Страница:
Но солнце грело вовсю, давая страждущим тепло и загар. На пляже можно было валяться с утра до ночи, снять угол в ближайшем домишке стоило копейки. Что ещё надо человеку? В былые времена от желающих отдохнуть в этих местах не было отбоя.
Летом прошлого, 1998 года дефолт ударил по стране, как залп миномётных орудий. Лето нынешнего, 1999 года на отдыхающих было бедновато. Люди, ещё не оправившиеся от потрясения, заделывали бреши в собственных бюджетах. Не до жиру, быть бы живу. Местные жители, раньше отбивавшиеся от желающих снять комнатку на побережье, сейчас охотились за каждым туристом.
Славкина мать, Галина Сергеевна, каждый день как на работу, ездила встречать поезда, прибывающие из Москвы. Выстругала палочку, на палочку прибила дощечку. На дощечке кнопками прикрепила листочек с надписью: «Сдам комнату/койку. Очень дёшево» Вставала у выхода из вокзала в один ряд с такими же, как она, и хватала за руки прибывших на отдых сограждан.
– Снимите у меня комнатку, ну пожалуйста! Вам с ребёнком лучше всего будет на лимане! Там мелко, как раз для малышей! Грязь? Ну и что – грязь?! Грязь у нас лечебная, ею в пансионатах за деньги мажут. А у нас бесплатно – мажься сколько влезет! Снимите у меня комнатку! Я вам и скину чуток…
Деньги, вырученные за сдачу жилья, были единственным средством существования Галины Сергеевны. Была ещё пенсия, но эти гроши, положенные государством, не выплачивали уже полгода. Кризис в стране, как всегда, ударил по самым бедным. Когда-то были ещё накопления на сберкнижке – Галина Сергеевна сдавала комнаты давно, ещё со времён социализма. Дефолт превратил эти деньги в пыль. Был ещё сын Славка, с трудом пристроенный на винно-водочный завод водителем и исправно получающий зарплату. Но мать денег у сына не просила. «Пусть поживёт в своё удовольствие, пока молодой», – рассуждала она.
Не поехала женщина на вокзал только сегодня. Сын родной сестры, Сашка, прибывал к ним в город утренним поездом. И чего его чёрт принёс? Десять лет носа не казал, а тут вдруг – здрассти, заявился! Не хотелось Галине Сергеевне, чтобы племянник увидел её в толпе бабулек с дощечкой на палочке. Стыдно было. И дом разваленный показать стыдно. С тех пор как помер муж (шестой год уж пошёл), дом стал приходить в упадок. Рассохлись полы, барахлила проводка, без конца прорывало кран на кухне. У Славки руки не из того места росли, чтобы чинить всё это, да и не жил он здесь последнее время. Так, поесть иногда приезжал. Хорошо всё-таки что сына она пристроила. Вот и в своей собственной квартире начальник разрешил пожить. Славка говорит – ремонт там везде, всё новое, блестит. Надо бы хоть выбраться когда, посмотреть.
А вот сейчас сынуля снова у матери поживёт. В квартиру-то братца поселил.
Вон и Славик!
Галина Сергеевна увидела сына, с трудом распахивающего покосившиеся ворота, чтобы загнать «ауди» во двор.
Две местные девки шли мимо, загребая дорожную пыль и плюясь шелухой от семечек. Заметив иномарку, они остановились, с интересом наблюдая за её водителем.
– Слав, привет! – вытянула шею одна.
Воробьёв, то ли не расслышавший слов за шумом мотора, то ли не желающий отвечать, вниманием её не удостоил. Сел в автомобиль, эффектно хлопнул дверцей и въехал во двор, обдав девиц пылью. Затем вышел, закрыл ворота и, приметив-таки застывших подруг, слегка наклонил голову в знак приветствия. Развернувшись, вразвалку пошёл в дом. Только когда он скрылся за дверью, девки отмерли.
– Славка к матери приехал, – произнесла одна.
– Вижу, не слепая! – ответила другая.
– Чего это вдруг? Навестить, что ли, решил? Вроде он в городе сейчас живёт… Говорят, директор завода ему квартиру подарил!
– Прям-таки подарил? С чего бы?
– Откуда я знаю, с чего? Захотел и подарил! У богатых свои причуды.
– Так это что – Воробьёв теперь при квартире?!!
– А ты думала?
– Ни фига себе! – Девица жадным взглядом уставилась на дверь дома, за которой скрылся Славка. – Во как! А в школе троечником был последним, уроки вечно списывал. А сейчас и при машине, и при квартире, и в нашу сторону не смотрит.
– Да, вот за кого замуж надо было выходить… – задумчиво протянула её подруга.
– О-ой, типа он тебе предлагал! – насмешливо произнесла девица.
– А я не особо старалась, вот он и не предлагал! А вот сейчас постараюсь – может, и предложит!
– Ну-ну, давай, старайся! Нужна ты ему сто лет!
– А кто – ты, что ль, нужна?
– Да пошла ты!
– Сама пошла!
Рассерженные девицы разбежались в разные стороны.
– Привет, мам! – с порога поздоровался Славка и тут же заявил: – Дай пожрать что-нибудь.
– Здравствуй, сыночек! – закивала та. – Иди на кухню, сейчас накрою.
Помыв руки, Воробьёв уселся на шаткую табуретку.
– Чё-то, мать, у тебя табуретки шатаются! – недовольно произнёс он.
– Почини! – послышалось в ответ.
– Ладно, починю. Пожрать дай сначала!
Несмотря на изрядное количество свинины, съеденной за обедом, голод уже давал о себе знать. Славка принялся уплетать здоровенную котлету, закусывая картошкой и хрустящими свежими огурцами с грядки.
– Глянь-ка, что это за девки у нас под забором встали? – Галина Сергеевна, подслеповато прищурившись, смотрела в окно. – Твои невесты, что ль, Славк?
– Кто там? – Сын с набитым ртом привстал и бросил взгляд туда, куда показывала мать. – А, эти… Да одноклассницы мои. Что ты, не помнишь, что ли? Акимова с Матюшиной.
– Глянь, ссорятся, что ль? Сейчас подерутся, точно! Во девки дают! – комментировала Галина Сергеевна. – Не, не подрались – разбежались! Чего это они?
– Да дуры! – пожал плечами сын. – Что ты на них смотришь?! Они и в школе тупые были, овцы две. Даром что отличницы! Сядь, не маячь!
Мать присела рядом.
– Ну что, встретил Сашку? – спросила она.
– Угу, – промычал Воробьёв.
– Отвёз на квартиру?
– Угу.
– Ну и как?
– Что – как? Нормально.
– Что рассказывает?
– Ничего не рассказывает.
