Страница:
Монтана бросился на кровать и поднял глаза к потолку, по которому метались ночные тени.
Сидни разбудил странный звук: как будто кто-то стучал в окно ее спальни. Спросонья моргая, она села на кровати и протерла глаза. Вглядевшись в темный квадрат окна, она различила темные очертания мужчины. Первым порывом девушки было закричать благим матом и броситься за помощью в спальню Монтаны. Но тут же стало ясно, что ночным гостем был не кто иной, как сам Монтана. Что, интересно, он там делает в такой час? По всему видно, что сейчас только слегка за полночь.
Откинув одеяло, Сидни выскользнула из кровати и подбежала к окну. Она отодвинула щеколду и распахнула рамы.
— Мы бежим, чтобы тайно пожениться? — шутливо спросила она.
— Вижу, тебя эта идея привлекает. — На его губах заиграла мальчишеская улыбка.
— Если это предложение, то тебе следует получить еще несколько уроков.
Его теплый смех раздался совсем близко от ее уха, потому что в этот момент Монтана просунулся в окно и потерся носом об ее шею.
— Еще несколько уроков? Отлично. Когда начнем?
— Монтана, не то чтобы мне не нравилось это ночное явление, но я умираю от любопытства. Что ты здесь делаешь? Вряд ли сейчас утро, ведь за окном темно. Залезай, пока тебя не съели заживо комары.
— Ммм, — прошептал он, беря ее лицо в ладони и нежно целуя в губы, — не искушай меня. Я не могу допустить страшного скандала, который неминуемо учинит офицер Текс, если узнает, что я был здесь с тобой, как бы невинно я ни вел себя.
Сидни улыбнулась ему в ответ.
— Если мы не собираемся убегать и ты здесь не для того, чтобы похитить мою добродетель, тогда почему ты пришел?
— Блины.
— Блины? В полночь?
— Сейчас не полночь.
— А сколько времени?
— Почти пять.
— Правда? — В крайнем удивлении она сделала шаг назад и нахмурилась. — Пять утра? Но ведь сегодня воскресенье!
— Шш. — Он кивнул в сторону двери. — Текс.
— Прости, но сегодня воскресенье.
— Знаю, но я подумал, что если мы выберемся отсюда пораньше, то сможем вместе позавтракать, а потом покататься. У меня в грузовике есть все, что нам может потребоваться в течение дня. Днем я хотел сходить с тобой на родео.
Девушку окатила волна предвкушения. Она уже сто лет не была на родео. Сидни без звука исчезла в недрах шкафа и через секунду начала выбрасывать свои вещи в окно.
Монтана рассмеялся.
— Буду расценивать это как согласие с твоей стороны. — Он поднял с земли ее одежду и сумочку с туалетными принадлежностями и принялся засовывать все в рюкзак, который приземлился поверх горы вещей.
— Стоит тебе только произнести слово «родео», прошептала она, — и я твоя. Если только… — она помолчала и выглянула из окна, — ты не имеешь в виду «Родео Хаус», ибо в таком случае на меня не рассчитывай.
— Тебе повезло. «Родео Хаус» не открывается к завтраку.
Сидни высунулась из окна и широко развела руки.
— Тогда я целиком принадлежу тебе.
— А я… — с глубоким вздохом он обнял ее за талию, вытащил на руках из окна и тихонько прошептал:
— ..тряпка.
— Что-что?
— Счастливчик. Мне страшно повезло.
Грузовик Монтаны был припаркован прямо напротив дома. Стараясь издавать как можно меньше шума, они закрыли дверцы кабины и, откинувшись на сиденья, вздохнули с облегчением.
— Подай мне ботинки, — прошептала Сидни.
— А почему ты шепчешь?
Сидни хихикнула.
— Не знаю.
— Мы в безопасности. Нас никто не услышит. Иди ко мне.
Она скользнула в его объятия, и, когда теплые губы Монтаны слились с ее губами, почувствовала себя так, словно вернулась домой. Как будто все эти годы жила, будучи половинкой чего-то великого, а вот сейчас вместе с этим мужчиной стала наконец единым целым.
Где-то на задворках ее сознания мелькала мысль о том, насколько любовь к Монтане вписывается в ее планы относительно ранчо. Он нужен своей семье, а все ее устремления связаны с собственным домом.
Тая в его объятиях, Сидни прогнала прочь тревожные мысли. Надо решать проблемы по мере их поступления. А сейчас она постарается продлить волшебное чувство, рождавшееся между ними всякий раз, как они оказывались вдвоем.
Монтана довольно вздохнул и сжал ее лицо в ладонях.
— Ты превращаешь мои мозги в глину.
Сидни рассмеялась.
— Мне нравятся твои глиняные мозги. — Ее руки обвили его шею.
Через несколько мгновений он пробормотал:
— Как меня зовут?
Из ее груди вырвался смешок.
— Как какой-то штат к северу отсюда. Кажется, Оклахома?
Он отодвинулся и заглянул в ее глаза.
