Зайцев Сергей Григорьевич. Боевые роботы Пустоши

   Когда я его заметил, стрелять было уже поздно.
   Гигантская туша массой в семьдесят пять тонн, с гротескно человекоподобными очертаниями, вдруг почти бесшумно выросла на ребре отвесной стены – прямо надо мной. Вдавленная, приплюснутая голова между высоко задранных плеч, бочкообразное тело с короткими, чудовищно толстыми ногами, торчащие по всей поверхности корпуса плиты дополнительных бронеэкранов – все вместе делало его похожим на чудовищного механического ежа. Да он и был им – монстром, ожившим благодаря компьютерной игре.
   Но мне было уже не до размышлений на отвлеченные темы.
   «Разрушитель» не стал стрелять, вместо этого он слегка присел и… спрыгнул вниз, целясь гигантскими плитами стоп прямо в «макушку» «Гончего».
   От резкого, отчаянного рывка вперед биополимерные мышцы ног застонали, каким-то чудом я успел вывернуться и избежать фатального удара. От обрушившейся сверху массы почва за спиной вздрогнула, словно от небольшого землетрясения. Но бежать дальше оказалось некуда – я уперся носом в стену. Поддавшись импульсивному порыву, я сам себя загнал в ловушку – на окруженный отвесными скалами тридцатиметровый пятачок, единственный выход из которого сейчас перекрывала туша «Разрушителя». Впрочем, в тот момент, когда семьдесят пять тонн валились мне на голову, у меня все равно не оставалось иного выбора.
   Он здорово подготовился, этот элитар. У него хватило ума не пробираться ко мне навстречу, а организовать засаду. Засаду в хорошо знакомой местности, ведь он наверняка оказался здесь не впервые. Возможно, этот чертов пятачок среди игроков «Противостояния» даже носит какое-нибудь экзотическое название вроде «кладбища для новичков».
   Ничего не оставалось, как принять заведомо безнадежный бой.
   Я развернулся вокруг оси и навскидку выпустил предпоследнюю обойму ракет в искореженный участок нагрудной НК-брони противника – дистанция была слишком мала, чтобы тратить время на прицеливание. Добраться до его главного двигателя, используя полученные в предыдущих схватках повреждения, – пожалуй, мой единственный шанс уцелеть в данной ситуации.
   Попадание вышло точным. ЭМ-защита робота бездействовала, и все шесть ракет добрались до него беспрепятственно. Но чтобы серьезно повредить такую махину, этого оказалось недостаточно. Броня у «мехов» многослойная, дифференцированная, чуткая к попаданиям – на кумулятивные заряды, к примеру, реагирует встречным микровзрывом, смещающим направление высокотемпературной плазменной струи. Поэтому, хотя большая часть броневых слоев была уже «проедена» еще до меня, добраться до двигателя все равно было непросто.
   А «Разрушитель» все не стрелял. Взрывы ракет заставили его лишь слегка вздрогнуть и отклонить корпус назад. Затем он выпрямился и медленно двинулся ко мне.
   Не может быть… Полностью вышел боезапас «химер»? Но почему бездействуют целые с виду лазеры – и «адская плеть» на левом плече, и все шесть малых – четыре нагрудных и два набедренных? Неужто он так фатально поврежден внутри, что все системы контроля и ведения огня отказали? Неслыханное, невероятное везение… Но обольщаться рано. В столь тесном пространстве он и врукопашную прикончит меня запросто, задавит массой и грубой силой. Неудивительно, что, лишившись всего оружия, он предпочел дождаться меня в засаде.
