данию. Он работает в казино в Копенгагене. Нелегально, разумеется.
– Проворачивает темные делишки, – прибавил Фредди.
– Мы были в Европе, – продолжил Томми. – Почти год. Швеция слишком маленькая страна, понимаешь ли.
– Деревня, – вставил Фредди.
– Сперва мы работали в Германии. Гамбург и Дюссельдорф – что может быть лучше? Потом в Копенгагене – там тоже ничего… – Томми огляделся по сторонам. – И вот мы здесь.
Он кивнул и сунул в рот сигарету.
– Не кури здесь, – остановил его Хенрик.
И подумал: интересно, почему братья Серелиус решили покинуть Европу и вернуться в шведскую деревню, если дела на континенте шли так хорошо? Видимо, что-то не поделили с опасными людьми.
– Вы не можете здесь жить, – продолжил Хенрик, обводя руками однокомнатную квартиру. – У меня нет места, как видите.
Томми сунул сигарету обратно в пачку и сделал вид, что не слышал.
– Мы сатанисты, – заявил он. – Мы не сказали?
– Сатанисты?
Томми и Фредди кивнули.
– Поклоняетесь дьяволу? – с улыбкой произнес Хенрик.
Томми не улыбался.
– Мы никому не поклоняемся, – сказал он. – Мы верим, что сатана наделяет людей силой.
– The force[3], – прибавил Фредди, жуя чипсы.
– Именно так, – сказал Томми. – Might makes right[4] – вот наше кредо. Мы берем то, что хотим. Ты слышал об Алистере Кроули?
– Нет…
– Великий философ, – пояснил Томми. – Кроули считал, что жизнь – это постоянная борьба между сильными и слабыми, умными и глупыми. Сильные и умные всегда побеждают.
– Логично, – заметил Хенрик, который всегда был равнодушен к религии и не собирался менять свои взгляды.
– Когда она смылась? – спросил Томми.
– Кто?
– Твоя девушка. Та, что повесила шторы и поставила все эти цветы и безделушки. Это ведь не ты сделал, не так ли?
– Она выехала весной, – ответил Хенрик.
Против воли перед его мысленным взором возникла картина: Камилла лежит с книгой на диване, где сейчас сидят братья Серелиус. Хенрик отметил, что Томми был немного умнее, чем можно было судить по его внешнему виду: он был внимателен к деталям.
– Как ее звали?
– Камилла.
– Ты по ней скучаешь?
– Как по собачьему дерьму, – отрезал он. – Но вы не можете здесь остаться…
– Не парься. Мы живем в Кальмаре, но работать думаем здесь, так что нам нужна твоя помощь.
– Какая помощь?
– Могге рассказал нам, чем вы вдвоем занимались каждую зиму… Взламывали дачи.
– Вот как…
– Он сказал, что ты не прочь начать снова.
Спасибо тебе, Морган, вот удружил, про себя проговорил Хенрик. Они много ссорились из-за дележа до того, как Морган уехал. Видимо, так он решил ему отомстить, наслав на него братьев Серелиус.
– Это было давно, – сказал он. – Четыре года прошло. И мы занимались этим только две зимы.
– И как? Могге сказал, это хороший бизнес.
– Неплохой, – согласился Хенрик.
Все шло гладко, соседи только пару раз их обнаружили, и им пришлось убегать через забор, как яблочным ворам. Но они всегда заранее прорабатывали пути отхода: один пеший и один с помощью автомобиля.
Он продолжил:
– Иногда там вообще нет ничего ценного, но однажды нам попался старый шкаф шестнадцатого века, за который мы выручили тридцать пять тысяч в Кальмаре.
У него был талант бесшумно взламывать двери на веранду и окна, не разбив ни одного стекла. Его дедушка был плотником в Марнэсе и передал внуку свой дар.
Но Хенрик хорошо помнил, каким стрессом было для него каждую ночь ездить по Эланду и как холодно было в пустых домах. Ледяной ветер, гулявший по безлюдным улицам, пробирал до костей.
– Старые дома – просто клад, – заявил Томми. – Так ты с нами? Нам нужен кто-то, кто знает здешние места.
Хенрик молчал. Он думал о том, что тот, кто живет скучной и предсказуемой жизнью, сам становится серым и занудным. Он не хотел таким быть.
– По рукам? – спросил Томми.
