Зальтен Феликс. Бемби

   - Ба-а-о!.. Ба-а-о!..
   По чести говоря, Бемби охотно последовал бы ее примеру, но это уже было невозможно. Собравшись с духом, он пошел вперед.
   Сердце громко забилось в груди Бемби, когда он вышагнул на прогалину. Могучий олень вскинул голову, глянул на пришельца сверху вниз и тотчас же отвел взгляд.
   Высокомерие сказывалось в каждом его движении. И в том, как он смерил Бемби взглядом, и в том, как глядел вдаль поверх его головы.
   Бемби растерялся, у него было твердое намерение заговорить с оленем. "Доброе утро, - хотел он сказать, - меня зовут Бемби. Могу ли спросить о вашем почтенном имени?" Вот и все! Но как же не просто оказалось это на деле! Приличие обязывало Бемби заговорить первым, раз он подошел к оленю, но боязнь показаться навязчивым затыкала ему рот.
   Олень стоял величественный и неприступный, вид его сковывал, подавлял Бемби. Тщетно пытался он стряхнуть с себя эту странную оцепенелость, тщетно твердил себе: "Почему я робею? Я почти такой же большой, как он... Я такой же большой, как он..."
   Но уговоры не помогали: в глубине своего существа Бемби сознавал, что он вовсе не такой большой, как этот олень. Далеко не такой большой. Тоскливо и мутно было у него на сердце.
   А олень глядел на Бемби и думал: "Он великолепен!.. Он поистине великолепен!.. Какая стать!.. Какое изящество в каждом движении!.. Но я не должен так разглядывать этого прекрасного юношу. Это может смутить его..."
   И он вновь стал глядеть поверх Бемби, вдаль...
   Какой высокомерный взгляд! Это просто невыносимо - ты чувствуешь себя рядом с ним не больше самой хилой козявки на паутинных ножках!..
   А олень думал: "Я бы с удовольствием заговорил с ним. Как это нелепо и досадно, что мы никогда не общаемся!" - И взгляд его чуть затуманился грустью.
   "Я для него просто не существую, - думал Бемби. - Все мы ничто для господ из этого клана!.."
   "Но о чем бы мог я с ним говорить? - думал олень. - Я не речист, скажу что-нибудь несуразное и лишь опозорюсь в глазах этого юноши, который, наверно, очень умен..."
   Бемби собрался наконец с духом и твердо взглянул на оленя. "Как он горд и прекрасен!" - подумал он с отчаянием.
   "Нет, видно, придется отложить знакомство до другого раза", - решил олень и пошел свой дорогой, недовольный, разочарованный и, как всегда, величавый.
   Бемби долго глядел ему вслед...
   Лес курился под палящими лучами солнца. Едва взойдя, оно согнало с неба все тучи, не оставив даже самого маленького перистого облачка, и сейчас единовластно царило в бескрайной, блеклой от зноя голубизне.
   Над полянами и лугами, над кронами деревьев воздух колебался стеклянно-прозрачными волнами - так колеблется, дрожит и мерцает он над жарким пламенем. Не шелохнется ни лист, ни былинка. Умолкли птицы, попрятавшись в тень листвы. Пустынны прогалины, дороги и просеки, ни один зверь не выйдет сейчас на тропу. Пронизанный сверкающим светом, лес недвижим, он словно вымер. Но на деле он полон скрытой жизни. Дышит земля, дышат цветы, кусты, деревья, дышит зверье в тяжком блаженстве зноя.
   Бемби спал.
   Всю ночь был он счастлив с Фалиной, до самого утра не прекращали они своей веселой игры. Наконец забрезжил рассвет, и пора было подумать о еде. Но Бемби так устал, что совсем не чувствовал голода. Глаза у него слипались, его неудержимо клонило долу. Прямо посреди кустарника опустился он на землю и тотчас заснул. Горьковато-острый дух нагретого солнцем можжевельника и нежный аромат молодой черемухи у него в головах овевали его, сонного, наполняя свежей, хмельной силой.
   Он проснулся внезапно, пронизанный острой тревогой. Сквозь сон услышал он чей-то зов. Фалина?..