– Что – совсем ничего? – удивилась Галина Сергеевна.
– Не-а.
Мать примолкла с непонимающим видом, затем снова спросила:
– Так что ж вы, молчали всю дорогу, что ль?
– Мам, чё ты хочешь? – повысил голос Славка. – Я не спрашивал ничего, он ничего и не рассказывал. Дай пожрать спокойно!
– Ага, – произнесла та, пытаясь что-то сообразить.
– А чего он приехал-то, вообще? – спросила она, помолчав. – Десять лет не виделись, и тут – нате! К себе, в Москву, так не зовут! А тут без приглашения прикатил. Телеграмму прислал: «Я еду – встречайте». Вот счастье-то привалило!
– Не знаю я, чего он приехал! – пробурчал сын. – На море, отдыхать.
– Ага, на море! Как раньше, так всё по санаториям ездили. А тут, видать, дефолт бабахнул, деньги кончились, так про родственников вспомнили! Чего он в пансионат путёвку не взял? Купил бы путёвку, отдохнул, как человек, – с кормёжкой, со всеми делами.
– Да уж, в пансионат! – хмыкнул Славка. – В наших пансионатах сейчас такие цены, что без штанов можно остаться.
– И что теперь? Можно родственников стеснять?
– Мам, чё ты завелась? – Сын дожевал ужин и заложил руки за голову. – Где он тебя стесняет, в каком месте? Он вообще у Васильича в квартире живёт!
– Ага, нашёлся барин! – не унималась Галина Сергеевна. – Квартиру ему предоставили со всеми удобствами. Сами в дерьме живём, а он там шикует. Бесплатно причём! Он тебе денег за проживание предложил?
– Не-а. – Славка принялся выковыривать из зубов застрявшее мясо.
– Вот! И не предложит! Родственничек хренов. На халяву-то летом на море пожить – как хорошо!
В коридоре раздался звук шагов. Воробьёв скосил глаза и увидел пузатого, низкорослого мужичка в плавках и шлёпанцах, с надувным матрасом под мышкой. Мужичок явно хотел прошмыгнуть мимо кухни незамеченным, но рассохшиеся деревянные половицы громко и натужно скрипели, выдавая его присутствие.
– Здравствуйте! – кивнул он хозяевам, разом на него уставившимся.
– Здрассти! – ответила Галина Сергеевна за себя и за Славку. – Мужчина!
Мужичок вынужден был остановиться на окрик.
– Матрасы свои на улице оставляйте! Пускай там сохнут! – скомандовала хозяйка. – Намочите тут, а мне потом убирай за вами!
Мужичок покорно развернулся и потопал на улицу.
– Так вот… О чём это я? – задумалась Галина Сергеевна. – Ах, да! Родственничек хренов! Десять лет не виделись, и ещё бы столько не видеть!
– У тебя пиво есть, мам? – Славка вытянул ноги, с хрустом потягиваясь всем телом.
– Не помню, – недовольно произнесла та. – Глянь в холодильнике, если только твоё с прошлого раза осталось.
– Эх! – Сын разом подскочил с табуретки и открыл дверцу холодильника. Увидел бутылку, откупорил и принялся с наслаждением потягивать янтарную жидкость.
Галина Сергеевна продолжала бурчать:
– И сюда Сашку не вози, нечего ему тут делать. Потом Ольге будет рассказывать, что мы в развалюхе живём.
– А то твоя сестра не знает, где ты живёшь, – крякнул Славка.
– Не знает! – убеждённо произнесла мать. – Она считает, что мы живём в особняке на берегу моря. Когда она тут была последний раз? До перестройки ещё. Тогда и дом был как дом, и море как море. А сейчас и дом – развалина, и море – помойка. И нечего ей про это знать. А Сашка будет сюда проситься – скажи, все углы отдыхающим сдали, гостей принимать негде.
– А я так и сказал, – ответил сын.
– Вот и правильно сделал! Они там, в своей Москве, жируют в квартире со всеми удобствами. Пусть думают, что мы здесь не хуже живём!
– Да ладно! Насочиняешь сейчас! – хмыкнул Воробьёв. – «Жируют…, в квартире с удобствами!..» Халупа однокомнатная на окраине Москвы. Даже не Москва, а деревня там какая-то – выселки. И живут в ней вдвоём – сестрица твоя и этот чудак на букву «м». Здоровый лоб, а всё с маменькой в одной комнате спит.
– Зато у них, в Москве, все удобства! – парировала Галина Сергеевна. – И центральное отопление, и горячая вода, и в туалет на улицу бегать не надо, одно место морозить. И даже телефон в квартире! А у нас до сих пор, чтобы «скорую» вызвать, надо на почту топать. А если почта закрыта, ложись и помирай!
Мать с громким стуком убирала тарелки.
– Конечно, они там, в Москве, жируют! Вся страна на столицу пашет, а они только сливки снимают! Ещё при социализме мы тут в очередях за колбасой стояли, а у них всегда от продуктов прилавки ломились! Мы в приморском городе рыбы не видели! Потому что всю рыбу сразу в Москву отправляли! Судно только успеет из рейса прийти – уже фуры стоят, ждут. Загрузились и погнали в столицу! Если твой папаша из трюма чего утянет – значит, поедим рыбки, а нет – так и не увидим. И на проходной ещё шмонали. Плохо спрячет, так и отнимут. Зато как приедешь к Ольге в Москву – в магазинах рыба какая хочешь! Только сумки загружай и лопай, сколько влезет!
– Мам, достала уже, хватит бухтеть! – оборвал её Славка. – Сходи на рынок и купи себе рыбы! Там её – завались!
– Конечно, сейчас всего полно, – согласилась мать. – Да только покупать не на что. Государство нас обворовало, ободрало как липку. Всю жизнь провкалывали, а что имеем? Нищую пенсию, которую полгода уже не платят! Где наши денежки, а? Ясно где – в Москве! Там вся сволота сидит, которая нас ограбила! Взорвать бы эту Москву к чёртовой бабушке!
– Да, тебе только волю дай, – констатировал сын. – Ты всех взорвёшь и перестреляешь. Террористка номер один.
Славка швырнул пустую бутылку в мусорное ведро.
– Ладно! – произнёс он. – Пойду телек погляжу, а то от твоей болтовни голова пухнет.
Галина Сергеевна сердито натирала полотенцем чистые тарелки.
– Слава! – окликнула она сына.
– Чего ещё? – с недовольной миной повернулся тот.
– Ты же обещал табуретку починить!
– А! – отмахнулся парень. – Потом починю!
