скромности хочу сказать, что я его чуть перевоспитал. Неприятно говорить, но
я его заставил любить чужую свободу. Именно свободу. Именно заставил.
Наверное, я не прав, но любить и уважать таких, как он, я не могу. Может
быть, когда-нибудь получится. Хотя мы разговариваем с ним открыто и
спокойно. В последнее время наши отношения улучшились. Раньше было хуже.
...Кстати, о зам.директоре. Совсем недавно я посмотрел на него с другой
стороны. Что-то с ним не так... На уровне интуиции я чувствую, что от него
можно ждать чего угодно. Он спокойно может читать чужие бумаги, беспардонно
смотрит в экран монитора, когда работаешь с личным файлом, а даже крик "Не
читай чужие материалы!" не способен оторвать его взгляд. Он ведет себя, как
сотрудник НКВД в годы сталинских репрессий. Вывод напрашивается сам
собой....
За две секунды до того, как запищал пейджер, я достал его из глубокого
кармана брюк, откуда его писк не слышен. У меня в руках он получил сообщение
от Алеси, переданное кодом: "Приходи ко мне, как только освободишься, можешь
прямо сейчас".
Было еще обеденное время, но слава Богу, на работе у меня аппаратура
работала нормально, меня не дергали и не искали, и поэтому через полчаса на
крыльях любви я прилетел и был у нее. Если мне не изменяет память, я зашел в
магазин и купил что-то к чаю, чтобы отпраздновать День влюбленных.
Она была одна. Вскоре, после разлуки в две недели, мы занялись
любовью...
Но при этом она была грустная. Другими словами, сознанием она была не
со мной, а подсознанием, телом - со мной! Ее настроение передалось мне.
После ласки она не захотела лежать со мной. А мне не хотелось сидеть,
стоять, ходить. Хотелось полежать. Я попросил ее сделать мне массаж. Она с
радостью согласилась. Делала массаж она медленно, старательно. Я
почувствовал взглядом, что она очень внимательно меня разглядывает со спины,
словно зондирует. Попутно она задала вопрос, который меня загнал в шок:
- Игорь, ты мне рассказывал о женщине, с которой у вас были длительные
отношения. Где она?
Да, была такая женщина полтора года назад. Мы были близкими
сексуальными друзьями, не более того. Она только что ушла от мужа
алкоголика. Как она говорила, "он стал мне изменять со своей бутылочкой".
Нормальная женщина, желающая всего того, что заложено природой... Через
четыре месяца она сказала, что меня не любит, и мы расстались. За два дня до
этого мимо меня прошел сотрудник ФСБ, опять все тот же Глухих, злорадно
улыбаясь. Совпадение? Не слишком ли много случайных совпадений?
- Она вышла замуж. Мне она говорила, что меня не любит. И через полгода
нашла мужчину с машиной. Они живут счастливо, снимают квартиру. Он, видимо,
хорошо получает, если есть "Волга". Хотя работает, как я знаю, в юридической
фирме для пенсионеров. Сложно понять, как он с нищих пенсионеров получает
деньги. А этой женщине, помимо любви, хотелось и машину. Но, насколько я
знаю, со слов подружки этой женщины, ее новый муж попивает, да и она с ним.
Не знаю, насколько она счастлива.
- А ты не думал ее спасти?
- От чего?
- От такой жизни.
- Она сама ее выбрала. Зачем мне лезть в ее жизнь? Она же по-своему
счастлива. Если бы я был нужен ей, то она намекнула бы... А почему ты об
этом спрашиваешь?
- Да так, просто...
- Алеся, ты словно от меня отказываешься.
- Нет... Почему?
- Такие разговоры ведешь... Ты, может быть, считаешь, что я
ненормальный? - этот вопрос я задал на подсознании, удивившись сам
сказанному.
- Нет, не считаю. Раньше думала, что ты.... - маньяк, или ненормальный.
Потом поняла, что ошибаюсь.
Разговор был для меня... не знаю, как сказать. Мне, дураку, уже тогда
надо было бить тревогу, пытаться добраться до истины, понять, что же
происходит с ней. Откуда такие мысли? Что случилось? Но я боялся ее
потерять, боялся обострять отношения, дорожил... уже, наверное, не любовью,
а... сексуальными отношениями.
Разговор медленно перешел в обычное русло быта. Уходя, я сказал:
- Алеся, а ведь завтра - ровно полгода, как мы познакомились.
Я тогда не имел распечатки пейджера, и забыл, что номер газеты купил
просроченный, а вычисления встречи считал именно от номера газеты "Новь".
- Что ты предлагаешь?
- Отметить наш юбилей.
- Хорошо, я позвоню.
Провожала она меня до лестницы, что было в последнее время редко. А
раньше спускалась даже до первого этажа. Глядя на нее, я почувствовал
сильную боль в груди. Она стояла, и отрешенно на меня смотрела.
- Алеся, мне очень больно смотреть на тебя такую. Что-то с тобой
происходит, но что - не могу понять.
В ответ она еле заметно замотала головой. Я вышел на улицу. На душе
скребли кошки. Домой совсем не хотелось идти. Я бродил по городу три часа,
выкурив полпачки сигарет. А месяц назад я бросил курить. Благодаря Алеси.
Ведь несмотря на перечисленные неурядицы, она дарила покой. Благодаря ей я
обрел этот покой. И она, я думаю, тоже... Поздно ночью я уснул.
На следующий день в обед я получил от Алеси сообщение: "Мне жутко плохо
после вчерашнего. Что делать? Алеся". Я ответил, что приду, как только
освобожусь. Но тут же получил еще одно: "Я имею ввиду, что очень болею с
похмелья. Алеся".
Боже мой, когда она успела? И с чего? Что с ней случилось? Что ее
гложет? С такими мыслями я отправил ответ: "Буду у тебя примерно через час.
Держись. Игорь". Сделав все, что надо, я был у нее, как и говорил.
Выяснилось, что она с подружками вчера вечером пошла на ночную дискотеку.
Выпила только один бокал коктейля - сок с водкой. И все. Но болела так,
словно пила одну водку всю ночь. Мне было ясно, что это - и есть то самое,
чего я опасался. Ее "давили" экстрасенсы.
Кстати, это было уже не первый раз. Как-то в субботу, наверное,
одиннадцатого февраля, я неожиданно, без приглашения и предупреждения зашел
к ней в гости. Это было на следующий день после того, как она вручила мне
записку. Она была вялая и разбитая. Я предложил пойти погулять. Она
обрадовалась и предложила сходить в Театр Афанасьева на спектакль "На дне".