   Я тут же добавил из плазмопушки, влепил залп из всех трех лазеров и, как только перезарядилась РЗУ, выпустил последнюю обойму ракет – экономить уже не имело смысла. От брони «Разрушителя» летели клочья и валил раскаленный пар, в который ее превращали лучи лазеров и заряды «новы», огненные вихри плясали у него по груди, а каменистая почва кипела и плавилась под ногами от стекающих потоков плазмы. Но он упрямо пер на меня, не обращая внимания на ожесточенный обстрел. Следующий поступок водителя вражеского «меха» подтвердил мои умозаключения, продолжая надвигаться, он отстрелил спарку «химер» с правой руки. А на ее месте обнажилась двупалая клешня-пробойник, жутковато блеснувшая в свете солнца острыми прозрачными кромками из фуллерена – материала, способного резать алмаз так же легко, как сам алмаз – стекло. Проникающая сила удара этой хреновины такова, что в один-два приема может пробить многослойную броню «Гончего» насквозь.
   Пятиться мне было уже некуда, спина и так едва не упиралась в скалы, поэтому я просто продолжал методично посылать из «новы» в грудь противника заряд за зарядом, полосуя двумя лазерами из трех, как только они перезаряжались – плечевой «блеск» уже замолчал, разрушившись от внутреннего перегрева, пробой системы охлаждения его все же доконал.
   И тут мне все-таки повезло.
   Очередной шар плазмы достиг цели – броневые плиты на груди титана прогорели окончательно, образовав полуметровой величины провал.
   Вот только сам «Разрушитель» был уже рядом. На этот раз в тесном пространстве каменного колодца мне увернуться не удалось, и его клешня с оглушительным лязгом врезалась мне в плечо. Он не знал, что ракет у меня больше не осталось, и первым делом постарался обезопасить себя от следующего залпа.
   Оторванная РСЗО кувыркнулась в одну сторону, «Гончий» – в другую. Не «Гончий» – я лечу кувырком, это мое плечо кажется раздробленным чудовищным ударом, превратившись в сплошной комок дикой, разрывающей боли… Этот гад умудрился с первого же раза пробить обшивку насквозь, повредив внутренние механизмы. И какой кретин, мать вашу, придумал такую дурацкую чувствительность для этих механических оболочек.
   Не стоило ждать, когда он наступит на меня сверху или просто начнет пинать, но вот проблема – «Гончий» не из тех «мехов», которых легко и просто поставить на ноги после падения. Тяжко, с хрустом и скрежетом ворочаясь среди камней и попутно дробя их массой своего тела в щебень, мне кое-как удалось повернуться со спины на бок. Затем, используя правую руку с «новой» в качестве костыля, я воткнул ствол прямо в щебень (левая рука с лазерами полностью отказала), подтянул правую ногу под грудь и начал подниматься. Подниматься, каждую секунду ожидая заключительного удара нависшего надо мной «Разрушителя». Я отлично видел каждое его движение, нанолинзы ловили изображение с любого участка тела, передавая на внутренние «глаза» – экраны обзора, вот только способа защититься при таком раскладе не существовало.
   «Разрушитель» шагнул ближе, снова поднимая свою жуткую руку, и тут что-то его отвлекло. Он замер. А затем попытался присесть, чтобы полностью скрыться за верхним изломом скал – от нового противника, как я понял в следующую секунду. Слишком медленное, тяжеловесное движение, чтобы успеть. Он и не успел. Рой ракет, вынырнувших откуда-то сверху, с края утеса, воткнулся ему как раз в пробоину на груди. Внутри оглушительно рвануло, корпус «Разрушителя» сотрясло с ног до головы, из дыры выплеснулся длинный сноп огня и свистящих осколков, повалил густой черный дым. Повреждения оказались фатальными – «мех» замер, словно парализованный. То ли накрылся главный двигатель, то ли погиб водила – не важно, мне было уже не до него. Я уже утвердился на ногах и ждал появления нового участника «Противостояния», гадая, кто же это будет. Из-за окружавших меня стен каменного колодца радар снова «не ловил мышей». Эх, как бы сейчас спасли положение разведракеты, которых у меня не оказалось то ли по личной прихоти оператора Санча, то ли по правилам самой игры. Тогда бы я и в эту проклятую ловушку не попал. Может, стоит врубить полную скорость и удрать, пока проход свободен? Впрочем, если победа за неведомым игроком будет засчитана, то симулятор оденет его в новую оболочку и перенесет на другой участок игрового поля, а я останусь с носом.
