Зеттел Сара. Наследие чародея (Изавальта - 1)

   Калами судорожно сглотнул. Только бы она не отвлеклась и не потеряла связь...
   - Это Министр Воздуха. Вы можете с ним говорить?
   Грэйс, казалось, не слышала. Все ее внимание было обращено к шару.
   - Он оборачивается. Поднимает голову. Он чувствует, что за ним наблюдают. Он поднимает руку. На ней столько цветных рисунков. Драконы и ветер свиваются вместе, когда он шевелит рукой. Они свиваются и вновь разделяются. Они зовут, зовут...
   Грэйс повалилась на стол, глаза ее закатились, челюсть отвисла. Потом она внезапно выпрямилась, как будто кто-то дернул ее за волосы. Все ее тело было напряжено, глаза бессмысленно вытаращены.
   - Кто ты? - челюсть Грэйс задвигалась вверх-вниз, не совпадая с речью, как у марионетки. Губы застыли в мертвецком оскале, но из горла исходил знакомый голос. Не голос Грэйс, а глубокий, мягкий голос Тауна Чи-Тханха, Министра Воздуха, одного из Девяти Старцев Хун-Це.
   Калами стоило немалых трудов говорить спокойно. Чи-Тханху незачем знать о том, что здесь произошло нечто поразительное.
   - Я Вэлин Калами, Вечный Чи-Тханх.
   - Я ощущаю тебя не как Вэлина Калами. - В голосе Чи-Тханха не слышалось огорчения, это была простая констатация факта.
   - Я вынужден был воспользоваться помощью посредника, так как нахожусь от вас дальше, чем обычно.
   Голова Грэйс дернулась в сторону в нелепой имитации движения Чи-Тханха, которое он имел обыкновение совершать, задумавшись о чем-нибудь.
   - Любопытно. Тогда ты простишь меня, если я попрошу тебя предъявить доказательства твоей личности.
   - Вечный Чи-Тханх, я был бы крайне разочарован, если бы вы этого не сделали. Вы нашли голос моего посредника, можете ли вы найти его глаза?
   Голова Грэйс дернулась вновь и приняла нормальное положение, а зубы несколько раз клацнули, пока ее рот открывался и закрывался, повинуясь далекой воле Чи-Тханха. В зеленых глазах Грэйс мелькнула вспышка сознания, а затем, медленно, словно при обмороке, глазные яблоки закатились вверх, так что радужная оболочка исчезла, остались только белки.
   - Я видел тебя, Вэлин Калами. - Подбородок Грэйс откинулся, язык свесился между зубов, но голос продолжал звучать, словно на сеансе чревовещателя. - Ты очень далеко от дома.
   Калами ответил не сразу. Ему потребовалось время, чтобы совладать с тошнотой, которая подступала к горлу при взгляде на Грэйс.
   - Я здесь по поручению вдовствующей императрицы.
   Челюсть Грэйс отпала, чтобы испустить долгий вздох Чи-Тханха.
   - Ах вот как. Из твоего последнего послания я сделал вывод, что эта поездка не продлится долго.
   - Скоро она завершится, - заверил Калами. - Я нашел то, что искал.
   - Выяснил ли ты, насколько это существо опасно для наших планов?
   Калами кивнул.
   - Оно могущественно, но совершенно не обучено и не имеет понятия о своем истинном происхождении. В течение нескольких месяцев я смогу полностью держать его под контролем, поскольку оно не будет понимать язык и обычаи Изавальты. Затем я подведу его к правильному пониманию того, что происходит.
   Тело Грэйс наклонилось вперед, белки глаз поблескивали в тусклом свете.
   - Оно несет в себе слишком много силы, слишком много выгоды. Лучше бы ему вообще не попадать в Изавальту.
   - Вечный Чи-Тханх, - Калами постарался вложить в этот титул максимум покорности, - вы должны понять, что без этой силы я не смогу оберегать Сердце Мира от созданной вами же угрозы.
   - Ты забываешь о том, что пленница императрицы призвана защищать Хун-Це. - Голова Грэйс отрицательно закачалась из стороны в сторону. - Она не опасна для нас.
