Зайцев Михаил. Час дракона

   Все свое внимание концентрирую на дань-тянь и отдаю мысленный приказ – бросить энергию из точки сосредоточения в конечности. Мгновенно вскакиваю, без пауз и заминок перехожу из состояния полного расслабления в состояние абсолютного сосредоточения.
   Бегу по лесу. Стремительно и бесшумно. Мои ноги получили приказ не наступать на предательски хрустящие ветки. Они сами находят дорогу. Я почти не смотрю на землю. Непроглядная чернота ночи сменилась зыбкой предрассветной мглой. Мистики полагают, что сумерки – время, когда два мира, человеческий и потусторонний, соприкасаются. Сейчас я существо, принадлежащее сразу обоим мирам. Я смертный человек и демон смерти одновременно. Объяснить подобное мироощущение невозможно, его можно только пережить. Оно знакомо лишь мастерам единоборств и воинам. Достаточно небольшого волевого усилия – и человек перестанет существовать, останется только демон в человеческом обличье. На смену рассудку приходит интуиция. Непознанное шестое чувство полностью подчиняет себе остальные пять человеческих чувств, время течет медленнее, такие понятия, как «радость», «грусть», «страх» и «отчаяние», теряют смысл.
   Я мчался по лесу. Человек, в любую секунду готовый превратиться в демона. Из глубин памяти всплыл отрывок из кодекса древних воинов-ниндзя клана Тогакурэ: «Звезды – мои глаза, ветер – мои уши… тень – моя суть… Моя сила – в моем упорстве… Моя власть – это я сам, железо – мое тело, мое решение – это мой закон!.. Мой дух – мой единственный друг… Свобода брать и отдавать жизнь – моя стратегия, использование момента – мой единственный шанс… Приспосабливаемость к обстоятельствам – мой принцип, неуловимость ветра – моя тактика, изворотливость ума – мое счастье… неуязвимость – моя крепость. Понимание сути без размышлений – мой меч!»
   Первый патруль я почувствовал в километре от поселка.
   Человека в лесу легко почувствовать, если умеешь. В индийской йоге существует асана оленя, которая позволяет ощущать присутствие людей в радиусе двух километров. Ниндзя пользуется специальными приемами для обнаружения спрятавшегося противника только в период ученичества. С ростом мастерства эта благоприобретенная способность не требует никаких особых телодвижений и сосредоточении. Так же и начинающие гипнотизеры изощряются в замысловатых пассах и сложных речевых формулах, а их более зрелые коллеги могут подчинить человека одним движением зрачков.
   Патрульные лежали рядком, спрятавшись за стволами деревьев. Цепочка из шести человек на расстоянии визуального контакта. У каждого прибор ночного видения на лбу и автомат в руках. Я смог рассмотреть экипировку патрульных, когда оказался у них за спиной, для этого мне пришлось обежать засаду и вернуться назад. Теряю время, но приобретаю информацию. Наличие у патрульных приборов ночного видения меня обрадовало – в предрассветных сумерках такие приборы скорее обуза, чем помощь. Стоят дорого, разобьешь ненароком, потом объясняйся, и непонятно – пора их уже снимать, светает вроде, или еще рано, темновато все же.
   Следующую патрульную группу я повстречал на опушке. Двое балбесов помогали третьему снять с бритой головы злополучный прибор ночного видения.
   Если бы я работал на поражение, эти две патрульные группы были бы уже обезврежены… Если бы да кабы… Нельзя мне сегодня гасить всех подряд, хотя бандиты и заслуживают смерти. Подмосковная бойня привлечет слишком много внимания, и компетентные органы легко идентифицируют Семена Андреевича Ступина со Стальным Кулаком. Как говаривали китайские мудрецы в похожих случаях: «Не дергай тигра за усы».
