Страница:
Такой эту реальность я оставил в свое последнее посещение, когда простился со своим наставником Нкотом после его ухода за грань жизни, и должен был взяться за ее обустройство самостоятельно, вернув ей цветущий вид. Но постыдно сбежал и больше не возвращался…
«Стоп», – сказал я и одним движением мысли прекратил все это буйство.
Воздух сразу успокоился, песок вперемешку с увядшими листьями осел на землю. Взгляд скользнул по окружающему лесу, состоявшему из деревьев с треугольными серо-стальными стволами и зелеными листьями с серебристой изнанкой. Деревья ладжи – символ благородства, любви и близости, которым люди Новы-2 по традиции поверяют самые светлые, заветные желания с надеждой на их исполнение. Сейчас они выглядели плачевно – их хрупкие ветви были изломаны, а листьев почти не осталось.
Затем я с содроганием осмотрел себя. Так я и думал.
Эта реальность желала видеть меня именно таким – в образе точной копии своего бывшего хозяина, Нкота. Все «мое» тело, длинное, худое, с неестественно по человеческим меркам изломанным костяком, оказалось покрыто коротким серым мехом. Ноги длиной всего с четверть метра, уродливо кривые, но кряжисто мощные, бугрящиеся странными связками мускулов, которых, опять же, не обнаружишь у человека, заканчивались пятью невероятно длинными, с парой сочленений пальцами, увенчанными мощными плоскими когтями. Мимолетным движением мысли я создал на земле перед собой круглую лужу со спокойной, словно застывшей поверхностью, приблизил к ней лицо и взглянул на «свое» отражение. Непропорционально огромные миндалевидные глаза тлели ртутным блеском на узкой вытянутой морде, двойные ряды тонких и острых, как иглы, клыков зловеще переливались в приоткрытой пасти всеми оттенками оранжевого… А в области лопаток чувствовались специфические бугры мышц. Я шевельнул руками и величаво расправил голубые крылья, накрыв лужу и большой участок земли вокруг нее гигантской шевелящейся тенью…
Хватит!
Гнев смыл чужеродные очертания, теперь в поверхности лужи я видел лишь самого себя.
Реальность Вечного Клинка…
О, это особая тема. Реальность, которая обладает собственной волей и разумом, которая существует внутри вещи, но границы которой так же необъятны, как необъятна Вселенная! Реальность, в которой нет ни времени, ни пространства… в обычной интерпретации этих понятий. Нельзя сказать, что этот мир материален, но и обратного сказать нельзя также. Я – здесь. Но сколько бы я здесь ни пробыл, в свою реальность я вернусь в тот же миг, в который покинул ее. Как вам это на вкус? Мой вам добрый совет – не ломайте голову. Просто примите все, как есть. Я, например, так и сделал, еще в прошлый раз.
Итак, теперь у меня было время подумать без спешки…
Но я уже знал все, что мне необходимо было знать, озарения случился в момент перехода. Он превратил меня в камень, так? Но во время схватки он был идентичен мне. И обладал теми же умениями, что и я. Помните того беднягу в трактире, окаменевшего от моего прикосновения? Тай предположила, что той ночью я «разрядился», слив на него накопленный «негатив» и избежав тем самым саморазрушения под влиянием Закона Равновесия. Так вот – ничего подобного. Все было не так. В тот момент, как я осознал только сейчас, я инстинктивно использовал один из Ключей Мобра – а в этом мире все работало несколько иначе, подчиняясь местным законам магии, и ключ, помноженный на особенности местной энергетики, превратил Билока в каменную статую, – вместо того, чтобы просто парализовать.
Я знал и умел применять десятки отработанных структурирующих алгоритмов – ключей, под действием которых изменяются те или иные психофизические характеристики тела и мозга. Но мне сейчас нужны были только два: один – антидот, который вернет телу подвижность, и второй – тот, который…
Нервная дрожь теплыми покалывающими волнами пробежала по псевдомышцам – знак активизирующейся энергии, трансформирующей их согласно выбранным последовательностям мыслеобразов. То, что происходило со мной здесь и сейчас, неизбежно отразится на моем теле там, поэтому я имел возможность хорошенько подготовиться, прежде чем совершить переход обратно…
Я чувствовал нежелание этой Реальности выпускать меня из своих объятий, словно уходил от истосковавшейся женщины. И пообещал, что теперь вернусь. Вернусь и сделаю все, что необходимо. Я преображу тебя. Хотя бы в знак благодарности за то, что ты для меня сделала…
Но это будет немного позже…
Только теперь что-то в поведении Эла показалось ей подозрительным.
Тай подняла лицо, все еще резко втягивая ртом воздух, смахнула прядь взмокших волос в сторону, чтобы не мешали взгляду.
Да что это с ним? Стоит как стоял, молча, рассматривает зачем-то свою руку, а ее словно и не замечает?! Тай подавила обиду, инстинктивно чувствуя, что не стоит торопиться с выводами. Что-то с ним явно было не в порядке. В самой этой неестественной неподвижности…
– Эл? – Она сначала даже не узнала свой голос, так он охрип.
Ни малейшего движения.
По-прежнему любуется своей рукой.
Выпрямившись и почти не чувствуя своих натруженных ног она кое-как подошла к нему и коснулась плеча. И застыла сама. Глаза ее расширились от нахлынувшего ужаса, когда она поняла, что вместо живой плоти ощутила под одеждой твердость камня. Мысли заметались, словно ошалевшие хронки, туда-сюда, разрывая ткань времени…
Как же это?! Но Гилсвери же был уверен… Этого не может быть…
И вдруг все вокруг нее изменилось.
Стены отодвинулись и исчезли, неподвижная фигура Никсарда тоже пропала.
Тай вдруг оказалась в столбе бледного света, оградившем ее от непроницаемого мрака снаружи, и услышал оглушающий шум ливня, бесновавшегося в этом мраке. Под ее ногам было сухо, но там, за пределами световой линии окружности, яростно и ощутимо клокотала вода. Всполох голубой сдвоенной молнии разорвал мрак слева, резкой вспышкой высветив странно знакомое лицо женщины, неизвестно как оказавшейся в трех шагах от нее, в такой же серебристой одежде, как и у нее самой. Вслед за вспышкой совсем рядом с такой силой ударил гром, что Тай, едва не подпрыгнув от испуга, зажала уши руками и зажмурилась. Ей показалось, что у нее раскололась голова.