— Наверное. — Бросив быстрый взгляд за окно, он вдруг с расстроенным видом ударил по рулю.
— Что случилось?
— Одна из наших нянюшек пожаловала.
Смех замер у нее в груди.
— Который из них?
— Фаззи, быстро прячься.
Сидни сползла с сиденья и притаилась на полу.
Монтана раскрыл воскресную газету и бросил поверх ее головы.
— Прекрати смеяться, иначе мы попадем в беду по твоей вине — приказал он, сам едва сдерживая улыбку, и открыл окно. — Эй, Фаззи, как чувствуешь себя с утреца?
— Отлично, просто прекрасно. Ты чего-то рано встал для воскресного утра. Еще даже церковь не открылась.
— Точно, но у меня на сегодня другие планы.
Фаззи облокотился рукой о дверцу грузовика, решив немного поболтать с Монтаной.
— Ясно, а куда собираешься?
— Э… да вот решил на родео съездить.
— Рано ты собрался.
— Хочу занять хорошее место.
— Ясно. Составить тебе компанию?
— О… ну, я… ты понимаешь.
— Ото, все отменяется! Я только что вспомнил, что сегодня после занятий в воскресной школе я встречаюсь с Этта-Мэ и мы идем на выставку поделок.
Газета снова зашевелилась, потому что Сидни уже просто корчилась от смеха. Монтана сгреб с сиденья ее одежду и ботинки и сбросил все ей на голову. Сидни хрюкнула.
— Так значит, на выставку поделок?
— Да, там будут всякие украшения и безделушки, сделанные из пряжи и разноцветных ниток. Это, конечно, скучно, но зато там можно перекусить, так что я согласился пойти.
— Ну что же, Фаззи, жаль, что ты не можешь поехать со мной, — Монтана завел двигатель, — но я тебя понимаю. Как можно отказать женщине?
Фаззи рассмеялся.
— Ты чертовски прав. Желаю тебе хорошо поразвлечься на родео. Кто знает, может, тебе там попадется хорошенькая девушка.
— Только на это и надеюсь.
Помахав рукой, Фаззи отошел от машины.
— Спасибо, Фаззи, ты мне улучшил настроение.
Громкий смех Сидни раздался, как только Монтана свернул на покрытую гравием дорогу. Взглянув в зеркало заднего вида, он сказал:
— Если странное выражение на лице Фаззи имеет под собой какую-то основу, то, думаю, он слышал твой смех.
В полдень они уже сидели на трибунах под открытым небом. Эта площадка для родео находилась примерно в часе езды от Далласа. Сидни была бесконечно рада тому, что Монтана все это устроил.
Она любила родео больше всего на свете, но в последнее время ей никак не удавалось туда выбраться.
Знакомые картины и ароматы вызвали в душе девушки целый поток воспоминаний о старших классах школы. Запахи грязи, навоза и старого дерева смешались с запахом жареных ребрышек. Зрители рассаживались по своим местам, держа в руках пакеты с поп-корном, сахарную вату, хот-доги, напитки и фотоаппараты, чтобы заснять самые яркие моменты.
Возбужденные ребятишки показывали пальцами на разодетых ковбоев, которые вели под уздцы разукрашенных лошадей, на спинах которых восседали нарядные принцессы родео. Какой-то малыш в восторге прошептал: «Так вот, оказывается, как это все происходит внутри радио».
Копыта лошадей взметали клубы пыли на арене, пока комментатор не призвал всех зрителей встать во время исполнения государственного гимна. Когда затих последний аккорд, шторм аплодисментов ознаменовал начало представления.
— Интересно, что сейчас делает Текс? — задумчиво произнес Монтана, когда они уселись и устремили глаза на арену.
Сидни хихикнула.
— Скорее всего, думает, как бы незаметно заминировать мое окно. — Сидни запустила руку в пачку поп-корна. — Знаешь, когда-нибудь он прекратит нас преследовать, и тогда жизнь станет менее захватывающей.
— О… — Монтана пристально посмотрел на нее, я бы так не сказал.
Сидни почувствовала, что скрытый смысл его слов заставил ее покраснеть, но, к счастью, в этот момент на арене появился бык. Все затаили дыхание, гул толпы стих, так что слышно было, как лязгнули запоры клетки, выпуская громадное животное, которое взрывало копытами песок на арене, разбрасывая его в стороны, как метательные снаряды. Бык лягался, вертелся на месте, пытаясь сбросить наездника, болтавшегося у него на спине, как однорукая тряпичная кукла.
Восемь секунд показались зрителям восьмьюдесятью. Наконец свисток объявил о конце первого заезда, и ковбой, задрав с победной улыбкой подбородок, спрыгнул со спины быка.
У него все получилось.
Щелкнули вспышки фотоаппаратов, зрители заглянули в программки, и все дружно вздохнули с облегчением.
— Ты тоже этим занимался? — спросила Сидни.
— Было дело.
— Я люблю родео, но никогда не могла понять, почему мужчинам нравится этим заниматься.
— Потому что они мужчины.
Сидни рассмеялась.