   - Вы уверены? - Калами задал вопрос не сразу, чтобы Чи-Тханх хорошенько подумал. - Медеан нашла способ посадить ее в клетку. Кто знает, возможно, придет день, и она сможет направить ее против вас?
   Впервые Калами услышал раздражение в голосе Чи-Тханха:
   - Мы говорим об одной из величайших сил мира. И ты думаешь, что какая-то императрица способна изменить саму природу этой силы?
   Калами вдруг подумал о том, как, должно быть, устал Чи-Тханх. Почти тридцать лет назад Девять Старцев, самые могущественные маги в этом мире, создали великое заклятье, но лишь для того, чтобы увидеть, как оно потерпело полнейшее поражение. И словно этого унижения было недостаточно, древнейшая империя Хун-Це стала заложницей женщины, еще почти девочки. Сколько часов Чи-Тханх провел в размышлениях, пытаясь найти выход из этой ловушки! И сколько часов провели Девять Старцев в спорах, пытаясь убедить друг друга, что самое худшее не может произойти.
   Калами продолжал, тщательно подбирая слова:
   - Я спрашиваю, уверены ли вы в самой ее сути? Да, это одна из величайших сил, но это еще и птица в клетке, это еще и перепуганный старик. Вы сами многолики и понимаете, что это значит.
   В этом была извечная угроза. Императрица была беспощадна в своем стремлении к государственной безопасности. Не исключено, что она могла презреть собственную безопасность и все мыслимые пределы благоразумия ради того, чтобы защитить границы империи.
   Голова Грэйс безвольно качнулась влево, потом вправо.
   - Когда? - выпалила она и клацнула зубами. Калами мысленно улыбнулся.
   - К весне. Когда начнут таять снега и с рек сойдет лед.
   - Я сообщу тем, кто должен знать.
   - Я буду держать вас в курсе.
   Голова Грэйс дернулась вверх, а потом вниз - этот жест, видимо, должен был выражать согласие Чи-Тханха. У Калами мелькнула мысль о том, что Грэйс, вероятно, тоже устала и эти чуждые ей движения наверняка болезненны для ее собственного тела. Что ж, даже если это правда, отпускать ее рановато. Нужно задать еще несколько вопросов.
   - Вечный Чи-Тханх, могу я узнать, как здоровье моей дочери?
   Лицо Грэйс скривилось. Быть может, эта гримаса означала одобрительную улыбку Чи-Тханха. А быть может, и нет.
   - Она быстро растет и делает успехи в науках. Ее способности к изучению звезд и планет, а также разного рода предзнаменований просто поразительны для такой маленькой девочки.
   "И она поразит вас еще больше, когда вырастет".
   - Не будете ли вы так любезны сообщить ей о том, что мы беседовали с вами? А также передать, что я благословляю ее и напоминаю, чтобы она была хорошей девочкой и слушалась своих учителей и покровителей.
   - Сочту за честь передать ей это послание. - Тело Грэйс наклонилось вперед, не сгибаясь в позвоночнике. - Буду ждать вашего следующего сообщения.
   Невидимые нити, управлявшие Грэйс, разом оборвались, и Калами не успел подхватить ее тело, прежде чем оно рухнуло на стол. Резко запахло мочой, и Калами понял, что Грэйс потеряла контроль не только над своим сознанием.
   Подавив в себе брезгливость, Калами подхватил Грэйс под мышки и оттащил за кружевную занавеску. Как он и предполагал, обстановка задних комнат оказалась менее загадочной и более пригодной для повседневной жизни. Калами положил Грэйс на кровать с медной спинкой и накрыл вязаным покрывалом. Затем он осторожно заглянул ей в рот - убедиться, что она не прикусила язык, и взбил повыше подушки под ее головой, чтобы она ненароком не проглотила его.
