Михаил Зайцев
Укус Змея
Предисловие от автора
В любой профессиональной среде рассказывают свои специфические байки и былинки. И если, скажем, моряки дальнего плавания всегда рады поделиться с посторонним морскими историями, то, например, ветераны КГБ, как правило, остерегаются утечки вовне даже былинной информации. Но нет правил без исключений.
Мне повезло — знакомые, скажем так, рыцари плаща и кинжала не только побаловали меня разного рода специфическими историями, но и любезно позволили использовать сюжеты их сугубо профессионального фольклора для написания данного повествования. За что я сердечно благодарю товарищей офицеров И.К., В.П. и особенно А.П.
Специально для тех, кому нижеследующее покажется уж слишком невероятным, еще раз подчеркиваю: в данном конкретном случае я не сочинитель, а лишь ПЕРЕСКАЗЧИК. Как говорится — за что купил, за то продал.
Мне повезло — знакомые, скажем так, рыцари плаща и кинжала не только побаловали меня разного рода специфическими историями, но и любезно позволили использовать сюжеты их сугубо профессионального фольклора для написания данного повествования. За что я сердечно благодарю товарищей офицеров И.К., В.П. и особенно А.П.
Специально для тех, кому нижеследующее покажется уж слишком невероятным, еще раз подчеркиваю: в данном конкретном случае я не сочинитель, а лишь ПЕРЕСКАЗЧИК. Как говорится — за что купил, за то продал.
Начало восьмого десятилетия XX века
Пролог
— Змеев Олег Викторович?.. Проходите, присаживайтесь... Поздравляю с окончанием университета... М-да, озадачили вы деканат, отказавшись от аспирантуры. И руководство военной кафедры премного удивила ваша инициатива немедленно отслужить положенное в Краснознаменной и легендарной... Почему вы, Змеев, не поделились по месту учебы своим недавним несчастьем, а?
— Гибель родителей — мое личное дело.
— Они погибли, кажется, в метро?
— Да, возвращаясь с работы.
— Во время аварии эскалатора на станции «Авиамоторная», если не ошибаюсь?.. М-да, нелепая смерть... С друзьями-сокурсниками, как и с администрацией, несчастьем вы тоже не поделились?
— Нет.
— Боитесь сплетен? Жалости? Комплексуете?
— Нет. Просто мне так удобнее.
— Удобнее чего?
— Общаться с окружающими.
— Иначе говоря, вы предпочитаете держать дистанцию.
— Да.
— Ваше желание уехать к чертовой бабушке и забыться в суете военных обязанностей спровоцировано переживаниями по поводу гибели родителей?
— Отчасти.
— У вас есть девушка?
— Была.
— Она вас бросила?
— Нет, мы просто расстались.
— Так не бывает.
— А у нас так и было. Потеряли взаимный интерес и мирно расстались.
— Вы переживаете по этому поводу?
— С чего бы?
— А она?
— Ничуть.
— Вы понимаете, что вас могут отправить в Афганистан?
— Да.
— Там опасно.
— Я знаю.
— Вам жить надоело, молодой человек?
— Нет, мне надоела математика.
— У вас к ней способности.
— Ну и что? Тысячи людей, умеющих рисовать, отказываются от карьеры художников. Я совершенно охладел к математике еще на третьем курсе.
— Что не помешало вам заработать красный диплом.
— Я привык хорошо учиться и все доводить до конца.
— М-да, привычка — вторая натура... М-да, чего скрывать, ваша Натура, так сказать, соответствует... Вы подумали над нашим предложением, Змеев?
— Думал.
— И?
— Хотелось бы узнать подробности.
— В свое время, Змеев, в свое время.
— Когда?
— Пройдете тестирование и узнаете. Опыт подсказывает, что с психотестами у вас проблем не возникнет. И с физикой, я думаю, все будет нормально. Вы ведь кандидат в мастера по горным лыжам, да?
— Нет, всего лишь разрядник.
— И перворазрядник по стрельбе из пневматического оружия, так?
— Тир находился рядом со школой, посещал секцию за компанию с одноклассниками. Нормативы на разряд сдал еле-еле.
— Не важно как, важен результат... А еще, кажется, вы занимались акробатикой.
— Ну это вообще когда было! В младших классах бабушка, покойница, водила в секцию при Дворце пионеров одну или две четверти, сейчас не помню.
— Вы не помните, а мы выяснили. Полгода Олег Змеев кувыркался под руководством заслуженного, между прочим, тренера. Пока скарлатиной не заболел. Не так и мало, полгода в восьмилетнем-то возрасте. Навыки, приобретенные в детстве, остаются на всю жизнь. То-то вы, занимаясь горными лыжами, ни разу ничего себе не поломали... М-да, вы очень и очень подходящий материал... Так вы согласны в принципе? Принимаете наше предложение?
— Да.
— В таком случае, вот — берите бумаги, читайте внимательно, расписывайтесь. Встретимся с вами после тестирования. Я уверен, что встретимся.
— Есть немного. Проверяли, будто кандидата в отряд космонавтов.
— Ошибаетесь, молодой человек! Тщательнее! Гораздо тщательнее вас проверяли. У нас конкурс на одно место больше, чем в МГИМО, гораздо больше... Вас, случайно, не испугали наши проверки? Не жалеете, что согласились сотрудничать? Быть может, желаете отказаться пока не поздно?
— А разве еще не поздно?
— Молодец, Змеев. Соображаешь... Да-с, значится, завтра призывник Змеев О.В. как будто отправляется служить младшим офицером полтора положенных выпускнику вуза года, на самом же деле курсант Змей поступит на означенный срок в полное распоряжение наших инструкторов и экспертов. Вопросы?
— Вы сказали: Змей?
— Точно так. Псевдоним для внутреннего использования напрашивается сам собой, как производное от фамилии.
— Вы обещали после тестирования рассказать поподробнее о моем будущем.
— Да ради бога! Вам предстоит выдержать все учебные нагрузки, что, будьте готовы, совсем не просто. Говоря откровенно — вам прежде всего предстоит выжить. Во время тестирования вы прошли, так скажем, естественный отбор, а во время учебы вам предстоит пройти, проползти, продраться сквозь, скажем так, отбор искусственный, неестественный. И без всяких страховок, говоря образно. К выпуску, через одну целую пять десятых года, количество курсантов сократится, я думаю, на две третьих, и это как минимум. Мы не гонимся за количеством, нам интересно качество. Учеба подразумевает перманентную селекцию. Жестокую, беспощадную, но справедливую... М-да-с, справедливую. Ибо вас никто не намерен ломать специально. Учить, наставлять вас будут не за страх, а за совесть, но с проверкой на усвоение, так сказать, пройденного можно либо справиться, либо... М-да, либо-либо. Третьего не дано... Встретимся через восемнадцать месяцев, курсант. Надеюсь, что встретимся.
