Страница:
Лица статуй и бюстов были обращены в центр двора, где возвышался огромный каменный стол, такой большой, что на нем без труда могло вместиться несколько бычьих туш. Дважды в день триста жрецов в белых балахонах и остроконечных шапках по знаку первосвященника в золотой тиаре и одежде пурпурного цвета с пением гимнов обводили вокруг алтаря украшенных лентами жертвенных коз, баранов или быков. Затем животных вели к бассейнам, которые были вырыты по обе стороны двора. Жертву трижды окунали в священную воду в знак того, что животное очищается от земной скверны. Теперь его можно было волочить по ступеням храма и под оглушительный шум флейт и свирелей закалывать во имя солнечного бога, храм которого, холодный и надменный, словно возносил над распростертыми телами свой фронтон, которому стоявшие на нем колоссальные статуи придавали сходство с короной. К храму вела огромная лестница. Она поднималась на платформу, или цоколь из тесаных блоков. Платформа была выше всех остальных построек храма и ее грандиозность подчеркивалась величиной камней, из которых она сложена. Три из них, известные в древности под названием «трилитоны» – самые большие на свете, – считались священными, им поклонялись как божествам. Трилитоны достигают 20 м в длину и весят по 500 тонн каждый. Чтобы их передвинуть, требовались усилия десятков тысяч человек.
52 колонны, окружающие храм, толщиной в пять обхватов и высотой почти в семиэтажный дом, превосходили своей величиной все колонны на свете. Каждая колонна состояла из трех полированных гранитных цилиндров, выточенных на колоссальных «токарных станках» в дальних каменоломнях. Их привезли по горным дорогам, водрузили на цоколь и поставили вертикально люди, вооруженные лишь одними рычагами. Такая работа требовала еще больших затрат времени и труда, чем добыча и перевозка трилитонов.
Покрытое золотом божество внутри храма не казалось главным среди богов, как Зевс на Парфеноне или на Пергамском алтаре. Оно было отделено от остальных божеств, стоявших во дворе, подобно тому, как император в своем дворце на Палатинском холме в Риме был отделен от своего народа. То, что роль императора богов играл финикийский Баал, по существу, случайно превратившийся в Юпитера, тоже было символичным. Владыками миллионов становились благодаря случайному стечению обстоятельств, в результате интриг, заговоров, по воле взбунтовавшейся гвардии. Жизнь империи не зависела от того, вознесла ли судьба на вершину человеческого могущества аристократа или бывшего солдата, коренного римлянина или сирийца, великого философа или самодура, едва умеющего читать. Все они оказывались одинаковыми во главе государственного механизма.
Юпитером Великим и Всеблагим Гелиополитанским продолжал оставаться тот самый истукан, которого когда-то увидел в Баальбеке Александр Македонский и объявил Гелиосом. Его круглое, безбородое лицо по-прежнему кривила бессмысленная улыбка, а у ног, напружинив короткие шеи, по-прежнему лежали золотые быки. Золотой бич Юпитер продолжал держать в своей деснице.
Римляне лишь изменили некоторые аксессуары. В левую руку кумира они вместо колосьев вложили изображение молнии, плечи и грудь, ранее свободно задрапированные финикийским плащом, оказались закованными в панцирь римского легионера, на золотой одежде появились рельефы с головами римских богов, а на постаменте – надписи латинскими буквами.
Со двора храма Юпитера открывается прекрасный вид на залитый солнцем храм Вакха, который находится в 40 м на юг от храма Юпитера и также построен на платформе, но меньшей высоты. Размеры храма 34x66 м, то есть почти такие же, как и в Парфеноне. Сооружение прекрасно сохранилось до наших дней. Недавно храм Вакха был реставрирован. Рядом с храмом Юпитера он смотрится значительно меньшим, правда, благодаря плотно поставленным коринфским колоннам кажется выше и больше, чем в Парфеноне. Однако храм Вакха резко отличается от Парфенона. Там все гармонирует с размерами человека, а здесь все сделано для того, чтобы подчеркнуть сверхчеловеческую силу, величие и богатство.
Пожалуй, редко какому ансамблю древности так не повезло, как храмам в Баальбеке. Византийцы превратили древнее святилище в каменоломню для постройки своих церквей и базилик; арабы разбирали его кладку для строительства крепостных стен; крестоносцы перестроили древний храм в замок; турки разрушали его для постройки мечети; орды татарского хана Хулагу и полчища Тимура громили и крушили здесь все, что могли.
То, что не смогли уничтожить люди, разрушали землетрясения 1158, 1203, 1669 и 1759 годов. Стихийные силы раскалывали каменные рельефы, опрокидывали колонны, сбрасывали со своих мест статуи. И все же Большой храм в Баальбеке уничтожить не удалось. Силы созидания оказались могущественнее сил разрушения.
Дань этим силам через шестнадцать веков отдали те, кто утверждает: «Ничего подобного не могли создать человеческие руки». И действительно, древние храмы Баальбека во много раз необыкновеннее самых фантастических проектов поклонников архитектурной гигантомании. Впрочем, еще древние арабы считали, что их соорудили всемогущие джинны, а некоторые современные исследователи называли строителей Баальбека самоистязателями, людьми, обуреваемыми гигантоманией. А вот научные фантасты и сегодня пытаются доказать в статьях и книгах, что руины Баальбека оставили землянам на память пришельцы из Космоса. И хотя это утверждение является лишь догадкой, но до сих пор тайна этих камней не разгадана. Ведь и сейчас в мире не существует технических средств, с помощью которых можно было перетащить на большое расстояние и установить на холме подобные громады.
АРХИТЕКТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ ВОСТОКА
Петра – столица Караванной империи
Потала
Мечеть Куббат ас-Сахра (Купол Скалы) в Иерусалиме
52 колонны, окружающие храм, толщиной в пять обхватов и высотой почти в семиэтажный дом, превосходили своей величиной все колонны на свете. Каждая колонна состояла из трех полированных гранитных цилиндров, выточенных на колоссальных «токарных станках» в дальних каменоломнях. Их привезли по горным дорогам, водрузили на цоколь и поставили вертикально люди, вооруженные лишь одними рычагами. Такая работа требовала еще больших затрат времени и труда, чем добыча и перевозка трилитонов.
Покрытое золотом божество внутри храма не казалось главным среди богов, как Зевс на Парфеноне или на Пергамском алтаре. Оно было отделено от остальных божеств, стоявших во дворе, подобно тому, как император в своем дворце на Палатинском холме в Риме был отделен от своего народа. То, что роль императора богов играл финикийский Баал, по существу, случайно превратившийся в Юпитера, тоже было символичным. Владыками миллионов становились благодаря случайному стечению обстоятельств, в результате интриг, заговоров, по воле взбунтовавшейся гвардии. Жизнь империи не зависела от того, вознесла ли судьба на вершину человеческого могущества аристократа или бывшего солдата, коренного римлянина или сирийца, великого философа или самодура, едва умеющего читать. Все они оказывались одинаковыми во главе государственного механизма.
Юпитером Великим и Всеблагим Гелиополитанским продолжал оставаться тот самый истукан, которого когда-то увидел в Баальбеке Александр Македонский и объявил Гелиосом. Его круглое, безбородое лицо по-прежнему кривила бессмысленная улыбка, а у ног, напружинив короткие шеи, по-прежнему лежали золотые быки. Золотой бич Юпитер продолжал держать в своей деснице.
Римляне лишь изменили некоторые аксессуары. В левую руку кумира они вместо колосьев вложили изображение молнии, плечи и грудь, ранее свободно задрапированные финикийским плащом, оказались закованными в панцирь римского легионера, на золотой одежде появились рельефы с головами римских богов, а на постаменте – надписи латинскими буквами.
Со двора храма Юпитера открывается прекрасный вид на залитый солнцем храм Вакха, который находится в 40 м на юг от храма Юпитера и также построен на платформе, но меньшей высоты. Размеры храма 34x66 м, то есть почти такие же, как и в Парфеноне. Сооружение прекрасно сохранилось до наших дней. Недавно храм Вакха был реставрирован. Рядом с храмом Юпитера он смотрится значительно меньшим, правда, благодаря плотно поставленным коринфским колоннам кажется выше и больше, чем в Парфеноне. Однако храм Вакха резко отличается от Парфенона. Там все гармонирует с размерами человека, а здесь все сделано для того, чтобы подчеркнуть сверхчеловеческую силу, величие и богатство.
Пожалуй, редко какому ансамблю древности так не повезло, как храмам в Баальбеке. Византийцы превратили древнее святилище в каменоломню для постройки своих церквей и базилик; арабы разбирали его кладку для строительства крепостных стен; крестоносцы перестроили древний храм в замок; турки разрушали его для постройки мечети; орды татарского хана Хулагу и полчища Тимура громили и крушили здесь все, что могли.
То, что не смогли уничтожить люди, разрушали землетрясения 1158, 1203, 1669 и 1759 годов. Стихийные силы раскалывали каменные рельефы, опрокидывали колонны, сбрасывали со своих мест статуи. И все же Большой храм в Баальбеке уничтожить не удалось. Силы созидания оказались могущественнее сил разрушения.
Дань этим силам через шестнадцать веков отдали те, кто утверждает: «Ничего подобного не могли создать человеческие руки». И действительно, древние храмы Баальбека во много раз необыкновеннее самых фантастических проектов поклонников архитектурной гигантомании. Впрочем, еще древние арабы считали, что их соорудили всемогущие джинны, а некоторые современные исследователи называли строителей Баальбека самоистязателями, людьми, обуреваемыми гигантоманией. А вот научные фантасты и сегодня пытаются доказать в статьях и книгах, что руины Баальбека оставили землянам на память пришельцы из Космоса. И хотя это утверждение является лишь догадкой, но до сих пор тайна этих камней не разгадана. Ведь и сейчас в мире не существует технических средств, с помощью которых можно было перетащить на большое расстояние и установить на холме подобные громады.
АРХИТЕКТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ ВОСТОКА
Петра – столица Караванной империи
В древности Петру называли столицей караванной империи. Торговые караваны, направлявшиеся из Египта в Палестину и Сирию, никак не могли миновать узкую горловину ущелья Сик, за которой среди моря белых песков неожиданно возникала отвесная гряда. Она открывала взору город такого яркого цвета, будто солнце раскалило его докрасна. Это и была Петра, расположенная в покрытой зелеными олеандрами котловине и вырезанная в скалах из красно-розового песчаника.
О Петре говорили, что она столь же древняя, как само время. Первые сведения о ней сообщает Библия. По преданию, именно по этому пути шли евреи, которых Моисей выводил из Египта. И по сей день Петра более известна арабам как «Долина Моисея», поскольку близ нее ветхозаветный пророк «ударил жезлом своим дважды, и потекло много воды».
В XVIII в. до н. э. Петра уже была большим и богатым городом. Сам иудейский царь Амасия похвалялся тем, что он захватил в городе крепость народа эдомитов и перебил все население, записав эту победу в анналы истории своего царства как событие первостепенной важности.
После разгрома, учиненного Амасией, город утратил свое значение, и несколько веков о нем никто не упоминал. В IV в. до н. э. эдомиты были изгнаны пиратами Красного моря, избравшими неприступную Петру новой столицей Набатейского царства. Неизвестно где и когда приобрели инженерные познания и познакомились с гидротехническим искусством набатеи, но в сочетании с их предприимчивостью и трудолюбием это дало поразительные результаты. С помощью плотин, шлюзов и водоотводящих тоннелей древний народ превратил бесплодную, хотя и богатую водой местность в огромный цветущий сад.
