Страница:
Не придумав ничего лучшего, Квин запустил в нее машаром, не попал, и еле успел отпрянуть от когтистой лапки, нацеленной ему в лицо. Машар огненным мячом врезался в стену и рассыпался фонтаном разноцветных искр, каменит в месте удара задымился.
Квин резко оглянулся.
Существо уже успело развернуться и снова неслось ему в лицо.
Он упал всем телом вперед, подставив руки, но все же больно ударившись правым коленом.
Хрипло каркая, бестия низко пронеслась над головой, задев волосы кончиком крыла. Снова развернулась для атаки. Крошечная, но полная мелких острых клыков пасть ощерилась, красные бусинки глаз обожгли неистовой злобой.
Успев подняться лишь на четвереньки, Квин неловко отпрянул в сторону и вдруг покатился с невесть как оказавшейся под ногами лестницы, считая ступеньки ребрами, коленями и локтями Каким-то чудом ему удалось остановиться только посередине, зацепившись рукой за перила. От боли в мгновенно избитом теле дыхание перехватило, глаза наполнились жгучими слезами. Слабо ворочаясь на ступеньках, он ничего не соображал, чувствуя одну лишь боль и с трудом удерживаясь от жалобных стонов…
Дверь трактира открылась, впуская посетителя, и ночная бестия, промчавшись над Квином так низко, что едва не распорола ему когтями лицо, с ходу проскользнула в образовавшуюся щель над головой вошедшего и вылетела наружу, исчезнув, словно ее и не было.
– Зверь меня заворожи, это еще что такое? – недовольно произнес Гронт, а это был не кто иной, как он. Но пареньку сейчас было все равно – кто, лишь бы помочь Бочонку. Для этой цели годился и Гронт, нельзя было терять времени.
– Трактирщик, – хрипло выдохнул Квин, кое-как поднимаясь на ноги. Все тело отчаянно ныло, не желая слушаться. – Она заворожила Пузатого Бочонка, он там, наверху…
Гронт сразу сообразил, о чем речь, но истолковал его слова по-своему, изогнув широкий прямой рот в неприятной усмешке.
– А ну посторонись, парень. Я как чувствовал, что этот чужак что-нибудь натворит и даст мне повод с ним повеселиться…
Высокая худая фигура быстрым шагом прошла мимо магика вверх по лестнице. Рукоятки мечей чуть подрагивали в специальных прорезях на спине плаща.
– Какой чужак? – Квин с искренним недоумением заковылял следом, стараясь поменьше наступать на правую ногу, ушибленную сильнее всего. – При чем тут чужак? Бочонок подцепил эту тварь где-то на улице!
Гронт не удостоил его ответом, продолжая целеустремленно шагать вперед, и от его мрачной долговязой фигуры веяло такой убийственной безжалостностью, что магик тут же пожалел, что втянул в это дело мастера мечей. Хотя, Истинный Свет – свидетель, особого выбора у него не было. Морщась от боли в ноге, Квин кое-как догнал Гронта и выглянул сбоку, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в этом чертовом узком коридоре. Бочонка в коридоре уже не было, но одна из дальних дверей слева была распахнута, там он, по-видимому, и скрылся. Озадаченный, Квин открыл рот и попытался объяснить:
– Светочтимый, ты неправильно понял…
– Заткнись.
Сказано было так холодно и непреклонно, что паренек моментально умолк, не испытывая желания перечить самому мастеру мечей, но от него не отстал, твердо решив, что Бочонка одного в беде не бросит. Не вопрос! Трактирщик всегда был к нему добр, не то что некоторые…
Когда до распахнутой двери остался десяток шагов, из комнаты бесшумно выскользнула темная невысокая фигура…
Квин остановился. Чтоб меня причастило, подумал он, глядя перед собой расширенными глазами. Ч-чужак. Тот самый, Элиот Никсард. Так Бочонок шел к нему? Зачем? И как об этом догадался Гронт?
Мечника подобные вопросы не мучили. Он просто загородил приятелю Онни дорогу.
– Ты не сбежишь просто так. – Костлявые пальцы скупым, отточенным движением потянулись к рукояткам коротких кривых мечей. – Я еще не видел цвета твоей паршивой крови, хальд…
Чужак не издал ни звука.
Да и шага не замедлил.
Очертания его тела вдруг словно размылись… Он исчез… И Гронта со страшной силой швырнуло спиной на стену, а неведомо как вырванные из заплечных ножен мечи мастера вдруг обрели собственную жизнь и на три четверти длины вонзились в прочнейший каменит справа и слева от его шеи, пригвоздив крестовинами к стене, как булавки панцирь какого-нибудь жука.
Не сказав ни слова, Никсард стремительно прошел мимо Квина и сбежал вниз по лестнице. Хлопнула входная дверь. Магик ошеломленно оглянулся на Гронта, потеряв всякое представление о том, что здесь происходит. Невольно подошел поближе.
Тот стоял неподвижно. Тело мастера мечей била мелкая дрожь, в дико выкаченных глазах горело безумие. Слева по шее из-под лезвия за ворот куртки тонкой алой струйкой стекала кровь. Порез был мелкий, но Квин понимал стоит Гронту шевельнуться, и острейшие кромки лезвий раскроят ему шею до смерти, так тесно они прижимались к его коже с обеих сторон. А впившиеся под горло крестовины не позволяли ему выбраться из этой жуткой ловушки. Магик недоверчиво глянул на один из мечей, вернее на то место, где сталь входила в стену. Кошмар какой-то, если подумать – вогнать меч в камень, словно нож в обыкновенный сыр.
Квин сглотнул подступивший к горлу комок и кое-как выдавил:
– Я… я схожу за помощью…
– Нет. – Ответ мечника был еле слышен, он боялся напрягаться даже для слов, но голос магика вернул осмысленность его взгляду. Теперь вместо безумия там плавилась ледяная ярость. – Не вздумай.
Тут до паренька, пусть и запоздало, дошла вся сложность происходящего, и он почувствовал, как кровь отлила от лица. Наделано не так уж много шума, слишком быстро все произошло – нападение твари, появление Гронта. Никто из постояльцев, к счастью, так и не проснулся, не выглянул в коридор и не оказался невольным свидетелем небывалого унижения мастера мечей, кроме его самого. А Гронт никогда и никому не прощал, невзирая на возраст и положение. Сейчас мечник не мог шевельнуться, но его освобождение – дело времени. И изменить ничего уже было невозможно.
Эта мысль прибавила ему мужества.
Паренек торопливо прошел мимо Гронта и заглянул в комнату, из которой так стремительно вышел Никсард. Ага, Бочонок все-таки здесь!
