Страница:
Тот факт, что в Югославии особенно ожесточенное противостояние имело место именно между сербским и хорватским народами, говорящими, как считалось, на одном языке, называвшемся долгое время сербо-хорватским, заставляет задуматься о том, почему религия оказалась сильнее родственных этнических корней и практически общего языка. Не удержали их вместе и общие "классовые" интересы рабочих и крестьян. Коммунистические лидеры социалистической федеративной Югославии, увлекшись социалистическим экспериментом и абсолютной властью, не видели очевидного - история уже давно развела всех славян. Так, долгое время одни славяне входили в состав европейских государств и приняли в большей степени западную культуру, были католиками или протестантами. Другие оставались не только под сенью ортодоксального православного христианства, но и в значительной степени заимствовали культуру Востока.
Очевидно, не случайно в однин - 1991 год - республики Хорватия и Словения, территории которых ранее в основном входили в состав Австро-Венгрии, объявили о своем выходе из югославской федерации и провозгласили свою независимость. Не случайно и то, что все двенадцать государств Европейского сообщества признали и поддержали их суверенитет. Знаменательно, что первыми же были Ватикан и Германия. В 1992 году только что признанные Хорватия и Словения стали членами ОБСЕ, а в 1993 году Словения была принята в Совет Европы без обычных для этой организации проволочек.
Хотя определенное противостояние самых различных этнических общин в Югославии имело место всегда, а в Косово к концу 1980-х годов сербско-албанское противостояние достигло уже своего опасного придела, война в Югославии началась между славянами. Не согласившись с фактом одностороннего объявления суверенитета, Белград послал в Словению своих таможенников, подразделения министерства внутренних дел и югославской армии. Но словенцы оказали сопротивление, и Белград быстро уступил. Однако не только это было причиной того, что Белград смирился с независимостью Словении. Очевидно, эта республика всегда жила особняком, отличалась от других тем, что была более близка по своей культуре к соседней Австрии. Ситуация в какой-то степени напоминает события в советской Прибалтике в последние годы существования СССР.
Другой характер приобрел процесс обретения независимости Хорватией и Боснией и Герцеговиной. На него повлиял не только, как бы сказали этнопсихологи, комплекс малых различий, когда подсознательное игнорирование сербами особенностей хорватов и босняков, пренебрежительное отношение к мусульманам Боснии и Герцеговины вызывало у них ответную реакцию, но и наличие в этих республиках значительного числа сербов, которые не готовы были смириться с новой политической реальностью. Не говоря уже о том, что это были особые сербы. Например, Сербская Краина в Хорватии заселялась теми, кто вынужден был спасаться от притеснений со стороны османского режима. Пограничный характер их расселения определил их этнические особенности. Иногда краинских сербов сравнивают с казаками юга России.
Война между хорватами и сербами была особенно ожесточенной. Речь шла не только о границах или борьбе за ресурсы тех или иных территорий. Причины взаимной жестокости надо искать в умах и психологии этих двух народов, характере балканских горцев, прошедших через множество войн и столкновений, неоднократно притесняемых и изгоняемых. Видно, мало они имели возможности пожить мирно и сытно, чтобы наконец-то самоутвердиться по отношению друг к другу настолько, чтобы свои обиды и переживания оставить лишь историкам, писателям и поэтам. Поэтому малейшее нарушение равновесия в отношениях между балканскими народами возбуждало их память и создавало среду для появления таких лидеров, которые поднимали их опять на очередную междоусобицу. Одним из них был Слободан Милошевич.
Пожалуй, из политических деятелей Югославии XX века, в памяти народов останутся только два человека - И. Броз Тито и Слободан Милошевич. Если Тито прославился тем, что возглавил партизанскую войну против фашистской Германии и своими усилиями по созданию югославской федерации, то Милошевич запомнится своей жесткой позицией по отношению к албанцам Косово и неуступчивостью перед НАТО и западными политиками, фактически вставшими на сторону косовских албанцев.
Положение Милошевича после того, как Запад объявил ему ультиматум, пригрозив бомбардировками, было крайне сложным. Эмиссары из западных столиц прибывали один за другим. Россия, выражая свое сочувствие Югославии, на официальном уровне рекомендовала Милошевичу пойти на компромисс. Югославская оппозиция, хотя, как и все сербы, возмущалась поведением албанцев и их западных союзников, не изменила своей негативной позиции по отношению к режиму Милошевича. Тем не менее несмотря ни на что упрямый югославский лидер стоял на своем. Даже начавшиеся бомбардировки и ракетные удары по Югославии не сломили его дух. У одних он вызывал еще большую ненависть, у других - восхищение, а третьи ударились в психоанализ, пытаясь объяснить неадекватное поведение Слободана его трудным детством и нездоровой наследственностью.
Слободан Милошевич родился в 1941 году в оккупированной немцами Югославии недалеко от Белграда. Он закончил гимназию, а затем юридический факультет Белградского университета. Вступив еще в гимназии в компартию, он рано начал работать в партийных учреждениях. Женитьба на Миряне Маркович, дочери высокопоставленного югославского чиновника, способствовала его карьере. Слободан Милошевич обрастал связями и стал сначала генеральным директором большой фирмы, а через некоторое время возглавил один из крупных югославских банков в Белграде. Какое-то время он стажировался в американских банках, когда правящая партия Союз коммунистов Югославии взяла курс на развитие рыночного социализма в стране.