И зашаркал к вожделенному дивану. По пути вытащил из кармана сотовый телефон, глянул на экран. «Поиск сети» – мигала на нём издевательская надпись. Мысленно выругавшись, Воробьёв вошёл в комнату и встал на стул. Снова глянул на экран. Приём не помог – надпись продолжала мигать. Пришлось тащиться на второй этаж. Мать наблюдала из кухни за манипуляциями сына. Поднявшись наверх, Славка пристроил стул напротив окна и взгромоздился на сиденье. Только в таком положении телефон наконец-то поймал сеть. Нажав кнопку вызова, парень принялся слушать длинные гудки, мерно идущие ему в ухо.
Трубку никто не брал – Сашки в квартире не было.
Глава 7
Летом прошлого, 1998 года дефолт ударил по стране, как залп миномётных орудий. Лето нынешнего, 1999 года на отдыхающих было бедновато. Люди, ещё не оправившиеся от потрясения, заделывали бреши в собственных бюджетах. Не до жиру, быть бы живу. Местные жители, раньше отбивавшиеся от желающих снять комнатку на побережье, сейчас охотились за каждым туристом.
Славкина мать, Галина Сергеевна, каждый день как на работу, ездила встречать поезда, прибывающие из Москвы. Выстругала палочку, на палочку прибила дощечку. На дощечке кнопками прикрепила листочек с надписью: «Сдам комнату/койку. Очень дёшево» Вставала у выхода из вокзала в один ряд с такими же, как она, и хватала за руки прибывших на отдых сограждан.
– Снимите у меня комнатку, ну пожалуйста! Вам с ребёнком лучше всего будет на лимане! Там мелко, как раз для малышей! Грязь? Ну и что – грязь?! Грязь у нас лечебная, ею в пансионатах за деньги мажут. А у нас бесплатно – мажься сколько влезет! Снимите у меня комнатку! Я вам и скину чуток…
Деньги, вырученные за сдачу жилья, были единственным средством существования Галины Сергеевны. Была ещё пенсия, но эти гроши, положенные государством, не выплачивали уже полгода. Кризис в стране, как всегда, ударил по самым бедным. Когда-то были ещё накопления на сберкнижке – Галина Сергеевна сдавала комнаты давно, ещё со времён социализма. Дефолт превратил эти деньги в пыль. Был ещё сын Славка, с трудом пристроенный на винно-водочный завод водителем и исправно получающий зарплату. Но мать денег у сына не просила. «Пусть поживёт в своё удовольствие, пока молодой», – рассуждала она.
Не поехала женщина на вокзал только сегодня. Сын родной сестры, Сашка, прибывал к ним в город утренним поездом. И чего его чёрт принёс? Десять лет носа не казал, а тут вдруг – здрассти, заявился! Не хотелось Галине Сергеевне, чтобы племянник увидел её в толпе бабулек с дощечкой на палочке. Стыдно было. И дом разваленный показать стыдно. С тех пор как помер муж (шестой год уж пошёл), дом стал приходить в упадок. Рассохлись полы, барахлила проводка, без конца прорывало кран на кухне. У Славки руки не из того места росли, чтобы чинить всё это, да и не жил он здесь последнее время. Так, поесть иногда приезжал. Хорошо всё-таки что сына она пристроила. Вот и в своей собственной квартире начальник разрешил пожить. Славка говорит – ремонт там везде, всё новое, блестит. Надо бы хоть выбраться когда, посмотреть.
А вот сейчас сынуля снова у матери поживёт. В квартиру-то братца поселил.
Вон и Славик!
Галина Сергеевна увидела сына, с трудом распахивающего покосившиеся ворота, чтобы загнать «ауди» во двор.
Две местные девки шли мимо, загребая дорожную пыль и плюясь шелухой от семечек. Заметив иномарку, они остановились, с интересом наблюдая за её водителем.
– Слав, привет! – вытянула шею одна.
Воробьёв, то ли не расслышавший слов за шумом мотора, то ли не желающий отвечать, вниманием её не удостоил. Сел в автомобиль, эффектно хлопнул дверцей и въехал во двор, обдав девиц пылью. Затем вышел, закрыл ворота и, приметив-таки застывших подруг, слегка наклонил голову в знак приветствия. Развернувшись, вразвалку пошёл в дом. Только когда он скрылся за дверью, девки отмерли.
– Славка к матери приехал, – произнесла одна.
– Вижу, не слепая! – ответила другая.
– Чего это вдруг? Навестить, что ли, решил? Вроде он в городе сейчас живёт… Говорят, директор завода ему квартиру подарил!
– Прям-таки подарил? С чего бы?
– Откуда я знаю, с чего? Захотел и подарил! У богатых свои причуды.
– Так это что – Воробьёв теперь при квартире?!!
– А ты думала?
– Ни фига себе! – Девица жадным взглядом уставилась на дверь дома, за которой скрылся Славка. – Во как! А в школе троечником был последним, уроки вечно списывал. А сейчас и при машине, и при квартире, и в нашу сторону не смотрит.
– Да, вот за кого замуж надо было выходить… – задумчиво протянула её подруга.
– О-ой, типа он тебе предлагал! – насмешливо произнесла девица.
– А я не особо старалась, вот он и не предлагал! А вот сейчас постараюсь – может, и предложит!
– Ну-ну, давай, старайся! Нужна ты ему сто лет!
– А кто – ты, что ль, нужна?
– Да пошла ты!
– Сама пошла!
Рассерженные девицы разбежались в разные стороны.
– Привет, мам! – с порога поздоровался Славка и тут же заявил: – Дай пожрать что-нибудь.
– Здравствуй, сыночек! – закивала та. – Иди на кухню, сейчас накрою.
Помыв руки, Воробьёв уселся на шаткую табуретку.
– Чё-то, мать, у тебя табуретки шатаются! – недовольно произнёс он.
– Почини! – послышалось в ответ.
– Ладно, починю. Пожрать дай сначала!
Несмотря на изрядное количество свинины, съеденной за обедом, голод уже давал о себе знать. Славка принялся уплетать здоровенную котлету, закусывая картошкой и хрустящими свежими огурцами с грядки.
– Глянь-ка, что это за девки у нас под забором встали? – Галина Сергеевна, подслеповато прищурившись, смотрела в окно. – Твои невесты, что ль, Славк?
– Кто там? – Сын с набитым ртом привстал и бросил взгляд туда, куда показывала мать. – А, эти… Да одноклассницы мои. Что ты, не помнишь, что ли? Акимова с Матюшиной.
– Глянь, ссорятся, что ль? Сейчас подерутся, точно! Во девки дают! – комментировала Галина Сергеевна. – Не, не подрались – разбежались! Чего это они?
– Да дуры! – пожал плечами сын. – Что ты на них смотришь?! Они и в школе тупые были, овцы две. Даром что отличницы! Сядь, не маячь!