Что ж, пришло время донести до вас, так сказать, суть будущей службы... Слыхали, конечно, про так называемый «ядерный чемоданчик»? Догадываетесь, я надеюсь, что такой важный «чемоданчик» вовсе не один-единственный у Верховного главнокомандующего? Глупо было бы не сдублировать «красные кнопки», правда? Потому и вас, выпускников курсов, аж целая дюжина, мотай на ус... Все «ядерные чемоданчики» обслуживает специальное подразделение, это понятно, да? Ну так вот, Змей, вся ваша дюжина формально входит в состав аналогичного подразделения. Я подчеркиваю — формально. Вы, фигурально выражаясь, скрытные «красные кнопки» в личном, я подчеркиваю, — личном распоряжении Верховного. Имя вам — специалисты по особым поручениям. Или, говоря проще, особые порученцы. Задача особого порученца — органично влиться в массы среднестатистических обывателей и быть готовым в любую, я повторяю, в любую минуту выполнить любое, повторяю: лю-бо-е конфиденциальное поручение лично, повторюсь: лично Верховного. И подчеркну: кон-фи-ден-ци-аль-ное! Суть поручения будет известна только, внимание: только исполнителю и Верховному. Либо Верховному и исполнителям, ежели главнокомандующий сочтет необходимым задействовать, собрать в единый, так сказать, кулак всех или нескольких порученцев. У каждого из вас будет свой, индивидуальный шифр... Внимательно слушаешь? Свой, индивидуальный, усвоил? Ключ от индивидуального шифра известен только, не поленюсь, повторю: только исполнителю и Верховному. Соответственно, и суть задания известна только поручателю и порученцу... Возможно, лично вы, Олег Викторович, благополучно доживете до сорока и не получите ни одной шифровки. А может и так статься, что сразу по возвращении в гражданскую жизнь лично вам — лично-лично! — Верховный главнокомандующий прикажет... ээ-э... взорвать Мавзолей. Или кокнуть Председателя Совмина. Или совершить неудачное покушение на посла дружественной державы. Или поступит коллективное задание порученцам — взять, например... э-ээ... Минфин... Я, конечно, утрирую, однако ЛЮБОЙ приказ вы ОБЯЗАНЫ исполнить беспрекословно... Вплоть до сорока лет вам запрещено жениться либо как-то еще связывать себя. По достижении сорокалетнего возраста вы автоматически освобождаетесь от всех обязательств, получаете персональную пенсию, льготы и прочая, прочая, прочая. Товарищи из подчиненного лично — лично! — Верховному подразделения «Шмель», будьте уверены, придумают, как вас комфортно легализовать... По существу есть вопросы?
— Никак нет.
— Тогда поговорим о деталях...
— Гибель родителей — мое личное дело.
— Они погибли, кажется, в метро?
— Да, возвращаясь с работы.
— Во время аварии эскалатора на станции «Авиамоторная», если не ошибаюсь?.. М-да, нелепая смерть... С друзьями-сокурсниками, как и с администрацией, несчастьем вы тоже не поделились?
— Нет.
— Боитесь сплетен? Жалости? Комплексуете?
— Нет. Просто мне так удобнее.
— Удобнее чего?
— Общаться с окружающими.
— Иначе говоря, вы предпочитаете держать дистанцию.
— Да.
— Ваше желание уехать к чертовой бабушке и забыться в суете военных обязанностей спровоцировано переживаниями по поводу гибели родителей?
— Отчасти.
— У вас есть девушка?
— Была.
— Она вас бросила?
— Нет, мы просто расстались.
— Так не бывает.
— А у нас так и было. Потеряли взаимный интерес и мирно расстались.
— Вы переживаете по этому поводу?
— С чего бы?
— А она?
— Ничуть.
— Вы понимаете, что вас могут отправить в Афганистан?
— Да.
— Там опасно.
— Я знаю.
— Вам жить надоело, молодой человек?
— Нет, мне надоела математика.
— У вас к ней способности.
— Ну и что? Тысячи людей, умеющих рисовать, отказываются от карьеры художников. Я совершенно охладел к математике еще на третьем курсе.
— Что не помешало вам заработать красный диплом.
— Я привык хорошо учиться и все доводить до конца.
— М-да, привычка — вторая натура... М-да, чего скрывать, ваша Натура, так сказать, соответствует... Вы подумали над нашим предложением, Змеев?
— Думал.
— И?
— Хотелось бы узнать подробности.
— В свое время, Змеев, в свое время.
— Когда?
— Пройдете тестирование и узнаете. Опыт подсказывает, что с психотестами у вас проблем не возникнет. И с физикой, я думаю, все будет нормально. Вы ведь кандидат в мастера по горным лыжам, да?
— Нет, всего лишь разрядник.
— И перворазрядник по стрельбе из пневматического оружия, так?
— Тир находился рядом со школой, посещал секцию за компанию с одноклассниками. Нормативы на разряд сдал еле-еле.
— Не важно как, важен результат... А еще, кажется, вы занимались акробатикой.
— Ну это вообще когда было! В младших классах бабушка, покойница, водила в секцию при Дворце пионеров одну или две четверти, сейчас не помню.
— Вы не помните, а мы выяснили. Полгода Олег Змеев кувыркался под руководством заслуженного, между прочим, тренера. Пока скарлатиной не заболел. Не так и мало, полгода в восьмилетнем-то возрасте. Навыки, приобретенные в детстве, остаются на всю жизнь. То-то вы, занимаясь горными лыжами, ни разу ничего себе не поломали... М-да, вы очень и очень подходящий материал... Так вы согласны в принципе? Принимаете наше предложение?
— Да.
— В таком случае, вот — берите бумаги, читайте внимательно, расписывайтесь. Встретимся с вами после тестирования. Я уверен, что встретимся.
* * *
— Доброе утро, Змеев. Проходите, Олег Викторович, присаживайтесь... Поздравляю, тестирование позади, вы справились... А признайтесь, наши проверки вас удивили, да?— Есть немного. Проверяли, будто кандидата в отряд космонавтов.
— Ошибаетесь, молодой человек! Тщательнее! Гораздо тщательнее вас проверяли. У нас конкурс на одно место больше, чем в МГИМО, гораздо больше... Вас, случайно, не испугали наши проверки? Не жалеете, что согласились сотрудничать? Быть может, желаете отказаться пока не поздно?