Трактирщик неподвижно стоял возле пустой постели, тесак валялся на полу возле его ног.
– Бочонок? Ты как? Цел? – Голос магика предательски срывался, слишком многое сегодня свалилось на его бедную юную голову…
Бочонок никак не отреагировал на звук. Не сделал ни малейшего движения.
Подхлестнутый ужасным предчувствием, Квин в два прыжка оказался рядом, схватил толстяка за плечо и отдернул руку, словно обжегся. Плечо было словно каменное. Бочонок даже не шелохнулся. Паренек торопливо заглянул в лицо… Растерянность. Недоумение. Какая-то наивная обида. Эти чувства застыли на лине трактиршика навсегда. Как и все его тело. Ничего ужаснее Квин в своей жизни еще не видел. Всего минуту назад корд был жив, а теперь… теперь… теперь вместо нею посреди комнаты стояла каменная статуя. Мертвее не бывает!
Квина прямо затрясло. Мысли метались, словно взвихренные ветром осенние листья. То, что он видел, не укладывалось в голове. Он не знал такой магии. Не знал, что такое вообще возможно…
Он обнаружил, что пятится, только когда наткнулся спиной на дверной косяк. Наткнувшись же, развернулся и выскочил в коридор, застав Гронта в тот момент, когда тот плашмя подсовывал под кромку одного из клинков лезвие ножа. Защитив таким образом шею, мастер рывком сломал клинок у основания. Тугой звон лопнувшего меча смешался со звуками изрыгаемого проклятия, и в тот же миг паренек сорвался с места, пытаясь выскочить из смертельной ловушки.
Отбросив сломанное лезвие, костлявые пальцы мечника царапнули его плечо, но Квин, отчаянно вскрикнув, резко пригнулся, сбрасывая чужую руку, и понесся дальше. По лестнице он слетел быстрее вихря, снова рискуя споткнуться и переломать ребра, но и выскочив из трактира в спасительную ночную темноту, он ничуть не сбавил темпа. Гронт для него сейчас был страшнее любого порождения Тьмы, тем более что и этого Никсарда поблизости было не видать, куда-то уже смылся… Впрочем, неизвестно, кто сейчас страшнее – Гронт или приятель Онни. Он точно знал, где искать сотницу, она сама сказала ему об этом перед уходом, на всякий случай, так что только у нее он теперь мог найти зашиту. Кроме того, именно ее нужно было предупредить о том, что здесь произошло.
Так что оставалось только бежать, бежать что есть сил.
Он еще не догадывался, что его приключения только начинаются.
6. Изменение планов
7. Нервная ночь
Квин резко оглянулся.
Существо уже успело развернуться и снова неслось ему в лицо.
Он упал всем телом вперед, подставив руки, но все же больно ударившись правым коленом.
Хрипло каркая, бестия низко пронеслась над головой, задев волосы кончиком крыла. Снова развернулась для атаки. Крошечная, но полная мелких острых клыков пасть ощерилась, красные бусинки глаз обожгли неистовой злобой.
Успев подняться лишь на четвереньки, Квин неловко отпрянул в сторону и вдруг покатился с невесть как оказавшейся под ногами лестницы, считая ступеньки ребрами, коленями и локтями Каким-то чудом ему удалось остановиться только посередине, зацепившись рукой за перила. От боли в мгновенно избитом теле дыхание перехватило, глаза наполнились жгучими слезами. Слабо ворочаясь на ступеньках, он ничего не соображал, чувствуя одну лишь боль и с трудом удерживаясь от жалобных стонов…
Дверь трактира открылась, впуская посетителя, и ночная бестия, промчавшись над Квином так низко, что едва не распорола ему когтями лицо, с ходу проскользнула в образовавшуюся щель над головой вошедшего и вылетела наружу, исчезнув, словно ее и не было.
– Зверь меня заворожи, это еще что такое? – недовольно произнес Гронт, а это был не кто иной, как он. Но пареньку сейчас было все равно – кто, лишь бы помочь Бочонку. Для этой цели годился и Гронт, нельзя было терять времени.
– Трактирщик, – хрипло выдохнул Квин, кое-как поднимаясь на ноги. Все тело отчаянно ныло, не желая слушаться. – Она заворожила Пузатого Бочонка, он там, наверху…
Гронт сразу сообразил, о чем речь, но истолковал его слова по-своему, изогнув широкий прямой рот в неприятной усмешке.
– А ну посторонись, парень. Я как чувствовал, что этот чужак что-нибудь натворит и даст мне повод с ним повеселиться…
Высокая худая фигура быстрым шагом прошла мимо магика вверх по лестнице. Рукоятки мечей чуть подрагивали в специальных прорезях на спине плаща.
– Какой чужак? – Квин с искренним недоумением заковылял следом, стараясь поменьше наступать на правую ногу, ушибленную сильнее всего. – При чем тут чужак? Бочонок подцепил эту тварь где-то на улице!
Гронт не удостоил его ответом, продолжая целеустремленно шагать вперед, и от его мрачной долговязой фигуры веяло такой убийственной безжалостностью, что магик тут же пожалел, что втянул в это дело мастера мечей. Хотя, Истинный Свет – свидетель, особого выбора у него не было. Морщась от боли в ноге, Квин кое-как догнал Гронта и выглянул сбоку, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в этом чертовом узком коридоре. Бочонка в коридоре уже не было, но одна из дальних дверей слева была распахнута, там он, по-видимому, и скрылся. Озадаченный, Квин открыл рот и попытался объяснить:
– Светочтимый, ты неправильно понял…
– Заткнись.
Сказано было так холодно и непреклонно, что паренек моментально умолк, не испытывая желания перечить самому мастеру мечей, но от него не отстал, твердо решив, что Бочонка одного в беде не бросит. Не вопрос! Трактирщик всегда был к нему добр, не то что некоторые…
Когда до распахнутой двери остался десяток шагов, из комнаты бесшумно выскользнула темная невысокая фигура…
Квин остановился. Чтоб меня причастило, подумал он, глядя перед собой расширенными глазами. Ч-чужак. Тот самый, Элиот Никсард. Так Бочонок шел к нему? Зачем? И как об этом догадался Гронт?
Мечника подобные вопросы не мучили. Он просто загородил приятелю Онни дорогу.
– Ты не сбежишь просто так. – Костлявые пальцы скупым, отточенным движением потянулись к рукояткам коротких кривых мечей. – Я еще не видел цвета твоей паршивой крови, хальд…
Чужак не издал ни звука.
Да и шага не замедлил.