   Жгучая боль в левом плече мешала сосредоточиться. Теперь я понял, что испытывал «Молот» – когда сам оказался в его роли. Боль была просто невыносимой. Плечевой сустав тянуло и скручивало в тугой воспаленный узел. Наверное, стоило плюнуть на эту дурацкую игру и выйти из нее, вот только я не знал как. Путей самостоятельного выхода я не нашел. Таких менюшек в интерфейсе управления просто не существовало. Что же получается, только победа или поражение избавят меня от этой чертовой боли? Ах да. Санч именно об этом и говорил… если первая же моя схватка завершится поражением, игра закончится. Ну, где же ты, засранец, опять лишивший меня победы? Приди и прикончи «Гончего», я готов даже на это.
   До сенсоров моего «меха» донесся характерный свистящий рев реактивных двигателей, и нового врага на огненных струях вынесло над краем колодца.
   Нового?!
   Я остолбенел. Зависший в воздухе чуть в стороне от «Разрушителя» робот оказался «Шершнем». Судя по размолотой вдребезги правой ручонке и погнутой ноге, «малыш» был тем самым, кто нарвался на сотворенный мною обвал. Каким-то образом Рамзес сумел на покалеченном «мехе» выбраться из-под многотонной осыпи. Более того – напал на грозного для своего класса противника и победил его. Удачное стечение обстоятельств, но, как ни крути, выходило, что этот «Шершень» вынес «Разрушителя» тяжелее его самого в два с половиной раза. Нонсенс!
   Я резко задрал правую руку, целясь из плазмопушки – единственного оставшегося боеспособным оружия, с твердым намерением положить конец мучениям зависшего надо мной наглеца.
   В этот момент в «Разрушителе» что-то глухо рвануло, и его силуэт начал таять. Оказывается, симулятор только сейчас счел робота уничтоженным. Сообразив это, я дико разозлился на свою тупость – нужно было самому сделать завершающий залп, и победа досталась бы мне, а не «Шершню», который теперь прямо в воздухе тоже подернулся дымкой преобразования. Я опустил плазмопушку. Стрелять было уже бессмысленно. Сейчас симулятор перенесет игрока на новое место.
   Вопреки ожиданиям, этого не произошло.
   И я не сразу понял, что снова остался в дураках. Правила почему-то оказались нарушены – на моих глазах «Шершень», по-прежнему паря в воздухе на реактивных струях, переплавился в другую модификацию – в сорокатонного «Снайпера». Видимо, чтобы избежать переноса при преобразовании, достаточно зависнуть в воздухе? Или эта ошибка сейчас будет исправлена?
   Я еще вскидывал «нову», собираясь всадить заряд почти в упор, когда тугой хлопок гаусс-пушки «Снайпера» положил конец тщетным размышлениям. Твердотелая болванка с чудовищной скоростью и силой ударила в поврежденное плечо. Пробив остатки ПК-брони и вспоров мою внутреннюю начинку, снаряд почти добрался до главного двигателя.
   Почти. Я все еще цеплялся за жизнь. Мое «сердце» еще не остановилось. От силы удара я присел, сложив лапы, брюхо коснулось земли. А от невероятной вспышки боли наполовину ослеп, отказали все системы обработки информации и сканирования, кроме непосредственных «глаз» – нанолинз, разбросанных по внешней броне. Казалось, в груди вместо сердца вспыхнул жаркий костер, поджаривая внутренности. В довершение несчастья замкнуло систему постановки маскирующих завес, и «Гончий» судорожно выпустил темное аэрозольное облако, тут же окутавшее пространство вокруг него на десяток метров – надо мной словно вырос дымовой гриб. Луч лазера частично вязнет в такой завесе, теряя мощность и пробивную силу, а реактивные снаряды и ракеты, бывает, взрываются раньше времени. Но для болванок гаусс-пушки это облако не помеха, как и защитное ЭМ-поле. Зато я теперь ослеп окончательно.
