Живущие в Ночи спускались и рассредоточивались вдоль стен. Каждый в правой руке держал небольшой жезл с крупным алым камнем в виде пятиконечной пирамидки на навершии.
– Пора умирать, мальчик. А ты, маг, запоминай, какова она – упыриная магия. Может, в Посмертии будешь вспоминать.
Тиар повел пальцами, будто заиграл на арфе. Упыри начали раскачиваться. Уолт напрягся. Дикие приближались к Вадлару, но двоих Блуждающая Кровь предусмотрительно оставил при себе. Проклятье! Четверицей его не достать, ибо всю Четверицу нужно направлять на него одного. Чтобы уничтожить носферату, понадобится вся Мощь Заклинания Связки Стихий, какой-нибудь одной не обойтись. Но он же наверняка прикроется Диким, наверняка…
Дикий, состоящий из одной пасти и множества рук, набросился на Вадлара. Фетис выбросил навстречу эспадон, но слишком медленно. Исчезновение Дымовика выбило Вадлара из колеи, и бывшую скорость двуручника он не успел набрать. Эспадон не разрубил Дикого, и тот даже успел несколькими руками схватиться за янтарное лезвие. Из его ладоней по клинку потекла пенящаяся жидкость. Вадлар вскрикнул от отвращения, попытался стряхнуть упыря, но сбоку надвигался другой Дикий, а сверху падал лоогароо, и Фетис не успевал, не успевал…
Изо рта и ушей раскачивающихся упырей хлынула кровь. Но она не текла на пол. Наоборот, она начала складываться в воздухе в сложные пурпурные знаки, буквы странного алфавита, от одного вида которых несло болью и страданиями. Кровь продолжала течь, увеличивая знаки в размерах, она переливалась внутри букв, создавая вокруг них ореол многоцветья. И накапливающаяся этими буквами Сила содержала такой испепеляющий заряд разрушения, что Уолт решился.
Он убрал щиты и взмахнул мечом, пропуская сквозь него всю свободно текущую по его ауре Силу. Он не знал, что должно произойти, не знал, как подействуют заклятия, заключенные в мече, но выхода не было. Нужно что-то делать. Помочь Вадлару. Защититься от вражеской магии. И прикончить Тиара.
Иероглиф на клинке запылал синим, его отображение сверкнуло перед глазами Уолта эннеарином. Лезвие меча завертелось с огромной скоростью, не затронув вращением рукоять. Синий круг, образованный верчением иероглифа, словно разбрасывался во все стороны его копиями. В считаные секунды везде полыхали иероглифы, словно споря с кровавыми знаками Живущих в Ночи.
Сознание Уолта заполнило марево, четко разделенное на два цвета. Намина Ракура знал: красным надо отметить тех, кто не должен попасть под действие Заклинания, а белым – по кому оно должно ударить. В голове боевого мага вертелось контурное изображение зала, и он без труда обнаружил там себя и Вадлара и окрасил их в красный. Остальных пометил белым. Все происходило так быстро, что Вадлар едва успел повернуть голову в сторону нападающего сбоку Дикого, когда Заклинание меча начало свою магическую вязь после Силовых актов Намина Ракуры.
Каждый иероглиф возле Живущих в Ночи вспыхнул горстью искр и образовал оранжевый провал метрового диаметра. Провалы вращались, и внутри каждого происходило дополнительное движение. Ни Тиар, ни другие упыри не смогли отреагировать, им не хватило времени. Из провалов в мгновение ока выползли существа, похожие на лис, но с двенадцатью хвостами и шестью глазами. Лисички взмахнули хвостами, и каждый упырь, кроме Вадлара, ощутил, как сквозь его тело прошли двенадцать невидимых ударов, словно ветер обдул их не только снаружи, но и изнутри. Глаза лисиц сверкнули белым, по хвостам пробежали искристые огоньки – и яркие рыжие струи огня начали бить из Живущих в Ночи, из двенадцати разрезов в их телах. Упыри словно обзавелись пламенными отростками. Они закричали, все разом, и Дикие, и более высокие рангом, и носферату – а потом затихли, вспыхнув так, что Уолту стало жарко и он прикрыл глаза от яркого хаоса сполохов.
Когда он открыл глаза, то увидел, что осталось от Тиара и его подручных: раскаленные доспехи, прах и лужи крови, в которые обратился пурпурный алфавит. Оранжевые провалы исчезли, и иероглиф на мече уже не светился.
– Хороший меч, – сказал совершенно обалдевший Уолт. Такого он не ожидал.
– Ага, – поддакнул ему обалдевший Вадлар. – Знаешь что? Отдавай его обратно.
– Чуть попозже, хорошо? Что-то подсказывает, что он мне сегодня еще пригодится. – Уолт с интересом рассматривал меч. Эх, сейчас бы разобрать его колдовское поле да выяснить, как устроена магическая структура!
– Я вообще-то пошутил, – надулся Вадлар.
– Знаешь, я бы на твоем месте артефактами, как этот, не разбрасывался. Раздаешь каждому встречному…
Уолт засунул меч в ножны Убийцы Троллоков, неплохо ему подошедшие, и огляделся. Видимо, Алесандр обойдется без замены своему мечу. Этот Уолту весьма понравился, да так, что никакие возможные наказания не страшны! А Алесандру он скажет, что Убийцу Троллоков карлу отобрали. Пускай Маэлдрону-Разрушителю претензии предъявляет!
– Нужно выбираться отсюда. Но для начала немного передохнем. Мне нужно подготовить несколько Заклинаний и задать тебе парочку вопросов. К следующей встрече с з’ури или другими Живущими в Ночи я не хочу быть неподготовленным.
– А как отсюда выбираться? Проходы завалены. Боюсь, не только в этом зале. Мое существо било так, что обвалился чуть ли не весь тоннель.
– Вот как раз мой первый вопрос – о выпущенном тобой… гм… Что это было?
– Это? Знаешь… Что ты делаешь?
– Не обращай внимания, это нужно для создания Заклинаний. – Уолт плел Жесты, что непосвященному могло показаться попыткой оскорбления на тайном языке глухонемых. Вадлар покосился на беспорядочные с его точки зрения движения рук, кистей и пальцев и продолжил:
– Когда я служил возле Купола, в моем прикупольном отряде была забава – пробираться ночами сквозь Пелену и проникать в Границу. Мы так проверяли новичков. Своеобразный тест на храбрость… Кто дольше всех продержится перед восходом Солнца в Границе, подальше от Купола, тот и победил. И я однажды забрался так далеко, что перестал видеть Купол. Мне показалось, что я заблудился. Холмы и степи не были мне знакомы, я шел по полю, на котором росли невиданные цветы. А потом я наткнулся на развалины каменного дома. Внутри не было ничего, кроме шкатулки и надписей на языках, которых я не знал.
Но потом я наткнулся на руны, чем-то похожие на гномьи, и с трудом, но все-таки прочитал, что в шкатулке находится… мм… грозный слуга, который повинуется своему хозяину и уничтожает всех его врагов, как бы они ни были грозны и могущественны. И хозяином станет тот, кто откроет шкатулку. Я, понятное дело, не дурак, шкатулку взял, но открывать не стал. Притащил ее в лагерь, где с помощью двух копий открыл, приготовив на всякий случай хорошее разрывное заклятие. При этом я еще подумал: а вдруг условие открытия шкатулки выполнится досконально и появившийся слуга станет повиноваться копьям, а не мне. Но ничего не случилось. Никто с клубами дыма не появился и не закричал: «Я великий и могучий джинн, могу построить дворец и могу разрушить дворец!» Я даже огорчился и выкинул список дворцов всех упырей, что мне не нравились. Внутри шкатулки лежал простой черный шарик, вот как эти. Я достал его, и в тот же миг в моей голове появилось знание, что шарик – существо из иного слоя бытия, более многомерного конфетинума…
– Континуума, – машинально поправил Уолт.