— А разве еще не поздно?
— Молодец, Змеев. Соображаешь... Да-с, значится, завтра призывник Змеев О.В. как будто отправляется служить младшим офицером полтора положенных выпускнику вуза года, на самом же деле курсант Змей поступит на означенный срок в полное распоряжение наших инструкторов и экспертов. Вопросы?
— Вы сказали: Змей?
— Точно так. Псевдоним для внутреннего использования напрашивается сам собой, как производное от фамилии.
— Вы обещали после тестирования рассказать поподробнее о моем будущем.
— Да ради бога! Вам предстоит выдержать все учебные нагрузки, что, будьте готовы, совсем не просто. Говоря откровенно — вам прежде всего предстоит выжить. Во время тестирования вы прошли, так скажем, естественный отбор, а во время учебы вам предстоит пройти, проползти, продраться сквозь, скажем так, отбор искусственный, неестественный. И без всяких страховок, говоря образно. К выпуску, через одну целую пять десятых года, количество курсантов сократится, я думаю, на две третьих, и это как минимум. Мы не гонимся за количеством, нам интересно качество. Учеба подразумевает перманентную селекцию. Жестокую, беспощадную, но справедливую... М-да-с, справедливую. Ибо вас никто не намерен ломать специально. Учить, наставлять вас будут не за страх, а за совесть, но с проверкой на усвоение, так сказать, пройденного можно либо справиться, либо... М-да, либо-либо. Третьего не дано... Встретимся через восемнадцать месяцев, курсант. Надеюсь, что встретимся.
* * *
— Здравия желаю, курсант. Вольно, присаживайтесь... Рад, что мои надежды сбылись. Поздравляю с успешным окончанием. Полтора года без серьезных травм, физических и душевных, это, знаете ли, уникальный результат, да-с!..Что ж, пришло время донести до вас, так сказать, суть будущей службы... Слыхали, конечно, про так называемый «ядерный чемоданчик»? Догадываетесь, я надеюсь, что такой важный «чемоданчик» вовсе не один-единственный у Верховного главнокомандующего? Глупо было бы не сдублировать «красные кнопки», правда? Потому и вас, выпускников курсов, аж целая дюжина, мотай на ус... Все «ядерные чемоданчики» обслуживает специальное подразделение, это понятно, да? Ну так вот, Змей, вся ваша дюжина формально входит в состав аналогичного подразделения. Я подчеркиваю — формально. Вы, фигурально выражаясь, скрытные «красные кнопки» в личном, я подчеркиваю, — личном распоряжении Верховного. Имя вам — специалисты по особым поручениям. Или, говоря проще, особые порученцы. Задача особого порученца — органично влиться в массы среднестатистических обывателей и быть готовым в любую, я повторяю, в любую минуту выполнить любое, повторяю: лю-бо-е конфиденциальное поручение лично, повторюсь: лично Верховного. И подчеркну: кон-фи-ден-ци-аль-ное! Суть поручения будет известна только, внимание: только исполнителю и Верховному. Либо Верховному и исполнителям, ежели главнокомандующий сочтет необходимым задействовать, собрать в единый, так сказать, кулак всех или нескольких порученцев. У каждого из вас будет свой, индивидуальный шифр... Внимательно слушаешь? Свой, индивидуальный, усвоил? Ключ от индивидуального шифра известен только, не поленюсь, повторю: только исполнителю и Верховному. Соответственно, и суть задания известна только поручателю и порученцу... Возможно, лично вы, Олег Викторович, благополучно доживете до сорока и не получите ни одной шифровки. А может и так статься, что сразу по возвращении в гражданскую жизнь лично вам — лично-лично! — Верховный главнокомандующий прикажет... ээ-э... взорвать Мавзолей. Или кокнуть Председателя Совмина. Или совершить неудачное покушение на посла дружественной державы. Или поступит коллективное задание порученцам — взять, например... э-ээ... Минфин... Я, конечно, утрирую, однако ЛЮБОЙ приказ вы ОБЯЗАНЫ исполнить беспрекословно... Вплоть до сорока лет вам запрещено жениться либо как-то еще связывать себя. По достижении сорокалетнего возраста вы автоматически освобождаетесь от всех обязательств, получаете персональную пенсию, льготы и прочая, прочая, прочая. Товарищи из подчиненного лично — лично! — Верховному подразделения «Шмель», будьте уверены, придумают, как вас комфортно легализовать... По существу есть вопросы?
— Никак нет.
— Тогда поговорим о деталях...
Год 1991 -й, весна
Охота на Змея
1. Кошмары
Олег увидел искаженную оптикой «глазка» физиономию почтальона, щелкнул замком, открыл дверь.
— Вы — Змеев О.В.? — спросила тетка-почтальонша.
— Я, — кивнул жилец.
— Письмо заказное вам с уведомлением о вручении. Получите и распишитесь. — Тетка с толстой сумкой на ремне протянула жильцу конверт и квитанцию.
Олег взял конверт, черкнул закорючку на казенном бланке квитанции, пробормотал «спасибо» и закрыл дверь. Щелкая замком, взглянул на прямоугольник конверта. В графах с данными об отправителе значилось: «117593, г. Москва, а/я 27. Шмелев Г.З.».
Человека по фамилии Шмелев, разумеется, де-факто не существует. Как не существует де-юре и подразделения «Шмель». И дюжины «особых порученцев».
Олег вскрыл конверт. Внутри лежала поздравительная открытка с поздравительным же текстом. Отправитель запоздало поздравлял получателя с днем рождения. Три месяца назад, в январе, Олег разменял третий десяток. Тридцатилетний особый порученец Змей расшифровал послание за минуту и невольно вздрогнул.
«УБИТЬ ПРЕЗИДЕНТА», — требовал от своего порученца Верховный главнокомандующий, он же генсек ЦК, он же первый президент Советского Союза.
Он сам себе написал смертельный приговор, лично зашифровал, а «шмели» донесли весточку с приказом до исполнителя...
Абсурд!..
Абсурд...
Абсурд?..
Мысли в голове у особого порученца закружились вихрем, порождая версии, одна другой фантастичнее.
Президент решил принести себя в жертву ради достижения неких суперглобальных политических целей?..
В подразделении «Шмель» кто-то сошел с ума и исхитрился вызнать персональный шифр порученца Змея?..
Или сам Верховный слетел с катушек?..
Нет! Не так! Алгоритм генерации версий ошибочен! Прежде всего, надо задаться вопросом: кому выгодно?