Мать присела рядом.
– Ну что, встретил Сашку? – спросила она.
– Угу, – промычал Воробьёв.
– Отвёз на квартиру?
– Угу.
– Ну и как?
– Что – как? Нормально.
– Что рассказывает?
– Ничего не рассказывает.
– Что – совсем ничего? – удивилась Галина Сергеевна.
– Не-а.
Мать примолкла с непонимающим видом, затем снова спросила:
– Так что ж вы, молчали всю дорогу, что ль?
– Мам, чё ты хочешь? – повысил голос Славка. – Я не спрашивал ничего, он ничего и не рассказывал. Дай пожрать спокойно!
– Ага, – произнесла та, пытаясь что-то сообразить.
– А чего он приехал-то, вообще? – спросила она, помолчав. – Десять лет не виделись, и тут – нате! К себе, в Москву, так не зовут! А тут без приглашения прикатил. Телеграмму прислал: «Я еду – встречайте». Вот счастье-то привалило!
– Не знаю я, чего он приехал! – пробурчал сын. – На море, отдыхать.
– Ага, на море! Как раньше, так всё по санаториям ездили. А тут, видать, дефолт бабахнул, деньги кончились, так про родственников вспомнили! Чего он в пансионат путёвку не взял? Купил бы путёвку, отдохнул, как человек, – с кормёжкой, со всеми делами.
– Да уж, в пансионат! – хмыкнул Славка. – В наших пансионатах сейчас такие цены, что без штанов можно остаться.
– И что теперь? Можно родственников стеснять?
– Мам, чё ты завелась? – Сын дожевал ужин и заложил руки за голову. – Где он тебя стесняет, в каком месте? Он вообще у Васильича в квартире живёт!
– Ага, нашёлся барин! – не унималась Галина Сергеевна. – Квартиру ему предоставили со всеми удобствами. Сами в дерьме живём, а он там шикует. Бесплатно причём! Он тебе денег за проживание предложил?
– Не-а. – Славка принялся выковыривать из зубов застрявшее мясо.
– Вот! И не предложит! Родственничек хренов. На халяву-то летом на море пожить – как хорошо!
В коридоре раздался звук шагов. Воробьёв скосил глаза и увидел пузатого, низкорослого мужичка в плавках и шлёпанцах, с надувным матрасом под мышкой. Мужичок явно хотел прошмыгнуть мимо кухни незамеченным, но рассохшиеся деревянные половицы громко и натужно скрипели, выдавая его присутствие.
– Здравствуйте! – кивнул он хозяевам, разом на него уставившимся.
– Здрассти! – ответила Галина Сергеевна за себя и за Славку. – Мужчина!
Мужичок вынужден был остановиться на окрик.
– Матрасы свои на улице оставляйте! Пускай там сохнут! – скомандовала хозяйка. – Намочите тут, а мне потом убирай за вами!
Мужичок покорно развернулся и потопал на улицу.
– Так вот… О чём это я? – задумалась Галина Сергеевна. – Ах, да! Родственничек хренов! Десять лет не виделись, и ещё бы столько не видеть!
– У тебя пиво есть, мам? – Славка вытянул ноги, с хрустом потягиваясь всем телом.
– Не помню, – недовольно произнесла та. – Глянь в холодильнике, если только твоё с прошлого раза осталось.
– Эх! – Сын разом подскочил с табуретки и открыл дверцу холодильника. Увидел бутылку, откупорил и принялся с наслаждением потягивать янтарную жидкость.
Галина Сергеевна продолжала бурчать:
– И сюда Сашку не вози, нечего ему тут делать. Потом Ольге будет рассказывать, что мы в развалюхе живём.
– А то твоя сестра не знает, где ты живёшь, – крякнул Славка.
– Не знает! – убеждённо произнесла мать. – Она считает, что мы живём в особняке на берегу моря. Когда она тут была последний раз? До перестройки ещё. Тогда и дом был как дом, и море как море. А сейчас и дом – развалина, и море – помойка. И нечего ей про это знать. А Сашка будет сюда проситься – скажи, все углы отдыхающим сдали, гостей принимать негде.
– А я так и сказал, – ответил сын.
– Вот и правильно сделал! Они там, в своей Москве, жируют в квартире со всеми удобствами. Пусть думают, что мы здесь не хуже живём!
– Да ладно! Насочиняешь сейчас! – хмыкнул Воробьёв. – «Жируют…, в квартире с удобствами!..» Халупа однокомнатная на окраине Москвы. Даже не Москва, а деревня там какая-то – выселки. И живут в ней вдвоём – сестрица твоя и этот чудак на букву «м». Здоровый лоб, а всё с маменькой в одной комнате спит.
– Зато у них, в Москве, все удобства! – парировала Галина Сергеевна. – И центральное отопление, и горячая вода, и в туалет на улицу бегать не надо, одно место морозить. И даже телефон в квартире! А у нас до сих пор, чтобы «скорую» вызвать, надо на почту топать. А если почта закрыта, ложись и помирай!
Мать с громким стуком убирала тарелки.
– Конечно, они там, в Москве, жируют! Вся страна на столицу пашет, а они только сливки снимают! Ещё при социализме мы тут в очередях за колбасой стояли, а у них всегда от продуктов прилавки ломились! Мы в приморском городе рыбы не видели! Потому что всю рыбу сразу в Москву отправляли! Судно только успеет из рейса прийти – уже фуры стоят, ждут. Загрузились и погнали в столицу! Если твой папаша из трюма чего утянет – значит, поедим рыбки, а нет – так и не увидим. И на проходной ещё шмонали. Плохо спрячет, так и отнимут. Зато как приедешь к Ольге в Москву – в магазинах рыба какая хочешь! Только сумки загружай и лопай, сколько влезет!
– Мам, достала уже, хватит бухтеть! – оборвал её Славка. – Сходи на рынок и купи себе рыбы! Там её – завались!
– Конечно, сейчас всего полно, – согласилась мать. – Да только покупать не на что. Государство нас обворовало, ободрало как липку. Всю жизнь провкалывали, а что имеем? Нищую пенсию, которую полгода уже не платят! Где наши денежки, а? Ясно где – в Москве! Там вся сволота сидит, которая нас ограбила! Взорвать бы эту Москву к чёртовой бабушке!
– Да, тебе только волю дай, – констатировал сын. – Ты всех взорвёшь и перестреляешь. Террористка номер один.
Славка швырнул пустую бутылку в мусорное ведро.
– Ладно! – произнёс он. – Пойду телек погляжу, а то от твоей болтовни голова пухнет.
Галина Сергеевна сердито натирала полотенцем чистые тарелки.
– Слава! – окликнула она сына.