— Ладно, это я понимаю. Но, когда ты один раз победил быка и искупался в лучах славы, зачем продолжать дальше? Ведь это жестоко.
— Это как наркотик.
— Ты привык к боли?
— Нет, к подъему сил. Мне кажется, родео дает отличную встряску нервам. Ты знаешь, что, когда открывается клетка, пути назад нет. Ты выходишь на арену, где, вполне возможно, тебя ждет смерть. Если сможешь перейти эту черту, ты победил.
Сидни закатила глаза.
— Действительно мужской подход. Только не стоит слишком далеко заходить.
— Ты же женщина.
— Знаешь, — она задумчиво пожевала поп-корн, раньше подобная характеристика обижала меня, но сейчас я принимаю ее с гордостью. Становлюсь мудрее. — Она улыбнулась. — Кроме того, по-моему, быть женщиной гораздо приятнее, чем мужчиной.
— Уж я-то точно рад, что ты женщина, — Монтана чмокнул ее в кончик носа.
Глядя друг другу в глаза, они чувствовали себя единственными людьми на земле. Через несколько мгновений голос комментатора привлек их внимание к арене, на которой появился еще один раздувающий ноздри бык. Сидни вздрогнула, потому что разъяренное животное сбросило с себя ковбоя и наступило на него копытом.
— Ммм, без боли, без боли, таков мой девиз.
К поверженному тут же подбежали несколько клоунов и помогли ему подняться. Зрители начали подбадривать ковбоя, и он в знак того, что все отлично, поднял большой палец вверх.
Монтана сплел пальцы Сидни со своими.
— Эй, ты не настоящий ковбой, если хотя бы раз не повалялась в пыли. — Он провел свободной рукой по небритому подбородку. — Объездка быка — это такое дело, когда зритель понимает, что вышедший из клетки ковбой может и не подняться. Безусловно, это холодит кровь, но и захватывает. Родео — это своего рода схватка жизни со смертью, современное прочтение боев в Колизее, когда христиан бросали на растерзание львам.
— Да уж, веселее не бывает. Почему ты бросил родео?
— Слишком стар стал.
— А я лично из-за этого бросила скачки с препятствиями.
— Сидни, но тебе же только восемнадцать.
— Восемнадцать лет и несколько месяцев.
На их веселый смех повернулся малыш с переднего сиденья и с улыбкой уставился на них. Этому мальчику с пухлыми румяными щечками и блестящим черным ежиком волос на голове было не больше трех лет. Монтана надвинул шляпу на глаза, потом резко поднял ее большим пальцем и состроил малышу страшную рожу. Так повторялось несколько раз, пока ребенок не устал хохотать.
— Кажется, ты ему понравился, — прошептала Сидни.
Монтана кивнул и улыбнулся.
— Конечно, понравился. Я же Брубейкер, дети нас обожают.
— Ты хочешь иметь целую ораву детишек?
— Не знаю, может быть. Одно могу сказать: мои родители явно хотели.
— Сколько у тебя всего братьев и сестер?
— Восемь.
— Восемь? Так у тебя дома еще семь таких же Тексов?
— Нет, некоторые еще хуже, чем он.
Сидни застонала. Монтана повернулся к ней.
— А как насчет тебя? Ты хочешь иметь большую семью?
— Думаю, да. Может быть, не девять, но иметь парочку маленьких ковбоев или маленьких принцесс родео было бы неплохо.
На арене появился клоун. Наклонив голову, он сделал вид, что готов ринуться на клетку, в которой стоял бык, ожидавший своего наездника.
— Какой твой любимый момент в родео? — поинтересовался Монтана.
— Когда участвуешь или когда смотришь?
— Когда участвуешь.
— Ну… — она указала жестом на арену, — я люблю скачки с препятствиями.
— Держу пари, ты это делаешь отлично.
— Если хорошая лошадь, то да.
— А что ты предпочитаешь смотреть?
— Не знаю, наверное, скачки на диких мустангах.
Очень весело наблюдать за тем, как парни пытаются оседлать необъезженного коня, а потом гонят его к финишу.
— Хм, однажды у меня был такой опыт. Уж лучше укрощать быка. — Его взгляд был устремлен к клетке, где виднелась голова ковбоя, взбиравшегося на спину животного. — Я до сих пор помню чувство, которое было у меня в клетке. Там почему-то очень тихо. Наверное, потому что все молятся.
— То же самое ощущаешь перед скачками и набрасыванием лассо, разве только ты менее напряжен.
Из динамиков послышался треск, потом голос комментатора объявил, что сегодня последнее выступление Джека Монро, который завтра увольняется.
— Эй, послушай, я, кажется, знаю этого парня. — Монтана открыл программку и провел пальцем по именам ковбоев. — Да, знаю. Джек Монро. Ты должна это увидеть. Этот парень уже много лет занимается родео, ему как минимум тридцать пять лет. Когда я выступал, он уже был ветераном родео.
— Похоже, я о нем слышала.
— Наверняка. Несколько лет назад он сломал позвоночник, сотню раз разбивал колени, а уж падений у него было больше, чем детей у Большого Дедди.