– Контифинуума, – согласился Вадлар. – И в нашем мире это существо способно поглощать время и пространство, из которого состоят тела смертных и бессмертных. Еще появились инструкции, как им пользоваться, и все такое. Я поместил шарик в личное субпространство и с тех пор ждал момента, когда он может пригодиться. Кстати, я потом снова бродил по тем местам, но ни поля, ни дома не нашел. Я и не думал, что он так вот подведет меня. В инструкции ни о чем таком, в смысле исчезновении и превращении в два шарика в разгар боя, не говорилось.
– Тебе на самом деле немыслимо повезло, – сказал Намина Ракура. – Невероятно повезло. Как и мне. Не призови Тиар на помощь Диких и остальных…
– Это его Апостолы.
– Не появись они в зале – мы бы сейчас жали друг другу руки на развилке в разные Посмертия. Ты выпустил в мир даймона.
– Даймона? – переспросил Вадлар. – Странно, я всегда думал, что они безволосые, с темно-зеленой чешуей и прижатыми к голове заостренными ушами.
– То демонстратор измерений, – пояснил Уолт. – Не стоит их путать с даймонами. Ты, между прочим, откуда о даймонах знаешь?
– Понтей что-то такое рассказывал.
– Понтей, значит… Даймон – это пришелец из иных пластов бытия, отличных от нашего собственного. Без-Образный Хаос или Все-Вышний Порядок дают им жизнь и ограничивают их существование. Если даймон решится спуститься или подняться в наш мир, то противостоять ему могут только Бессмертные боги и убоги или их аватары. Маги, даже Величайшие, только Обрядом Мета-Круга создадут Силу, которая, быть может, вышвырнет даймона обратно в сферу его бытия. Обычно даймоны сторонятся наших слоев, им здесь некомфортно, как рожденным в Хаосе, так и созданным в Порядке. Твой, кстати, скорее всего был из Все-Вышнего Порядка.
– Порядка? Ничего себе! Это какие же даймоны водятся в Хаосе, если мой был из Порядка?!
– Он поначалу никак не мог вместиться в пространственно-временной континуум нашей физической метрики и существовал как нетипическая магическая флуктуация… Чего ты на меня так жалобно смотришь?
– Не понимаю я речи твои замысловатые, о мудрый маг! Пожалей дурака, а?
– Ох! Представь, что тебе нужно поместить кусок мыла в коробочку, которая раза в три меньше, чем мыло, через небольшое отверстие, а мыло, ко всему прочему, еще быстро тает. Вот даймон – это мыло, коробочка – наша реальность, отверстие – нерушимые Законы Мироздания, вложенные в него Тварцом, а процесс таяния – происходящие с многомерной сущностью даймона в нашей реальности изменения. Если мыло сразу и целиком поместится в коробочку, она лопнет. Поэтому и нужно отверстие, чтобы не дать коробочке лопнуть, поэтому Тварец и ограничил Проходы между слоями бытия. Если мыло долго помещать в коробочку, то оно растает и превратится в мыльную жижу. Черный шарик – мыльная жижа даймона Порядка. Он воплощался в нашем пласте реальности постепенно, как дымовая фигура, но, как помнишь, обрел вполне плотные черты. Поглощение им Диких подхлестнуло его многомерное воплощение в наш мир, и процессы транс-коррозии… то есть процессы нашего мира, что влияли на него, ускорились, и он начал быстро таять, просто не успев уплотнить себя. И стал жижей, но теперь более укорененной в нашем слое бытия жижей – не одним, а двумя шариками. И предупреждаю тебя, хоть ты и не сможешь ближайшие две недели этого сделать, лучше не выпускать его вновь, если не столкнешься со сварливым богом или злобным убогом. В другом случае он просто поглотит не только твоих врагов, но и тебя, а потом займется окружающим сущим. Понятно теперь?
– Мне кажется, – задумчиво ответил Вадлар, – что о континууме нашей метрики и флуктуации было понятнее… Да шучу я! Какой второй вопрос? Ты говорил, что их парочка.
– Подожди минутку. – Уолт закрыл глаза, завершая Жест. Ноэмы Стихий были транслированы в Локусы и готовы к ноэзисному преобразованию, потенциальные Заклинания теперь ждали своего часа. – Второй мой вопрос непосредственно касается Живущих в Ночи. Не мог бы ты мне сказать, каким образом Дикие упыри спокойно разгуливают под Солнцем, игнорируя так называемое Воздействие? И эти Апостолы – ведь не все они, кажется, были носферату?
– Ни один из Апостолов не может быть носферату. Апостолы – это продолжение их Переродившего, его глаза, уши и руки. Но я не ответил на твой вопрос… Я не знаю. Я сам был потрясен, когда Дикие под светом Глаза Дня спустились к нам. Даже отвлекся слегка. Впрочем… – Вадлар заколебался. – Ходили слухи… запрещенные слухи… что если Бродящий под Солнцем поделится своей Кровью, сердцевиной текущей по его жилам крови, то упырям рангом меньше Воздействие не нанесет вред… Но это только слухи, в действительности я никогда с этим не сталкивался. Да и если посчитать, сколько Диких здесь было, то носферату со всеми не смог бы кровью поделиться. Нужно было бы много носферату. Может, магия?
– Насколько мне известно, еще маги Роланской империи пытались создать из упырей убийц, способных действовать при свете дня, но магическая формула, направляющая на это Силу, так и не была создана. Никакое волшебство не защищает ваш род от Воздействия. Я скорее поверю в эти твои слухи.
– Чего ты на меня так смотришь, будто решил где-то найти Дикого и поделиться с ним моей кровью?
– Ой, извини, задумался!
– Что-что? Подожди, то есть ты действительно думал…
– Пора выбираться отсюда!
Уолт прервал разговор и взмахнул рукой, используя заготовленную ноэму Жеста. Гравитация была оттеснена магической рукой, и Магистр с Фетисом взлетели, устремившись к разрушенному потолку. Вадлар проглотил черные шарики, которые до этого держал в руке, прищурился, глядя наверх, крутанул эспадон.
– Магия, как я понял, уже действует? – спросил он.
– Ну да…
Вадлар кивнул и отправил эспадон следом за шариками, вытащив на свет Тварцовый давешний посох.
– Мне с ним спокойнее, – непонятно зачем сказал он Уолту. Уолт, подумавший, что «спокойнее» – это когда в многотысячелетней башне волшебника попиваешь чай, зная, что достать тебя в башне не может даже пресловутый даймон, пожал плечами.
Поднявшись наверх и никого не встретив (Уолт погасил Заклинание, готовое встретить недругов кольцом огненных шаров), маг и упырь обнаружили, что выбрались на крышу храма, который достигал в высоту длины знаменитых Божественных Секвой Лесных эльфов. Крыша утопала в зеленых побегах и листве ближайших деревьев. Стоявшие на краях статуи Вселенского Древа светились жемчужным светом. Настоящее море зелени расходилось во все стороны света, шевелилось, волнами накатывая на крышу.
– Мне казалось, что нас вели в подземелье, – с сомнением сказал Вадлар, закрываясь рукой от Солнца, которое висело прямо над головой.
– Возможно, нас незаметно транспортировали через сеть порталов, – предположил Уолт. Странное чувство охватило его. Локусы Души вели себя как насторожившиеся собаки. Покалывало кончики пальцев, магия словно пыталась сообщить о чем-то. Снова разболелась голова, начало колоть в висках, будто Вадлар опять освободил даймона. Предгрозовая тишина, готовая расколоться от удара молнии. Предчувствие чего-то необъятного, колоссального, грандиозного…
Волнение Магистра передалось и Вадлару. Он нахмурился, не задав вопрос о сети порталов, вертевшийся на языке, и настороженно огляделся. Теперь он увидел столбы дыма на горизонте, где море зелени соприкасалось с голубизной неба, заметил остатки октариновых и эннеариновых свечений в небесах, понял, что кое-где в зеленом море виднеются целые островки пустоты. Фетис четко осознал, что не слышит пения птиц, которое звучало, когда они утром пересекли рубеж Диренуриана. Он еще поражался – повсюду валяются убитые карлу, а птички заливаются как ни в чем не бывало… А сейчас никого и ничего. Мертвая тишина, будто все живое в Лесу карлу замерло, затаилось, ожидая… Ожидая чего?