– Чего ещё? – с недовольной миной повернулся тот.
– Ты же обещал табуретку починить!
– А! – отмахнулся парень. – Потом починю!
И зашаркал к вожделенному дивану. По пути вытащил из кармана сотовый телефон, глянул на экран. «Поиск сети» – мигала на нём издевательская надпись. Мысленно выругавшись, Воробьёв вошёл в комнату и встал на стул. Снова глянул на экран. Приём не помог – надпись продолжала мигать. Пришлось тащиться на второй этаж. Мать наблюдала из кухни за манипуляциями сына. Поднявшись наверх, Славка пристроил стул напротив окна и взгромоздился на сиденье. Только в таком положении телефон наконец-то поймал сеть. Нажав кнопку вызова, парень принялся слушать длинные гудки, мерно идущие ему в ухо.
Трубку никто не брал – Сашки в квартире не было.
Глава 7
Для Иры этот субботний день ничем не отличался от будней. Когда работаешь по графику «сутки через трое», общепринятые выходные теряют для тебя смысл. Девушка служила администратором в гостевом доме.
Гостевые дома пришли в курортные города вместе с новой жизнью, начавшейся для России в девяностые годы двадцатого века. Аккуратные двух-, трёхэтажные особнячки вырастали, как грибки, на тихих зелёных улочках. В них не жили миллионеры. Большинство богатых людей даже никогда не бывали в построенных на их деньги домах. Они обитали в Москве, а отдыхать ездили в Ниццу. Особнячок, построенный в маленьком курортном посёлке на кусочке земли, подвернувшемся по дешёвке, был всего лишь вложением денег. Когда, после дефолта, недвижимость резко упала в цене, некоторые особо предприимчивые её владельцы сделали из таких коттеджей гостевые дома. Эдакая судорожная попытка хоть как-то вернуть потерянные денежные средства.
Попав внутрь такого домика, обнаруживаешь, что это небольшая гостиничка номеров на пять-шесть. И сервис в ней имеется, как в настоящей большой гостинице. Есть и повар, и горничная, и администратор. К вашим услугам бильярдный зал, бассейн, сауна. В маленьком ресторанчике вам могут предложить блюдо из меню, а могут выслушать ваши пожелания и приготовить на обед, к примеру, борщ по рецепту вашей мамы. Тишина, спокойствие и домашняя обстановка сопровождают вас на протяжении всего отдыха. В гостевом доме вам просто некому мешать – цены на проживание бешеные и все имеющиеся номера редко бывают полностью заняты.
Ира работала как раз в таком заведении. Её должность называлась «администратор», но на самом деле регистрировать постояльцев ей приходилось нечасто. Большинство из них попадали сюда по рекомендации хозяина и паспорт предъявлять не спешили. Ира насмотрелась и на областных чиновников, занимающих высокие посты, и на московских депутатов, и даже на звёзд кино и эстрады. Все они старались не афишировать своё пребывание в маленькой частной гостиничке. У разных людей на то были разные причины, но в основном известные личности новой России отдыхали здесь от жён.
– Привет! – Ира вошла в комнатушку, где было её рабочее место. В малюсеньком помещении едва разместились диван, стол и телевизор. Узенький проход был перегорожен гладильной доской, на которой сменщица Ксения Прохина рьяно что-то наглаживала.
– Привет! – Ксюша обнажила в улыбке ряд испорченных зубов. Оглядела с ног до головы вошедшую девушку и спросила: – Все выходные на море, что ль, провалялась? Красная как рак…
– Ну да…
– Совсем мозгов нет? Теперь облезать будешь.
– Ну, может, обойдётся… – Ира повернулась к висящему на стене зеркалу, расстроенно поглядела на своё отражение. Потрогала пальцами уже облупившийся нос и вздохнула. – Что гладишь?
– Джинсы, – шмыгнула носом сменщица.
– Чьи?
– Мужика из четвёртого номера.
– А зачем стрелки загладила? На джинсах стрелки не делают.
– Постоялец попросил со стрелками.
– Что за постоялец?
– Фиг его знает. Москвич какой-то.
– А что, у них, в Москве, джинсы со стрелками носят?
Ксения с громким стуком отставила утюг.
– А мне без разницы, как у них, в Москве, носят. Мне сказали – я и глажу. Кстати, уже твоя смена началась. Так что бери-ка, дорогая, утюжок и наглаживай сама! – заявила она.
Ира безропотно подчинилась. Сменщица плюхнулась на продавленный, пыльный диван и закурила, выпуская струю дыма в открытое окно. Утреннее солнце весело пробивалось сквозь листву раскидистых дубов, растущих вокруг гостевого дома.
– Как смена-то прошла? – поинтересовалась Ира, разглаживая наведённые Ксенией стрелки.
– Да нормально, – отмахнулась та, – как всегда. Ивановну только вчера замучили.
(Ольга Ивановна была здешним поваром.)
– Кто замучил-то?
– Тётка из первого номера житья не давала. «Приготовьте, – говорит, – мне на ужин блюдо с местным колоритом!» – скривилась Прохина.
– Что? – приподняла брови Ира.
– «Блюдо с местным колоритом», – с расстановкой повторила сменщица.
– С местным – это с каким?
– С местным – это с местным, Ира! Что тут непонятного?
– А какой у нас местный колорит?
– Не знаю, – пожала плечами Ксения.
– А тётка откуда приехала?
– Да тоже из Москвы. В этом году москвичей как собак нерезаных.
– Тогда понятно, – Ира закончила глажку и сложила джинсы. – Куда их?
– Положи пока на стол, – показала подбородком Прохина. – Потом в номер отнесёшь. Или не носи, пусть постоялец сам придёт. Спустится со второго этажа, не переломится. Что тебе понятно-то?
– Про местный колорит понятно. Такое только москвичи могут сморозить, у них гонор зашкаливает. Считают, что везде, кроме Москвы, аборигены едят кузнечиков.
– Во-во, – согласилась сменщица, – Ивановна тоже так сказала.
– Ну и как она выкрутилась? – Ира тоже присела на диван.
– Ивановна-то? Принесла им абрикосовое варенье, – усмехнулась Ксения.
– И как? Сошло за местный колорит?
– Не-а. Тётка нос сморщила, говорит: «Я хотела чего-нибудь оригинального!»
– А варенье из абрикосов, значит, неоригинальное?
– Нет. У них, в Москве, такое же варят.
– Надо было ей консервы в магазине купить, «Бычки в томате» называются.
– Ха-а! – скривилась сменщица. – Точно! Скажу Ивановне, пусть в следующий раз так и сделает!
– Конечно! Захотели местного колорита – нате вам бычки азово-черноморские. Кушайте, не подавитесь только.