   Бемби огляделся. Ему помнилось, что Фалина стояла рядом с ним и ощипывала листочки белобородника. Он думал, что она так и останется возле него. Но, видно, она ушла и сейчас, прискучив одиночеством, призывала его...
   Прислушиваясь, Бемби пытался понять, долго ли он спал и давно ли зовет его Фалина, но сон все еще туманил голову.
   Снова прозвучал зов, и Бемби мигом повернулся на голос. Вот еще и еще. Бемби сразу обрел бодрость, он почувствовал себя отдохнувшим, сильным и... очень голодным.
   Вновь прозвучало чисто, как птичий щебет, тоскующе и нежно:
   - Приди!.. Приди!..
   Да, то был ее голос! То была Фалина! Бемби стремительно рванулся с места, враз пригнулись ветки кустарника, затрепетали листочки. Но на самом разлете скачка Бемби пришлось круто забрать в сторону: прямо перед ним, преграждая ему путь, стоял старый вожак.
   Любовь бурлила в Бемби, и старый вожак был ему сейчас безразличен. Он охотно повидался бы с ним в другое время, но сейчас ему было не до него. Бемби слегка кивнул старому вожаку и хотел пройти мимо.
   - Куда? - строго спросил старый.
   Бемби почувствовал стыд и честно ответил:
   - К ней, к Фалине...
   - Не ходи, - сказал старый вожак.
   Искра гнева пронизала Бемби. Не идти к Фалине? Как может этого требовать злой старик? Бемби решил было удрать, но глубокий взгляд больших темных глаз вожака, как и всегда, приковал его к месту.
   - Она зовет меня... - проговорил он, дрожа от нетерпения.
   - Нет, - сказал старый вожак, - она не зовет тебя.
   И тут тоненько, как птичий щебет, прозвенело:
   - Приди-и!..
   - Вот опять! - возбужденно воскликнул Бемби. - Ты слышишь теперь?
   - Слышу, - кивнул старый вождь.
   - Так я пойду, - торопливо сказал Бемби. - Позволь мне идти...
   Но старый вождь приказал:
   - Стой!
   - Чего вы хотите от меня? - вскричал Бемби. - Пустите меня! Ведь Фалина зовет... Должны вы понять...
   - Я говорю тебе, - произнес старый вождь, - это не она.
   - Но... я же узнал ее, это ее голос... - в отчаянии сказал Бемби.
   - Послушай меня... - начал было старый вождь. Но тут снова прозвучал зов, и Бемби показалось, что земля горит у него под ногами.
   - Пустите! - взмолился он. - Я скоро, я сразу же вернусь!..
   - Нет, - печально сказал старый вождь. - Ты не вернешься. Никогда!
   Снова прозвучал зов.
   - Я должен идти... Должен!.. - вне себя бормотал Бемби.
   - Хорошо же, - печально сказал старый вождь, - мы пойдем вместе.
   - Быстрее!.. - крикнул Бемби и прыгнул вперед.
   - Не спеши! - повелительно сказал старый вождь. - Ты пойдешь позади меня. След в след.
   Старый вождь двинулся вперед, и Бемби, нетерпеливо вздыхая, последовал за ним.
   - Слушай, - говорил старый вождь, - какой бы ты ни слышал зов, оставайся при мне. Если это Фалина, она никуда от тебя не уйдет. Но это не Фалина. Верь мне и подчиняйся.
   Бемби молчал, он словно онемел от горя.
   Медленно продвигались они вперед. О, старый знал, как надо ходить! Шаг его был беззвучен, ни один лист не шелохнулся на их пути, ни один сучок не хрустнул. А ведь старый пробирался сквозь густой кустарник, сквозь частое плетение зарослей. И Бемби, несмотря на все свое нетерпение, восхищался старым и пытался подражать ему.
   Вновь и вновь звучал тоскующий призыв. Вдруг старый вождь резко забрал вправо. Бемби понял, что тот ведет в обход, и эта ненужная задержка привела его в отчаяние.
   - При-и-ди!.. - послышалось снова, но теперь голос уже звучал в стороне.
   Как ни мучительно текло время, но они все ближе и ближе подходили к голосу, неутомимо славшему в простор свой нежный призыв.