Распахнув глаза снова, она наткнулась на взгляд женщины, смотревшей на нее в упор. И не смогла постигнуть, что происходит, совершенно растерявшись перед лицом так неожиданно взбесившейся реальности.
Внезапно до нее дошло, почему ей знакомо это лицо.
Потому что это лицо было ее собственным.
– Кто ты? – вскрикнула Тай, уже все поняв.
– Итак, правила схватки. – Ее копия приподняла уголки губ в пародии на улыбку, продемонстрировав Тай, что она способна порой очень неприятно улыбаться. – Никаких правил. Примечание: я абсолютно равна тебе по силе и умею все, что умеешь ты.
– Нет… Я… я не собиралась… Я не собиралась с тобой сражаться!
Ее собственное лицо улыбнулось ей – с оттенком снисходительности и насмешливого превосходства.
– Первый удар за тобой. Начинаем!
И выхватила из ножен на поясе такой же кинжал.
От ужаса происходящего сознание начало куда-то проваливаться, а перед глазами поплыли мутные пятна, вызывая тошноту, и все куда-то стало крениться… крениться…
А затем наступила не менее оглушающая, чем ранее шум ливня, тишина.
16. Квин
«Стоп», – сказал я и одним движением мысли прекратил все это буйство.
Воздух сразу успокоился, песок вперемешку с увядшими листьями осел на землю. Взгляд скользнул по окружающему лесу, состоявшему из деревьев с треугольными серо-стальными стволами и зелеными листьями с серебристой изнанкой. Деревья ладжи – символ благородства, любви и близости, которым люди Новы-2 по традиции поверяют самые светлые, заветные желания с надеждой на их исполнение. Сейчас они выглядели плачевно – их хрупкие ветви были изломаны, а листьев почти не осталось.
Затем я с содроганием осмотрел себя. Так я и думал.
Эта реальность желала видеть меня именно таким – в образе точной копии своего бывшего хозяина, Нкота. Все «мое» тело, длинное, худое, с неестественно по человеческим меркам изломанным костяком, оказалось покрыто коротким серым мехом. Ноги длиной всего с четверть метра, уродливо кривые, но кряжисто мощные, бугрящиеся странными связками мускулов, которых, опять же, не обнаружишь у человека, заканчивались пятью невероятно длинными, с парой сочленений пальцами, увенчанными мощными плоскими когтями. Мимолетным движением мысли я создал на земле перед собой круглую лужу со спокойной, словно застывшей поверхностью, приблизил к ней лицо и взглянул на «свое» отражение. Непропорционально огромные миндалевидные глаза тлели ртутным блеском на узкой вытянутой морде, двойные ряды тонких и острых, как иглы, клыков зловеще переливались в приоткрытой пасти всеми оттенками оранжевого… А в области лопаток чувствовались специфические бугры мышц. Я шевельнул руками и величаво расправил голубые крылья, накрыв лужу и большой участок земли вокруг нее гигантской шевелящейся тенью…
Хватит!
Гнев смыл чужеродные очертания, теперь в поверхности лужи я видел лишь самого себя.
Реальность Вечного Клинка…
О, это особая тема. Реальность, которая обладает собственной волей и разумом, которая существует внутри вещи, но границы которой так же необъятны, как необъятна Вселенная! Реальность, в которой нет ни времени, ни пространства… в обычной интерпретации этих понятий. Нельзя сказать, что этот мир материален, но и обратного сказать нельзя также. Я – здесь. Но сколько бы я здесь ни пробыл, в свою реальность я вернусь в тот же миг, в который покинул ее. Как вам это на вкус? Мой вам добрый совет – не ломайте голову. Просто примите все, как есть. Я, например, так и сделал, еще в прошлый раз.
Итак, теперь у меня было время подумать без спешки…
Но я уже знал все, что мне необходимо было знать, озарения случился в момент перехода. Он превратил меня в камень, так? Но во время схватки он был идентичен мне. И обладал теми же умениями, что и я. Помните того беднягу в трактире, окаменевшего от моего прикосновения? Тай предположила, что той ночью я «разрядился», слив на него накопленный «негатив» и избежав тем самым саморазрушения под влиянием Закона Равновесия. Так вот – ничего подобного. Все было не так. В тот момент, как я осознал только сейчас, я инстинктивно использовал один из Ключей Мобра – а в этом мире все работало несколько иначе, подчиняясь местным законам магии, и ключ, помноженный на особенности местной энергетики, превратил Билока в каменную статую, – вместо того, чтобы просто парализовать.
Я знал и умел применять десятки отработанных структурирующих алгоритмов – ключей, под действием которых изменяются те или иные психофизические характеристики тела и мозга. Но мне сейчас нужны были только два: один – антидот, который вернет телу подвижность, и второй – тот, который…
Нервная дрожь теплыми покалывающими волнами пробежала по псевдомышцам – знак активизирующейся энергии, трансформирующей их согласно выбранным последовательностям мыслеобразов. То, что происходило со мной здесь и сейчас, неизбежно отразится на моем теле там, поэтому я имел возможность хорошенько подготовиться, прежде чем совершить переход обратно…
Я чувствовал нежелание этой Реальности выпускать меня из своих объятий, словно уходил от истосковавшейся женщины. И пообещал, что теперь вернусь. Вернусь и сделаю все, что необходимо. Я преображу тебя. Хотя бы в знак благодарности за то, что ты для меня сделала…
Но это будет немного позже…
* * *
Тай заметила его с расстояния десяти шагов – неподвижный силуэт, задумчиво замерший посреди расселины в сумраке слабо мерцающих стен, – и, тяжело дыша, остановилась. Всю дорогу она то шла, то бежала. Пытаясь унять судорожно вздымающуюся грудь и бешено колотящееся сердце, она со стоном согнулась, упирая ладони в колени – в таком положении было немного полегче… По раскрасневшемуся лицу градом бежал горячий пот, разъедая кожу, особенно щипало губы и нос, рубашка под ксомохом мерзко липла к телу. Ох, давно же ей не приходилось так бегать… Как же потом ноги будут болеть – ужас… Сейчас… а то и слов-то связно не выговоришь…Только теперь что-то в поведении Эла показалось ей подозрительным.
Тай подняла лицо, все еще резко втягивая ртом воздух, смахнула прядь взмокших волос в сторону, чтобы не мешали взгляду.
