Страница:
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
"Дома и стены помогают". Кто не знает эту прекрасную русскую пословицу? Удивительно, но народная мудрость известна и нашим нынешним управителям, в которых мудрости, как и русскости, прямо скажем, не обнаружишь и при хорошем к ним отношении. И кое-какие мудрости эти немудрящие деятели, не мудрствуя лукаво, берут на вооружение. Как, например, выше упомянутую. "Мудрость веков - в жизнь!"
Именно в соответствии с этим постулатом в самом начале перестройки повели себя и до сей поры ведут организаторы капиталистического труда на Руси. Чей дом - Россия? Русских и других коренных народов? Вот пусть им стены и в помощь! А другим, которые тут сами не местные, у которых и стенки-то нету, чтобы помогла, родимая, поможем мы, щедрые на раздачи не нами произведенного. Потому давайте мы тем, кто к нам прибежали беженцами, назвав нас накануне побега оккупантами, подавителями, душителями, выдадим каждому по квартире. Чтобы были у них стены, пусть и не родные. А ещё дадим подъёмные и пособия по скитальчеству и горькой юдоли. А ещё режим наименьшего контроля и спроса, наибольшего благоприятствования во всём и всюду.
А те, кто тут дома - обойдутся и без всего. У них стены есть. Что, остались русские да мордва разная с удмуртами всякими в придачу в голых стенах, поскольку невыплаты зарплат, рост цен обобрали их о нитки. Ну так что ж? Пусть займутся предпринимательством, конкурируют на рынке, а стены им помогут.
Но учитель Валентина Михайловна как нищенкой была, так ею и осталась. А её соседи Руззаевы не успели приехать и поселиться - уж так на ноги встали, что с этих высот на несчастную училку поплёвывают. А разве у неё, местной учительницы, не было таких помощников, как стены?
Руззаевы, приехав из Спитака почему-то не в Баку, к примеру, а в Москву, были поселены поначалу в гостиницу, их семье было предоставлено два номера. Один они тут же стали сдавать тем торговцам с рынка, куда сразу пошли торговать, кому статус беженца и жилплощади только предстояло получить. Беженские пособия им выплачивались регулярно, за жильё платить было не нужно, барыши на рынке тоже были утешением в судьбе ситальцев по чужим углам. Вон, сказуют, и Эйнштейн был беженцем. Эх, что же к нам ни одного эйнштейна не прибежало, а убежало много. К нам же прибежали исключительно на шейны наши, на хлейбны.
В это время семья учителя Валентины Михайловны и инженера Петра Николаевича не получали зарплату месяцами. Но за квартиру обязаны были платить, несмотря на отсутствие зарплат. Прекрасные огородники, они, добираясь до земельного участка когда как (денег порой и на автобусные билеты не было) вырастили, тем не менее, урожай, который мечтали продать, чтобы снарядить детей в школу. Но не то, что на рынок, но и на подступы к нему со своими корнеплодами они допущены не были Руззаевыми. Те, оккупировав рынок, не терпели никакой конкуренции. И как в таких условиях попасть на свободный рынок, как призывали чиновники? Единственное, что могли сделать аборигены, - за копейки продать беженцам свой урожай. Пробовали обойти "рынок" и встать торговать в "несанкционированном месте", но тут же были пойманы милицией за незаконную предпринимательскую деятельность. Урожай был изъят. Таким образом, работающая семья учителя и инженера, подрабатывающая сельхозтрудом, нищала, а спекулирующая их сельхозпродукцией семья "беженцев" богатела.
В номерах гостиницы скитальцы организовали некоторые производства, в том числе по бутилированию минеральной воды, в качестве которой в бутылках фигурировала "водопроводная обыкновенная". Благо, ни за свет, ни за воду платить не приходилось, так что производственных издержек не было практически никаких. И скромный клановый гостиничный цех конкурировал достаточно успешно с местным заводиком минеральных вод, которому приходилось не только платить за всё, нести производственные издержки, но и выплачивать налоги. А это слово не было знакомо предпринимателям Разуваевым вообще. До сих пор.