Возвратился он уже в другую страну - "Югославию без Тито", в которой отсутствие равноценного ему авторитарного вождя создало благоприятную почву для бюрократических интриг и подковерных игр. В результате одной из них "американец" Милошевич с поста Белградского горкома партии удачно переместился на пост руководителя Компартии Сербии. А вскоре стал президентом Югославии, объединявшей, правда, теперь лишь Сербию и Черногорию. И в этом ему активно помогала Миряна Маркович не только как супруга, но и как активный политический деятель. Она как руководитель партии коммунистического толка во многом подыгрывала мужу. Возможно также, что в Слободане заговорили черногорские корни.
Как известно, родители Милошевича были родом из Черногории. Тот факт, что в составе Югославии эта республика занимала в иерархии других субъектов Федерации далеко не первое место, что сербские элиты снисходительно относились к самосознанию черногорцев, считая их теми же сербами, но с некоторыми этнографическими особенностями, не могло не задевать гордых горцев. Отдаленность от политических, промышленных и культурных центров государства стимулировала черногорцев искать счастье за пределами своей родины.
Особенностью черногорцев является их малое отличие от сербов. Последние даже не признают их культурную оригинальность, считая, что их язык практически не отличается от сербского, а черногорцы это сербы, проживающие в Черногории. Черногорцев это обижает, и они настаивают на своем праве называть свой язык черногорским, а себя черногорцами, но не сербами. Не говоря уже о том, что до 1878 года Черногория являлась единственным независимым государством на Балканах.
С точки зрения социально-психологической стратификации, черногорцев можно причислить к маргинальной группе, то есть находящейся на границе сербского этноса. Для маргиналов характерно повышенное упорство в отстаивании своих интересов. Стимулом для этого является преодоление ими своего комплекса неполноценности. В результате многие из них становятся лидерами. Так, например, большинство командиров в партизанской армии Тито были черногорцами.
Очевидно, у Милошевича также было сильное стремление к самоутверждению: перед "настоящими" сербами партийцами и женой большого начальника. Его настойчивость и амбиции свидетельствуют, что в его жилах действительно течет кровь черногорца.
Запомнят и хорваты своего первого президента Франьо Туджмана. Обилием орденов и звезд и своим золотом расшитом маршальским мундиром он напоминает своего соотечественника маршала Иосипа Броз Тито. Туджман не только отстоял независимость и земли Хорватии перед лицом сторонников Великой Сербии, но и взял курс на присоединение хорватской части Боснии и Герцеговины. Ради этого он все годы независимости не жалел ни своих сил, ни жизни тысяч хорватов.
На территории Республики Босния и Герцеговина издавна проживали совместно мусульмане, хорваты и сербы. Хотя здесь периодически и возникали конфликты местного значения, в целом в республике сложился какой-то баланс межэтнических отношений. Власть же старалась поддерживать равновесие обычными для империи средствами. Так, например, для умиротворения сербов, албанцев и других народов Балкан практиковалось их насильственное переселение. Когда же в XIX веке речь зашла о создании новых государств и проведении их государственных границ, то внутренние проблемы империи стали межгосударственными. В частности, территории Боснии и Герцеговины часто становились предметом спора между государствами именно потому, что здесь проживали представители разных национальностей. Соответственно каждое государство могло высказать свои претензии на соответствующую часть Боснии, где проживало этнически родственное ему население. Могли быть и чисто геополитические устремления. Стоит еще раз напомнить, что Австро-Венгрия, в которой проживали и хорваты, в 1908 году осуществила аннексию Боснии и Герцеговины, что впоследствии стало причиной сербско-австрийского конфликта, а затем одной из причин начала Первой мировой войны.
История повторилась в конце XX века. В 1990-е годы уже независимая Хорватия заявила о своих претензиях на территории, где проживало хорватское население Боснии и Герцеговины, а Сербия - на территории проживания сербов. В свою очередь, это подвигло мусульман-боснийцев заявить о себе. Ведь их положение было весьма непростым. Они считались инородным элементом на Балканах, остатком османского прошлого, и всегда объектом экспансии, причем не только территориальной, но и культурной. Например, сербы считали, что это мусульманское население, говорящее на сербском языке (или сербско-хорватском?) - исламизированные турками исторические сербы (или также и хорваты?). Но ожесточенность, с которой бывшие ли сербы, или боснийцы, или просто мусульмане стали отстаивать свое право быть теми, кем они считали себя сами, говорило, что в православное или католическое прошлое уже вряд ли их можно вернуть.
Длительная и ожесточенная война всех против всех, неустойчивый союз хорватов-католиков с боснийцами-мусульманами в их борьбе против православных сербов в конечном итоге при внешнем давлении западных держав привели к окончанию войны и началу переговоров. В ноябре 1995 года было достигнуто непростое соглашение - сохранить Республику Босния и Герцеговина в ее границах в составе бывшей федеративной Югославии, несмотря на предложения о присоединении части ее территории соответственно к Сербии и Хорватии. Таким образом, Республика Босния и Герцеговина осталась полиэтничным образованием, имеющим в своем составе хорвато-мусульманскую федерацию и Республику Сербскую. Насколько прочным окажется такое государственное образование, покажет время, если хорваты и мусульмане пропитаны ненавистью к сербам, а у первых нет особого желания жить вместе. Не говоря уже, что границы прошли не только по полям и лесам, городским улицам - война провела границы и через души людей. В таком случае федерация, построенная опять на этническом принципе, таит в себе такую же опасность, что и прежняя Югославия.
