– Убей его, – снова прозвучал бездушный приказ.
Огромное тело дрогнуло и двинулось вперед. Расстояние между нами стало медленно, но неумолимо сокращаться.
Медлить больше было нельзя.
Я отсек все эмоции и мысленным взором пробежался по телу, собирая все свои крупицы энергии в единый кулак и повторно перебирая при этом в уме все Ключи Мобра, которые знал и которыми владел, намечая план действий. Погребенные ранее под ложными слоями памяти, они теперь вернулись ко мне снова, намного повысив мой боевой потенциал. Жаль только, что я находился в очень скверном физическом состоянии после битвы с Проколдом и не мог сразу применить свой Абсолютный Ключ. Сейчас он бы просто убил меня – так я был плох.
Кенгш приближался. Гора мышц, подчиненная единой цели. Оживший строительный копер, пущенный в дело для забивки в землю живой сваи по имени Элиот Никсард.
Выбор Ключей оказался неожиданно богатым. Молот и Наковальня? Или Смерч? А может, Стихия? А еще – Клещи, Молния, Гейзер, Секатор, Маятник. Это были самые проверенные, отработанные Ключи после Абсолютного, или Связующего, Интегратора.
Верзиле оставалось сделать не более пяти шагов, когда план был составлен и Ключи выбраны. Нервная дрожь теплыми покалывающими волнами пробежала по мышцам – знак активизирующейся энергии. Началом, по моему замыслу, должен был стать Смерч, позволяющий достичь максимальной быстроты движения за минимальное время разгона. Как у лешука, конечно, все равно не получится, но быстрее, чем у обычного смертного при максимальной тренированности, уж точно. Ведь любой мыслеобраз – это прежде всего пробуждение всей скрытой мощи, на какую вообще способно человеческое тело, сила экстремальных ситуаций в чистом виде, которую человек может так и не использовать до конца своей жизни. Кенгш мог быть в двадцать раз сильнее меня, но у него больше не было ничего, кроме его необычной физической мощи, а у меня было что ей противопоставить. Но прежде всего я собирался достать самого Доса. Именно это было ключом к победе.
Когда верзила скалой навис над моей головой, готовясь обрушить сверху огромные кулаки, я резко нырнул в сторону и рванулся к синтету. Я рассчитывал на скорость и неожиданность, полагая, что Дос не успеет сконцентрировать на мне всю свою огневую мощь за тот мизерный отрезок времени, который нужен был мне, чтобы до него добраться. На сожжение летуна на толкучке у него ушло не менее полминуты. Для рук я задействовал Секатор, мысленно преобразовав ладони в два скрещенных ножа, чтобы оторвать экс-осевому голову в мгновение ока.
Но я ошибся, рассчитывая на пониженную реакцию Доса. Он был настороже, и, как только я выскочил из-за Кенгша, его смертоносный взгляд тотчас же обрушился на меня. В лицо ударил шквал нестерпимого жара, экровеленовая одежда мгновенно раскалилась и обожгла кожу. Тело словно с ног до головы обдало кипятком. Боль была дикой. Я успел сделать навстречу Досу всего несколько шагов, каждый из которых получался короче предыдущего от все усиливающейся пытки огнем. А затем от жара и боли помутнело в глазах, и я начал терять контроль над собой.
Следующий шаг мог стоить мне жизни.
Я отпрянул в сторону. Ключ почти вышибло, дыхание сбилось, в висках бешено стучала горячая кровь, хотя на атаку Доса ушло не больше нескольких мгновений. Что-то случилось со зрением – глаза застлала непроницаемая багровая мгла. Неужели этот ублюдок успел сжечь мне сетчатку?