Уже тогда она была, как не своей тарелке, часто резко отвечала, пылила по
мелочам. Раз пять я делал ей массаж на руках по системе До-ин, и она сразу
оживала. Мне было понятно, что из нее сосут силы. Но при этом, именно об
этих вещах, она не хотела ничего слушать! Я вел себя, как сапер, стараясь
сохранить и удержать ее около себя. И вот теперь, такое состояние. Я уложил
ее, раздел, и стал делать ей массаж. Она потихоньку оживала. Сама пыталась
понять, что же произошло. Я начал издалека:
- Алесенька, милая. Человек - очень сложная психо-энергетическая
система. Ты знаешь про сглазы, про наговоры. Я тебе рассказывал, что эти
методики, только более изощренные, используют разные спецорганы. Так же
могли "подключиться" к тебе и подружки. Некоторые сами не замечают этого.
Просто им приятно так делать, вот и все.
И я вспомнил случай, который рассказала мне Алеся еще в ноябре.
ПОДРУЖКА
Я вспомнил наш разговор, который произошел еще в середине ноября.
Алеська рассказывала, как она болтала со своей подружкой Таней. И та
несколько раз повторила одну и туже фразу "Обет безбрачия, обет безбрачия,
обет безбрачия". Алеська сказала, что она эту фразу приняла на свой счет, и
ей стало тоскливо и не по себе. Я помню, что подумал тогда, что Таня - либо
вампир от природы, либо сексот - секретный сотрудник. Она спокойно и
профессионально, нагло, применяла метод НПЛ - Нейро-лингвинистическое
программирование. То есть воздействие на подсознание человека с помощью
определенных ключевых фраз. Другими словами, уже тогда смеркались тучи. С
другой стороны, она, завидуя, могла просто из-за зависти нагадить. Тогда я
промолчал, поскольку Алеся относилась к ней очень хорошо. Таня мне не
нравилась. Злые, почти горящие, маленькие глаза. Судя по разговорам Алеси, у
Тани было что-то не в порядке с психикой, поскольку она дурела полностью,
как только хоть маленько выпивала. В таком состоянии, со слов Алеси, могла
запустить банкой майонеза в батарею. Я тогда ничего не сказал, и мы забыли
об этом эпизоде. Сейчас, анализируя все по мелочам, я точно могу сказать,
что эта фраза всплыла из подсознания Алеси, когда она писала записку.
ЮБИЛЕЙ
Таня тоже была на дискотеке. Напилась, устроила страшный скандал,
швыряла всем, чем можно. Если учесть, что Алесенька очень впечатлительная,
да еще всю ночь не спала, то можно было предположить, что это Таня
высасывала силы. Но с другой стороны, Алеся пришла домой, поспала час, потом
ушла в институт. Была бодрая и веселая. И в районе обеда ей стало плохо.
Я понимал, что включились экстрасенсы. Но как ее уберечь? Как? Она
ничего не хотела слушать об этих вещах. А, значит, и защиту не поставит.
Точнее поставит, но только против меня. Она раньше думала не о наведенных
болях, а о заразе, которую якобы я передал ей. Кстати сказать, с этими
болями я слегка преувеличиваю. Мы с ней определили экспериментальным путем,
что очень часто боли у нее возникали от слишком частого интимного общения.
Но, с другой стороны, мы никогда не делали это без желания. Всегда была
страсть. Ведь у нас, практически, шел медовый месяц...
Размяв ей спину, я положил ее животом вверх, сделал массаж на животе,
на груди, на ногах. Алеська ожила. И волей-неволей зашел разговор,
аналогичный вчерашнему. Но теперь Алеся рассказывала о своих прошлых
партнерах. Не буду его пересказывать, скажу лишь, что как-то так получалось
у нее до этого, что были какие-то панки, рокеры, алкоголики... Но,
удивительное дело, она об этом говорила, а раньше любыми путями уходила от
такого разговора. И опять я не стал лезть дальше в душу... Что-то ее
тревожило, что-то ее пугало...
Расстались мы спокойно, она была достаточно бодрая и веселая.
Так прошел наш юбилей.
На следующий день договорились встретиться.
ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
На следующий день я пришел к ней вечером после работы. Сильно болела
голова. Но я старался не подавать виду. Свет горел только в коридоре. Она
сама сидела в комнате, молча и грустно ела копченую рыбу. Мне она сильно не
обрадовалась. Не помню как, но как-то нехотя с ее стороны, мы оказались в
постели. Но той обычной улыбки, счастливой, ликующей, на ее лице не было. Я
спросил, хорошо ли ей от наших отношений в данную минуту. Она ответила,
слегка улыбнувшись:
- У нас с тобой это всегда прекрасно получается.
Я предложил сходить в кафе, попить кофе. Мы знали одно очень уютное
кафе. Она обрадовалась, и стала собираться. В кафе я увидел прежнюю Алесю -
она смотрела на меня живыми и задорными, веселыми и влюбленными, глазами.
Помню, у меня мелькнула мысль, что все наладится. И вдруг резко, словно ей
загнали кинжал, она изменилась в лице. Вскоре мы собрались и ушли. По дороге
она не разговаривала со мной. Кое-как подобравшись к ней с вопросом, я
получил ответ:
- Я капризничаю.
Вдруг она захотела есть. Мы проходили мимо киоска "Хот-Дога", и она
захотела эту сосиску. Около окна стоял... Я не знаю, как порядочно о нем
сказать... Черная куртка, вязаная шапочка с вертикальными черно-белыми
полосками. Наглые, улыбающиеся глаза... В окне его переспросили, с чем
сделать ему Хот-Дог. Он ответил:
- С кетчупом и горчицей. И горчицы побольше, побольше горчицы...
После этого повернулся в сторону Алесиного общежития, глянул точно в ее
окна, и повторил:
- Горчицы побольше, побольше.
Опять повернулся, посмотрел в окна...
Так он повторял четыре раза, оборачиваясь на окна.
Только потом я понял, что это - буквально НЛП-приказ, обращенный к
Алесе. В этот момент мне хотелось этого упыря-вурдолака разорвать на части.
Этому скоту... Я, вспоминая тот момент, знаю одно - я его из-под земли
достану, как и остальных... Чего бы мне этого ни стоило. Я ИМЕЮ ПРАВО ЭТО
СДЕЛАТЬ. Нет, нарушать существующие юридические законы я не буду. Мертвяки
этого не дождутся. Я не буду нарушать вообще никакие законы. Даже законы
Природы, точнее, прежде всего, законы Природы.
Я почувствовал, что Алеся буквально изменилась в лице.
- Пойдем отсюда, - сказала она и мы зашли в супермаркет, где она
купила... салат из капусты, и горчицу...
ПОКУПКИ
Сейчас я понимаю, что не смог до конца пробиться к сердцу Алеси. Почему
- объясню потом. Не смог я осознать отчетливо то, что кажется очевидным
сейчас. Господи, да ее, похоже, шантажировали! Не знаю, чем. Но я видел,
как.
Прощаясь, мы договорились встретиться завтра. Она хотела купить себе
джинсы, а я хотел купить зимние ботинки. Три года назад я нашел на свалке
выброшенные ботинки нового русского, заклеил, зашил, покрасил. Но за три
года они износились так, что на них было страшно смотреть.