Далее Руззаевым в соответствии с гуманизмом и человеколюбием была выделена квартира в доме учителя и инженера, которым по-прежнему помогали стены. К этому времени, правда, учителю и инженеру завода минеральных вод выдали долги по зарплате за два года. И вот пустить бы эти "накопления" в дело, но деньги обесценились настолько, что их не хватило даже на обновление изношенной одежды.
Скопленные же Руззаевыми денежки позволили прикупить им пару магазинчиков на рынке. И ларёчек. Небольшой. Но на бойком месте.
Что это за помощники такие плохие - стены? Почему у Руззаевых и их не было, а вон как хорошо дело пошло? Причём их родственники, живущие на родине, в родных стенах, дошли бы до крайней степени нищеты, кабы не новороссийская родня. Им там стены - тоже не помощники! А таких доброхотов, как российские чиновники и правозащитники, которые постановили, что те люди, которые здесь не сеяли, не пахали, должны получить всё здесь и сейчас, там нетути! Стены есть, а щедрых за наш счёт чиновников нету! И не спорится без них дело! Хоть тысячу раз свободный рынок объяви! Ни во рту слаще не станет, ни в карманах денежки не зазвенят Может, дело не только в стенах?
Но на стены у нас, аборигенов, тем не менее, только и упование: и поставят тебя к ней, родимой, если спросишь, мол, почему это такое положение? Тебе сразу закон об экстремизме и стеночку в придачу: становись! И лезть, придёт охота, есть куда.
Но, господа чиновники, не ограничивайте свои знания народной мудрости. Откройте словарь Даля. Там, кроме этой, много и других пословиц с поговорками.
Гейдар Джемаль ПОСЛЕДНИЕ СТАНУТ ПЕРВЫМИ
Общим местом размышлений о современной реальности являются разговоры о том, что мир продолжает втягиваться в некий огромный кризис, который ломает хребет не просто ХХ веку, но колоссальному историческому периоду. Неизвестно, то ли это мир меняет кожу, то ли кожу с него сдирают, под ней - голое мясо, а новая кожа никогда не вырастет. Обладают ли современные религии целостным мировоззрением, но и идейным инструментарием, позволяющим рассматривать такие большие системы, как цивилизация, история, мировые кризисы? Как описать нынешний кризис и объяснить, что же происходит сегодня в мире, кончаются ли те источники вод, что питали человечество на протяжении огромного времени? С этими вопросами мы обратились к главе Исламского комитета России Гейдару ДЖЕМАЛЮ.
ИНСТРУМЕНТЫ СЛОМАНЫ
Я согласен с тем, что мы переживаем сейчас одну из начальных фаз кризиса, который начался не сегодня и не вчера. Но мы только сейчас начинаем понимать, что речь идет о тектоническом сломе цивилизационного масштаба, уникального за 300-400 лет.
Проблема в том, что интеллектуалы сегодня не готовы к исследованию происходящего. Один из характерных моментов этого кризиса связан с тем, что вместе с началом кризиса одновременно кончились и те интеллектуальные инструменты, которыми было комфортно в XIX-XX веках познавать реальность. Марксизм сегодня умер, он ничего не описывает. Хотя это был инструмент, дававший глобальную картину мира, - сверху донизу, от макромира до микромира, с диалектикой и своеобразной метафизикой.
Марксизм был выстроен на основании монистического видения бытия. Это был гуманизм, центрированный на материи, которая, однако, определялась очень невнятно: то ли это было вещество, то ли движение, то ли некая субстанция, которая проявлялась в разных формах. Конечно, как только мы пытаемся разобраться в этой философии, мы тут же встречаемся с теми страшными противоречиями, которые очень быстро заставляют искать какие-то альтернативные методики. Но всё же там был некий визион.
Для научной школы марксизм был ценен тем, что он приучал любого среднего студента к системному мышлению, к глобальной системе отсчета. Это очень хорошо отследил Сергей Кара-Мурза в книге "Манипуляция сознанием" - в ней он пишет, что с концом советской высшей школы исчезает то завоевание советской власти, когда каждому человеку дается возможность увидеть мир так, как его мог бы увидеть человек калибра Гегеля. Сегодня такая возможность резервируется только для элит и отнимается у эксплуатируемого рабочего, "механической скотины", функционального придатка к своему станку.