   - Что бы ты ни увидел, - тихо сказал старый, - не двигайся... Слышишь?.. Внимательно следи за мной и делай то же, что и я... и не поддавайся страху...
   Еще несколько шагов - и вдруг резкий, возбуждающий, хорошо знакомый запах ударил Бемби в ноздри. Он глотнул его так много, что едва удержался от вскрика. Как пригвожденный, замер он на месте, сердце его билось у самого горла.
   Старый вождь хранил полное спокойствие.
   "Там!" - указал он Бемби взглядом.
   А там, прислонившись к стволу дуба, полускрытый кустами орешника, совсем близко от них, стоял Он и тихонько звал:
   - Приди!.. Приди!..
   Его широкая спина была обращена к оленям, лицо оставалось скрытым.
   Бемби был потрясен, он раз за разом повторял себе:
   "Да, это Он... Это действительно Он... Это Он подражал голосу Фалины... Это Он звал: приди, приди!.."
   И когда наконец эта истина проникла в сознание Бемби, леденящий ужас охватил его и мысль о бегстве вмиг напружинила тело.
   - Ни с места! - быстро и властно прошептал старый вождь.
   И такова была мощь этого голоса, что смятенный, растерянный Бемби повиновался.
   Старый вождь смотрел на него чуть насмешливо, затем взгляд его вновь стал серьезным и благожелательным. И все же Бемби чувствовал, что не может дольше оставаться здесь, в нестерпимой близости к Нему.
   - Идем, - сказал старый вождь, угадав его чувство, и повернул назад.
   Осторожно скользили они прочь. Старый вождь уходил не прямо, а зигзагами, смысла которых Бемби не понимал. Но, не смея ослушаться, он старательно подражал шагу вожака, хотя каждая его жилка дрожала от нетерпения. Только теперь его подстегивала уже не любовь, а страх...
   А старый вождь то и дело останавливался; прислушивался, выписывал новый зигзаг и останавливался; и снова шел неторопливо, очень неторопливо. И все же в какой-то миг Бемби почувствовал, что они уже далеко ушли от опасного места...
   "Когда он снова остановится, - подумал Бемби, - я поблагодарю его".
   Но тут старый вождь на глазах у Бемби свернул в орешник и скрылся в его густом плетении. И опять ни один лист не шелохнулся, ни один сучок не хрустнул там, где скользил старый вождь. Бемби последовал за ним, пытаясь двигаться столь же бесшумно, столь же искусно обходить препятствия. Но листья тихонько шелестели на его пути, ветки, сгибаясь о его бока, распрямлялись со свистом, тонкие сучки ломались с коротким треском о его грудь.
   "Он спас мне жизнь, - думал Бемби. - Что я скажу ему?"
   Но старого вождя и след простыл. Бемби вышел из кустарника и оказался на пустынном, глухом месте, поросшем рутой. Вскинув голову, он огляделся, но нигде не мог обнаружить даже легкого шевеления листка, даже слабого вздрога травинки. Бемби был один, совсем один. И, уже не чувствуя над собой чужой власти, он дал волю давно томившему его позыву к бегству. Под его летящим вперед телом тугой ракитник стлался словно под косой...
   После долгих блужданий ему удалось отыскать Фалину. Он задыхался, он был измучен, но счастлив.
   - Прошу тебя, любимая, - сказал он, - не зови меня, когда мы в разлуке... никогда не зови меня!.. Будем лучше искать друг друга, пока не найдем... Но не зови, никогда не зови меня, потому что я не смогу устоять перед твоим зовом...
   Через несколько дней они беззаботно шли рощицей молодых дубков по ту сторону поляны. Они хотели пересечь поляну и выйти к старому дубу, от которого зачиналась их обычная дорожка.
   У опушки заросль проредилась, тогда они сдержали шаг и внимательно осмотрелись. Близ старого дуба, в зеленой листве, мелькало что-то красное.
   - Кто бы это мог быть? - прошептал Бемби.
   - Ах, ну кому там быть, кроме Ронно или Каруса! - отозвалась Фалина.
   - Едва ли, - покачал головой Бемби. - С некоторых пор они избегают меня... Нет, это не Ронно и не Карус... это чужой...