Да что это с ним? Стоит как стоял, молча, рассматривает зачем-то свою руку, а ее словно и не замечает?! Тай подавила обиду, инстинктивно чувствуя, что не стоит торопиться с выводами. Что-то с ним явно было не в порядке. В самой этой неестественной неподвижности…
– Эл? – Она сначала даже не узнала свой голос, так он охрип.
Ни малейшего движения.
По-прежнему любуется своей рукой.
Выпрямившись и почти не чувствуя своих натруженных ног она кое-как подошла к нему и коснулась плеча. И застыла сама. Глаза ее расширились от нахлынувшего ужаса, когда она поняла, что вместо живой плоти ощутила под одеждой твердость камня. Мысли заметались, словно ошалевшие хронки, туда-сюда, разрывая ткань времени…
Как же это?! Но Гилсвери же был уверен… Этого не может быть…
И вдруг все вокруг нее изменилось.
Стены отодвинулись и исчезли, неподвижная фигура Никсарда тоже пропала.
Тай вдруг оказалась в столбе бледного света, оградившем ее от непроницаемого мрака снаружи, и услышал оглушающий шум ливня, бесновавшегося в этом мраке. Под ее ногам было сухо, но там, за пределами световой линии окружности, яростно и ощутимо клокотала вода. Всполох голубой сдвоенной молнии разорвал мрак слева, резкой вспышкой высветив странно знакомое лицо женщины, неизвестно как оказавшейся в трех шагах от нее, в такой же серебристой одежде, как и у нее самой. Вслед за вспышкой совсем рядом с такой силой ударил гром, что Тай, едва не подпрыгнув от испуга, зажала уши руками и зажмурилась. Ей показалось, что у нее раскололась голова.
Распахнув глаза снова, она наткнулась на взгляд женщины, смотревшей на нее в упор. И не смогла постигнуть, что происходит, совершенно растерявшись перед лицом так неожиданно взбесившейся реальности.
Внезапно до нее дошло, почему ей знакомо это лицо.
Потому что это лицо было ее собственным.
– Кто ты? – вскрикнула Тай, уже все поняв.
– Итак, правила схватки. – Ее копия приподняла уголки губ в пародии на улыбку, продемонстрировав Тай, что она способна порой очень неприятно улыбаться. – Никаких правил. Примечание: я абсолютно равна тебе по силе и умею все, что умеешь ты.
– Нет… Я… я не собиралась… Я не собиралась с тобой сражаться!
Ее собственное лицо улыбнулось ей – с оттенком снисходительности и насмешливого превосходства.
– Первый удар за тобой. Начинаем!
И выхватила из ножен на поясе такой же кинжал.
От ужаса происходящего сознание начало куда-то проваливаться, а перед глазами поплыли мутные пятна, вызывая тошноту, и все куда-то стало крениться… крениться…
А затем наступила не менее оглушающая, чем ранее шум ливня, тишина.
16. Квин
Теперь возле Круга их осталось четверо.
Они стояли в опасной близости от его периметра, завороженно наблюдая за развернувшейся там картиной сражения. На их лицах играли отсветы желтого сияния, и свет, отражавшийся в глазах, словно наполнял их внутренним огнем. Как сговорившись, они молчали, потому что все равно не в силах были что-либо изменить…
Они видели нубесов, вступивших в неравную схватку с подавляющими их числом воинами дал-роктов, и грандиозность битвы, неукротимость бушующей в ней мощи бойцов просто потрясали воображение. Грозные воины Нубесара с лихвой оправдывали свою легендарную славу – каждый мечерукий исполин, двигаясь словно сотканный из стали и ощетиненный смертоносной сталью смерч, успевал нести с собой во Тьму не меньше десятка Вестников, прежде чем упасть от смертельных ран и затихнуть окончательно… Но все их бешеные атаки на самого рослого дал-рокта, орудующего светящимся клинком в гуще битвы, заканчивались безрезультатно: так разбиваются волны о прибрежные скалы.
Квин тихо вздохнул, покосившись на «неистребимых» с Альтаресом, и снова поспешно опустил взгляд. Настроение и так было тоскливым, а мрачный, сосредоточенный вид спутников не прибавлял бодрости.
Не вопрос, думал паренек, что Наместник воспользовался порталом и вызвал нубесов к Ущербным горам. Хотя магическое зеркало Круга так и не показало, что стало с ним самим, как ученик Пресветлого Дома Квин вполне представлял, что могло произойти с магом, рискнувшим создать портал сквозь границы двух макоров, и от этой мысли его бросало то в жар, то в холод. Истинный Свет, как же страшно все повернулось… Стоило засфернику отправится к Стерегущему, и события прямо с цепи сорвались, словно торопясь наверстать упущенное, отомстить за все их недавнее везение.
Вполне вероятно, что Наместника уже нет в живых. Квин даже зажмурился от такого предположения. Возможно, скоро то же самое произойдет и с ними, если засферник не вернется вовремя… Парень встряхнул головой и упрямо поджал губы. Нет, такого не случится. Он вернется – просто потому, что Квин верит в него. Вернется и перебьет всех этих поганых дал-роктов. Не вопрос, точно перебьет, что он, не видел его возможностей, что ли… Дважды отправить во Тьму душу ловчего мага Драхуба, расправиться по пути со всеми его марнами,подчинить Закон Равновесия и заставить самих охтанов склонить перед ним головы! Кто еще сможет такое! Жаль только, что он не прихватил охтанов с собой, вот бы все вместе задали жару этим Вестникам Тьмы…
Переступив с ноги на ногу, он в который раз вздохнул. Схватка нубесов с дал-роктами не могла не завораживать своей неотвратимой беспощадностью, однако трудно наблюдать за подобным зрелищем в ожидании собственной судьбы. Квин с тревогой подумал о том, что мать с засферником, на его взгляд, отсутствовали уже неоправданно долго. Ну что они там могут делать в такой момент, когда здесь такое творится?! Ведь не так уж далеко топать до охраняемого Стерегущим Порога!
Впрочем, ради справедливости прикинул он мысленно, туда и обратно получается целый час. И полчаса уже прошло. Если только засферник не решит вернуться тем же способом, каким тогда унесся на схватку с Драхубом – быстрее ветра, иначе дал-рокты появятся здесь раньше его.