И тут жар настиг меня снова, обдав с головы до ног обжигающей волной, и я опять рванул в сторону, вслепую, движимый лишь инстинктом самосохранения…
Мрак обрушился на меня со всех сторон. Тело словно исчезло, остался только обнаженный беззащитный мозг в окружении враждебной черноты. Через нескончаемо долгое тягучее мгновение появилось ощущение какого-то движения. Я понял, что падаю, и воспринимал себя словно со стороны. Затем вернулся звук и слабо вспыхнул свет. Перед тем как упасть, я успел сообразить, что нарвался на удар Кенгша, когда, ослепленный, бросился прочь от Доса и налетел на громилу. Прежде чем я заработал следующий удар, мне удалось еще раз обнаружить себя в этом бренном мире. И зрение все-таки вернулось, хотя и не полностью.
Огромный силуэт Кенгша с занесенными выше плеч кулаками-кувалдами быстро приближался. Обожженное тело терзала жгучая боль, соображалось плохо, но каким-то образом я сумел оказаться на ногах и запустил следующий Ключ в действие. Молот и Наковальня – мощные удары и нечувствительность собственного тела к выпадам противника. Последнее было просто необходимо, и я сумел войти в этот Ключ в самый последний миг, когда кулаки Кенгша уже опускались мне на плечи. Тело содрогнулось до основания под страшным ударом, ключицы хрустнули, словно пересохший хворост, ноги ушли в плотную сырую почву по щиколотки. Я пошатнулся, но устоял. Боли уже не было. И нанес ответный удар обеими руками, вложив в выпад всю имевшуюся экстремальную силу, пробужденную к жизни Ключом. Выкованный из рук Молот вонзился верзиле в живот, и, будь это обычный шелтянин, удар пробил бы его насквозь и уж точно сломал бы позвоночник, но моим противником был Кенгш. Молот сотряс его огромное тело, оторвав ноги от земли и подбросив на десяток сантиметров вверх, из груди профи вырвался глубокий сдавленный рык.
В следующую секунду он снова прочно стоял на земле, хотя и хватал ртом воздух. Но раунд еще не окончился. Пока он пытался отдышаться, я врезал ему в висок, чувствуя, как безнадежно быстро рассеиваются, уходят силы. Голова Кенгша мотнулась на плечах как резиновая, что не помешало ему тут же сделать выпад правой. Я ловко уклонился и поймал его левый кулак точно в грудную клетку. Сердце на мгновение остановилось, словно о чем-то задумалось, затем нерешительно, неровно заработало вновь. К горлу подступил комок, кровь потекла из углов рта, заливая подбородок. Я устоял. Удар верзилы был просто чудовищен, но, похоже, я уже пересек ту магическую черту, за которой на какое-то время становишься почти неуязвимым, несмотря на смертельные повреждения.
Я ответил. Кулак метнулся вперед, словно голова атакующей змеи, целясь Кенгшу в горло. Он поймал мою руку в клещи своих рук и коротким рывком сломал ее в локте. Затем ударил свободной в подбородок. Ощущение упавшей на челюсть бетонной стены с ощущением собственного падения, и уже потом, каким-то проблеском затуманенного сознания, я успел заметить занесенную над головой ногу и, откатившись в сторону, снова вскочил.
Сознание, как ни странно, быстро вернулось в норму, Ключ еще не подпускал боль, хотя силы были на пределе. Кенгш же работал как механизм, не выказывая ни малейших признаков усталости – что для него пара-другая сокрушительных ударов, после которых обычного человека останется только положить в гроб? Сила его была неимоверна, тело непробиваемо, и искусство Мобра в спарринге с ним безнадежно проигрывало. Из-за меня, конечно. Будь я в лучшей форме, я бы преподал хороший урок даже такому монстру. Дос Пламя не вмешивался, очевидно, на его взгляд все шло как надо. Я не сомневался, что если Кенгш вдруг сдаст, то Дос меня прикончит. Только это было маловероятно, что Кенгш сдаст.