   - Правда, чужой, теперь я тоже вижу, - согласилась Фалина. - Но как странно он себя ведет!
   - Не странно, а глупо! - сказал Бемби. - Удивительно глупо! Он ведет себя, как малое дитя... Словно на свете не существует опасности!
   Фалина сгорала от любопытства.
   - Пойдем туда!
   - Пойдем, - согласился Бемби. - Не мешает получше рассмотреть молодца...
   Они не сделали и трех шагов, как Фалина заколебалась:
   - А если он затеет ссору... Он, кажется, сильный...
   - Ба! - Бемби пренебрежительно мотнул головой. - Посмотри, какая у него маленькая корона... Мне ли его бояться? Парень, правда, плотный и толстый, но сильный ли... Не думаю. Идем!
   И они двинулись дальше.
   Между тем незнакомец как ни в чем не бывало лакомился сочными метелками трав. Он заметил их, когда они уже достигли середины поляны, и тут же бросился им навстречу, игриво и радостно подпрыгивая. Бемби и Фалина остановились. Но вот он подскакал еще ближе и стал в двух шагах от них.
   - Вы не узнаете меня? - спросил он.
   Бемби стоял в боевой готовности, низко опустив голову.
   - А разве ты знаешь нас? - отозвался он.
   - Но, Бемби! - воскликнул тот доверчиво и укоризненно.
   Услышав свое имя, Бемби вздрогнул и невольно ступил назад. При звуке этого голоса его сердце тронулось каким-то далеким воспоминанием, а Фалина уже прыгнула навстречу незнакомцу.
   - Гобо! - крикнула она. - Это ты, Гобо!
   - Фалина, - тихо сказал Гобо. - Фалина... Сестренка... Ты все-таки узнала меня.
   Он подошел к ней и поцеловал ее. По щекам его текли слезы. И Фалина заплакала, не в силах вымолвить слова.
   - Да... Гобо... - пробормотал Бемби. Он был потрясен, растроган, сбит с толку. - Да... Гобо... Значит, ты не умер?
   Гобо рассмеялся:
   - Как видишь... Думаю, что это сразу заметно.
   - Но... тогда... на снегу... - настаивал Бемби.
   - Тогда... Это Он спас меня тогда.
   - И где же ты был все это время? - спросила Фалина, глядя на брата широко открытыми глазами.
   - У Него... - ответил Гобо. - Все это время был у Него. - Посматривая то на Фалину, то на Бемби, Гобо наслаждался их удивлением. - Да, мои дорогие... я много пережил, больше, чем вы оба здесь, в вашем лесу. - Слова его звучали немного хвастливо, но Фалина и Бемби были слишком поражены, чтобы обратить на это внимание.
   - Ну, говори же, не мучай нас! - вскричала Фалина.
   - О! - произнес Гобо самодовольно. - Я могу рассказывать целый день и все-таки не дойду до конца.
   - Так начни хотя бы, Гобо! - сказал Бемби.
   Но Гобо повернулся к Фалине. Он сразу стал очень серьезным.
   - Мама жива? - спросил он тихим, робким голосом.
   - Да! - весело вскричала Фалина. - Она жива... Но я давно не видела ее.
   - Я хочу сейчас же к ней! - сказал Гобо. - Вы пойдете со мной?
   И они втроем двинулись в путь и шли в полном молчании. Бемби и Фалина чувствовали, что мысли Гобо заняты матерью, и не хотели ему мешать. Лишь порой, когда Гобо второпях пробегал мимо нужного поворота или сгоряча сворачивал не туда, куда следовало, они тихо поправляли его.
   - Прямо! - шептал Бемби.
   - Нет, не сюда! - шептала Фалина.
   Несколько раз им пришлось пересечь открытые места. Бемби и Фалина заметили, что Гобо ни разу не остановился на краю чащи, чтобы оглядеться, а выбегал на простор сразу, без всякой опаски. Они обменивались удивленными взглядами, но ничего не говорили Гобо и следовали за ним со смущенным сердцем.
   Долго блуждали они по лесу, пока Гобо не узнал тропинку своего детства. Растроганный, он обернулся и, не подозревая, что его вели Фалина и Бемби, крикнул:
   - Что скажете - ловко я вас привел?..