Распад Югославии актуализировал старые стереотипы и реанимировал старые противоречия. Возникли опять споры по государственным границам. Проблема границ естественным образом вытекала из проблемы межэтнических отношений: взаимной настороженности и предубежденности народов. Иначе говоря, каждый народ трепетно относится к своей безопасности. Так, между Хорватией и Словенией возник спор по поводу границ в акватории Пиранского залива в Адриатическом море. Словения посчитала, что залив необходимо поделить пополам, ибо ее возможности выхода к морю ограничивались лишь 45-ю километрами побережья. Хорватия настаивала на своей полной юрисдикции. Напомним, что после окончания Второй мировой войны именно хорват Тито и его ближайший соратник словенец Э. Кардель, ведшие переговоры с державами победителями, настаивали на том, чтобы Словения обязательно имела свой выход к морю. По словам Карделя, советского министра иностранных дел Молотова это очень раздражало. Он произнес тогда следующие слова: "Неужели Вы думаете, что все уезды страны должны иметь свои выходы к морю?".
Между Хорватией и Словенией существовали и другие спорные вопросы. Так, в 1994 году парламент Словении принял решение о присоединении к своему государству четырех хорватских сел, находившихся на словенско-хорватской границе в районе полуострова Истрии. Дело в том, что их население считает себя словенцами и имеет тесные связи со Словенией. Эти селяне, являясь теперь гражданами независимой Хорватии, по-прежнему работают и учатся в Словении, пользуются услугами почты, телеграфа и телефона, расположенными в этом государстве, получают оттуда же и электроэнергию. Ранее, когда эти республики были в составе единой Югославии, эти факты воспринимались вполне естественно. Теперь же решение словенского парламента вызвало протест со стороны Хорватии.
Попутно можно отметить, что территории Истрии, расположенные на самом севере Адриатического моря, где балканский берег сопрягается с итальянским, всегда были предметом спора. До Первой мировой войны Истрия принадлежала Австро-Венгрии. Затем она перешла к Италии, а после Второй мировой войны, благодаря усилиям Сталина и Молотова югославяне получили эту территорию, хотя она была заселена и итальянцами. Причем, если бы не Сталин, вставший на сторону югославян, между партизанской армией Тито и итальянскими войсками из-за этой земли произошло бы военное столкновение, а может быть, и началась Третья мировая война, ибо Италия уже воевала в составе англо-американских союзнических войск. Тогда-то эти земли и покинули 350 тысяч итальянцев, часть из них или их наследников потребовала уже от независимой Словении компенсации за потерю своей собственности или настаивает на праве выкупить ее.
Утверждение суверенитета Хорватии и Словении происходило фактически по имперскому сценарию - за счет национальных меньшинств. Последние одновременно становились ответчиками за все исторические ошибки и обиды. Естественно, что прежде всего ими стали сербы и мусульмане. Одни отвечали за прошлое социалистической Югославии, другие - за исламское прошлое Оттоманской империи.
Даже сравнительно в этнически однородной Словении, где подавляющее большинство населения словенцы, более близкие к европейской, чем балканской, культуре, отношение к национальному меньшинству строилось иерархически. Так, на низшей ступеньке оказались так называемые иммигранты, население происходящее из бывших югославских республик. В отношении этой группы оговаривалось ее право на получение словенского гражданства. Например, условием его получения являлась лояльность к словенскому государству. Не надо быть политологом или специалистом по Балканам, чтобы не догадаться, что прежде всего подразумевались все те же сербы. В то же время приток беженцев действительно создал ряд политических, экономических и культурных проблем. Это и активизация националистических элементов, рост безработицы и преступности и т. д.
ИСТОРИЯ СЕРБСКО-АЛБАНСКОГО КОНФЛИКТА, ИЛИ БИТВЫ НА КОСОВОМ ПОЛЕ
Косовский кризис и война НАТО против Югославии стал кульминацией XX столетия и истории второго тысячелетия со дня рождества Христова. Причем его начало совпало с юбилейной датой - с 600-летием со дня битвы балканских народов на Косовом поле.
Так получилось, что первое и второе сражения на Косовом поле вошли в разряд знаковых событий мировой истории. Первое сражение не только предопределило спустя столетие падение Константинополя - второй столицы христианства, но и течение европейской и даже мировой политики на шесть последующих веков. 15 июня 1389 года на Косовом поле сошлись войска турок-османов и объединенные войска ряда балканских княжеств. Последние потерпели поражение и вынуждены были войти в состав Османской империи. Сама же битва обросла мифами и стала знаковым ориентиром в национальной самоидентификации сербов (и не только сербов): символом их борьбы за свободу, за самоутверждение.
В XIX веке для претендовавшей на покровительство православным балканским народам России битва на Косовом поле стала значимой вехой в ее национальном сознании наряду со сражениями на поле Куликовом и под Бородино. Ф. И. Тютчев в 1867 году посвятил этой битве стихотворение, где есть такие слова:
И то, что длилося веками,
Не истощилось и поднесь
И тяготеет и над нами
Над нами, собранными здесь...
Еще болит от старых болей
Вся современная пора...
Не тронуто Косово поле....
К этому времени подзабылся факт участия в битве на Косовом поле, помимо сербов и боснийцев, албанцев (тогда еще православных), а также то, что приходу османских полчищ на Балканы способствовали сами балканские государства - Византия, Сербия, Болгария и Босния. Они не только враждовали между собой, но и призывали себе на помощь османские войска. Постепенно османские правители закрепились на Балканах и начали их завоевание, которое сопровождалось насильственным обращением христиан в ислам. Тогда-то на первое место вышло религиозное противостояние христиан и мусульман. Таким образом, событие в общем-то локального характера приобрело знаковый характер.