Кому?..
А черт его знает...
Тогда второй вопрос: почему президент должен погибнуть именно сейчас, весной 1991 года? Не раньше и не позже... Позже... Позже... Чего должно состояться позже?.. Подписание Союзного договора!
На референдуме люди высказались за обновленный Союз, следовательно, сепаратисты вполне могли решиться на крайние меры. Самые крайние... На провокацию, мать хаоса.
Допустим...
Как рабочая версия сгодится за неимением прочих...
Итак, заговорщики сумели скопировать шифровальные таблицы, что хранятся в ЛИЧНОМ сейфе Самого... Фантастика!.. Фантастика?.. Допустим, сумели... Случай помог или... Не важно!..
Чего делать?
Что делать особому порученцу Змею?..
Выполнить приказ, как учили, без тени сомнений и колебаний, или...
Что делать?.. Извечный русский вопрос рано или поздно бьет по голове всякого россиянина вне зависимости от статуса...
Выполнить приказ или помешать заговорщикам?..
А если мешать, то как?..
Нарушить присягу и рассказать о себе, о подразделении «Шмель»... кому?..
Да кому угодно рассказывай, все равно не докажешь! Связь со «шмелями» односторонняя. Обратная связь, само собой, предусмотрена, но в данном, конкретном случае толку от этого — ноль! И, согласно всем картотекам, О.В. Змеев после окончания МГУ честно отбоярил срочку в далеком гарнизоне. И свидетели из числа якобы сослуживцев, ясен пень, найдутся и подтвердят. И в схроне у Змея за городом спрятано оружие исключительно времен Второй мировой, которое в принципе можно приобрести и у «черных археологов»...
В том-то весь и фокус, что особый порученец ну никак не сумеет доказать сторонним лицам или организациям, что он именно особый порученец, а не свихнувшийся на почве кино про Джеймса Бонда завсегдатай видеосалонов. В том-то весь и смысл фактически нелегальной службы у себя на Родине. В том-то и глубинная суть института особых порученцев, что сдаваться им некому, кроме докторов из дурдома...
Что ж делать-то, а?
А ведь ничего другого не остается, кроме как выполнить первое после долгих лет ожидания, и вообще, первое в жизни особое поручение...
Олег проснулся...
Уфф-ф... Слов нет, одни буквы...
И надо же присниться такому! Кошмар! Надо срочно посмотреть в окно, на солнце, и, как учила бабушка, произнести: куда ночь, туда и сон...
Змеев вскочил с постели, зевая, подошел к окну, дернул штору и зажмурился от яркого света звезды по имени Солнце. Вслух послал сон вслед за минувшей ночью с пятницы на субботу, после чего потопал на кухню пить утренний кофе.
— ...В понедельник Михаил Сергеевич Горбачев посетит мебельный комбинат в городе Энске, — доверительно сообщила вечно работающая на кухне радиоточка. — На встрече с мебельщиками товарищ Горбачев ответит...
На что ответит товарищ Горбачев, Олег уже не расслышал, вышел из кухни, едва туда заглянув, — в жестяной банке кофе обнаружилось всего два зернышка.
Змея учили остерегаться любых привычек и очень стараться их не заводить, но Олег нарушил заветы и взял себе за правило пренепременно начинать день с чашечки крепкого кофе. Конечно, можно было и чая хлебнуть натощак и сбегать за кофе, однако пачка со слоном иссякла на прошлой неделе, а купленный ей взамен краснодарский крупнолистовой на поверку оказался таким дерьмом, что ни в сказке сказать ни пером описать.
Олег быстренько оделся, напялил на себя люмпенскую «тройку» — джинсы, кроссовки, футболка, забежал в туалет, проверил карманы на предмет наличия кошелька, в котором лежала вся полученная позавчера зарплата плюс квартальная премия, и вышел за дверь с «глазком», ту самую, что сегодня ему приснилась.
Проживал Олег Змеев в «однушке» на втором этаже «хрущобы». Всего два лестничных пролета до площадки первого этажа, еще шесть ступенек, шаг мимо пахучего закутка с дверью в подвал, толчок дверей с мутными стеклами, и он на свежем воздухе. Лицом к лицу с пенсионером Юшкиным, жильцом с четвертого этажа.
— Здрасте, — кивнул Олег, намереваясь обойти толстяка Юшкина, да не тут-то было.
— Ты погоди. — Толстяк встал на пути скалой. — Погоди-ка, погоди. Ты мне скажи, ты видел, чего на стенках у нас за ночь хулиганы понаписали?
— Где?
— У моего этажа.
— Нет, не видел. Зачем мне к вам на этаж подниматься?
— А ты подымись, подымись! За ночь все в подписях, «Цой», написано, «жив», прям углем на побелке. Эт пацан из девяносто третьей напакостил, точно тебе говорю! В девяносто третью я звонил, там щас никого. Покуда до магазина гулял, — пенсионер потряс авоськой, — надумал я в милицию заявление писать. Ты подпишешься? Ты через сколько вернешься? А то все на дачах, а с одной моей подписью в отделении косо посмотрят. С тобой подпишем, и я дежурному понесу, пусть только попробует не отреагировать!
— Не знаю я, во сколько вернусь, — соврал Олег и бочком-бочком обошел толстую тушу, обогнул, вырвался на оперативный простор. — Спешу я, извините.
И Олег поспешил к углу дома, благо парадное последнее, угловое.
— Ты от общественности-то не отлынивай, э! — неслось вслед. — Я и про тебя могу написать, как от общества отлыниваешь, э!..
Олег скрылся за углом, замедлил шаг, вздохнул и только сейчас почувствовал: экая благодать на воздухе! Тепло, свежо, сиренью пахнет. Хорошо на улице! И тихо. На дороге, что за домом, ни одной машины, переходи ее когда и как хочешь. И даже жалко немного, что до палатки, где можно купить приличные кофейные зерна, — рукой подать.
Последние год-два подмосковный городишко, где жил обыватель Змеев, где оцепенел в ожидании порученец Змей, весной — летом — осенью по выходным буквально вымирал. Такое было обманчивое впечатление, что чуть ли не все горожане на выходные отчаливают на свои «дачные» сотки. Таковых соток городские власти раздали немерено, проявив воистину коммунистическую щедрость вкупе с чутким пониманием частнособственнических интересов народонаселения.
Приятный утренний моцион-поход за кофе Олег растянул аж на двадцать минут. К родной красно-кирпичной пятиэтажке он подошел с другой стороны, чтобы пройти мимо всех парадных, по двору, а не там, куда выходят окна старика Юшкина.