   Следующий снаряд вспорол мне бок, еще удар, корпус повело в сторону, я судорожно двинул лапой, пытаясь удержать равновесие, за что-то зацепился и все-таки рухнул на спину. Неразличимый противник, прекрасно видевший меня сквозь аэрозольную завесу – его-то инфрасканер остался исправен, больше не позволил подняться, принявшись методично и безжалостно расстреливать сверху – словно заколачивал снарядами гвозди в крышку моего гроба.
   Боль… это невозможно описать. Невозможно вытерпеть… Я перестал осознавать, кто я такой, превратившись в сплошной комок безумия… Внешние рецепторы продолжали принимать скудную информацию, но анализировать ее уже было некому.
   Сквозь черный дым сверху пробились острые языки пламени.
   «Снайпер» решил пройтись над растерзанным «Гончим» на реактивных струях своих прыжковых двигателей. Нано-сенсоры НК-брони сгорали в жарком пламени сотнями, тут же включались запасные и снова сгорали, еще и еще, фокусировка на экранах обзора смазывалась, шла рябью…
   «Эй, новичок, приятно быть поджаренным? Вероятно, так же, как погребенным. Хорошая была попытка, но теперь моя очередь».
   Пытка длилась вечно.
   Затем меня, видимо, все-таки выбросило из игры.
   Я плохо осознавал, что происходит вокруг. Я задыхался от нестерпимой боли во всем теле, желудок жесткими спазмами выворачивало наизнанку, перед глазами маячили смутные пятна чьих-то склонившихся лиц – зрачки не желали фокусироваться, слышались встревоженные голоса…
   Видимо, случилось именно то, о чем предупреждала Дьюсид – мой мозг не сумел отличить иллюзию, созданную симулятором, от реальности, но сейчас я думал не об этом… я вообще ни о чем не думал, мне было так плохо, что хотелось только одного – умереть.
   Одно из смуглых пятен наклонилось ближе и оказалось лицом Зайды, рассматривающей меня своими золотисто-зелеными глазами с некоторой долей озабоченности пополам с брезгливостью. Ее полные губы шевельнулись, выпустив слова, но звук, казалось, достиг моих ушей через целую вечность:
   – Давай, парень, не держи это в себе. Расслабься.
   Очередной болезненный спазм согнул тело в дугу, от дикого напряжения мышцы, казалось, вот-вот порвутся. Я едва успел повернуть голову, как меня вырвало на чьи-то башмаки, и я, наконец, отключился.

Глава 6
День сюрпризов

   Тихо вздохнула невидимая дверь за спиной, послышались мягкие шаги, затем – протестующий скрип кресла, в которое опустилось тяжелое человеческое тело.
   – Просыпайся, Вождь. Гости пришли.
   Голос Ухана не вызвал особой симпатии. Я давно уже проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами в каком-то странном состоянии бездумья и меланхолии, уткнувшись лицом в подушку.
   – Если ты не встанешь сам, мне придется стащить тебя с кровати. За ноги. Чтобы чувствительнее приложился об пол. Зайда не любит ждать.
   Черт, ну почему бы им не оставить меня в покое?
   Я тяжело вздохнул, отбросил одеяло и сел с краю, поставив ноги на теплый оранжевый ковролин, которым был устлан пол комнаты. Стены и потолок тоже были оранжевыми, только светлее оттенком. Жуткая комната. Дизайнера не мешало бы пристрелить за такую фантазию. И как же должна называться гостиница с подобным оформлением?