Но и с точки зрения интеллектуала, который дошел до вершин интегрального понимания мира, понятно, что с той методикой, которой владели либеральные мыслители XIX-XX века, мир описать уже нельзя. Проблема в том, что альтернативных методик нет. Постмодернизм разрушил все, в том числе и т. н. "буржуазные" попытки интегрального объяснения Вселенной. Поэтому сегодня все поползновения прокомментировать кризис выглядят очень жалко.
Одним из наиболее жалких "комментариев к кризису" я считаю объяснение, что мы живем будто бы в "эпоху столкновения/диалога цивилизаций". Дело в том, что "цивилизация" - это еще более маргинальный термин, чем мистическая "материя" Маркса. Цивилизация еще менее оперативна как рабочая категория. Потому что цивилизация - это набор интерпретируемых символических признаков, которые являются в любом случае всегда очень внешними. Серьезные мыслители давно уже доказали, что любая цивилизация "переводима" на другую через некоторый общий метаязык. Есть традиционалисты, которые показывают, что некое сверхсодержание может быть изображено и в терминах египетской цивилизации, и в символах цивилизации инков, и в рамках китайской традиции и т. д. И всегда это будет одно и то же. Просто термины, образы, символы, знаки всякий раз разные, они адаптируются к внешним психофизическим характеристикам людей. Поэтому говорить о "столкновении цивилизаций" - это всё равно, что говорить о "столкновении культур", о "столкновении богем" или "столкновении схоластов", говорящих об одном и том же, но на разных языках. То есть эта теория ничего нам не объясняет.
РЕСУРСЫ КОНЧИЛИСЬ
На самом деле, на мой взгляд, сегодня с человечеством происходит следующее.
Мировое общество - это вещь фундаментально затратная, потому что она реализует некий глобальный метапроект, благодаря которому человек является человеком, центром Вселенной. Мировое общество является коконом, который защищает человека от свирепствующей динамики внешнего мира, от сил вселенского Хаоса, которыми человек был бы стерт, если бы вокруг него не было бы этого кокона антропогенной вселенной. Прометей, принесший человеку в пещеру огонь, украденный у олимпийцев, осуществил, по сути, акцию создания антропогенного космоса, в котором человек с самого начала, как только он входит в общество, сколь угодно древнее, архаичное, примитивное, сразу же освобождается от фундаментальных законов деструкции, энтропии, от второго начала термодина- мики, действующего во внешнем мире.
Представим себе дикарей Амазонки, которые еще не знают реального общества и в силу этого полностью зависят от некоторых обстоятельств - например, от того, как течет река, в которой дикари ловят рыбу. Когда приходит белый человек и перекрывает ее, эти бедняги должны либо куда-то убежать, либо вымереть. Скорее всего, произойдет последнее. Но когда подобная катастрофа происходит с обществом, пусть даже это древнеегипетское общество с его "десятью казнями Египетскими", - то с этим обществом ничего не происходит. Если прекратятся разливы Нила, общество не исчезнет. Оно найдет какие-то новые ресурсы, потому что антропогенный космос обладает неограниченным запасом устойчивости по отношению к любым катастрофам: землетрясениям, засухам, падениям метеоритов и так далее.
Но это - не бесплатно. Потому что, скажем, если вы живете в доме, в котором двадцать пять градусов тепла, а за окном - минус сорок, то дом надо топить. А чем топят глобальное человеческое общество? Нами. Нашим временем, нашей энергией. На компенсацию этого ледяного ветра, дующего сквозь Вселенную, идет жизненное время, отчуждаемое у миллионов людей в тысячах поколений. И каждый день надо платить чуть больше. Во времена фараонов компенсировать расходы на содержание мирового социума можно было самыми неограниченными средствами. Но рано или поздно возникает проблема: нельзя получить дополнительный ресурс из людей в том состоянии, в каком они все когда-то были: рабы, ручной труд, носилки, кирка. Это значит, что необходимо мобилизовывать сам социум, модернизировать его.