Раздался звук, будто лопнула струна. А потом снова и снова. Опять и опять. Кто-то рвал струны тысячи арф, мандолин, лютен, в воздухе висела протяжная какофония. Вадлар обернулся, чтобы обратиться к Магистру, и обнаружил, что боевой маг стоит на коленях, держась за голову и закусив губу. Вокруг него кружило разноцветье огоньков, рождавшееся из то появлявшейся вокруг тела мага, то исчезавшей эннеариновой сферы. Обеспокоенный Вадлар шагнул к Магистру, но вынужден был остановиться. Крыша задрожала, сдвинулась, треснули статуи Вселенского Древа. То тут, то там в зеленом море Диренуриана в небо ударили фонтаны земли и древесного месива. Грохот, сменивший звуки струн, все увеличивался, ушам сделалось невыносимо больно.
Да что же это такое?! Где враг?! Где враг, которого можно увидеть, которого можно ударить?! Где враг, с которым можно сражаться, спали меня Проклятый Путник?!
Вадлар заорал, пытаясь избавиться от охватившего его напряжения. И, словно отвечая на призыв, над лесом встала гигантская фигура, на мгновение затмившая Солнце. Громыхание, которым сопровождалось ее появление, было подобно ярости Заваса-Громовержца, который, вернувшись с битвы с убогами, застал жену, сестру и мать в постели с одним из Младших Громовержцев, ярости, сокрушающей даже щиты Хранителей Моста в Небеса. Эта ярость ударила по Лесу карлу, и от гиганта во все стороны потянулись извилистые трещины, в которые проваливались деревья и строения. Одна трещина прошла рядом с храмом, отчего крыша дала еще более опасный крен, и Вадлару пришлось схватить мага, чтобы он не сполз за край. Вытащенная из внутреннего субпространства веревка с «кошками» для лазания по скалам пришлась кстати. Обвязав себя и Намина Ракуру, Фетис крепко вбил «кошку» в камень. Теперь свалиться вниз они могли только вместе с крышей.
Крыша ходила ходуном под усиливавшимися порывами ветра. А маг все никак не приходил в себя. Вадлар не знал, что делать. Он осмотрелся и присвистнул. Исполинский разлом, в который рухнули храмовые пристройки (лишившись лиственного покрова после того, как деревья провалились в гигантскую трещину, все постройки карлу стали видны как на ладони), поражал размерами. В нем могла поместиться большая деревня с прилегающими полями и лугами. А ведь это был не единственный разлом, появление гиганта повлекло за собой создание как минимум еще десятка таких. Диренуриан представлял теперь одну огромную развалину. Трещины протянулись от гиганта до рубежей Леса. Насколько позволяло зрение Вадлара при свете Глаза Дня, это было именно так.
Исполинская фигура, что возвышалась над Диренурианом, находилась примерно в пяти километрах от храма. Вадлар пригляделся. С ума сойти! Гигант с ног до головы состоял из деревьев и растений, объединившихся в ужасное подобие гуманоидной фигуры. Было еще что-то, но Солнце и расстояние не позволяли разглядеть. Самые высокие деревья Леса не доставали гиганту до пояса. Вместо ног у него были десятки щупалец наподобие корней, которые то и дело шевелились, и это движение «корней» сопровождалось разрушениями и сотрясением всего Диренуриана. С исполинских корней-ног осыпалась земля, и Вадлар понял, что это было за лопанье струн и грохот. Гигант вырвался из недр Леса карлу, выбрался, разорвав земные путы и ту природную магию, что скрепляет земляной покров Костей Мира в единую субстанцию.
Две руки гиганта Г-образными ветвями, тонкими в плечах и утолщающимися к кистям, носились над верхушками деревьев, заставляя их пригибаться чуть ли не до основания. Ударь он ими по земле – и землетрясение докатится до самой Гебургии и заставит гномов втянуть головы в плечи. Вадлар был почему-то уверен в этом.
Из плеч древесного исполина вверх росли ветви, которые соединялись над головой и создавали нечто вроде большой короны. И там, в этой короне, росло что-то темно-зеленое и мясистое.
– Подери меня убоги, – простонал Уолт, опираясь на руки и судорожно глотая воздух.
– Надеюсь, это не последнее желание? – осведомился Вадлар, решив про себя, что не быть магом иногда не так уж и плохо.
– Да нет… – мрачно ответил Уолт. – Такое ощущение, будто меня уже…
– А что, опыт имелся?
– Да иди ты! Ох, мать моя женщина… Это какой же ублюдок так смел все магическое поле Леса, что вместо него одна пустота осталась? Да слабых магов наизнанку вывернуть могло!
– Я думаю, этот ублюдок неподалеку. – Вадлар показал посохом в сторону гиганта. – По крайней мере, ощущения твои начались с его появлением… Нет, неужели тебя действительно…
– В комара превращу, – недобро пообещал Уолт.
– А почему не в лягушку? Вы, маги, вроде всех в лягушек превращаете.
– А я добрый. Чтобы ты в новом воплощении мог продолжать кровушку пить.
– Комары кровь не пьют. Только комарихи.
– Без проблем. Будешь комарихой. – Уолт поднялся, отряхнул пыль со штанов, ощупал веревку и посмотрел на лесного гиганта. – Вот это здоровяк! Я однажды видел Горного великана, но он рядом с этим громилой совсем мальчонка!
– У меня две новости, и обе плохие, – сказал Вадлар, прислушавшись к чему-то. – С какой начинать?
– Гм, дай подумать… – Уолт снял с себя веревку и протянул ее Вадлару. – Давай, что ли, с плохой!
– Украденный артефакт находится неподалеку от нас.
– И что в этой новости плохого? – Говорить Вадлару, что плохое в этой новости то, что артефактом является не Ожерелье Керашата, Уолт не стал.
– Ну, если меня не обманывают чувства, он находится прямо под тем гигантом.
– Вот как! – Нет, оказывается, в этой новости есть еще кое-что плохое. – Да, вот с ним даймон бы нам пригодился. А вторая плохая новость?
– Без сомнения. – Вадлар посерьезнел: – В Диренуриане много Живущих в Ночи. Я их ощущаю. Наверняка могу сказать, что свыше двух тысяч. И большая часть Дикие.
– Но ведь Воздействие должно их сжигать, – осторожно заметил Уолт.
– Воздействие, да… – кивнул Вадлар. – И я совершенно не понимаю, почему Воздействие не воздействует. Опять вспоминаю слухи, но это же сколько носферату нужно, чтобы почти полторы тысячи Диких разгуливали под Проклятым Путником… Прошу прощения, под Солнцем. Среди Блуждающей Крови мало носферату, они скорее исключение, чем правило. Но что хуже всего, сейчас все упыри пробиваются к гиганту. Боюсь предположить, но, скорее всего, их интересует та же цель. Не понимаю, совершенно не понимаю…
– Понимать нам и не нужно, правильно? Наше дело – отбить ящик у похитителей и вернуть его в Лангарэй, так? – Уолт перебирал оставшиеся Свитки, мысленно настраивая их на мгновенную реакцию. Серая Слякоть, Вызов Божественного Вестника, Мгновенное Перемещение, Светлое Изничтожение, Святое Покровительство. Последний Свиток нужно подготовить особо; началась такая свистопляска, что невредимым из нее выбраться можно и не надеяться. – Так, примемся за дело, и поскорее. Я, знаешь ли, уже по родной Школе соскучился.
– А я хотел тебя пригласить к себе в гости ненадолго, коллекцию оружия показать.
– В следующий раз, договорились?
– Ты так говоришь, будто собираешься сделать все возможное, чтобы следующий раз не повторился.
– Прости, но ты неправ. Я постараюсь сделать и все невозможное, чтобы следующий раз не повторился.
Вадлар расхохотался:
– Нравишься ты мне, маг! Эх, хотел бы я угостить тебя кружечкой хорошего эля, что варят в городе возле моего родового дворца! В Дирасме, городе Сива, такая дрянь продается, ты бы знал. Но, видимо, не судьба!