Пустыня, как и море, не только разъединяет, но и соединяет. Набатейские купцы, предки современных арабов, вели бойкую торговлю с далекими странами. Драгоценные камни и ценные сорта дерева, оружие, вино, финики, благовония и пряности – все, чем богаты Индия, Южная Аравия, Центральная Африка, везли через Петру многочисленные караваны. А навстречу шло золото и слоновая кость из Нубии, жемчуг Красного моря, ладан и александрийское стекло. И вместе с купцами к горным святилищам Петры тянулись толпы паломников.
Отряды набатейских конников были надежной охраной на торговых путях Востока. И хотя Набатейское царство не имело точных границ, караванные дороги в пустынях Аравийского полуострова и Западной Сирии в III и II вв. до н. э. были в руках набатеев. Они поклонялись луне и звездам, своим богам, которые ночью указывали караванам в темной пустыне путь к воде, путь на чужбину и с чужбины домой.
Вершины своего могущества Петра достигла на рубеже тысячелетий, когда ее границы простирались уже до Дамаска. И конечно же, набатеи мечтали сделать свою столицу красивой и величественной. Сначала они украшали могилы, затем начали вырезать порталы над дверями пещер. Так появились первые пещерные храмы. От тех времен до наших дней сохранились остатки самого красивого сооружения Петры – сокровищницы Эль-Касне («Сокровищницы фараонов»), чей стиль, скорее, можно назвать классическим, чем набатейским.
Этот гигантский храм высечен в скале-монолите и украшен колоннами с изображениями богов. Его венчает сооружение, похожее на круглый храмик, на крыше которого сохранились остатки каменной урны. В течение веков каждый бедуин, проезжавший Сик, стрелял в нее из лука в тщетной надежде, что урна расколется, и оттуда посыплются несметные сокровища.
За сокровищницей открывается сама долина и целый ряд (около тысячи) скальных усыпальниц из песчаника нежнорозового цвета и других красноватых оттенков. Там, где скальные рельефы подверглись сильному воздействию ветра, они за многие века осыпались до неузнаваемости. Археологи даже предполагают, что первоначально гробницы были и не розовыми, и не красными. Просто их фасады набатейцы облицовывали каким-то неизвестным материалом.
Бесчисленные постройки Петры громоздятся в два, а иногда и в три яруса, прячась в расщелинах за естественными выступами скал. Встречаются небольшие, чуть выше человеческого роста, пещеры с выветрившимся изображением Душареса, древнего бога полулегендарных эдомитов. Есть и огромные десятиметровые портики, словно нарисованные на отвесном обрыве, и странные башни, увенчанные чем-то, похожим на зубы собаки. Одни пещеры выполнены с варварской грубостью, другие отличаются изысканным, виртуозным искусством резьбы по камню, изяществом орнамента и декоративных гирлянд.
Надо отметить, что колонны, архитравы, карнизы, фронтоны в Петре служат лишь для мотива резьбы по камню. По существу, это не архитектура, а ее отражение – один сплошной каменный массив. Идеально правильные линии карнизов, резные наличники дверей, рельефы и декоративные статуи – все это один колоссальный розовый монолит, пересеченный, как дерево годичными кольцами, фиолетовыми, пурпурными, темно-коричневыми прослойками.
Вот почему фасады Петры своей пластичностью напоминают скорее скульптуры, нежели произведения зодчества. Нередко строители, как, например, в той же «Сокровищнице фараонов», словно разрывали пополам четырехколонный портик, как игрушки, растаскивая в стороны обе части фронтонов и вставляя в образовавшийся зазор круглый храмик или каменный цилиндр, украшенный нишами и приставными полуколоннами.
С развитием мореплавания караванная торговля пошла на убыль, и Петра постепенно начала приходить в упадок. Не успела угаснуть ее слава как торгового центра, как войска Помпея и Цезаря в конце I в. до н. э. превратили Сирию, Иудею, Египет во владения Рима. Петра стала, пусть и ненадолго, опорным пунктом римлян. Память об этом – римская улица с остатками колонн и высокие тротуары, которые протянулись вдоль древнего караванного пути по руслу потока, отведенного в туннель набатейскими мастерами. Храм римским богам, термы с горячим и холодным бассейнами, гимнасий, в котором знатные набатейские юноши изучали латинский и греческий языки, и окруженный караван-сараями обширный рынок – все это оставили Петре римляне первых цезарей.
Во II в. Петра становится центром римской провинции Аравия, заново отстраивается и даже воздвигает в честь императора Траяна великолепную триумфальную арку. И снова потянулись через Сик вереницы верблюдов, и опять наполнилась голосами котловина, окруженная скалами розового и красного цвета.
В V веке с падением Рима бассейн Иордана становится византийским владением. Бывшая римская провинция Аравия приходит в упадок, и караванная торговля через Сик прекращается. Христианские монахи превратили погребальные ниши в свои алтари, а древние храмы – в пещерные монастыри.
После захвата крестоносцами Иерусалима в 1099 г. на месте Петры было основано эфемерное Иерусалимское королевство. Сюда пришли египетские христиане, а вместе с ними и караваны купцов. Римские развалины начали снова заселяться, а скиты превращаться в богатые монастыри.
В 1187 г. Иерусалимское государство рухнуло под ударами султана Саладина. Крестоносцы бежали, а сама Петра была захвачена и разрушена мусульманами.
В последующие столетия Петра постепенно приходит в упадок. Снова она ожила только в XX в., став в современной Иордании одной из туристических достопримечательностей. И снова, как в древние времена, Сик среди красно-розовых стен наполняется звуками разноязычной речи, напоминая о городе, который на Ближнем Востоке уступал по красоте и богатству только легендарному Иерусалиму.