   Между прочим, я нисколько не переоцениваю свои силы и возможности. При желании давно бы мог превратить Папин поселок в пепелище. Извне сражаться с засевшими в поселке бойцами непросто, но изнутри вполне комфортно. Мента и особиста Александра Сергеевича я бы положил сразу, как только меня попросили оттиснуть пальцы. Черт с ними, с камерами слежения. Самсон рассказал мне, где находится «центр управления» – в доме напротив КПП. Крутой Стальной Кулак легко мог бы найти повод для посещения «центра». До этого следовало полюбопытствовать, где хранятся боеприпасы. Думаю, «оружия массового уничтожения» у Папы припасено достаточно. И канцелярская крыса, Александр Сергеевич, перед смертью охотно рассказал бы, где искать гранаты и гранатометы. Если очень нужно, я умею заставить человека говорить. Далее все по схеме – вырубаются система слежения и средства связи, блокируются ворота, но ограждение остается под током. Устроить в поселке панику, имея достаточно гранат под рукой, я бы смог и сам бы оповестил Папу: дескать, опять предательство – половина охраны на стороне зверски убиенного Мурзика, несчастный Самсон пал от руки заговорщиков, территория заминирована… Я, единственный верный человек, манипулировал бы Папашей как хотел. Они бы сами друг друга перебили! Немного интриг, самая малость ловкости и удачи, в результате сотня трупов и сгоревшие дотла дома. Даже сейчас можно шутя устроить панику. Положить патрульных, пострелять по поселку, а потом спокойно проникнуть за ограждение и поджечь пару домиков…
   К сожалению, я вынужден избрать иной план действий, в соответствии с которым все бандиты останутся живыми и здоровыми, все, кроме Папы. А если меня засекут с мечом за спиной и хлопушкой в кармане – я обречен. Убежать-то я убегу, но после недолгих размышлений и сопоставлений господа бандиты поймут, что псих в серых одеждах и Стальной Кулак – одно лицо. Далее раскрутится маховик негласного следствия, и все – крышка. Единственное, что мне останется, – обработать пальцы кислотой и сделать пластическую операцию лица. С тремя тысячами в заначке это практически, невозможно. В общем, выражаясь высокопарно, у нас с Папой честная дуэль. На его стороне две сотни глаз, мимо которых я должен пробраться незамеченным, на моей стороне древнее, практически забытое искусство ниндзютцу – искусство быть невидимым…
   По земле стелется предрассветный туман, капли росы влажно блестят в траве. Туман – это хорошо. Туман – это просто отлично! Туман – мой друг, такой же надежный, как и его сестра – темнота. В отличие от бойцов, охраняющих Папу, я умею видеть в темноте. Меня этому учили. Несколько месяцев я, мальчишка, сидел в подвале дедовского дома. Сначала казалось, что вокруг сплошной мрак, потом глаза привыкли, и света, пробивающегося через половицы, оказалось вполне достаточно, чтобы видеть окружающие предметы. Через несколько дней дедушка закрыл щели в половицах, снова мрак кругом, и снова через какое-то время обнаруживаешь, что закрыты не все щели и попадающего в подвал света вполне достаточно, чтобы сначала различать неясные контуры, а потом и видеть все вокруг.
   Ползком я добрался до домика охраны, того самого КПП, который брал штурмом вчера вечером. Ограда вокруг поселка высока и доходит до самой земли. Везде, кроме участка подле раздвижных ворот. Здесь строители схалтурили самую малость. Секция ограждения рядом со штангой ворот чуть-чуть перекошена, в результате под ней можно пролезть, если очень постараться. Зазор между землей и металлом в самом широком месте сантиметров сорок. Обычное российское разгильдяйство. Никто не подумал о том, что преграду будут преодолевать на самом охраняемом участке. Ограда под током, рядом пост охраны, фиг с ним, ну кто сюда полезет! Я полезу. Я эту дырочку давно приметил и, пока Папа целовался с мертвой головой Мурзика, успел хорошенько запомнить каждый камешек, каждую травинку рядом с прорехой.
   На КПП усиленный патруль. Шесть мужиков топчутся на дороге, курят в кулак, переговариваются шепотом. Моего знакомого с перебинтованной головой не видно. Наказали парня за то, что выпустил меня из поселка, не проконсультировавшись с начальством. Поделом.
   Замираю в метре от ограды. Слышу, как в мою сторону идет один из охранников. Под ногами у него шелестит трава, хрустит песок. Обернуться не могу. Любое движение, и я выдам себя. Неужели он услышал, как я ползу? Не может быть. Я уже обогнул домик охранников. Я их не вижу и не слышу, значит, и они меня не должны засечь.
   Охранник остановился в нескольких шагах от меня, шуршит одеждой. Что он делает? Зажурчала жидкая струйка. Ясно! Отошел мужик за будку помочиться, а я уже собрался его кончать. Обидно было бы сорвать операцию из-за того, что кому-то вдруг захотелось пописать. Из-за подобных пустяков, как правило, и рушатся самые амбициозные планы. И я тому живой пример. Не пожелай позавчера боксер Сова набить морду каратисту Стальному Кулаку, сейчас в поселке пировал бы Мурзик, а я спал бы в обнимку с Оленькой.