Предвкушая удовольствие от дебютной чашечки кофе, Олег брел вдоль череды парадных, жмурился на солнце и мечтал об отпуске. Вчера, например, главный редактор держал всех подчиненных до половины двенадцатого. Вчера в семичасовых новостях по телевизору впервые сказали о предстоящем визите Горбачева в Энск, и главный тормознул сегодняшний номер, который уже печатали в типографии. Газету срочно переверстывали, и сегодня она появится в почтовых ящиках только к вечеру, зато со злободневной передовицей.
Трудился Змей в городской многотиражке. Работал с компьютерами, отвечал за исправное функционирование программы «Лексикон», заведовал единственным на всю редакцию ручным сканером и электрочайниками, которые то и дело перегорали.
В отпуск законсервированный особый порученец, понятно, никуда не поедет, однако отдохнуть от общения с коллективом газетчиков, каждый из которых мнит себя гением пера, тоже благо. Особенно, если учесть тот факт, что все местные гении держат скромного программиста за козла последнего.
Не спеша Олег Змеев вошел в свое парадное, поднимаясь по лестнице, достал ключи, поднялся на второй, свой этаж и...
И Олег Викторович Змеев, нелюдимый среднестатистический гражданин Советского Союза, едва взглянув на знакомую до последней потертости дверь, перестал существовать. Здоровым телом Олега Змеева мгновенно завладел особый порученец Змей.
Змей моментально понял, отчего вместо линзы «глазка» зияет сквозная дыра. В «глазок» стреляли. Очевидно, с близкого расстояния. Скорее всего из оружия, снабженного глушителем, иначе выстрел услышал бы активный сосед Юшкин с четвертого этажа, и даже в соседних домах могли бы расслышать.
Твердой рукой Змей вставил ключ в скважину, повернул, толкнул. Ужом проскользнул в прихожую. Увидел труп на полу и сразу узнал мужчину с дыркой вместо правого глаза.
На полу в прихожей лежал Руслан Сагболян, один из дюжины действующих особых порученцев по кличке Витязь.
— Вы — Змеев О.В.? — спросила тетка-почтальонша.
— Я, — кивнул жилец.
— Письмо заказное вам с уведомлением о вручении. Получите и распишитесь. — Тетка с толстой сумкой на ремне протянула жильцу конверт и квитанцию.
Олег взял конверт, черкнул закорючку на казенном бланке квитанции, пробормотал «спасибо» и закрыл дверь. Щелкая замком, взглянул на прямоугольник конверта. В графах с данными об отправителе значилось: «117593, г. Москва, а/я 27. Шмелев Г.З.».
Человека по фамилии Шмелев, разумеется, де-факто не существует. Как не существует де-юре и подразделения «Шмель». И дюжины «особых порученцев».
Олег вскрыл конверт. Внутри лежала поздравительная открытка с поздравительным же текстом. Отправитель запоздало поздравлял получателя с днем рождения. Три месяца назад, в январе, Олег разменял третий десяток. Тридцатилетний особый порученец Змей расшифровал послание за минуту и невольно вздрогнул.
«УБИТЬ ПРЕЗИДЕНТА», — требовал от своего порученца Верховный главнокомандующий, он же генсек ЦК, он же первый президент Советского Союза.
Он сам себе написал смертельный приговор, лично зашифровал, а «шмели» донесли весточку с приказом до исполнителя...
Абсурд!..
Абсурд...
Абсурд?..
Мысли в голове у особого порученца закружились вихрем, порождая версии, одна другой фантастичнее.
Президент решил принести себя в жертву ради достижения неких суперглобальных политических целей?..
В подразделении «Шмель» кто-то сошел с ума и исхитрился вызнать персональный шифр порученца Змея?..
Или сам Верховный слетел с катушек?..
Нет! Не так! Алгоритм генерации версий ошибочен! Прежде всего, надо задаться вопросом: кому выгодно?
Кому?..
А черт его знает...
Тогда второй вопрос: почему президент должен погибнуть именно сейчас, весной 1991 года? Не раньше и не позже... Позже... Позже... Чего должно состояться позже?.. Подписание Союзного договора!
На референдуме люди высказались за обновленный Союз, следовательно, сепаратисты вполне могли решиться на крайние меры. Самые крайние... На провокацию, мать хаоса.
Допустим...
Как рабочая версия сгодится за неимением прочих...
Итак, заговорщики сумели скопировать шифровальные таблицы, что хранятся в ЛИЧНОМ сейфе Самого... Фантастика!.. Фантастика?.. Допустим, сумели... Случай помог или... Не важно!..
Чего делать?
Что делать особому порученцу Змею?..
Выполнить приказ, как учили, без тени сомнений и колебаний, или...
Что делать?.. Извечный русский вопрос рано или поздно бьет по голове всякого россиянина вне зависимости от статуса...
Выполнить приказ или помешать заговорщикам?..
А если мешать, то как?..
Нарушить присягу и рассказать о себе, о подразделении «Шмель»... кому?..
Да кому угодно рассказывай, все равно не докажешь! Связь со «шмелями» односторонняя. Обратная связь, само собой, предусмотрена, но в данном, конкретном случае толку от этого — ноль! И, согласно всем картотекам, О.В. Змеев после окончания МГУ честно отбоярил срочку в далеком гарнизоне. И свидетели из числа якобы сослуживцев, ясен пень, найдутся и подтвердят. И в схроне у Змея за городом спрятано оружие исключительно времен Второй мировой, которое в принципе можно приобрести и у «черных археологов»...
В том-то весь и фокус, что особый порученец ну никак не сумеет доказать сторонним лицам или организациям, что он именно особый порученец, а не свихнувшийся на почве кино про Джеймса Бонда завсегдатай видеосалонов. В том-то весь и смысл фактически нелегальной службы у себя на Родине. В том-то и глубинная суть института особых порученцев, что сдаваться им некому, кроме докторов из дурдома...
Что ж делать-то, а?
А ведь ничего другого не остается, кроме как выполнить первое после долгих лет ожидания, и вообще, первое в жизни особое поручение...
Олег проснулся...
Уфф-ф... Слов нет, одни буквы...
И надо же присниться такому! Кошмар! Надо срочно посмотреть в окно, на солнце, и, как учила бабушка, произнести: куда ночь, туда и сон...
Змеев вскочил с постели, зевая, подошел к окну, дернул штору и зажмурился от яркого света звезды по имени Солнце. Вслух послал сон вслед за минувшей ночью с пятницы на субботу, после чего потопал на кухню пить утренний кофе.