   Гостиница называлась «Империал», без всяких затей – справка поступила от лоцмана, воспринявшего мысль как запрос. Все верно, выбравшись вчера из сенсложа, я как-то не успел отключить интерактивный режим, потому что умудрился отключиться сам. Пришлось сделать это сейчас, чтобы нанокомп не забивал голову лишней информацией, сегодня на это не было настроения – вникать в разные несущественные мелочи окружающего быта.
   Ухан с хмурым и озабоченным видом сидел рядом с кроватью, утонув в массивном кожаном кресле – тоже оранжевом, и довольно-таки неприветливо рассматривал меня. Матово-серая сфера дроида парила в метре над его левым плечом. Похоже, теперь «Опекун» – его любимая игрушка, раз он не расстается с ним даже в номере.
   – Ну и как твое самочувствие?
   Я отвел взгляд в сторону. Ближе Ухана мне были только родители, но говорить с другом не хотелось. Вообще говорить ни с кем и ни о чем не хотелось. Странное состояние раздвоения. Я сам себя не узнавал. Словно мое тело находилось здесь, в комнате, а сознание витало где-то в другом месте, наблюдая за Уханом со стороны, и ему было абсолютно наплевать, что тут происходит.
   – Давно мы в этой гостинице?
   – Со вчерашнего вечера. Хорош, ничего не скажешь. Не помнишь даже, как мы тебя сюда тащили.
   Он протянул руку, сгреб мою одежду с передвижной вешалки, стоявшей у изголовья кровати, и кинул мне на колени. На вешалке остался висеть пояс со станнером, но оружие меня сейчас тем более не интересовало.
   – Одевайся, Вождь, время не ждет. Иначе Зайда придет сама и поторопит тебя. Ты этого хочешь?
   – Мне все равно. Хоть сам Господь Бог.
   Тем не менее я принялся натягивать брюки и рубашку.
   – Неудивительно, что тебе все равно, – проворчал Ухан. – У тебя еще не закончился отходняк после «черного рая». Внутри словно пустота и холод, верно? И еще – легкая эйфория, мешающая воспринимать что-либо всерьез?
   – Откуда ты знаешь? – вяло поинтересовался я.
   – Прочел в Сети. При желании там можно отыскать все, что угодно. В том числе и симптомы постэффекта от этой наркоты. Пришлось ее вколоть, когда тебя выворачивало наизнанку… Ты хоть представляешь, как нас напугал, дурень? – И без того непривычно хмурое лицо Ухана потемнело еще больше, смахивая теперь на грозовую тучу – на какой-то миг он даже показался мне незнакомым человеком, хотя дружили мы с самого детства. Никогда не видел, чтобы он так переживал по какому-либо поводу, обычно с его физиономии не сходит лениво-добродушное выражение. Правда, в окрестностях Ляо никогда не происходило ничего серьезного, поэтому так ругаться ему тоже не приходилось. – Чего молчим? Нечего сказать?
   – Ухан. – Я немного помолчал. – Не трать свое красноречие даром. У меня такое чувство, что если на моих глазах сейчас кого-нибудь пристрелят…
   – Например, меня.
   – …то я особо не огорчусь.
   – Я вижу, что даже Зайда тебя не пугает, а она, между прочим, весьма тобой недовольна. Но после «черного рая» именно такие симптомы, так что, наверное, все нормально. Главное – постарайся не хамить ей, как мне.
   – Кстати, а что будет потом, когда закончится действие «черного рая»?
   Бесстрастность давалась легко – я действительно не испытывал беспокойства по поводу того, что боль может вернуться. Обмен фактами, и не более того.
   – Ничего не будет. – Ухан пожал широкими плечами, обтянутыми дымчато-голубым свитером. – Станешь самим собой, и только. Для этого тебе эту дрянь и вкалывали, чтобы нейтрализовать последствия. Ощущения, испытанные в симуляторе, должны остаться в памяти как нечто давным-давно пережитое, не стоящее внимания. Лично я с большим удовольствием накостылял бы тебе по шее, чтобы освежить чувства. – Ухан наклонился вперед и проникновенно спросил: – В самом деле, Сомаха, какой черт тебя дернул? Мы ведь сюда не развлекаться приехали, причем Дед именно тебя выбрал старшим. А ты что вытворяешь?