И мобилизация, и модернизация общества всегда идут сверху. От тех инстанций, которые наиболее глубоко осознают глобальные проблемы, стоящие перед человечеством. Во все времена уровень понимания такого рода был присущ только одной группе людей - тем, кто профессионально владел фундаментальной метафизикой, то есть жрецам. Именно жрецы являлись и являются проектантами истории, и все мобилизационные технологии идут от них. Но поскольку они мобилизационные, они не должны иметь вид внешней, чужеродной стимуляции. Поэтому история имеет вид череды социальных потрясений "снизу": революций, вспышек требований со стороны общественных групп и так далее.
Когда мы смотрим на всю систему вызовов, бросаемых низами, мы приходим к выводу, что на самом деле не рабство исчезает, не свобода приходит на место рабов фараона, а просто стоимость рабовладения, капитализация рабства непрерывно повышается. Современный технократический менеджер, яппи из мегаполисного офиса - это такой же раб, просто секунда его времени стоит в десять тысяч раз дороже, чем секунда времени строителя пирамид.
Так вот, сегодня проблема заключается в том, что социализировать человека еще больше, чем он социализирован в современном мегаполисе, невозможно. Нельзя повысить через мобилизационные технологии его отдачу. Например, в 30-50 гг. ХХ века в мобилизацию России, ста пятидесяти миллионов мужиков, которые превратились в обитателей колхозов и великих мегаполисов, были вложены колоссальные ресурсы. Но теперь нет таких ресурсов, чтобы вбросить в мегаполисную цивилизацию, скажем, семьсот миллионов жителей Африки или два-три миллиарда людей Азии и Латинской Америки. В Китае идет этот процесс, но крайне проблемно. В Индии этот процесс фактически привел к разрыву на две страны: высокотехнологичную Индию, которая является составной частью Большого Мегаполиса, и громадную остальную часть, которая осталась где-то внизу, как затонувшая Атлантида, и не участвует в этом Полисе. Такие же процессы протекают в Юго-Восточной Азии. Чтобы поднять социум архаического мира, необходимы колоссальные ресурсы, которые несопоставимы с тем, что потратили большевики на преображение России.
ПРИКОНЧИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО?
Большевики нашли эти ресурсы: они были революционерами, они отняли бриллианты у фрейлин, они демпинговали, продавая зерно, предварительно отнятое у крестьян, то есть они вырвали ресурс из всего, что могли, и сделали из страны мегаполис: к сороковому году это была сверхдержава. Можно сказать, что тогда произошло чудо.
Теперь такое чудо невозможно. После 45-го года окончательно победила спекулятивная виртуальная экономика, которая базирует основную часть производимого продукта на чисто информационном базисе. Это фьючерсные сделки, это торговля ценными бумагами, это создание хай-тек компаний, что выпускают акции на несколько миллиардов долларов, а затем лопаются, потому что за ними ничего не стоит. И все эти сделки фактически проели реальные активы. Можно сказать, что сегодня спекулянты проели собственность человечества на несколько поколений вперед. Все разошлось по карманам элит и обслуживающих их проходимцев.
Сегодня, чтобы произвести какую-то трансформацию, надо у тех десяти процентов, что владеют 99% мировой собственности, отнять всё. И вопрос стоит так: поскольку эти десять процентов хотят обезопасить себя от каких бы то ни было вызовов, девяносто оставшихся процентов населения Земли должны быть признаны лишними и враждебными!
Для верхушки абсурдно и бессмысленно отдавать свою собственность для того, чтобы оставшийся мир стал современными яппи. Более того, нет таких большевиков, которые сегодня поставили бы так вопрос. У самих девяти десятых населения Земли такие ресурсы получить уже нельзя. Потому что их время стоит слишком дешево. Но ведь Хаос по-прежнему требует возрастания платы за антропогенную цивилизацию, которая защищает всех: и непальца, и француза, и клошара, и Саркози. Дальше невозможно нести на себе бремя этих девяноста процентов людей, которые живут так, будто они все еще в XV веке. А платить надо уже как в XXII веке. Поэтому сегодня уже открыто, без всякого стеснения, выдвигается на уровне профессорских кафедр суждение о том, что большинству населения Земли лучше поскорее подохнуть.