Этот бычок… — Монтана указал на клетку, — по кличке Бешеный Пес не раз побеждал его, так что сегодня, — он потряс программкой, — либо победа, либо смерть.
Сидни зажмурилась.
— Надеюсь, он выживет.
Вся публика замерла в ожидании, а затем испустила дружный вздох, потому что на арену вырвался Бешеный Пес, который яростно скакал и брыкался, так что наездник у него на спине болтался из стороны в сторону, как резиновая собачья игрушка. Джек отлично знал свое дело, и поэтому каждую напряженную секунду поединка зрители сопровождали бурными аплодисментами. Все предвещало скорую победу Джека, но вдруг что-то произошло, отчего события приняли совсем иной оборот. Никто и глазом не успел моргнуть, как Джек оказался распластанным на земле. Клоуны родео попытались отвлечь Бешеного Пса, и скоро на него набросили лассо и увели обратно в клетку.
Сидни расширившимися от ужаса глазами смотрела на арену, сжимая руку Монтаны.
По радио раздался голос комментатора:
— Прошу сохранять спокойствие, надеюсь, все понимают, что происходит.
На трибунах воцарилась тишина, и в это время жена Джека спустилась по лестнице с трибуны и бросилась к мужу. Машина скорой помощи, ожидавшая снаружи, въехала на арену, и врачи занялись Джеком. В полной тишине ковбоя подняли и уложили на носилки. Джек слабо помахал рукой, когда его вносили в машину, и все зрители поднялись со своих мест, уважительной овацией знаменуя конец его долгой, хотя и не всегда удачной, карьеры.
— Как я рада, что ты бросил это занятие, — прошептала Сидни, — если бы ты лежал сейчас на арене, я бы не пережила этого.
Монтана обнял ее за плечи и, взяв пальцами за подбородок, развернул лицом к себе. На лице девушки было выражение неподдельного страха, и он понял, что она представляет себе его, Монтаны, выезды на родео.
— Я не Джек, — прошептал он.
Сидни вздохнула.
— Слава богу.
На обратном пути они расслабились и весело делились впечатлениями от чудесного дня, проведенного вдали от каждодневных забот. Изнемогая от смеха, Сидни слушала нескончаемые байки о детстве и юности Монтаны, проведенных в компании восьмерых развитых не по годам братьев и сестер.
— Я тебе завидую, — сказала она наконец, выпрямляясь на сиденье и смахивая с глаз слезы смеха. Поскольку я была единственным ребенком, мне всегда хотелось иметь братика или сестренку.
— Неужели? Знаешь, были дни, когда мне хотелось стать единственным ребенком. Именно это чувство посетило меня сегодня утром, когда я увидел Текса, разлегшегося на полу между нашими спальнями.
— Сколько всего вас, Брубейкеров?
— Ну, у меня очень большая семья. Нетрудно запомнить все имена, если учесть то, что старший брат моего отца — страстный поклонник музыки кантри.
У Большого Дедди девять детей, и все они носят имена известных певцов кантри.
Восторженное выражение на лице Сидни вызвало у него улыбку.
— Ты шутишь!
— Нет, моих двоюродных братьев и сестер зовут соответственно Конуэй, Мерл, Бак, Пэтси, Джонни, Кении, близнецы Уэйлон и Вилли, а также Хэнк.
— Ничего себе!
— Да. Но не забывай, что у моих родителей тоже девять детей. Я самый старший в семье после Дакоты. Когда настало время придумывать имена для детей, мой отец, будучи ярым патриотом, решил назвать нас в честь американских штатов. Таким образом, четверых мальчиков зовут Дакота, Монтана, Текс и Кентукки, которого мы зовем просто Такер.
Еще у меня есть пять сестер: Вирджиния или попросту Джинни, потом Каролина, Джорджия, Мэриленд, которая для всех просто Мэри, и последняя, но не в последнюю очередь — малышка Луизиана. Она сейчас заканчивает школу.
Сидни подсчитывала на пальцах.
— У меня получилось, что всего вас восемнадцать. Есть еще кто-нибудь?
— Ну, у моего отца и Большого Дедди есть два младших брата. Бафорд назвал своих детей марками автомобилей — Форд, Шеви, Порше, Додж и Мерседес. А детей Харлана зовут, как месяцы: Апрель, Май, Июль, Август и Джейсон.
— Почему Джейсон?
— Смотри, если взять первые буквы английских названий июля, августа, сентября, октября и ноября, то как раз получится Джейсон. Дядина жена пресекла его попытки назвать младшего сына Сентябрем. В других штатах проживают представители других ветвей клана Брубейкеров, но мне придется позвать на помощь маму, чтобы всех их перечислить, если тебе нужны еще детали.
— Нет, нет, у меня и так голова идет кругом. — Сидни оперлась рукой о подлокотник и опустила подбородок на ладонь. — А у меня только один двоюродный брат Рэй, он пилот в отставке, живет в Оклахоме. Мы с ним видимся раз в несколько лет. Поппи — мой единственный настоящий родственник.