Потом уже после распада Великой Порты на рубеже XIX и XX веков в период воссоздания независимых балканских государств возобновилось соперничество между ними, и начался спор по поводу принадлежности тех или иных территорий, который и привел к новой битве на Косовом поле.
И не случайно именно в 1989 году в Косово обострилось межэтническое противостояние. Повторение трагических событий в этом крае в конце XX века свидетельствует, что память народов остается мощнейшим фактором международных отношений, способным поколебать созданные с таким трудом цивилизационные устои и ввергнуть народы в состояние дикого варварства.
Парадоксом явилось же то, что к "варварству" подтолкнули те государства, которые были абсолютно уверены, что именно они являются лидерами человеческой цивилизации и ее столпами. В конце XX столетия идет новая "битва на Косовом поле". Здесь опять сошлись христиане и мусульмане. Практически вся Европа выступила в защиту мусульман. На стороне Сербии оказалась только Россия. Но, как представляется, вопрос заключается не в том, какие народы явились участниками конфликта в Косово и какие государства их поддерживали. Речь шла о столкновении между не до конца осознанным прошлым и неизвестным будущем. Албанцы лишь оказались в эпицентре цивилизационного взрыва. Такова судьба этого народа и судьба Косова поля. Первоначально Византия принудила албанцев принять христианство. Позднее насильственная политика Стамбула по исламизации населения Балкан привела к тому, что большая часть албанцев стала мусульманами, а некоторые полностью отуречились. Правда, будучи мусульманами, они заняли привилегированное положение в Османской империи. Положение изменилось, когда Османская империя начала распадаться. Теперь те, кого угнетали столетиями, восстановив свои государства, начали притеснять мусульман и турок. Сотни тысяч мусульман покинули Сербию и Болгарию в конце XIX и начале XX века, они оказались изгоями в новых государствах, где большинство представляли христиане.
В наиболее тяжелом положении оказались албанцы. Тот факт, что большинство из них были мусульманами, негативно отразился на их отношениях с другими народами. Им дольше всех не удавалось создать свое государство. Но и после его создания, часть из них оказалась в положении людей "второго сорта", проживая на территориях других балканских государств. В настоящее время эта одна из сложнейших политических проблем на Балканах.
Во второй половине ХIХ века в ходе распада Османской империи начался необратимый процесс выделения из ее состава целого ряда новых независимых государств и их взаимного территориального размежевания. Последнее создало предпосылки для значительных международных осложнений, ибо общим для Балкан являлось и является до сих пор размытость этнических границ и дисперсность проживания этнических групп, а также их острое психологическое взаимное неприятие.
Постоянными участникоми культурных и политических процессов на Балканах являлись также великие державы. И хотя они способствовали в какой-то мере разрешению внутрибалканских проблем и сдерживанию взаимного антагонизма, между ними самими, однако, существовали собственные противоречия, что не могло не сказываться на международных отношениях данного региона.
ИСТОКИ АЛБАНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Как уже отмечалось, албанцы, один из древнейших народов Балканского полуострова, изначально проживали в его западной части и находились в составе Римской и Византийской империй. Впоследствии, когда на Балканы проникли славянские этнические группы (V-VI века н. э.), албанцы были частично уничтожены или ассимилированы, а частично выселены или выдавлены с ряда своих земель. В османский период истории Балкан албанцы неоднократно мигрировали (в XIV, XV, XVI и XVIII веках), а также их переселяли насильственно. В настоящее время албанцы проживают компактными группами на территориях Албании, Греции, Македонии, Югославии. И если в Албании их численность составляет 3,5 миллиона, то на сопредельных территориях названных государств - более 2 миллионов. Именно в перечисленных государствах наиболее активны в настоящее время движения за пересмотр нынешнего положения албанцев и государственных границ на Балканах, а также за создание новых албанских государств, либо единого государства Великой Албании.
Албанцы заимствовали много от культур других народов. Албанский язык, принадлежащий к индоевропейской группе, испытал влияние греческого, латинского (и итальянского), славянского и тюркского языков. В религиозном отношении они делятся на христиан католиков (северные районы) и православных (южные районы), что определяет и их ориентацию соответственно на Римскую и Греческую церкви. 3/4 албанцев - мусульмане (исламизация произошла только в XVII веке).
Сохранилось в какой-то степени и внутреннее деление албанцев на особые этнические группы. В частности, это проявляется в современной Албании, где выделяют северных албанцев и южных. В целом этническая консолидация албанцев была слабой и проявлялась только под воздействием внешних факторов (давление османской администрации или сербского националистического экстремизма).
В социокультурном плане албанская этническая группа и в настоящее время близка к обществу так называемого закрытого традиционалистского типа, для которого характерна замедленная реакция на изменяющуюся реальность, чередующаяся резким ростом стихийной активности в кризисных ситуациях.
Вместе с сербами они участвовали в исторической битве на Косовом поле против Османской империи (XIV век), впоследствии неоднократно поднимали вооруженные восстания против османского ига. В XVIII веке в ходе одного из таких восстаний были объединены значительные территории, где проживали албанцы. В 1843 году восстание албанцев охватило также часть территорий Восточных Балкан. В период Второй мировой войны они активно участвовали в антифашистском, антиоккупационном движении, в том числе и вооруженного характера. Однако для мирового сообщества характерна явно заниженная и нередко предвзятая внешняя оценка роли и места албанцев в политической истории Балканского полуострова.