— ...В понедельник Михаил Сергеевич Горбачев посетит мебельный комбинат в городе Энске, — доверительно сообщила вечно работающая на кухне радиоточка. — На встрече с мебельщиками товарищ Горбачев ответит...
На что ответит товарищ Горбачев, Олег уже не расслышал, вышел из кухни, едва туда заглянув, — в жестяной банке кофе обнаружилось всего два зернышка.
Змея учили остерегаться любых привычек и очень стараться их не заводить, но Олег нарушил заветы и взял себе за правило пренепременно начинать день с чашечки крепкого кофе. Конечно, можно было и чая хлебнуть натощак и сбегать за кофе, однако пачка со слоном иссякла на прошлой неделе, а купленный ей взамен краснодарский крупнолистовой на поверку оказался таким дерьмом, что ни в сказке сказать ни пером описать.
Олег быстренько оделся, напялил на себя люмпенскую «тройку» — джинсы, кроссовки, футболка, забежал в туалет, проверил карманы на предмет наличия кошелька, в котором лежала вся полученная позавчера зарплата плюс квартальная премия, и вышел за дверь с «глазком», ту самую, что сегодня ему приснилась.
Проживал Олег Змеев в «однушке» на втором этаже «хрущобы». Всего два лестничных пролета до площадки первого этажа, еще шесть ступенек, шаг мимо пахучего закутка с дверью в подвал, толчок дверей с мутными стеклами, и он на свежем воздухе. Лицом к лицу с пенсионером Юшкиным, жильцом с четвертого этажа.
— Здрасте, — кивнул Олег, намереваясь обойти толстяка Юшкина, да не тут-то было.
— Ты погоди. — Толстяк встал на пути скалой. — Погоди-ка, погоди. Ты мне скажи, ты видел, чего на стенках у нас за ночь хулиганы понаписали?
— Где?
— У моего этажа.
— Нет, не видел. Зачем мне к вам на этаж подниматься?
— А ты подымись, подымись! За ночь все в подписях, «Цой», написано, «жив», прям углем на побелке. Эт пацан из девяносто третьей напакостил, точно тебе говорю! В девяносто третью я звонил, там щас никого. Покуда до магазина гулял, — пенсионер потряс авоськой, — надумал я в милицию заявление писать. Ты подпишешься? Ты через сколько вернешься? А то все на дачах, а с одной моей подписью в отделении косо посмотрят. С тобой подпишем, и я дежурному понесу, пусть только попробует не отреагировать!
— Не знаю я, во сколько вернусь, — соврал Олег и бочком-бочком обошел толстую тушу, обогнул, вырвался на оперативный простор. — Спешу я, извините.
И Олег поспешил к углу дома, благо парадное последнее, угловое.
— Ты от общественности-то не отлынивай, э! — неслось вслед. — Я и про тебя могу написать, как от общества отлыниваешь, э!..
Олег скрылся за углом, замедлил шаг, вздохнул и только сейчас почувствовал: экая благодать на воздухе! Тепло, свежо, сиренью пахнет. Хорошо на улице! И тихо. На дороге, что за домом, ни одной машины, переходи ее когда и как хочешь. И даже жалко немного, что до палатки, где можно купить приличные кофейные зерна, — рукой подать.
Последние год-два подмосковный городишко, где жил обыватель Змеев, где оцепенел в ожидании порученец Змей, весной — летом — осенью по выходным буквально вымирал. Такое было обманчивое впечатление, что чуть ли не все горожане на выходные отчаливают на свои «дачные» сотки. Таковых соток городские власти раздали немерено, проявив воистину коммунистическую щедрость вкупе с чутким пониманием частнособственнических интересов народонаселения.
Приятный утренний моцион-поход за кофе Олег растянул аж на двадцать минут. К родной красно-кирпичной пятиэтажке он подошел с другой стороны, чтобы пройти мимо всех парадных, по двору, а не там, куда выходят окна старика Юшкина.
Предвкушая удовольствие от дебютной чашечки кофе, Олег брел вдоль череды парадных, жмурился на солнце и мечтал об отпуске. Вчера, например, главный редактор держал всех подчиненных до половины двенадцатого. Вчера в семичасовых новостях по телевизору впервые сказали о предстоящем визите Горбачева в Энск, и главный тормознул сегодняшний номер, который уже печатали в типографии. Газету срочно переверстывали, и сегодня она появится в почтовых ящиках только к вечеру, зато со злободневной передовицей.
Трудился Змей в городской многотиражке. Работал с компьютерами, отвечал за исправное функционирование программы «Лексикон», заведовал единственным на всю редакцию ручным сканером и электрочайниками, которые то и дело перегорали.
В отпуск законсервированный особый порученец, понятно, никуда не поедет, однако отдохнуть от общения с коллективом газетчиков, каждый из которых мнит себя гением пера, тоже благо. Особенно, если учесть тот факт, что все местные гении держат скромного программиста за козла последнего.
Не спеша Олег Змеев вошел в свое парадное, поднимаясь по лестнице, достал ключи, поднялся на второй, свой этаж и...
И Олег Викторович Змеев, нелюдимый среднестатистический гражданин Советского Союза, едва взглянув на знакомую до последней потертости дверь, перестал существовать. Здоровым телом Олега Змеева мгновенно завладел особый порученец Змей.
Змей моментально понял, отчего вместо линзы «глазка» зияет сквозная дыра. В «глазок» стреляли. Очевидно, с близкого расстояния. Скорее всего из оружия, снабженного глушителем, иначе выстрел услышал бы активный сосед Юшкин с четвертого этажа, и даже в соседних домах могли бы расслышать.
Твердой рукой Змей вставил ключ в скважину, повернул, толкнул. Ужом проскользнул в прихожую. Увидел труп на полу и сразу узнал мужчину с дыркой вместо правого глаза.
На полу в прихожей лежал Руслан Сагболян, один из дюжины действующих особых порученцев по кличке Витязь.
2. Никогда нельзя расслабляться
Получив особый статус порученца во времена Андропова, Руслан отбыл по месту жительства и рождения в город Баку. Когда же в новые времена в жарком городе Баку случился геноцид армян, Сагболян, как и многие его соплеменники, бежал в Москву. Ему очень хотелось остаться, наплевать на присягу и мстить, мстить, мстить гражданам титульной нации Азербайджанской ССР. Но в порученцы отбирали людей, способных сдерживаться. И Руслан сдержался. Почти. Навсегда прощаясь с городом детства, он таки отправил на суд к Аллаху десяток фашиствующих националистов.