Когда они приехали на «Серкл Б. О.», было еще относительно рано. Сидни пряталась под газетой, пока они не подъехали к дому, а потом, когда Монтана разведал обстановку, быстренько выскочила в пассажирскую дверцу, взлетела по ступенькам и проскользнула в дом. Монтана шел следом за ней.
— Текс! — позвала Сидни, внимательно осматривая все вокруг. Они заглянули в спальни, обследовали все уголки дома, но, не найдя никого, вернулись в гостиную, причем на лицах обоих читалось счастливое недоверие.
— Его нигде нет, — сказал Монтана, — наверное, устал ждать и ушел домой.
— Смею ли я надеяться?
Взяв девушку за руку, Монтана потянул ее за собой на диван. Они упали на мягкие подушки. Оказавшись рядом с Сидни, Монтана тут же сжал ее в объятиях и прижался лбом к ее волосам. Но едва их губы соприкоснулись, как послышался голос Текса:
— А вот и вы! — радостно возвестил он, появляясь из-за стеклянной загородки, отделявшей гостиную от веранды. На молодом человеке был передник с вышитым шелковой нитью веселеньким рисунком и рукавицы. В руках он держал шампуры. — Как раз вовремя! Я позволил себе в ваше отсутствие пожарить на костре ребрышки и пригласил парней. Через полчаса все подойдут.
— Я убью его, — пробормотал Монтана.
Глава 9
Сидни разбудил странный звук: как будто кто-то стучал в окно ее спальни. Спросонья моргая, она села на кровати и протерла глаза. Вглядевшись в темный квадрат окна, она различила темные очертания мужчины. Первым порывом девушки было закричать благим матом и броситься за помощью в спальню Монтаны. Но тут же стало ясно, что ночным гостем был не кто иной, как сам Монтана. Что, интересно, он там делает в такой час? По всему видно, что сейчас только слегка за полночь.
Откинув одеяло, Сидни выскользнула из кровати и подбежала к окну. Она отодвинула щеколду и распахнула рамы.
— Мы бежим, чтобы тайно пожениться? — шутливо спросила она.
— Вижу, тебя эта идея привлекает. — На его губах заиграла мальчишеская улыбка.
— Если это предложение, то тебе следует получить еще несколько уроков.
Его теплый смех раздался совсем близко от ее уха, потому что в этот момент Монтана просунулся в окно и потерся носом об ее шею.
— Еще несколько уроков? Отлично. Когда начнем?
— Монтана, не то чтобы мне не нравилось это ночное явление, но я умираю от любопытства. Что ты здесь делаешь? Вряд ли сейчас утро, ведь за окном темно. Залезай, пока тебя не съели заживо комары.
— Ммм, — прошептал он, беря ее лицо в ладони и нежно целуя в губы, — не искушай меня. Я не могу допустить страшного скандала, который неминуемо учинит офицер Текс, если узнает, что я был здесь с тобой, как бы невинно я ни вел себя.
Сидни улыбнулась ему в ответ.
— Если мы не собираемся убегать и ты здесь не для того, чтобы похитить мою добродетель, тогда почему ты пришел?
— Блины.
— Блины? В полночь?
— Сейчас не полночь.
— А сколько времени?
— Почти пять.
— Правда? — В крайнем удивлении она сделала шаг назад и нахмурилась. — Пять утра? Но ведь сегодня воскресенье!
— Шш. — Он кивнул в сторону двери. — Текс.
— Прости, но сегодня воскресенье.
— Знаю, но я подумал, что если мы выберемся отсюда пораньше, то сможем вместе позавтракать, а потом покататься. У меня в грузовике есть все, что нам может потребоваться в течение дня. Днем я хотел сходить с тобой на родео.
Девушку окатила волна предвкушения. Она уже сто лет не была на родео. Сидни без звука исчезла в недрах шкафа и через секунду начала выбрасывать свои вещи в окно.
Монтана рассмеялся.
— Буду расценивать это как согласие с твоей стороны. — Он поднял с земли ее одежду и сумочку с туалетными принадлежностями и принялся засовывать все в рюкзак, который приземлился поверх горы вещей.
— Стоит тебе только произнести слово «родео», прошептала она, — и я твоя. Если только… — она помолчала и выглянула из окна, — ты не имеешь в виду «Родео Хаус», ибо в таком случае на меня не рассчитывай.
— Тебе повезло. «Родео Хаус» не открывается к завтраку.
Сидни высунулась из окна и широко развела руки.
— Тогда я целиком принадлежу тебе.
— А я… — с глубоким вздохом он обнял ее за талию, вытащил на руках из окна и тихонько прошептал:
— ..тряпка.
— Что-что?
— Счастливчик. Мне страшно повезло.
Грузовик Монтаны был припаркован прямо напротив дома. Стараясь издавать как можно меньше шума, они закрыли дверцы кабины и, откинувшись на сиденья, вздохнули с облегчением.
— Подай мне ботинки, — прошептала Сидни.