Он уже минут десять подумывал, не отправиться ли им навстречу, но так и не решился. Почему-то ему казалось, что его уход отсюда, из Колодца, будет равносилен предательству. Ерунда, конечно, но… Круг манил его. Именно он не позволял ему уйти. Все эти легенды о Неистребимом Герое на все лады крутились у него в голове. Он вдыхал воздух, пронизанный золотисто-желтым сиянием, и с каким-то сладким ужасом пытался представить – каково это, ступить на этот золотой круг? Что при этом чувствуешь? Он не знал, как выглядит смерть в Кругу Причастия, все наставники в Пресветлом Доме упорно умалчивали об этом, но он помнил, что ответил Гилсвери на вопрос Никсарда о том, что с ним произойдет, если он окажется не Светочем. «Ты не успеешь почувствовать боли…»
Квин зябко передернул плечами.
Ну где же они?! Ни Гилсвери, ни засферника!
Он видел, как та же мысль гложет и Онни, и Лекса, и даже Альтареса. Сложив свои большие руки на груди, маг нервно стискивал и выкручивал кожу рукавов ксомоха узлами, словно дубильщик, занятый привычной работой, там, где до нее доставали пальцы. Онни, не замечая того, вцепилась обеими руками в свой кожаный пояс так, что, если бы не желтое сияние Круга, скрадывающее все краски, они наверняка побелели от напряжения. Лекс одной рукой то поглаживал свои щегольские тонкие усики, то начинал теребить не менее пижонистую бородку. А то хватался за свой рыжий «хвост» на затылке с явным намерением испытать его на прочность. Другая рука сжимала рукоятку свисавшего с пояса меча, словно таким образом он мог обрести необходимое спокойствие. Он выглядел странно осунувшимся, а в глазах играл лихорадочный блеск, движения казались неуверенными.
Тишина в колодце была такой прочной и всеобъемлющей, что, когда Онни заговорила, Квин чуть не подпрыгнул от неожиданности.
– Альтарес. – Дружинница посмотрела магу в глаза, в ее тоне чувствовался сдерживаемый гнев. – Еще не поздно присоединиться к Гилсвери.
– Я уже говорил тебе, женщина, что это не имеет смысла, – досадливо проворчал Верховный маг, его повелительный бас как-то поутих, а уголки губ дрогнули, скомкав усмешку. – С Драхубом еще можно было бы потягаться, но с Владыкой Колдэном – даже и думать нечего. А там не кто иной, как он, Икседуд, собственной персоной. Среди магов Внутреннего Круга Икседуд обладает наибольшей магической мощью, а заклинания, которыми он владеет, сводят магию противников на нет. Теперь понятно, почему они смогли появиться так быстро. Драхуб, поди, так и валяется труп трупом там, где его поразил засферник. Если бы я знал заранее, что все так получится, я бы просто остался в Кордосе.
– Упаси нас Создатель от расчетливых трусов, которые боятся сделать выбор, – процедила Онни сквозь зубы.
Альтарес дернулся, словно от пощечины, хотя находился от «неистребимой» по другую сторону круга. В его глазах вспыхнула ярость, а голос громыхнул прежним басом – словно перевернулась тележка, набитая булыжниками:
– Побереги свои оскорбления, женщина! Не забывай свое место!
– Я-то как раз его помню!
– Онни, – обеспокоенно поблескивая глазами, встрял Лекс. – Не заводись. Не надо. Не стоит он того.
– А ты что там бормочешь, олух! – тут же зарычал на него Альтарес.
– Он не с тобой разговаривает, ты, мешок с дерьмом! – рявкнула в ответ Онни.
– Онни, прекрати, – снова попытался остановить ее Лекс.
– Да она просто спятила от страха, – презрительно бросил маг.
– Ах вот как! – Меч Онни вылетел из ножен, и дружинница, огибая Круг, с многообещающей улыбкой направилась к Альтаресу. – Лекс, предлагаю выставить этот мешок с дерьмом наружу, чтобы освежить помещение. Представляешь, как дал-рокты обрадуются его появлению, особенно Икседуд?
– Стой, где стоишь! – рявкнул маг. – Ты что это думаешь, тварь, что я совсем беззащитен? Да я тебя…
– Вот и посмотрим, на что ты способен здесь.
Поперхнувшись на полуслове, Альтарес попятился от Круга к стене колодца.
Ну, сейчас подерутся, подумал Квин, чувствуя одновременно и страх, и возбуждение. Но Лекс, выхватив меч, нерешительно замер, вместо того чтобы обойти Альтареса с другой стороны. Онни тоже остановилась, бросив в его сторону недоумевающий взгляд:
– Что с тобой, подсотник? Когда тебя пугало подобное развлечение?
– Жжет, – пробормотал Лекс. Он покачнулся, лицо залила мертвенная бледность. – Жжет, все жжет…
Онни бросилась к нему, схватила за плечи, встряхнула:
– Приди в себя! Что с тобой?
– Жжет… рука… грудь…
– Твоя рана, – ошеломленно догадалась Онни. – Заклинание исцеления, которое наложил Гилсвери два дня назад. Оно еще действует, но здесь вся магия извращена, и оно пожирает тебя, а не лечит… Лекс! Ты слышишь меня? – Она встряхнула его снова. Взгляд подсотника вроде как прояснился, он с заметным усилием кивнул:
– Да, слышу…
– Беги отсюда! Наружу! Немедленно!
И тут Квин заметил, как, бесшумно шагнув из расселины, на краю колодца появилась знакомая долговязая фигура. Еще не поверив своим глазам, он закричал, чтобы привлечь внимание «неистребимых»:
– Онни, Лекс! Здесь Гронт! Возле входа!
Мгновенно отреагировав, они развернулись в его сторону, сразу забыв про Альтареса, и замерли, когда их глаза остановились на Гронте. Появление мечника ошеломило всех без исключения, ведь его считали уже погибшим вместе со всем отрядом Альтареса. Опасность, казалось, заставила подсотника собраться с силами, он плавными, отточенными движениями перетек в боевую стойку.
Гронт стоял не двигаясь – высокая худая фигура в темной одежде.
Половина лица у него была окровавлена, а взгляд медленно скользил по лицам присутствующих, словно он выбирал, с кого начать. Как же он прошел мимо Гилсвери, мелькнуло в голове у Квина, оторопело наблюдавшего за ним. Неужели тот сам пустил его сюда? Или с магом в самом деле что-то случилось? И не Гронт ли тому причиной? Но никакой мечник не может навредить настоящему магу… разве что здесь, поправился Квин, тут-то магию применять нельзя… Магик инстинктивно ощутил, что с Гронтом что-то не то. В его облике не было привычного высокомерия, с которым тот всегда держался на людях, а взгляд был пугающе пустым и безжизненным.