– Посмотрим еще. – Уолт улыбнулся. – Знаешь ты, упырь, чем завлекать!
Он посмотрел вниз, туда, где разрушенные пристройки наполовину сползли в разлом, а наполовину еще стояли на земле благодаря крупицам лесной магии, выдержавшей недавний напор свободной Силы.
– Итак, против нас карлу, Живущие в Ночи и похитители с невероятными способностями. – Уолт хмыкнул. – Как же мне это все не нравится!
– Уверен, что мне это не нравится больше!
– Ну что, начали? Запомни, нельзя останавливаться. Позволим втянуть себя в бой – и застрянем на месте, что означает провал задания и невыполнение Договора. И если на задание мне плевать, уж прости за честность, то Договор буду соблюдать от корки до корки. Иначе Архиректор меня и в Посмертии достанет.
– На задание мне тоже плевать. – Вадлар осклабился. – Но я обещал другу помочь. Вперед?
– Вперед!
Заклинание левитации помогло им без проблем спуститься на землю. Бесцветное пламя оплело руки Уолта – он хотел быть готовым к использованию Силы постоянно. По посоху поползли разноцветные разряды – от боевого мага Фетис не собирался отставать.
И только один вопрос не давал спокойствия Магистру.
Почему, провались он в Нижние Реальности, до сих пор никак не отреагировал Маэлдрон-Разрушитель?
Клинок тэа’с’у погрузился в грудь мохнатого не-живого, и з’ури едва успел отскочить, когда холодное пламя охватило тело Дикого. Не успел воин перевести дух, как возле него появились два Диких. Беспорядочно размахивавшие руками, они были идеальной мишенью для тэа’с’у. Взмахнув им, как плетью, з’ури обмотал упырей удлинившимся черным клинком. Но прежде чем он отдернул его назад, разрезав Диких на части, перед ним словно из-под земли возник Живущий в Ночи, в доспехах и вооруженный. Короткий толстый меч, сверкнувший декарином, вспорол черный доспех з’ури, как нож бумагу, и погрузился в грудь, обрызгав кровью Живущего в Ночи. Карлу всхлипнул и умер.
Разумный упырь глянул на Диких, которым тэа’с’у нанес смертельные раны. Будь сейчас ночь, у Диких была бы возможность регенерировать, но под светом Проклятого Путника это невозможно. Даже после Обряда Принятия Крови. Упырь отвернулся и скользнул к следующему карлу. З’ури был первоклассным бойцом, и расправиться с ним не могли даже десять Диких одновременно, сгоравшие сейчас возле него. Остальные Дикие осторожничали, опасаясь нападать. Из всех разумных упырей рядом оказался только он, Гур, Апостол Каара Ди-Нуша Тиара.
Он знал, что один на один ему не справиться с этим з’ури. Несмотря на это, Апостол все-таки должен был атаковать. Так хотел Старший, а когда Старший чего-то хотел, Апостолы исполняли это. Даже если это было невозможно.
Схватка кипела возле открытого участка Врат-кустов, просто исчезнувшего в тот миг, когда громадные магические волны обрушивались на Лес карлу одна за другой. Поначалу Живущие в Ночи просто обошли Врат-кусты, устремившись совсем к другой цели, однако потом Самый Старший заметил странную магическую активность и послал отряд Диких под предводительством Апостолов выяснить, в чем дело. Отряд был уничтожен, но Апостолы Ниараа Теш Тиара сумели передать своему Старшему сообщение, что за менилиором скрывается что-то важное, настолько важное, что там расположился целый полк з’ури с десятками Заклинателей. Самый Старший повелел туда отправиться Старшим со своими Апостолами и достать то, что охраняют карлу.
В узком проходе во Врат-кустах з’ури выстроились в четыре шеренги по шестьдесят смертных и сдерживали напор Диких, позади них Заклинатели плели свое волшебство. Несколько одиночек кружились в смертельном танце посреди разношерстого воинства Диких и Апостолов. Высокие и мощные по сравнению с остальными, эти з’ури сражались сразу двумя тэа’с’у. По несколько з’ури, у которых был только один меч, двигались рядом с ними, прикрывая. Некоторые двумечные бойцы потеряли свою команду и теперь сражались в одиночку. Эти смельчаки врезались в толпы Диких и превращали их в пылающее месиво. Иногда с двумечными схлестывался Апостол, и тогда умение сталкивалось с силой, ловкость с яростью. Апостолы были физически сильнее и выносливее, они даже заставляли двумечных з’ури пятиться. И тогда в дело вступали Заклинатели. Земля раскалывалась под ногами Апостола, проглатывая его, трава вдруг вырастала, приобретая остроту бритвы, и пронзала Апостола, или била с неба зигзагообразная синеватая молния, сжигая Апостола. И двумечные снова принимались уничтожать Диких, очищая поляну перед Врат-кустами.
Гур знал, что умрет. Когда круговорот черных клинков скрыл от него окружающий мир, он с радостью понял, что выполнил приказ Старшего. Пронзенный в сердце и горло, он перед смертью увидел, как его кровь быстрыми струйками метнулась по тэа’с’у к рукам з’ури. Темное облако окутало убийцу Гура, и он закрыл глаза.
Приказ был выполнен.
З’ури непонимающе уставился на руки, которые вдруг перестали его слушаться. Ладони разжались, и тэа’с’у упали вниз. Двумечный оказался в кольце врагов, безоружный. Дикие, зарычав, набросились на него. Находившийся неподалеку другой двумечный поспешил на помощь первому, свирепым напором разметав Диких и сокрушив загородившего путь Апостола. Он уже подобрался вплотную к товарищу, когда упыри вдруг бросились в стороны, а черный круг из двух тэа’с’у свистнул навстречу двумечному. И первый з’ури скрестил клинки со своим спасителем. Два мастера стояли друг напротив друга. Странные движения и подергивания первого з’ури указывали на то, что он будто сам не свой, словно его телом овладел бесплотный дух, который заставляет выполнять свои приказы. Подоспевшие вслед за вторым двумечным помощники прикрывали его спину, с трудом сдерживая натиск Диких.
Два мастера сражались, не обращая внимания, что вокруг собирается все больше и больше Диких, отделяя их от остальных з’ури. Помощники двумечного уже устали безостановочно рубить наседавших упырей, их выпады становились все медленнее и медленнее. Один промахнулся, и его достала слюна из пасти Дикого. Брызнула кровь, разлетелись плоть и кости – будто по беззащитному телу нанесли удар кистенем. Два оставшихся з’ури стали спина к спине: гибель соратника вдохнула в них новые силы, и они беспощадными ударами прикончили десяток Диких, с ревом бросившихся на карлу.
Сверху неожиданно обрушился покрытый слизью упырь. Он упал на ловко подставленный в последний момент тэа’с’у, но подставивший меч з’ури просто исчез, когда в него угодил комок слизи. Оставшийся в одиночестве з’ури не смог противостоять Апостолу, выделившемуся из толпы Диких. Сразив карлу, Апостол протянул руки в спину сражавшегося двумечного, и з’ури исчез в темном облаке, выскользнувшем из сжатых кулаков. Когда облако растаяло, оба двумечных как ни в чем не бывало направились к проходу во Врат-кустах. Дикие и Апостолы расступались перед ними. Однако почти перед самой пробоиной в менилиоре они начали рубить Диких, будто к ним вернулось сознание. Миновав копошащихся упырей и оказавшись около первого строя шеренги, двумечные не остановились и с ходу ударили по державшим щиты з’ури. Не успевшие принять удары на щит, карлу мгновенно погибли – двумечные били с невиданной силой, разрубив не только шлемы, но и черепа. Тэа’с’у изменили форму и увеличились в размерах, они распахнулись и окутали четырех з’ури, словно росянка неудачливого насекомого. Копья ударили в двумечных, но пронзили Диких, ринувшихся в брешь. Двумечные поспешно отступили, скрываясь в накатывающей лавине Диких. В атаку бросились Апостолы, пытаясь пробиться, используя грубую силу.