Уцелевшие руки снова превратились в Секатор. Грубая сила не прошла, попробуем по-другому. Добавив в последний момент к Секатору Молнию, я вогнал ее в брюхо Кенгша не хуже, чем Нкот на толкучке вогнал стальное лезвие, и все-таки пробил мощный корсет из гипертрофированных мышц живота. Кровь хлынула фонтаном из глубокой раны, обильно заливая одежду и землю под ногами, но Кенгш этого словно и не заметил, продолжая наступать.
Несколькими стремительными выпадами я вспорол ему грудные мышцы и бицепсы, рассек горло. Я был быстр, очень быстр, и на этот раз уворачивался вовремя. Крови в огромном теле врага оказалось так много, что она хлестала из него, как из продырявленного бочонка. Один раз он все же меня чуть не поймал, но я нырнул под него и рванулся вверх Гейзером. Это было тяжеловато даже в Ключе – подбросить в воздух стопятидесятикилограммовую тушу, но у меня это получилось. Массивное тело описало высокую дугу, и земля вздрогнула, как после горного обвала, когда Кенгш врезался в нее спиной. Удар вышиб из него дух, стальные глаза закатились.
Шатаясь, я остановился в двух шагах от поверженного противника. Все сражение длилось не больше нескольких минут. Кровь и пот скатывались по лицу, каждый вдох давался с таким усилием, что казался последним, в горле клокотало и всхлипывало. Но я все еще был жив.
– Браво, иноп! – Дос пару раз вяло хлопнул в ладоши, напомнив о своем существовании. – Не ожидал от тебя такой прыти. Похоже, знакомство с чужим действительно не прошло для тебя даром.
Это все мое собственное, придурок!
Я начал поворачиваться к нему, но тут Кенгш подогнул ноги-колонны и сел. Затем, опираясь на руки, начал тяжело подниматься. Я мысленно застонал. Все его тело было залито кровью, он выглядел, как только что освежеванная туша, я порвал ему половину мышц и связок, а он и не собирался сдаваться! Силы неба, сколько крови было вокруг него! Вся земля в радиусе двух метров и сам он стали темно-красными.
Необходимо было срочно что-то сделать. Я знал, что скоро выключусь от непомерных перегрузок, если не найду способ обездвижить его. Может, попробовать связать Ключом, как я сделал с Бигманом на толкучке? Но для этого я должен был подойти и прикоснуться к этой куче красного мяса.
Толчок мысленного усилия запустил очередной Ключ, добавив к прежним Стихию – пробуждение Силы в чистом виде, а следом уже готовился Ключ Камня, чтобы остановить верзиле сердце.
Вялый всплеск энергии пробежал по нервам и угас.
Тело сдалось. Не так уж много было сил, когда я начинал, да и повреждений было больше, чем организм был в состоянии вынести.
Кенгш поднялся – окровавленная гора – и двинулся ко мне. Серо-стальные глаза безвольной куклы Доса Пламя бессмысленно смотрели на меня в упор, и смерть, выглядывая из них, беззвучно хохотала, скаля черные зубы, изъеденные всеми болезнями мира. Кенгш вряд ли осознавал, что делает. Его действиями руководила воля синтета.
Поздно. Теперь я уже ничего не мог сделать. Смертельная усталость неподъемными доспехами сковала меня по рукам и ногам, я больше не мог двинуться с места. «Конец твоей невероятной удаче, Никс-Никсард, Мастон-Элиот», – отрешенно пронеслось в голове. Чудеса не могли продолжаться вечно. А жаль. Жизнь была славной штукой. Что ж, по крайней мере, мне удалось прожить ее не зря, уничтожив такую мерзость, как Проколд. Это было стоящее дело, стоящее во всех отношениях.
Зарычав, словно раненый зверь, Кенгш прыгнул, и мир колесом промчался перед глазами, смешав чистое небо и пропитанную кровью черную землю. Я оказался на спине, придавленный тяжелой тушей. Тело – мертвый комок израненной плоти, в голове – безумная ясность предшествующего конца. Я «перегорел», израсходовав больше, чем мог. Противник мог уже не добивать меня, ему надо было просто подождать, пока жизнь вытечет сама, капля за каплей.