   Полка над фарфоровым умывальником была уставлена всевозможными бутылочками и коробочками. Квадратная бутылка из прозрачного стекла показалась ему, а точнее, Дэну Форсайту, знакомой. Калами вытащил пробку, понюхал янтарную жидкость и понял, что это какой-то крепкий спиртной напиток. Обернувшись к Грэйс, он стал тонкой струйкой вливать содержимое бутылки ей в горло, до тех пор пока она не закашлялась и не открыла глаза.
   - Хватит, - простонала она.
   Калами отступил назад, чтобы Грэйс могла сесть. По тому, как покраснело и скривилось ее лицо, Калами понял, что Грэйс уже почувствовала под собой сырость. Скорее всего, сейчас она мечтает только об одном: чтобы он поскорее убрался. Но Калами не мог уйти, не исполнив обещанного.
   Грэйс потерла виски и прочистила горло.
   - Я ничего не помню, - хрипло сказала она, разглядывая покрывало на своих коленях. - Кажется, вы получили то, что хотели?
   - Да. И я обещал заплатить вам. Назовите вашу цену.
   Грэйс наблюдала за своими грубоватыми пальцами: как они перебирают полосатое покрывало и вытаскивают из него крошечные пушинки - из розовой полоски, затем из красной, потом опять из розовой...
   - Просто... позаботьтесь о Бриджит. Обещайте, что вы будете ее беречь. - Она подняла глаза: в них стояли слезы. - Знаете, о ней некому было заботиться с тех пор, как умер ее отец.
   "Ты прекрасно знаешь, что это полностью твоя вина, но однако же ни разу ты не снизошла до того, чтобы помочь ей".
   - Я буду помогать ей, насколько это будет в моих силах, и защищать ее, насколько она сама мне это позволит. Клянусь прахом и именами моих предков.
   - Боюсь, вам придется несладко. Бриджит такая упрямая. - Грэйс отвернулась лицом к стене и стала наматывать кончик покрывала на палец. - А теперь вам лучше уйти.
   Калами оставил ее в спальне, а сам вернулся в гостиную за кольцом Чи-Тханха и не услышал всхлипываний женщины, которая плакала над собственной слабостью.
   Итак, все послания отправлены, все обещания даны. Игра разыграна и движется к финалу. На игровом поле не хватало только одной фигуры - Бриджит.
   Калами вышел из дома и направился обратно к набережной, чтобы там сесть в свою лодку и отплыть на Песчаный остров. Он шагал, не глядя по сторонам, и не видел, что с голой ветки дуба за ним наблюдает ворон.
   Глава 6
   Сеновал, конечно, не самое роскошное место для ночлега, но если стены крепкие, в нем по крайней мере сухо и тепло. Всем актерам театра масок, в том числе и новичку, который щедро заплатил за право присоединиться к труппе Темира, доводилось засыпать в постелях куда более жестких и холодных. Так что никто и не подумал жаловаться, когда управляющий имением лорд-мастера Храбана показал актерам, где можно до утра оставить пожитки, разместить мулов и улечься самим.
   От запахов сена, тел животных и людей в сарае стоял тяжелый дух. По полу туда-сюда сновали мыши, занятые своими делами, нисколько не смущаясь присутствием гостей, которые, тем паче, уже давным-давно спали. Мудрая старая крыса наблюдала за этой мирной сценой, словно и не догадываясь о том, что из своего укрытия за ней следит серый кот.
   Единственным сторонним свидетелем этого небольшого представления был старый ворон, восседающий на центральной балке под потолком сарая. Он взъерошил перья и наклонил голову набок, когда один из актеров заворочался на сеновале. Кожа у этого человека была смуглая, а волосы заплетены в сотни разнообразных косичек. Ворону достаточно было взглянуть на него и услышать ритм его сердца и дыхания, чтобы убедиться, что это Сакра.
   Вслед за этим ритмом он пролетел полмира, ибо у него для Сакры были вести.
   Крыса наконец решилась пуститься в опасный путь к своему жилищу. Усы у кота дрогнули, и он бросился за ней, но та успела скрыться во тьме норы. Кто-то из актеров всхрапнул, причмокнул губами и поглубже закопался в сено.
   Ворон расправил крылья, сорвался с балки и плавно опустился рядом с полотняной сумой, которая служила Сакре подушкой. Птица взглянула на человека сначала одним глазом, потом другим, словно хотела удостовериться, что он действительно спит.
   Удовлетворившись осмотром, ворон просунул блестящий клюв в ухо спящему человеку и вытащил оттуда серую пушинку, похожую на обрывок облака или клочок мягкой шерсти. Зажав в клюве частичку тела Сакры, ворон поднялся ввысь, не обращая внимания ни на крышу, ни на стены, и исчез в морозной тьме.
   - Я запираю маяк на зиму девятого числа. С этого дня распорядителем моего счета становится миссис Идуна Хансен. Пожалуйста, выпишите чек на ту сумму, что останется к тому времени у меня на счету, на ее имя и пошлите вот по этому адресу. - Бриджит подвинула листочек бумаги к мистеру Шварцу.
   За стенами маленького кабинета обычная банковская жизнь шла своим чередом. Но приглушенная деловитость этой жизни сюда не проникала - разве что пробегающий мимо клерк заглянет в открытую дверь.
   - Как жаль, что вы закрываете ваш счет, мисс Ледерли.
   Мистер Шварц был худым и абсолютно лысым человеком. Словно для того, чтобы возместить потерю шевелюры, он отрастил непомерно длинные обвисшие усы, за которыми полностью скрывался его рот.
   - Нам всегда было приятно работать с вами, так же как и с вашим отцом. - На мгновение клерк встретился взглядом с Бриджит, прежде чем уткнуться в свой блокнот и записать ее инструкции.
   - Спасибо, - ответила Бриджит. - Но мне предложили новую работу в Мадисоне, и я согласилась. Как только устроюсь, вышлю вам свой новый адрес, чтобы вы могли связаться со мной.
   Всю дорогу от острова Бриджит репетировала эту фразу, но сейчас она прозвучала даже чересчур естественно.
   "Наверное, это потому, что ложь намного правдоподобнее, чем правда".
   - Ну вот и все, мистер Шварц. - Бриджит собрала банкноты и монеты, которые должны были теперь составить ее средства к существованию, и встала.
   - Что ж, буду ждать вашего письма. - Мистер Шварц тоже поднялся и протянул ей руку. - Удачи вам в Мадисоне, мисс Ледерли.
   - Спасибо. - Бриджит пожала протянутую руку и тут же выпустила ее, стараясь не глядеть клерку в глаза. Она не нуждалась больше в добром отношении жителей Бейфилда. Слишком поздно. Сегодня она будет лгать людям столько, сколько потребуется, чтобы побыстрее уладить свои дела и навсегда покинуть этот город.
   На улице ноябрьский воздух казался еще холоднее из-за яростных порывов ветра. Зима решительно заявляла свои права на остаток года, хотя снега пока было совсем мало. Лишь тонкий белый налет припорошил мостовую, а небо над головой было морозно-голубым и почти без облаков.
   Бриджит до сих пор пребывала в нерешительности по поводу завершения своих дел в Бейфилде. В конце концов понятно, что ее обман раскроется, как только девятого числа Фрэнсис Блачард приплывет на маяк на своем буксире и обнаружит, что Бриджит исчезла. И тогда пойдут разговоры. Господи, сколько же будет разговоров...
   Плохо и то, что из-за денег эти разговоры коснутся миссис Хансен. Бриджит очень надеялась, что в банке ее экономке не станут препятствовать в получении оставленной суммы. Мистер Шварц был человек порядочный и никогда не выказывал нежелания иметь дело с Бриджит. Разумеется, он проследит, чтобы ее просьба была удовлетворена.
   Значит, осталось уладить только два дела.
   Улица Риттенхаус, как обычно, кишела народом. И пешеходы, и извозчики все старались укутаться потеплее. Несмотря на шерстяные чулки, перчатки и две шали, Бриджит пришлось ускорить шаг, чтобы хоть немного согреться. Во всяком случае она убеждала себя, что это холод вынудил ее так торопливо пройти мимо аптеки, а отнюдь не опасение столкнуться с тетей Грэйс и еще раз услышать ее "предсказания". И уж конечно, эта спешка не была вызвана сомнениями в том, что еще предстояло сделать.
   Бриджит вдруг ужасно захотелось, чтобы Калами... Вэлин был сейчас рядом. Она никак не могла привыкнуть к тому, что они договорились называть друг друга по имени. Однако это был единственный способ убедить Калами не называть ее "госпожой". Он, в свою очередь, признался, что не в восторге от обращения "мистер", а Бриджит, естественно, не собиралась величать его "лордом-чародеем" в присутствии миссис Хансен и Сэмюэля. Так что это был компромисс.
   Когда Вэлин описывал ей те края, откуда прибыл, предстоящее путешествие казалось Бриджит таким же обычным делом, как поездка в Мадисон или Чикаго. Но теперь, когда она осталась одна, среди шума и толчеи городских улиц, над которыми разносился звон церковных колоколов, вся эта затея предстала перед ней в самом нелепом виде. Даже то, что она углядела в мамином зеркале, сейчас казалось ей болезненной галлюцинацией, вызванной переутомлением. Ну разумеется, все это не более чем фантазии старой зануды, у которой от одиночества помутился разум.
   Стиснув зубы, Бриджит продолжала свой путь. У Церкви Христа она замедлила шаг. Дорожка перед храмом была расчищена от свежевыпавшего снега. "Значит, мистер Симмонс, скорее всего, в церкви, - подумала Бриджит, - и можно будет избежать мучительной встречи с его женой".
   Она взошла на крыльцо и потянула на себя ручку двери. Та отворилась, и из-за нее послышались два приглушенных голоса, один из которых принадлежал мистеру Симмонсу.
   Бриджит поспешила закрыть дверь, но было поздно. Мистер Симмонс уже обернулся и заметил ее. Он сразу поднялся со скамьи, где происходила его доверительная беседа с какой-то белокурой женщиной. Бриджит вздрогнула, приняв ее за тетю Грэйс. Но в этот момент женщина обернулась, и Бриджит увидела широкий нос и тройной подбородок миссис Нильсен, вдовы, содержавшей пансионат, где Бриджит проводила каждую зиму.
   - Извините, - сказала Бриджит и попятилась назад.
   - Нет-нет, мисс Ледерли, - торопливо сказал мистер Симмонс. - Какая приятная неожиданность. Не хотите ли к нам присоединиться?
   Он жестом указал на соседнюю скамью.
   Бриджит нахмурилась, но приглашение все же приняла и, на ходу снимая перчатки и шаль, вошла в чистенькое, выкрашенное синей краской помещение церкви. Ряды деревянных скамей и резной клирос содержались в такой же изумительной чистоте, что и позолоченный алтарь, над которым сияли три маленьких витражных оконца. Несмотря на холод, это место было гостеприимно, как всегда.
   - Бриджит, дорогая! - Миссис Нильсен, тяжело отдуваясь, встала со скамьи и взяла Бриджит за руки. - Как я рада тебя видеть! Мы с мистером Симмонсом как раз говорили о тебе.
   - Неужели? - Возникшее было ощущение дружеского гостеприимства тут же пропало. Бриджит присела на краешек скамьи, приготовившись сбежать, как только подвернется подходящий момент. Однако миссис Нильсен не спешила выпускать ее ладони из плена и, кроме того, уселась рядом.
   - Миссис Нильсен рассказала мне, что она очень тревожится за вас. Что она не знает, как подойти к этому делу... - издалека начал мистер Симмонс, садясь на свое место.
   Губы Бриджит сжались в тонкую линию. Она вынула ладонь из рук миссис Нильсен.
   - О чем это вы?
   - Ну же, Бриджит, нехорошо с твоей стороны сердиться на меня, категорично заявила миссис Нильсен и кротко сложила руки на коленях. - Ты собираешься уехать из города с этим человеком и хочешь, чтобы я не беспокоилась?