– Пора умирать, мальчик. А ты, маг, запоминай, какова она – упыриная магия. Может, в Посмертии будешь вспоминать.
Тиар повел пальцами, будто заиграл на арфе. Упыри начали раскачиваться. Уолт напрягся. Дикие приближались к Вадлару, но двоих Блуждающая Кровь предусмотрительно оставил при себе. Проклятье! Четверицей его не достать, ибо всю Четверицу нужно направлять на него одного. Чтобы уничтожить носферату, понадобится вся Мощь Заклинания Связки Стихий, какой-нибудь одной не обойтись. Но он же наверняка прикроется Диким, наверняка…
Дикий, состоящий из одной пасти и множества рук, набросился на Вадлара. Фетис выбросил навстречу эспадон, но слишком медленно. Исчезновение Дымовика выбило Вадлара из колеи, и бывшую скорость двуручника он не успел набрать. Эспадон не разрубил Дикого, и тот даже успел несколькими руками схватиться за янтарное лезвие. Из его ладоней по клинку потекла пенящаяся жидкость. Вадлар вскрикнул от отвращения, попытался стряхнуть упыря, но сбоку надвигался другой Дикий, а сверху падал лоогароо, и Фетис не успевал, не успевал…
Изо рта и ушей раскачивающихся упырей хлынула кровь. Но она не текла на пол. Наоборот, она начала складываться в воздухе в сложные пурпурные знаки, буквы странного алфавита, от одного вида которых несло болью и страданиями. Кровь продолжала течь, увеличивая знаки в размерах, она переливалась внутри букв, создавая вокруг них ореол многоцветья. И накапливающаяся этими буквами Сила содержала такой испепеляющий заряд разрушения, что Уолт решился.
Он убрал щиты и взмахнул мечом, пропуская сквозь него всю свободно текущую по его ауре Силу. Он не знал, что должно произойти, не знал, как подействуют заклятия, заключенные в мече, но выхода не было. Нужно что-то делать. Помочь Вадлару. Защититься от вражеской магии. И прикончить Тиара.
Иероглиф на клинке запылал синим, его отображение сверкнуло перед глазами Уолта эннеарином. Лезвие меча завертелось с огромной скоростью, не затронув вращением рукоять. Синий круг, образованный верчением иероглифа, словно разбрасывался во все стороны его копиями. В считаные секунды везде полыхали иероглифы, словно споря с кровавыми знаками Живущих в Ночи.
Сознание Уолта заполнило марево, четко разделенное на два цвета. Намина Ракура знал: красным надо отметить тех, кто не должен попасть под действие Заклинания, а белым – по кому оно должно ударить. В голове боевого мага вертелось контурное изображение зала, и он без труда обнаружил там себя и Вадлара и окрасил их в красный. Остальных пометил белым. Все происходило так быстро, что Вадлар едва успел повернуть голову в сторону нападающего сбоку Дикого, когда Заклинание меча начало свою магическую вязь после Силовых актов Намина Ракуры.
Каждый иероглиф возле Живущих в Ночи вспыхнул горстью искр и образовал оранжевый провал метрового диаметра. Провалы вращались, и внутри каждого происходило дополнительное движение. Ни Тиар, ни другие упыри не смогли отреагировать, им не хватило времени. Из провалов в мгновение ока выползли существа, похожие на лис, но с двенадцатью хвостами и шестью глазами. Лисички взмахнули хвостами, и каждый упырь, кроме Вадлара, ощутил, как сквозь его тело прошли двенадцать невидимых ударов, словно ветер обдул их не только снаружи, но и изнутри. Глаза лисиц сверкнули белым, по хвостам пробежали искристые огоньки – и яркие рыжие струи огня начали бить из Живущих в Ночи, из двенадцати разрезов в их телах. Упыри словно обзавелись пламенными отростками. Они закричали, все разом, и Дикие, и более высокие рангом, и носферату – а потом затихли, вспыхнув так, что Уолту стало жарко и он прикрыл глаза от яркого хаоса сполохов.
Когда он открыл глаза, то увидел, что осталось от Тиара и его подручных: раскаленные доспехи, прах и лужи крови, в которые обратился пурпурный алфавит. Оранжевые провалы исчезли, и иероглиф на мече уже не светился.
– Хороший меч, – сказал совершенно обалдевший Уолт. Такого он не ожидал.
– Ага, – поддакнул ему обалдевший Вадлар. – Знаешь что? Отдавай его обратно.
– Чуть попозже, хорошо? Что-то подсказывает, что он мне сегодня еще пригодится. – Уолт с интересом рассматривал меч. Эх, сейчас бы разобрать его колдовское поле да выяснить, как устроена магическая структура!
– Я вообще-то пошутил, – надулся Вадлар.
– Знаешь, я бы на твоем месте артефактами, как этот, не разбрасывался. Раздаешь каждому встречному…
Уолт засунул меч в ножны Убийцы Троллоков, неплохо ему подошедшие, и огляделся. Видимо, Алесандр обойдется без замены своему мечу. Этот Уолту весьма понравился, да так, что никакие возможные наказания не страшны! А Алесандру он скажет, что Убийцу Троллоков карлу отобрали. Пускай Маэлдрону-Разрушителю претензии предъявляет!
– Нужно выбираться отсюда. Но для начала немного передохнем. Мне нужно подготовить несколько Заклинаний и задать тебе парочку вопросов. К следующей встрече с з’ури или другими Живущими в Ночи я не хочу быть неподготовленным.
– А как отсюда выбираться? Проходы завалены. Боюсь, не только в этом зале. Мое существо било так, что обвалился чуть ли не весь тоннель.
– Вот как раз мой первый вопрос – о выпущенном тобой… гм… Что это было?
– Это? Знаешь… Что ты делаешь?
– Не обращай внимания, это нужно для создания Заклинаний. – Уолт плел Жесты, что непосвященному могло показаться попыткой оскорбления на тайном языке глухонемых. Вадлар покосился на беспорядочные с его точки зрения движения рук, кистей и пальцев и продолжил:
– Когда я служил возле Купола, в моем прикупольном отряде была забава – пробираться ночами сквозь Пелену и проникать в Границу. Мы так проверяли новичков. Своеобразный тест на храбрость… Кто дольше всех продержится перед восходом Солнца в Границе, подальше от Купола, тот и победил. И я однажды забрался так далеко, что перестал видеть Купол. Мне показалось, что я заблудился. Холмы и степи не были мне знакомы, я шел по полю, на котором росли невиданные цветы. А потом я наткнулся на развалины каменного дома. Внутри не было ничего, кроме шкатулки и надписей на языках, которых я не знал.
Но потом я наткнулся на руны, чем-то похожие на гномьи, и с трудом, но все-таки прочитал, что в шкатулке находится… мм… грозный слуга, который повинуется своему хозяину и уничтожает всех его врагов, как бы они ни были грозны и могущественны. И хозяином станет тот, кто откроет шкатулку. Я, понятное дело, не дурак, шкатулку взял, но открывать не стал. Притащил ее в лагерь, где с помощью двух копий открыл, приготовив на всякий случай хорошее разрывное заклятие. При этом я еще подумал: а вдруг условие открытия шкатулки выполнится досконально и появившийся слуга станет повиноваться копьям, а не мне. Но ничего не случилось. Никто с клубами дыма не появился и не закричал: «Я великий и могучий джинн, могу построить дворец и могу разрушить дворец!» Я даже огорчился и выкинул список дворцов всех упырей, что мне не нравились. Внутри шкатулки лежал простой черный шарик, вот как эти. Я достал его, и в тот же миг в моей голове появилось знание, что шарик – существо из иного слоя бытия, более многомерного конфетинума…
– Континуума, – машинально поправил Уолт.