Москва встретила беженца неласково. Перебиваясь с хлеба на квас, потихоньку вживаясь в Москву, Витязь, как того и требовали инструкции, отослал письма с подробным отчетом обо всем с ним произошедшем по адресам, заученным наизусть годы тому назад. И спустя шесть месяцев на него вышли «шмели». Полгода понадобилось «шмелям» для проверки отчета Витязя. Шесть месяцев Руслан ждал в том числе и выстрела в затылок.
Прошлой весной судьба совершенно случайно столкнула Олега Змеева с Русланом Сагболяном. Впрочем, некоторые вполне серьезные ученые утверждают, мол, никаких случайностей вообще не бывает, дескать, время течет из будущего в прошлое, а не наоборот, и все уже предопределено. Однако речь не об этом.
Прошлой весной, нарушив инструкции, святая святых особого порученца, Олег на один день покинул город приписки и смотался в столицу. Где они, Олег и Руслан, буквально столкнулись, стукнулись плечами в толчее метро. Особым порученцам строжайше запрещено контактировать без санкции сверху, но правила их поведения писались в стране развитого социализма, а на дворе угорала перестройка.
Они обменялись телефонными номерами и адресами. И вот Витязь зачем-то приехал спустя год. Разминулся со Змеем по досадной случайности. Если, конечно, прогрессивные ученые ошибаются и случайности все же существуют. Витязь поднялся на второй этаж хрущобы во время двадцатиминутного отсутствия Змея. Открыть замок, не имея ключа, для особого порученца — дело плевое. Витязь вошел, прошел на кухню — вон, рядом с пустой банкой кофе лежит его бейсболка, и тут в дверь кто-то позвонил. Открывать Витязь, ясен перец, не собирался, но в глазок легкомысленно заглянул. Закрыл доступ свету, что отражался от зеркала в прихожей, а убийца с другой стороны двери заметил, как в «глазке» потускнело, и выстрелил.
Спец Витязь погиб, как последний лох из голливудского кино. Что косвенно свидетельствует — «хвостов» он не опасался. Приехал «чистый» и... Как же так? А?..
Почему Руслан приехал без предварительного звонка?.. Хотя, возможно, он и звонил вчера, но Змей допоздна, до ночи торчал в редакции...
Что заставило Витязя приехать?..
Что-то экстраординарное, это ясно, но что?..
Анализируя ситуацию, Змей бесшумной трусцой сбегал в комнату. Бросил бумажный пакет с кофейными зернами на незастланную кровать. Выдвинул верхний ящик в тумбе письменного стола. Кофейные зерна высыпались, покатились по складкам одеяла. Змей нашел в ящике маркер. Зерна кофе забарабанили, покатились по полу. С маркером в руке Змей выскользнул из квартиры. С того момента, как обыватель Змеев превратился в Змея, прошло чуть больше минуты.
Змей черкнул маркером по дверной панели. Так, чтобы жирная полоса прошла по разбитому пулей «глазку». Не бог весть какой камуфляж, но простого человека обманет — пострадавший «глазок» соседи сочтут за сопутствующий граффити акт вандализма.
Змей зачеркнул «глазок» и скруглил линию, выписал на двери заглавную букву "Ц", скорописью на стене намалевал «ой». Полоснул маркером, изображая тире, черкнул небрежно: «Бог». Получилось: «Цой — бог». Вполне в духе времени и созвучно с каракулями, по поводу которых старик Юшкин собирался стучать ментам.
Змей спеша дорисовал восклицательный знак в конце слогана, маркер скрипел противно, но порученец распознал звук нарочито тихих, крадущихся шагов этажом ниже. И резко обернулся.
На площадку между первым и вторым этажами прокрался рослый молодой мужчина в легком, летнем пиджаке, с решительным и серьезным лицом и с пистолетом, снабженным цилиндром глушителя в левой руке.
Левша отреагировал на резкий поворот Змея вполне предсказуемо, исходя из сложившейся мизансцены, однако не ахти чтобы очень умело. Слишком судорожно указательный палец левой руки надавил дугу спуска, отчего ствол повело вверх. В то время как Змей, наоборот, уходил вниз.
Змей до предела расслабил мышцы нижних конечностей, осел на верхних ступеньках, как подкошенный, и, оттолкнувшись от стены, покатился вниз, по диагонали, к перилам на изломе этажей, где стоял стрелок. Покатился по наклонной ступенчатой плоскости с ловкостью каскадера, а на самом деле гораздо ловчее и, главное, быстрее, чем требуется при съемках кино.
В мгновение ока Змей оказался рядом с левшой этаким колобком у него под ногами. Рукой с зажатым в кулаке маркером ударил стрелка в пах. Подскакивая, другой рукой выбил оружие, а лбом боднул в подбородок. Подскочив, насадил киллера на взлетевшее стремительно колено. И все было кончено. Для Левши. В том смысле, что киллер перестал быть осознающим себя индивидуумом, превратился в бессознательный набор мяса, костей и требухи, а Змей продолжил двигаться в ускоренном темпе весьма осмысленно.
Левшу, из которого выбил дух, Змей взвалил на плечи. Так, будто собирался провести бросок «мельница» из арсенала спортивного самбо. И с грузом на плечах в два прыжка вернулся к двери с литерой "Ц". Скрылся за дверью на секунду, выскользнул обратно, мягко сбежал по ступенькам, подобрал пистолет. Хищно огляделся, углядел гильзу, сунул ее в карман джинсов. Расплющенную пулю искал долгих тридцать секунд. Пуля попала в точку недорисованного восклицательного знака, отрикошетила, но Змей все же ее нашел в углу площадки между этажами. Дорисовал маркером незаконченный восклицательный знак и юркнул к себе в прихожую. Где лежали полуживой и мертвый мужчины.
Найдя, подобрав, дорисовав и юркнув, Змей щелкнул замком. Перевел дыхание. Смахнул вспотевшие волосы со лба. Пистолет за поясом, пуля и гильзы в кармане, в кулаке маркер. Под ногами убитый коллега и, скорее всего, его бесчувственный убийца...
Змей выронил маркер, отфутболил его в угол, нагнулся к бесчувственному телу... Да, болевой шок от удара в пах, нокаутирующий удар в подбородок и контрольный коленом под диафрагму, это — да, это не слабая анестезия, это Змей малость переборщил. Черт его знает, какое у киллера здоровье, может и вообще не вернуться в сознание. Что плохо, очень. А может, и оклемается минут через сорок. Чего гадать — поживем — увидим, а сейчас надо работать.
