Уловив в последних словах Целителя забавную двусмысленность, я усмехнулся и бросил быстрый взгляд исподлобья на прыгуна и едва не расхохотался – никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь смотрел на мир такими большими удивленными глазами. Ребенок, узревший за витриной большую, красивую и – недосягаемую конфету, и то выглядел бы менее удивленным.
Спохватившись, Бигман снова напустил на себя деланное спокойствие и презрительно фыркнул:
– Лжешь, пожиратель ран. Никакое существо не сможет долго удерживать обезличенный банкос при себе. Тем более если об этом будет знать каждый встречный. За такую круглую сумму найдется немало желающих рискнуть, и рано или поздно кому-нибудь повезет…
Ятл вцепился обеими ручонками в воротник хозяина и закатил глаза, изображая, что вот-вот грохнется в обморок – комментарий на реакцию Бигмана.
– Во-первых, об этом никто не знает, кроме самых знающих, вроде меня, – с самодовольной улыбкой заявил Целитель. – Во-вторых, речь идет не просто о некой круглой сумме. Если у лешука возникает необходимость в определенном количестве эталонов, то оно, это количество, просто появляется на его счету, доселе пустовавшем. В любой миг. В любом размере. Чужой в состоянии скупить весь известный космос со всеми его потрохами, если бы это ему было нужно. – Целитель покосился на меня. – Ты спрашивал, Никс, для какого дела он нас нанял. Вот тебе моя точка зрения: лешук выполняет какое-то задание самого Совета Федерации, и банкос, скорее всего, одолжен последним чужому лишь на время выполнения задания. Иначе подобные «счастливцы» давно перевернули бы мир с ног на голову, имея на руках такие финансовые ресурсы.
– Хотел бы я знать, – лицо Бигмана прямо перекорежило от зависти, – что это за задание, за которое этому зверенышу дали такую игрушку. И откуда, толстяк, ты знаешь об этих вещах? – Он не глядя выхватил из рук Отшельника флягу и вылил остаток в рот.
А я снова вспомнил, для чего протираю штаны на силовой поганке.
– Ладно, Целитель, теперь немного помолчи, – решительно заговорил я. – Пришло время сообщить…
И снова я был прерван. На этот раз Целитель оказался не виноват – это сделала Нори. Ее голос раздался в феерическом зале Фермы как гром с ясного неба.
– Надеюсь, – язвительно проговорила она за моей спиной, – вы уже закончили обмен любезностями, так как я уже здесь.
Я подскочил как ужаленный, опередив братьев-шелтян всего на долю секунды, и все мы дружно уставились на Нори. Она вышла из коридора и теперь спокойно, со сложенными руками на груди, взирала на нашу компанию с расстояния десяти шагов. Ноги ее тонули в красно-желтых лепестках пламени, а голова упиралась в сверкающий серебристый нимб, сыплющий на ее плечи стальные искры. Почему-то Ферма решила преподнести ее с наибольшим эффектом.
Немая картина. Ужас и восхищение. И дурные предчувствия, от которых стало тесно в груди. Я мысленно выругался. Из-за болтовни толстяка я так и не успел подготовить почву для ее появления.
– Так как, Никс? Я могу присутствовать?
5. Лешук
Самое скверное было то, что Бигман оказался у меня за спиной, и, сообразив это, я быстро отступил на шаг в сторону и повернулся так, чтобы держать в поле зрения и его и Нори одновременно. Прищуренные, застывшие глаза прыгуна мне очень, очень не понравились.
– Что случилось, Нори? – напряженно спросил я, перехватывая бластер в руках поудобнее. – Честно говоря, мы еще не закончили.
– Извини, Никс, – она неловко усмехнулась. – Я бы подождала, пока ты вернешься за мной, но Нкот настоял, чтобы немедленно проводить меня сюда.