– Контифинуума, – согласился Вадлар. – И в нашем мире это существо способно поглощать время и пространство, из которого состоят тела смертных и бессмертных. Еще появились инструкции, как им пользоваться, и все такое. Я поместил шарик в личное субпространство и с тех пор ждал момента, когда он может пригодиться. Кстати, я потом снова бродил по тем местам, но ни поля, ни дома не нашел. Я и не думал, что он так вот подведет меня. В инструкции ни о чем таком, в смысле исчезновении и превращении в два шарика в разгар боя, не говорилось.
– Тебе на самом деле немыслимо повезло, – сказал Намина Ракура. – Невероятно повезло. Как и мне. Не призови Тиар на помощь Диких и остальных…
– Это его Апостолы.
– Не появись они в зале – мы бы сейчас жали друг другу руки на развилке в разные Посмертия. Ты выпустил в мир даймона.
– Даймона? – переспросил Вадлар. – Странно, я всегда думал, что они безволосые, с темно-зеленой чешуей и прижатыми к голове заостренными ушами.
– То демонстратор измерений, – пояснил Уолт. – Не стоит их путать с даймонами. Ты, между прочим, откуда о даймонах знаешь?
– Понтей что-то такое рассказывал.
– Понтей, значит… Даймон – это пришелец из иных пластов бытия, отличных от нашего собственного. Без-Образный Хаос или Все-Вышний Порядок дают им жизнь и ограничивают их существование. Если даймон решится спуститься или подняться в наш мир, то противостоять ему могут только Бессмертные боги и убоги или их аватары. Маги, даже Величайшие, только Обрядом Мета-Круга создадут Силу, которая, быть может, вышвырнет даймона обратно в сферу его бытия. Обычно даймоны сторонятся наших слоев, им здесь некомфортно, как рожденным в Хаосе, так и созданным в Порядке. Твой, кстати, скорее всего был из Все-Вышнего Порядка.
– Порядка? Ничего себе! Это какие же даймоны водятся в Хаосе, если мой был из Порядка?!
– Он поначалу никак не мог вместиться в пространственно-временной континуум нашей физической метрики и существовал как нетипическая магическая флуктуация… Чего ты на меня так жалобно смотришь?
– Не понимаю я речи твои замысловатые, о мудрый маг! Пожалей дурака, а?
– Ох! Представь, что тебе нужно поместить кусок мыла в коробочку, которая раза в три меньше, чем мыло, через небольшое отверстие, а мыло, ко всему прочему, еще быстро тает. Вот даймон – это мыло, коробочка – наша реальность, отверстие – нерушимые Законы Мироздания, вложенные в него Тварцом, а процесс таяния – происходящие с многомерной сущностью даймона в нашей реальности изменения. Если мыло сразу и целиком поместится в коробочку, она лопнет. Поэтому и нужно отверстие, чтобы не дать коробочке лопнуть, поэтому Тварец и ограничил Проходы между слоями бытия. Если мыло долго помещать в коробочку, то оно растает и превратится в мыльную жижу. Черный шарик – мыльная жижа даймона Порядка. Он воплощался в нашем пласте реальности постепенно, как дымовая фигура, но, как помнишь, обрел вполне плотные черты. Поглощение им Диких подхлестнуло его многомерное воплощение в наш мир, и процессы транс-коррозии… то есть процессы нашего мира, что влияли на него, ускорились, и он начал быстро таять, просто не успев уплотнить себя. И стал жижей, но теперь более укорененной в нашем слое бытия жижей – не одним, а двумя шариками. И предупреждаю тебя, хоть ты и не сможешь ближайшие две недели этого сделать, лучше не выпускать его вновь, если не столкнешься со сварливым богом или злобным убогом. В другом случае он просто поглотит не только твоих врагов, но и тебя, а потом займется окружающим сущим. Понятно теперь?
– Мне кажется, – задумчиво ответил Вадлар, – что о континууме нашей метрики и флуктуации было понятнее… Да шучу я! Какой второй вопрос? Ты говорил, что их парочка.
– Подожди минутку. – Уолт закрыл глаза, завершая Жест. Ноэмы Стихий были транслированы в Локусы и готовы к ноэзисному преобразованию, потенциальные Заклинания теперь ждали своего часа. – Второй мой вопрос непосредственно касается Живущих в Ночи. Не мог бы ты мне сказать, каким образом Дикие упыри спокойно разгуливают под Солнцем, игнорируя так называемое Воздействие? И эти Апостолы – ведь не все они, кажется, были носферату?
– Ни один из Апостолов не может быть носферату. Апостолы – это продолжение их Переродившего, его глаза, уши и руки. Но я не ответил на твой вопрос… Я не знаю. Я сам был потрясен, когда Дикие под светом Глаза Дня спустились к нам. Даже отвлекся слегка. Впрочем… – Вадлар заколебался. – Ходили слухи… запрещенные слухи… что если Бродящий под Солнцем поделится своей Кровью, сердцевиной текущей по его жилам крови, то упырям рангом меньше Воздействие не нанесет вред… Но это только слухи, в действительности я никогда с этим не сталкивался. Да и если посчитать, сколько Диких здесь было, то носферату со всеми не смог бы кровью поделиться. Нужно было бы много носферату. Может, магия?
– Насколько мне известно, еще маги Роланской империи пытались создать из упырей убийц, способных действовать при свете дня, но магическая формула, направляющая на это Силу, так и не была создана. Никакое волшебство не защищает ваш род от Воздействия. Я скорее поверю в эти твои слухи.
– Чего ты на меня так смотришь, будто решил где-то найти Дикого и поделиться с ним моей кровью?
– Ой, извини, задумался!
– Что-что? Подожди, то есть ты действительно думал…
– Пора выбираться отсюда!
Уолт прервал разговор и взмахнул рукой, используя заготовленную ноэму Жеста. Гравитация была оттеснена магической рукой, и Магистр с Фетисом взлетели, устремившись к разрушенному потолку. Вадлар проглотил черные шарики, которые до этого держал в руке, прищурился, глядя наверх, крутанул эспадон.
– Магия, как я понял, уже действует? – спросил он.
– Ну да…
Вадлар кивнул и отправил эспадон следом за шариками, вытащив на свет Тварцовый давешний посох.
– Мне с ним спокойнее, – непонятно зачем сказал он Уолту. Уолт, подумавший, что «спокойнее» – это когда в многотысячелетней башне волшебника попиваешь чай, зная, что достать тебя в башне не может даже пресловутый даймон, пожал плечами.
Поднявшись наверх и никого не встретив (Уолт погасил Заклинание, готовое встретить недругов кольцом огненных шаров), маг и упырь обнаружили, что выбрались на крышу храма, который достигал в высоту длины знаменитых Божественных Секвой Лесных эльфов. Крыша утопала в зеленых побегах и листве ближайших деревьев. Стоявшие на краях статуи Вселенского Древа светились жемчужным светом. Настоящее море зелени расходилось во все стороны света, шевелилось, волнами накатывая на крышу.
– Мне казалось, что нас вели в подземелье, – с сомнением сказал Вадлар, закрываясь рукой от Солнца, которое висело прямо над головой.
– Возможно, нас незаметно транспортировали через сеть порталов, – предположил Уолт. Странное чувство охватило его. Локусы Души вели себя как насторожившиеся собаки. Покалывало кончики пальцев, магия словно пыталась сообщить о чем-то. Снова разболелась голова, начало колоть в висках, будто Вадлар опять освободил даймона. Предгрозовая тишина, готовая расколоться от удара молнии. Предчувствие чего-то необъятного, колоссального, грандиозного…
Волнение Магистра передалось и Вадлару. Он нахмурился, не задав вопрос о сети порталов, вертевшийся на языке, и настороженно огляделся. Теперь он увидел столбы дыма на горизонте, где море зелени соприкасалось с голубизной неба, заметил остатки октариновых и эннеариновых свечений в небесах, понял, что кое-где в зеленом море виднеются целые островки пустоты. Фетис четко осознал, что не слышит пения птиц, которое звучало, когда они утром пересекли рубеж Диренуриана. Он еще поражался – повсюду валяются убитые карлу, а птички заливаются как ни в чем не бывало… А сейчас никого и ничего. Мертвая тишина, будто все живое в Лесу карлу замерло, затаилось, ожидая… Ожидая чего?