– Может быть, – ответил Хенрик.
– Это звучит как согласие.
– Может быть.
– Хубба-бубба, – с усмешкой произнес Томми.
Хенрик, поколебавшись, кивнул.
Ему хотелось жить интересной жизнью. Теперь, когда Камилла уехала, было так скучно проводить вечера и ночи в одиночестве. Но все равно что-то его тревожило. Не страх быть пойманным, из-за которого он бросил этот промысел в прошлый раз, – а что-то другое…
– Там темно, – проговорил он.
– Так это же хорошо, – заявил Томми.
– Там очень темно, – прибавил Хенрик. – Фонарей нет на улицах. Электричество в домах отключено. Не видно ни черта.
– Нет проблем, – сказал Томми. – Мы вчера сперли с заправки кучу фонариков.
Хенрик медленно кивнул. Карманные фонари ситуацию не спасали.
– У меня есть сарай, в котором можно прятать награбленное, – сказал он. – Пока не найдется покупатель.
– Отлично. Тогда нам нужно только выбрать дом. Могге сказал, ты в этом разбираешься.
– Немного, – кивнул Хенрик. – Это часть работы.
– Дай нам адреса, мы их проверим.
– Каким образом?
– Спросим Алистера.
– Что?!
– Мы с ним разговариваем, – ответил Томми и поставил сумку на стол. Открыв ее, он достал оттуда сложенную пополам планшетку из темного дерева, похожую на шахматную доску. – С помощью этого мы входим в контакт.
Хенрик молча смотрел, как Томми раскрывает планшетку. На ней были вырезаны буквы – весь алфавит – и цифры от нуля до десяти. Ниже цифр были начертаны слова «Да» и «Нет». Томми достал из сумки стакан.
– Я в это играл в детстве, – заметил Хенрик. – Дух в стакане.
– Это не игрушки, – фыркнул Томми, ставя стакан на планшетку. – А спиритическая планшетка для вызывания духов.
– Спиритическая планшетка?
– Она сделана из крышки старого гроба. Можешь приглушить свет?
Хенрик, пряча улыбку, пошел к выключателю.
Все трое уселись вокруг стола. Томми положил мизинец на стакан и зажмурился.
В комнате наступила тишина. Томми почесал шею и прислушался к чему-то.
– Кто здесь? – спросил он. – Это Алистер?
Пару секунд ничего не происходило. Потом стакан начал двигаться под пальцем у Томми.
На следующий день Хенрик поехал в дедушкин рыбацкий сарай, чтобы навести там порядок. Выкрашенный темно-красной краской сарай стоял на лужайке в десяти метрах от пляжа рядом с двумя такими же постройками, принадлежавшими дачникам. Никто ими не пользовался с конца августа, и здесь можно было чувствовать себя в безопасности.
Сарай достался ему в наследство от дедушки Алгота. Пока тот был жив, они каждое лето ловили рыбу в море и ночевали в сарае, чтобы можно было подняться с рассветом.
Хенрик с тоской вспомнил детство. Как грустно ему было, когда дедушка умер. Алгот продолжал плотничать до самой смерти и был доволен своей жизнью на острове, который почти никогда не покидал.
Хенрик открыл замок и заглянул в темноту. Внутри все выглядело так же, как и шесть лет назад. Вдоль стены висели сети, в углу ржавел обогреватель. Камилла хотела здесь прибраться, но Хенрик решил, что в этом нет необходимости.
Он сдвинул в сторону канистры, убрал с пола ящики с инструментом и прочие вещи, а потом вышел на мостки и вдохнул аромат водорослей и соленой воды. На севере виднелись маяки Олуддена.
К мосткам была причалена его открытая моторная лодка, дно которой при ближайшем рассмотрении оказалось залитым водой. Хенрик спустился в лодку и начал вычерпывать воду.
Работая, он вспоминал то, что случилось прошлой ночью во время спиритического сеанса с братьями Серелиус в его кухне.
Стакан двигался на доске все время и, разумеется, давал ответы на все вопросы, потому что Томми его двигал. Он только делал вид, что закрыл глаза, а на самом деле все время подглядывал, чтобы стакан указал на правильный ответ.
Так или иначе, но дух Алистера полностью поддержал их разбойничьи планы. Когда Томми спросил о деревушке Стенвик, стакан двинулся к слову «Да»; положительным ответ был и тогда, когда он спросил, есть ли в дачных домах ценные вещи.