Зато Альтарес немедленно расправил массивные плечи и самодовольно осклабился:
– Племянник, драгоценный ты мой! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! У меня для тебя как раз нашлась работа…
При звуках его голоса Гронт словно определился с целью.
Руки его с тихим шелестом выхватили из-за плеч короткие парные клинки – «косачи», и мечник двинулся к Альтаресу. В его намерениях сомневаться не приходилось.
– Брось оружие, подонок! – с неприкрытой угрозой бросила Онни, мрачно сверкнув глазами. – Брось сейчас же!
Гронт не обратил на нее ни малейшего внимания, словно кроме него и Альтареса здесь больше никого не было. Он шел на него, как заведенный, мерно переставляя длинные ноги и удерживая подрагивающие в такт широким шагам мечи в согнутых в локтях руках на небольшом расстоянии от плеч. Когда расстояние между ними сократилось до пятнадцати шагов, до Альтареса наконец дошло, что сейчас командует не он. На его мясистом лице сначала отразилась растерянность, а затем оно побагровело от гнева.
– Ты что это задумал?! – громыхнул маг, попятившись. – Как ты смеешь угрожать мне? Опомнись, недоносок, пока я не превратил тебя в кучку углей!
Квин помнил предупреждение Гилсвери и понимал, что угрозы Альтареса бессильны, так как он не мог подкрепить их действием, но также понимал, что тот строит свой расчет на незнании Гронтом реальной ситуации. И вправду, откуда мечнику знать о таких вещах?
Но Гронт шел вперед, словно ничего не слыша.
«Они что, не видят, что с мечником что-то не то? – удивленно подумал Квин, чувствуя, как холодок запоздалого страха распространяется по позвоночнику. – Этот фанатичный блеск в странно неподвижных глазах, это упорное молчание… Он двигался, словно…» – Внезапная догадка будто обожгла его. Он вспомнил, что точно так же двигался Билок, не отвечая и не реагируя ни на что, кроме заданной карунойцели. И, не раздумывая больше, он крикнул:
– Онни, это марн!Гронта кто-то заворожил!
– Хорошенькое дело, – процедила дружинница, пристально наблюдая за перемещением мечника. Квин видел, что она восприняла его версию мгновенно и согласилась с ней. – Только в качестве марнанам этого подонка и не хватало для полного счастья. Ну, делать нечего… Альтарес, ты готов присоединиться к общим действиям, или нам подождать, пока он поприветствует тебя по все правилам?
– Да! Да! – заорал тот, растеряв всю свою самоуверенность, и попятился еще быстрее – Гронту осталось до него шагов десять. От страха глаза мага выкатились из орбит, а пухлые руки совершали судорожные хаотичные действия, инстинктивно пытаясь сплести заклинание и тут же разрывая его. В отличие от Наместника, Альтарес не признавал никакого колющего и режущего оружия и не носил его с собой, так что защититься ему было нечем. Уроки фехтования преподавались в Пресветлом Доме в качестве второстепенной дисциплины, но Квин, подобно подавляющему большинству учеников, не особенно вникал в эти премудрости, считая, что владение железом может понадобиться только неудачникам, не сумевшим завоевать статус Подмастерья в Зеркале Ранга. Сейчас, глядя на красноречивую беспомощность Альтареса, он убедился, что не прав, да еще как не прав! Если вся эта история окончится для него благополучно, поклялся про себя парень, то он уделит железу самое пристальное внимание. Не вопрос!
Получив от мага подтверждение перемирия, Онни переглянулась с Лексом и, обменявшись с ним какими-то только им понятными знаками, перебросила «жальник» в левую руку, а затем правой один за другим выхватила и метнула в Гронта все свои ножи. Движения ее руки были молниеносны, но мечник на новую опасность отреагировал мгновенно.
Сверкнули мечи, выписывая замысловатые кривые, и все три метательных ножа с жалобным звоном осыпались на землю.
После чего длинные руки Гронта плавно опустились, утвердив клинки в развернутом горизонтальном положении на небольшом отлете от бедер, и он замер в обманчиво расслабленной позе.
Онни негромко выругалась, и «неистребимые», не сговариваясь, быстрым шагом стали расходиться, охватывая Гронта с двух сторон. Квину захотелось крикнуть, чтобы остановить их, но он этого не сделал. Выбора у них все равно не было, и его крик мог им только помешать. Квин до крови закусил нижнюю губу, не замечая боли. Ему доводилось видеть, как Гронт работает своими «косачами» на Спорном Щите, – против него никто не мог продержаться дольше нескольких секунд, и поединок всегда заканчивался кровью, если по условиям был Малый спор, и соответственно смертью, если спор был Кровным.
Апьтарес, воспользовавшись благоприятным моментом, отбежал от сходящейся троицы и мигом оказался за спинкой кресла с мертвым стариком, все еще сиротливо сидевшим возле Круга. Там маг вновь обрел самоуверенность и приосанился.
– Я приказываю остановиться тебе, племянник! Немедленно!
Гронт не шевелился, взгляд его темных глаз тоже был неподвижен, но, вне всякого сомнения, он следил за приближением «неистребимых», в любой момент готовый пустить в ход свои страшные «косачи».
Альтареса он словно и не слышал.
«Маг что, не понял, что Гронт – марн,– недоуменно подумал Квин, – или таким образом пытается отвлечь его внимание?» Совершенно растерявшись, не в силах что-либо изменить, он просто смотрел, как развиваются события.
Поэтому он просто выжидал, четко рассчитывая момент.
Выжидал до тех пор, пока противники не сблизились на двойную дистанцию удара.
Затем мгновенным рывком сместился в сторону слабейшего – женщины. Длинные руки Гронта выписали в воздухе сложный перекрывающий веер, основанный на непрерывном круговом вращении клинков с таким расчетом, чтобы движение в любой момент могло быть прервано с переходом в прямой удар. Мастерски проведенный выпад ни на мгновение не растерявшейся женщины был отбит с легкостью, но затем ей самой пришлось защищаться. Гронт буквально окутался сплошной завесой крутящейся стали, наступая и заставляя ее закрыться, оставить попытки атаковать самой, лишь сдерживая его напор, пока не подоспеет напарник.
Все было рассчитано до мельчайших долей секунды.
Он знал, что хааскин поспешит броситься на выручку своей напарницы, и чувствовал спиной его стремительное приближение.