– Они не подавятся, – скептически произнесла Прохина. – Они нам эту банку консервную на голову наденут.
– Не наденут. Мы им рыбку на блюдо выложим, укропчиком украсим, картошку на гарнир сварим. Еще добавки просить будут!
– Ты что, серьёзно? – Ксения глянула на Иру с подозрением.
– Шучу, конечно! А ты что подумала?
– Девушки! – на пороге возник высокий, импозантный мужчина средних лет. – Я вам джинсы отдавал на глажку. Можно получить?
– Да, конечно, – привстала с дивана Прохина. – Вот они лежат – возьмите, пожалуйста.
– Спасибо!
Мужчина взял со стола сложенные джинсы, расправил их и нахмурился.
– Девушки! Я же просил загладить на брюках стрелки! Где они?
Ксения метнула рассерженный взгляд в сторону Иры. Та, сделав невинное лицо, произнесла:
– Извините, но стрелки на джинсах не заглаживают! Не принято.
– Где не принято? В вашей деревне? – возмутился мужчина.
– Вообще не принято, – пояснила Ира. – Во всём мире – в Европе, в Америке.
– Нам, в Москве, об этом ничего не известно, – с издёвкой ответил постоялец. – Сделайте мне, пожалуйста, стрелки на джинсах. Во второй раз прошу.
Мужчина швырнул брюки на диван.
– Третий раз просить не буду. Обращусь непосредственно к хозяину вашего заведения! – злобно выплюнул он и скрылся за дверью.
– Ну вот! – Ксения подскочила с дивана и схватила злополучные джинсы. – Вечно ты, Ирка, на рожон лезешь. Какая тебе, блин, разница – со стрелками он будет ходить или без стрелок? Сказали, как надо сделать, – делай и молчи.
– Ладно, наглажу ему стрелки, – Ира взяла из рук сменщицы брюки и снова встала к гладильной доске.
– Кстати, девушки, кто здесь только что курил? – Импозантный постоялец опять возник на пороге.
– Никто, – быстро среагировала Прохина. – Мы вообще не курим!
– Кто-то здесь, на первом этаже, курил в открытое окно, и весь дым поднимался прямо ко мне в номер! – Мужчина переводил возмущённый взгляд с одной девушки на другую.
– Кто-то где-то, но не мы! – распахнула Ира честные глаза.
– Ясно, – постоялец поджал губы, – тогда передайте этому кому-то, что больше сигаретного дыма я не потерплю! Пожалуюсь вашему хозяину!
Мужчина снова исчез, раздражённо хлопнув дверью. Ира показала закрытой двери язык и произнесла, обиженно надув губы:
– Ябеда. А стрелки на джинсах всё равно не заглаживают!
– А если он правда хозяину пожалуется? – встревожилась сменщица.
– А ты, Ксюш, кури поменьше, он и не будет жаловаться.
Та сверкнула глазами, но промолчала, не найдя, что ответить.
Закончив глажку, Ира сложила джинсы и вручила их Ксении.
– На, отнеси постояльцу, а то меня он с лестницы спустит.
– Давай. – Сменщица, кряхтя, встала с дивана и потопала на второй этаж. Ира уставилась в окно.
В десятом часу утра посёлок ещё не проснулся. Тихая улочка, на которую смотрела девушка, была пустынна. Деревья слегка шелестели листьями, пели птицы, ласковое солнце нежно поглаживало лучами зелёную траву.
– Ой, белка! – вырвалось у Иры. Действительно, маленький пушистый зверёк резво скакал с ветки на ветку огромного раскидистого дуба, росшего под самым окном.
– Чего орёшь? – Ксения, благополучно вернувшаяся от постояльца, стояла в дверях. – Белок, что ль, не видела? Иди лучше в ресторан, Ивановна зовёт столы накрывать.
– Иду. – Ира покорно поднялась с дивана. Она уже привыкла к тому, что на своей работе ей приходилось делать всё: гладить белье, накрывать столы, убирать номера, зашивать дырки, лечить постояльцев от простуды и перепоя… В общем, обеспечивать комфортные условия проживания.
Под ресторан в гостевом доме отвели максимально возможное количество квадратных метров. Пять столиков располагались на приличном расстоянии друг от друга, чтобы люди, сидящие за ними, не сталкивались спинами и не слушали разговоры соседей. Стены, задрапированные органзой и увешанные репродукциями картин, выглядели даже изысканно. По соседству с рестораном размещалась кухня. На кухне, подбоченившись, стояла Ивановна.
– Долго я буду тебя ждать? – «поприветствовала» она Иру. – Быстро столы накрывай! Сейчас постояльцы с голоду подохнут!
– Не подохнут, – ответила девушка, – они живучие.
И, захватив лоток со столовыми приборами, отправилась в зал.
Рабочий день начался.
После завтрака обитатели гостевого дома разошлись по своим делам. Перемыв посуду, три представительницы обслуживающего персонала уселись на кухне отдохнуть и почесать языками.
– Ксюха, ты чего домой не идёшь? – распаренная Ивановна обмахивалась полотенцем. – Твои сутки уж давно закончилась.
– А что мне дома делать? – Сменщица Иры вытащила пачку сигарет, намереваясь закурить.
– А ну убери сигареты! Все продукты мне прокуришь! – рявкнула повариха. – Иди на улицу дыми!
Ксения спрятала сигареты.
– Ты здесь скоро поселишься, – продолжала Ивановна.
– Не хочу домой идти, – отмахнулась Прохина. – Там родственников толпа. Все друг у друга на головах сидят, орут, скандалят. Здесь лучше, спокойнее.
Ксения жила в семье, где странным образом скопилось много народа. Её бабка в своё время родила трёх дочерей, которые вышли замуж и привели в отчий дом троих мужей. Дочери также исправно начали рожать и произвели на свет пятерых детей – бабкиных внуков. У Ксении имелись две двоюродных сестры и два двоюродных брата, которые выросли и так же, как их матери, из бабкиного дома уезжать не спешили. Сёстры были уже замужем и успели родить; братья, слава богу, жениться пока не торопились. Вся эта орда умудрялась размещаться в старом двухэтажном деревянном особняке с котловым отоплением и туалетом на улице. Ночью храп вперемежку с криками младенцев раздавался из каждого закутка. Днём, когда все, кроме старой бабки и кормящих матерей, уходили на работу, Ксении, дежурившей сутки через трое, ещё как-то можно было существовать. Но сегодня суббота, а значит, вся семья в сборе. Провести день в обществе драгоценных родственников Прохиной не улыбалось, поэтому домой она попросту не шла.
– Замуж тебе надо, Ксюха, – со знанием дела заявила Ивановна. – Чтоб из дома уехать и жить спокойно.