Наконец Томми спросил:
– Алистер, мы трое можем доверять друг другу?
Стакан несколько секунд стоял неподвижно. А потом начал медленно двигаться в сторону слова «Нет».
Томми хрипло рассмеялся.
– Все в порядке, – сказал он Хенрику. – Я даже родной матери не доверяю.
Четырьмя днями позже Хенрик и братья Серелиус совершили первую поездку на север – в дачный поселок, выбранный Хенриком и одобренный Алистером. Поселок весь состоял из пустых домов с темными окнами.
Хенрик и братья взломали окно и проникли в один из дачных домов. Они не тратили время на поиск мелких вещей, зная, что дачники никогда не оставляют деньги или украшения в доме на зиму. В основном они оставляли тяжелые предметы, такие как телевизоры, магнитофоны, бутылки со спиртным, блоки сигарет и клюшки для гольфа. А в сарае всегда можно было найти бензопилу, канистры с бензином и дрели.
После того как братья расколотили бутылку с кораблем, все трое разделились и занялись поиском ценностей. Хенрик прошел в одну из маленьких комнат, окна которой выходили на пролив. В панорамное окно виднелась пепельно-белая луна над волнами. Стенвик в прошлом был рыбацкой деревушкой на самом берегу западного побережья острова.
В комнатах было тихо, но все равно Хенрика не покидало ощущение, что стены дома за ним наблюдают. Поэтому он старался двигаться осторожно и бесшумно.
– Эй, Хенке!
Это был Томми.
– Где ты? – отозвался Хенрик.
– Здесь, рядом с кухней. Тут что-то похожее на кабинет.
Хенрик пошел на голос. Томми стоял перед дверью в комнату без окон и показывал внутрь рукой в перчатке.
– Что ты об этом думаешь?
Он не улыбался. Томми никогда не улыбался. Но он смотрел на стену с таким видом, словно нашел клад. На стене перед ними висели большие настенные часы из темного дерева с римскими цифрами за стеклом.
Хенрик кивнул:
– Может быть. Они старые?
– Думаю, да, – сказал Томми, открывая часы. – Если повезет, то даже антикварные. Германия или Франция.
– Они не идут.
– Надо их завести. – Томми захлопнул дверку и крикнул: – Фредди!
Через пару секунд в комнату ввалился его младший брат.
– Что? – сказал он.
– Помоги! – ответил Томми.
У Фредди были самые длинные руки. Он снял часы с крючка и вместе с Хенриком вынес их из комнаты.
– Потащили! – сказал Томми, помогая им.
Фургон они припарковали рядом с домом.
На боку машины было написано: «Кальмар. Сварочные работы». Томми сам купил пластмассовый алфавит и наклеил буквы на борт. Фирмы с таким названием не существовало, но теперь машина не вызывала подозрений, разъезжая по острову по ночам.
– В Мэрнесе на следующей неделе собираются открыть полицейский участок, – сказал Хенрик, вытаскивая часы из окна.
На улице было холодно и безветренно.
– Откуда ты знаешь? – спросил Томми.
– Прочитал в газете.
В темноте раздался хриплый смех Фредди.
– Ха-ха, нам крышка, – сказал Томми. – Можешь позвонить и донести на нас: так тебе скостят срок.
Его нижняя губа опустилась, обнажая зубы: это должно было означать улыбку.
Хенрик тоже улыбнулся в темноте. На острове были тысячи дач: полиция просто не в состоянии патрулировать их все, тем более что по ночам копы не работают.
Он и братья погрузили часы в машину, где уже были сложены велотренажер, две каменные вазы, видеомагнитофон, мотор для лодки, компьютер с принтером и телевизор с колонками.
– Сваливаем? – спросил Томми, закрывая дверь.
– Да, думаю, больше здесь ничего нет.
Хенрик все-таки вернулся к дому, чтобы закрыть окно и подобрать куски побелки с земли, которые он потом заснул в щели, чтобы не видно было, что окно взломано.
– Ну, пошли же, – поторопил его Томми.
Братья считали заметание следов потерей времени, но Хенрик знал, что может пройти много месяцев, прежде чем взлом будет обнаружен, и за это время снег и дождь могут испортить отделку.