Но что это?
Пальцы бессильно отброшенной в сторону руки коснулись чего-то холодного. Освежающий толчок энергии брызнул в ладонь, и какая-то очень далекая мысль скользнула в сознание из безликой бездны.
«Возьми Клинок, – настойчиво шепнула мысль, – возьми, возьми… Сожми пальцы».
Я бы безумно расхохотался, будь на то силы, – это было оно, то самое чудо, ожидание которого таится в подсознании до последнего мгновения жизни, когда знаешь, что ничего уже не может произойти, что просто невозможно уже ничему произойти, и тут это происходит.
На ладони лежала рукоять забытого мною Клинка Нкота, все это время пролежавшего под силовой сферой и дождавшегося-таки своего часа. В пылу схватки, сам того не замечая, не подозревая об этом, я оказался возле него, и теперь рукоятка каким-то непостижимым образом очутилась прямо на ладони. Инстинкт сработал раньше, чем поспел за событием разум, – пальцы сами судорожно обхватили рукоятку.
Как и раньше, сдвинуть Клинок с места было все равно что сдвинуть голыми руками здание, но снова пришла на помощь, прошелестела безликая мысль:
«Расслабься… Слейся с Клинком, войди в него мысленно. Есть еще у тебя сила – сила мысли. Попробуй – и ты сможешь это сделать. Я тебе помогу… Ну же, давай, пробуй, борись! Ты не можешь сдаться сейчас, когда с тобой Я!»
Мозг без помощи сознания автоматически вычислил Абсолютный Ключ и задействовал его внутри себя, игнорируя уже полумертвое тело. В тот же миг рука вдруг слилась с Клинком в одно целое и вокруг что-то неуловимо изменилось.
Нависшая надо мной огромная туша Кенгша замерла. Кенгш словно окаменел. Когда это произошло, я ощутил дуновение призрачного ветра у себя в сознании и запах, всегда сопровождавший появление чужого, – запах древнего, как мир, времени, запах межтысячелетий. Я услышал голос, шепчущий из ниоткуда, не узнать который теперь было бы невозможно:
– У тебя получилось, Эл. А теперь – иди ко мне. Здесь, в реальности Клинка, ты будешь в безопасности.
– Ты мертв, – недоверчиво вырвалось у меня.
– Мертва лишь моя физическая оболочка, Эл. Дух мой жив. Здесь, в Клинке, я соединился со своими предками, сам же Клинок – связующее звено между твоим и моим мирами. Если ты согласишься, Мы поможем тебе.
Перед затуманенным взором все еще маячили застывшие кулаки Кенгша, готовые в любой момент опуститься. Странный это был выбор – между смертью и… смертью. Но за одной стоял ослепительный свет перехода и рождение в новом теле и с новым сознанием, а за другой, кажется, призрачное подобие нынешнего бытия.
– Мой мир – это жизнь, – возразил Нкот. – Из него ты сможешь вернуться обратно в свой, для тебя он будет лишь временным пристанищем, пока ты не приведешь себя в порядок. В своем же мире ты погибнешь реальной смертью.
– Душа – штука вечная, – пробормотал я в ответ. – Когда-нибудь и моя вернется для новой жизни в этом мире.
– Верно, Эл. Но она изменится. Это будет душа другого тела, это будешь не ты. Любая личность уникальна лишь в своем земном существовании.
Я уже почти ничего не понимал, находясь на грани безумия от смертельной усталости, огромной потери крови и просыпающейся запредельной боли в израненном, изломанном теле. Но предложение чужого несло какую-то странную надежду, и я за нее ухватился.
– Да, – прошептал я мысленно, – помоги, Нкот. Помоги!
Сковывающий холод тронул пальцы рук и ног, разлился выше – холод наступающей агонии. Мне оставалось лишь ждать.