Албанское национальное движение - это проявление общих тенденций развития европейского региона. Они выражались в том, что дальнейшая социальная и культурная дифференциация требовала иных форм организации социальных отношений и отношений между народами. Империи с их жесткой вертикальной системой управления все более демонстрировали неспособность справляться с возрастающим разнообразием мира.
Очевидно, не случайно в однин - 1991 год - республики Хорватия и Словения, территории которых ранее в основном входили в состав Австро-Венгрии, объявили о своем выходе из югославской федерации и провозгласили свою независимость. Не случайно и то, что все двенадцать государств Европейского сообщества признали и поддержали их суверенитет. Знаменательно, что первыми же были Ватикан и Германия. В 1992 году только что признанные Хорватия и Словения стали членами ОБСЕ, а в 1993 году Словения была принята в Совет Европы без обычных для этой организации проволочек.
Хотя определенное противостояние самых различных этнических общин в Югославии имело место всегда, а в Косово к концу 1980-х годов сербско-албанское противостояние достигло уже своего опасного придела, война в Югославии началась между славянами. Не согласившись с фактом одностороннего объявления суверенитета, Белград послал в Словению своих таможенников, подразделения министерства внутренних дел и югославской армии. Но словенцы оказали сопротивление, и Белград быстро уступил. Однако не только это было причиной того, что Белград смирился с независимостью Словении. Очевидно, эта республика всегда жила особняком, отличалась от других тем, что была более близка по своей культуре к соседней Австрии. Ситуация в какой-то степени напоминает события в советской Прибалтике в последние годы существования СССР.
Другой характер приобрел процесс обретения независимости Хорватией и Боснией и Герцеговиной. На него повлиял не только, как бы сказали этнопсихологи, комплекс малых различий, когда подсознательное игнорирование сербами особенностей хорватов и босняков, пренебрежительное отношение к мусульманам Боснии и Герцеговины вызывало у них ответную реакцию, но и наличие в этих республиках значительного числа сербов, которые не готовы были смириться с новой политической реальностью. Не говоря уже о том, что это были особые сербы. Например, Сербская Краина в Хорватии заселялась теми, кто вынужден был спасаться от притеснений со стороны османского режима. Пограничный характер их расселения определил их этнические особенности. Иногда краинских сербов сравнивают с казаками юга России.
Война между хорватами и сербами была особенно ожесточенной. Речь шла не только о границах или борьбе за ресурсы тех или иных территорий. Причины взаимной жестокости надо искать в умах и психологии этих двух народов, характере балканских горцев, прошедших через множество войн и столкновений, неоднократно притесняемых и изгоняемых. Видно, мало они имели возможности пожить мирно и сытно, чтобы наконец-то самоутвердиться по отношению друг к другу настолько, чтобы свои обиды и переживания оставить лишь историкам, писателям и поэтам. Поэтому малейшее нарушение равновесия в отношениях между балканскими народами возбуждало их память и создавало среду для появления таких лидеров, которые поднимали их опять на очередную междоусобицу. Одним из них был Слободан Милошевич.
Пожалуй, из политических деятелей Югославии XX века, в памяти народов останутся только два человека - И. Броз Тито и Слободан Милошевич. Если Тито прославился тем, что возглавил партизанскую войну против фашистской Германии и своими усилиями по созданию югославской федерации, то Милошевич запомнится своей жесткой позицией по отношению к албанцам Косово и неуступчивостью перед НАТО и западными политиками, фактически вставшими на сторону косовских албанцев.
Положение Милошевича после того, как Запад объявил ему ультиматум, пригрозив бомбардировками, было крайне сложным. Эмиссары из западных столиц прибывали один за другим. Россия, выражая свое сочувствие Югославии, на официальном уровне рекомендовала Милошевичу пойти на компромисс. Югославская оппозиция, хотя, как и все сербы, возмущалась поведением албанцев и их западных союзников, не изменила своей негативной позиции по отношению к режиму Милошевича. Тем не менее несмотря ни на что упрямый югославский лидер стоял на своем. Даже начавшиеся бомбардировки и ракетные удары по Югославии не сломили его дух. У одних он вызывал еще большую ненависть, у других - восхищение, а третьи ударились в психоанализ, пытаясь объяснить неадекватное поведение Слободана его трудным детством и нездоровой наследственностью.
Слободан Милошевич родился в 1941 году в оккупированной немцами Югославии недалеко от Белграда. Он закончил гимназию, а затем юридический факультет Белградского университета. Вступив еще в гимназии в компартию, он рано начал работать в партийных учреждениях. Женитьба на Миряне Маркович, дочери высокопоставленного югославского чиновника, способствовала его карьере. Слободан Милошевич обрастал связями и стал сначала генеральным директором большой фирмы, а через некоторое время возглавил один из крупных югославских банков в Белграде. Какое-то время он стажировался в американских банках, когда правящая партия Союз коммунистов Югославии взяла курс на развитие рыночного социализма в стране.
Возвратился он уже в другую страну - "Югославию без Тито", в которой отсутствие равноценного ему авторитарного вождя создало благоприятную почву для бюрократических интриг и подковерных игр. В результате одной из них "американец" Милошевич с поста Белградского горкома партии удачно переместился на пост руководителя Компартии Сербии. А вскоре стал президентом Югославии, объединявшей, правда, теперь лишь Сербию и Черногорию. И в этом ему активно помогала Миряна Маркович не только как супруга, но и как активный политический деятель. Она как руководитель партии коммунистического толка во многом подыгрывала мужу. Возможно также, что в Слободане заговорили черногорские корни.