Подобные разговоры предшествуют великой подвижке, которая называется информационной революцией и переходом к информационному обществу - последней, на мой взгляд, стадии прогрес- са рабовладения. Древнеегипетское общество даже не подозревало о таких возможностях эксплуатации, отчуждения и интенсификации человеческого фактора, которые предусмотрены в информаци- онном обществе. Раб, после того как отдал свое время на строительство пирамиды, возвращается к себе в шалаш и остается наедине со своим сердцем. А у современного человека уже нет этого сердца, этого внутреннего пространства, в которое он мог бы вернуться из офиса. Его социальная зависимость, его связи, его уровень ответственности возросли во много раз. Мозги его захлестнуты медиа, его сердце запрограммировано на то, что есть благо, политкорректность уже у него в бессознательном. Современный "человек офисный" - это терминал, через который идет информационный поток. Поток этот подобен ленте Мебиуса, на которой нет разницы между внутренним и внешним. Человек утрачивает свой внутренний мир для того, чтобы весь свой экзистенциальный капитал перекачать в этот информационный поток.
Но естественно, останется очень узкая сверхэлитная группа, которая и будет бенефициаром этого информационного общества. Что самое интересное, чего не было раньше: за последние триста лет образовалась правящая надстройка, которая вынесена за пределы общественного пространства. Если раньше церковь в широком смысле и короли с аристократией (которые являются собеседниками церкви, переводящими импульсы последней на человеческий язык) были составной частью социума, то сегодня эта группа видимым образом исключена из него. Исключена настолько, что обыватель, когда слышит о них, представляет их чем-то вроде зеленых человечков. Он спрашивает: а разве эти люди еще существуют? Разве они оказывают какое-то влияние? Скорее всего, это уже живой музей, символы и ритуальные традиции!"
Это очень интересный психологический настрой, который подчеркивает страшную вещь. "Суперэлита" обеспечила себе некую форму господства и контроля над обществом без обратной связи с собой. То есть ей нельзя сделать предъявление по поводу ее позиции или ее ошибок. Надо понять, что великие посвященные, представителями которых являются Папа, Далай-лама и тому подобные персонажи, с нами не говорят. Папа, может быть, раз в год паломникам рукой машет сверху, и всё. Они в диалоге с избранными. С королем Олафом, с принцем Чарльзом, с Майклом Йоркским, королевой Джулианой.
"ЧЕРНАЯ ДЫРА"
Россия здесь находится в особенной ситуации. Расстреляв в 1918 году Романовых, она стала "черной дырой". Имеется в виду не негативное толкование, а непредсказуемость. Голландия предсказуема, потому что там есть королевский дом. А Россия непредсказуема. Возможно, в том и заключается один из последних шансов истории, что Россия - "черная дыра". Не жесткая связка шарниров и шестеренок, а упругий резиновый патрубок с люфтом, позволяющим гулять налево-направо.
Церковь, монархии - все это существует, как и во времена Борджиа. Но тогда они были центральными актерами исторической сцены, а сегодня они являются полностью вынесенными за скобки. Люди думают, что это они занимаются историей, проектируют собственное будущее, ходят голосовать, выбирают партии в парламент. Они не понимают, что подобная суета есть форма социальной мобилизации, которая чего-то стоит. И на самом деле, все, что они производят, - это отчуждаемая работа, на которую они тратят свое время. Это время отчуждается и трансформируется во внешний капитал: пересчитывается в деньги, которые тратятся на то, на се. Но эта деятельность не является значимой жизнью, не является реальностью. В ходе этой суеты не возникает никаких судьбоносных решений, исходящих от vox populi (гласа народа).
На самом деле, в современном обществе есть два противостоящих друг другу института. Бюрократия - анонимная, беспринципная, имеющая хозяина, находящегося за скобками, существующего скрытно. И институт публичных политиков, возглавляющих партии, появляющихся на экране телевизора, работающих ярмарочными зазывалами, которых бюрократы ненавидят, потому что их психотипы полярно противоположны. Одни угрюм-бурчеевы, анонимно скрытые в кабинетах за шторами корпоративной этики. Другие - рыжие, скачущие на ковре на потеху публике. Но, тем не менее, и те, и другие получают сигнал от одних и тех же "центров принятия решений". Не жириновские и не белых вырабатывают принципы легитимности. И даже не анонимные бюрократы в кабинетах. Мы знаем, к кому все они бегают на поклон.