О Петре говорили, что она столь же древняя, как само время. Первые сведения о ней сообщает Библия. По преданию, именно по этому пути шли евреи, которых Моисей выводил из Египта. И по сей день Петра более известна арабам как «Долина Моисея», поскольку близ нее ветхозаветный пророк «ударил жезлом своим дважды, и потекло много воды».
В XVIII в. до н. э. Петра уже была большим и богатым городом. Сам иудейский царь Амасия похвалялся тем, что он захватил в городе крепость народа эдомитов и перебил все население, записав эту победу в анналы истории своего царства как событие первостепенной важности.
После разгрома, учиненного Амасией, город утратил свое значение, и несколько веков о нем никто не упоминал. В IV в. до н. э. эдомиты были изгнаны пиратами Красного моря, избравшими неприступную Петру новой столицей Набатейского царства. Неизвестно где и когда приобрели инженерные познания и познакомились с гидротехническим искусством набатеи, но в сочетании с их предприимчивостью и трудолюбием это дало поразительные результаты. С помощью плотин, шлюзов и водоотводящих тоннелей древний народ превратил бесплодную, хотя и богатую водой местность в огромный цветущий сад.
Пустыня, как и море, не только разъединяет, но и соединяет. Набатейские купцы, предки современных арабов, вели бойкую торговлю с далекими странами. Драгоценные камни и ценные сорта дерева, оружие, вино, финики, благовония и пряности – все, чем богаты Индия, Южная Аравия, Центральная Африка, везли через Петру многочисленные караваны. А навстречу шло золото и слоновая кость из Нубии, жемчуг Красного моря, ладан и александрийское стекло. И вместе с купцами к горным святилищам Петры тянулись толпы паломников.
Отряды набатейских конников были надежной охраной на торговых путях Востока. И хотя Набатейское царство не имело точных границ, караванные дороги в пустынях Аравийского полуострова и Западной Сирии в III и II вв. до н. э. были в руках набатеев. Они поклонялись луне и звездам, своим богам, которые ночью указывали караванам в темной пустыне путь к воде, путь на чужбину и с чужбины домой.
Вершины своего могущества Петра достигла на рубеже тысячелетий, когда ее границы простирались уже до Дамаска. И конечно же, набатеи мечтали сделать свою столицу красивой и величественной. Сначала они украшали могилы, затем начали вырезать порталы над дверями пещер. Так появились первые пещерные храмы. От тех времен до наших дней сохранились остатки самого красивого сооружения Петры – сокровищницы Эль-Касне («Сокровищницы фараонов»), чей стиль, скорее, можно назвать классическим, чем набатейским.
Этот гигантский храм высечен в скале-монолите и украшен колоннами с изображениями богов. Его венчает сооружение, похожее на круглый храмик, на крыше которого сохранились остатки каменной урны. В течение веков каждый бедуин, проезжавший Сик, стрелял в нее из лука в тщетной надежде, что урна расколется, и оттуда посыплются несметные сокровища.
За сокровищницей открывается сама долина и целый ряд (около тысячи) скальных усыпальниц из песчаника нежнорозового цвета и других красноватых оттенков. Там, где скальные рельефы подверглись сильному воздействию ветра, они за многие века осыпались до неузнаваемости. Археологи даже предполагают, что первоначально гробницы были и не розовыми, и не красными. Просто их фасады набатейцы облицовывали каким-то неизвестным материалом.
Бесчисленные постройки Петры громоздятся в два, а иногда и в три яруса, прячась в расщелинах за естественными выступами скал. Встречаются небольшие, чуть выше человеческого роста, пещеры с выветрившимся изображением Душареса, древнего бога полулегендарных эдомитов. Есть и огромные десятиметровые портики, словно нарисованные на отвесном обрыве, и странные башни, увенчанные чем-то, похожим на зубы собаки. Одни пещеры выполнены с варварской грубостью, другие отличаются изысканным, виртуозным искусством резьбы по камню, изяществом орнамента и декоративных гирлянд.
Надо отметить, что колонны, архитравы, карнизы, фронтоны в Петре служат лишь для мотива резьбы по камню. По существу, это не архитектура, а ее отражение – один сплошной каменный массив. Идеально правильные линии карнизов, резные наличники дверей, рельефы и декоративные статуи – все это один колоссальный розовый монолит, пересеченный, как дерево годичными кольцами, фиолетовыми, пурпурными, темно-коричневыми прослойками.
Вот почему фасады Петры своей пластичностью напоминают скорее скульптуры, нежели произведения зодчества. Нередко строители, как, например, в той же «Сокровищнице фараонов», словно разрывали пополам четырехколонный портик, как игрушки, растаскивая в стороны обе части фронтонов и вставляя в образовавшийся зазор круглый храмик или каменный цилиндр, украшенный нишами и приставными полуколоннами.
С развитием мореплавания караванная торговля пошла на убыль, и Петра постепенно начала приходить в упадок. Не успела угаснуть ее слава как торгового центра, как войска Помпея и Цезаря в конце I в. до н. э. превратили Сирию, Иудею, Египет во владения Рима. Петра стала, пусть и ненадолго, опорным пунктом римлян. Память об этом – римская улица с остатками колонн и высокие тротуары, которые протянулись вдоль древнего караванного пути по руслу потока, отведенного в туннель набатейскими мастерами. Храм римским богам, термы с горячим и холодным бассейнами, гимнасий, в котором знатные набатейские юноши изучали латинский и греческий языки, и окруженный караван-сараями обширный рынок – все это оставили Петре римляне первых цезарей.
Во II в. Петра становится центром римской провинции Аравия, заново отстраивается и даже воздвигает в честь императора Траяна великолепную триумфальную арку. И снова потянулись через Сик вереницы верблюдов, и опять наполнилась голосами котловина, окруженная скалами розового и красного цвета.