– Прекрасно, – прошелестела бесплотная мысль Нкота. – Считай, ты уже с нами.
Я услышал странный вздох, рокочущий и глубокий, и пространство перед глазами расступилось ярким фейерверком красок. Это было похоже на слияние, но было, несомненно, чем-то иным. Я увидел провал из черного пламени. Очертания его колебались, извиваясь черными языками мрака, тянулись ко мне, словно желая заключить в объятия, и втягивались обратно, внезапно теряя интерес. По-видимому, это была дверь в иное измерение. Как только мой взгляд коснулся ее, колеблющееся полотнище мрака опало вниз, явив взору туннель в потусторонний мир. Бледные, быстро вращающиеся кольца энергии, нанизанные на ось из пустоты, темнота, прорезаемая тусклыми вспышками холодного призрачного света, и грозный, глубокий гул, пронизывающий пространство мощной неукротимой вибрацией…
И в этот момент я с запоздалым ужасом понял, на что это похоже – на глаз Проколда! Но выбор уже был сделан. Призрачный свет хлынул мне навстречу мерцающим круговоротом и поглотил мое «я».
4. Реальность клинка
Очень долго я висел в пустоте, не чувствуя тела, лишенный восприятия всех органов чувств – зрения, слуха, осязания и обоняния. Сознание было слегка затуманено, мысли мимолетны и невесомы. Состояние бестелесности не удивляло и не тревожило – я оставил это на потом, ожидание ничуть не утомляло – израненная душа лечила свои раны. И постепенно внутренняя боль ушла, рассосалась. Я наслаждался долгожданным благостным покоем первозданной пустоты, мягко баюкающей мое «я» в заботливых невидимых лапах. Бледные видения каких-то призрачных существ вились где-то на границе сознания, но не пытались нарушить мое уединение. Может быть, этими призраками были души, ранее попавшие в реальность Клинка, как и я, не знаю. Я отдыхал, раз мне представилась такая возможность. Возможно, в эти долгие мгновения полного уединения я был чуточку безумен, пройдя через собственную смерть, но кто смог бы это проверить? Да и какая разница…
Время тянулось как бесконечная клейкая лента, тащившая на себе попавшую в западню муху по имени Элиот Никсард, и отмотался уже немалый кусок, когда наконец среди окружающего нигде раздался мурлыкающий голос Нкота. Немного странный, непривычный, лишенный обычных мягких обертонов и музыкальности, он, казалось, шел отовсюду сразу:
– Ты готов к разговору, Эл?
Я бы вздохнул, если бы мог. Разговаривать не хотелось, не хотелось ничего делать. Хотелось забыться навечно. Но рассудок говорил мне, что каникулы кончились и мое желание их продлить вряд ли выполнимо. За любую помощь всегда приходит время расплачиваться, и в случае с Нкотом уклониться от этого было невозможно. Поэтому я ответил:
– Да… Но раз предстоит разговор, то нельзя ли попасть в более привычное место? Где есть верх и низ и где я смогу ощутить самого себя? Если, конечно, это возможно…
– Нет проблем.