Нкот! Ах ты, Зло его задери! Только после слов Нори я его и увидел – чужой стоял сзади Нори, возвышаясь над ней чуть ли не вдвое (возможно, именно поэтому я и воспринял его как фон – призрачное пространство внутри Фермы скрадывало очертания его фигуры), и довольно благожелательно скалился в нашу сторону, обнажив свой богатейший арсенал клыков. Невозмутимая уверенность, сочившаяся от лешука, казалось, говорила, что теперь все пойдет как надо.
Я позволил себе слегка расслабиться. Вовремя, очень вовремя он появился.
– Я понимаю твои с Целителем соображения на ее счет, Никс, – промурлыкал Нкот на манер большого сытого и самодовольного котяры, – но оставлять ее там, открытой нежелательному взгляду, было неосмотрительно.
– Это была моя идея, – признался Целитель.
– Теперь это уже не важно. Я выполню данное мною слово и дам этой женщине защиту.
– Защиту? – Во мне вдруг проснулся гнев. – Сначала ты объяснишь мне, чужой, что ты под этим подразумеваешь. Вчера ты натравил на нас людей Доса и бросил на произвол судьбы, и, честно говоря, я до сих пор не могу придумать разумного объяснения этому гнусному поступку…
– Остановись, Никс, – властно прервал меня Нкот. – У нас еще будет время об этом поговорить – в дороге. А сейчас мы выезжаем и воспользуемся для этого трассером, так любезно предоставленным нам тобой и случаем.
Тут Бигман словно очнулся от столбняка и сдавленно проговорил, с ненавистью глядя на Нори:
– Где ты это нашел, чужой? Разве ты не понимаешь, что это значит?
– Спокойно, прыгун, – резко вмешался я, пока он невесть что не наговорил о Нори. – Не торопись с выводами. Ты, вероятно, еще не слышал последней новости – Дос Пламя мертв. И теперь Нори сама распоряжается своей судьбой. Ее присутствие здесь входит в договор о найме с чужим, поэтому не спеши хвататься за оружие.
Бигман в злобном изумлении уставился на Нори, и я прямо-таки слышал, как скрипят его извилины, переваривая эту информацию. Краем глаза я заметил, как чужой что-то шепнул Нори и она скрылась в коридоре, вероятно, отправившись наружу. Я украдкой перевел дух. Нкот мог быть кем угодно, но дураком он не был. И отослал Нори вовремя, потому что в мозгах Бигмана что-то все-таки дало сбой. Прыгун повернул лицо ко мне – не лицо, а застывшая маска с размытыми полосками побелевших губ, лицо человека, готового убивать. И на этом лице было ясно написано, что он сейчас скажет. Ну почему такие ублюдки постоянно усложняют и без того нелегкую жизнь?!
– Чужой, – прошипел Бигман, впившись в меня полным ненависти взглядом. – Иноп всех подставил… Это западня! Он подставил нас и теперь пытается спасти свою шкуру, вешая на уши этот бред о смерти Доса! – Увидев, что никто не реагирует на его слова немедленно, он бешено заорал: – Сборище идиотов! Будь проклят тот день, когда я связался со всеми вами! Ваши тупые головы не в состоянии понять, что с помощью своей шлюхи Дос держит нас на крючке?
Не исключено, что он не застрелил меня тут же только потому, что я держал его на мушке своего бластера. Вряд ли ему помешал бы запрет чужого. Но ему не следовало говорить о Нори в таком тоне. Даже у таких кротких парней, как я, терпение иногда все же лопается.
Я двинулся к нему в обход стола, подсознательно вызвав образ стальных тисков – точь-в-точь, чтобы обхватить его мерзкую шею и придушить. Но вовремя вспомнил, что он может опять исчезнуть из захвата, как на толкучке, и на ходу поменял Ключ Стали на Ключ Молота.
– Решим наш маленький спор без оружия, а, Бигман? – с едва сдерживаемой яростью предложил я, приближаясь к нему.
Он принял решение мгновенно. И на Шелте имелись своеобразные понятия чести, а дуэли испокон веков велись способом, предложенным оскорбленной стороной.
– Хорошо, иноп. Только ты и я.