   Бриджит, однако, была не в том состоянии, чтобы выслушивать проповеди.
   - Если вы беспокоитесь о том, что вас не касается...
   - Чепуха, - отрезала миссис Нильсен. - Ты живешь у меня вот уже семь лет. Я знала твою мать. Я же вижу, что с тобой что-то происходит, и я беспокоюсь. - Она легонько постучала пальцем по коленке Бриджит. - Ты хорошая девушка, и многие в городе обязаны тебе за то, что ты сделала, даже если некоторые и не спешат это признавать. Не могу же я сидеть и смотреть, на этот раз тычок в колено был довольно чувствительным, даже сквозь фланелевые рейтузы, - как ты совершаешь ужасную ошибку. А все потому, что ты слишком упряма и не хочешь простить тех, кто был к тебе несправедлив.
   Бриджит почувствовала, что у нее горят щеки. Может быть, она права? Нет, нет, это неправда.
   - Я еду в Мадисон, миссис Нильсен, - сказала она. - Я нашла новую работу. Вот и все.
   - Так значит, вы не собираетесь уехать вместе с мистером Форсайтом? тихо спросил мистер Симмонс.
   - Собираюсь или нет - это моя забота. - Бриджит вздернула подбородок и устремила жесткий взгляд на священника, ясно давая понять, что дальнейшие расспросы не приветствуются.
   Однако мистера Симмонса не так-то просто было заставить отступить. Его ладони, покоившиеся на коленях, крепко сжались.
   - Мисс Ледерли, прошу вас. Мы с вами всегда были друзьями, и вы знаете, что я желаю вам только добра. - На лице священника появилось знакомое выражение искренней серьезности, и у Бриджит сжалось сердце. Она не могла больше здесь находиться. Не могла слышать все это. Не могла врать этому человеку, который действительно всегда был так добр к ней. - Согласен, мистер Форсайт кажется порядочным человеком, но проделать весь путь до Мэдисона вдвоем, без провожатых...
   Миссис Нильсен, видно, устала дожидаться, пока священник обходными путями доберется до цели.
   - Девочка моя, он не стоит того, чтобы опять разбивать себе сердце, заявила она. - И уж во всяком случае он не стоит твоего позора.
   Бриджит вскочила. С нее хватит! С какой стати она должна сидеть и выслушивать все это? Пусть думают, что хотят. Все равно нельзя сказать правду.
   Она порылась в карманах и достала оттуда свернутые в трубочку купюры.
   - Мистер Симмонс, я хочу пожертвовать это церкви. - Она протянула ему деньги. - Тут немного, но мне хотелось отблагодарить вас за вашу доброту, и я надеялась, что вы присмотрите за могилами моих родителей и моей... моей семьи.
   Мистер Симмонс поднял на нее грустные глаза:
   - Прошу вас, мисс Ледерли, прислушайтесь к совету миссис Нильсен. Под угрозой ваша будущность, ваше счастье.
   - Подумай хорошенько, Бриджит, - вторила ему миссис Нильсен.
   - Я прекрасно расслышала все, что вы оба говорили, - отвечала Бриджит. - Мистер Симмонс, вы выполните мою просьбу?
   - Да, конечно, если вы все-таки решились... - Он стиснул банкноты в пальцах. - Да хранит тебя Господь, Бриджит Ледерли.
   - Спасибо, - прошептала она. К горлу подступили слезы, и она стремглав выбежала из церкви.
   Вновь оказавшись под лучами зимнего солнца, Бриджит полной грудью вдохнула морозный воздух, чтобы прийти в себя.
   Трясущимися руками она натянула перчатки и накинула на плечи шаль, спасаясь от колючего холода.
   И куда только делась вся ее решимость! Бриджит бросило в дрожь от одной мысли о возвращении на остров, где, заканчивая кропотливую штопку паруса, ее дожидается... Вэлин.
   "Это всего лишь нервы", - сказала она себе и быстро зашагала по улице. Меньше всего ей хотелось, чтобы мистер Симмонс или миссис Нильсен догнали ее и принялись снова вправлять ей мозги.