Раздался звук, будто лопнула струна. А потом снова и снова. Опять и опять. Кто-то рвал струны тысячи арф, мандолин, лютен, в воздухе висела протяжная какофония. Вадлар обернулся, чтобы обратиться к Магистру, и обнаружил, что боевой маг стоит на коленях, держась за голову и закусив губу. Вокруг него кружило разноцветье огоньков, рождавшееся из то появлявшейся вокруг тела мага, то исчезавшей эннеариновой сферы. Обеспокоенный Вадлар шагнул к Магистру, но вынужден был остановиться. Крыша задрожала, сдвинулась, треснули статуи Вселенского Древа. То тут, то там в зеленом море Диренуриана в небо ударили фонтаны земли и древесного месива. Грохот, сменивший звуки струн, все увеличивался, ушам сделалось невыносимо больно.
Да что же это такое?! Где враг?! Где враг, которого можно увидеть, которого можно ударить?! Где враг, с которым можно сражаться, спали меня Проклятый Путник?!
Вадлар заорал, пытаясь избавиться от охватившего его напряжения. И, словно отвечая на призыв, над лесом встала гигантская фигура, на мгновение затмившая Солнце. Громыхание, которым сопровождалось ее появление, было подобно ярости Заваса-Громовержца, который, вернувшись с битвы с убогами, застал жену, сестру и мать в постели с одним из Младших Громовержцев, ярости, сокрушающей даже щиты Хранителей Моста в Небеса. Эта ярость ударила по Лесу карлу, и от гиганта во все стороны потянулись извилистые трещины, в которые проваливались деревья и строения. Одна трещина прошла рядом с храмом, отчего крыша дала еще более опасный крен, и Вадлару пришлось схватить мага, чтобы он не сполз за край. Вытащенная из внутреннего субпространства веревка с «кошками» для лазания по скалам пришлась кстати. Обвязав себя и Намина Ракуру, Фетис крепко вбил «кошку» в камень. Теперь свалиться вниз они могли только вместе с крышей.
Крыша ходила ходуном под усиливавшимися порывами ветра. А маг все никак не приходил в себя. Вадлар не знал, что делать. Он осмотрелся и присвистнул. Исполинский разлом, в который рухнули храмовые пристройки (лишившись лиственного покрова после того, как деревья провалились в гигантскую трещину, все постройки карлу стали видны как на ладони), поражал размерами. В нем могла поместиться большая деревня с прилегающими полями и лугами. А ведь это был не единственный разлом, появление гиганта повлекло за собой создание как минимум еще десятка таких. Диренуриан представлял теперь одну огромную развалину. Трещины протянулись от гиганта до рубежей Леса. Насколько позволяло зрение Вадлара при свете Глаза Дня, это было именно так.
Исполинская фигура, что возвышалась над Диренурианом, находилась примерно в пяти километрах от храма. Вадлар пригляделся. С ума сойти! Гигант с ног до головы состоял из деревьев и растений, объединившихся в ужасное подобие гуманоидной фигуры. Было еще что-то, но Солнце и расстояние не позволяли разглядеть. Самые высокие деревья Леса не доставали гиганту до пояса. Вместо ног у него были десятки щупалец наподобие корней, которые то и дело шевелились, и это движение «корней» сопровождалось разрушениями и сотрясением всего Диренуриана. С исполинских корней-ног осыпалась земля, и Вадлар понял, что это было за лопанье струн и грохот. Гигант вырвался из недр Леса карлу, выбрался, разорвав земные путы и ту природную магию, что скрепляет земляной покров Костей Мира в единую субстанцию.
Две руки гиганта Г-образными ветвями, тонкими в плечах и утолщающимися к кистям, носились над верхушками деревьев, заставляя их пригибаться чуть ли не до основания. Ударь он ими по земле – и землетрясение докатится до самой Гебургии и заставит гномов втянуть головы в плечи. Вадлар был почему-то уверен в этом.
Из плеч древесного исполина вверх росли ветви, которые соединялись над головой и создавали нечто вроде большой короны. И там, в этой короне, росло что-то темно-зеленое и мясистое.
– Подери меня убоги, – простонал Уолт, опираясь на руки и судорожно глотая воздух.
– Надеюсь, это не последнее желание? – осведомился Вадлар, решив про себя, что не быть магом иногда не так уж и плохо.
– Да нет… – мрачно ответил Уолт. – Такое ощущение, будто меня уже…
– А что, опыт имелся?
– Да иди ты! Ох, мать моя женщина… Это какой же ублюдок так смел все магическое поле Леса, что вместо него одна пустота осталась? Да слабых магов наизнанку вывернуть могло!
– Я думаю, этот ублюдок неподалеку. – Вадлар показал посохом в сторону гиганта. – По крайней мере, ощущения твои начались с его появлением… Нет, неужели тебя действительно…
– В комара превращу, – недобро пообещал Уолт.
– А почему не в лягушку? Вы, маги, вроде всех в лягушек превращаете.
– А я добрый. Чтобы ты в новом воплощении мог продолжать кровушку пить.
– Комары кровь не пьют. Только комарихи.
– Без проблем. Будешь комарихой. – Уолт поднялся, отряхнул пыль со штанов, ощупал веревку и посмотрел на лесного гиганта. – Вот это здоровяк! Я однажды видел Горного великана, но он рядом с этим громилой совсем мальчонка!
– У меня две новости, и обе плохие, – сказал Вадлар, прислушавшись к чему-то. – С какой начинать?
– Гм, дай подумать… – Уолт снял с себя веревку и протянул ее Вадлару. – Давай, что ли, с плохой!
– Украденный артефакт находится неподалеку от нас.
– И что в этой новости плохого? – Говорить Вадлару, что плохое в этой новости то, что артефактом является не Ожерелье Керашата, Уолт не стал.
– Ну, если меня не обманывают чувства, он находится прямо под тем гигантом.
– Вот как! – Нет, оказывается, в этой новости есть еще кое-что плохое. – Да, вот с ним даймон бы нам пригодился. А вторая плохая новость?
– Без сомнения. – Вадлар посерьезнел: – В Диренуриане много Живущих в Ночи. Я их ощущаю. Наверняка могу сказать, что свыше двух тысяч. И большая часть Дикие.
– Но ведь Воздействие должно их сжигать, – осторожно заметил Уолт.
– Воздействие, да… – кивнул Вадлар. – И я совершенно не понимаю, почему Воздействие не воздействует. Опять вспоминаю слухи, но это же сколько носферату нужно, чтобы почти полторы тысячи Диких разгуливали под Проклятым Путником… Прошу прощения, под Солнцем. Среди Блуждающей Крови мало носферату, они скорее исключение, чем правило. Но что хуже всего, сейчас все упыри пробиваются к гиганту. Боюсь предположить, но, скорее всего, их интересует та же цель. Не понимаю, совершенно не понимаю…
– Понимать нам и не нужно, правильно? Наше дело – отбить ящик у похитителей и вернуть его в Лангарэй, так? – Уолт перебирал оставшиеся Свитки, мысленно настраивая их на мгновенную реакцию. Серая Слякоть, Вызов Божественного Вестника, Мгновенное Перемещение, Светлое Изничтожение, Святое Покровительство. Последний Свиток нужно подготовить особо; началась такая свистопляска, что невредимым из нее выбраться можно и не надеяться. – Так, примемся за дело, и поскорее. Я, знаешь ли, уже по родной Школе соскучился.
– А я хотел тебя пригласить к себе в гости ненадолго, коллекцию оружия показать.
– В следующий раз, договорились?
– Ты так говоришь, будто собираешься сделать все возможное, чтобы следующий раз не повторился.
– Прости, но ты неправ. Я постараюсь сделать и все невозможное, чтобы следующий раз не повторился.
Вадлар расхохотался:
– Нравишься ты мне, маг! Эх, хотел бы я угостить тебя кружечкой хорошего эля, что варят в городе возле моего родового дворца! В Дирасме, городе Сива, такая дрянь продается, ты бы знал. Но, видимо, не судьба!