Как известно, родители Милошевича были родом из Черногории. Тот факт, что в составе Югославии эта республика занимала в иерархии других субъектов Федерации далеко не первое место, что сербские элиты снисходительно относились к самосознанию черногорцев, считая их теми же сербами, но с некоторыми этнографическими особенностями, не могло не задевать гордых горцев. Отдаленность от политических, промышленных и культурных центров государства стимулировала черногорцев искать счастье за пределами своей родины.
Особенностью черногорцев является их малое отличие от сербов. Последние даже не признают их культурную оригинальность, считая, что их язык практически не отличается от сербского, а черногорцы это сербы, проживающие в Черногории. Черногорцев это обижает, и они настаивают на своем праве называть свой язык черногорским, а себя черногорцами, но не сербами. Не говоря уже о том, что до 1878 года Черногория являлась единственным независимым государством на Балканах.
С точки зрения социально-психологической стратификации, черногорцев можно причислить к маргинальной группе, то есть находящейся на границе сербского этноса. Для маргиналов характерно повышенное упорство в отстаивании своих интересов. Стимулом для этого является преодоление ими своего комплекса неполноценности. В результате многие из них становятся лидерами. Так, например, большинство командиров в партизанской армии Тито были черногорцами.
Очевидно, у Милошевича также было сильное стремление к самоутверждению: перед "настоящими" сербами партийцами и женой большого начальника. Его настойчивость и амбиции свидетельствуют, что в его жилах действительно течет кровь черногорца.
Запомнят и хорваты своего первого президента Франьо Туджмана. Обилием орденов и звезд и своим золотом расшитом маршальским мундиром он напоминает своего соотечественника маршала Иосипа Броз Тито. Туджман не только отстоял независимость и земли Хорватии перед лицом сторонников Великой Сербии, но и взял курс на присоединение хорватской части Боснии и Герцеговины. Ради этого он все годы независимости не жалел ни своих сил, ни жизни тысяч хорватов.
На территории Республики Босния и Герцеговина издавна проживали совместно мусульмане, хорваты и сербы. Хотя здесь периодически и возникали конфликты местного значения, в целом в республике сложился какой-то баланс межэтнических отношений. Власть же старалась поддерживать равновесие обычными для империи средствами. Так, например, для умиротворения сербов, албанцев и других народов Балкан практиковалось их насильственное переселение. Когда же в XIX веке речь зашла о создании новых государств и проведении их государственных границ, то внутренние проблемы империи стали межгосударственными. В частности, территории Боснии и Герцеговины часто становились предметом спора между государствами именно потому, что здесь проживали представители разных национальностей. Соответственно каждое государство могло высказать свои претензии на соответствующую часть Боснии, где проживало этнически родственное ему население. Могли быть и чисто геополитические устремления. Стоит еще раз напомнить, что Австро-Венгрия, в которой проживали и хорваты, в 1908 году осуществила аннексию Боснии и Герцеговины, что впоследствии стало причиной сербско-австрийского конфликта, а затем одной из причин начала Первой мировой войны.
История повторилась в конце XX века. В 1990-е годы уже независимая Хорватия заявила о своих претензиях на территории, где проживало хорватское население Боснии и Герцеговины, а Сербия - на территории проживания сербов. В свою очередь, это подвигло мусульман-боснийцев заявить о себе. Ведь их положение было весьма непростым. Они считались инородным элементом на Балканах, остатком османского прошлого, и всегда объектом экспансии, причем не только территориальной, но и культурной. Например, сербы считали, что это мусульманское население, говорящее на сербском языке (или сербско-хорватском?) - исламизированные турками исторические сербы (или также и хорваты?). Но ожесточенность, с которой бывшие ли сербы, или боснийцы, или просто мусульмане стали отстаивать свое право быть теми, кем они считали себя сами, говорило, что в православное или католическое прошлое уже вряд ли их можно вернуть.
Длительная и ожесточенная война всех против всех, неустойчивый союз хорватов-католиков с боснийцами-мусульманами в их борьбе против православных сербов в конечном итоге при внешнем давлении западных держав привели к окончанию войны и началу переговоров. В ноябре 1995 года было достигнуто непростое соглашение - сохранить Республику Босния и Герцеговина в ее границах в составе бывшей федеративной Югославии, несмотря на предложения о присоединении части ее территории соответственно к Сербии и Хорватии. Таким образом, Республика Босния и Герцеговина осталась полиэтничным образованием, имеющим в своем составе хорвато-мусульманскую федерацию и Республику Сербскую. Насколько прочным окажется такое государственное образование, покажет время, если хорваты и мусульмане пропитаны ненавистью к сербам, а у первых нет особого желания жить вместе. Не говоря уже, что границы прошли не только по полям и лесам, городским улицам - война провела границы и через души людей. В таком случае федерация, построенная опять на этническом принципе, таит в себе такую же опасность, что и прежняя Югославия.