   "Это ведь не пустячное дело. И сомневаться в моем положении - вполне естественно. Даже если б я и впрямь уезжала всего лишь в Мадисон, и то, наверное, вся испереживалась бы".
   Однако, несмотря на все эти размышления, Бриджит по-прежнему била дрожь, и не только от холода.
   "Я должна довести это дело до конца. - Она потуже закуталась в шаль. И я это сделаю".
   Самое трудное было еще впереди. Бриджит свернула на Вашингтон-авеню, что вела на кладбищенский холм. Последнее, что оставалось - попрощаться с родными могилами.
   "Если я смогу преодолеть это, все будет позади. Что бы я ни делала тогда, это будет касаться только меня одной".
   Земля на кладбище замерзла и стала тверже присыпанных снегом гранитных обелисков. Снег выстилал мягким покровом вырытые заранее, но еще пустые могилы, скапливался в маленькие сугробы с подветренной стороны памятников. Бриджит поспешно прошла мимо всех этих камней, стараясь не смотреть на них и не обращать внимания на тупую боль в груди.
   На краю кладбища, под голыми деревьями, она нашла могилы своих близких. Мерзлая трава проглядывала сквозь тонкий слой снега. Изо всех сил стараясь не расплакаться, Бриджит наклонилась и смахнула снег, который скопился в резных углублениях букв. Эверет Ледерли. Ингрид Ледерли. Анна Кьости.
   Анна. Мама. Папа.
   "Поймите меня. Ну пожалуйста, поймите! Он предлагает мне настоящую жизнь! И ответы. У меня накопилось столько вопросов, и я должна хотя бы попытаться найти ответы на них".
   Камни молчали.
   - Вы всегда будете в моем сердце, - сказала Бриджит. - Но я не могу остаться здесь еще на одну зиму. Я просто не переживу ее.
   Тишина. И только скрип ветвей над головой. Бриджит охватило странное чувство оцепенения - неопределенное, необъяснимое и невыносимое.
   - Мама, ты же приходила ко мне. Ты хотела, чтобы я уехала. Ты показала мне... Я уверена, что ты этого хотела.
   Но и это не принесло облегчения. Вокруг были только холод и тишина, запах снега и терпеливые, скорбные камни.
   Бриджит почувствовала, что задыхается - словно мороз парализовал легкие, а ноги вросли в промерзшую землю. Бриджит не могла пошевелиться, не могла ни о чем думать и не могла уйти. Как она может уйти?! Что она делает? Ее место здесь, рядом с этими могилами. Слезы хлынули у нее из глаз и потекли по щекам, а она не могла даже поднять руку, чтобы стереть их. Как она могла даже подумать о том, чтобы покинуть эти могилы?
   - Погодите, - прошептала Бриджит камням. Порыв холодного ветра превратил слезы на ее щеках в льдинки. - Почему вы так со мной поступаете?
   - Потому что именно мертвецы держат нас крепче всего.
   Бриджит испуганно вздрогнула. Ее легкие вдруг расправились и задышали, а руки прижались к щекам, согревая мокрую от слез кожу.
   - Кто здесь? - Она обернулась вокруг и оглядела кладбище. Ни движения, ни тени.
   - Я.
   Голос доносился у Бриджит из-за спины. Она обернулась опять и вгляделась в рощицу, служившую кладбищу оградой. Среди серо-коричневых стволов стоял человек. У него была смуглая кожа и фантастический наряд из красного и зеленого шелка. Огромный черный ворон сгорбился у человека на плече и с любопытством поглядывал на Бриджит блестящим глазом.
   Бриджит окинула незнакомца стальным взглядом. Это еще что за персонаж? Какой-то клоун... Как он посмел шпионить за ней? Как он посмел...
   И тут Бриджит заметила: несмотря на то, что солнце светит по-зимнему ярко, незнакомец не отбрасывает тени. Ее взгляд снова скользнул по лицу клоуна, и только теперь она увидела, что у него нет глаз. Одни лишь темные впадины над высокими скулами.