   Струйка иссякла. Мужик довольно фыркает, возится со штанами. Слышу удаляющиеся быстрые шаги. Теперь можно ползти дальше. Медленно и плавно приподнимаю голову, осматриваюсь.
   Передо мной три дома-замка. За ними круглое озерцо и еще три дома. По периметру внешнего ограждения со стороны поселка тянется асфальтированная дорога, достаточно широкая, чтобы на ней смогли разъехаться два автомобиля. Асфальтовая лента окружает каждый из домов и озеро посередине. Планировка поселочных магистралей напомнила мне привычную карту Москвы – вокруг озера Садовое кольцо, от него расходятся радиальные ветки и врастают в Кольцевую магистраль, опоясывающую скопище жилых строений. Не забыл здешний мэр и о зеленых насаждениях. Вокруг внешней ограды узкий травяной газончик. Дома окружают газоны более солидные и ухоженные. На каждом обязательная группа из трех «кремлевских» голубых елочек и рядом живописная россыпь гранитных валунов в прибалтийском стиле.
   По дороге вдоль внешнего ограждения группами прогуливаются внутренние патрули. Отсюда мне хорошо видно две такие группы. В одной три человека, в другой – пять.
   Никакой определенной схемы передвижений скорее всего нет. Ребята устали, напряжение первых часов дежурства прошло, все надоело, и очень хочется спать. Смешно, но внешне бандитские патрульные напоминают ставший привычным для Москвы милицейский вооруженный патруль. Та же размеренная походка, те же автоматы на боку, и даже темные адидасовские костюмы в полумраке могут сойти за серую милицейскую униформу.
   Рядом с воротами, совсем недалеко от меня, замерли автомобили: «Мерседес», автобус «Икарус» и две «Волги». На автобусе, наверное, подвозили подкрепление местной охране, пока я парился в сауне.
   Медленно проползаю под металлической ажурной решеткой, стараюсь не думать о том, что она под током. Прополз. Двое патрульных идут в мою сторону, но сейчас я вижу только их ноги, нормальному обзору мешает ряд автомобилей. Раз я их не вижу, значит, и они меня.
   Крайний в ряду и самый ближний от меня автомобиль – «мерс» Самсона. Бесшумно ползу по асфальту, возле колес красавца «Мерседеса» падаю на живот, перекатываюсь под днище машины, замираю. Патрульные проходят рядом, слышу их негромкие голоса.
   – Давай к озеру сходим.
   – Нельзя, там и без нас народу полно.
   – Жалко… Сигарету дашь?
   – Нет. Кончились сигареты…
   – Жалко… А времени сколько, скажешь?
   – Четыре уже, скоро совсем светло будет… Курить охота, мочи нету!
   – Не тереби душу…
   Да, совсем скоро рассветет. Нужно торопиться. «Мерседес» припаркован возле левого угла здания, расположенного прямо напротив ворот. Еще левее домик, в котором мы вчера поздно вечером ужинали в тронном зале. Папа говорил мне, что каждый раз меняет место ночлега. В котором из шести домов он ночует сегодня? Сейчас я это узнаю.
   Достаю из кармана американское взрывное устройство, кладу его рядом с колесом «Мерседеса». Лежа на асфальте, прекрасно вижу пушистые елки на газоне возле дома, давшего мне вчера кров и ужин. Двое страдающих от недостатка никотина патрульных отошли довольно далеко, можно действовать. Выползаю из-под машины и ящерицей преодолеваю открытое пространство между «Мерседесом» и декоративными деревьями. Ползу быстро и бесшумно, гладя животом сначала шершавый асфальт, потом мягкую, влажную от росы траву. Плавно, без резких движений ныряю в колючие еловые ветки. Три елочки растут совсем рядом, однако мне вполне хватает места между их косматых стволов Удобно сажусь на корточки, достаю из кармана пульт дистанционного управления голливудской игрушкой, жму на кнопку.
   Оглушительный взрыв, яркое пламя и желтый дым! Не понимаю, зачем киношникам понадобилась столь звучная хлопушка? Все равно ведь отснятый на площадке материал потом попадает к звукооператору, который в студийной обстановке производит перезапись шумов. Ну да ладно, не моего ума это дело, главное, эффект потрясающий – вокруг «подорванной» машины беготня и суета охраны. Кажется, сюда сбежались все бандиты в поселке. Эх, сейчас бы их из автомата…
   Примечательно, что не сработала автомобильная сигнализация. Думаю, ее там просто нет – особый бандитский шик: не боюсь я, мол, угонщиков, меня и мое авто все знают и тронуть не посмеют.