Распад Югославии актуализировал старые стереотипы и реанимировал старые противоречия. Возникли опять споры по государственным границам. Проблема границ естественным образом вытекала из проблемы межэтнических отношений: взаимной настороженности и предубежденности народов. Иначе говоря, каждый народ трепетно относится к своей безопасности. Так, между Хорватией и Словенией возник спор по поводу границ в акватории Пиранского залива в Адриатическом море. Словения посчитала, что залив необходимо поделить пополам, ибо ее возможности выхода к морю ограничивались лишь 45-ю километрами побережья. Хорватия настаивала на своей полной юрисдикции. Напомним, что после окончания Второй мировой войны именно хорват Тито и его ближайший соратник словенец Э. Кардель, ведшие переговоры с державами победителями, настаивали на том, чтобы Словения обязательно имела свой выход к морю. По словам Карделя, советского министра иностранных дел Молотова это очень раздражало. Он произнес тогда следующие слова: "Неужели Вы думаете, что все уезды страны должны иметь свои выходы к морю?".
Между Хорватией и Словенией существовали и другие спорные вопросы. Так, в 1994 году парламент Словении принял решение о присоединении к своему государству четырех хорватских сел, находившихся на словенско-хорватской границе в районе полуострова Истрии. Дело в том, что их население считает себя словенцами и имеет тесные связи со Словенией. Эти селяне, являясь теперь гражданами независимой Хорватии, по-прежнему работают и учатся в Словении, пользуются услугами почты, телеграфа и телефона, расположенными в этом государстве, получают оттуда же и электроэнергию. Ранее, когда эти республики были в составе единой Югославии, эти факты воспринимались вполне естественно. Теперь же решение словенского парламента вызвало протест со стороны Хорватии.
Попутно можно отметить, что территории Истрии, расположенные на самом севере Адриатического моря, где балканский берег сопрягается с итальянским, всегда были предметом спора. До Первой мировой войны Истрия принадлежала Австро-Венгрии. Затем она перешла к Италии, а после Второй мировой войны, благодаря усилиям Сталина и Молотова югославяне получили эту территорию, хотя она была заселена и итальянцами. Причем, если бы не Сталин, вставший на сторону югославян, между партизанской армией Тито и итальянскими войсками из-за этой земли произошло бы военное столкновение, а может быть, и началась Третья мировая война, ибо Италия уже воевала в составе англо-американских союзнических войск. Тогда-то эти земли и покинули 350 тысяч итальянцев, часть из них или их наследников потребовала уже от независимой Словении компенсации за потерю своей собственности или настаивает на праве выкупить ее.
Утверждение суверенитета Хорватии и Словении происходило фактически по имперскому сценарию - за счет национальных меньшинств. Последние одновременно становились ответчиками за все исторические ошибки и обиды. Естественно, что прежде всего ими стали сербы и мусульмане. Одни отвечали за прошлое социалистической Югославии, другие - за исламское прошлое Оттоманской империи.
Даже сравнительно в этнически однородной Словении, где подавляющее большинство населения словенцы, более близкие к европейской, чем балканской, культуре, отношение к национальному меньшинству строилось иерархически. Так, на низшей ступеньке оказались так называемые иммигранты, население происходящее из бывших югославских республик. В отношении этой группы оговаривалось ее право на получение словенского гражданства. Например, условием его получения являлась лояльность к словенскому государству. Не надо быть политологом или специалистом по Балканам, чтобы не догадаться, что прежде всего подразумевались все те же сербы. В то же время приток беженцев действительно создал ряд политических, экономических и культурных проблем. Это и активизация националистических элементов, рост безработицы и преступности и т. д.
ИСТОРИЯ СЕРБСКО-АЛБАНСКОГО КОНФЛИКТА, ИЛИ БИТВЫ НА КОСОВОМ ПОЛЕ
Косовский кризис и война НАТО против Югославии стал кульминацией XX столетия и истории второго тысячелетия со дня рождества Христова. Причем его начало совпало с юбилейной датой - с 600-летием со дня битвы балканских народов на Косовом поле.
Так получилось, что первое и второе сражения на Косовом поле вошли в разряд знаковых событий мировой истории. Первое сражение не только предопределило спустя столетие падение Константинополя - второй столицы христианства, но и течение европейской и даже мировой политики на шесть последующих веков. 15 июня 1389 года на Косовом поле сошлись войска турок-османов и объединенные войска ряда балканских княжеств. Последние потерпели поражение и вынуждены были войти в состав Османской империи. Сама же битва обросла мифами и стала знаковым ориентиром в национальной самоидентификации сербов (и не только сербов): символом их борьбы за свободу, за самоутверждение.
В XIX веке для претендовавшей на покровительство православным балканским народам России битва на Косовом поле стала значимой вехой в ее национальном сознании наряду со сражениями на поле Куликовом и под Бородино. Ф. И. Тютчев в 1867 году посвятил этой битве стихотворение, где есть такие слова:
И то, что длилося веками,
Не истощилось и поднесь
И тяготеет и над нами
Над нами, собранными здесь...
Еще болит от старых болей
Вся современная пора...
Не тронуто Косово поле....
К этому времени подзабылся факт участия в битве на Косовом поле, помимо сербов и боснийцев, албанцев (тогда еще православных), а также то, что приходу османских полчищ на Балканы способствовали сами балканские государства - Византия, Сербия, Болгария и Босния. Они не только враждовали между собой, но и призывали себе на помощь османские войска. Постепенно османские правители закрепились на Балканах и начали их завоевание, которое сопровождалось насильственным обращением христиан в ислам. Тогда-то на первое место вышло религиозное противостояние христиан и мусульман. Таким образом, событие в общем-то локального характера приобрело знаковый характер.
Потом уже после распада Великой Порты на рубеже XIX и XX веков в период воссоздания независимых балканских государств возобновилось соперничество между ними, и начался спор по поводу принадлежности тех или иных территорий, который и привел к новой битве на Косовом поле.