— А почему ты шепчешь?
Сидни хихикнула.
— Не знаю.
— Мы в безопасности. Нас никто не услышит. Иди ко мне.
Она скользнула в его объятия, и, когда теплые губы Монтаны слились с ее губами, почувствовала себя так, словно вернулась домой. Как будто все эти годы жила, будучи половинкой чего-то великого, а вот сейчас вместе с этим мужчиной стала наконец единым целым.
Где-то на задворках ее сознания мелькала мысль о том, насколько любовь к Монтане вписывается в ее планы относительно ранчо. Он нужен своей семье, а все ее устремления связаны с собственным домом.
Тая в его объятиях, Сидни прогнала прочь тревожные мысли. Надо решать проблемы по мере их поступления. А сейчас она постарается продлить волшебное чувство, рождавшееся между ними всякий раз, как они оказывались вдвоем.
Монтана довольно вздохнул и сжал ее лицо в ладонях.
— Ты превращаешь мои мозги в глину.
Сидни рассмеялась.
— Мне нравятся твои глиняные мозги. — Ее руки обвили его шею.
Через несколько мгновений он пробормотал:
— Как меня зовут?
Из ее груди вырвался смешок.
— Как какой-то штат к северу отсюда. Кажется, Оклахома?
Он отодвинулся и заглянул в ее глаза.
— Наверное. — Бросив быстрый взгляд за окно, он вдруг с расстроенным видом ударил по рулю.
— Что случилось?
— Одна из наших нянюшек пожаловала.
Смех замер у нее в груди.
— Который из них?
— Фаззи, быстро прячься.
Сидни сползла с сиденья и притаилась на полу.
Монтана раскрыл воскресную газету и бросил поверх ее головы.
— Прекрати смеяться, иначе мы попадем в беду по твоей вине — приказал он, сам едва сдерживая улыбку, и открыл окно. — Эй, Фаззи, как чувствуешь себя с утреца?
— Отлично, просто прекрасно. Ты чего-то рано встал для воскресного утра. Еще даже церковь не открылась.
— Точно, но у меня на сегодня другие планы.
Фаззи облокотился рукой о дверцу грузовика, решив немного поболтать с Монтаной.
— Ясно, а куда собираешься?
— Э… да вот решил на родео съездить.
— Рано ты собрался.
— Хочу занять хорошее место.
— Ясно. Составить тебе компанию?
— О… ну, я… ты понимаешь.
— Ото, все отменяется! Я только что вспомнил, что сегодня после занятий в воскресной школе я встречаюсь с Этта-Мэ и мы идем на выставку поделок.
Газета снова зашевелилась, потому что Сидни уже просто корчилась от смеха. Монтана сгреб с сиденья ее одежду и ботинки и сбросил все ей на голову. Сидни хрюкнула.
— Так значит, на выставку поделок?
— Да, там будут всякие украшения и безделушки, сделанные из пряжи и разноцветных ниток. Это, конечно, скучно, но зато там можно перекусить, так что я согласился пойти.
— Ну что же, Фаззи, жаль, что ты не можешь поехать со мной, — Монтана завел двигатель, — но я тебя понимаю. Как можно отказать женщине?
Фаззи рассмеялся.
— Ты чертовски прав. Желаю тебе хорошо поразвлечься на родео. Кто знает, может, тебе там попадется хорошенькая девушка.
— Только на это и надеюсь.
Помахав рукой, Фаззи отошел от машины.
— Спасибо, Фаззи, ты мне улучшил настроение.
Громкий смех Сидни раздался, как только Монтана свернул на покрытую гравием дорогу. Взглянув в зеркало заднего вида, он сказал:
— Если странное выражение на лице Фаззи имеет под собой какую-то основу, то, думаю, он слышал твой смех.
В полдень они уже сидели на трибунах под открытым небом. Эта площадка для родео находилась примерно в часе езды от Далласа. Сидни была бесконечно рада тому, что Монтана все это устроил.
Она любила родео больше всего на свете, но в последнее время ей никак не удавалось туда выбраться.
Знакомые картины и ароматы вызвали в душе девушки целый поток воспоминаний о старших классах школы. Запахи грязи, навоза и старого дерева смешались с запахом жареных ребрышек. Зрители рассаживались по своим местам, держа в руках пакеты с поп-корном, сахарную вату, хот-доги, напитки и фотоаппараты, чтобы заснять самые яркие моменты.
Возбужденные ребятишки показывали пальцами на разодетых ковбоев, которые вели под уздцы разукрашенных лошадей, на спинах которых восседали нарядные принцессы родео. Какой-то малыш в восторге прошептал: «Так вот, оказывается, как это все происходит внутри радио».
Копыта лошадей взметали клубы пыли на арене, пока комментатор не призвал всех зрителей встать во время исполнения государственного гимна. Когда затих последний аккорд, шторм аплодисментов ознаменовал начало представления.
— Интересно, что сейчас делает Текс? — задумчиво произнес Монтана, когда они уселись и устремили глаза на арену.
Сидни хихикнула.