   – Быстро оцепили объект! – Это голос Самсона, его самого я не вижу, но слышу отлично. – Быстро, мудаки!!!
   Что такое «объект», мне понятно без пояснений и уточнений. Объектом Самсон назвал дом, в котором Папа коротает сегодняшнюю судьбоносную для него ночь.
   Человек двадцать послушно бегут к дому, рядом с которым я спрятался. Не ожидал! Выходит, Папа решил сегодня всех перехитрить. Как я понял – общеизвестно, что Папа каждую ночь проводит в одном из шести домов поселка и каждую ночь в другом. Вчера он поссорился с Гиви, ждет нападения на поселок, и что же? С точки зрения Гиви, Папа никак не может остаться на ночь в том же доме, где произошла ссора. А он остается! Мудро!
   Папа хитрый, но я еще хитрее. Моя уловка с хлопушкой сработала – бандиты услужливо указали, под какой крышей искать их главаря. Я бы на месте Самсона отдал распоряжение в нештатной ситуации брать под охрану «пустышку», здание, где Папы в настоящий момент нет и быть не может, и таким образом отвлек основной удар вероятного противника от истинной цели. Но для Самсона столь тонкая стратегическая игра недоступна. Самсон пытается решить одновременно две несовместимые задачи – сберечь Папу от врагов и выслужиться перед хозяином, выказать свое служебное рвение.
   – …Остальным рассредоточиться по территории, и кто-нибудь быстро мне ведро воды! – орал Самсон храбро, бегая вокруг «Мерседеса». Остальные бандиты близко к машине подходить опасались.
   Я внимательно слушал крики ретивого Самсона и гомон голосов его подчиненных и при этом зорко следил за окнами взятого под охрану дома.
   Папа игнорировал новомодные стеклопакеты и жалюзи, он отдавал предпочтение добротным дубовым рамам и классическим занавескам на окнах.
   Одна из занавесок в окне на третьем этаже дрогнула. Из оцепленного дома наблюдали за толчеей вокруг «Мерседеса».
   Топот ног, плеск воды, Самсон залил источник дыма; вонь и смрад, кашель и снова рокочущий бас Самсона:
   – Дымовуху какая сука под машину кинула?! У наблюдателя на третьем этаже не выдержали нервы.
   Отсутствие новых взрывов и стрельбы спровоцировало его на глупейший поступок.
   Занавеска резко ушла в сторону, окно распахнулось, и я увидел знакомую озабоченную Папину физиономию.
   – Что?! Что там случилось?! – заорал Папа, свесившись с подоконника.
   – Папа! Закройте окно! – прокричал в ответ Самсон. – Сейчас же закройте! Вокруг могут прятаться снайперы!
   Какие, к черту, снайперы? Будь рядом снайпер, он давно бы уже «снял» Папу, как только тот начал баловаться с занавеской. Пуленепробиваемые стекла? Ну и что? Можно из гранатомета стрельнуть со снайперской точностью. Просто и надежно.
   Да что там гранатометчик! Сейчас и я бы мог его убить с необычайной легкостью. Ножны моего меча при желании можно использовать в качестве фукайа – духового ружья, и силы моих легких вполне хватит, чтобы отравленная игла долетела до третьего этажа и вонзилась в Папину шею. (Слишком экзотично? Плевать! Практика показывает – чем больше вопросов у следствия, тем меньше шансов у следователей найти на них ответы.) Приблизительно так я и планировал устранить мафиози. Думал – обнаружу, в каком из домов он сегодня ночует, устрою засаду, продумаю пути отхода и буду ждать. Я планировал убить Папу до полудня, а с последующим уходом можно и повременить. Днем уходить не очень удобно. Думал, отсижусь где-нибудь в тихом месте до ночи, поиграю в прятки с бандитами и под прикрытием темноты спокойно исчезну с территории поселка. Но неожиданно слепой случай поменял мои планы. Теперь я знал не только интересующий меня дом, но и этаж, а также то, что окна опрометчиво не оборудованы сигнализацией.
   Между тем Папа послушно испугался и отпрянул от окна. Створки прикрыл, но не до конца. Это хорошо! Это просто замечательно! Забраться по стене до приоткрытого окна мне раз плюнуть.