В V веке с падением Рима бассейн Иордана становится византийским владением. Бывшая римская провинция Аравия приходит в упадок, и караванная торговля через Сик прекращается. Христианские монахи превратили погребальные ниши в свои алтари, а древние храмы – в пещерные монастыри.
После захвата крестоносцами Иерусалима в 1099 г. на месте Петры было основано эфемерное Иерусалимское королевство. Сюда пришли египетские христиане, а вместе с ними и караваны купцов. Римские развалины начали снова заселяться, а скиты превращаться в богатые монастыри.
В 1187 г. Иерусалимское государство рухнуло под ударами султана Саладина. Крестоносцы бежали, а сама Петра была захвачена и разрушена мусульманами.
В последующие столетия Петра постепенно приходит в упадок. Снова она ожила только в XX в., став в современной Иордании одной из туристических достопримечательностей. И снова, как в древние времена, Сик среди красно-розовых стен наполняется звуками разноязычной речи, напоминая о городе, который на Ближнем Востоке уступал по красоте и богатству только легендарному Иерусалиму.
Потала
Тибет как страна загадочная и почти фантастическая всегда манил к себе путешественников. Одно время даже считалось, что это не какое-то определенное место на Земле, а некая небесная обитель, воспроизведенная в мифах и легендах. Действительно, прикоснуться к тибетским святыням дано не каждому, ибо по-настоящему он открывается только Посвященным, то есть людям, связанным с древнейшей традицией тибетских верований.
Главный архитектурный символ Тибета – дворцовый ансамбль Потала, возведенный на самой высокой вершине скалы Марпори (Красный Холм), или, как говорят, на «Крыше мира». Само же слово «Потала» в переводе с древнего языка санскрита означает «Священная гора». Его история тесно связана с историей города Лхаса, возникшего, по преданию, в VII в., когда правитель Сронцзен-Гампо перенес свою столицу из долины Ярлунг. Здесь он в честь своего бракосочетания с китайской принцессой Вэнь-чэн и воздвиг свою резиденцию, а также основал большой храм Джоканг. Он увенчан колесом, подпираемым с обеих сторон золотыми баранами.
Тяжел был путь верующих к храму. Они ложились на землю, вытягивались во всю длину тела и, прижавшись к земле, замирали. Затем неторопливо вставали, проходили расстояние, отмеренное собственным телом от подошв до кончиков пальцев вытянутых рук, и ложились опять. Так они одолевали несколько километров до храма, в котором долго молились и отбивали поклоны.
С VII века началось распространение буддизма в Тибете, что должно было символизировать единение всего тибетского государства. Тогда город и получил название Лхаса, что означает «Земля богов». Такое название он обрел благодаря двум статуям Будды, которые были привезены в дар правителю Тибета из Китая и Непала.
Дворец возвели на выступе скалы Марпори с таким расчетом, чтобы его было видно с любой точки Лхасы. Расположенный на высоте 3700 м над уровнем моря (его высота составляет 115 м, а общая площадь всех помещений – более 130 000 кв. м), он выделялся на фоне основных городских зданий, вызывая священный трепет у жителей горного Тибета и паломников, которым посчастливилось после долгого и утомительного пути добраться до твердыни ламаизма.
Потала неоднократно горела и разрушалась. Современное здание было возведено уже в XVII в., когда особо почитаемый в Тибете Далай-лама V (1617–1682 гг.), он же Лобсан-чмажцо, приказал возвести дворец на месте бывшей резиденции Сронцзен-Гампо.
Сам титул «Далай-лама» традиционно переводится как «Океан Мудрости». «Далай» (монг.) означает «океан», а «лама» (тибетск.) соответствует индийскому слову «гуру» – духовный учитель.
Буддисты мира почитают Далай-ламу как воплощение Авалокитешвары (тибетск. Чэнрези) – бодхисаттвы сострадания, – так как он перевоплощается, чтобы служить всем живым существам. Со времен пятого перерожденца, приняв имя Нгаван Лозанг Гьяцо, Далай-лама возложил на себя обязанности духовного и светского главы Тибета. Другие титулы, под которыми Далай-лама известен тибетцам, – «Исполняющая желания драгоценность», «Божественное присутствие», «Драгоценный победитель», «Высочайший».
Строительство Поталы, начавшееся в 1645 г., продолжалось около пятидесяти лет и завершилось в 1694 году. Существует предание, что когда в 1682 г. Далай-лама V скончался, то управляющий его делами Санчжай-чжамцо вплоть до окончания строительства скрывал от рабочих кончину владыки, дабы они не оставили работу.
На протяжении последних трех столетий дворцовый комплекс служил зимней резиденцией религиозного правителя Тибета, в том числе и последнего Далай-ламы XIV (род. в 1935 г.). Он, как и его предшественники, имеет непосредственное отношение к Потале. В возрасте четырех лет его Святешейство Далай-лама XIV был признан перерождением Далай-ламы XIII и переехал из дома родителей, простых крестьян, в столицу Тибета. Церемония его возведения на престол состоялась 22 февраля 1950 года. Таким образом, уже в 15 лет Далай-лама XIV возложил на себя всю полноту духовной и светской власти. Движимый буддистской идеей ненасилия, он посвятил себя борьбе за мир, процветание буддизма и благополучие тибетского народа. В марте 1959 г. в связи с осложнением в тибетско-китайских отношениях, во избежание кровопролития Его Святейшество, руководствуясь принципом ненасилия, покинул Лхасу. С 1960 г. он живет в Индии, в городе Дхарамсала. А его покои на верхних этажах в Потале сохраняются в том же виде, какой они имели до 1959 года.
В полном соответствии с традициями тибетской архитектуры Потала своими очертаниями напоминает усеченную пирамиду. Дворец как бы парит над Лхасой и представляет собой естественное продолжение высокой скалы. Белые стены, бесчисленные окна и плотно прижатые крыши на разных уровнях превращают его в опознавательный знак, заметный отовсюду.