Москва встретила беженца неласково. Перебиваясь с хлеба на квас, потихоньку вживаясь в Москву, Витязь, как того и требовали инструкции, отослал письма с подробным отчетом обо всем с ним произошедшем по адресам, заученным наизусть годы тому назад. И спустя шесть месяцев на него вышли «шмели». Полгода понадобилось «шмелям» для проверки отчета Витязя. Шесть месяцев Руслан ждал в том числе и выстрела в затылок.
Прошлой весной судьба совершенно случайно столкнула Олега Змеева с Русланом Сагболяном. Впрочем, некоторые вполне серьезные ученые утверждают, мол, никаких случайностей вообще не бывает, дескать, время течет из будущего в прошлое, а не наоборот, и все уже предопределено. Однако речь не об этом.
Прошлой весной, нарушив инструкции, святая святых особого порученца, Олег на один день покинул город приписки и смотался в столицу. Где они, Олег и Руслан, буквально столкнулись, стукнулись плечами в толчее метро. Особым порученцам строжайше запрещено контактировать без санкции сверху, но правила их поведения писались в стране развитого социализма, а на дворе угорала перестройка.
Они обменялись телефонными номерами и адресами. И вот Витязь зачем-то приехал спустя год. Разминулся со Змеем по досадной случайности. Если, конечно, прогрессивные ученые ошибаются и случайности все же существуют. Витязь поднялся на второй этаж хрущобы во время двадцатиминутного отсутствия Змея. Открыть замок, не имея ключа, для особого порученца — дело плевое. Витязь вошел, прошел на кухню — вон, рядом с пустой банкой кофе лежит его бейсболка, и тут в дверь кто-то позвонил. Открывать Витязь, ясен перец, не собирался, но в глазок легкомысленно заглянул. Закрыл доступ свету, что отражался от зеркала в прихожей, а убийца с другой стороны двери заметил, как в «глазке» потускнело, и выстрелил.
Спец Витязь погиб, как последний лох из голливудского кино. Что косвенно свидетельствует — «хвостов» он не опасался. Приехал «чистый» и... Как же так? А?..
Почему Руслан приехал без предварительного звонка?.. Хотя, возможно, он и звонил вчера, но Змей допоздна, до ночи торчал в редакции...
Что заставило Витязя приехать?..
Что-то экстраординарное, это ясно, но что?..
Анализируя ситуацию, Змей бесшумной трусцой сбегал в комнату. Бросил бумажный пакет с кофейными зернами на незастланную кровать. Выдвинул верхний ящик в тумбе письменного стола. Кофейные зерна высыпались, покатились по складкам одеяла. Змей нашел в ящике маркер. Зерна кофе забарабанили, покатились по полу. С маркером в руке Змей выскользнул из квартиры. С того момента, как обыватель Змеев превратился в Змея, прошло чуть больше минуты.
Змей черкнул маркером по дверной панели. Так, чтобы жирная полоса прошла по разбитому пулей «глазку». Не бог весть какой камуфляж, но простого человека обманет — пострадавший «глазок» соседи сочтут за сопутствующий граффити акт вандализма.
Змей зачеркнул «глазок» и скруглил линию, выписал на двери заглавную букву "Ц", скорописью на стене намалевал «ой». Полоснул маркером, изображая тире, черкнул небрежно: «Бог». Получилось: «Цой — бог». Вполне в духе времени и созвучно с каракулями, по поводу которых старик Юшкин собирался стучать ментам.
Змей спеша дорисовал восклицательный знак в конце слогана, маркер скрипел противно, но порученец распознал звук нарочито тихих, крадущихся шагов этажом ниже. И резко обернулся.
На площадку между первым и вторым этажами прокрался рослый молодой мужчина в легком, летнем пиджаке, с решительным и серьезным лицом и с пистолетом, снабженным цилиндром глушителя в левой руке.
Левша отреагировал на резкий поворот Змея вполне предсказуемо, исходя из сложившейся мизансцены, однако не ахти чтобы очень умело. Слишком судорожно указательный палец левой руки надавил дугу спуска, отчего ствол повело вверх. В то время как Змей, наоборот, уходил вниз.
Змей до предела расслабил мышцы нижних конечностей, осел на верхних ступеньках, как подкошенный, и, оттолкнувшись от стены, покатился вниз, по диагонали, к перилам на изломе этажей, где стоял стрелок. Покатился по наклонной ступенчатой плоскости с ловкостью каскадера, а на самом деле гораздо ловчее и, главное, быстрее, чем требуется при съемках кино.
В мгновение ока Змей оказался рядом с левшой этаким колобком у него под ногами. Рукой с зажатым в кулаке маркером ударил стрелка в пах. Подскакивая, другой рукой выбил оружие, а лбом боднул в подбородок. Подскочив, насадил киллера на взлетевшее стремительно колено. И все было кончено. Для Левши. В том смысле, что киллер перестал быть осознающим себя индивидуумом, превратился в бессознательный набор мяса, костей и требухи, а Змей продолжил двигаться в ускоренном темпе весьма осмысленно.
Левшу, из которого выбил дух, Змей взвалил на плечи. Так, будто собирался провести бросок «мельница» из арсенала спортивного самбо. И с грузом на плечах в два прыжка вернулся к двери с литерой "Ц". Скрылся за дверью на секунду, выскользнул обратно, мягко сбежал по ступенькам, подобрал пистолет. Хищно огляделся, углядел гильзу, сунул ее в карман джинсов. Расплющенную пулю искал долгих тридцать секунд. Пуля попала в точку недорисованного восклицательного знака, отрикошетила, но Змей все же ее нашел в углу площадки между этажами. Дорисовал маркером незаконченный восклицательный знак и юркнул к себе в прихожую. Где лежали полуживой и мертвый мужчины.
Найдя, подобрав, дорисовав и юркнув, Змей щелкнул замком. Перевел дыхание. Смахнул вспотевшие волосы со лба. Пистолет за поясом, пуля и гильзы в кармане, в кулаке маркер. Под ногами убитый коллега и, скорее всего, его бесчувственный убийца...
Змей выронил маркер, отфутболил его в угол, нагнулся к бесчувственному телу... Да, болевой шок от удара в пах, нокаутирующий удар в подбородок и контрольный коленом под диафрагму, это — да, это не слабая анестезия, это Змей малость переборщил. Черт его знает, какое у киллера здоровье, может и вообще не вернуться в сознание. Что плохо, очень. А может, и оклемается минут через сорок. Чего гадать — поживем — увидим, а сейчас надо работать.