И не случайно именно в 1989 году в Косово обострилось межэтническое противостояние. Повторение трагических событий в этом крае в конце XX века свидетельствует, что память народов остается мощнейшим фактором международных отношений, способным поколебать созданные с таким трудом цивилизационные устои и ввергнуть народы в состояние дикого варварства.
Парадоксом явилось же то, что к "варварству" подтолкнули те государства, которые были абсолютно уверены, что именно они являются лидерами человеческой цивилизации и ее столпами. В конце XX столетия идет новая "битва на Косовом поле". Здесь опять сошлись христиане и мусульмане. Практически вся Европа выступила в защиту мусульман. На стороне Сербии оказалась только Россия. Но, как представляется, вопрос заключается не в том, какие народы явились участниками конфликта в Косово и какие государства их поддерживали. Речь шла о столкновении между не до конца осознанным прошлым и неизвестным будущем. Албанцы лишь оказались в эпицентре цивилизационного взрыва. Такова судьба этого народа и судьба Косова поля. Первоначально Византия принудила албанцев принять христианство. Позднее насильственная политика Стамбула по исламизации населения Балкан привела к тому, что большая часть албанцев стала мусульманами, а некоторые полностью отуречились. Правда, будучи мусульманами, они заняли привилегированное положение в Османской империи. Положение изменилось, когда Османская империя начала распадаться. Теперь те, кого угнетали столетиями, восстановив свои государства, начали притеснять мусульман и турок. Сотни тысяч мусульман покинули Сербию и Болгарию в конце XIX и начале XX века, они оказались изгоями в новых государствах, где большинство представляли христиане.
В наиболее тяжелом положении оказались албанцы. Тот факт, что большинство из них были мусульманами, негативно отразился на их отношениях с другими народами. Им дольше всех не удавалось создать свое государство. Но и после его создания, часть из них оказалась в положении людей "второго сорта", проживая на территориях других балканских государств. В настоящее время эта одна из сложнейших политических проблем на Балканах.
Во второй половине ХIХ века в ходе распада Османской империи начался необратимый процесс выделения из ее состава целого ряда новых независимых государств и их взаимного территориального размежевания. Последнее создало предпосылки для значительных международных осложнений, ибо общим для Балкан являлось и является до сих пор размытость этнических границ и дисперсность проживания этнических групп, а также их острое психологическое взаимное неприятие.
Постоянными участникоми культурных и политических процессов на Балканах являлись также великие державы. И хотя они способствовали в какой-то мере разрешению внутрибалканских проблем и сдерживанию взаимного антагонизма, между ними самими, однако, существовали собственные противоречия, что не могло не сказываться на международных отношениях данного региона.
ИСТОКИ АЛБАНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
Как уже отмечалось, албанцы, один из древнейших народов Балканского полуострова, изначально проживали в его западной части и находились в составе Римской и Византийской империй. Впоследствии, когда на Балканы проникли славянские этнические группы (V-VI века н. э.), албанцы были частично уничтожены или ассимилированы, а частично выселены или выдавлены с ряда своих земель. В османский период истории Балкан албанцы неоднократно мигрировали (в XIV, XV, XVI и XVIII веках), а также их переселяли насильственно. В настоящее время албанцы проживают компактными группами на территориях Албании, Греции, Македонии, Югославии. И если в Албании их численность составляет 3,5 миллиона, то на сопредельных территориях названных государств - более 2 миллионов. Именно в перечисленных государствах наиболее активны в настоящее время движения за пересмотр нынешнего положения албанцев и государственных границ на Балканах, а также за создание новых албанских государств, либо единого государства Великой Албании.
Албанцы заимствовали много от культур других народов. Албанский язык, принадлежащий к индоевропейской группе, испытал влияние греческого, латинского (и итальянского), славянского и тюркского языков. В религиозном отношении они делятся на христиан католиков (северные районы) и православных (южные районы), что определяет и их ориентацию соответственно на Римскую и Греческую церкви. 3/4 албанцев - мусульмане (исламизация произошла только в XVII веке).
Сохранилось в какой-то степени и внутреннее деление албанцев на особые этнические группы. В частности, это проявляется в современной Албании, где выделяют северных албанцев и южных. В целом этническая консолидация албанцев была слабой и проявлялась только под воздействием внешних факторов (давление османской администрации или сербского националистического экстремизма).
В социокультурном плане албанская этническая группа и в настоящее время близка к обществу так называемого закрытого традиционалистского типа, для которого характерна замедленная реакция на изменяющуюся реальность, чередующаяся резким ростом стихийной активности в кризисных ситуациях.
Вместе с сербами они участвовали в исторической битве на Косовом поле против Османской империи (XIV век), впоследствии неоднократно поднимали вооруженные восстания против османского ига. В XVIII веке в ходе одного из таких восстаний были объединены значительные территории, где проживали албанцы. В 1843 году восстание албанцев охватило также часть территорий Восточных Балкан. В период Второй мировой войны они активно участвовали в антифашистском, антиоккупационном движении, в том числе и вооруженного характера. Однако для мирового сообщества характерна явно заниженная и нередко предвзятая внешняя оценка роли и места албанцев в политической истории Балканского полуострова.
Албанское национальное движение - это проявление общих тенденций развития европейского региона. Они выражались в том, что дальнейшая социальная и культурная дифференциация требовала иных форм организации социальных отношений и отношений между народами. Империи с их жесткой вертикальной системой управления все более демонстрировали неспособность справляться с возрастающим разнообразием мира.