Как и договаривались, я зашел к ней в два часа дня. Мы попили чай и
пошли. Алеся была как неживая. Стоя около лифта, я попробовал ее
развеселить. В ответ услышал:
- Отстань ради Бога.
Часа три мы ходили по магазинам, она перемерила все, что можно. Со мной
или не говорила, или отвечала только короткими, почти армейскими фразами.
Наконец выбрала. Оставив ее покупки у нее дома, поехали на барахолку мне за
ботинками. Купили хорошие и недорогие ботинки. Без Алеси, которая прекрасно
разбиралась в коже и мехе, на ощупь, я бы такие не купил. И все эти часы она
молчала. Мне было очень тяжело. Но никакие далекие фразы, ни какие мои
намеки не достигали цели - она молчала. А до конца я не понимал причину.
Кстати сказать, я и сейчас ее не знаю. Купив ботинки, поехали обратно.
Подходя к общежитию, я сказал:
- Я, наверное, пойду домой...
- Зайди, поужинаем, обмоем покупки.
Я прибодрился. Купив бутылку пива и мороженное, мы зашли в комнату.
Поужинали втроем. Наташа вскоре собралась и куда-то ушла. Я надеялся, что
сейчас у нас будет интим, и Алеся оживет. Она всегда веселела после
нежности, и только после нежной ласки говорила "Я тебя люблю". За
исключением сообщений на пейджер. Мы устали за день в толкотне. Поэтому
после ужина легли на кровать. Она отвернулась от меня. Я пробовал ее
ласкать, но она, открыв широко свои красивые глаза, в этот момент буквально
черные от ярости, сказала:
- Я не хочу, прекрати!
Я лежал рядом. Она периодически просила: "Обними меня". Я обнимал, но
начинал возбуждаться, а после сердиться, что так происходит. Ну не было у
меня времени, что бы все спокойно взвесить! Не было времени и сил, чтобы
успокоиться и принять события такими, какие они были тогда! Задним числом
легко все понимать. Но после драки кулаками не машут.
В итоге я несколько раз вставал, садился и писал вторую часть
"Посланников", потом опять ложился, обнимал Алесю, опять вставал... Она или
спала, или дремала. Трудно сказать. В итоге, в десять вечера, когда скоро
начнут выгонять из общежития, молча оделся и вышел. Через минуту вышла
Алеся, и почти приказала:
- Игорь, вернись.
Теперь могу точно сказать, что она хотела мне сказать то, что ее
заставляли сделать мертвяки. Она решалась на это весь день, или, наверное,
оттягивала это до самого конца. Но я, обиженный, взбешенный, не дал ей это
сделать. Она села на кровать, я - на стул. И тут меня прорвало:
- Алеся! За что ты мне мстишь? Что я плохого сделал тебе? За что ты так
меня ненавидишь? Зачем ты так издеваешься? Ты словно нашла у меня кучу
использованных гандонов в кармане! Или словно видела меня с другой женщиной.
После я вспомнил несколько неприятных моментов, когда она капризничала,
а я терпел. В ответ она только мотала головой. Выговорившись сам, не дав ей
сказать, я встал.
- Игорь, подожди...
- Пора идти. Давай сделаем паузу в несколько дней.
С этими словами я вышел. Минут через десять до меня все же дошло, что
она хотела что-то сказать. Еще в комнате, лежа около нее, я пытался
поставить блок против тех, кто нам мешал все эти минуты... Теперь я думал
только об этом. Иногда становилось легче, но память об этой настоящей,
реальной ссоре с Алесей, впервые за все время, не давала покоя... В итоге,
выкурив за три часа пачку сигарет, чуть не свихнувшись от горя, мне удалось
хоть как-то снять напряжение. По крайней мере, мне так казалось...
ОПЯТЬ РЕМАРКА
Вот здесь нужно закончить наш роман...
Но, тогда его не надо было вообще писать. Зачем людям знать такие
подробности? Но именно отсюда и начинаются те события, ради которых я пишу
все это. Теперь я буду стараться писать все документально, словно на
допросе. Вспоминая дату каждого события. Если бы не было дальнейших событий,
я не стал бы писать об этом вообще. Слишком много знакомых, слишком долго мы
были вместе, что бы вообще писать об этом. Именно из-за дальнейших событий я
оголил все наши отношения с Алесей, можно сказать, раздел нас обоих
прилюдно... Господи, Алесенька, не читай эту книгу! Алесенька, умоляю,
прочти ее до конца... Услышит ли она меня...?
ПОЧТИ ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ
Со следующего дня, с восемнадцатого февраля, у меня начались очень
сильные боли в кишечнике. Боли были такие сильные, что порой замирало
сердце. Последователи Иванова любят говорить, что это - сигнал природы,
вызванный неправильным поведением с окружающими людьми... Не согласен.
Вечером, скучая я сбросил ей на пейджер, что хочу ее увидеть. Она ответила:
"Меня нет дома. Алеся". Я бродил около ее общежития, а кругом, тут и там
появлялись оперативники. Предположительно, оперативники ФСБ. И постоянная,
непрекращающаяся, боль в кишечнике. Словно мне сделали клизму серной
кислоты. У меня здоровое сердце, но я чувствовал, что у меня начинается
приступ от такой боли. Но я прекрасно понимал, что Алеся не является
источником таких болей. Она - добрая, она еще действительно ребенок,
капризный, но ласковый и добрый. Тогда кто? И опять, методично перебирая
всех, пытаясь увидеть по биовизору неизвестных, я искал этого упыря...
Я зашел к ней после обеда в понедельник. Перед этим я получил сообщение
без подписи: "Забери книгу", и думал, что это Алеся просит забрать мой
подарок ей. Она раньше так делала, когда мы с ней слегка ссорились, и она
вечно отдавала мне книги обратно, которые я ей приносил. Но, она, как
выяснилось, этого не присылала. С виду она была спокойная и
доброжелательная. Обида чувствовалась, но мы разговаривали спокойно. Я
старался казаться веселым и общительным. Вроде бы, это получалось. Пока она
была в туалете, я прочитал сообщение у нее на пейджере "Алесенька, передай
привет своей подружке. Ты - самый прекрасный и добрый человек, которого я
знаю. Ждите меня в 17.00. Игорь". Было еще одно, примерно такого же
содержания. Алесенька говорила, что ее подружка на ночной дискотеке
познакомилась с молодым человеком, и связь они поддерживали через ее
пейджер. Но меня все-таки это задело. Настроение пропало. Я сидел и пил чай,
зло смотря в сторону. Потом глянул на часы, висевшие на стене. Было ровно
17.00. Она посмотрела на часы тоже, встала и тихо сказала:
- Я хочу, что бы ты немедленно ушел.
Я ушел. В конце концов, я хотя бы ее увидел.
Двадцать третьего февраля я получил поздравление: "Игорек, Поздравляю с
праздником. Не болей, не скучай. Целую. Алеся". Почти сразу отправил ответ:
"Алесенька, спасибо за добрые слова. Мне очень приятно слышать это от тебя".
Я даже постеснялся напроситься в гости. А на следующий день, в субботу,
очень сильно заскучал. Посылал несколько сообщений, но как выяснилось,
ответить она не могла, поскольку у меня изменился номер станции.
Днем увидел, как мимо меня прошел образ товарища Пархомса, он описан в
"Отречении". Это - бывший начальник отдела по борьбе с терроризмом, который
начал "водить" меня, как я выяснил позже, еще с 1984 года. Сначала я верил
ему, мы были почти друзьями, но когда разглядел, то, послал подальше. Я не
знаю ни одного человека, что бы о нем отзывались хорошо. Либо крыли матом,
либо, "он скрытный и умный, тонкий психолог" - так говорили те, кто его
боялся. Образ - это человек, который очень сильно напоминает реального. Он
не был двойником, это точно. Но тут я понял, что Пархомса подставляют. Свои
же! Но кто конкретно? Кто-то очень хотел, что бы я его ненавидел.
Действительно, есть за что его ненавидеть. Но сегодняшние упыри намного
страшнее этого пенсионера невидимого фронта.
После обеда я зашел к Алесе. Выяснилось, что она болела. Я, слегка
успокоившись, но еще до конца не осознав (на это уйдет два месяца), пытался
все-таки разговорить ее.
Она говорила нехотя. Я сказал, что у меня две новости - одна хорошая,
одна плохая. Хорошая та, что милиция наконец изъяла диски с моей повестью, и
дело по возмещению материального и морального ущерба будет передано в суд. А
плохую новость она слушать не захотела.
Плохая заключалась в том, что девятого февраля я пригрозил дочери, что
если кошка съест розы, которые я купил дочери (искал дешевые розы в горшке
для дочери больше года), если она съест выращенные сосенки, то я выкину ее.
Дочка была в шоке, зная, что если я сказал, то сделаю. Кошка, у нее,
естественно - самый близкий друг. Эта долгая история, в чем-то я был прав,
но понимаю, что все равно этого делать не надо было. Перед этим приехали
родственники бывшей жены, и своими намеками, издевками довели меня до белого
колена. В итоге жена взяла справки от врачей, нашла свидетелей, что я чуть
ли не убивал дочь в этот день, заявила, что не занимаюсь воспитанием
ребенка, не плачу за квартиру (на самом деле плачу только я, она не
заплатила ни копейки), даже заставила дочь дать показания против меня!
Инспектор по делам несовершеннолетних, милая женщина, хотела оформить на
меня штраф и передавать дело в суд. Четыре часа я доказывал, что я - не
сволочь. Каждый день я с дочерью делаю уроки. Был случай, когда я с
температурой тридцать девять заново объяснял всю химию, поскольку у них
учительница, видимо, с "приветом", и у всего класса были двойки, включая мою
дочь. А она учится без троек. В итоге мне поверили, и с этим инспектором мы
впоследствии расстались почти друзьями.
История с женой описано документально в других книгах, даже упоминать
этого человека не хочется. Я искренно считаю, что она мне устроила каторгу
на протяжении тринадцати лет. Вышла замуж ради прописки, ради того, чтобы
получить ребенка. Если бы не я, то, наверное, замуж бы она не вышла бы
вообще. Но именно с этим человеком все получилось "удачно". Я тогда не
понимал многих элементарных вещей зомбирования. А сейчас я точно знаю, что
мне ее "приставили". И одну из главных ролей тогда сыграл вышеупомянутый
Пархомс. Но я отвлекся. После упоминания о милиции я спросил:
- Алеся, может быть, у тебя появился новый друг?
В ответ она загадочно заулыбалась. Я не помню точно, но она стала
говорить про наши различия во взглядах, что-то еще... В ответ, глядя на
книгу, которую она читала (это был Герцен), сказал:
- Алеся, читая такие книги, ты же понимаешь, что вечные ценности, как
доброта честность, благородство, не меняются с веками. Это - вечные
ценности. А все остальное - мы с тобой преодолевали без проблем.
Только сейчас я понимаю, что я ударил в точку. Именно этого и боялась
мне сказать Алеся, зная мои взгляды на жизнь. Но что конкретно?
- Я хочу, что бы ты ушел.
Когда я одевался, она добавила:
- Найди себе другую любовницу, добрую и отзывчивую.
У меня отвисла челюсть.
- Я тебя никогда не считал за любовницу, ты для меня была невестой,
неужели ты мне не веришь?
- Верю, иначе бы ты меня не знакомил со своими родителями.
Я подошел к двери.
- Алеся, мне кажется, я вижу твое будущее. Оно меня не радует.
Вместо ответа она сильно занервничала.
В замочной скважине торчал ключ. Раньше он тоже торчал, когда Алеся
ждала меня. Я грустно улыбнулся и глянул на нее. Она смутилась. Интуитивно я
понял, что никого у нее нет... Но, может быть, мне показалось... По-гусарски
щелкнув каблуками, со словами "Честь имею", я удалился. В ответ она искренне
заулыбалась, видя такой мой спектакль.
На следующий день я со своими мореходами поехал отбрасывать снег в
яхт-клуб. Было радостное настроение, я вспоминал наши первые встречи, ласки,
ее слова "Я тебя люблю". Я чувствовал, как я посылаю лучики любви своей
Алесе, и было чувство, что она вернется... По дороге обратно я получил
сообщение: "Игорь, даренное не дарят, поэтому забери кофту. Алеся". Мне
сестра связала кофту, точнее, довязала только этой зимой, хотя официально
подарила на день рождения еще полтора года назад. Алесе она очень
понравилась, я и с радостью ее отдал ей. Теплая кофта, она очень ее
любила... Я попросил остановить машину около общежития и зашел к ней. Наташа
сказала, что Алеся ушла к Тане, просила подождать. Ох, опять эта Таня...
Вскоре появилась Алеся. Веселая, добрая моя милая Алеся. Я забрал кофту.
Сказал, что был в яхт-клубе, вспоминал те дни. Она вспомнила тоже, и ее лицо
осветилось романтической улыбкой. Предложил вместе справить восьмое марта.
Она ответила, что подумает. Я пошел вниз, и она тоже - ей нужно было
позвонить. В лифте она сказала:
- Я никогда не думала быть твоей женой, прости меня. Ведь сегодня -
прощальное воскресенье.
- Алесенька, я сам не торопился, ведь я говорил, что нужно все
взвесить. Что бы прошел хотя бы год наших встреч... И ты прости меня.
- Бог простит.
На это я сделал легкий экскурс в историю, объясняя, что так говорят,
если не прощают. Нужно просто сказать: "И ты прости".
- Хорошо, и ты прости.
Сейчас, вспоминая тот день, мне кажется, что она говорила неправду.
Пять месяцев она ждала меня каждую секунду. Звонила на пейджер. Восемьдесят
сообщений за все время, что бы я пришел к ней. Неужели это просто страсть, и
я его заставил любить чужую свободу. Именно свободу. Именно заставил.
Наверное, я не прав, но любить и уважать таких, как он, я не могу. Может
быть, когда-нибудь получится. Хотя мы разговариваем с ним открыто и
спокойно. В последнее время наши отношения улучшились. Раньше было хуже.
...Кстати, о зам.директоре. Совсем недавно я посмотрел на него с другой
стороны. Что-то с ним не так... На уровне интуиции я чувствую, что от него
можно ждать чего угодно. Он спокойно может читать чужие бумаги, беспардонно
смотрит в экран монитора, когда работаешь с личным файлом, а даже крик "Не
читай чужие материалы!" не способен оторвать его взгляд. Он ведет себя, как
сотрудник НКВД в годы сталинских репрессий. Вывод напрашивается сам
собой....
За две секунды до того, как запищал пейджер, я достал его из глубокого
кармана брюк, откуда его писк не слышен. У меня в руках он получил сообщение
от Алеси, переданное кодом: "Приходи ко мне, как только освободишься, можешь
прямо сейчас".
Было еще обеденное время, но слава Богу, на работе у меня аппаратура
работала нормально, меня не дергали и не искали, и поэтому через полчаса на
крыльях любви я прилетел и был у нее. Если мне не изменяет память, я зашел в
магазин и купил что-то к чаю, чтобы отпраздновать День влюбленных.
Она была одна. Вскоре, после разлуки в две недели, мы занялись
любовью...
Но при этом она была грустная. Другими словами, сознанием она была не
со мной, а подсознанием, телом - со мной! Ее настроение передалось мне.
После ласки она не захотела лежать со мной. А мне не хотелось сидеть,
стоять, ходить. Хотелось полежать. Я попросил ее сделать мне массаж. Она с
радостью согласилась. Делала массаж она медленно, старательно. Я
почувствовал взглядом, что она очень внимательно меня разглядывает со спины,
словно зондирует. Попутно она задала вопрос, который меня загнал в шок:
- Игорь, ты мне рассказывал о женщине, с которой у вас были длительные
отношения. Где она?
Да, была такая женщина полтора года назад. Мы были близкими
сексуальными друзьями, не более того. Она только что ушла от мужа
алкоголика. Как она говорила, "он стал мне изменять со своей бутылочкой".
Нормальная женщина, желающая всего того, что заложено природой... Через
четыре месяца она сказала, что меня не любит, и мы расстались. За два дня до
этого мимо меня прошел сотрудник ФСБ, опять все тот же Глухих, злорадно
улыбаясь. Совпадение? Не слишком ли много случайных совпадений?
- Она вышла замуж. Мне она говорила, что меня не любит. И через полгода
нашла мужчину с машиной. Они живут счастливо, снимают квартиру. Он, видимо,
хорошо получает, если есть "Волга". Хотя работает, как я знаю, в юридической
фирме для пенсионеров. Сложно понять, как он с нищих пенсионеров получает
деньги. А этой женщине, помимо любви, хотелось и машину. Но, насколько я
знаю, со слов подружки этой женщины, ее новый муж попивает, да и она с ним.
Не знаю, насколько она счастлива.
- А ты не думал ее спасти?
- От чего?
- От такой жизни.
- Она сама ее выбрала. Зачем мне лезть в ее жизнь? Она же по-своему
счастлива. Если бы я был нужен ей, то она намекнула бы... А почему ты об
этом спрашиваешь?
- Да так, просто...
- Алеся, ты словно от меня отказываешься.
- Нет... Почему?
- Такие разговоры ведешь... Ты, может быть, считаешь, что я
ненормальный? - этот вопрос я задал на подсознании, удивившись сам
сказанному.
- Нет, не считаю. Раньше думала, что ты.... - маньяк, или ненормальный.
Потом поняла, что ошибаюсь.
Разговор был для меня... не знаю, как сказать. Мне, дураку, уже тогда
надо было бить тревогу, пытаться добраться до истины, понять, что же
происходит с ней. Откуда такие мысли? Что случилось? Но я боялся ее
потерять, боялся обострять отношения, дорожил... уже, наверное, не любовью,
а... сексуальными отношениями.
Разговор медленно перешел в обычное русло быта. Уходя, я сказал:
- Алеся, а ведь завтра - ровно полгода, как мы познакомились.
Я тогда не имел распечатки пейджера, и забыл, что номер газеты купил
просроченный, а вычисления встречи считал именно от номера газеты "Новь".
- Что ты предлагаешь?
- Отметить наш юбилей.
- Хорошо, я позвоню.
Провожала она меня до лестницы, что было в последнее время редко. А
раньше спускалась даже до первого этажа. Глядя на нее, я почувствовал
сильную боль в груди. Она стояла, и отрешенно на меня смотрела.
- Алеся, мне очень больно смотреть на тебя такую. Что-то с тобой
происходит, но что - не могу понять.
В ответ она еле заметно замотала головой. Я вышел на улицу. На душе
скребли кошки. Домой совсем не хотелось идти. Я бродил по городу три часа,
выкурив полпачки сигарет. А месяц назад я бросил курить. Благодаря Алеси.
Ведь несмотря на перечисленные неурядицы, она дарила покой. Благодаря ей я
обрел этот покой. И она, я думаю, тоже... Поздно ночью я уснул.
На следующий день в обед я получил от Алеси сообщение: "Мне жутко плохо
после вчерашнего. Что делать? Алеся". Я ответил, что приду, как только
освобожусь. Но тут же получил еще одно: "Я имею ввиду, что очень болею с
похмелья. Алеся".
Боже мой, когда она успела? И с чего? Что с ней случилось? Что ее
гложет? С такими мыслями я отправил ответ: "Буду у тебя примерно через час.
Держись. Игорь". Сделав все, что надо, я был у нее, как и говорил.
Выяснилось, что она с подружками вчера вечером пошла на ночную дискотеку.
Выпила только один бокал коктейля - сок с водкой. И все. Но болела так,
словно пила одну водку всю ночь. Мне было ясно, что это - и есть то самое,
чего я опасался. Ее "давили" экстрасенсы.
Кстати, это было уже не первый раз. Как-то в субботу, наверное,
одиннадцатого февраля, я неожиданно, без приглашения и предупреждения зашел
к ней в гости. Это было на следующий день после того, как она вручила мне
записку. Она была вялая и разбитая. Я предложил пойти погулять. Она
обрадовалась и предложила сходить в Театр Афанасьева на спектакль "На дне".
Уже тогда она была, как не своей тарелке, часто резко отвечала, пылила по
мелочам. Раз пять я делал ей массаж на руках по системе До-ин, и она сразу
оживала. Мне было понятно, что из нее сосут силы. Но при этом, именно об
этих вещах, она не хотела ничего слушать! Я вел себя, как сапер, стараясь
сохранить и удержать ее около себя. И вот теперь, такое состояние. Я уложил
ее, раздел, и стал делать ей массаж. Она потихоньку оживала. Сама пыталась
понять, что же произошло. Я начал издалека:
- Алесенька, милая. Человек - очень сложная психо-энергетическая
система. Ты знаешь про сглазы, про наговоры. Я тебе рассказывал, что эти
методики, только более изощренные, используют разные спецорганы. Так же
могли "подключиться" к тебе и подружки. Некоторые сами не замечают этого.
Просто им приятно так делать, вот и все.
И я вспомнил случай, который рассказала мне Алеся еще в ноябре.
ПОДРУЖКА
Я вспомнил наш разговор, который произошел еще в середине ноября.
Алеська рассказывала, как она болтала со своей подружкой Таней. И та
несколько раз повторила одну и туже фразу "Обет безбрачия, обет безбрачия,
обет безбрачия". Алеська сказала, что она эту фразу приняла на свой счет, и
ей стало тоскливо и не по себе. Я помню, что подумал тогда, что Таня - либо
вампир от природы, либо сексот - секретный сотрудник. Она спокойно и
профессионально, нагло, применяла метод НПЛ - Нейро-лингвинистическое
программирование. То есть воздействие на подсознание человека с помощью
определенных ключевых фраз. Другими словами, уже тогда смеркались тучи. С
другой стороны, она, завидуя, могла просто из-за зависти нагадить. Тогда я
промолчал, поскольку Алеся относилась к ней очень хорошо. Таня мне не
нравилась. Злые, почти горящие, маленькие глаза. Судя по разговорам Алеси, у
Тани было что-то не в порядке с психикой, поскольку она дурела полностью,
как только хоть маленько выпивала. В таком состоянии, со слов Алеси, могла
запустить банкой майонеза в батарею. Я тогда ничего не сказал, и мы забыли
об этом эпизоде. Сейчас, анализируя все по мелочам, я точно могу сказать,
что эта фраза всплыла из подсознания Алеси, когда она писала записку.
ЮБИЛЕЙ
Таня тоже была на дискотеке. Напилась, устроила страшный скандал,
швыряла всем, чем можно. Если учесть, что Алесенька очень впечатлительная,
да еще всю ночь не спала, то можно было предположить, что это Таня
высасывала силы. Но с другой стороны, Алеся пришла домой, поспала час, потом
ушла в институт. Была бодрая и веселая. И в районе обеда ей стало плохо.
Я понимал, что включились экстрасенсы. Но как ее уберечь? Как? Она
ничего не хотела слушать об этих вещах. А, значит, и защиту не поставит.
Точнее поставит, но только против меня. Она раньше думала не о наведенных
болях, а о заразе, которую якобы я передал ей. Кстати сказать, с этими
болями я слегка преувеличиваю. Мы с ней определили экспериментальным путем,
что очень часто боли у нее возникали от слишком частого интимного общения.
Но, с другой стороны, мы никогда не делали это без желания. Всегда была
страсть. Ведь у нас, практически, шел медовый месяц...
Размяв ей спину, я положил ее животом вверх, сделал массаж на животе,
на груди, на ногах. Алеська ожила. И волей-неволей зашел разговор,
аналогичный вчерашнему. Но теперь Алеся рассказывала о своих прошлых
партнерах. Не буду его пересказывать, скажу лишь, что как-то так получалось
у нее до этого, что были какие-то панки, рокеры, алкоголики... Но,
удивительное дело, она об этом говорила, а раньше любыми путями уходила от
такого разговора. И опять я не стал лезть дальше в душу... Что-то ее
тревожило, что-то ее пугало...
Расстались мы спокойно, она была достаточно бодрая и веселая.
Так прошел наш юбилей.
На следующий день договорились встретиться.
ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
На следующий день я пришел к ней вечером после работы. Сильно болела
голова. Но я старался не подавать виду. Свет горел только в коридоре. Она
сама сидела в комнате, молча и грустно ела копченую рыбу. Мне она сильно не
обрадовалась. Не помню как, но как-то нехотя с ее стороны, мы оказались в
постели. Но той обычной улыбки, счастливой, ликующей, на ее лице не было. Я
спросил, хорошо ли ей от наших отношений в данную минуту. Она ответила,
слегка улыбнувшись:
- У нас с тобой это всегда прекрасно получается.
Я предложил сходить в кафе, попить кофе. Мы знали одно очень уютное
кафе. Она обрадовалась, и стала собираться. В кафе я увидел прежнюю Алесю -
она смотрела на меня живыми и задорными, веселыми и влюбленными, глазами.
Помню, у меня мелькнула мысль, что все наладится. И вдруг резко, словно ей
загнали кинжал, она изменилась в лице. Вскоре мы собрались и ушли. По дороге
она не разговаривала со мной. Кое-как подобравшись к ней с вопросом, я
получил ответ:
- Я капризничаю.
Вдруг она захотела есть. Мы проходили мимо киоска "Хот-Дога", и она
захотела эту сосиску. Около окна стоял... Я не знаю, как порядочно о нем
сказать... Черная куртка, вязаная шапочка с вертикальными черно-белыми
полосками. Наглые, улыбающиеся глаза... В окне его переспросили, с чем
сделать ему Хот-Дог. Он ответил:
- С кетчупом и горчицей. И горчицы побольше, побольше горчицы...
После этого повернулся в сторону Алесиного общежития, глянул точно в ее
окна, и повторил:
- Горчицы побольше, побольше.
Опять повернулся, посмотрел в окна...
Так он повторял четыре раза, оборачиваясь на окна.
Только потом я понял, что это - буквально НЛП-приказ, обращенный к
Алесе. В этот момент мне хотелось этого упыря-вурдолака разорвать на части.
Этому скоту... Я, вспоминая тот момент, знаю одно - я его из-под земли
достану, как и остальных... Чего бы мне этого ни стоило. Я ИМЕЮ ПРАВО ЭТО
СДЕЛАТЬ. Нет, нарушать существующие юридические законы я не буду. Мертвяки
этого не дождутся. Я не буду нарушать вообще никакие законы. Даже законы
Природы, точнее, прежде всего, законы Природы.
Я почувствовал, что Алеся буквально изменилась в лице.
- Пойдем отсюда, - сказала она и мы зашли в супермаркет, где она
купила... салат из капусты, и горчицу...
ПОКУПКИ
Сейчас я понимаю, что не смог до конца пробиться к сердцу Алеси. Почему
- объясню потом. Не смог я осознать отчетливо то, что кажется очевидным
сейчас. Господи, да ее, похоже, шантажировали! Не знаю, чем. Но я видел,
как.
Прощаясь, мы договорились встретиться завтра. Она хотела купить себе
джинсы, а я хотел купить зимние ботинки. Три года назад я нашел на свалке
выброшенные ботинки нового русского, заклеил, зашил, покрасил. Но за три
года они износились так, что на них было страшно смотреть.
Как и договаривались, я зашел к ней в два часа дня. Мы попили чай и
пошли. Алеся была как неживая. Стоя около лифта, я попробовал ее
развеселить. В ответ услышал:
- Отстань ради Бога.
Часа три мы ходили по магазинам, она перемерила все, что можно. Со мной
или не говорила, или отвечала только короткими, почти армейскими фразами.
Наконец выбрала. Оставив ее покупки у нее дома, поехали на барахолку мне за
ботинками. Купили хорошие и недорогие ботинки. Без Алеси, которая прекрасно
разбиралась в коже и мехе, на ощупь, я бы такие не купил. И все эти часы она
молчала. Мне было очень тяжело. Но никакие далекие фразы, ни какие мои
намеки не достигали цели - она молчала. А до конца я не понимал причину.
Кстати сказать, я и сейчас ее не знаю. Купив ботинки, поехали обратно.
Подходя к общежитию, я сказал:
- Я, наверное, пойду домой...
- Зайди, поужинаем, обмоем покупки.
Я прибодрился. Купив бутылку пива и мороженное, мы зашли в комнату.
Поужинали втроем. Наташа вскоре собралась и куда-то ушла. Я надеялся, что
сейчас у нас будет интим, и Алеся оживет. Она всегда веселела после
нежности, и только после нежной ласки говорила "Я тебя люблю". За
исключением сообщений на пейджер. Мы устали за день в толкотне. Поэтому
после ужина легли на кровать. Она отвернулась от меня. Я пробовал ее
ласкать, но она, открыв широко свои красивые глаза, в этот момент буквально
черные от ярости, сказала:
- Я не хочу, прекрати!
Я лежал рядом. Она периодически просила: "Обними меня". Я обнимал, но
начинал возбуждаться, а после сердиться, что так происходит. Ну не было у
меня времени, что бы все спокойно взвесить! Не было времени и сил, чтобы
успокоиться и принять события такими, какие они были тогда! Задним числом
легко все понимать. Но после драки кулаками не машут.
В итоге я несколько раз вставал, садился и писал вторую часть
"Посланников", потом опять ложился, обнимал Алесю, опять вставал... Она или
спала, или дремала. Трудно сказать. В итоге, в десять вечера, когда скоро
начнут выгонять из общежития, молча оделся и вышел. Через минуту вышла
Алеся, и почти приказала:
- Игорь, вернись.
Теперь могу точно сказать, что она хотела мне сказать то, что ее
заставляли сделать мертвяки. Она решалась на это весь день, или, наверное,
оттягивала это до самого конца. Но я, обиженный, взбешенный, не дал ей это
сделать. Она села на кровать, я - на стул. И тут меня прорвало:
- Алеся! За что ты мне мстишь? Что я плохого сделал тебе? За что ты так
меня ненавидишь? Зачем ты так издеваешься? Ты словно нашла у меня кучу
использованных гандонов в кармане! Или словно видела меня с другой женщиной.
После я вспомнил несколько неприятных моментов, когда она капризничала,
а я терпел. В ответ она только мотала головой. Выговорившись сам, не дав ей
сказать, я встал.
- Игорь, подожди...
- Пора идти. Давай сделаем паузу в несколько дней.
С этими словами я вышел. Минут через десять до меня все же дошло, что
она хотела что-то сказать. Еще в комнате, лежа около нее, я пытался
поставить блок против тех, кто нам мешал все эти минуты... Теперь я думал
только об этом. Иногда становилось легче, но память об этой настоящей,
реальной ссоре с Алесей, впервые за все время, не давала покоя... В итоге,
выкурив за три часа пачку сигарет, чуть не свихнувшись от горя, мне удалось
хоть как-то снять напряжение. По крайней мере, мне так казалось...
ОПЯТЬ РЕМАРКА
Вот здесь нужно закончить наш роман...
Но, тогда его не надо было вообще писать. Зачем людям знать такие
подробности? Но именно отсюда и начинаются те события, ради которых я пишу
все это. Теперь я буду стараться писать все документально, словно на
допросе. Вспоминая дату каждого события. Если бы не было дальнейших событий,
я не стал бы писать об этом вообще. Слишком много знакомых, слишком долго мы
были вместе, что бы вообще писать об этом. Именно из-за дальнейших событий я
оголил все наши отношения с Алесей, можно сказать, раздел нас обоих
прилюдно... Господи, Алесенька, не читай эту книгу! Алесенька, умоляю,
прочти ее до конца... Услышит ли она меня...?
ПОЧТИ ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ
Со следующего дня, с восемнадцатого февраля, у меня начались очень
сильные боли в кишечнике. Боли были такие сильные, что порой замирало
сердце. Последователи Иванова любят говорить, что это - сигнал природы,
вызванный неправильным поведением с окружающими людьми... Не согласен.
Вечером, скучая я сбросил ей на пейджер, что хочу ее увидеть. Она ответила:
"Меня нет дома. Алеся". Я бродил около ее общежития, а кругом, тут и там
появлялись оперативники. Предположительно, оперативники ФСБ. И постоянная,
непрекращающаяся, боль в кишечнике. Словно мне сделали клизму серной
кислоты. У меня здоровое сердце, но я чувствовал, что у меня начинается
приступ от такой боли. Но я прекрасно понимал, что Алеся не является
источником таких болей. Она - добрая, она еще действительно ребенок,
капризный, но ласковый и добрый. Тогда кто? И опять, методично перебирая
всех, пытаясь увидеть по биовизору неизвестных, я искал этого упыря...
Я зашел к ней после обеда в понедельник. Перед этим я получил сообщение
без подписи: "Забери книгу", и думал, что это Алеся просит забрать мой
подарок ей. Она раньше так делала, когда мы с ней слегка ссорились, и она
вечно отдавала мне книги обратно, которые я ей приносил. Но, она, как
выяснилось, этого не присылала. С виду она была спокойная и
доброжелательная. Обида чувствовалась, но мы разговаривали спокойно. Я
старался казаться веселым и общительным. Вроде бы, это получалось. Пока она
была в туалете, я прочитал сообщение у нее на пейджере "Алесенька, передай
привет своей подружке. Ты - самый прекрасный и добрый человек, которого я
знаю. Ждите меня в 17.00. Игорь". Было еще одно, примерно такого же
содержания. Алесенька говорила, что ее подружка на ночной дискотеке
познакомилась с молодым человеком, и связь они поддерживали через ее
пейджер. Но меня все-таки это задело. Настроение пропало. Я сидел и пил чай,
зло смотря в сторону. Потом глянул на часы, висевшие на стене. Было ровно
17.00. Она посмотрела на часы тоже, встала и тихо сказала:
- Я хочу, что бы ты немедленно ушел.
Я ушел. В конце концов, я хотя бы ее увидел.
Двадцать третьего февраля я получил поздравление: "Игорек, Поздравляю с
праздником. Не болей, не скучай. Целую. Алеся". Почти сразу отправил ответ:
"Алесенька, спасибо за добрые слова. Мне очень приятно слышать это от тебя".