Проблема России в том, что после зачистки девяносто лет назад романовской грибницы выращенная здесь номенклатурная бюрократия и их сегодняшние наследники бегают на поклон к кому-то из другого, не российского пространства. Им хозяин необходим, но здесь, внутри России, такого хозяина, который нужен бюрократии, нет. Пока существовала квазиспиритуальность в виде советской идеологии, сверхзадачи и коммунистической футурологии, все это сдерживалось. Но когда советский проект был "слит", выяснилось, что бюрократия не может выживать в вакууме и быть царем самой себя. Она не Мюнхгаузен, который вытаскивает себя за волосы из болота.
Есть либералы, которые могли бы и хотели бы стать хозяином этой бюрократии. И в начале 90-х они стали на время таким хозяином. Но поскольку либералы и бюрократия онтологически ненавидят друг друга, бюрократия вырвала инициативу у либералов, часть из них используя сегодня, как шестерок-политтехнологов. А большая часть либералов ушла в разнообразную оппозицию.
Либералы сегодня находятся по всему миру в большом кризисе, потому что крах экспоненциального роста мировой цивилизации - это прежде всего крах либерализма. Если невозможно включить в мобилизационные механизмы модернизации архаическую часть человеческого общества (а это сегодня более четырех из шести миллиардов человек, проживающих на Земле), то нет базы для либерализма. Ведь либерализм - это паразитическая вещь, кото- рая процветает, как мох, на мобилизационных процессах. В своем нынешнем виде он возник после кризиса абсолютизма в Европе, когда началась буржу- азная модернизация и когда, во Французскую революцию, аббат Сийес сформулировал главное учение буржуазии: "Третье сословие ничто, но оно должно быть всем". Либерализм нуждается в подобном росте цивилизации, но не во имя самой цивилизации - просто "подогревание" последней во время роста кормит и взращивает либерализм.
Конечно, либеральный клуб - это не единая система. Там есть и крайне правое крыло вроде фашизма Муссолини. Есть крайне левое крыло в виде Троцкого. Но что касается России, то Ленин никогда не был либералом. Он принадлежит к совершенно иной породе людей: он русский коренной радикал. Того же замеса, что и Бакунин или Нечаев. Воспользовавшись либеральным дискурсом, чтобы овладеть международным потенциалом марксизма как языка протестных сил, Ленин оставался радикалом. Поэтому специфика большевистской революции отмечена не социал-демократическими принципами, не Каутским, и даже не Троцким, а Лениным, восходящим к глубинным корням мессианской роли России. Эта роль связана не с Екатериной или Петром, а с Пугачевым, с раскольниками, с казачеством - с великим содроганиями, идущими снизу, которые ставят под вопрос существование верхней "грибницы" и бросают ей вызов…
Окончание следует
Автор - глава Исламского комитета России
БЫТЬ ФОРПОСТОМ ДОБРА
Интервью с Фамилом Джафаровым, председателем религиозной организации мусульман-шиитов города Москвы
"ЗАВТРА". Уважаемый Фамил Куламович, для большинства наших читателей принципиальная разница между различными течениями ислама, между шиитами и суннитами не ясна. Многие, уверен, воспринимают шиизм как нечто радикальное, с возбужденными уличными толпами, со стрельбой из "Калашникова", с чадрой для женщин, с религиозными фанатиками. Что же собой представляет ваша община? Это какая-то религиозная секта исламистов, подполье для будущих фанатиков и боевиков?
Фамил Джафаров.Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного! В исламском мире действительно существуют разные направления. И сунниты, и шииты одинаково считаются мусульманами, хотя последних - меньшинство, около 15% от числа всех мусульман в мире. Подобное разделение возникло еще на заре ислама, в 7 веке от Р.Х., и связано оно с серьезными расхождениями в вопросах веры, передачи религиозной традиции. Таким образом, шиизм - никакая не секта, а полноправное, признанное направление в исламе, получившее свою основу от самого основателя ислама Пророка Мухаммеда (с), и объединяющее целый ряд течений.