Зеттел Сара. Наследие чародея (Изавальта - 1)

   "Боже мой, а как я выберусь из всей этой истории?!"
   Может быть, точно так же, как и из комнаты: нужно только молча ждать и плыть по течению. Служанки распахнули дверь, и Калами пошел вперед, краем глаза наблюдая за Бриджит и взглядом маня ее за собой. Бриджит повиновалась этому безмолвному приказу, за ней последовали ее камеристки. Когда Калами вновь завладел ее пальчиками, Бриджит опустила глаза, сделав вид, что разглядывает драгоценный подол платья.
   Калами повел ее по коридору. Повсюду - и впереди, и сзади - вышагивали незнакомые вельможи. В коридоре царил полумрак, и потому они казались скорее призраками, чем людьми. Здесь блеск изумрудного шелка, там - мерцание золота и серебра. Блеснул синими гранями драгоценный камень, прошелестел меховой шлейф, качнулась медного цвета тесьма... Почти у всех мужчин на поясе висели мечи в вышитых ножнах или небольшие позолоченные кинжалы, а женщины, похоже, сходили с ума по высоким конусовидным шляпкам, с высоких кончиков которых ниспадала кружевная вуаль. Как это ни смешно, но Бриджит среди них почувствовала себя старомодной.
   Наконец они с Калами подошли к мраморной лестнице необычного изогнутого фойе, которое, по словам Ричики, носило гордое имя "ротонда". Бриджит почудилось, что из зимы они мгновенно перенеслись в трепетную весну. Массивные перила были увиты цветущим виноградом, а над цветами порхали бабочки. Окна украшали ветви вечнозеленых растений, на которых сидели певчие птицы. Их клювы были полуоткрыты, яркие грудки расправлены, словно они вот-вот запоют. Вдоль всего помещения были расставлены вазы с цветами, а окна закрывала голубая вуаль, которая волшебным образом превращала серый зимний вечер в солнечный апрельский день.
   Бриджит не сразу догадалась, что цветы и птицы - мастерски сделанные копии из цветного стекла. Лучи лампад и свечей отражаясь от стеклянной флоры и фауны, причудливо преломляясь в каждом изгибе, и наполняли пространство чудесным светом.
   - Это волшебство?
   Бриджит дотронулась до изящного розового лепестка: он был холоден, как лед.
   - Нет. - Калами покачал головой. - Только мастерство, помноженное на многолетний труд.
   Он провел пальцем свободной руки по голубому крылу застывшей бабочки.
   - Почти все эти мастера были привезены с моей родины.
   Бриджит задержала взгляд на одном из изящных цветков, и ее осенила малоприятная догадка. Она ведь знала и раньше, что соотечественники Калами были народом угнетенным. Их оскорбляли, завоевывали, притесняли... Если бы он был с ней честен, если бы рассказал, что с ним произошло, вместо того чтобы расставлять ловушки... Вполне возможно, она поддержала бы его добровольно. Нет, ей никогда не узнать, какой он на самом деле.
   "Может, он просто боится? - Бриджит отважилась тайком взглянуть на Калами и увидела, с какой печалью он взирает на стеклянную красоту. - Быть может, он просто пытается освободить свой народ? У него нет права на ошибку, он должен быть целиком и полностью уверен во мне, потому-то и приходится быть жестоким...
   Возможно, это даже моя вина, что он недостаточно откровенен со мной. Возможно..."
   А может, и нет. Может, это просто ее воображение. Бриджит отдернула руку от цветка. Все это она уже говорила себе после той ночи с Азой, когда начала осознавать, что натворила. Может, все совсем не так, убеждала она себя. Может, это больше, чем просто одна ночь во тьме.
   Она даже начала в это верить. И ошиблась - точно так же, как ошибается сейчас.
   Внезапно мысли Бриджит приняли другое направление. Где сейчас Сакра? Бриджит почему-то была уверена, что если он на свободе, то должен быть где-то поблизости. Ей хотелось увидеть его хотя бы мельком - тогда она чувствовала бы себя не такой одинокой.
   Бриджит закусила губу и решила думать о чем-нибудь другом. Если бы Калами сейчас посмотрел на нее повнимательнее, он наверняка раскусил бы ее притворство.
   Между вазами с цветами стояли вращающиеся ширмы, расписанные красками, такими же трепетными и яркими, как стеклянные цветы. На одних ширмах было изображено нечто вроде пасторальных сцен: прекрасные юноши и девушки, птицы и звери. Другие явно обращались к истории: на них были нарисованы правители на тронах, сцены сражений и побед.
   Калами заметил, что Бриджит заинтересовалась этими своеобразными картинами:
   - Это история Вечной Изавальты, предназначенная для созерцания членами императорской семьи и всем честным народом. Она обновляется каждый год...
   Калами собирался что-то добавить, но его прервал необычный звук. Под лестницей, слева, послышалось пение: низкий рокот баса, парящие в вышине сопрано и все оттенки баритонов, теноров и альтов, сливающиеся в звонкой гармонии. Казалось, каменные стены вибрируют в унисон этим мощным звукам. Бриджит не могла разобрать слов, но чувствовала, что происходит нечто величественное и прекрасное и что ничего подобного ей слышать не доводилось.
   Словно по мановению волшебной палочки, свечи погасли и зал погрузился во тьму. Бриджит ахнула от неожиданности. Потом она увидела, как в темноте загорелись новые огоньки, которые двигались слева, оттуда же, откуда доносилось пение. Голоса становились все громче, наполняя воздух безмерностью звуков. Стекло отозвалось радостным звоном, так что казалось, птицы и в самом деле запели.
   Бриджит уже догадалась, что перед ней - праздничное шествие. Пели мужчины и женщины в длинных изумрудно-зеленых одеяниях, подпоясанных гирляндами из веток остролиста. Такие же венки украшали их головы. Все хористы держали по свече в руку толщиной. Возглавлял процессию Хранитель Бакхар, со свечой в одной руке и с длинным посохом из слоновой кости - в другой. Несмотря на преклонный возраст Хранителя, Бриджит не заметила в его голосе старческих ноток, когда он присоединился к общему хору.
   - О чем они поют? - тихонько спросила Бриджит.
   - Они воспевают всех королей и императоров Изавальты, всех богов этого дома и просят их защитить дом и вернуть весну.
   Вслед за хором шла величественная старуха в мерцающей рубинами красной мантии. Это могла быть только вдовствующая императрица. Позади нее шествовала Ананда, с головы до ног в одежде небесно-голубого цвета. Рядом с ней брел император - у него одного в руках не было свечи. Его костюм был похож на наряд Калами, только кафтан был не черный, а золотой, и вместо митры на голове императора красовалась корона, блиставшая сапфирами.
   За императорской семьей двигалась колонна древних старцев, чье убранство переливалось разнообразием ярких цветов.
   - Это члены Совета, - шепнул Калами на ухо Бриджит. - Когда они пройдут, мы присоединимся к шествию.
   Бриджит рассеянно кивнула. Ее внимание было приковано к императору. Необходимо увидеть, что связывает его волю! В этом - единственное спасение и надежда на свободу.
   Но император был так далеко, и на нем было столько золота, что в дрожащем сиянии свечей он весь сверкал и переливался. Бриджит ничего не смогла разглядеть, кроме бликов света на золотом плаще. Если даже императора и окружал ореол волшебного света, его костюм это прекрасно маскировал.
   Бриджит выругалась про себя. Один-единственный раз она во что бы то ни стало должна увидеть - и не может! Что же теперь делать?
   Когда старцы в сверкающих одеждах прошли мимо, Калами снова взял Бриджит за кончики пальцев и повел вниз по ступеням. Остальные вельможи длинным шлейфом потянулись за ними. Бриджит чувствовала на себе сотни взглядов. Должно быть, придворные удивленно думали: с какой стати эта выскочка так нахально заняла самое почетное место? А может, просто гадали, кто она такая. Никто из них не произнес ни слова. Возможно, разговаривать во время церемонии было нельзя, а может, придворным этикетом запрещалось беседовать с человеком, не представленным официально ко двору. Надо будет спросить об этом Калами, решила Бриджит. В том, что касается традиций, не следует пренебрегать мелочами.
   Процессия неторопливо следовала изгибам дворцовых коридоров и переходов, и чем больше комнат и галерей они проходили, тем больше людей присоединялось к шествию. Мимо Бриджит мелькали стеклянные цветы, позолоченные птицы, глаза и лица на разрисованных ширмах, но она ничего не успевала рассмотреть как следует, хотя предпочла бы изучить их досконально... Только бы не замечать теплых пальцев Калами на своей коже. Из всего множества глаз - живых и нарисованных - острее всего Бриджит чувствовала на себе его взгляд. Его глаза все время искали подтверждения того, что заклятье действует, что воля Бриджит утонула в глубинах его магии. А что будет, если Калами не найдет того, что ищет?
   Процессия завернула за угол, и Бриджит увидела впереди что-то вроде светящейся пещеры, вход в которую был гостеприимно распахнут. Громадные свечи озаряли храм, и от их блеска он казался сделанным целиком из золота и драгоценных камней.
   Когда глаза Бриджит привыкли к золотому сиянию, она заметила, что Вышко и Вышемира на своем пьедестале тоже принарядились: на них были белоснежные одеяния и венки из остролиста. У Вышко на поясе красовался кушак из золотого бисера, а талию Вышемиры обвивали серебряные цветы и виноградная лоза.
   Хор во главе с Хранителем разделился на два потока, огибавшие изваяния с двух сторон: женщины - слева, мужчины - справа. Звуки гимна, и без того величественные, вдвойне усиливались сводом купола, и вскоре Бриджит уже не могла думать ни о чем, кроме вливающегося в нее мощного потока музыки.
   Вдовствующая императрица приблизилась к статуям и положила что-то к их ногам - что именно, Бриджит разглядеть не смогла. Затем она по очереди приложилась губами к одеянию Вышко и Вышемиры и отошла назад. Императрица Ананда последовала ее примеру, сперва положив дар к ногам изваяний, а потом поцеловав краешек их одежды. Но едва Ананда коснулась руки императора, как старая императрица увела его прочь. Бриджит успела заметить, что император не отдал дани почтения богам и не оставил им никакого подношения.
   Тот же самый ритуал повторили все члены Совета. Очередь двигалась медленно. Бриджит было немного не по себе от этого странного храма и еще более странного ритуала. Она перестала интересоваться христианской религией, когда обнаружила, что религия не очень-то интересуется ею. Но все происходящее было как-то... неправильно. История местных богов была столь зловещей, а рассказывали ее с таким благоговением.
   Хотя кто она такая, чтобы судить о подобных вещах? Кто знает, в чем проявляется божественность в этом странном мире?
   Тем временем они с Калами приближались к пьедесталу. У ног статуй уже скопилась целая гора даров. Бриджит почувствовала, как в ее ладонь что-то вложили. Она глянула вниз: это был небольшой мешочек из прозрачной ткани, наполненный чем-то вроде сушеной смородины и позолоченного миндаля. Только сейчас Бриджит заметила, что почти все подношения, сложенные к ногам статуй, были лакомствами или их муляжами. Теперь уже Бриджит знала, что нужно делать. Она положила мешочек к другим дарам, а затем поцеловала платье Вышко и Вышемиры.
   "Кто бы вы ни были, - помолилась она, - помогите мне увидеть то, что я должна".
   Не успела эта молитва прозвучать в ее сознании, как внутренний взор Бриджит распахнулся, и она увидела...
   Калами едва успел подхватить Бриджит, когда она стала оседать на пол. Глаза ее были широко раскрыты, но она не замечала ничего вокруг. Все изавальтские лорды и священники уставились на них, и бесконечный гимн, прославляющий божества и взывающий к их покровительству, потерял былую стройность.
   - Ничего страшного, это просто от духоты, - пробормотал Калами, поднимая руку - якобы для того, чтобы пощупать лоб Бриджит, а на самом деле - чтобы закрыть ее распахнутые глаза. Меньше всего ему хотелось, чтобы какой-нибудь идиот понял, что Бриджит посетило видение, посчитал его божественным знаком и настоял на том, чтобы она прилюдно рассказала об увиденном.
   Калами поднял Бриджит на руки и понес сквозь толпу. Он знал, что Медеан наблюдает за каждым его движением, но у него не было времени объяснять ей, что происходит. Нужно поскорее убрать отсюда Бриджит. Наконец он добрался до хвоста процессии, где стояли ее служанки. Толстуха лишь всплеснула руками и даже не догадалась достать веер, чтобы немного охладить свою госпожу. Рыжеволосая дылда оказалась немного сообразительнее. Она повернулась и принялась расчищать Калами путь сквозь остатки шествия, направляясь прямо к комнатам для обмороков, что находились рядом с Большим залом. Зайдя внутрь, она проворно взбила подушки на диване, чтобы Бриджит было удобнее лежать.
   - Ты! - Калами ткнул пальцем в толстуху. - Найди старшую фрейлину ее величества и передай ей, что с Бриджит Ледерли все в порядке. Ей просто стало дурно. А ты, - он указал на другую служанку, - принеси воды и вина. После этого стой за дверью и не впускай никого, пока я не разрешу.
   Обе камеристки поклонились и исчезли. Калами обернулся к Бриджит, распростертой на диване, с которого свешивались полы ее платья. Глазные яблоки беспокойно двигались под закрытыми веками. "Что же ты сейчас видишь?" Да все что угодно! Она однажды призналась, что может видеть как прошлое, так и будущее. А в прошлом было слишком много такого, чего ей пока не следует знать... Эти видения с самого начала путали ему все карты! Как много она сможет простить ему ради любви?
   Калами даже не был уверен, что заклятье работает в полную силу. Подвязка была сделана более основательно, чем шнурок, но все равно второпях. К тому же любовные заклятия - капризная штука. Пожалуй, правильнее всего прямо сейчас проверить, как прикреплена подвязка. Хотя если Бриджит очнется или, несмотря на приказ, кто-нибудь войдет в комнату, придется придумывать какие-то объяснения.
   Калами осторожно приподнял многослойные юбки, обнажив ноги Бриджит. Ноги были крепкие, но, несмотря на тонкие шерстяные чулки, им недоставало изящества. Бриджит не шевелилась, не издавала ни звука, полностью погрузившись в свое видение. Калами принялся отодвигать слои бархата, тафты и льна, чтобы добраться до обнаженных бедер... И стиснул зубы, чтобы не зарычать от ярости.
   Немного справившись с собой, он оправил одежду Бриджит, встал, заложил руки за спину и сжал их в кулаки. Что пошло не так? Кто его предал? Маленькая трусливая швея, которая так беспокоится о своем положении? Или эта чересчур умная служанка успела еще раз вмешаться, прежде чем он расправился с ней? Или Бриджит догадалась сама? Значит, она все знает? Или видит именно сейчас? Правая рука Калами потянулась к шее Бриджит, смуглые пальцы непроизвольно сжимали и отпускали воздух. Задушить ее здесь и сейчас! С играми покончено! Надо было еще раньше утопить ее в этом проклятом озере и вернуться к императрице с печальными известиями... В конце концов в мире полно других сил. Для того чтобы удерживать Жар-птицу, можно найти и кого-то другого!
   Бриджит резко села на кушетке и огляделась вокруг.
   Когда храм растаял перед глазами Бриджит, она увидела Микеля. Однако он не был вялым и безжизненным, как обычно. В этом видении молодой император был охвачен нетерпеливым возбуждением. Он стоял возле огромной кровати с голубым бархатным пологом. Юноши в ливреях помогли ему снять камзол и шелковую рубашку, и император остался в рейтузах и длинной сорочке. Рядом стояли еще какие-то молодые люди - все они смеялись и шутили. Бриджит знала, что это первая брачная ночь Микеля и он готовится к встрече с молодой женой, которая вскоре разделит с ним ложе.
   Однако смех сразу смолк, как только из-за ширмы появилась вдовствующая императрица. Она улыбнулась и жестом приказала оставить ее наедине с сыном. Когда все ушли, императрица положила на столик сверток, который принесла с собой, и развернула его.
   - Сын мой, это мой последний свадебный подарок.
   Медеан показала Микелю плетеный серебряный пояс, с которого свисали тысячи кисточек, и на каждой красовался аккуратный узелок и стеклянная бусинка. Бриджит почувствовала, что, несмотря на все изящество этой вещи, от нее, словно дурным запахом, веяло ужасом.
   - Это поможет тебе ублажить молодую жену, - сказала сыну Медеан. - И обеспечит мне внука через девять месяцев.
   - Матушка императрица, - сухо сказал Микель, стараясь не поддаваться смущению, - я польщен вашей заботой, но, честно говоря, надеялся на некоторое уединение в эту ночь.
   - Какая чепуха! - улыбнулась императрица и подошла к сыну, держа подарок в вытянутых руках. - В таком деликатном деле кто сможет помочь молодому человеку лучше, чем старая женщина? Подними-ка рубашку.
   - Матушка...
   - Подними рубашку.
   Микель в отчаянии закатил глаза, но рассудил, что чем быстрее он покорится, тем быстрее останется один. Он задрал подол рубашки, обнажив крепкое тело. Он не видел, как губы его матери беззвучно что-то шептали, пока она опоясывала его серебряным кушаком. Не видел, как она завязала узел, чтобы скрепить заклятье. Не видел, как пояс растворился, слился с кожей и стал незаметен для человеческого глаза.
   Императрица тронула сына за локоть:
   - Опусти руки, Микель.
   Он повиновался. Руки его безвольно обвисли, кисти раскачивались из стороны в сторону. Весь он как-то обмяк и стал похож на тряпичную куклу. И только глаза беспокойно бегали, не в состоянии сосредоточиться на чем-то одном.
   Медеан разгладила рукой помятую ткань рубашки:
   - Теперь, сын мой, ты в безопасности. - Императрица подошла к кровати и откинула одеяло. - Ложись в постель.
   Медленно, шаркающей походкой, Микель дотащился до кровати нащупал ее край, словно слепой, и забрался на свое брачное ложе. Медеан подоткнула одеяло, коснулась щеки сына и ушла.
   Реальность нахлынула на Бриджит и поглотила видение. Она резко поднялась и открыла глаза.
   - А-а, вот ты и вернулась.
   Она лежала на одном из бесчисленных в этом дворце шелковых диванчиков. Калами держал ее за руку. Должно быть, он растирал ее. Пения хора не было слышно, зато из-за двери доносились топот и шарканье множества ног.
   - Где я?
   - В комнате для отдыха, рядом с Большим залом.
   - О...
   Бриджит снова без сил легла на диван, но сердцебиение никак не хотело успокаиваться. Императрица... Она поступила так со своим единственным сыном! Она лишила его разума и обвинила в этом сноху. Бриджит прижала руку к груди. Она должна рассказать! Кому-нибудь рассказать.
   - Что ты видела, Бриджит?
   Она открыла рот - и тут же закрыла снова. Она должна, должна рассказать, но рассказать Калами?.. Разве это могло произойти без его ведома? Все может быть. Может, императрица его просто одурачила.
   Но тут Бриджит опять увидела, как он похож на Азу, и вспомнила другое заклятье - то, которым он поймал ее запястье прошлой ночью.
   Внезапно ей в голову пришла идея - как рассказать о своем видении и в то же время не выдать себя.
   - Я видела императора, - произнесла Бриджит, поправляя душивший ее воротник платья. - Я видела, как ему повязали серебряный пояс - причину его болезни...
   Она задумчиво вгляделась куда-то вдаль, словно пытаясь воссоздать в памяти эту сцену. "Скажи, ну скажи же!" - предательски нашептывал ей внутренний голос. "Не ему, - мысленно возразила Бриджит. - Только не ему!"
   - Кто это сделал, Бриджит? - спросил Калами с бесстрастным лицом. Кого ты видела?
   - Все как-то неясно, туманно... - Бриджит прекрасно понимала, что этот лепет больше всего напоминает вдохновенное бормотание тети Грэйс, но ничего другого ей не оставалось. - Это была женщина!
   Бриджит поспешно выпалила эти слова и взглянула на Калами, надеясь, что лицо ее выражает непоколебимую честность.
   - Это женщина, которая должна бы любить его, но не любит... Ананда? Бриджит ошарашенно прижала руку к губам. - Конечно, это Ананда!
   - Ну что ж. - Калами поднялся. - Вот ты и выяснила это. То, над чем бились столько времени все колдуны и маги этой страны, для тебя оказалось проще простого.
   - Похоже, что так... - Бриджит не могла понять, играет Калами, что верит ей, или же поверил в самом деле.
   Она заправила под вуаль несколько выбившихся прядей.
   - И что нам теперь делать?
   "Все равно я должна сказать. Должен же быть какой-то способ!"
   Калами сделал вид, что раздумывает.
   - Идти на праздник, - произнес он наконец. - Я поговорю с ее величеством как можно скорее.
   - Но почему?! - возмутилась Бриджит, как это сделала бы любая встревоженная женщина. - Разве ты не можешь просто разорвать заклятье? Взять и снять с него этот пояс, раз теперь все стало известно?
   - Бриджит, - Калами снова взял ее за руку и нежно сжал ее ладонь.- Это древнее и мощное заклятье. И снимать его нужно крайне осторожно, а не просто грубо разорвать. Иначе Микель может умереть от шока.
   - А-а... - Бриджит знала, что это ложь, хоть и не понимала, откуда взялась эта уверенность. - Ну конечно. Я как-то не подумала.
   В улыбке Калами была и нежность, и теплота, и понимание.
   И даже немножко гордости. Хотя больше всего - притворства.
   - Я очень беспокоюсь за тебя, Бриджит. Это видение... Оно может быть опасно для тебя.
   - Опасно? - Бриджит сделала большие глаза. - Но ведь я под твоей защитой, разве не так?
   - Разумеется. Вот только... У Ананды повсюду шпионы, у нее много союзников. Слухи о тебе и твоих способностях, особенно о твоих видениях, уже распространились по дворцу. Я надеялся, что теперь ты защищена лучше. Глаза Калами стали жесткими, хотя в голосе по-прежнему звучала нежность. Но ты солгала мне, ты отвергла мой талисман, Бриджит. Почему ты это сделала?
   Он знает. Он знает, что она свободна от его заклятья. И холод, который она ощущает, исходит от него. Это зимний холод, под которым прячется кипящая от бешенства кровь. Он проникает в душу и сжимает сердце ледяной рукой... Бриджит не отвечала, и Калами тоже молчал, сверля ее глазами. Он знает, что она чувствует его гнев и боится. И он не хуже ее понимает, что бежать ей некуда. Они заперты в этом дворце, как в шкатулке, и прихлопнуты крышкой снега. Попытайся она сбежать - он тут же окажется рядом. Он здесь хозяин, она - чужестранка. Все это Бриджит прочитала в глазах Калами.