– Посмотрим еще. – Уолт улыбнулся. – Знаешь ты, упырь, чем завлекать!
Он посмотрел вниз, туда, где разрушенные пристройки наполовину сползли в разлом, а наполовину еще стояли на земле благодаря крупицам лесной магии, выдержавшей недавний напор свободной Силы.
– Итак, против нас карлу, Живущие в Ночи и похитители с невероятными способностями. – Уолт хмыкнул. – Как же мне это все не нравится!
– Уверен, что мне это не нравится больше!
– Ну что, начали? Запомни, нельзя останавливаться. Позволим втянуть себя в бой – и застрянем на месте, что означает провал задания и невыполнение Договора. И если на задание мне плевать, уж прости за честность, то Договор буду соблюдать от корки до корки. Иначе Архиректор меня и в Посмертии достанет.
– На задание мне тоже плевать. – Вадлар осклабился. – Но я обещал другу помочь. Вперед?
– Вперед!
Заклинание левитации помогло им без проблем спуститься на землю. Бесцветное пламя оплело руки Уолта – он хотел быть готовым к использованию Силы постоянно. По посоху поползли разноцветные разряды – от боевого мага Фетис не собирался отставать.
И только один вопрос не давал спокойствия Магистру.
Почему, провались он в Нижние Реальности, до сих пор никак не отреагировал Маэлдрон-Разрушитель?
Клинок тэа’с’у погрузился в грудь мохнатого не-живого, и з’ури едва успел отскочить, когда холодное пламя охватило тело Дикого. Не успел воин перевести дух, как возле него появились два Диких. Беспорядочно размахивавшие руками, они были идеальной мишенью для тэа’с’у. Взмахнув им, как плетью, з’ури обмотал упырей удлинившимся черным клинком. Но прежде чем он отдернул его назад, разрезав Диких на части, перед ним словно из-под земли возник Живущий в Ночи, в доспехах и вооруженный. Короткий толстый меч, сверкнувший декарином, вспорол черный доспех з’ури, как нож бумагу, и погрузился в грудь, обрызгав кровью Живущего в Ночи. Карлу всхлипнул и умер.
Разумный упырь глянул на Диких, которым тэа’с’у нанес смертельные раны. Будь сейчас ночь, у Диких была бы возможность регенерировать, но под светом Проклятого Путника это невозможно. Даже после Обряда Принятия Крови. Упырь отвернулся и скользнул к следующему карлу. З’ури был первоклассным бойцом, и расправиться с ним не могли даже десять Диких одновременно, сгоравшие сейчас возле него. Остальные Дикие осторожничали, опасаясь нападать. Из всех разумных упырей рядом оказался только он, Гур, Апостол Каара Ди-Нуша Тиара.
Он знал, что один на один ему не справиться с этим з’ури. Несмотря на это, Апостол все-таки должен был атаковать. Так хотел Старший, а когда Старший чего-то хотел, Апостолы исполняли это. Даже если это было невозможно.
Схватка кипела возле открытого участка Врат-кустов, просто исчезнувшего в тот миг, когда громадные магические волны обрушивались на Лес карлу одна за другой. Поначалу Живущие в Ночи просто обошли Врат-кусты, устремившись совсем к другой цели, однако потом Самый Старший заметил странную магическую активность и послал отряд Диких под предводительством Апостолов выяснить, в чем дело. Отряд был уничтожен, но Апостолы Ниараа Теш Тиара сумели передать своему Старшему сообщение, что за менилиором скрывается что-то важное, настолько важное, что там расположился целый полк з’ури с десятками Заклинателей. Самый Старший повелел туда отправиться Старшим со своими Апостолами и достать то, что охраняют карлу.
В узком проходе во Врат-кустах з’ури выстроились в четыре шеренги по шестьдесят смертных и сдерживали напор Диких, позади них Заклинатели плели свое волшебство. Несколько одиночек кружились в смертельном танце посреди разношерстого воинства Диких и Апостолов. Высокие и мощные по сравнению с остальными, эти з’ури сражались сразу двумя тэа’с’у. По несколько з’ури, у которых был только один меч, двигались рядом с ними, прикрывая. Некоторые двумечные бойцы потеряли свою команду и теперь сражались в одиночку. Эти смельчаки врезались в толпы Диких и превращали их в пылающее месиво. Иногда с двумечными схлестывался Апостол, и тогда умение сталкивалось с силой, ловкость с яростью. Апостолы были физически сильнее и выносливее, они даже заставляли двумечных з’ури пятиться. И тогда в дело вступали Заклинатели. Земля раскалывалась под ногами Апостола, проглатывая его, трава вдруг вырастала, приобретая остроту бритвы, и пронзала Апостола, или била с неба зигзагообразная синеватая молния, сжигая Апостола. И двумечные снова принимались уничтожать Диких, очищая поляну перед Врат-кустами.
Гур знал, что умрет. Когда круговорот черных клинков скрыл от него окружающий мир, он с радостью понял, что выполнил приказ Старшего. Пронзенный в сердце и горло, он перед смертью увидел, как его кровь быстрыми струйками метнулась по тэа’с’у к рукам з’ури. Темное облако окутало убийцу Гура, и он закрыл глаза.
Приказ был выполнен.
З’ури непонимающе уставился на руки, которые вдруг перестали его слушаться. Ладони разжались, и тэа’с’у упали вниз. Двумечный оказался в кольце врагов, безоружный. Дикие, зарычав, набросились на него. Находившийся неподалеку другой двумечный поспешил на помощь первому, свирепым напором разметав Диких и сокрушив загородившего путь Апостола. Он уже подобрался вплотную к товарищу, когда упыри вдруг бросились в стороны, а черный круг из двух тэа’с’у свистнул навстречу двумечному. И первый з’ури скрестил клинки со своим спасителем. Два мастера стояли друг напротив друга. Странные движения и подергивания первого з’ури указывали на то, что он будто сам не свой, словно его телом овладел бесплотный дух, который заставляет выполнять свои приказы. Подоспевшие вслед за вторым двумечным помощники прикрывали его спину, с трудом сдерживая натиск Диких.
Два мастера сражались, не обращая внимания, что вокруг собирается все больше и больше Диких, отделяя их от остальных з’ури. Помощники двумечного уже устали безостановочно рубить наседавших упырей, их выпады становились все медленнее и медленнее. Один промахнулся, и его достала слюна из пасти Дикого. Брызнула кровь, разлетелись плоть и кости – будто по беззащитному телу нанесли удар кистенем. Два оставшихся з’ури стали спина к спине: гибель соратника вдохнула в них новые силы, и они беспощадными ударами прикончили десяток Диких, с ревом бросившихся на карлу.
Сверху неожиданно обрушился покрытый слизью упырь. Он упал на ловко подставленный в последний момент тэа’с’у, но подставивший меч з’ури просто исчез, когда в него угодил комок слизи. Оставшийся в одиночестве з’ури не смог противостоять Апостолу, выделившемуся из толпы Диких. Сразив карлу, Апостол протянул руки в спину сражавшегося двумечного, и з’ури исчез в темном облаке, выскользнувшем из сжатых кулаков. Когда облако растаяло, оба двумечных как ни в чем не бывало направились к проходу во Врат-кустах. Дикие и Апостолы расступались перед ними. Однако почти перед самой пробоиной в менилиоре они начали рубить Диких, будто к ним вернулось сознание. Миновав копошащихся упырей и оказавшись около первого строя шеренги, двумечные не остановились и с ходу ударили по державшим щиты з’ури. Не успевшие принять удары на щит, карлу мгновенно погибли – двумечные били с невиданной силой, разрубив не только шлемы, но и черепа. Тэа’с’у изменили форму и увеличились в размерах, они распахнулись и окутали четырех з’ури, словно росянка неудачливого насекомого. Копья ударили в двумечных, но пронзили Диких, ринувшихся в брешь. Двумечные поспешно отступили, скрываясь в накатывающей лавине Диких. В атаку бросились Апостолы, пытаясь пробиться, используя грубую силу.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента