Зевако Мишель. Капитан

   Леонора Галигаи разглядывала этот лист, когда чья-то рука неожиданно схватила записку.
   Женщина вцепилась в эту руку зубами, прокусила ее до крови, но неизвестный все же завладел пергаментом.
   Обернувшись, Леонора увидела того, кто на нее напал. За спиной этого мужчины стояли еще семь или восемь человек. Галигаи, как разъяренная тигрица, бросилась на своего врага, стремясь отобрать у него драгоценный документ. Но силы были неравны. Женщине ничего не удалось сделать.
   И тут Леонора наконец узнала офицера, с которым только что яростно боролась. Перед ней стоял Витри!
   – Именем короля! – произнес он. – Мне приказано провести здесь обыск.
   Теперь Леонора отчаянно старалась вести себя спокойно, но это ей плохо удавалось.
   – Витри, – проговорила она, – свой чин вы получили благодаря моему мужу.
   – Да, это правда, мадам, – согласился офицер.
   – Витри, так окажите же мне услугу, – прошептала Леонора. – Я хочу побеседовать с вами без свидетелей.
   Кивнув головой, капитан велел своим людям выйти. Но перед этим проверил, надежно ли упрятаны документы, которые он отобрал у Галигаи.
   Тогда Леонора заявила:
   – Витри, у меня есть десять миллионов. Я отдам их тебе, если ты вернешь мне мои бумаги.
   Капитан презрительно посмотрел на женщину и, ничего не ответив, открыл дверь. Вернувшись, гвардейцы перекрыли все выходы из апартаментов Леоноры.
   – Я уезжаю в Лувр, – сказал Витри, – чтобы отчитаться перед королем. Я выполнил поручение Его Величества.
   Молча выслушав эти слова, Леонора некоторое время в оцепенении стояла посреди комнаты. Внезапно глаза женщины закрылись, и она, как подкошенная, рухнула на пол. Гвардейцы даже не шелохнулись. Галигаи неподвижно лежала на полу, а из рассеченного лба струйкой стекала кровь.
 
   Теперь необходимо вернуться к бедняге Коголену, с которым так несправедливо обошелся Капестан, когда верный слуга принес ему от колдуна чудесный талисман – молитву, написанную Лоренцо на клочке пергамента. Читатель помнит, что шевалье предпочел вновь завалиться спать, решительно отказавшись изучать так называемую молитву.
   Укрывшись в своей каморке от гнева хозяина, Коголен грустно почесал лысый череп: в отчаянии оруженосец забросил свой парик в угол.
   – Ну видел ли кто-нибудь когда-нибудь такое презрение к богатству?! – чуть не плача, стонал Коголен. – Последние пять пистолей! Потраченные на волшебный талисман! Что теперь с нами будет? Ведь у господина шевалье не осталось ни гроша за душой!..
   Этой ночью Коголен никак не мог заснуть. Может быть, через час, а может быть, через два после описанных нами событий он услышал, что к постоялому двору подъехал какой-то человек.
   Скоро в дверь постучали.
   Выглянув в коридор, Коголен увидел перед собой господина Гаро, хозяина «Славной встречи», который сказал:
   – Разбудите вашего хозяина, какой-то дворянин хочет с ним поговорить.
   Из-за спины трактирщика вышел человек, закутанный с ног до головы в длинный плащ. Загадочный посетитель протянул Коголену кошелек. По весу мешочка оруженосец догадался, что кошелек полон золота. Радостный Коголен тут же помчался в комнату, где мирно почивал Капестан.
   – Эй! Господин шевалье, просыпайтесь! – принялся трясти его за плечо слуга. – Пожалуйста, вставайте! К вам вернулась удача!
   Разбуженный таким образом Капестан вскочил с кровати, схватил палку и хорошенько треснул верного оруженосца по спине.
   – Не бейте его, дорогой шевалье, – произнес чей-то голос, – это я заслуживаю наказания.
   С этими словами мужчина в плаще вошел в комнату Капестана. Воспользовавшись тем, что шевалье уставился на посетителя, Коголен убежал в свой чуланчик и поспешно захлопнул дверь. Тогда человек распахнул свой плащ, и изумленный шевалье увидел лицо нежданного гостя.
   – Сен-Мар! – воскликнул юноша. – Минутку, дорогой маркиз. Позвольте мне уделить немного внимания своей внешности, дабы предстать перед вами в более подобающем виде. Добро пожаловать! Хотя надо заметить, что этот час больше подходит для сна, чем для дуэли.
   Сен-Мар сел. Казалось, он был взволнован. Капестан быстро оделся.
   – Так, – произнес он, опускаясь на стул рядом с маркизом. – Я к вашим услугам. Что вы хотите мне сказать? Надеюсь, вас привел сюда не какой-нибудь пустяк. Помните, маркиз, нашу первую встречу на берегах Бьевра? Там мы имели с вами серьезный раз говор. Может, вы хотите возобновить его? Повторяю, я к вашим услугам, хотя и немного сержусь на вас за то, что вы меня разбудили. Похоже, этой ночью мне не суждено сомкнуть глаз…
   Капестан задумался. А ведь действительно странно: сегодня его постоянно будили! Как будто чей-то голос отчаянно кричал: «Не спи! Не спи! Вставай! Капестан! На помощь!»
   И тут заговорил Сен-Мар:
   – Шевалье, я прибыл в Париж в полночь. Я оста вил своего коня в «Трех королях» и поспешил к вам. Извините меня за то, что я поднял вас с постели. Но меня оправдывают три обстоятельства. Во-первых, за мной по пятам идут люди Ришелье, поэтому я могу передвигаться по Парижу только после наступления темноты. Во-вторых, рано утром я вынужден буду уехать. И, в-третьих, то, что я должен вам сказать, не терпит отлагательств. Шевалье, я подозревал, что вы домогаетесь любви моей дорогой Марион. Меня ослепила ревность… Но Марион доказала мне, что вас ни в чем нельзя упрекнуть.
   – Я очень рад это слышать, – привстав со стула, поклонился Капестан.
   – Вы спасли мне жизнь, тогда, на улице Дофин, хотя могли считать меня своим врагом, – продолжал молодой маркиз.
   – Ба! – воскликнул шевалье, несколько озадаченный оборотом, который принял разговор. – На моем месте вы поступили бы точно так же…
   – Кто знает… Может, да, а может быть, и нет, – тихо вымолвил Сен-Мар. – Во всяком случае, я этого не сделал. Но это еще не все, шевалье: вы ведь вытащили меня из той кареты, которая везла меня в Бастилию.
   – Я понятия не имел, что там были вы, – пожал плечами Капестан. – Послушайте, маркиз, вы ничего мне не должны.
   – Шевалье, – вновь заговорил Сен-Мар прерывающимся от волнения голосом, – вчера я узнал от Марион, что вы вырвали ее из лап Ришелье. Это вы отвезли ее в мой особняк…
   – Да, – спокойно кивнул Капестан.
   – Шевалье, я трижды обязан вам жизнью, – вскричал маркиз. – Вы для меня – не просто непобедимый герой. Я считал вас своим врагом, в то время как вы были для меня бесценным другом…
   Глаза молодого вельможи увлажнились.
   – Шевалье, когда Марион рассказала мне, как вы пришли к Ришелье… Описала всю эту сцену… я понял, что должен увидеть вас. – Сен-Мар вскочил со стула. – Шевалье, я прошу у вас прощения за то, что оскорбил вас в подвалах особняка герцога Ангулемского.
   – Маркиз! – вспомнив о Жизели, Капестан побледнел.
   – Шевалье, я прошу у вас прощения за то, что скрестил с вами шпаги. Я прошу у вас прощения за то, что был вашим врагом. Позволите ли вы мне считать вас своим братом? – воскликнул Сен-Мар.
   Ничего не ответив, шевалье шагнул к маркизу, и молодые люди крепко обнялись.
   Как только состоялось примирение, Капестан кликнул Коголена и велел ему принести вина, холодного цыпленка и какого-нибудь паштета. С недовольной миной слуга порылся в кошельке, и скоро друзья сели за стол.
   Они попировали на славу.
   Наконец Сен-Мар объявил, что ему пора забирать из «Трех королей» своего коня. Маркиз заставил Капестана поклясться, что тот приедет к нему в Орлеан погостить. После этого Сен-Мар пошел к двери, но на пороге внезапно остановился. Казалось, молодой человек был чем-то смущен.
   – Дорогой друг, – наконец произнес он, – у меня к вам есть еще одна просьба. Окажите мне последнюю услугу. Может быть, она важнее, чем все предыдущие, потому что сейчас дело касается моей чести.
   – Вы хотите, чтобы я был вашим секундантом? – осведомился Капестан.
   – Нет, – опустил глаза Сен-Мар. – Послушайте, однажды, и может быть, даже совсем скоро, вы женитесь…
   Шевалье побледнел и энергично замотал головой.
   – Да, – продолжал маркиз. – Похоже, я понимаю это лучше, чем вы… Шевалье, вы женитесь на девушке, достойной вас, я в этом не сомневаюсь.
   – Никогда, – прошептал Капестан.
   – Послушайте же! – вскричал Сен-Мар. – По отношению к той, что предназначена вам судьбой, и по отношению к ее благородному отцу я вел себя не так, как подобает дворянину.
   – Значит, вам известно что… – тихо проговорил потрясенный шевалье.
   – Выслушайте меня до конца, – прервал его маркиз. – Умоляю вас, скажите этой девушке и ее отцу, что у маркиза де Сен-Мара есть только одно оправдание: он был ослеплен страстью. Заверьте их, что я преклоняюсь перед ними. Капестан, добейтесь того, чтобы они меня простили!
   Изумленный шевалье жадно внимал словам Сен-Мара.
   – Наконец, когда вы будете говорить с ней наедине, – продолжал молодой вельможа, – передайте ей, что маркизу де Сен-Мару очень стыдно за то, как он себя вел. И хотя этим он опозорил себя, он все же рад, вернее, пытается радоваться тому, что его поведение в какой-то мере способствовало браку Жизели с самым благородным рыцарем нашего времени!
   Капестан хотел было что-то сказать, но Сен-Мар быстро повернулся и исчез за дверью. Через минуту он уже стоял на крыльце гостиницы.
   Маркиз собирался отправиться на улицу Турнон. У него было легко на душе: он улыбался будущему, улыбался Марион, образ которой всегда и везде сопровождал молодого человека. Но вдруг Сен-Мар услышал резкую трель свистка. Оглядевшись по сторонам, маркиз увидел каких-то людей, выскочивших из-за забора. Через несколько секунд они окружили Сен-Мара плотным кольцом. Юноша выхватил шпагу, намереваясь дорого продать свою жизнь. «А не позвать ли на помощь Капестана?» – пронеслось в голове у Сен-Мара. И в этот миг кто-то крикнул:
   – Капестан, если вы не сдадитесь, вам конец!
   «Значит они охотятся за Капестаном!» – сообразил маркиз.
   И тогда Сен-Мар решил: «Нужно спасти шевалье.
   Необходимо убедить этих разбойников, что я и впрямь Капестан! Надо хотя бы раз помочь человеку, который так часто помогал мне». И маркиз ответил бандитам:
   – Сейчас вы увидите, как умирает Капестан!
   Читатель знает, чем закончилась эта схватка. Сен-Мара связали, бросили на лошадь и повезли в Лувр, к королю.
 
   Теперь мы вернемся к нашему искателю приключений, на которого прощальные слова маркиза произвели большое впечатление.
   «Сен-Мар, – говорил себе шевалье, – догадался, что я люблю Жизель. Раз он сам счастлив в любви, он думает, что должны быть счастливы и все вокруг. Ладно, надо попытаться заснуть в третий раз. Завтра придется позаботиться о деньгах… Коголен утверждает, что мы разорены. И этот дурак выбросил на ветер мои последние пять пистолей! Просто взял. – и отдал какому-то шарлатану!»
   Капестан невольно покосился на бумажный шарик, валявшийся на полу.
   Наконец юноша, не раздеваясь, вытянулся на кровати. Погруженный в свои мысли, он не услышал шума борьбы, который доносился с улицы. Впрочем, схватка у гостиницы оказалась недолгой… Зато Коголен понял, что внизу происходит что-то страшное. Весь дрожа, слуга вбежал в комнату шевалье как раз в ту минуту, когда Капестан закрыл глаза, собираясь заснуть в третий раз.
   – По-моему, на дороге кого-то убивают! – сообщил своему господину Коголен.
   «Нет, сегодня мне явно не дадут поспать, – обреченно подумал Капестан. – Наверное, такова воля небес. Этой ночью мне нельзя нежиться в постели!»
   Он встал, зажег фонарь, вышел на улицу и, убедившись, что все спокойно, вернулся обратно.
   – Ну как, господин шевалье, вы видели кучи трупов? – заикаясь спросил Коголен.
   – Дурак! – ответил шевалье. – О, я, кажется, вижу кое-что другое! Вы, господин оруженосец, имели наглость положить на мой стол этот паршивый клочок бумаги, который обошелся мне в пять пистолей! Убирайся отсюда, болван! И если ты вздумаешь еще раз явиться ко мне, когда тебя не звали, я насажу тебя на вертел!
   И Капестан снова заснул.
   На рассвете он пробудился и привел себя в порядок. Шевалье находился в прекрасном расположении духа. Весело улыбаясь, юноша кликнул своего оруженосца. Коголен, видя, что у хозяина хорошее настроение, умоляюще сложил руки и храбро промолвил:
   – Господин шевалье, может быть, еще не слишком поздно?
   – Слишком поздно? – переспросил удивленный Капестан. – Объясни, о чем это ты толкуешь?
   – А вы не насадите меня на вертел? – осведомился преданный слуга.
   – Нет, слово Капестана! – рассмеялся молодой человек.
   – Хорошо! – облегченно вздохнул Коголен. – Прочитайте ее один раз, всего лишь один разочек, ну пожалуйста! – заныл он.
   – Что прочитать, болван? – изумился шевалье.
   – Молитву! – вскричал оруженосец. – Молитву Меркурию^[20]! Молитву, которая должна принести вам сказочное богатство! Так мне обещал колдун!
   И шевалье наконец сжалился над бедным Коголеном. Юноша взял скомканный кусок пергамента, разгладил его, сломал печать, развернул и лукаво произнес:
   – Внимание! Сейчас с неба посыплются золотые монеты! Готовь карманы! Я читаю.
   И взглядом шевалье заскользил по строчкам.
   Через несколько секунд взволнованный Коголен увидел, что руки его хозяина задрожали. Капестан дочитал до конца. И тогда он воскликнул:
   – О Боже!
   Отшвырнув Коголена с дороги, шевалье вихрем слетел с лестницы и кинулся к конюшне. Капестан не стал терять времени на то, чтобы оседлать коня. Фан-Лэр закусил удила и, как ветер, помчался. Первый раз в жизни шевалье оскорбил своего коня ударом плети.
   Через несколько секунд прохожие увидели, как по дороге пронеслось что-то, похожее на смерч. Это был Фан-Лэр, стрелой летевший в Медон!
   Капестан выглядел сейчас как человек, лишившийся рассудка. И юноша, и его конь громко хрипели. Бледный, как смерть, с глазами горящими, точно угли, шевалье рычал:
   – Слишком поздно! Слишком поздно! Слишком поздно!
 
   Итак, Жизель Ангулемская закрылась в медонском особняке. Первым делом она побежала к выходу, через который можно было попасть в парк. Но и из парка можно было таким же образом проникнуть в дом… Через несколько секунд эта дверь была надежно заперта изнутри. Оставалось еще окно на первом этаже, которое не было защищено железной решеткой. Именно в это окно Кончини влез той ночью, когда похитил девушку. Жизель хотела выиграть время, чтобы решить, что же ей делать, и поэтому быстро забаррикадировала окно.
   Усилием воли девушка заставила себя не думать о родителях, которых увезли в Лувр. Она гнала от себя даже мысли о Капестане, чтобы сосредоточиться на одном-единственном вопросе:
   Как ей не попасть живой в руки Кончини? Вдруг Жизель услышала какой-то шум, доносившийся из парка. Кончини и его люди были уже там. Бандиты быстро приближались к заднему крыльцу.
   Головорезы, оставшиеся у двери, выходившей на дорогу, продолжали работать тараном. Жизель слышала треск дерева. Доски вот-вот не выдержат! Девушка задрожала. В тот же миг раздался стук в дверь, ведущую в парк. Знакомый голос, от которого Жизель похолодела, прокричал: – Откройте! Именем короля! Красавица застонала. Это конец! Девушка поняла, что пробил ее последний час.
   Бросившись вглубь особняка, Жизель вбежала в ту комнату, где Капестан нашел когда-то множество разных костюмов, один из которых взял себе. Большие шкафы были набиты мушкетами. А в соседнем зале стояло двенадцать бочонков. В этих бочонках хранился порох! Вот что было нужно Жизель!
   Минуты, подобной этой, в ее жизни еще не было. Это был безумный и героический миг. Своими нежными, изящными ручками девушка выкатила на середину зала три бочонка. Достав из шкафа топор, она несколько раз ударила им по одному из бочонков. Из него посыпался порох. На этот порох Жизель поставила два других бочонка.
   Затем красавица зажгла свечу, которая стояла на камине. Одно движение – и смерть спасет Жизель от бесчестия!
   Дрожащая девушка прислонилась к мрамору камина. Ей осталось всего несколько минут… И она решила посвятить их своей любви.
   Девушка вытащила из-за корсажа смятый листок бумаги, который уже долгое время хранила на груди. Взгляд Жизели затуманила нежная грусть. В последний раз красавица смотрела на письмо, которое перечитывала столь часто… Это послание начиналось словами:
   «Я, Адемар де Тремазан, шевалье де Капестан, благодарю от всего сердца хозяйку этого замка…»
   Тихо-тихо Жизель прошептала последние слова письма:
   «…за гостеприимство прошу таинственную даму принять в дар мою жизнь.»
   Листок задрожал в ее пальцах. Жизель закрыла глаза и негромко повторила:
   – «…Принять в дар мою жизнь…»!
   В этот момент послышался треск ломающихся досок, а затем – оглушительный топот. Со стороны дороги в особняк ворвались люди. Жизель бросила прощальный взгляд на строки, написанные рукой Капестана, и поднесла листок к губам. В следующую секунду девушка бережно спрятала письмо обратно за корсаж.
   После этого Жизель схватила свечу. Крики приближались. Бандиты осматривали все комнаты замка подряд. Девушка поняла: медлить больше нельзя. Сейчас они будут здесь. И тогда Жизель шагнула к куче пороха.
   И вдруг раздался вопль, который заглушил все. Жизель застыла на месте – и тут же вновь услышала отчаянный призыв:
   – Жизель! Я здесь! Жизель! Жизель!
   – Это он! Это Капестан! – воскликнула девушка. – Я здесь, любимый! Скорее! Сюда!
   Поставив свечу на место, красавица бросилась к двери и распахнула ее настежь. В эту страшную минуту Жизель наконец открыто заявила о своей любви.
   – Сюда, Капестан! – кричала девушка. – Я здесь!
   Она выбежала из комнаты – и увидела вот что.
   Большой зал был полон людей. Больше дюжины бандитов с дикими воплями нападали на одного человека.
   На него! На Капестана!
   Но шайка Кончини не могла остановить шевалье. Он упорно продвигался вперед. Мертвенно бледный, окровавленный, юноша не в силах был отвести взгляда от своей любимой.
   Жизель почувствовала, что вот-вот лишится чувств.

Глава 22

   Несколько минут назад Капестан остановил своего коня у гостиницы «Сорока-воровка». Фан-Лэр был весь в пене. Шевалье спрыгнул на землю и оглянулся вокруг.
   У ворот ждала карета. На крыльце застыла бледная, как смерть, хозяйка гостиницы. По двору носились взад-вперед перепуганные мужчины и женщины. Никто из них не решался перейти дорогу и приблизиться к таинственному замку. А там творилось что-то невообразимое. Дверь особняка была сорвана с петель. Рядом с ней валялись на земле бревна и железные балки.
   Капестан все понял. Он бросился к выбитой двери. Примчавшись в Медон, шевалье так и не проронил ни единого слова. Его верхняя губа приподнялась, обнажив крепкие белые зубы. В эту минуту юноша походил на великолепного льва. И двигался он, как лев: стремительными, уверенными, яростными прыжками.
   Капестан не стал вытаскивать из ножен свою шпагу. Он быстро нагнулся и поднял что-то с земли. Затем шевалье ринулся в дом.
   Капестан вооружился огромным железным брусом. Юноша держал его одной рукой, не чувствуя тяжести металла. Наверное, шевалье не ощутил бы ее, даже если бы этот брус весил в два раза больше. Изо рта молодого человека вырывалось короткое хриплое дыхание. Капестан бежал по дому и время от времени испускал отчаянный крик: «Жизель! Я здесь! Жизель!»
   Бандиты под предводительством Ринальдо переходили из комнаты в комнату. Каждый головорез сжимал в руке шпагу. Только Ринальдо до сих пор не вытащил из ножен свой клинок. Итальянец чувствовал себя превосходно. Без особой спешки продвигаясь вперед, он беспечным тоном отдавал приказы. Обыскав одну комнату, негодяи устремлялись в другую. Во всех коридорах Ринальдо оставлял часовых. Бандиты уже добрались до четвертого зала, когда Ринальдо услышал, как отряд Кончини взламывает дверь, выходящую в парк. Итальянец усмехнулся:
   – Потерпите, мио синьор, какого черта вы так надрываетесь! Сейчас мы поймаем вашу пташку и посадим в прочную клетку!
   В этот момент один из бандитов упал с проломленной головой. Через секунду треснул второй череп, и еще один человек рухнул, как подкошенный. Ринальдо на миг оцепенел, не в силах понять, что происходит. Затем он увидел своего врага и заорал во всю глотку:
   – Капестан!
   Шевалье стремительно продвигался вперед. Его палица со свистом рассекала воздух. Но ужас, который на минуту сковал бандитов, уже прошел. Банда ринулась на шевалье, окружила юношу и обрушила на него град ударов. Но остановить Капестана негодяям не удалось. То здесь, то там раздавались вопли, стоны и проклятия.
   Капестан дрался молча. Лишь время от времени он кричал: «Жизель! Я здесь! Жизель!» Но вот она выбежала на его зов, и теперь взгляд шевалье был прикован к девушке. Очередной взмах железной дубиной – и еще один бандит падает с разбитой грудью или проломленной головой. Расстояние между Капестаном и Жизелью быстро сокращалось!
   Ринальдо, весь в пене, бросился ничком, чтобы ударить шевалье снизу. Капестан не обратил на действия итальянца ни малейшего внимания. Шевалье не отступил в сторону ни на шаг. И в тот момент, когда головорез очутился на полу, шевалье лишь высоко поднял ногу, а затем с силой опустил ее на своего врага.
   Ринальдо захрипел, дернулся в последний раз и затих…
   Капестан проломил ему череп.
   Последняя преграда, разделявшая шевалье и Жизель, была сметена. Капестан перешагнул через труп итальянца, швырнул назад свой железный брус и подхватил на руки девушку, лишившуюся чувств.
   Он внес Жизель в комнату, из которой она выбежала на его зов, и запер дверь.