Он швырнул бластер себе под ноги. Я сделал это аккуратнее, хотя и был взвинчен не меньше, чем шелтянин, – на ходу поставил «град» прикладом на пол и позволил ему упасть. Незачем зря портить оружие, оно еще пригодится.
– Не торопись, Никс, – подал наконец голос Нкот, до этого спокойно наблюдавший за развитием нашей ссоры, что меня тоже бесило. – Бигман – не твоя проблема. Я сам займусь им.
Но меня уже было не остановить. Лицо Бигмана, перекошенное злобной гримасой, уже было передо мной, и я вскинул руку, ощущая нарастающую в ней силу. Целитель не прав, мысленно усмехнулся я, полагая, что Бигман знает все, на что я способен…
Транс вдруг загородил собой Бигмана.
– Прекрати, Никс. Не время сводить счеты…
Бигман молча протянул руку и отшвырнул коротышку в сторону. Это лишний раз напомнило о его силе. Несмотря на поражение на испытании, дух этого шелтянина не был поколеблен. Он снова ничего не боялся. Пока был свободен.
В следующую секунду наши взгляды скрестились и…
И я понял, что этот мерзавец обманул меня, – понятие чести оказалось для него пустым звуком. В его правой руке блеснуло широкое лезвие ножа. Секундное замешательство едва не стоило мне жизни – инерция тела, подчиненного целевому Ключу Мобра, несла меня на остро заточенную сталь…
И снова вмешался Целитель: сорвавшись с места, он врезался мне под колени всем телом, и, уже заваливаясь на спину, я услышал телепортационный хлопок. Нож Бигмана полоснул там, где только что была моя грудь. Целитель снова прыгнул, словно снаряд, выпущенный из катапульты, и угодил головой прыгуну в живот. Удар развернул шелтянина вокруг оси и согнул пополам, руки его взлетели, словно крылья мельницы, он захрипел, задохнувшись от боли, и рухнул. Да так удачно, что оказался на полу рядом со мной, и я моментально навалился на него, сковав движения, и со всей силы нанес удар в лицо. Если бы Молот попал в цель, челюсть прыгуна превратилась бы в кровавую лепешку, но он исчез, и мой кулак угодил в пол. Запястье хрустнуло, но в Мобра я не ощутил боли. Это будет потом, когда я…
– Берегись, Никс! – крикнул Целитель.
Я резко оттолкнулся руками от пола и перекатился вправо, но не угадал. Взгляд выхватил хищный блеск стали, рассекающей надо мной воздух, и злобную ухмылку прыгуна. Я снова не успевал отклониться… и мне снова повезло.
Удар лешука был страшен.
Мелькнула размытая тень, и Клинок Нкота опустился Бигману на голову… Призрачная сталь разрезала прыгуна как нож масло, словно не встретившись ни с одной костью, и лезвие выскочило между ног.
Отшельник, издав какой-то горловой звук, бросился на чужого, и Клинок Нкота тут же измерил толщину его шеи. Оба удара последовали друг за другом настолько быстро, что практически слились в один. Я еще валялся на спине, а все уже было кончено. Воображение, опережая события, услужливо дорисовало жуткую картину – разваливающееся надвое тело Бигмана и голову Отшельника, прыгающую по полу в кровавых брызгах…
Я быстро откатился в сторону и вскочил на ноги, пока кровь не залила меня с головы до ног.
Но ничего этого не произошло. Прыгун и кукольник просто окаменели. В тех самых позах, в каких их застал Клинок. Бигман стоял на одном колене, сжимая в руке нож, а Отшельник отводил руку для удара, предназначенного Нкоту. Две безмолвные статуи с застывшими глазами без проблеска мысли – и ни капли крови.
Силы Зла, как это могло быть?!
Чужой возник рядом со мной, проявился, словно кадр слайда. Я подумал было, что сейчас он накинется на меня как на нарушителя вооруженного перемирия, которое у меня сложилось с Бигманом, но он ни словом не обмолвился об этом. Все-таки почему-то я попал к нему в любимчики.