   Вскоре они подошли к маленькому лесному тайнику.
   - Здесь! - крикнула Фалина и проскользнула внутрь. Гобо последовал за ней, и сердце его замерло сладкой болью. Это был тот самый тайничок, та зеленая хижина, где оба они появились на свет и возле матери провели все свое детство. Взгляды их встретились, и Фалина тихонько поцеловала брата.
   Еще долго блуждали они по лесу. Солнце светило сквозь ветви все ярче и ярче, дневная тишина окутывала лес, приближалось время отдыха. Но Гобо не чувствовал усталости. Он шагал, не разбирая дороги и бесцельно шаря вокруг себя глазами. Он совсем отвык от лесной жизни. Он весь сжался, когда в траве прошмыгнула ласка, и едва не наступил на фазанов, тесно прижавшихся к земле. Когда же фазаны, громко шурша крыльями, взлетели перед самым его носом, Гобо ужасно испугался.
   Бемби удивляла слепота и неуклюжесть Гобо - он вел себя на лесной тропе, как чужак.
   Но вот Гобо сдержал шаг и, повернувшись к Фалине, сказал с отчаянием:
   - Мы никогда не найдем маму!
   У него опять появилось то унылое выражение, которое Фалина так хорошо знала.
   - Скоро, Гобо, - сказала она мягко, - скоро. - И добавила со смехом: - А хочешь - давай звать маму, как мы звали ее в детстве, помнишь?
   И тут Бемби, шедший немного впереди, вдруг увидел тетю Энну.
   Она отдыхала, лежа в тени орешины. Не успел он окликнуть Гобо и Фалину, как они уже оказались возле него. Все трое молча смотрели на тетю Энну. Та тихо подняла голову и приоткрыла сонные глаза.
   Гобо робко шагнул вперед.
   - Мама! - произнес он негромким, шатким голосом.
   Словно вспугнутая громовым ударом, тетя Энна вмиг вскочила на ноги, и Гобо всем телом подался к ней.
   - Мама!.. - Голос его пресекся.
   Мать посмотрела сыну в глаза, крупная дрожь пронизывала ее с головы до ног. Она ничего не сказала, ни о чем не спросила, она только медленно целовала Гобо в губы, целовала его щеки и шею; она омывала его своими поцелуями, как в ту далекую пору, когда он только появился на свет...
   Все обитатели леса собрались в тесный кружок в глубине чащи, чтобы послушать рассказы Гобо.
   Был тут и друг-приятель заяц, сын покойного зайца. В крайнем изумлении подымал он свои уши-ложки, боясь пропустить хоть слово, и вдруг ронял их бессильно, чтобы тут же снова поднять.
   Сорока пристроилась на низеньком сучке молодого бука и внимала рассказчику с остолбенелым видом. В отличие от нее, сидевшая на ясене сойка вела себя неспокойно: она то и дело пронзительно вскрикивала, не в силах побороть изумление. Тут же находились и знакомые фазаны со своими женами и детьми. Они в безмолвном удивлении ворочали шеями, изгибая их и так и этак, и во все стороны летели от них золотые стрелы.
   Без устали скакала по ветвям взволнованная белочка. Она то соскальзывала по стволу чуть не до самой земли, то взлетала до маковки дерева, то вдруг усаживалась столбиком на свой пушистый хвост, показывая белую грудку. Ей не терпелось прервать Гобо, чтобы высказаться самой, но окружающие всякий раз призывали ее к порядку.
   А Гобо рассказывал, как, оставшись без всякой помощи на снегу, он поджидал смерть.
   - Собаки нашли меня, - говорил он. - Собаки - это самое страшное в мире. Их пасть полна крови, их голос полон гнева, они не ведают сострадания.
   Свысока оглядев слушателей, он продолжал:
   - Ну... с тех пор я не раз играл с ними, словно они мои родичи, и теперь я совсем не боюсь их. И все же, когда я слышу их лай, у меня по-прежнему начинает шуметь в голове и цепенеет сердце. Они далеко не всегда делают это с плохими намерениями, но их голос трудно выносить... - Гобо многозначительно замолчал.
   - Ну, а что же было в тот раз? - с испуганным любопытством спросила Фалина.