Когда Хенрик забрался в грузовик, Томми уже завел машину. Он открыл незаметный ящик на дверце машины и вынул завернутые в салфетку кубики метамфетамина.
– Тебе дать? – спросил он у Хенрика.
– Нет, – ответил тот.
Наркотик, называемый «лед», братья привезли с континента на продажу и для собственного потребления. Эти кристаллы будоражили, но, если Хенрик употреблял больше дозы за вечер, он начинал трястись как осина. Мысли в голове путались, и он не мог заснуть.
Он не считал себя наркоманом, хотя от дозы редко отказывался.
У Томми и Фредди явно таких проблем не было, или они не планировали сегодня спать. Братья закинули кристаллы в рот прямо вместе с салфеткой и запили водой из пластиковой бутылки. Томми надавил на газ. Машина обогнула дом и выехала на пустую дорогу.
Хенрик взглянул на часы: почти половина первого.
– К сараю? – спросил Томми.
Выезжая на проселочную дорогу, он послушно притормозил перед знаком, хотя дорога была пустая, и повернул на юг.
Через десять минут Хенрик сказал:
– Поверни здесь.
Не видно было ни машин, ни людей. Томми припарковал машину вплотную к сараю.
У моря было темно, как в пещере, только вдали моргали маяки Олуддена.
Хенрик открыл дверь и услышал шум моря. Звук шел от свинцово-черной воды; он напоминал ему о дедушке, который умер прямо на этом месте шесть лет назад. Алготу было восемьдесят пять лет и сердце у него было слабое, но он все равно заставил себя подняться с постели и на такси доехал сюда холодным зимним днем. Шофер высадил его на дороге, и там, видимо, и случился инфаркт, но Алготу все равно удалось добраться до сарая, у дверей которого его и нашли мертвым.
– У меня есть идея, – сказал Томми, когда они в свете карманных фонариков выгружали краденое. – Послушайте и скажите, что вы думаете.
– Ну? – произнес Фредди.
Томми потянулся и достал что-то из грузовика. Это напоминало вязаную шапку.
– Мы нашли это в Копенгагене, – сказал он.
Он посветил на ткань фонариком, и Хенрик понял, что это была специальная шапка грабителя с прорезями для глаз и рта.
– Предлагаю в следующий раз надеть их, – сказал Томми, – и попробовать взять не только дачи.
– Что ты имеешь в виду?
– Жилые дома.
В темноте воцарилась тишина.
– Супер, – наконец выдохнул Фредди.
Хенрик стоял, глядя на шапку и не в силах произнести ни слова.
– Я знаю, это рискованно, – продолжил Томми. – Но и прибыльнее тоже. На дачах никогда нет ни денег, ни украшений… В отличие от обычных домов. Конечно, сперва спросим Алистера. И разумеется, брать будем только дома без сигнализации.
– И никаких собак, – прибавил Фредди.
– Ясное дело. Чертовы собаки нам ни к чему. И никто не узнает нас в шапках, – сказал Томми и обратился к Хенрику: – Что думаешь?
– Не знаю.
Дело было не в деньгах: у Хенрика была хорошая работа столяра. Нет, ему нужен был адреналин.
– Мы с Фредди пойдем на дело вдвоем, – сказал Томми. – Так мы поимеем больше бабла.
Хенрик покачал головой. Он привык сам решать, когда начинать дело и когда заканчивать.
Вспомнив корабль в бутылке, разбитый об пол, он произнес:
– Я с вами. Только без жертв и лишнего шума.
– Каких жертв? – спросил Томми.
– Я о хозяевах дома.
– Они будут спать, а если проснутся, будем говорить по-английски. Так они решат, что мы не из этих мест.
Хенрика эти слова не убедили, но, кивнув, он накрыл краденое брезентом и запер сарай на замок.
Они сели в грузовик и поехали на юг в сторону Боргхольма.
Через двадцать минут они были в городе, освещенном фонарями. Осенние тротуары были так же безлюдны, как и проселочные дороги. Томми снизил скорость и припарковался рядом с домом, в котором жил Хенрик.
– О’кей, – сказал он. – Увидимся через неделю. Вторник подойдет?
– Хорошо, – кивнул Хенрик, – но я сначала съезжу проверить место.
– Тебе нравится ездить одному?
Хенрик кивнул.