– Я не причинил им вреда, – сообщил он, пряча Клинок под плащ. – Я только замкнул их разум. Через некоторое время они придут в себя и посмотрят на мир другими глазами.
– Замкнул… что? – тупо переспросил я, машинально массируя поврежденное запястье.
– Разум. На мгновение соединил подсознание с сознанием, вывел во внешнюю среду накопленный в течение жизни информационный шлак.
– Хорошенькое замыкание, – пробормотал я, уставившись на неестественно застывшие тела. – Но что это дает?
– Во-первых, ты жив, Никс, – назидательно сказал Нкот. – Во-вторых, эта операция произведет на шелтян огромное впечатление и оставит неизгладимый след в их сознании. После того как они выйдут из комы, у них появится терпение в разрешении спорных, на их взгляд, вопросов.
Чужой покосился на Целителя:
– Транс, займись перетаскиванием этих вояк в трассер. Мне нужно поговорить с Никсом, а времени у нас мало.
Целитель кивнул, схватил Бигмана за шиворот и, накренив как статую, поволок в коридор. Со стороны сила транса по-прежнему впечатляла – Бигман был чуть ли не вдвое выше его и раза в два тяжелее, а Целитель волок его без видимых усилий.
– Крутая у нас компания, – со вздохом проговорил я. – Транс, прыгун, кукольник… особенно ты. – Я глянул на Нкота. – Даже не знаю, зачем тебе я? Что я могу предложить? И Целитель и ты, вы оба только тем и занимаетесь, то спасаете мне жизнь, словно это ваше любимое развлечение.
– Твое искусство Мобра тоже кое-чего стоит, Никс, – совершенно серьезно заверил меня Нкот. – Просто для него еще не пришло время.
– Да это детские игрушки по сравнению с твоими способностями! Не будь тебя здесь… Я начинаю привыкать к мысли, что на этой злоклятой планете я постоянно нахожусь на волосок от смерти. Причем сейчас начал-то я. По справедливости, «замкнуть» ты должен был меня.
– Хорошая идея, – вдруг ухмыльнулся Нкот. – Но сейчас разговор не об этом. Я хочу тебе кое-что показать.
Откуда-то из-под его плаща выскользнул черный чемоданчик и замер возле моих ботинок. Вне всяких сомнений, тот самый, с которым я прибыл на Шелту. Я совсем забыл о нем, но почему-то не слишком был удивлен, обнаружив его здесь. С Нкотом, насколько я уже успел понять, вообще удивляться ничему не следовало. Слишком много сюрпризов он прятал под своим плащом.
– Держи, – Нкот протянул мне «сторожевого пса» – приборчик, который я оставил для охраны чемодана в хранилище космопорта. – Может быть, еще найдешь ему применение.
Я машинально сунул «пса» в карман куртки.
– Лучше б ты притащил мою сумку с личными вещами. Мне давно пора побриться.
– Извини, я как-то не подумал.
– Еще бы. Тебе депилятор ни к чему.
– Я был там, Никс, когда ты его устанавливал, – пояснил Нкот. – Сдублировать сигнал для меня не представляло никакой сложности.
Как просто, усмехнулся я про себя. Взял да и сдублировал. Но вообще приятно, когда тебе отвечают на вопросы, которые просто лень задавать. Я все же вяло поинтересовался:
– Зачем тебе чемодан?
– Сам он мне не нужен. Но то, что находится внутри, принадлежит мне.
Я снова вздохнул:
– Знаешь, чужой, когда я увидел свой чемоданчик снова, мне пришла в голову мысль заглянуть в свое будущее. И без чемоданчика ничего хорошего для себя я там не увидел. Если моей любимой фирме станет известно, что я жив, она постарается найти меня и потребовать отчет. Да-да, несмотря на то, что я наверняка уже вычеркнут из списков ее служащих. Почтовая Корпорация списывает людей, но никогда не списывает свои грузы, это подорвало бы ее репутацию. Поэтому с момента исчезновения груз числится в постоянном розыске и в первую очередь висит на моей бедной шее. Я буду себя чувствовать лучше, если ты вернешь чемоданчик мне. Все равно ты не сможешь его открыть – код замка у него посложнее, чем у охранявшего его приборчика, а сам материал чемоданчика крепче стали… Кода замка я, кстати, не знаю.