Весь дворец был построен из дерева и из тесаного, а местами и грубого необработанного камня. Строительные материалы доставлялись на ослах, нередко их носили и сами люди. Здесь же камни обрабатывали и укладывали самой элементарной кладкой, пока здание не приобрело вид настоящей крепости.
К подножию Поталы по склону горы зигзагообразно поднимаются три крутые каменные лестницы с массивными ступенчатыми каменными оградами. Эти лестницы объединяют весь дворцовый комплекс с площадью перед дворцом и самим городом.
Дворцовый ансамбль состоит из двух частей: стены «Белого храма» опоясывают центральную часть – «Красный храм». Строительство «Белого храма» было закончено в 1653 г., а «Красный храм» возведен в 1690 году. Кстати, его архитектура была воспроизведена с древней картины, которая долгие годы хранилась в одном из тибетских монастырей.
Всего же в дворцовый комплекс входит более 1000 различных помещений, где хранятся 10 000 святынь и около 20 000 статуй.
В главной части дворца находятся правительственные помещения, комнаты обслуживающего персонала, состоявшего исключительно из монахов, и монашеской школы. Были здесь также комнаты для медитации, библиотеки, оружейные палаты, зернохранилища, кладовые, камеры пыток и карцер.
Многочисленные часовни и святилища заполнены статуями, вышитыми по шелку картинами, сосудами для фимиама и прочими ритуальными предметами.
Главные святыни Поталы – усыпальницы, украшенные золотом и драгоценными камнями. Самая величественная принадлежит Далай-ламе XIII, скончавшемуся в 1933 году. Она изготовлена из кованого золота, богато украшена барельефами с изображениями главных проповедников ламаизма и инкрустирована драгоценными камнями. На ее ступенях стоят великолепные золотые и фарфоровые лампады XVI–XIX веков. Стены святилища покрыты живописью на сюжеты легенд и преданий из жизни Далай-ламы XIII. Серебряный саркофаг, заполненный драгоценностями, покоится на 21-метровой высоте.
Наиболее древняя часть дворцового комплекса – зал в самой нижней части здания, сложенный из неотесанного камня. В центре его бережно сохраняется холм в виде груды камней, собранных с вершины горы Марпори. Рядом находится темная, украшенная скульптурой комната, которая по преданию служила спальней Сронцзен-Гампо и его супруге, царице Вэнь-Чэн.
Предмет особой гордости Поталы – старинные фрески, по численности и филигранному исполнению которых дворец может считаться одним из крупнейших музеев мира. Здесь собраны хорошо сохранившиеся произведения живописи, изображающие различные бытовые и ритуальные сцены, к примеру, ход сооружения самой Поталы, молитвенные празднества, похороны Далай-ламы V, визит Далай-ламы XIII в Пекин, который он совершил, чтобы почтить вдовствующую императрицу Цы Си и ее малолетнего сына императора Пу И.
Большая часть фресок выполнена в строгой и величественной манере. При их создании тибетские мастера использовали золото, серебро, агат, киноварь и другие редкие материалы, придающие картинам яркость и нарядность.
В бесчисленных помещениях дворца, в лабиринте угрюмых полутемных переходов с низкими коридорами собраны скульптурные и живописные изображения буддийского пантеона. Здесь и сцены из земной жизни Будды Сакьямуни, и картины грядущего рая – обители Будды Майтрейи, и портреты особо почитаемых бодисатв, фигуры страшных «хранителей закона и веры» – докшитов.
В конце 1980-х годов Потала, куда раньше практически не могли попасть иностранцы, стала музеем. И сегодня туристы вместе с паломниками проходят по бесчисленным помещения дворца, отличающимся простотой и полным отсутствием современных удобств. Почти в каждой келье – молодые бритоголовые монахи в темно-красных накидках. Перебирая четки, они листают священные книги и непрестанно молятся. Отрываются монахи от своего занятия лишь затем, чтобы поднести паломникам сосуд с топленым маслом, которым принято смазывать темя и губы.
О Потале сказано много восхищенных слов. Вот, например, какое впечатление дворец произвел на одного из европейских путешественников XIX века: «Дворец Потала мог бы господствовать над Лондоном, Лхасу же он просто затмевает. По европейским образцам нельзя судить о здании, у нас же не существует ничего, с чем можно было бы сравнить его. Суровостью своих открытых, огромных, лишенных украшений стен и смелыми плоскими откосами грозного юго-восточного фасада он, пожалуй, несколько напоминает массивное величие египетских построек. Но того контраста цветов и окружающей природы, которым вид в значительной степени обязан своим великолепием, в Египте нельзя найти».
Не обошли своим внимание Поталу и международные организации, занеся дворцовый ансамбль, созданный руками человека на самом высоком плоскогорье Земли, в «Книгу всемирного наследия ООН», что свидетельствует не только о признании его архитектурной значимости, но и об уважении ко всей древней культуре тибетского народа.
Главный архитектурный символ Тибета – дворцовый ансамбль Потала, возведенный на самой высокой вершине скалы Марпори (Красный Холм), или, как говорят, на «Крыше мира». Само же слово «Потала» в переводе с древнего языка санскрита означает «Священная гора». Его история тесно связана с историей города Лхаса, возникшего, по преданию, в VII в., когда правитель Сронцзен-Гампо перенес свою столицу из долины Ярлунг. Здесь он в честь своего бракосочетания с китайской принцессой Вэнь-чэн и воздвиг свою резиденцию, а также основал большой храм Джоканг. Он увенчан колесом, подпираемым с обеих сторон золотыми баранами.
Тяжел был путь верующих к храму. Они ложились на землю, вытягивались во всю длину тела и, прижавшись к земле, замирали. Затем неторопливо вставали, проходили расстояние, отмеренное собственным телом от подошв до кончиков пальцев вытянутых рук, и ложились опять. Так они одолевали несколько километров до храма, в котором долго молились и отбивали поклоны.