Не успела закончиться его мысль, как у меня возникло тело, точнее, ощущение тела. Едва я шевельнулся, чтобы глянуть на самого себя, выяснить, в каком я состоянии после той гибельной схватки с Кенгшем, как под ногами появилась земля, покрытая невысоким, но густым зеленовато-голубым травяным ковром. Это меня отвлекло от осмотра. Разворачиваясь, как скатерть, травяной покров стремительно унесся к прорисовавшемуся вдруг вдали горизонту. Над головой вспыхнуло желтое солнце, и пронзительно заголубело небо с редкими белыми подушками облаков, а вокруг возникли деревья Новы-2, благородные деревья ладжи с треугольными серо-стальными стволами и зелеными листьями с серебристой изнанкой, деревья, которым люди Новы-2 по традиции поверяют самые светлые, страстные свои желания любви и близости с тем, кого любят, с надеждой на их исполнение. Деревья окружили меня просторным кольцом почетного караула и зашелестели-зашептали листвой, словно приглашая последовать примеру соотечественников и рассказать о самом сокровенном. Ноги тут же обдало ледяным холодом, и наконец опустив взгляд, я обнаружил, что оказался в середине неглубокого узкого ручья, утопив ботинки и ноги по щиколотку в кристально прозрачной воде. Я поспешно отступил на берег, и вода в ботинках загадочным образом бесследно испарилась. Псевдореальность. Я находился в мире, который жил по своим собственным законам или по законам его хозяина, Нкота. Поэтому не стоило удивляться, что на мне нет никаких ран и повреждений, нанесенных Кенгшем и Досом. Одежда оказалась прежней – черные брюки и куртка из экровелена, синяя шелковая рубашка, все – чистенькое, отдающее новизной. На самом деле, подумал я, ничего этого нет. И меня тоже.
Некоторое время я стоял и осматривался вокруг, привыкал к новым ощущениям. Воздух был чист и прохладен, я с удовольствием вдыхал его полной грудью. Тихо журчал ручей на мелких скатах среди узких пологих берегов, появляясь из-за деревьев справа и так же исчезая среди них в противоположной стороне, описывая идеально ровную дугу…
– Сойдет? – наконец поинтересовался Нкот, нарушив естественную лесную тишину, созданную вместе с самим лесом.
Я кивнул вновь обретенной головой:
– Хорошее местечко. Но где мы?
– В реальности Клинка, – последовал ответ.
– Не думал, что это может выглядеть именно так… Как может вещь иметь внутри себя целый мир?
– Потому что это необычная вещь, Эл.
– В этом я не сомневаюсь. Да, не мог бы ты появиться сам? Не желаю быть нахальным, но довольно непривычно общаться лишь с голосом, идущим из ниоткуда.
– Ты мой гость, Элиот Никсард, и столь простые желания ничуть меня не затруднят.
Нкот возник напротив меня, по другую сторону ручья. Высокая прямая фигура, закутанная в голубые крылья на манер плаща с капюшоном, скрывавшим большую часть удлиненной головы. Серую физиономию располовинила зубастая улыбка, в темных глянцевых озерах глаз плавали светящиеся зеленым зрачки-звездочки. Присмотревшись, я заметил, что его тело слегка просвечивает в солнечных лучах, словно недобросовестно сработанный фантом. В ответ на мои мысли структура его тела сразу уплотнилась, отбросив на траву четкую тень. Так я и думал. Мир Клинка нематериален, во всяком случае, в привычном для меня понятии этого слова. И материален ли здесь в таком случае я? Чувства понемногу возвращались, а с ними притащилось и беспокойство, бесшумно переставляя мягкие лапы, чтобы снова поселиться в груди и приняться за прежнее занятие – играть с сердцем, как сытый котяра со смертельно перепуганной мышью, беспомощной и обреченной…
– Не хочешь присесть? – предложил Нкот, опускаясь на прямо из воздуха возникшее за ним бревно, точь-в-точь как на поляне перед Гиблыми Землями. Здесь, в реальности Клинка, это меня не удивляло, но вот как он сумел создать эти «сиделки» в реальном мире? Или трансформирование входило в его способности? Как же все-таки я мало знаю об этом непостижимом существе, несмотря на то что узнал о нем в течение неполных пяти дней моей шелтянской «эпопеи»… Сбив с мысли, такое же бревно с гладкой сероватой корой бесшумно коснулось моих пяток.
– Да, – спохватился я, машинально опускаясь на бревно, – забыл тебя поблагодарить. Ты снова спас мне жизнь, так вовремя подвернувшись под руку… Я имею в виду Клинок.
– Еще нет.
– Что – нет? – непонимающе переспросил я. – Что значит – «нет»?