Чемоданчик сам по себе подъехал к ногам Нкота. Тот наклонился, причудливо изогнув свое длинное худое тело под голубым плащом, и бок чемоданчика слабо полыхнул. Сквозь стенку наружу выплыл матовый, светящийся изнутри шар, размером с кулак, выплыл и мягко спланировал в подставленную серую ладонь.
Я мрачно взглянул на ровную, круглую дыру в чемодане, словно проеденную шаром. Ни огня, ни дыма, ни оплавленностей по краям. Вот тебе и сверхпрочный пластик.
– Дело в том, Никс, – чужой выпрямился, разглядывая шар, – что мне эта вещь необходима, и я ее заберу. Ты уж извини.
– Ну и брал бы, зачем весь этот спектакль устраивать? – Я раздраженно пожал плечами. – Мог мне ничего и не говорить.
– Странно. А я предполагал, что тебе будет интересно узнать, что же ты все-таки перевозишь, – разве это не заветная мечта любого посыльного?
Я невольно рассмеялся. А этот тип, оказывается, обладает чувством юмора.
– Да какой я теперь посыльный… – Я удрученно покачал головой, глядя в сторону, мимо Нкота. Сочный язык желтого пламени пробежал по полу Фермы и лизнул мне пятки, вмиг окутав подошвы ботинок светящимся ореолом. Можно было подумать, что ботинки загорелись. Затем огненный ручей побежал дальше. – Я – изгой и на этой планете, и на своей собственной.
– Пусть эта проблема тебя не волнует. Я заплачу за тебя твоей ПК любой выкуп, который потребуется.
– Рад слышать. Конечно, с голубым банкосом это не проблема. Но хотелось бы знать, почему ты так печешься именно обо мне? Ведь видно же, что ни Бигман, ни Отшельник не интересуют тебя так, как я.
– Потому что ты сможешь сделать для меня то, чего не смогут они.
– И что же? – Я приподнял правую бровь.
– Пока тебе рано об этом знать.
– Ну да, ты нас нанял, значит, ты и заказываешь музыку, чего уж тут не понять.
– Не надо, Никс, не строй из себя оскорбленную невинность. – Губы чужого чуть приподнялись, обнажая частую гребенку из кончиков клыков, что, по всей видимости, должно было изображать снисходительную улыбку. – Поверь мне, это знание не даст тебе ничего, кроме головной боли.
– Даже так. – Я усмехнулся: – Благодарю за заботу о моей голове. За эти дни на Шелте ей досталось… А что за хреновину ты достал из чемодана?
– Хреновина, как ты говоришь, называется Хранитель Душ.
– Честно говоря, мне это название ни о чем не говорит… Не желаешь просветить? Нет? Ну ладно, а как ты узнал, что там, в чемодане, именно она? Ты что, заранее знал, что…
– Игра случая, ничего более. Всегда были и будут существа, для которых изучение или коллекционирование артефактов различных цивилизаций прошлого является смыслом жизни. Вероятно, к одному из таких любителей непознанного ты и вез заказ-посылку.
– И благополучно довез до тебя…
– На близком расстоянии между нами установилась мысленная связь.
– О, она еще и разумом обладает…
– Что-то вроде этого, – согласился лешук.
– Скажи мне лучше вот что… Транс полагает, что ты выполняешь задание Совета Федерации…
– У меня мало времени, чтобы ответить на этот вопрос сейчас… – Нкот на секунду умолк, о чем-то задумавшись.
– Ладно. Позже так позже. Что мне делать?
– Но можно устроить кратковременное слияние разумов, – закончил Нкот, как бы не слыша меня.
У меня мороз подрал по коже от подобного предложения.