Очертания его тела вдруг словно размылись… Он исчез… И Гронта со страшной силой швырнуло спиной на стену, а неведомо как вырванные из заплечных ножен мечи мастера вдруг обрели собственную жизнь и на три четверти длины вонзились в прочнейший каменит справа и слева от его шеи, пригвоздив крестовинами к стене, как булавки панцирь какого-нибудь жука.
Не сказав ни слова, Никсард стремительно прошел мимо Квина и сбежал вниз по лестнице. Хлопнула входная дверь. Магик ошеломленно оглянулся на Гронта, потеряв всякое представление о том, что здесь происходит. Невольно подошел поближе.
Тот стоял неподвижно. Тело мастера мечей била мелкая дрожь, в дико выкаченных глазах горело безумие. Слева по шее из-под лезвия за ворот куртки тонкой алой струйкой стекала кровь. Порез был мелкий, но Квин понимал стоит Гронту шевельнуться, и острейшие кромки лезвий раскроят ему шею до смерти, так тесно они прижимались к его коже с обеих сторон. А впившиеся под горло крестовины не позволяли ему выбраться из этой жуткой ловушки. Магик недоверчиво глянул на один из мечей, вернее на то место, где сталь входила в стену. Кошмар какой-то, если подумать – вогнать меч в камень, словно нож в обыкновенный сыр.
Квин сглотнул подступивший к горлу комок и кое-как выдавил:
– Я… я схожу за помощью…
– Нет. – Ответ мечника был еле слышен, он боялся напрягаться даже для слов, но голос магика вернул осмысленность его взгляду. Теперь вместо безумия там плавилась ледяная ярость. – Не вздумай.
Тут до паренька, пусть и запоздало, дошла вся сложность происходящего, и он почувствовал, как кровь отлила от лица. Наделано не так уж много шума, слишком быстро все произошло – нападение твари, появление Гронта. Никто из постояльцев, к счастью, так и не проснулся, не выглянул в коридор и не оказался невольным свидетелем небывалого унижения мастера мечей, кроме его самого. А Гронт никогда и никому не прощал, невзирая на возраст и положение. Сейчас мечник не мог шевельнуться, но его освобождение – дело времени. И изменить ничего уже было невозможно.
Эта мысль прибавила ему мужества.
Паренек торопливо прошел мимо Гронта и заглянул в комнату, из которой так стремительно вышел Никсард. Ага, Бочонок все-таки здесь!
Трактирщик неподвижно стоял возле пустой постели, тесак валялся на полу возле его ног.
– Бочонок? Ты как? Цел? – Голос магика предательски срывался, слишком многое сегодня свалилось на его бедную юную голову…
Бочонок никак не отреагировал на звук. Не сделал ни малейшего движения.
Подхлестнутый ужасным предчувствием, Квин в два прыжка оказался рядом, схватил толстяка за плечо и отдернул руку, словно обжегся. Плечо было словно каменное. Бочонок даже не шелохнулся. Паренек торопливо заглянул в лицо… Растерянность. Недоумение. Какая-то наивная обида. Эти чувства застыли на лине трактиршика навсегда. Как и все его тело. Ничего ужаснее Квин в своей жизни еще не видел. Всего минуту назад корд был жив, а теперь… теперь… теперь вместо нею посреди комнаты стояла каменная статуя. Мертвее не бывает!
Квина прямо затрясло. Мысли метались, словно взвихренные ветром осенние листья. То, что он видел, не укладывалось в голове. Он не знал такой магии. Не знал, что такое вообще возможно…
Он обнаружил, что пятится, только когда наткнулся спиной на дверной косяк. Наткнувшись же, развернулся и выскочил в коридор, застав Гронта в тот момент, когда тот плашмя подсовывал под кромку одного из клинков лезвие ножа. Защитив таким образом шею, мастер рывком сломал клинок у основания. Тугой звон лопнувшего меча смешался со звуками изрыгаемого проклятия, и в тот же миг паренек сорвался с места, пытаясь выскочить из смертельной ловушки.
Отбросив сломанное лезвие, костлявые пальцы мечника царапнули его плечо, но Квин, отчаянно вскрикнув, резко пригнулся, сбрасывая чужую руку, и понесся дальше. По лестнице он слетел быстрее вихря, снова рискуя споткнуться и переломать ребра, но и выскочив из трактира в спасительную ночную темноту, он ничуть не сбавил темпа. Гронт для него сейчас был страшнее любого порождения Тьмы, тем более что и этого Никсарда поблизости было не видать, куда-то уже смылся… Впрочем, неизвестно, кто сейчас страшнее – Гронт или приятель Онни. Он точно знал, где искать сотницу, она сама сказала ему об этом перед уходом, на всякий случай, так что только у нее он теперь мог найти зашиту. Кроме того, именно ее нужно было предупредить о том, что здесь произошло.
Так что оставалось только бежать, бежать что есть сил.
Он еще не догадывался, что его приключения только начинаются.
6. Изменение планов
Некоторое время все трое молчали, огорошенные рассказом мальчишки – рассказом торопливым и эмоционально насыщенным, но вполне подробным и понятным.
Затем Онни порывисто поднялась из-за стола, со скрипом отодвинув стул и тем самым нарушив воцарившуюся было в комнате напряженную тишину. Лицо женщины было растерянным и немного виноватым, словно будь она в «Судном Дне», то смогла бы предотвратить то, что там произошло. Пальцы обеих рук рефлекторно вцепились в обтягивающий талию поверх ксомоха широкий кожаный пояс, отягощенный оружием, слева – мечом, справа – обоймой с тремя метательными ножами, вопросительно звякнувшими, когда их коснулась рука. Тело требовало немедленных и решительных действий, но пока неясно было – каких. Внезапно Онни поняла, что ей делать.
– Я его догоню, – резко вырвалось у «неистребимой», – у меня такой же чарс!
– Нет, – холодно проговорил маг, взяв тон, изначально исключающий всякие возражения – в сильный, глубокий голос была вложена достаточная толика Силы, чтобы заставить всех присутствующих проникнуться моментом и заострить внимание на том, что он сейчас произнесет. Затем, звучно хлопнув ладонью по столу и не проявляя, как его подручная, какого-либо нетерпения, маг медленно произнес:
– У меня есть идея получше. Ситуация изменилась, поэтому мне придется нанести визит властелину нубесов, Упрекающему, обсудить кое-какие детали. А ты, Онни, отправляйся к Настоятелю Пресветлого Дома, пусть выберет для создания временного портала магическую жилу из тех, что не особенно сейчас заняты.