   Семь человек, включая Ринальдо, лежали на полу. Они были либо мертвы, либо испускали дух. Однако девять бандитов были еще живы и здоровы. Они переглянулись и поняли друг друга без слов. У всех на лицах было написано одно и то же: ненависть к Капестану! Отомстить ему! Любой ценой! Схватить его и содрать с него, живого, его поганую шкуру!
   Два негодяя подняли громадную железную балку. Остальные засуетились вокруг. Раздались мерные удары. Все это происходило в гробовом молчании. Слышалось только хрипение умирающих и тяжелое дыхание живых, ожесточено вышибавших дверь.
   Через две минуты доски разлетелись в щепки. Бандиты дружно ринулись в зияющее отверстие. Теперь у этого Капестана не было его устрашающей дубины! Теперь он – обыкновенный человек, а не дьявол во плоти! Вдруг бандитов что-то остановило. Они словно окаменели. Наступила тишина. Слышалось только потрескивание пороха. К бочонкам бежал огненный ручеек!
   И в следующий миг все было кончено! Прогремел страшный взрыв, и часть здания взлетела на воздух.
   Стены и потолок зала рухнули. Вокруг бушевало пламя. Когда рассеялся черный дым, окутавший весь дом, стали видны обгоревшие куски стен и обломки вещей. То там, то здесь что-то падало, разваливалось, рушилось. И нигде – ни единой живой души…
 
   А предшествовало этому чудовищному взрыву вот что.
   …Капестан взял Жизель на руки и унес ее в соседнюю комнату. Времени на размышления не оставалось, надо было действовать. Но действия шевалье могли ужаснуть кого угодно… Усадив Жизель в кресло, молодой человек быстро вернулся в тот зал, где только что заметил порох.
   Теперь у Капестана появилось грозное оружие! Шевалье зловеще расхохотался. Присев на корточки, он набрал полные горсти пороха и принялся делать из него дорожку. Когда эта дорожка стала достаточно длинной, Капестан вернулся к камину, взял свечу и вышел из зала. Юноша двигался, точно во сне.
   Снова подхватив Жизель на руки, шевалье шагнул к началу пороховой дорожки. Там он наклонился и опустил свечу… Порох загорелся. Капестан бросился к лестнице. Он был уверен, что успеет выскочить в парк раньше, чем грянет взрыв. Шевалье сбежал по ступеням и толкнул дверь. Но дверь была заперта! А снаружи раздавались чьи-то голоса! Это была вторая половина банды! Узнав голос Кончини, Капестан зарычал. Юношу душила ярость. И самое ужасное, что он уже ничего не мог предпринять!
   Шевалье остановился. На лбу его выступил холодный пот, на лице появилась мрачная улыбка. Капестан взглянул на Жизель. Девушка открыла глаза и тоже улыбнулась!
   И в этот миг прогремел взрыв. Дверь слетела с петель, стены зашатались. На Капестана и Жизель посыпались обломки, но шевалье успел закрыть собой девушку.
   – Не бойтесь, – тихо проговорил молодой человек.
   – Теперь я ничего не боюсь, – так же тихо ответила Жизель.
 
   Раздался взрыв, и маршала д'Анкра с его бандой точно ветром сдуло с крыльца. Могло показаться, что головорезов отшвырнуло в сторону взрывной волной. В действительности же их смел со ступенек страх. Лишь очутившись в двадцати шагах от заветной двери, Кончини пришел в себя.
   – Умерла! Она умерла! – в отчаянии закричал маршал д'Анкр.
   – Нет, монсеньор! – проговорил один из бандитов. – Взгляните! Там, на крыльце! Видите?
   – Она не одна! – заметил другой головорез. – С ней какой-то мужчина! Кто это?
   – Ринальдо! Это ты? – громко спросил Кончини.
   Подул ветер, и дым, который окутывал две человеческие фигуры, появившиеся на крыльце, рассеялся. Кончини остолбенел. Он не верил собственным глазам. Капестан! Но ведь люди маршала схватили этого юнца, связали и увезли в Лувр! А может, это сам дьявол в обличии шевалье?!