– О нет, только этого мне не хватало. – Я сразу пошел на попятную. – Будем считать, что я не спрашивал…
Он уже смотрел на меня. В упор. Громадными зелеными глазищами. Сияние их стало столь ослепительным, что затмило цветовую пляску огней Фермы, и со мной что-то начало твориться. Перед глазами все поплыло, свет начал тускнеть…
– Нет, нет, нет, чужой! – в панике завопил я, но крик пропал впустую…
На меня обрушилась тьма и погребла под собой. Где-то за кадром родился голос, настойчиво шепчущий что-то на непонятном языке.
И развернулись величественные картины…
Когда я пришел в себя, то представлял собой монолитную уверенность в том, что от исхода дела, ради которого Нкот прибыл на Шелту, зависит существование нашего бренного мира. Сомнений больше не было – я должен был последовать за ним. Я слился с его заданием душой и телом и до кончиков ногтей ощущал, что все мои личные проблемы – лишь мелкая пыль на обочине жизни по сравнению с делом Нкота по спасению мира. И еще – я был ему нужен. Каким-то образом, пока для меня неясным, именно я мог ему помочь в решении этой глобальной задачи. И я хотел это сделать…
– Прекрасно, – сказал Нкот, на этот раз щедро обнажая клыки в своей неповторимой улыбке: словно разнял два ножовочных полотна. – Теперь пару слов о Нори. Ты угадал, я не смогу обеспечить ей безопасность, если она будет находиться вместе с нами. Она останется здесь. На Ферме.
Я кивнул, причем совершенно спокойно:
– Хорошо, Нкот. Но ты должен понимать, что я не хотел бы, чтобы с ней что-нибудь случилось…
– Не волнуйся. Ферма обеспечит ей наилучшую защиту, какую только можно пожелать.
Появился Целитель, и Нкот отвлекся:
– Транс, перенеси сюда из трассера пищу на три-четыре дня для одного человека.
Прежде чем Целитель снова исчез, уже в обнимку с окостеневшим Отшельником, чужой повернулся ко мне:
– Рассказывая тебе о Ферме, транс забыл добавить, что подобные строения, возведенные хкаси, обладают псевдоразумом. Я умею обращаться с вещами хкаси. Пока твоя Нори будет находиться здесь, Ферма присмотрит за ней, и никто не сможет проникнуть на ее территорию в наше отсутствие, каким бы оружием незваный гость ни располагал, – это строение сможет выдержать ядерный удар. Сама же Нори сможет входить и выходить беспрепятственно.
– Три-четыре дня, говоришь… Но мы ведь можем и не вернуться?
– Маловероятно. Я обещал, что Нори благополучно покинет планету, а я имею дурную привычку держать свои обещания. Пора в путь, Никс.
– Подожди, Нкот. Я хотел попросить тебя об одном одолжении. Понимаешь, у меня теперь нет банкоса, и…
– Я это уже сделал.
– Сделал?
– Да, перевел сотню эталонов на банкос Нори. Плата за сегодняшний день.
* * *
В полном молчании мы вышли на крыльцо и «проскрипели» по пластодорожке. За калиткой чужой тактично приотстал, предоставив мне самому объясняться с Нори, ожидавшей нас возле трассера. Наши мысли не были для него секретом, но хотя бы видимость уединения нам была предоставлена.
Я подошел к ней и молча остановился.
Прислонившись к борту машины, Нори хмуро глядела себе под ноги.
– Никс… Кажется, твои подозрения подтвердились?
– Подозрения насчет чего, Нори? – безучастно уточнил я.
Она подняла голову, оторвавшись от разглядывания своих сапожек, и пристально посмотрела мне в глаза. Обычно светло-карие, ее глаза сейчас потемнели от тревоги.
– Мне придется остаться здесь?
Кто-то ее уже успел просветить, и этим «кто-то» был конечно же наш добрейшей души транс. Тем лучше.
Я коротко кивнул:
– Да, Нори.
Мое «я» как бы разделилось на две неравные составляющие – холодную, рациональную, которая преобладала, и крошечную эмоциональную, запрятанную глубоко внутрь и изнывающую в тоске от неспособности самовыразиться.