– Ага, – хмыкнула администраторша. – Вон, сёстры мои повыходили замуж. Да что-то из дома не уехали – как жили с нами, так и продолжают. В добавок мужей привели. Сейчас мужики такие пошли – норовят сами к жене пристроиться.
– А ты с квартирой жениха найди, – не унималась повариха.
– Где? – без всякой надежды в голосе спросила Ксения.
– А хоть бы и у нас, в гостевом доме. Вон сколько мужчин приезжает. И все, между прочим, обеспеченные.
Гостевые дома пришли в курортные города вместе с новой жизнью, начавшейся для России в девяностые годы двадцатого века. Аккуратные двух-, трёхэтажные особнячки вырастали, как грибки, на тихих зелёных улочках. В них не жили миллионеры. Большинство богатых людей даже никогда не бывали в построенных на их деньги домах. Они обитали в Москве, а отдыхать ездили в Ниццу. Особнячок, построенный в маленьком курортном посёлке на кусочке земли, подвернувшемся по дешёвке, был всего лишь вложением денег. Когда, после дефолта, недвижимость резко упала в цене, некоторые особо предприимчивые её владельцы сделали из таких коттеджей гостевые дома. Эдакая судорожная попытка хоть как-то вернуть потерянные денежные средства.
Попав внутрь такого домика, обнаруживаешь, что это небольшая гостиничка номеров на пять-шесть. И сервис в ней имеется, как в настоящей большой гостинице. Есть и повар, и горничная, и администратор. К вашим услугам бильярдный зал, бассейн, сауна. В маленьком ресторанчике вам могут предложить блюдо из меню, а могут выслушать ваши пожелания и приготовить на обед, к примеру, борщ по рецепту вашей мамы. Тишина, спокойствие и домашняя обстановка сопровождают вас на протяжении всего отдыха. В гостевом доме вам просто некому мешать – цены на проживание бешеные и все имеющиеся номера редко бывают полностью заняты.
Ира работала как раз в таком заведении. Её должность называлась «администратор», но на самом деле регистрировать постояльцев ей приходилось нечасто. Большинство из них попадали сюда по рекомендации хозяина и паспорт предъявлять не спешили. Ира насмотрелась и на областных чиновников, занимающих высокие посты, и на московских депутатов, и даже на звёзд кино и эстрады. Все они старались не афишировать своё пребывание в маленькой частной гостиничке. У разных людей на то были разные причины, но в основном известные личности новой России отдыхали здесь от жён.
– Привет! – Ира вошла в комнатушку, где было её рабочее место. В малюсеньком помещении едва разместились диван, стол и телевизор. Узенький проход был перегорожен гладильной доской, на которой сменщица Ксения Прохина рьяно что-то наглаживала.
– Привет! – Ксюша обнажила в улыбке ряд испорченных зубов. Оглядела с ног до головы вошедшую девушку и спросила: – Все выходные на море, что ль, провалялась? Красная как рак…
– Ну да…
– Совсем мозгов нет? Теперь облезать будешь.
– Ну, может, обойдётся… – Ира повернулась к висящему на стене зеркалу, расстроенно поглядела на своё отражение. Потрогала пальцами уже облупившийся нос и вздохнула. – Что гладишь?
– Джинсы, – шмыгнула носом сменщица.
– Чьи?
– Мужика из четвёртого номера.
– А зачем стрелки загладила? На джинсах стрелки не делают.
– Постоялец попросил со стрелками.
– Что за постоялец?
– Фиг его знает. Москвич какой-то.
– А что, у них, в Москве, джинсы со стрелками носят?
Ксения с громким стуком отставила утюг.
– А мне без разницы, как у них, в Москве, носят. Мне сказали – я и глажу. Кстати, уже твоя смена началась. Так что бери-ка, дорогая, утюжок и наглаживай сама! – заявила она.
Ира безропотно подчинилась. Сменщица плюхнулась на продавленный, пыльный диван и закурила, выпуская струю дыма в открытое окно. Утреннее солнце весело пробивалось сквозь листву раскидистых дубов, растущих вокруг гостевого дома.
– Как смена-то прошла? – поинтересовалась Ира, разглаживая наведённые Ксенией стрелки.
– Да нормально, – отмахнулась та, – как всегда. Ивановну только вчера замучили.
(Ольга Ивановна была здешним поваром.)
– Кто замучил-то?
– Тётка из первого номера житья не давала. «Приготовьте, – говорит, – мне на ужин блюдо с местным колоритом!» – скривилась Прохина.
– Что? – приподняла брови Ира.
– «Блюдо с местным колоритом», – с расстановкой повторила сменщица.
– С местным – это с каким?
– С местным – это с местным, Ира! Что тут непонятного?
– А какой у нас местный колорит?
– Не знаю, – пожала плечами Ксения.
– А тётка откуда приехала?
– Да тоже из Москвы. В этом году москвичей как собак нерезаных.
– Тогда понятно, – Ира закончила глажку и сложила джинсы. – Куда их?
– Положи пока на стол, – показала подбородком Прохина. – Потом в номер отнесёшь. Или не носи, пусть постоялец сам придёт. Спустится со второго этажа, не переломится. Что тебе понятно-то?
– Про местный колорит понятно. Такое только москвичи могут сморозить, у них гонор зашкаливает. Считают, что везде, кроме Москвы, аборигены едят кузнечиков.
– Во-во, – согласилась сменщица, – Ивановна тоже так сказала.
– Ну и как она выкрутилась? – Ира тоже присела на диван.
– Ивановна-то? Принесла им абрикосовое варенье, – усмехнулась Ксения.
– И как? Сошло за местный колорит?
– Не-а. Тётка нос сморщила, говорит: «Я хотела чего-нибудь оригинального!»
– А варенье из абрикосов, значит, неоригинальное?
– Нет. У них, в Москве, такое же варят.
– Надо было ей консервы в магазине купить, «Бычки в томате» называются.
– Ха-а! – скривилась сменщица. – Точно! Скажу Ивановне, пусть в следующий раз так и сделает!
– Конечно! Захотели местного колорита – нате вам бычки азово-черноморские. Кушайте, не подавитесь только.
– Они не подавятся, – скептически произнесла Прохина. – Они нам эту банку консервную на голову наденут.
– Не наденут. Мы им рыбку на блюдо выложим, укропчиком украсим, картошку на гарнир сварим. Еще добавки просить будут!
– Ты что, серьёзно? – Ксения глянула на Иру с подозрением.
– Шучу, конечно! А ты что подумала?
– Девушки! – на пороге возник высокий, импозантный мужчина средних лет. – Я вам джинсы отдавал на глажку. Можно получить?