   - Мы как следует займемся твоей защитой, Бриджит. Еще до рассвета, многообещающе произнес Калами.
   Сердце Бриджит сжалось от ужаса, и она не смогла выдавить из себя ни слова. Калами слегка улыбнулся ее молчанию и протянул руку:
   - Если ты чувствуешь себя лучше, то пойдем. Нас ждут в Большом зале.
   Бриджит перекосило от отвращения, но руку она все же подала. Калами сжал ее ладонь и легонько потянул к себе - так что Бриджит оставалось либо вставать, либо упасть на колени.
   Бриджит поднялась на ноги настолько плавно, насколько это было возможно в парадном платье, встретила взгляд Калами и заставила себя гордо выпрямить спину. Больше он не дождется от нее слабости!
   - Ну вот и прекрасно. - Свободной рукой Калами отворил дверь. - Ты умна и наблюдательна, Бриджит. Но не забывай: тебе еще многому предстоит научиться. И чем скорее я займусь твоим обучением, тем лучше для всех нас.
   Он улыбнулся одними губами:
   - Твои служанки ждут за дверью, они чрезвычайно расстроены. К сожалению, мне пришлось ненадолго ограничить им доступ к твоей особе, иначе они защебетали и закудахтали бы тебя до смерти.
   "Иначе они услышали бы то, чего им слышать не полагается".
   - Жаль, что Ричика заболела, - легкомысленно заметила Бриджит. - Из них троих только в ней было хоть немного ума.
   Лицо Калами превратилось в маску серьезности.
   - Но, видно, недостаточно, иначе она до сих пор была бы рядом с тобой. - Он произнес это будто бы случайно, и Бриджит через силу улыбнулась в ответ. Теперь это ее роль. Они друзья. Все в порядке. Все абсолютно в порядке. Даже несмотря на то что теперь она получила подтверждение своей догадке об истинной причине внезапной лихорадки, скосившей Ричику.
   Бриджит вернулась к своим оставшимся прислужницам, которые и вправду суетились и кудахтали без меры: они принялись обмахивать ее веером, поправлять ей накидку, шлейф и вуаль. Ах, где же Ричика, которая умела читать по глазам и всегда понимала, когда что-то было не так! Ричику отнял у нее Калами, чтобы оставить Бриджит без малейшей помощи и поддержки.
   Когда они вошли в Большой зал, Бриджит избавилась от надоедливых камеристок, раздраженно приказав им помочь ей усесться за стол и перестать привлекать к себе всеобщее внимание. Потому что вокруг полным ходом шел пир. Вдоль стен прямоугольного зала, на специальных помостах, были расставлены деревянные столы. Стол за которым восседала императрица, был чуть выше остальных. Девушки и юноши в длинных туниках сине-золотого или бело-зеленого цвета сновали между столами с кувшинами в руках, наполняя пирующим кубки. Ливрейные лакеи вносили блюда с огромными кусками мяса и цельными гусями, запеченными в тесте. От запахов жирных соусов, незнакомых пряностей, алкоголя, человеческих тел и горящего воска было трудно дышать. У Бриджит закружилась голова.
   - Сюда, - позвал Калами.
   Он подвел Бриджит к одному из столов, что стояли совсем рядом с местом вдовствующей императрицы. Бриджит показалось, что она узнала среди присутствующих нескольких лордов - членов Совета. Как и прежде, они вежливо поприветствовали Калами, но не сказали ни слова Бриджит и только бросали на нее косые взгляды.
   - А что мне делать, если понадобится попросить соль? - прошептала она, усаживаясь за стол, пока Гали и Ядвига должным образом укладывали шлейф ее платья на спинку стула.
   - Попроси меня, - также шепотом ответил Калами. - Поскольку ты новенькая при дворе, они не имеют права с тобой разговаривать, пока императрица официально тебя не представит.