— Скорее всего, думает, как бы незаметно заминировать мое окно. — Сидни запустила руку в пачку поп-корна. — Знаешь, когда-нибудь он прекратит нас преследовать, и тогда жизнь станет менее захватывающей.
— О… — Монтана пристально посмотрел на нее, я бы так не сказал.
Сидни почувствовала, что скрытый смысл его слов заставил ее покраснеть, но, к счастью, в этот момент на арене появился бык. Все затаили дыхание, гул толпы стих, так что слышно было, как лязгнули запоры клетки, выпуская громадное животное, которое взрывало копытами песок на арене, разбрасывая его в стороны, как метательные снаряды. Бык лягался, вертелся на месте, пытаясь сбросить наездника, болтавшегося у него на спине, как однорукая тряпичная кукла.
Восемь секунд показались зрителям восьмьюдесятью. Наконец свисток объявил о конце первого заезда, и ковбой, задрав с победной улыбкой подбородок, спрыгнул со спины быка.
У него все получилось.
Щелкнули вспышки фотоаппаратов, зрители заглянули в программки, и все дружно вздохнули с облегчением.
— Ты тоже этим занимался? — спросила Сидни.
— Было дело.
— Я люблю родео, но никогда не могла понять, почему мужчинам нравится этим заниматься.
— Потому что они мужчины.
Сидни рассмеялась.
— Ладно, это я понимаю. Но, когда ты один раз победил быка и искупался в лучах славы, зачем продолжать дальше? Ведь это жестоко.
— Это как наркотик.
— Ты привык к боли?
— Нет, к подъему сил. Мне кажется, родео дает отличную встряску нервам. Ты знаешь, что, когда открывается клетка, пути назад нет. Ты выходишь на арену, где, вполне возможно, тебя ждет смерть. Если сможешь перейти эту черту, ты победил.
Сидни закатила глаза.
— Действительно мужской подход. Только не стоит слишком далеко заходить.
— Ты же женщина.
— Знаешь, — она задумчиво пожевала поп-корн, раньше подобная характеристика обижала меня, но сейчас я принимаю ее с гордостью. Становлюсь мудрее. — Она улыбнулась. — Кроме того, по-моему, быть женщиной гораздо приятнее, чем мужчиной.
— Уж я-то точно рад, что ты женщина, — Монтана чмокнул ее в кончик носа.
Глядя друг другу в глаза, они чувствовали себя единственными людьми на земле. Через несколько мгновений голос комментатора привлек их внимание к арене, на которой появился еще один раздувающий ноздри бык. Сидни вздрогнула, потому что разъяренное животное сбросило с себя ковбоя и наступило на него копытом.
— Ммм, без боли, без боли, таков мой девиз.
К поверженному тут же подбежали несколько клоунов и помогли ему подняться. Зрители начали подбадривать ковбоя, и он в знак того, что все отлично, поднял большой палец вверх.
Монтана сплел пальцы Сидни со своими.
— Эй, ты не настоящий ковбой, если хотя бы раз не повалялась в пыли. — Он провел свободной рукой по небритому подбородку. — Объездка быка — это такое дело, когда зритель понимает, что вышедший из клетки ковбой может и не подняться. Безусловно, это холодит кровь, но и захватывает. Родео — это своего рода схватка жизни со смертью, современное прочтение боев в Колизее, когда христиан бросали на растерзание львам.
— Да уж, веселее не бывает. Почему ты бросил родео?
— Слишком стар стал.
— А я лично из-за этого бросила скачки с препятствиями.
— Сидни, но тебе же только восемнадцать.
— Восемнадцать лет и несколько месяцев.
На их веселый смех повернулся малыш с переднего сиденья и с улыбкой уставился на них. Этому мальчику с пухлыми румяными щечками и блестящим черным ежиком волос на голове было не больше трех лет. Монтана надвинул шляпу на глаза, потом резко поднял ее большим пальцем и состроил малышу страшную рожу. Так повторялось несколько раз, пока ребенок не устал хохотать.
— Кажется, ты ему понравился, — прошептала Сидни.
Монтана кивнул и улыбнулся.
— Конечно, понравился. Я же Брубейкер, дети нас обожают.
— Ты хочешь иметь целую ораву детишек?
— Не знаю, может быть. Одно могу сказать: мои родители явно хотели.
— Сколько у тебя всего братьев и сестер?
— Восемь.
— Восемь? Так у тебя дома еще семь таких же Тексов?
— Нет, некоторые еще хуже, чем он.
Сидни застонала. Монтана повернулся к ней.
— А как насчет тебя? Ты хочешь иметь большую семью?
— Думаю, да. Может быть, не девять, но иметь парочку маленьких ковбоев или маленьких принцесс родео было бы неплохо.
На арене появился клоун. Наклонив голову, он сделал вид, что готов ринуться на клетку, в которой стоял бык, ожидавший своего наездника.
— Какой твой любимый момент в родео? — поинтересовался Монтана.
— Когда участвуешь или когда смотришь?
— Когда участвуешь.