В необходимый момент стальной веер сломался, оставив левую руку для защитного блока спереди и сверху, а правая мгновенно выбросила клинок назад – с заворотом под левую подмышку и легким смещением корпуса в ту же сторону.
Сталь вошла хааскину точно под ребра – он напоролся на клинок прямо в замахе.
Ударом ноги Гронт отшвырнул тело, выдирая клинок обратно и целиком сосредотачивая внимание на оставшейся противнице. Женщина яростно закричала и обрушила на него косой рубящий удар, вкладывая в него всю силу обеих рук.
Гронт легко его блокировал.
Она оказалась более сильным противником, чем он ожидал, но ее мастерство не шло ни в какое сравнение с его собственным. Одинокий «жальник» против парных «косарей» не имел никаких шансов, и его мысли текли спокойно и холодно. Уровни атаки делятся на верхний, средний и нижний – голова, туловище, ноги. Любые блоки рассчитаны на защиту какого-либо из уровней, но не всех сразу. Лучший способ застать врасплох – резкая смена уровня атаки.
Они стояли в опасной близости от его периметра, завороженно наблюдая за развернувшейся там картиной сражения. На их лицах играли отсветы желтого сияния, и свет, отражавшийся в глазах, словно наполнял их внутренним огнем. Как сговорившись, они молчали, потому что все равно не в силах были что-либо изменить…
Они видели нубесов, вступивших в неравную схватку с подавляющими их числом воинами дал-роктов, и грандиозность битвы, неукротимость бушующей в ней мощи бойцов просто потрясали воображение. Грозные воины Нубесара с лихвой оправдывали свою легендарную славу – каждый мечерукий исполин, двигаясь словно сотканный из стали и ощетиненный смертоносной сталью смерч, успевал нести с собой во Тьму не меньше десятка Вестников, прежде чем упасть от смертельных ран и затихнуть окончательно… Но все их бешеные атаки на самого рослого дал-рокта, орудующего светящимся клинком в гуще битвы, заканчивались безрезультатно: так разбиваются волны о прибрежные скалы.
Квин тихо вздохнул, покосившись на «неистребимых» с Альтаресом, и снова поспешно опустил взгляд. Настроение и так было тоскливым, а мрачный, сосредоточенный вид спутников не прибавлял бодрости.
Не вопрос, думал паренек, что Наместник воспользовался порталом и вызвал нубесов к Ущербным горам. Хотя магическое зеркало Круга так и не показало, что стало с ним самим, как ученик Пресветлого Дома Квин вполне представлял, что могло произойти с магом, рискнувшим создать портал сквозь границы двух макоров, и от этой мысли его бросало то в жар, то в холод. Истинный Свет, как же страшно все повернулось… Стоило засфернику отправится к Стерегущему, и события прямо с цепи сорвались, словно торопясь наверстать упущенное, отомстить за все их недавнее везение.
Вполне вероятно, что Наместника уже нет в живых. Квин даже зажмурился от такого предположения. Возможно, скоро то же самое произойдет и с ними, если засферник не вернется вовремя… Парень встряхнул головой и упрямо поджал губы. Нет, такого не случится. Он вернется – просто потому, что Квин верит в него. Вернется и перебьет всех этих поганых дал-роктов. Не вопрос, точно перебьет, что он, не видел его возможностей, что ли… Дважды отправить во Тьму душу ловчего мага Драхуба, расправиться по пути со всеми его марнами,подчинить Закон Равновесия и заставить самих охтанов склонить перед ним головы! Кто еще сможет такое! Жаль только, что он не прихватил охтанов с собой, вот бы все вместе задали жару этим Вестникам Тьмы…
Переступив с ноги на ногу, он в который раз вздохнул. Схватка нубесов с дал-роктами не могла не завораживать своей неотвратимой беспощадностью, однако трудно наблюдать за подобным зрелищем в ожидании собственной судьбы. Квин с тревогой подумал о том, что мать с засферником, на его взгляд, отсутствовали уже неоправданно долго. Ну что они там могут делать в такой момент, когда здесь такое творится?! Ведь не так уж далеко топать до охраняемого Стерегущим Порога!
Впрочем, ради справедливости прикинул он мысленно, туда и обратно получается целый час. И полчаса уже прошло. Если только засферник не решит вернуться тем же способом, каким тогда унесся на схватку с Драхубом – быстрее ветра, иначе дал-рокты появятся здесь раньше его.
Он уже минут десять подумывал, не отправиться ли им навстречу, но так и не решился. Почему-то ему казалось, что его уход отсюда, из Колодца, будет равносилен предательству. Ерунда, конечно, но… Круг манил его. Именно он не позволял ему уйти. Все эти легенды о Неистребимом Герое на все лады крутились у него в голове. Он вдыхал воздух, пронизанный золотисто-желтым сиянием, и с каким-то сладким ужасом пытался представить – каково это, ступить на этот золотой круг? Что при этом чувствуешь? Он не знал, как выглядит смерть в Кругу Причастия, все наставники в Пресветлом Доме упорно умалчивали об этом, но он помнил, что ответил Гилсвери на вопрос Никсарда о том, что с ним произойдет, если он окажется не Светочем. «Ты не успеешь почувствовать боли…»
Квин зябко передернул плечами.
Ну где же они?! Ни Гилсвери, ни засферника!
Он видел, как та же мысль гложет и Онни, и Лекса, и даже Альтареса. Сложив свои большие руки на груди, маг нервно стискивал и выкручивал кожу рукавов ксомоха узлами, словно дубильщик, занятый привычной работой, там, где до нее доставали пальцы. Онни, не замечая того, вцепилась обеими руками в свой кожаный пояс так, что, если бы не желтое сияние Круга, скрадывающее все краски, они наверняка побелели от напряжения. Лекс одной рукой то поглаживал свои щегольские тонкие усики, то начинал теребить не менее пижонистую бородку. А то хватался за свой рыжий «хвост» на затылке с явным намерением испытать его на прочность. Другая рука сжимала рукоятку свисавшего с пояса меча, словно таким образом он мог обрести необходимое спокойствие. Он выглядел странно осунувшимся, а в глазах играл лихорадочный блеск, движения казались неуверенными.
Тишина в колодце была такой прочной и всеобъемлющей, что, когда Онни заговорила, Квин чуть не подпрыгнул от неожиданности.
– Альтарес. – Дружинница посмотрела магу в глаза, в ее тоне чувствовался сдерживаемый гнев. – Еще не поздно присоединиться к Гилсвери.