   От моего убежища до стены дома расстояние в пять шагов, но дом оцеплен. Сквозь еловые ветви вижу пятерых боевиков. Выстроились вдоль стены, глазеют по сторонам, автоматы сняты с предохранителей, пальцы на спусковых крючках. А на улице стремительно светлеет. Еще десять-пятнадцать минут, и станет совсем светло, как днем. Хорошо бы успеть совершить восхождение на третий этаж, пока подруга-ночь еще не окончательно сдала свои позиции.
   – Я приказал рассредоточиться по территории! – шумно злился Самсон. – Найду шутника, кто дымовуху-петарду запалил, – яйца отрежу!
   Поспешное шарканье множества ног по асфальту, гулкие уверенные шаги Самсона. Он идет в мою сторону, вот ступил на газон, вышагивает совсем рядом с елочками, я даже чувствую запах одеколона, которым он вчера вечером обильно обрызгал свое тело после бани.
   – Оцепление! – рявкнул Самсон не останавливаясь. – Марш все за мной к крыльцу на инструктаж!
   Самсон, продолжая ругаться, скрылся за углом. Ребята, что стояли вдоль стены с моей стороны дома, трусцой побежали вслед за ним «к крыльцу» – так он называл пристройку, через которую можно попасть в здание.
   Использование момента – мой главный шанс! Сейчас все, кто стоял вокруг дома, сгрудились вокруг Самсона «у крыльца» за углом. Остальная бандитская братия, согласно приказу, спешит «рассредоточиться по территории», а получив приказ, боец, как правило, спешит его выполнять и не оглядывается в сторону командира. Сколько могут длиться нравоучения Самсона? Как долго «рассредоточивающиеся» бойцы будут послушно разбегаться по сторонам, затылком чувствуя суровый взгляд командира, опасаясь оглянуться и встретиться с ним глазами? Минуту, не более! Всего одна минута есть у меня в запасе, чтобы вскарабкаться по отвесной стене и исчезнуть за створками незапертого окна. Шестьдесят секунд общей истерики, жажды деятельности и страха за собственную задницу.
   Выползаю из-под укрытия голубых еловых ветвей, через мгновение я уже «на стене», как говорят альпинисты. Дома в Папином поселке облицованы грубоотесанным серым гранитом, как и подобает настоящим рыцарским замкам. Хвала Будде – крестный отец отдал предпочтение архитектурному ансамблю в стиле Вальтера Скотта, а не фантазиям на тему «города будущего» а-ля новое здание «Газпрома».
   Лезть вверх по стене несложно и удобно. Искусство взбираться на естественные и рукотворные преграды в ниндзютцу называется «сака-но-бори». Дедушка начал обучать меня скалолазанию, когда мне было пять лет. Сначала я учился чувству баланса. Дед укрепил толстое бревно невысоко над землей, получилось нечто наподобие знакомого всем гимнастического снаряда. Я учился ходить по бревну, поворачиваться на нем, прыгать. Постепенно дед поднимал бревно все выше и выше, а само оно становилось все тоньше. Потом бревно заменила жердь, потом туго натянутая веревка, еще позже – веревка провисшая. Параллельно дедушка учил меня висеть. Уже в шесть лет я мог пробыть в состоянии виса, уцепившись руками за ветку дерева, более десяти минут. Но до ветки, на которой нужно зависнуть, необходимо было еще и добраться. Поначалу дед выбирал толстые сучковатые стволы деревьев, затем стволы гладкие, без сучка без задоринки. И ползать по деревьям я учился не только вверх, но и вниз.
   И упражнения на баланс и лазание по деревьям, и вис на руках – все это были лишь сопутствующие уроки. Основная дисциплина – скалолазание – требовала, помимо чисто физических навыков, умения управлять своей психикой и использовать так называемую внутреннюю энергию: ки – по-японски, ци – по-китайски.
   Научиться пользоваться ки и «врастать» в камень можно только «на стене». Теоретически все до банальности элементарно: нужно всего лишь мысленно устремиться «в глубь камня», прилипнуть к нему всем телом, стать его частью и сконцентрировать ки в кончиках пальцев верхних и нижних конечностей, а затем перемещаться вверх или вниз, в зависимости от необходимости, по принципу – «три конечности держат тело, четвертая ищет точку опоры». Ничего сложного! На словах… На деле – годы упорных тренировок, прежде чем почувствуешь, что ты и камень – единое целое, и прежде чем пальцы сами научатся искать малейшие выступы и впадины на отвесной поверхности…
   Забраться по стене до приоткрытого окна мне, как я уже говорил, раз плюнуть. Я начал тренироваться по системе «сака-но-бори», когда мне было пять лет, закончил в пятнадцать…
   Внутренний хронометр исправно отсчитывает секунды. Подъем занял почти всю отпущенную благосклонной судьбой минуту. Я перевалился через подоконник в унисон с шагами внизу – ребята из оцепления занимали свои места вокруг охраняемого дома.