   Я вздрогнул, перед глазами словно вспыхнула картина скалы, дым и пламя реактивных струй «Снайпера», бьющее в мое биомеханическое тело, плавящаяся НК-броня и боль, нестерпимая бесконечная боль…
   Кровь отхлынула от лица, но наваждение тут же прошло, сгинуло.
   – Или я не прав? – Ухан заметил мою реакцию и встревожился: – Что-то еще осталось? Тебе плохо?
   – Не важно. Куда идти?
   Я закончил одеваться и поднялся с кровати, намереваясь двинуться к двери. Но Удан живо встал и загородил дорогу:
   – Знаешь, Вождь, меня пугает то, как ты выглядишь, – доверительно сообщил наш белобрысый здоровяк, опустив тяжелую руку на мое плечо и с неподдельным беспокойством заглянув мне в глаза. – Прямо как зомби. Возможно, хороший завтрак и глоток чего-нибудь бодрящего заставят тебя немного встряхнуться, прийти в себя. Не знаю. Но у нас сегодня еще масса дел, а в таком состоянии ты мало на что годен. Что скажешь?
   – А что ты хочешь услышать? – равнодушно спросил я. – Что мне очень жаль? Хорошо – мне очень жаль. Только у этой фразы нет внутреннего содержания, одна форма.
   – Ладно, понимаю. – Ухан вздохнул. – Мы еще поговорим на эту тему, когда ты оклемаешься. Пошли, что ли.
   Соседняя комната номера оказалась оформлена в сиреневые тона разной насыщенности – потолок светлее, пол темнее, стены – среднее между полом и потолком. Подходящее местечко для вечеринки, все участники которой – свеженькие утопленники. Очень даже соответствует текущему настроению. Зайда с Мараной дожидались нас на мягком диванчике, расположенном справа от широкого, почти во всю стену окна, перед ними стоял небольшой столик на колесиках, на нем – оформленная в виде сиреневого цветка ваза с незнакомыми лимонно-желтыми фруктами и графин, наполненный прозрачной жидкостью – питьевая вода или бесцветный тоник.
   – А вот и наш герой, – с откровенным неодобрением фыркнула Марана, заметив мое появление.
   Вот же люди, нет чтобы подбодрить… Рядом с огромной бикаэлкой казалось, почти целиком заполнившей собой диван, сестренка смотрелась хрупким и беззащитным ребенком лет пяти, которого взрослая тетя посадила рядом с собой в виде особой милости. На Зайде был серебристо-серый (ее любимые цвета) пыльник, скрывавший тело с ног до горла без единого зазора для всепроникающей пыли. Мы и сами вчера щеголяли в таких же костюмах, но на нас местная одежка висела мешковатыми складками, а у Зайды, несмотря на ее внушительные размеры, пыльник был идеально подогнан и выглядел вполне прилично. Каким-то образом бикаэлке всегда удается выглядеть щеголевато-подтянутой, она очень тщательно следит за своей внешностью. Еще бы. Ее вид – реклама для клиентов, собирающихся воспользоваться ее услугами. Мало ведь кому понравится неряшливо одетый профи с мешками под глазами от выпивки и недосыпания, поэтому наша Зайда – образец для подражания. Всегда, в любое время дня и ночи бодра и свежа.
   В отличие от Мараны, бикаэлка встретила мое появление молча. Но ее внимательный взгляд мгновенно произвел оценку моего внутреннего состояния по внешнему виду – словно разобрал на составляющие и вновь собрал, отсеяв все лишнее. Еще вчера такой взгляд привел бы меня в привычное смятение, а сейчас никак не тронул. Даже как-то удивительно. Сегодня, как только что выяснилось, я не испытывал привычной симпатии и почтения к бикаэлке. Последствия «черного рая», вне всякого сомнения. Словно скорлупа невидимой брони, отсекающей всякие эмоции.