– Я уже говорил тебе, женщина, что это не имеет смысла, – досадливо проворчал Верховный маг, его повелительный бас как-то поутих, а уголки губ дрогнули, скомкав усмешку. – С Драхубом еще можно было бы потягаться, но с Владыкой Колдэном – даже и думать нечего. А там не кто иной, как он, Икседуд, собственной персоной. Среди магов Внутреннего Круга Икседуд обладает наибольшей магической мощью, а заклинания, которыми он владеет, сводят магию противников на нет. Теперь понятно, почему они смогли появиться так быстро. Драхуб, поди, так и валяется труп трупом там, где его поразил засферник. Если бы я знал заранее, что все так получится, я бы просто остался в Кордосе.
– Упаси нас Создатель от расчетливых трусов, которые боятся сделать выбор, – процедила Онни сквозь зубы.
Альтарес дернулся, словно от пощечины, хотя находился от «неистребимой» по другую сторону круга. В его глазах вспыхнула ярость, а голос громыхнул прежним басом – словно перевернулась тележка, набитая булыжниками:
– Побереги свои оскорбления, женщина! Не забывай свое место!
– Я-то как раз его помню!
– Онни, – обеспокоенно поблескивая глазами, встрял Лекс. – Не заводись. Не надо. Не стоит он того.
– А ты что там бормочешь, олух! – тут же зарычал на него Альтарес.
– Он не с тобой разговаривает, ты, мешок с дерьмом! – рявкнула в ответ Онни.
– Онни, прекрати, – снова попытался остановить ее Лекс.
– Да она просто спятила от страха, – презрительно бросил маг.
– Ах вот как! – Меч Онни вылетел из ножен, и дружинница, огибая Круг, с многообещающей улыбкой направилась к Альтаресу. – Лекс, предлагаю выставить этот мешок с дерьмом наружу, чтобы освежить помещение. Представляешь, как дал-рокты обрадуются его появлению, особенно Икседуд?
– Стой, где стоишь! – рявкнул маг. – Ты что это думаешь, тварь, что я совсем беззащитен? Да я тебя…
– Вот и посмотрим, на что ты способен здесь.
Поперхнувшись на полуслове, Альтарес попятился от Круга к стене колодца.
Ну, сейчас подерутся, подумал Квин, чувствуя одновременно и страх, и возбуждение. Но Лекс, выхватив меч, нерешительно замер, вместо того чтобы обойти Альтареса с другой стороны. Онни тоже остановилась, бросив в его сторону недоумевающий взгляд:
– Что с тобой, подсотник? Когда тебя пугало подобное развлечение?
– Жжет, – пробормотал Лекс. Он покачнулся, лицо залила мертвенная бледность. – Жжет, все жжет…
Онни бросилась к нему, схватила за плечи, встряхнула:
– Приди в себя! Что с тобой?
– Жжет… рука… грудь…
– Твоя рана, – ошеломленно догадалась Онни. – Заклинание исцеления, которое наложил Гилсвери два дня назад. Оно еще действует, но здесь вся магия извращена, и оно пожирает тебя, а не лечит… Лекс! Ты слышишь меня? – Она встряхнула его снова. Взгляд подсотника вроде как прояснился, он с заметным усилием кивнул:
– Да, слышу…
– Беги отсюда! Наружу! Немедленно!
И тут Квин заметил, как, бесшумно шагнув из расселины, на краю колодца появилась знакомая долговязая фигура. Еще не поверив своим глазам, он закричал, чтобы привлечь внимание «неистребимых»:
– Онни, Лекс! Здесь Гронт! Возле входа!
Мгновенно отреагировав, они развернулись в его сторону, сразу забыв про Альтареса, и замерли, когда их глаза остановились на Гронте. Появление мечника ошеломило всех без исключения, ведь его считали уже погибшим вместе со всем отрядом Альтареса. Опасность, казалось, заставила подсотника собраться с силами, он плавными, отточенными движениями перетек в боевую стойку.
Гронт стоял не двигаясь – высокая худая фигура в темной одежде.
Половина лица у него была окровавлена, а взгляд медленно скользил по лицам присутствующих, словно он выбирал, с кого начать. Как же он прошел мимо Гилсвери, мелькнуло в голове у Квина, оторопело наблюдавшего за ним. Неужели тот сам пустил его сюда? Или с магом в самом деле что-то случилось? И не Гронт ли тому причиной? Но никакой мечник не может навредить настоящему магу… разве что здесь, поправился Квин, тут-то магию применять нельзя… Магик инстинктивно ощутил, что с Гронтом что-то не то. В его облике не было привычного высокомерия, с которым тот всегда держался на людях, а взгляд был пугающе пустым и безжизненным.
Зато Альтарес немедленно расправил массивные плечи и самодовольно осклабился:
– Племянник, драгоценный ты мой! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! У меня для тебя как раз нашлась работа…
При звуках его голоса Гронт словно определился с целью.
Руки его с тихим шелестом выхватили из-за плеч короткие парные клинки – «косачи», и мечник двинулся к Альтаресу. В его намерениях сомневаться не приходилось.
– Брось оружие, подонок! – с неприкрытой угрозой бросила Онни, мрачно сверкнув глазами. – Брось сейчас же!
Гронт не обратил на нее ни малейшего внимания, словно кроме него и Альтареса здесь больше никого не было. Он шел на него, как заведенный, мерно переставляя длинные ноги и удерживая подрагивающие в такт широким шагам мечи в согнутых в локтях руках на небольшом расстоянии от плеч. Когда расстояние между ними сократилось до пятнадцати шагов, до Альтареса наконец дошло, что сейчас командует не он. На его мясистом лице сначала отразилась растерянность, а затем оно побагровело от гнева.
– Ты что это задумал?! – громыхнул маг, попятившись. – Как ты смеешь угрожать мне? Опомнись, недоносок, пока я не превратил тебя в кучку углей!
Квин помнил предупреждение Гилсвери и понимал, что угрозы Альтареса бессильны, так как он не мог подкрепить их действием, но также понимал, что тот строит свой расчет на незнании Гронтом реальной ситуации. И вправду, откуда мечнику знать о таких вещах?
Но Гронт шел вперед, словно ничего не слыша.