– Да, конечно, – привстала с дивана Прохина. – Вот они лежат – возьмите, пожалуйста.
– Спасибо!
Мужчина взял со стола сложенные джинсы, расправил их и нахмурился.
– Девушки! Я же просил загладить на брюках стрелки! Где они?
Ксения метнула рассерженный взгляд в сторону Иры. Та, сделав невинное лицо, произнесла:
– Извините, но стрелки на джинсах не заглаживают! Не принято.
– Где не принято? В вашей деревне? – возмутился мужчина.
– Вообще не принято, – пояснила Ира. – Во всём мире – в Европе, в Америке.
– Нам, в Москве, об этом ничего не известно, – с издёвкой ответил постоялец. – Сделайте мне, пожалуйста, стрелки на джинсах. Во второй раз прошу.
Мужчина швырнул брюки на диван.
– Третий раз просить не буду. Обращусь непосредственно к хозяину вашего заведения! – злобно выплюнул он и скрылся за дверью.
– Ну вот! – Ксения подскочила с дивана и схватила злополучные джинсы. – Вечно ты, Ирка, на рожон лезешь. Какая тебе, блин, разница – со стрелками он будет ходить или без стрелок? Сказали, как надо сделать, – делай и молчи.
– Ладно, наглажу ему стрелки, – Ира взяла из рук сменщицы брюки и снова встала к гладильной доске.
– Кстати, девушки, кто здесь только что курил? – Импозантный постоялец опять возник на пороге.
– Никто, – быстро среагировала Прохина. – Мы вообще не курим!
– Кто-то здесь, на первом этаже, курил в открытое окно, и весь дым поднимался прямо ко мне в номер! – Мужчина переводил возмущённый взгляд с одной девушки на другую.
– Кто-то где-то, но не мы! – распахнула Ира честные глаза.
– Ясно, – постоялец поджал губы, – тогда передайте этому кому-то, что больше сигаретного дыма я не потерплю! Пожалуюсь вашему хозяину!
Мужчина снова исчез, раздражённо хлопнув дверью. Ира показала закрытой двери язык и произнесла, обиженно надув губы:
– Ябеда. А стрелки на джинсах всё равно не заглаживают!
– А если он правда хозяину пожалуется? – встревожилась сменщица.
– А ты, Ксюш, кури поменьше, он и не будет жаловаться.
Та сверкнула глазами, но промолчала, не найдя, что ответить.
Закончив глажку, Ира сложила джинсы и вручила их Ксении.
– На, отнеси постояльцу, а то меня он с лестницы спустит.
– Давай. – Сменщица, кряхтя, встала с дивана и потопала на второй этаж. Ира уставилась в окно.
В десятом часу утра посёлок ещё не проснулся. Тихая улочка, на которую смотрела девушка, была пустынна. Деревья слегка шелестели листьями, пели птицы, ласковое солнце нежно поглаживало лучами зелёную траву.
– Ой, белка! – вырвалось у Иры. Действительно, маленький пушистый зверёк резво скакал с ветки на ветку огромного раскидистого дуба, росшего под самым окном.
– Чего орёшь? – Ксения, благополучно вернувшаяся от постояльца, стояла в дверях. – Белок, что ль, не видела? Иди лучше в ресторан, Ивановна зовёт столы накрывать.
– Иду. – Ира покорно поднялась с дивана. Она уже привыкла к тому, что на своей работе ей приходилось делать всё: гладить белье, накрывать столы, убирать номера, зашивать дырки, лечить постояльцев от простуды и перепоя… В общем, обеспечивать комфортные условия проживания.
Под ресторан в гостевом доме отвели максимально возможное количество квадратных метров. Пять столиков располагались на приличном расстоянии друг от друга, чтобы люди, сидящие за ними, не сталкивались спинами и не слушали разговоры соседей. Стены, задрапированные органзой и увешанные репродукциями картин, выглядели даже изысканно. По соседству с рестораном размещалась кухня. На кухне, подбоченившись, стояла Ивановна.
– Долго я буду тебя ждать? – «поприветствовала» она Иру. – Быстро столы накрывай! Сейчас постояльцы с голоду подохнут!
– Не подохнут, – ответила девушка, – они живучие.
И, захватив лоток со столовыми приборами, отправилась в зал.
Рабочий день начался.
После завтрака обитатели гостевого дома разошлись по своим делам. Перемыв посуду, три представительницы обслуживающего персонала уселись на кухне отдохнуть и почесать языками.
– Ксюха, ты чего домой не идёшь? – распаренная Ивановна обмахивалась полотенцем. – Твои сутки уж давно закончилась.
– А что мне дома делать? – Сменщица Иры вытащила пачку сигарет, намереваясь закурить.
– А ну убери сигареты! Все продукты мне прокуришь! – рявкнула повариха. – Иди на улицу дыми!
Ксения спрятала сигареты.
– Ты здесь скоро поселишься, – продолжала Ивановна.
– Не хочу домой идти, – отмахнулась Прохина. – Там родственников толпа. Все друг у друга на головах сидят, орут, скандалят. Здесь лучше, спокойнее.
Ксения жила в семье, где странным образом скопилось много народа. Её бабка в своё время родила трёх дочерей, которые вышли замуж и привели в отчий дом троих мужей. Дочери также исправно начали рожать и произвели на свет пятерых детей – бабкиных внуков. У Ксении имелись две двоюродных сестры и два двоюродных брата, которые выросли и так же, как их матери, из бабкиного дома уезжать не спешили. Сёстры были уже замужем и успели родить; братья, слава богу, жениться пока не торопились. Вся эта орда умудрялась размещаться в старом двухэтажном деревянном особняке с котловым отоплением и туалетом на улице. Ночью храп вперемежку с криками младенцев раздавался из каждого закутка. Днём, когда все, кроме старой бабки и кормящих матерей, уходили на работу, Ксении, дежурившей сутки через трое, ещё как-то можно было существовать. Но сегодня суббота, а значит, вся семья в сборе. Провести день в обществе драгоценных родственников Прохиной не улыбалось, поэтому домой она попросту не шла.
– Замуж тебе надо, Ксюха, – со знанием дела заявила Ивановна. – Чтоб из дома уехать и жить спокойно.
– Ага, – хмыкнула администраторша. – Вон, сёстры мои повыходили замуж. Да что-то из дома не уехали – как жили с нами, так и продолжают. В добавок мужей привели. Сейчас мужики такие пошли – норовят сами к жене пристроиться.
– А ты с квартирой жениха найди, – не унималась повариха.
– Где? – без всякой надежды в голосе спросила Ксения.
– А хоть бы и у нас, в гостевом доме. Вон сколько мужчин приезжает. И все, между прочим, обеспеченные.