   - В тот раз собаки хотели растерзать меня, но тут явился Он!
   Гобо сделал паузу, слушатели почти не дышали.
   - Да, - сказал Гобо, - тут явился Он, прикрикнул на собак, и они отползли от меня прочь. Он прикрикнул еще раз, и собаки покорно легли у Его ног. Тогда Он поднял меня и, ласково прижимая к себе, понес...
   - Что это значит - понес? - спросила Фалина.
   Гобо принялся объяснять ей важно и обстоятельно.
   - Да это совсем просто! - прервал его Бемби. - Ты погляди, Фалина, как это делает белочка, когда она скачет с орешком в лапах. Это и значит "нести".
   Тут белочка сочла наконец возможным вставить слово.
   - Один из моих кузенов... - начала она быстро. Но все вокруг закричали:
   - Тише, тише, пусть Гобо продолжает!
   Белочке пришлось замолчать. Она огорченно прижала к груди передние лапки и повернулась к сороке в надежде, что та выслушает ее в частном порядке.
   - В самом деле... один из моих кузенов...
   Но сорока просто-напросто показала ей спину. А Гобо все рассказывал о разных чудесах.
   - Снаружи холодно, бушует непогода, а внутри тихо и тепло, как летом...
   - Гхах! - проскрипела сойка.
   - Снаружи льет дождь, все мокнет, а внутри хоть бы одна капля упала, и ты совсем сухой.
   Сверкнув драгоценным оперением, фазаны в лад склонили головы набок.
   - Снаружи все было покрыто толстым, пушистым снегом, а я находился в тепле, мне было просто жарко. Он кормил меня каштанами, картофелем, репой, даже сеном - словом, всем, чего я только мог пожелать.
   - Сеном? - возбужденно и недоверчиво вскричали олени в один голос.
   - Да, свежим сладким сеном, - повторил Гобо таким тоном, будто речь шла о самой обычной вещи.
   В наступившей почти молитвенной тишине снова прозвучал тонкий голосок белочки:
   - Один из моих кузенов...
   - Да замолчишь ли ты! - закричали на нее хором.
   И когда снова настала тишина, Фалина спросила брата:
   - Откуда же брал Он зимой сено да и все остальное?
   - Он выращивал, - важно ответил Гобо. - Он может вырастить все, что захочет и когда захочет. Чего бы Он ни пожелал - все тут же появляется перед Ним.
   - Скажи правду, Гобо: неужели тебе не было страшно в Его присутствии?
   Гобо покровительственно усмехнулся:
   - Нет, дорогая Фалина, нисколько. Я знал, что Он не сделает мне ничего дурного. Зачем же мне было бояться? Вы все считаете Его злым, но Он вовсе не злой. С теми, кого Он любит, кто верно служит Ему, Он удивительно добр. Никто в целом мире не может быть добрее Его.
   Гобо все еще восхвалял доброту своего нового друга, когда из зарослей бесшумно выступил старый вождь. Гобо не заметил его, но все остальные увидели старого вождя и замерли в благоговейном испуге. А тот стоял недвижно, как бы ощупывая Гобо своими строгими, глубокими глазами.
   - Его дети тоже любили меня, - рассказывал Гобо, - и Его жена любила меня, и все Его домочадцы. Они ласкали меня, давали мне есть разные лакомства, играли со мной...
   Тут Гобо осекся, заметив наконец старого вождя. И в наступившей тишине старый вождь обратился к Гобо своим обычным, спокойным и властным голосом:
   - Что это за полоса у тебя на шее?
   Тут только все приметили на шее Гобо словно каемку из примятых, а частью вытертых волос. Гобо смущенно ответил:
   - Это?.. Это след от красивого банта, который я носил... Это Его бант... Большая честь носить Его бант...
   Старый вождь долго глядел на Гобо, проницательно и печально:
   - Несчастный, - сказал он тихо, повернулся и вмиг исчез.
   Воспользовавшись минутным замешательством, белочка опять принялась за свое:
   - В самом деле... Один из моих кузенов тоже побывал у Него... Он поймал моего кузена и долго держал взаперти... О, очень долго. Но как-то раз мой кузен...