– Ферма тебя защитит от любых неожиданностей, – повторил я слова Нкота. – Для тебя вход и выход будет беспрепятственный, но больше войти никто не сможет, пока мы не вернемся.
Я скользнул глазами по плавным изгибам ее тела и ничего не отметил в душе – никаких теплых чувств, никакой реакции плоти.
Она снова уставилась себе под ноги, нервно кусая губы. Такой взволнованной мне ее еще видеть не приходилось.
– Я боюсь, Мастон. Я боюсь остаться одна. Если ваше путешествие действительно опасно, то я могу потерять тебя. Я… я люблю тебя.
Слова признания, эти три самых желанных слова для мужчины, эта формула любви, дались ей не без труда. Возможно, еще никому она не говорила таких слов. И совершенно точно, что еще никто в жизни не говорил таких слов мне. Но с таким же успехом Нори могла искать сочувствия у огородного пугала, набитого соломой и обвешанного старым тряпьем для устрашения пернатых. Эмоционально я был просто заморожен.
– Тебе пора, Нори. Целитель отнес на Ферму оружие и пищу – на несколько дней тебе хватит.
Она не ответила. Мы молчали, наверное, целую минуту, прежде чем она снова посмотрела на меня. Глаза ее были сухи, а лицевые мышцы сковывала привычная маска спокойствия, и лишь притаившиеся глубоко в карих глазах печаль и страдание выдавали ее истинное состояние.
– Я понимаю, что это необходимо, Мас, хотя мне это и не нравится. – Голос ее предательски дрогнул, но она справилась с собой и закончила так же спокойно, как начала: – Возвращайся поскорее. – Она привстала на носки, поцеловала меня в одеревеневшие губы и шагнула к Ферме.
Мужественная маленькая девочка. Нельзя сказать, что я не понимал, что должен сейчас чувствовать, глядя ей вслед. Я понимал это рассудком. Но сердцем я был равнодушен.
По пути Нори разминулась с возвращавшимся с Фермы Целителем – толстяк весело подмигнул ей и сказал что-то ободряющее, но она не обратила на него внимания.
Пропустив Целителя через ограду, я настроил «сторожевого пса» на необходимый срок действия и прикрепил к калитке. Наверное, даже Нкот не предполагал, что он пригодится мне так скоро. Беспокойство могло толкнуть Нори отправиться вслед за нами, а я не мог этого допустить. Я окликнул ее, когда она уже ступила на крыльцо.
Нори быстро обернулась, в глазах блеснула надежда. Увы… Я включил «пса» и отступил на шаг. Прозрачная сиреневая пленка заполнила проем в силовой защите Фермы, отрезав Нори путь назад.
– Извини, Нори, но это – дополнительная страховка против городских, – бесстрастно пояснил я. – Не прикасайся к ней – она ответит огнем. Через четыре дня она отключится. Если я к тому времени не вернусь, попытайся добраться до космопорта сама. Может быть, судьба окажется к тебе более благосклонной.
– Нет! – вскрикнула Нори, шагнув обратно с крыльца. Судя по выражению ее лица, она не верила своим ушам, не верила тому, что я только что произнес. – Не делай этого, Мас! – в ее голосе отчетливо прозвучали нотки паники.
– Мне очень жаль… Но так будет лучше для нас обоих.
Я повернулся к ней спиной и отправился к трассеру, индифферентно думая о том, что угадал о ее намерениях – отправиться за нами следом.
– Мас! – снова закричала Нори. – Вернись, Мас, ты не можешь так поступить со мной!
Забравшись на сиденье водителя, я снова оказался к ней лицом.
Нори стояла на дорожке, не сводя широко раскрытых глаз с трассера. Она все еще не могла примириться с подобным исходом дела. Гордость сдержала ее слезы и скомкала отчаяние. Она понимала, что все уже предрешено, но чувства у нее, в отличие от меня, брали верх над разумом. Я же был холоден как лед. И все же… Все же на сердце у меня пристроился булыжник килограммов этак в пять, несмотря на бесчувственную броню, одолженную мне чужим.