– Портал! – Лекс довольно осклабился, демонстрируя ровные белоснежные зубы под тонкой ниткой рыжих усов. – Отличная идея, Стилен! У меня задница не казенная, и я целиком и полностью за то, чтобы сократить наш путь! От этого долбаного седла, чтоб им лысун подавился, ну, которое я взял вместо старого перед поездкой, у меня уже мозоли на…
– Заткнись, – негромко бросила Онни, не поворачивая головы, – ее взгляд был устремлен на мага. Лекс притушил улыбку и усмехнулся, ничуть не обидевшись на резкость ее тона, но от комментариев воздержался. – Стилен, ты не хочешь взглянуть сам на то, что произошло с Бочонком?
– Мне достаточно слов твоего племянника, поэтому я не буду терять времени.
– Бочонок тоже мой родственник, – мрачно заметила Онни, уставившись на мага в упор. Не поднимаясь, Гилсвери слегка покосился на сотницу. Пронзительный взгляд серо-голубых глаз заставил женщину поежиться.
– Сожалею, – сухо и деловито проговорил маг, – но в эту ночь твой родственник послужил марномдля дал-роктов. Эта тварь, что его заворожила, подавила его волю, по всей видимости, была той самой, что ты видела на границе после перевоплощения погибшего терха. На их языке она носит название каруны.Похоже, Вестники Тьмы решили заняться нашим подопечным всерьез, а значит, и нам придется принять дополнительные меры предосторожности… Что же до твоего родственника, то тебе все равно придется возвращаться за своим чарсом, вот и взглянешь сама что к чему.
Сотница отвела взгляд, досадливо закусив губу. Надо же было такому случиться, чтобы так скверно все повернулось.
– Стилен, то, что произошло с Бочонком… это необратимо?
– Вне всякого сомнения. Если мальчишка не приукрасил действительность.
Взгляды всех присутствующих обратились к магику, все еще глазевшему на них с порога комнаты. Раскрасневшееся после суматошного бега лицо паренька, взъерошенные светлые волосы были еще влажными от пота, но немного отдышаться он успел и теперь стоял, прислонившись плечом к косяку, молча слушал их разговор и всем своим видом выражал нетерпение. В его взгляде после пережитого им нешуточного страха явно читалось еще и неуемное любопытство, отбить которое не способны были никакие обстоятельства.
Замечание Гилсвери заставило его вздрогнуть.
– Не вопрос! – выпалил Квин, отпрянув от косяка и выпрямившись. Еще раз пригладил взлохмаченные волосы. Светлые глаза беспокойно забегали по лицам Онни и Гилсвери. – Так и было. Сам видел. Чистый камень. Клянусь. – От волнения более длинные и складные фразы у него вдруг перестали получаться, хотя о том, что произошло в трактире, минуту назад рассказывал взахлеб.
Онни протянула руку и взяла свой шлемник, висевший на углу спинки стула, словно завядший лопух Тень от движения под сиянием прилепившегося к потолку машара протянулась через всю комнату до порога, словно невиданно огромная лапа неведомого чудовища бесшумно царапнула дверь и снова убралась в никуда. Медленно нахлобучивая шлемник на голову и поправляя свои недлинные волосы, сотница хмуро поинтересовалась, обращаясь к магу:
– А ты не думаешь, что по дороге, пока мы будем его поджидать после перехода через портал, с ним может что-нибудь случиться? Несмотря на всю эту дурную мощь, которая из него так и прет? Те же марны,например. В большом количестве, на каком-нибудь глухом повороте лесной дороги… Ты знаешь, какие здесь дремучие леса. И какие твари в них водятся. Могут они стать марнами?
– Не исключено, – более чем прохладно ответил маг, пряча в глубине глаз некоторое беспокойство. – Но что-то мне говорит, что с нашим подопечным этот номер не пройдет, тем более – во второй раз. Нужно что-то более сильное, чтобы заставить его остановиться. По крайней мере, судя по тому, что ты мне успела о нем рассказать. Ничего не забыла?
Закончив возиться со шлемником, Онни снова опустила руки на пояс и с достоинством выпрямилась.
– Пожалуй, нет. А если что еще вспомню, обязательно скажу. – Взгляд упал на дал-роктовский меч, лежавший посреди стола. Она принесла его, чтобы показать магу. – Этот меч… мне его забрать или оставить тебе?
Гилсвери тоже встал, оправляя топорщащийся на поясе и коленях длиннополый темно-синий ксомох. Короткий меч, свисавший с пояса, скребнул концом по скамье. Развитие событий ему не слишком нравилось, засферник продолжал его удивлять во всех отношениях – и своими способностями, и своими действиями, и своими речами, сказанными в присутствии Онни, но он по-прежнему считал, что держит все под контролем. Вот только разные многочисленные несоответствия теории с практикой все-таки заставляли немного нервничать. Хотя бы это всезнание чужака, о котором доложила сотница. Оно просто сбивало с толку. Но показывать сомнения своим людям не следовало.
– Не я тебе его дарил, сотница, – ответил маг, – не мне и пользоваться. Встретимся в Пресветлом Доме через час или два, как получится. Жди меня там. Лекс, ты пойдешь со мной.
– Отлично, Стилен! – Молодой подсотник с готовностью вскочил, встряхнув «хвостом» на затылке и снова растянув губы в белозубой улыбке, что, по всей видимости, должно было демонстрировать всесокрушающую удаль. – Отличный предлог размять…
– Заткнись.
Маг и сотница сказали это одновременно.
Затем Онни порывисто поднялась из-за стола, со скрипом отодвинув стул и тем самым нарушив воцарившуюся было в комнате напряженную тишину. Лицо женщины было растерянным и немного виноватым, словно будь она в «Судном Дне», то смогла бы предотвратить то, что там произошло. Пальцы обеих рук рефлекторно вцепились в обтягивающий талию поверх ксомоха широкий кожаный пояс, отягощенный оружием, слева – мечом, справа – обоймой с тремя метательными ножами, вопросительно звякнувшими, когда их коснулась рука. Тело требовало немедленных и решительных действий, но пока неясно было – каких. Внезапно Онни поняла, что ей делать.
– Я его догоню, – резко вырвалось у «неистребимой», – у меня такой же чарс!
– Нет, – холодно проговорил маг, взяв тон, изначально исключающий всякие возражения – в сильный, глубокий голос была вложена достаточная толика Силы, чтобы заставить всех присутствующих проникнуться моментом и заострить внимание на том, что он сейчас произнесет. Затем, звучно хлопнув ладонью по столу и не проявляя, как его подручная, какого-либо нетерпения, маг медленно произнес:
– У меня есть идея получше. Ситуация изменилась, поэтому мне придется нанести визит властелину нубесов, Упрекающему, обсудить кое-какие детали. А ты, Онни, отправляйся к Настоятелю Пресветлого Дома, пусть выберет для создания временного портала магическую жилу из тех, что не особенно сейчас заняты.
– Портал! – Лекс довольно осклабился, демонстрируя ровные белоснежные зубы под тонкой ниткой рыжих усов. – Отличная идея, Стилен! У меня задница не казенная, и я целиком и полностью за то, чтобы сократить наш путь! От этого долбаного седла, чтоб им лысун подавился, ну, которое я взял вместо старого перед поездкой, у меня уже мозоли на…
– Заткнись, – негромко бросила Онни, не поворачивая головы, – ее взгляд был устремлен на мага. Лекс притушил улыбку и усмехнулся, ничуть не обидевшись на резкость ее тона, но от комментариев воздержался. – Стилен, ты не хочешь взглянуть сам на то, что произошло с Бочонком?
– Мне достаточно слов твоего племянника, поэтому я не буду терять времени.
– Бочонок тоже мой родственник, – мрачно заметила Онни, уставившись на мага в упор. Не поднимаясь, Гилсвери слегка покосился на сотницу. Пронзительный взгляд серо-голубых глаз заставил женщину поежиться.
– Сожалею, – сухо и деловито проговорил маг, – но в эту ночь твой родственник послужил марномдля дал-роктов. Эта тварь, что его заворожила, подавила его волю, по всей видимости, была той самой, что ты видела на границе после перевоплощения погибшего терха. На их языке она носит название каруны.Похоже, Вестники Тьмы решили заняться нашим подопечным всерьез, а значит, и нам придется принять дополнительные меры предосторожности… Что же до твоего родственника, то тебе все равно придется возвращаться за своим чарсом, вот и взглянешь сама что к чему.
Сотница отвела взгляд, досадливо закусив губу. Надо же было такому случиться, чтобы так скверно все повернулось.
– Стилен, то, что произошло с Бочонком… это необратимо?
– Вне всякого сомнения. Если мальчишка не приукрасил действительность.
Взгляды всех присутствующих обратились к магику, все еще глазевшему на них с порога комнаты. Раскрасневшееся после суматошного бега лицо паренька, взъерошенные светлые волосы были еще влажными от пота, но немного отдышаться он успел и теперь стоял, прислонившись плечом к косяку, молча слушал их разговор и всем своим видом выражал нетерпение. В его взгляде после пережитого им нешуточного страха явно читалось еще и неуемное любопытство, отбить которое не способны были никакие обстоятельства.
Замечание Гилсвери заставило его вздрогнуть.
– Не вопрос! – выпалил Квин, отпрянув от косяка и выпрямившись. Еще раз пригладил взлохмаченные волосы. Светлые глаза беспокойно забегали по лицам Онни и Гилсвери. – Так и было. Сам видел. Чистый камень. Клянусь. – От волнения более длинные и складные фразы у него вдруг перестали получаться, хотя о том, что произошло в трактире, минуту назад рассказывал взахлеб.
Онни протянула руку и взяла свой шлемник, висевший на углу спинки стула, словно завядший лопух Тень от движения под сиянием прилепившегося к потолку машара протянулась через всю комнату до порога, словно невиданно огромная лапа неведомого чудовища бесшумно царапнула дверь и снова убралась в никуда. Медленно нахлобучивая шлемник на голову и поправляя свои недлинные волосы, сотница хмуро поинтересовалась, обращаясь к магу:
– А ты не думаешь, что по дороге, пока мы будем его поджидать после перехода через портал, с ним может что-нибудь случиться? Несмотря на всю эту дурную мощь, которая из него так и прет? Те же марны,например. В большом количестве, на каком-нибудь глухом повороте лесной дороги… Ты знаешь, какие здесь дремучие леса. И какие твари в них водятся. Могут они стать марнами?
– Не исключено, – более чем прохладно ответил маг, пряча в глубине глаз некоторое беспокойство. – Но что-то мне говорит, что с нашим подопечным этот номер не пройдет, тем более – во второй раз. Нужно что-то более сильное, чтобы заставить его остановиться. По крайней мере, судя по тому, что ты мне успела о нем рассказать. Ничего не забыла?
Закончив возиться со шлемником, Онни снова опустила руки на пояс и с достоинством выпрямилась.
– Пожалуй, нет. А если что еще вспомню, обязательно скажу. – Взгляд упал на дал-роктовский меч, лежавший посреди стола. Она принесла его, чтобы показать магу. – Этот меч… мне его забрать или оставить тебе?
Гилсвери тоже встал, оправляя топорщащийся на поясе и коленях длиннополый темно-синий ксомох. Короткий меч, свисавший с пояса, скребнул концом по скамье. Развитие событий ему не слишком нравилось, засферник продолжал его удивлять во всех отношениях – и своими способностями, и своими действиями, и своими речами, сказанными в присутствии Онни, но он по-прежнему считал, что держит все под контролем. Вот только разные многочисленные несоответствия теории с практикой все-таки заставляли немного нервничать. Хотя бы это всезнание чужака, о котором доложила сотница. Оно просто сбивало с толку. Но показывать сомнения своим людям не следовало.
– Не я тебе его дарил, сотница, – ответил маг, – не мне и пользоваться. Встретимся в Пресветлом Доме через час или два, как получится. Жди меня там. Лекс, ты пойдешь со мной.
– Отлично, Стилен! – Молодой подсотник с готовностью вскочил, встряхнув «хвостом» на затылке и снова растянув губы в белозубой улыбке, что, по всей видимости, должно было демонстрировать всесокрушающую удаль. – Отличный предлог размять…
– Заткнись.
Маг и сотница сказали это одновременно.
7. Нервная ночь
Квин притормозил позади Онни Бельт, когда та остановилась возле торчавших из стены коридора обломков мечей, внимательно их разглядывая. Обломки напоминали остатки зубов невиданного зверя, употребляющего в пищу исключительно каменитовые стены, но зверя постаревшего и потому обломавшего о них зубы. Паренек слабо хмыкнул. Сравнение вышло забавным, несмотря на гнетущую ситуацию – стоило ему снова оказаться в этом роковом коридоре «Судного Дня», как у него вновь душа ушла в пятки, а все тело охватила какая-то дурманящая слабость. Ну и жуть же была… Хотелось как можно быстрее оказаться на улице, но не к лицу же показывать страх перед Онни! Не вопрос! Во-первых, она – сотница «неистребимых» самого Наместника Хааскана, а такая должность даром не достается. Во-вторых – родная тетка. Стыдно же потом будет в глаза смотреть… И Квин, собрав всю свою волю и мужество, постарался изобразить на лице спокойствие и заинтересованность, как и подобало настоящему мужчине… Угу. Как она тогда его поддела насчет этого «настоящего»…
– Знаешь, Шустрик, я даже не особенно удивлена, – с явным изумлением пробормотала дружинница под нос, покачав головой. – После того что я уже видела, путешествуя с этим Никсардом…
Не договорив, она тихим, пружинистым шагом двинулась, почти не звякая шпорами, к злополучной комнате, все еще распахнутой настежь. В руках Онни держала тот самый меч, что лежал на столе в комнате трактира «Забияка» и о котором тот суровый маг обмолвился, что он ей подарен… Пальцы левой руки обхватывали посередке длинные невзрачные ножны, пальцы правой придерживали матово-черную рукоять. А ее собственный «жальник» болтался на поясе сбоку…
Когда Онни скрылась в комнате, взгляд Квина снова словно магнитом притянуло к светлым изломам бывших «косачей» – парных мечей с широкими изогнутыми клинками, чьи обломки на два пальца торчали из каменита – второй меч, похоже, Гронт обломал уже со злости.
Но за Онни дальше не пошел.
Ну уж дудки, это было уже выше его сил. Окаменевшее лицо хозяина трактира все еще стояло перед его глазами, он не горел желанием узреть его снова. Он вообще не думал, что в этот проклятый трактир ему придется вернуться этой же ночью. Без Онни он бы сюда не сунулся ни за что, он и увязался за ней только потому, что, чего уж скрывать, боялся оставаться один.
Квин зябко передернул плечами. Зверь его заворожи, вот же в историю попал…
В двух шагах от него под потолком неярко горел явно дышащий на ладан машар, едва разгоняя тьму коридора, было тихо и пусто, и это успокаивало. Впрочем, больше успокаивало присутствие Онни. Квин вздохнул, зачем-то потрогал пальцем излом одного из клинков. Можно сказать, повезло, что в трактире Гронта уже не оказалось. Ну и взбешен же он был – страсть! И наверняка ищет, на ком бы это бешенство сорвать, – характер мастера мечей хорошо всем известен. Это ж были его любимые «косачи», с которыми мечник, по слухам, не расставался уже лет десять – пятнадцать, мечи, изготовленные в лучших мастерских города Габалассы, не зря прозванного главным городом оружейников Внутреннего Круга, и стоившие изрядных денег. Может быть, даже целого состояния, – мастер меча был не из бедных и мог себе позволить многое из того, о чем и думать не смел какой-нибудь задрипанный стражник, еще вчера бывший обычным сельским олухом и попавший на службу из какого-нибудь дремучего захолустья. Такому хороший меч давать – все равно что вилсига манами потчевать, такому любая заточенная железка за оружие сойдет, да еще и рад будет несказанно. Гронт же был мастером не на словах, а на деле, и эти почившие ныне «косачи» из габалассовой стали, почти ничем не уступающей виритовой стали дал-роктов, пролили немало крови у его врагов…
Мальчишка ойкнул и отдернул руку – на кончике пальца выступила капелька крови.
Ну вот, доигрался… Что-то Онни долго там возится. Чего смотреть-то. Смотри не смотри, а не вернуть уже Бочонка. Хороший дядька был. А погиб так, что никто и не заметил. Даже его служанки, эти безмозглые клухи, ничего не заметили. Так и сидят за столиком возле бара, вяло перетрепываясь, да носом поклевывая, а помощник трактирщика, Корявый Керт, прозванный так за что, что когда-то лишился на Спорном Щите левого глаза, до сих пор дрыхнет без всякой задней мысли в соседней с его, Бочонка, комнате Вот шуму будет, когда спохватятся и статую эту здесь обнаружат… Лично Квин не хотел при этом присутствовать. Пока все объяснишь… Да и поймут ли…
Квин не чувствовал особой злости к хальду, погубившему Бочонка, хотя должен был. Наверное, потому, что способности чужака произвели на него весьма сильное впечатление, против воли вызывая искреннее восхищение – вплоть до черной зависти. Ведь судя по тому, как все это выглядело, тот только защищался! Дядьке просто не повезло – попал не в то время не в то место. Только больно уж круто у него это получается – защищаться… Вот и с Гронтом тоже… Можно было только догадываться, что происходит, когда Никсард начинает атаковать сам. Жаль, наверное.
А все-таки жаль дядьку. Квин шмыгнул носом, чувствуя, как к глазам подступает предательская влага, но взял себя в руки. Вот еще, не малец уже.
Интересно, что Онни имела в виду, говоря, что видела нечто особенное, путешествуя с этим чужаком… Тот маг, Стилен, что-то говорил про погибшего терха… этот меч, с которым Онни не желала расставаться, чарсы, на которых она прискакала со своим приятелем. Каруна…Ух ты, это что же получается?! Не Никсард ли прибил этого терха?
Ничего себе… Но ничего магического, лично он, Квин, в нем не ощутил. Обычный парень… разве что чересчур легко отшил Гронта с его предложением еще там, в зале… да, подозрительно легко. Что же за всем этим кроется. Кто этот Никсард? И откуда он взялся?
Мягкая волна коснулась сознания Квина, словно легкий ветерок.
Потолочный машар замигал и погас, коридор тут же залила непроглядная чернильная тьма. Что это там Онни вытворяет? Магическое расследование проводит, что ли? Так она ведь всего-навсего эрсеркер…
Квин торопливо прошептал необходимое заклинание, почти без усилия зачерпнув энергии из источника, сосредоточенного в районе живота, и создал другой машар, значительно ярче и больше прежнего. Свет удался таким сочным и ровным, что прячущиеся по углам тени удрали в самый дальний конец коридора. Мягкое дружелюбное тепло, исходившее от маленького светила, приятно щекотало кожу, и Квин немного подержал его на ладони, прежде чем прикрепить парой дополнительных слов к потолку над собой. С каждым разом машары получались у него все лучше и лучше. Он хмыкнул, вспомнив, как швырнул машаром в эту так называемую каруну.Может быть, в будущем из него получится хороший маг Света? Как, например, легендарный маг из Сияющего, Олсен Желтоглазый. Интересно, а желтый цвет одежд будет ему к лицу? Квин с удовольствием представил, как в желтых одеждах Мастера с важным видом въезжает на собственном дракхе (ха, а может, и на чарсе!) в какое-нибудь зажиточное село и по заказу жителей (хорошо заплативших, естественно) начинает священнодействовать, отыскивая макамовый источник для создания долговременного машара – наподобие Бошара в Сияющем…
Сотница наконец вышла и кивнула ему, встряхнув светлыми волосами:
– Пошли, парень. Нам здесь больше нечего делать.
Ее мрачный и напряженный вид не располагал к вопросам, и Квин молча поспешил следом. Они спустились вниз. Тут, что-то вспомнив, она движением руки остановила его и свернула в зал, в сторону бара, коротко бросив.
– Подожди здесь.
Квин пожал плечами и подождал.
Коротко переговорив со сразу всполошившимися служанками, повскакивавшими из-за стола с вытаращенными глазами, заохавшими и запричитавшими, и осадив их какой-то резкой репликой, отчего те сразу умолкли, Онни резко повернулась к девушкам спиной и направилась к выходу.
За дверью трактира стояла непроглядная ночь, укутывая землю едва различимым в темноте белесым туманом. Квин невольно поежился, когда холодный воздух коснулся лица, и поднял взгляд на остановившуюся рядом в раздумье Онни.
– Что ты им сказала? – решился-таки полюбопытствовать он.
– Сказала, что теперь им придется поискать нового хозяина, но чтобы до утра ничего не предпринимали. Сказала, чтобы утром топали в Управу и сообщили об имевшем место происшествии. Сказала, чтобы будили Керта. Удовлетворен?
– Да я так спросил – Квин стушевался, недоумевая по поводу чрезмерной, на его взгляд, резкости ответа.
– Не обращай внимания, – мягче сказала Онни. Она опустила ладонь на голову мальчишки, ласково взъерошила непослушные вихры. Тот с досадой дернул головой. Ну как же, взрослый уже, к чему такие телячьи нежности. – Ночка сегодня выдалась… нервная. Страшно было?
– Вот еще! Чего там страшного… – Квин сбился, поймав насмешливо-сочувствующий взгляд «неистребимой», и, решив не завираться, смущенно кивнул: – Не вопрос. Как он Гронта к стене припер, прямо жуть веселая…
– Почему веселая-то?
– Сама, что ли, не понимаешь? Да он же первый, кто сумел уделать мечника! Гронт ведь давно искал достойного соперника и нашел-таки на свою голову!
– Ладно, пойдем. У нас еще много дел…
– Мы же на твоем чарсе поедем, да? Здорово! А как…
– На чарсе, на чарсе, – устало перебила Онни, и непонятно добавила: – Надеюсь, еще моем…
Пресветлый Дом находился в получасе езды от «Судного Дня», сразу за речкой Мокрой, прозванной так встарь каким-то шутником и служившей городу своеобразной границей, за которой дома обычных людей кончались и начинались дома и хозяйственные строения Дома Пресветлого Искусства, представлявшего собой небольшой, но вполне, благоустроенный городок магов. Вот только полчаса – это если по прямой. Потому что улочки Жарла, вернее, той его части, где жили люди, причудливо разветвлялись, переплетались, сворачивали в самых неожиданных местах или еще более неожиданно норовили закончиться глухим тупиком – в общем, всячески старались увести куда-нибудь в сторону от нужного направления, так что какой-нибудь приезжий вмиг бы заблудился среди них, потеряв всякое представление о том, где находится. Вот и выходило, что по прямой проехать было никак невозможно. Все это говорило о том, что город застраивался безалаберно и хаотично, людьми пришлыми и случайными, какими и были когда-то попавшие в Жарл переселенцы из других мест.
– Знаешь, Шустрик, я даже не особенно удивлена, – с явным изумлением пробормотала дружинница под нос, покачав головой. – После того что я уже видела, путешествуя с этим Никсардом…
Не договорив, она тихим, пружинистым шагом двинулась, почти не звякая шпорами, к злополучной комнате, все еще распахнутой настежь. В руках Онни держала тот самый меч, что лежал на столе в комнате трактира «Забияка» и о котором тот суровый маг обмолвился, что он ей подарен… Пальцы левой руки обхватывали посередке длинные невзрачные ножны, пальцы правой придерживали матово-черную рукоять. А ее собственный «жальник» болтался на поясе сбоку…
Когда Онни скрылась в комнате, взгляд Квина снова словно магнитом притянуло к светлым изломам бывших «косачей» – парных мечей с широкими изогнутыми клинками, чьи обломки на два пальца торчали из каменита – второй меч, похоже, Гронт обломал уже со злости.
Но за Онни дальше не пошел.
Ну уж дудки, это было уже выше его сил. Окаменевшее лицо хозяина трактира все еще стояло перед его глазами, он не горел желанием узреть его снова. Он вообще не думал, что в этот проклятый трактир ему придется вернуться этой же ночью. Без Онни он бы сюда не сунулся ни за что, он и увязался за ней только потому, что, чего уж скрывать, боялся оставаться один.
Квин зябко передернул плечами. Зверь его заворожи, вот же в историю попал…
В двух шагах от него под потолком неярко горел явно дышащий на ладан машар, едва разгоняя тьму коридора, было тихо и пусто, и это успокаивало. Впрочем, больше успокаивало присутствие Онни. Квин вздохнул, зачем-то потрогал пальцем излом одного из клинков. Можно сказать, повезло, что в трактире Гронта уже не оказалось. Ну и взбешен же он был – страсть! И наверняка ищет, на ком бы это бешенство сорвать, – характер мастера мечей хорошо всем известен. Это ж были его любимые «косачи», с которыми мечник, по слухам, не расставался уже лет десять – пятнадцать, мечи, изготовленные в лучших мастерских города Габалассы, не зря прозванного главным городом оружейников Внутреннего Круга, и стоившие изрядных денег. Может быть, даже целого состояния, – мастер меча был не из бедных и мог себе позволить многое из того, о чем и думать не смел какой-нибудь задрипанный стражник, еще вчера бывший обычным сельским олухом и попавший на службу из какого-нибудь дремучего захолустья. Такому хороший меч давать – все равно что вилсига манами потчевать, такому любая заточенная железка за оружие сойдет, да еще и рад будет несказанно. Гронт же был мастером не на словах, а на деле, и эти почившие ныне «косачи» из габалассовой стали, почти ничем не уступающей виритовой стали дал-роктов, пролили немало крови у его врагов…
Мальчишка ойкнул и отдернул руку – на кончике пальца выступила капелька крови.
Ну вот, доигрался… Что-то Онни долго там возится. Чего смотреть-то. Смотри не смотри, а не вернуть уже Бочонка. Хороший дядька был. А погиб так, что никто и не заметил. Даже его служанки, эти безмозглые клухи, ничего не заметили. Так и сидят за столиком возле бара, вяло перетрепываясь, да носом поклевывая, а помощник трактирщика, Корявый Керт, прозванный так за что, что когда-то лишился на Спорном Щите левого глаза, до сих пор дрыхнет без всякой задней мысли в соседней с его, Бочонка, комнате Вот шуму будет, когда спохватятся и статую эту здесь обнаружат… Лично Квин не хотел при этом присутствовать. Пока все объяснишь… Да и поймут ли…
Квин не чувствовал особой злости к хальду, погубившему Бочонка, хотя должен был. Наверное, потому, что способности чужака произвели на него весьма сильное впечатление, против воли вызывая искреннее восхищение – вплоть до черной зависти. Ведь судя по тому, как все это выглядело, тот только защищался! Дядьке просто не повезло – попал не в то время не в то место. Только больно уж круто у него это получается – защищаться… Вот и с Гронтом тоже… Можно было только догадываться, что происходит, когда Никсард начинает атаковать сам. Жаль, наверное.
А все-таки жаль дядьку. Квин шмыгнул носом, чувствуя, как к глазам подступает предательская влага, но взял себя в руки. Вот еще, не малец уже.
Интересно, что Онни имела в виду, говоря, что видела нечто особенное, путешествуя с этим чужаком… Тот маг, Стилен, что-то говорил про погибшего терха… этот меч, с которым Онни не желала расставаться, чарсы, на которых она прискакала со своим приятелем. Каруна…Ух ты, это что же получается?! Не Никсард ли прибил этого терха?
Ничего себе… Но ничего магического, лично он, Квин, в нем не ощутил. Обычный парень… разве что чересчур легко отшил Гронта с его предложением еще там, в зале… да, подозрительно легко. Что же за всем этим кроется. Кто этот Никсард? И откуда он взялся?
Мягкая волна коснулась сознания Квина, словно легкий ветерок.
Потолочный машар замигал и погас, коридор тут же залила непроглядная чернильная тьма. Что это там Онни вытворяет? Магическое расследование проводит, что ли? Так она ведь всего-навсего эрсеркер…
Квин торопливо прошептал необходимое заклинание, почти без усилия зачерпнув энергии из источника, сосредоточенного в районе живота, и создал другой машар, значительно ярче и больше прежнего. Свет удался таким сочным и ровным, что прячущиеся по углам тени удрали в самый дальний конец коридора. Мягкое дружелюбное тепло, исходившее от маленького светила, приятно щекотало кожу, и Квин немного подержал его на ладони, прежде чем прикрепить парой дополнительных слов к потолку над собой. С каждым разом машары получались у него все лучше и лучше. Он хмыкнул, вспомнив, как швырнул машаром в эту так называемую каруну.Может быть, в будущем из него получится хороший маг Света? Как, например, легендарный маг из Сияющего, Олсен Желтоглазый. Интересно, а желтый цвет одежд будет ему к лицу? Квин с удовольствием представил, как в желтых одеждах Мастера с важным видом въезжает на собственном дракхе (ха, а может, и на чарсе!) в какое-нибудь зажиточное село и по заказу жителей (хорошо заплативших, естественно) начинает священнодействовать, отыскивая макамовый источник для создания долговременного машара – наподобие Бошара в Сияющем…
Сотница наконец вышла и кивнула ему, встряхнув светлыми волосами:
– Пошли, парень. Нам здесь больше нечего делать.
Ее мрачный и напряженный вид не располагал к вопросам, и Квин молча поспешил следом. Они спустились вниз. Тут, что-то вспомнив, она движением руки остановила его и свернула в зал, в сторону бара, коротко бросив.
– Подожди здесь.
Квин пожал плечами и подождал.
Коротко переговорив со сразу всполошившимися служанками, повскакивавшими из-за стола с вытаращенными глазами, заохавшими и запричитавшими, и осадив их какой-то резкой репликой, отчего те сразу умолкли, Онни резко повернулась к девушкам спиной и направилась к выходу.
За дверью трактира стояла непроглядная ночь, укутывая землю едва различимым в темноте белесым туманом. Квин невольно поежился, когда холодный воздух коснулся лица, и поднял взгляд на остановившуюся рядом в раздумье Онни.
– Что ты им сказала? – решился-таки полюбопытствовать он.
– Сказала, что теперь им придется поискать нового хозяина, но чтобы до утра ничего не предпринимали. Сказала, чтобы утром топали в Управу и сообщили об имевшем место происшествии. Сказала, чтобы будили Керта. Удовлетворен?
– Да я так спросил – Квин стушевался, недоумевая по поводу чрезмерной, на его взгляд, резкости ответа.
– Не обращай внимания, – мягче сказала Онни. Она опустила ладонь на голову мальчишки, ласково взъерошила непослушные вихры. Тот с досадой дернул головой. Ну как же, взрослый уже, к чему такие телячьи нежности. – Ночка сегодня выдалась… нервная. Страшно было?
– Вот еще! Чего там страшного… – Квин сбился, поймав насмешливо-сочувствующий взгляд «неистребимой», и, решив не завираться, смущенно кивнул: – Не вопрос. Как он Гронта к стене припер, прямо жуть веселая…
– Почему веселая-то?
– Сама, что ли, не понимаешь? Да он же первый, кто сумел уделать мечника! Гронт ведь давно искал достойного соперника и нашел-таки на свою голову!
– Ладно, пойдем. У нас еще много дел…
– Мы же на твоем чарсе поедем, да? Здорово! А как…
– На чарсе, на чарсе, – устало перебила Онни, и непонятно добавила: – Надеюсь, еще моем…
Пресветлый Дом находился в получасе езды от «Судного Дня», сразу за речкой Мокрой, прозванной так встарь каким-то шутником и служившей городу своеобразной границей, за которой дома обычных людей кончались и начинались дома и хозяйственные строения Дома Пресветлого Искусства, представлявшего собой небольшой, но вполне, благоустроенный городок магов. Вот только полчаса – это если по прямой. Потому что улочки Жарла, вернее, той его части, где жили люди, причудливо разветвлялись, переплетались, сворачивали в самых неожиданных местах или еще более неожиданно норовили закончиться глухим тупиком – в общем, всячески старались увести куда-нибудь в сторону от нужного направления, так что какой-нибудь приезжий вмиг бы заблудился среди них, потеряв всякое представление о том, где находится. Вот и выходило, что по прямой проехать было никак невозможно. Все это говорило о том, что город застраивался безалаберно и хаотично, людьми пришлыми и случайными, какими и были когда-то попавшие в Жарл переселенцы из других мест.