   Плавно прикрываю за собой окно, осторожно щелкаю шпингалетом. Все – теперь окно закрыто изнутри. Кроме меня, никто не заметил, что Папа забыл закрыть окно. Будем считать, что это не я, а он позаботился о шпингалете.
   Осматриваю комнату. Она оказывается очень похожей на тот гостевой номер, в котором вчера вечером я познакомился с Александром Сергеевичем. Значит, и «глазок» видеокамеры спрятан там же – прямо над моей головой, чуть выше окна. Если я ошибаюсь, через пару секунд поднимется тревога и вся операция будет провалена.
   Я не ошибся. Матовая пуговка линзы там, где ей и полагается быть. Отлично! Пока я не в кадре. Прикидываю угол обзора «видеоглазка», отмечаю для себя, куда можно и куда нельзя ходить. Интересно, как я смогу подойти к двери и остаться вне поля зрения наблюдателей?.. Стоп! А кто закрыл дверь на задвижку? Папа? Он не мог – дверь закрыта с внутренней стороны. Что же получается? Или Папа прошел сквозь стену, или он до сих пор в комнате… В комнате Папы нет, следовательно…
   Створка стенного шкафа чуть-чуть приоткрыта. Сам шкаф вне сектора видеообзора. Бесшумно ступая по ковру, подхожу к шкафу. Нет, внутри Папа не прячется – это и ежу ясно, однако в шкафу должен быть оборудован потайной ход в секретное помещение без окон, без дверей. Папа услышал взрыв, понервничал минуты полторы и не удержался, вылез из тайника взглянуть, что на свете делается.
   Открываю шкаф. Внутри пусто. Деревянный прямоугольник с крючками на задней стенке. Крючков много – двенадцать штук. Очень хочется сразу же начать дергать за крючки: очевидно, что один из крючков запускает механизм, открывающий проход в соседнее помещение. Хотя почему один? Логично предположить, что нужно в определенной последовательности воздействовать (нажать? сдвинуть?) на несколько крючков… Мда… задачка, достойная компьютерной игры… Думай, ниндзя, думай… Придумал! Точнее – вспомнил! Папа высовывался из окна, опираясь руками на карниз. Металлический карниз не блистает чистотой, не протирали его уже давно, это видно невооруженным глазом. К тому же сейчас раннее утро, туман, вследствие чего металл чуть-чуть влажный. Папа, безусловно, запачкал руки, а потом грязными пальцами вертел (или нажимал) крючки. Они сделаны из светлой пластмассы, на них должны остаться следы…
   Залезаю в шкаф, внимательно осматриваю каждый из двенадцати пластмассовых завитков. Занятие, достойное Шерлока Холмса. Еле заметные отметины нахожу на первом, пятом и последнем, двенадцатом крючке, если вести отсчет слева направо. Закрываю глаза, кончиками пальцев касаюсь Крючков с отметинами. Двенадцатый самый влажный. Третий и первый вызывают одинаковые ощущения. Полностью отдаюсь во власть интуиции. Дотрагиваюсь до третьего крючка подушечкой указательного пальца, чувствую легкое покалывание, слабое тепло. Трогаю первый крючок. То же покалывание, но менее интенсивное, тепла не чувствую. Все очень субъективно, я это понимаю, но ведь экстрасенсорика и построена на субъективных ощущениях…
   Итак – двенадцатый, третий, первый. Что ж, попробуем…
   Двенадцатый крючок повернулся вокруг своей оси со слабым щелчком. Следующий – номер три. Поворот, щелчок. Теперь первый…
   Громкий щелчок, скрежет шестеренок, и задняя стенка шкафа отъезжает в сторону.
   Я не стал дожидаться, пока замаскированная дверь полностью откроется. Как только стало возможно, втиснулся в узкую щель и сразу же упал на пол. Вовремя! Пуля прожужжала выше, ударилась о стену, срикошетила и, взвизгнув, стукнулась об пол рядом со мной.