С VII века началось распространение буддизма в Тибете, что должно было символизировать единение всего тибетского государства. Тогда город и получил название Лхаса, что означает «Земля богов». Такое название он обрел благодаря двум статуям Будды, которые были привезены в дар правителю Тибета из Китая и Непала.
Дворец возвели на выступе скалы Марпори с таким расчетом, чтобы его было видно с любой точки Лхасы. Расположенный на высоте 3700 м над уровнем моря (его высота составляет 115 м, а общая площадь всех помещений – более 130 000 кв. м), он выделялся на фоне основных городских зданий, вызывая священный трепет у жителей горного Тибета и паломников, которым посчастливилось после долгого и утомительного пути добраться до твердыни ламаизма.
Потала неоднократно горела и разрушалась. Современное здание было возведено уже в XVII в., когда особо почитаемый в Тибете Далай-лама V (1617–1682 гг.), он же Лобсан-чмажцо, приказал возвести дворец на месте бывшей резиденции Сронцзен-Гампо.
Сам титул «Далай-лама» традиционно переводится как «Океан Мудрости». «Далай» (монг.) означает «океан», а «лама» (тибетск.) соответствует индийскому слову «гуру» – духовный учитель.
Буддисты мира почитают Далай-ламу как воплощение Авалокитешвары (тибетск. Чэнрези) – бодхисаттвы сострадания, – так как он перевоплощается, чтобы служить всем живым существам. Со времен пятого перерожденца, приняв имя Нгаван Лозанг Гьяцо, Далай-лама возложил на себя обязанности духовного и светского главы Тибета. Другие титулы, под которыми Далай-лама известен тибетцам, – «Исполняющая желания драгоценность», «Божественное присутствие», «Драгоценный победитель», «Высочайший».
Строительство Поталы, начавшееся в 1645 г., продолжалось около пятидесяти лет и завершилось в 1694 году. Существует предание, что когда в 1682 г. Далай-лама V скончался, то управляющий его делами Санчжай-чжамцо вплоть до окончания строительства скрывал от рабочих кончину владыки, дабы они не оставили работу.
На протяжении последних трех столетий дворцовый комплекс служил зимней резиденцией религиозного правителя Тибета, в том числе и последнего Далай-ламы XIV (род. в 1935 г.). Он, как и его предшественники, имеет непосредственное отношение к Потале. В возрасте четырех лет его Святешейство Далай-лама XIV был признан перерождением Далай-ламы XIII и переехал из дома родителей, простых крестьян, в столицу Тибета. Церемония его возведения на престол состоялась 22 февраля 1950 года. Таким образом, уже в 15 лет Далай-лама XIV возложил на себя всю полноту духовной и светской власти. Движимый буддистской идеей ненасилия, он посвятил себя борьбе за мир, процветание буддизма и благополучие тибетского народа. В марте 1959 г. в связи с осложнением в тибетско-китайских отношениях, во избежание кровопролития Его Святейшество, руководствуясь принципом ненасилия, покинул Лхасу. С 1960 г. он живет в Индии, в городе Дхарамсала. А его покои на верхних этажах в Потале сохраняются в том же виде, какой они имели до 1959 года.
В полном соответствии с традициями тибетской архитектуры Потала своими очертаниями напоминает усеченную пирамиду. Дворец как бы парит над Лхасой и представляет собой естественное продолжение высокой скалы. Белые стены, бесчисленные окна и плотно прижатые крыши на разных уровнях превращают его в опознавательный знак, заметный отовсюду.
Весь дворец был построен из дерева и из тесаного, а местами и грубого необработанного камня. Строительные материалы доставлялись на ослах, нередко их носили и сами люди. Здесь же камни обрабатывали и укладывали самой элементарной кладкой, пока здание не приобрело вид настоящей крепости.
К подножию Поталы по склону горы зигзагообразно поднимаются три крутые каменные лестницы с массивными ступенчатыми каменными оградами. Эти лестницы объединяют весь дворцовый комплекс с площадью перед дворцом и самим городом.
Дворцовый ансамбль состоит из двух частей: стены «Белого храма» опоясывают центральную часть – «Красный храм». Строительство «Белого храма» было закончено в 1653 г., а «Красный храм» возведен в 1690 году. Кстати, его архитектура была воспроизведена с древней картины, которая долгие годы хранилась в одном из тибетских монастырей.
Всего же в дворцовый комплекс входит более 1000 различных помещений, где хранятся 10 000 святынь и около 20 000 статуй.
В главной части дворца находятся правительственные помещения, комнаты обслуживающего персонала, состоявшего исключительно из монахов, и монашеской школы. Были здесь также комнаты для медитации, библиотеки, оружейные палаты, зернохранилища, кладовые, камеры пыток и карцер.
Многочисленные часовни и святилища заполнены статуями, вышитыми по шелку картинами, сосудами для фимиама и прочими ритуальными предметами.
Главные святыни Поталы – усыпальницы, украшенные золотом и драгоценными камнями. Самая величественная принадлежит Далай-ламе XIII, скончавшемуся в 1933 году. Она изготовлена из кованого золота, богато украшена барельефами с изображениями главных проповедников ламаизма и инкрустирована драгоценными камнями. На ее ступенях стоят великолепные золотые и фарфоровые лампады XVI–XIX веков. Стены святилища покрыты живописью на сюжеты легенд и преданий из жизни Далай-ламы XIII. Серебряный саркофаг, заполненный драгоценностями, покоится на 21-метровой высоте.
Наиболее древняя часть дворцового комплекса – зал в самой нижней части здания, сложенный из неотесанного камня. В центре его бережно сохраняется холм в виде груды камней, собранных с вершины горы Марпори. Рядом находится темная, украшенная скульптурой комната, которая по преданию служила спальней Сронцзен-Гампо и его супруге, царице Вэнь-Чэн.