   Могучие руки великанши были скрещены на груди, правая нога закинута на левую. Если взять нормального обывателя, то на языке жестов такая поза означает инстинктивную позу защиты, но Зайда была не из тех, кому требуется защита со стороны. Просто ей было комфортно именно так.
   Я молча прошел к одному из свободных кресел, расположенных напротив дивана, присел и безразлично уставился в широкое окно. Там, за окном, сквозь гонимые ветром рыже-коричневые облака пыли, проступали очертания соседствующего с гостиницей высокого мрачноватого здания. Ужасная архитектура. И не менее ужасная погода. Сегодня мне все виделось в негативных тонах. Встречаться с бикаэлкой или Мараной взглядом лишний раз не хотелось.
   – Сомаха, с тобой все в порядке? – встревоженно спросила Марана, ее напускное негодование как ветром сдуло. Я что, в самом деле так хреново выгляжу?
   – Да. Жив, здоров. Хочешь еще чего-нибудь узнать?
   – Почему ты так со мной разговариваешь… – начала было Марана, сразу обидевшись, но бикаэлка ее прервала:
   – Ладно, детки. Я пришла не для того, чтобы кому-нибудь читать нотации, между собой разберетесь сами, без меня. Поговорим о деле, ради которого вас послал сюда Дед. Итак, что мы имеем на сегодняшний день?
   Ухан плюхнулся в соседнее кресло и коротко обрисовал наше вчерашнее посещение механгаров. А также то, что из этого вышло.
   – Примерно так я и предполагала. Твоя очередь, Сомаха. Есть что добавить?
   – Есть одна идея…
   – Да, есть одна идея, – подхватил Ухан, сообразив, что я собираюсь сказать. – Пока тут некоторые прохлаждались, не будем показывать пальцем, кто именно, я кое-что выяснил по Сети. Хозяин «Темного Логова» готов продать своего «Мстителя» кому угодно, причем с радостью. Оказывается, плату за аренду общественного тротуара неоднократно поднимали, поэтому владелец бара давно подумывает о том, как повыгоднее избавиться от робота. Тот ведь занимает приличный участок перед баром. Если дело так будет продолжаться и дальше, то вышедшего из строя монстра придется просто сдать в утиль, а вместо него поставить голографическую вывеску – она не мешает ни проезду транспорта, ни пешеходам, поэтому плата за нее будет чисто символической. Бар, конечно, потеряет часть привлекательности, рассчитанной на туристов, зато обслуживание витрины без робота обойдется гораздо дешевле. – Ухан самодовольно ухмыльнулся. – В общем, можно считать, что один робот у нас уже есть.
   – Вам в самом деле подойдет этот хлам? – Кажется, невозмутимость нашей Зайды дала легкую трещину – так ее удивило заявление моего приятеля. Она даже золотисто-зеленые глазищи распахнула чуть больше обычного, сверкая ими на всю комнату, словно зеркало под солнечным лучом.
   Я, кстати, тоже удивился, но по иному поводу – в такое везение верилось с трудом. В то, что этот робот нам все-таки достанется. Семидесятитонник – это… это здорово. Самое большее, на что мы рассчитывали, было приобрести покалеченных «мехов» легкого класса – тридцать-сорок тонн.
   – Ну да. – Ухан пожал плечами, явно не понимая, в чем, собственно, затруднения. – Я бы и сделку уже успел провернуть, если бы не пришлось ждать, когда Вождь изволит проснуться.
   Он подмигнул Маране, а та одобрительно улыбнулась в ответ. Понятное дело, уж она-то, в отличие от меня, была в курсе новостей.
   – Погоди-ка, мальчик, не торопись, – осадила приятеля Зайда. – Я имею представление о технологии производства нанокомпозитных изделий.