Чужой молча скалился в мою сторону, не слишком-то торопясь приступать к объяснениям. Не решался? Полагал, что сказанное мне могло не понравиться? Что-то я раньше не замечал за ним особой щепетильности. Ну и улыбочка… Частокол оранжевых клыков уже не вызывал содрогания каждый раз, когда чужой их демонстрировал. Лишь легкий холодок в области позвоночника, и то не всегда. Привычка. Человек – существо, привыкающее ко всему, даже к тому, к чему, казалось, привыкнуть невозможно. Но почему он молчит? Нравиться играть на нервах? Наслаждается моим нарастающим беспокойством?
– Еще не спас.
Я машинально уставился на себя. Экровеленовая одежда блестит чистотой, ни ран, ни царапин, ни усталости. Отличное самочувствие. Что еще требуется для того, чтобы считать себя спасенным?
– Видишь ли, ты находишься в реальности Клинка, – решил все-таки пояснить Нкот, – то есть в мире, где нет ни времени, ни пространства в твоей интерпретации этих понятий. Нельзя сказать, что этот мир материален, но и обратного сказать нельзя также. Ты – здесь. Но сколько бы ты здесь ни пробыл, в свою реальность ты вернешься в тот же миг, когда покинул ее.
Я попытался осмыслить сказанное, и в результате по спине побежали мурашки. Да Зло меня задери, если я правильно его понял… Хорошо, что я уже сидел и не пришлось искать, где приткнуться, чтобы переждать подозрительную слабость в ногах.
– В тот самый миг? – медленно повторил я. – То есть когда я там появлюсь, Кенгш все еще будет пытаться приласкать меня своими кулаками-кувалдами? Или мое тело все еще там, избитое и истерзанное, а здесь только дух?
– Опять же: ты и здесь и там одновременно. Можно сказать, что сейчас ты – свой собственный дубль.
– Но как же быть с тем телом? – с тревогой проговорил я. – Ведь мне, как я понимаю, придется вернуться в самого себя? И что, я снова буду подыхать под верзилой?
– Нет, – Нкот совсем по-человечески хмыкнул, – этого не будет. Я же обещал привести тебя в порядок, и если ты восстановлен здесь, то восстановлен и там.
Голова пошла кругом. Как можно понять то, что он говорит?
– Ладно. Одно я, по крайней мере, понял – то, что мне просто предоставляется отсрочка и у Кенгша еще остается возможность меня прикончить.
– А вот здесь не спеши, – Нкот погрозил мне указательным пальцем, как мальцу, пойманному на какой-то неблаговидной шалости. – Прежде чем ты вернешься обратно в свой мир, я обучу тебя Лешу. Да-да, искусству своей расы. Я понимаю, ты удивлен, но мы, – он особо подчеркнул это слово, – давно подыскивали себе преемника, а ты оказался вполне подходящим кандидатом. Именно об этом предназначении я и толковал тем вечером, а не о битве с Проколдом, как ты решил на свой лад.
– Мы? Кроме тебя, я здесь никого не вижу.
– Ты невнимателен, хотя это и поправимо. – Нкот покачал головой под капюшоном из крыльев. – Я же упоминал еще перед битвой, рассказывая о Проколде, что в Клинке сосредоточен весь опыт и знания моих предшественников. То есть все пси-матрицы моих предков до двухсотого колена находятся здесь, в этой реальности, принадлежащей Клинку и называемой нами вечной. – Зеленое пламя глаз полыхнуло в мою сторону. – Если желаешь, я могу их вызвать, но ты ведь не хочешь увидеть их всех рядом с собой?
Я ужаснулся, представив себя в окружении сонма клыкастых физиономий, под пристальными взглядами сотен звезд-глаз.
– Нет-нет, – поспешно заверил я Нкота, – их совершенно незачем беспокоить.
– Вот и они не захотели нам мешать, хотя в вечной реальности такое происходит впервые: когда искусству нашей расы посвящается иное существо.