Я даже постеснялся напроситься в гости. А на следующий день, в субботу,
очень сильно заскучал. Посылал несколько сообщений, но как выяснилось,
ответить она не могла, поскольку у меня изменился номер станции.
Днем увидел, как мимо меня прошел образ товарища Пархомса, он описан в
"Отречении". Это - бывший начальник отдела по борьбе с терроризмом, который
начал "водить" меня, как я выяснил позже, еще с 1984 года. Сначала я верил
ему, мы были почти друзьями, но когда разглядел, то, послал подальше. Я не
знаю ни одного человека, что бы о нем отзывались хорошо. Либо крыли матом,
либо, "он скрытный и умный, тонкий психолог" - так говорили те, кто его
боялся. Образ - это человек, который очень сильно напоминает реального. Он
не был двойником, это точно. Но тут я понял, что Пархомса подставляют. Свои
же! Но кто конкретно? Кто-то очень хотел, что бы я его ненавидел.
Действительно, есть за что его ненавидеть. Но сегодняшние упыри намного
страшнее этого пенсионера невидимого фронта.
После обеда я зашел к Алесе. Выяснилось, что она болела. Я, слегка
успокоившись, но еще до конца не осознав (на это уйдет два месяца), пытался
все-таки разговорить ее.
Она говорила нехотя. Я сказал, что у меня две новости - одна хорошая,
одна плохая. Хорошая та, что милиция наконец изъяла диски с моей повестью, и
дело по возмещению материального и морального ущерба будет передано в суд. А
плохую новость она слушать не захотела.
Плохая заключалась в том, что девятого февраля я пригрозил дочери, что
если кошка съест розы, которые я купил дочери (искал дешевые розы в горшке
для дочери больше года), если она съест выращенные сосенки, то я выкину ее.
Дочка была в шоке, зная, что если я сказал, то сделаю. Кошка, у нее,
естественно - самый близкий друг. Эта долгая история, в чем-то я был прав,
но понимаю, что все равно этого делать не надо было. Перед этим приехали
родственники бывшей жены, и своими намеками, издевками довели меня до белого
колена. В итоге жена взяла справки от врачей, нашла свидетелей, что я чуть
ли не убивал дочь в этот день, заявила, что не занимаюсь воспитанием
ребенка, не плачу за квартиру (на самом деле плачу только я, она не
заплатила ни копейки), даже заставила дочь дать показания против меня!
Инспектор по делам несовершеннолетних, милая женщина, хотела оформить на
меня штраф и передавать дело в суд. Четыре часа я доказывал, что я - не
сволочь. Каждый день я с дочерью делаю уроки. Был случай, когда я с
температурой тридцать девять заново объяснял всю химию, поскольку у них
учительница, видимо, с "приветом", и у всего класса были двойки, включая мою
дочь. А она учится без троек. В итоге мне поверили, и с этим инспектором мы
впоследствии расстались почти друзьями.
История с женой описано документально в других книгах, даже упоминать
этого человека не хочется. Я искренно считаю, что она мне устроила каторгу
на протяжении тринадцати лет. Вышла замуж ради прописки, ради того, чтобы
получить ребенка. Если бы не я, то, наверное, замуж бы она не вышла бы
вообще. Но именно с этим человеком все получилось "удачно". Я тогда не
понимал многих элементарных вещей зомбирования. А сейчас я точно знаю, что
мне ее "приставили". И одну из главных ролей тогда сыграл вышеупомянутый
Пархомс. Но я отвлекся. После упоминания о милиции я спросил:
- Алеся, может быть, у тебя появился новый друг?
В ответ она загадочно заулыбалась. Я не помню точно, но она стала
говорить про наши различия во взглядах, что-то еще... В ответ, глядя на
книгу, которую она читала (это был Герцен), сказал:
- Алеся, читая такие книги, ты же понимаешь, что вечные ценности, как
доброта честность, благородство, не меняются с веками. Это - вечные
ценности. А все остальное - мы с тобой преодолевали без проблем.
Только сейчас я понимаю, что я ударил в точку. Именно этого и боялась
мне сказать Алеся, зная мои взгляды на жизнь. Но что конкретно?
- Я хочу, что бы ты ушел.
Когда я одевался, она добавила:
- Найди себе другую любовницу, добрую и отзывчивую.
У меня отвисла челюсть.
- Я тебя никогда не считал за любовницу, ты для меня была невестой,
неужели ты мне не веришь?
- Верю, иначе бы ты меня не знакомил со своими родителями.
Я подошел к двери.
- Алеся, мне кажется, я вижу твое будущее. Оно меня не радует.
Вместо ответа она сильно занервничала.
В замочной скважине торчал ключ. Раньше он тоже торчал, когда Алеся
ждала меня. Я грустно улыбнулся и глянул на нее. Она смутилась. Интуитивно я
понял, что никого у нее нет... Но, может быть, мне показалось... По-гусарски
щелкнув каблуками, со словами "Честь имею", я удалился. В ответ она искренне
заулыбалась, видя такой мой спектакль.
На следующий день я со своими мореходами поехал отбрасывать снег в
яхт-клуб. Было радостное настроение, я вспоминал наши первые встречи, ласки,
ее слова "Я тебя люблю". Я чувствовал, как я посылаю лучики любви своей
Алесе, и было чувство, что она вернется... По дороге обратно я получил
сообщение: "Игорь, даренное не дарят, поэтому забери кофту. Алеся". Мне
сестра связала кофту, точнее, довязала только этой зимой, хотя официально
подарила на день рождения еще полтора года назад. Алесе она очень
понравилась, я и с радостью ее отдал ей. Теплая кофта, она очень ее
любила... Я попросил остановить машину около общежития и зашел к ней. Наташа
сказала, что Алеся ушла к Тане, просила подождать. Ох, опять эта Таня...
Вскоре появилась Алеся. Веселая, добрая моя милая Алеся. Я забрал кофту.
Сказал, что был в яхт-клубе, вспоминал те дни. Она вспомнила тоже, и ее лицо
осветилось романтической улыбкой. Предложил вместе справить восьмое марта.
Она ответила, что подумает. Я пошел вниз, и она тоже - ей нужно было
позвонить. В лифте она сказала:
- Я никогда не думала быть твоей женой, прости меня. Ведь сегодня -
прощальное воскресенье.
- Алесенька, я сам не торопился, ведь я говорил, что нужно все
взвесить. Что бы прошел хотя бы год наших встреч... И ты прости меня.
- Бог простит.
На это я сделал легкий экскурс в историю, объясняя, что так говорят,
если не прощают. Нужно просто сказать: "И ты прости".
- Хорошо, и ты прости.
Сейчас, вспоминая тот день, мне кажется, что она говорила неправду.
Пять месяцев она ждала меня каждую секунду. Звонила на пейджер. Восемьдесят
сообщений за все время, что бы я пришел к ней. Неужели это просто страсть, и