«Они что, не видят, что с мечником что-то не то? – удивленно подумал Квин, чувствуя, как холодок запоздалого страха распространяется по позвоночнику. – Этот фанатичный блеск в странно неподвижных глазах, это упорное молчание… Он двигался, словно…» – Внезапная догадка будто обожгла его. Он вспомнил, что точно так же двигался Билок, не отвечая и не реагируя ни на что, кроме заданной карунойцели. И, не раздумывая больше, он крикнул:
– Онни, это марн!Гронта кто-то заворожил!
– Хорошенькое дело, – процедила дружинница, пристально наблюдая за перемещением мечника. Квин видел, что она восприняла его версию мгновенно и согласилась с ней. – Только в качестве марнанам этого подонка и не хватало для полного счастья. Ну, делать нечего… Альтарес, ты готов присоединиться к общим действиям, или нам подождать, пока он поприветствует тебя по все правилам?
– Да! Да! – заорал тот, растеряв всю свою самоуверенность, и попятился еще быстрее – Гронту осталось до него шагов десять. От страха глаза мага выкатились из орбит, а пухлые руки совершали судорожные хаотичные действия, инстинктивно пытаясь сплести заклинание и тут же разрывая его. В отличие от Наместника, Альтарес не признавал никакого колющего и режущего оружия и не носил его с собой, так что защититься ему было нечем. Уроки фехтования преподавались в Пресветлом Доме в качестве второстепенной дисциплины, но Квин, подобно подавляющему большинству учеников, не особенно вникал в эти премудрости, считая, что владение железом может понадобиться только неудачникам, не сумевшим завоевать статус Подмастерья в Зеркале Ранга. Сейчас, глядя на красноречивую беспомощность Альтареса, он убедился, что не прав, да еще как не прав! Если вся эта история окончится для него благополучно, поклялся про себя парень, то он уделит железу самое пристальное внимание. Не вопрос!
Получив от мага подтверждение перемирия, Онни переглянулась с Лексом и, обменявшись с ним какими-то только им понятными знаками, перебросила «жальник» в левую руку, а затем правой один за другим выхватила и метнула в Гронта все свои ножи. Движения ее руки были молниеносны, но мечник на новую опасность отреагировал мгновенно.
Сверкнули мечи, выписывая замысловатые кривые, и все три метательных ножа с жалобным звоном осыпались на землю.
После чего длинные руки Гронта плавно опустились, утвердив клинки в развернутом горизонтальном положении на небольшом отлете от бедер, и он замер в обманчиво расслабленной позе.
Онни негромко выругалась, и «неистребимые», не сговариваясь, быстрым шагом стали расходиться, охватывая Гронта с двух сторон. Квину захотелось крикнуть, чтобы остановить их, но он этого не сделал. Выбора у них все равно не было, и его крик мог им только помешать. Квин до крови закусил нижнюю губу, не замечая боли. Ему доводилось видеть, как Гронт работает своими «косачами» на Спорном Щите, – против него никто не мог продержаться дольше нескольких секунд, и поединок всегда заканчивался кровью, если по условиям был Малый спор, и соответственно смертью, если спор был Кровным.
Апьтарес, воспользовавшись благоприятным моментом, отбежал от сходящейся троицы и мигом оказался за спинкой кресла с мертвым стариком, все еще сиротливо сидевшим возле Круга. Там маг вновь обрел самоуверенность и приосанился.
– Я приказываю остановиться тебе, племянник! Немедленно!
Гронт не шевелился, взгляд его темных глаз тоже был неподвижен, но, вне всякого сомнения, он следил за приближением «неистребимых», в любой момент готовый пустить в ход свои страшные «косачи».
Альтареса он словно и не слышал.
«Маг что, не понял, что Гронт – марн,– недоуменно подумал Квин, – или таким образом пытается отвлечь его внимание?» Совершенно растерявшись, не в силах что-либо изменить, он просто смотрел, как развиваются события.
* * *
Профессиональный опыт мечника сейчас в полной мере был подчинен логике мести. Окружающий мир словно растворился, сознание фиксировало лишь цель. Замерев, он ждал, ощущая свои «косачи» смертоносным продолжением рук. Один против двоих – ничего сложного. В исходе боя у него не было ни малейших сомнений. Враги явно умели работать в паре и обходили с флангов с таким расчетом, чтобы рассеять его внимание и выйти для удара одновременно, заставив Гронта тем самым сражаться в наиболее неудобной позиции – сразу на две стороны. Успех подобной атаки заключался именно в слаженности, одновременности действий. Его же тактика, соответственно, должна строиться на том, чтобы нарушить, разорвать эту одновременность.Поэтому он просто выжидал, четко рассчитывая момент.
Выжидал до тех пор, пока противники не сблизились на двойную дистанцию удара.
Затем мгновенным рывком сместился в сторону слабейшего – женщины. Длинные руки Гронта выписали в воздухе сложный перекрывающий веер, основанный на непрерывном круговом вращении клинков с таким расчетом, чтобы движение в любой момент могло быть прервано с переходом в прямой удар. Мастерски проведенный выпад ни на мгновение не растерявшейся женщины был отбит с легкостью, но затем ей самой пришлось защищаться. Гронт буквально окутался сплошной завесой крутящейся стали, наступая и заставляя ее закрыться, оставить попытки атаковать самой, лишь сдерживая его напор, пока не подоспеет напарник.
Все было рассчитано до мельчайших долей секунды.
Он знал, что хааскин поспешит броситься на выручку своей напарницы, и чувствовал спиной его стремительное приближение.
В необходимый момент стальной веер сломался, оставив левую руку для защитного блока спереди и сверху, а правая мгновенно выбросила клинок назад – с заворотом под левую подмышку и легким смещением корпуса в ту же сторону.
Сталь вошла хааскину точно под ребра – он напоролся на клинок прямо в замахе.
Ударом ноги Гронт отшвырнул тело, выдирая клинок обратно и целиком сосредотачивая внимание на оставшейся противнице. Женщина яростно закричала и обрушила на него косой рубящий удар, вкладывая в него всю силу обеих рук.
Гронт легко его блокировал.
Она оказалась более сильным противником, чем он ожидал, но ее мастерство не шло ни в какое сравнение с его собственным. Одинокий «жальник» против парных «косарей» не имел никаких шансов, и его мысли текли спокойно и холодно. Уровни атаки делятся на верхний, средний и нижний – голова, туловище, ноги. Любые блоки рассчитаны на защиту какого-либо из уровней, но не всех сразу. Лучший способ застать врасплох – резкая смена уровня атаки.