Предмет особой гордости Поталы – старинные фрески, по численности и филигранному исполнению которых дворец может считаться одним из крупнейших музеев мира. Здесь собраны хорошо сохранившиеся произведения живописи, изображающие различные бытовые и ритуальные сцены, к примеру, ход сооружения самой Поталы, молитвенные празднества, похороны Далай-ламы V, визит Далай-ламы XIII в Пекин, который он совершил, чтобы почтить вдовствующую императрицу Цы Си и ее малолетнего сына императора Пу И.
Большая часть фресок выполнена в строгой и величественной манере. При их создании тибетские мастера использовали золото, серебро, агат, киноварь и другие редкие материалы, придающие картинам яркость и нарядность.
В бесчисленных помещениях дворца, в лабиринте угрюмых полутемных переходов с низкими коридорами собраны скульптурные и живописные изображения буддийского пантеона. Здесь и сцены из земной жизни Будды Сакьямуни, и картины грядущего рая – обители Будды Майтрейи, и портреты особо почитаемых бодисатв, фигуры страшных «хранителей закона и веры» – докшитов.
В конце 1980-х годов Потала, куда раньше практически не могли попасть иностранцы, стала музеем. И сегодня туристы вместе с паломниками проходят по бесчисленным помещения дворца, отличающимся простотой и полным отсутствием современных удобств. Почти в каждой келье – молодые бритоголовые монахи в темно-красных накидках. Перебирая четки, они листают священные книги и непрестанно молятся. Отрываются монахи от своего занятия лишь затем, чтобы поднести паломникам сосуд с топленым маслом, которым принято смазывать темя и губы.
О Потале сказано много восхищенных слов. Вот, например, какое впечатление дворец произвел на одного из европейских путешественников XIX века: «Дворец Потала мог бы господствовать над Лондоном, Лхасу же он просто затмевает. По европейским образцам нельзя судить о здании, у нас же не существует ничего, с чем можно было бы сравнить его. Суровостью своих открытых, огромных, лишенных украшений стен и смелыми плоскими откосами грозного юго-восточного фасада он, пожалуй, несколько напоминает массивное величие египетских построек. Но того контраста цветов и окружающей природы, которым вид в значительной степени обязан своим великолепием, в Египте нельзя найти».
Не обошли своим внимание Поталу и международные организации, занеся дворцовый ансамбль, созданный руками человека на самом высоком плоскогорье Земли, в «Книгу всемирного наследия ООН», что свидетельствует не только о признании его архитектурной значимости, но и об уважении ко всей древней культуре тибетского народа.
Мечеть Куббат ас-Сахра (Купол Скалы) в Иерусалиме
Иерусалим – пожалуй, единственный на Земле город, где возникает ощущение всеобщего единения и мира, ибо здесь неисповедимым образом оказались рядом друг с другом, а порой и переплелись святыни трех великих монотеистических религий, которые исповедуют большинство жителей нашей планеты. В этом святом месте иудеи, христиане и мусульмане соединяются мыслью о едином Боге, о священной для каждого народа истории.
Иерусалим – это земля, где вершились события Ветхого Завета; земля-свидетельница деяний Иисуса Христа, Его жертвы; земля, откуда пророк ислама Мухаммед совершил вознесение к небесному чертогу, – с тех пор мусульмане называют Иерусалим «ал-Кудс» – Священный город.
Место, куда приземлился Мухаммед, перенесенный ночью из Мекки в Иерусалим, здесь укажут точно – это скала на Храмовой горе, где некогда возвышался великолепный Иерусалимский храм. Царю Соломону, возведшему этот храм, явился Господь и сказал: «Я освятил сей Храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни» (3 Цар. 9. 3.).
А еще раньше, задолго до возведения храма Соломоном, на этом месте праотец Авраам (в исламе – Ибрахим) готовился принести Богу в жертву своего сына Исаака. И это было то самое место, на котором библейский Иаков положил себе в изголовье камень, ставший потом основанием храма. Теперь эта знаменитая скала, священная для всех религий, укрыта под сенью купола здания, которое называют мечетью Омара, или Куполом Скалы (по-арабски – Куббат ас-Сахра). В центре ее зала двойная ограда окружает огромную известковую глыбу белого известняка – это малая часть развалин разрушенного Иерусалимского храма. Считают, что именно здесь, в его Святая Святых, хранился Ковчег Завета.
Иерусалим – это земля, где вершились события Ветхого Завета; земля-свидетельница деяний Иисуса Христа, Его жертвы; земля, откуда пророк ислама Мухаммед совершил вознесение к небесному чертогу, – с тех пор мусульмане называют Иерусалим «ал-Кудс» – Священный город.
Место, куда приземлился Мухаммед, перенесенный ночью из Мекки в Иерусалим, здесь укажут точно – это скала на Храмовой горе, где некогда возвышался великолепный Иерусалимский храм. Царю Соломону, возведшему этот храм, явился Господь и сказал: «Я освятил сей Храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни» (3 Цар. 9. 3.).
А еще раньше, задолго до возведения храма Соломоном, на этом месте праотец Авраам (в исламе – Ибрахим) готовился принести Богу в жертву своего сына Исаака. И это было то самое место, на котором библейский Иаков положил себе в изголовье камень, ставший потом основанием храма. Теперь эта знаменитая скала, священная для всех религий, укрыта под сенью купола здания, которое называют мечетью Омара, или Куполом Скалы (по-арабски – Куббат ас-Сахра). В центре ее зала двойная ограда окружает огромную известковую глыбу белого известняка – это малая часть развалин разрушенного Иерусалимского храма. Считают, что именно здесь, в его Святая Святых, хранился Ковчег Завета.