– Ладно, – согласился Томми, – но не торгуй вещами, мы сами найдем покупателя в Кальмаре.
– Хорошо, – сказал Томми и захлопнул дверцу. Он подошел к подъезду и посмотрел на часы. Полвторого. У него было пять часов сна до начала рабочего дня.
Он подумал о домах, где люди спокойно спали. Жилые дома.
Если что-то случится, он просто сбежит. Если кто-то проснется, он просто сделает ноги. А братья с их духом в стакане пусть сами выкручиваются.
3
Тильда Давидсон сидела в коридоре дома престарелых в Марнэсе возле двери, ведущей в комнату своего пожилого родственника Герлофа. В руках она сжимала сумку с диктофоном. Тильда была не одна. На диване в другом конце коридора сидели две седые старушки, видимо в ожидании кофе.
Старушки болтали без перерыва, и Тильда невольно подслушивала их разговор. Они явно были чем-то обеспокоены, и разговор то и дело перемежался вздохами.
– Они все стараются уехать за границу, – жаловалась одна женщина другой. – Один за другим едут. Чем дальше, тем больше.
– Да, они много могут себе позволить, – говорила другая старушка.
– И покупают они самое дорогое, – продолжала первая. – Я на прошлой неделе позвонила дочери, и та сказала, что они снова покупают машину. «Но ведь у вас уже есть машина», – удивилась я. А дочь сказала: «Да, но все наши соседи в этом году сменили машины».
– Им нужно все покупать и покупать…
– И родителям они не звонят.
– Вот именно. Мой сын никогда не звонит. Даже в мой день рождения. Всегда я ему звоню первой, но у него нет времени со мной разговаривать. Он или собирается уходить, или смотрит телевизор.
– Телевизоры им тоже надо покупать постоянно… И обязательно большой дом…
– И холодильник…
– И плиту…
Дальше Тильда не слушала, потому что дверь комнаты Герлофа распахнулась.
Его спина была немного согнута, колени подрагивали, однако он улыбался. Это была улыбка пожилого, но счастливого человека, и Тильде показалось, что никогда еще взгляд Герлофа не был таким ясным.
Герлоф, родившийся в 1915 году, отметил свое восьмидесятилетие в Стенвике вместе с дочерьми. Старшая дочь, Лена, была с мужем и детьми, младшая, Юлия, – с новым мужем и его тремя детьми. В тот день из-за приступа ревматизма Герлоф вынужден был просидеть в кресле весь праздник, но сегодня он стоял в дверном проеме, одетый в жилет и темные габардиновые брюки, опираясь на трость.
Старушки болтали без перерыва, и Тильда невольно подслушивала их разговор. Они явно были чем-то обеспокоены, и разговор то и дело перемежался вздохами.
– Они все стараются уехать за границу, – жаловалась одна женщина другой. – Один за другим едут. Чем дальше, тем больше.
– Да, они много могут себе позволить, – говорила другая старушка.
– И покупают они самое дорогое, – продолжала первая. – Я на прошлой неделе позвонила дочери, и та сказала, что они снова покупают машину. «Но ведь у вас уже есть машина», – удивилась я. А дочь сказала: «Да, но все наши соседи в этом году сменили машины».
– Им нужно все покупать и покупать…
– И родителям они не звонят.
– Вот именно. Мой сын никогда не звонит. Даже в мой день рождения. Всегда я ему звоню первой, но у него нет времени со мной разговаривать. Он или собирается уходить, или смотрит телевизор.
– Телевизоры им тоже надо покупать постоянно… И обязательно большой дом…
– И холодильник…
– И плиту…
Дальше Тильда не слушала, потому что дверь комнаты Герлофа распахнулась.
Его спина была немного согнута, колени подрагивали, однако он улыбался. Это была улыбка пожилого, но счастливого человека, и Тильде показалось, что никогда еще взгляд Герлофа не был таким ясным.
Герлоф, родившийся в 1915 году, отметил свое восьмидесятилетие в Стенвике вместе с дочерьми. Старшая дочь, Лена, была с мужем и детьми, младшая, Юлия, – с новым мужем и его тремя детьми. В тот день из-за приступа ревматизма Герлоф вынужден был просидеть в кресле весь праздник, но сегодня он стоял в дверном проеме, одетый в жилет и темные габардиновые брюки, опираясь на трость.