   Никто не стал слушать белочку, все расходились в глубокой задумчивости и смятении.
   Нежданно-негаданно появилась Марена.
   В ту зиму, когда исчез Гобо, она была почти взрослой девушкой, но с тех пор никто не видел ее - она держалась особняком, предпочитая одинокую дорогу.
   Она осталась такой же худенькой и потому выглядела совсем юной. Но она была серьезна, тиха и превосходила всех сверстниц мягкой сдержанностью. Сейчас она узнала от белочки, сойки, дрозда и сороки, что в лес вернулся Гобо, переживший удивительные приключения, и пришла, чтобы повидать его.
   Мать Гобо была польщена посещением Марены. Она переживала сейчас лучшую пору своей жизни: весь лес говорил о ее сыне, она наслаждалась славой и требовала, чтобы каждый признавал Гобо самым умным, самым достойным, самым лучшим в целом свете.
   - Что скажешь, Марена? - приветствовала она гостью. - Что скажешь ты о Гобо? - Не дожидаясь ответа, она продолжала: - Ты помнишь, тетя Неттла ни во что не ставила Гобо, и потому лишь, что он чуть дрожал во время морозов. Помнишь, она предсказывала, что он не принесет мне радости?
   - Но вы хлебнули немало горя с Гобо, - заметила Марена.
   - Это все позади! - воскликнула мать, от души удивленная, как можно вспоминать теперь подобные пустяки. - Ах, мне до слез жаль бедную тетю Неттлу! Умереть, так и не увидев, каким стал мой Гобо!
   - Да, бедная тетя Неттла, - тихо сказала Марена. - Грустно, что ее нет среди нас.
   Гобо с удовольствием слушал похвалы, которые расточала ему мать, они ласкали его, словно солнечное тепло.
   - Даже старый вождь приходил, чтобы взглянуть на Гобо, - продолжала мать таинственным шепотом. - А ведь он никогда не показывался среди нас... Но ради Гобо он пришел.
   - Почему он назвал меня несчастным? - сказал Гобо недовольным тоном. Хотел бы я знать, какой в этом смысл?
   - Оставь! - утешила его мать. - Он стар и чудаковат.
   Но Гобо никак не мог успокоиться:
   - Я все время ломаю над этим голову. Несчастный! Какой же я несчастный? Я очень счастливый. Я видел и пережил больше, чем все вы, вместе взятые! Я лучше знаю мир и лучше знаю жизнь, чем любой из обитателей леса. Как ты полагаешь, Марена?
   - Без сомнения, - убежденно сказала Марена. - Этого никто не сможет отрицать!..
   С тех пор Гобо и Марена стали ходить вместе.
   Бемби искал старого вождя. И в ночную пору, и в предрассветные часы, и на утренних зорях блуждал он нехожеными тропами один, без Фалины.
   Порой его еще тянуло к Фалине и он с прежним удовольствием гулял с ней, слушая ее болтовню, обедал с ней на поляне или на лесной опушке, но это уже не захватывало его целиком.
   Раньше, поглощенный близостью Фалины, он лишь очень редко, мельком, думал о встрече со старым вождем. Сейчас, разыскивая его по всему лесу, он почти не вспоминал о Фалине.
   Слово, которое старый вождь сказал Гобо, неотвязно звучало в ушах Бемби. С самого своего возвращения Гобо причинял Бемби острое беспокойство. Было что-то жалкое и мучительное в его облике. Бемби ни на миг не оставляла боязнь за Гобо, перед которым он испытывал странное и необъяснимое чувство стыда.
   Когда ему доводилось теперь бывать в обществе Гобо, простодушного, самодовольного, наивно-высокомерного Гобо, в уме его неотступно звенело слово: "Несчастный!" Он не мог выкинуть это слово из головы.
   Однажды темной ночью Бемби был остановлен пронзительным вскриком своего старого приятеля сыча. Разыграв, по обыкновению, испуг, Бемби вдруг смекнул, что ночной летун может быть полезен ему в его поисках.
   - Не знаете ли вы случайно, где сейчас старый вождь? - спросил он сыча.
   Сыч проворчал, что не имеет об этом ни малейшего понятия, но Бемби показалось, что голос его звучит неискренне.