— Ну… — она указала жестом на арену, — я люблю скачки с препятствиями.
— Держу пари, ты это делаешь отлично.
— Если хорошая лошадь, то да.
— А что ты предпочитаешь смотреть?
— Не знаю, наверное, скачки на диких мустангах.
Очень весело наблюдать за тем, как парни пытаются оседлать необъезженного коня, а потом гонят его к финишу.
— Хм, однажды у меня был такой опыт. Уж лучше укрощать быка. — Его взгляд был устремлен к клетке, где виднелась голова ковбоя, взбиравшегося на спину животного. — Я до сих пор помню чувство, которое было у меня в клетке. Там почему-то очень тихо. Наверное, потому что все молятся.
— То же самое ощущаешь перед скачками и набрасыванием лассо, разве только ты менее напряжен.
Из динамиков послышался треск, потом голос комментатора объявил, что сегодня последнее выступление Джека Монро, который завтра увольняется.
— Эй, послушай, я, кажется, знаю этого парня. — Монтана открыл программку и провел пальцем по именам ковбоев. — Да, знаю. Джек Монро. Ты должна это увидеть. Этот парень уже много лет занимается родео, ему как минимум тридцать пять лет. Когда я выступал, он уже был ветераном родео.
— Похоже, я о нем слышала.
— Наверняка. Несколько лет назад он сломал позвоночник, сотню раз разбивал колени, а уж падений у него было больше, чем детей у Большого Дедди.
Этот бычок… — Монтана указал на клетку, — по кличке Бешеный Пес не раз побеждал его, так что сегодня, — он потряс программкой, — либо победа, либо смерть.
Сидни зажмурилась.
— Надеюсь, он выживет.
Вся публика замерла в ожидании, а затем испустила дружный вздох, потому что на арену вырвался Бешеный Пес, который яростно скакал и брыкался, так что наездник у него на спине болтался из стороны в сторону, как резиновая собачья игрушка. Джек отлично знал свое дело, и поэтому каждую напряженную секунду поединка зрители сопровождали бурными аплодисментами. Все предвещало скорую победу Джека, но вдруг что-то произошло, отчего события приняли совсем иной оборот. Никто и глазом не успел моргнуть, как Джек оказался распластанным на земле. Клоуны родео попытались отвлечь Бешеного Пса, и скоро на него набросили лассо и увели обратно в клетку.
Сидни расширившимися от ужаса глазами смотрела на арену, сжимая руку Монтаны.
По радио раздался голос комментатора:
— Прошу сохранять спокойствие, надеюсь, все понимают, что происходит.
На трибунах воцарилась тишина, и в это время жена Джека спустилась по лестнице с трибуны и бросилась к мужу. Машина скорой помощи, ожидавшая снаружи, въехала на арену, и врачи занялись Джеком. В полной тишине ковбоя подняли и уложили на носилки. Джек слабо помахал рукой, когда его вносили в машину, и все зрители поднялись со своих мест, уважительной овацией знаменуя конец его долгой, хотя и не всегда удачной, карьеры.
— Как я рада, что ты бросил это занятие, — прошептала Сидни, — если бы ты лежал сейчас на арене, я бы не пережила этого.
Монтана обнял ее за плечи и, взяв пальцами за подбородок, развернул лицом к себе. На лице девушки было выражение неподдельного страха, и он понял, что она представляет себе его, Монтаны, выезды на родео.
— Я не Джек, — прошептал он.
Сидни вздохнула.
— Слава богу.
На обратном пути они расслабились и весело делились впечатлениями от чудесного дня, проведенного вдали от каждодневных забот. Изнемогая от смеха, Сидни слушала нескончаемые байки о детстве и юности Монтаны, проведенных в компании восьмерых развитых не по годам братьев и сестер.
— Я тебе завидую, — сказала она наконец, выпрямляясь на сиденье и смахивая с глаз слезы смеха. Поскольку я была единственным ребенком, мне всегда хотелось иметь братика или сестренку.
— Неужели? Знаешь, были дни, когда мне хотелось стать единственным ребенком. Именно это чувство посетило меня сегодня утром, когда я увидел Текса, разлегшегося на полу между нашими спальнями.
— Сколько всего вас, Брубейкеров?
— Ну, у меня очень большая семья. Нетрудно запомнить все имена, если учесть то, что старший брат моего отца — страстный поклонник музыки кантри.
У Большого Дедди девять детей, и все они носят имена известных певцов кантри.
Восторженное выражение на лице Сидни вызвало у него улыбку.
— Ты шутишь!
— Нет, моих двоюродных братьев и сестер зовут соответственно Конуэй, Мерл, Бак, Пэтси, Джонни, Кении, близнецы Уэйлон и Вилли, а также Хэнк.
— Ничего себе!
— Да. Но не забывай, что у моих родителей тоже девять детей. Я самый старший в семье после Дакоты. Когда настало время придумывать имена для детей, мой отец, будучи ярым патриотом, решил назвать нас в честь американских штатов. Таким образом, четверых мальчиков зовут Дакота, Монтана, Текс и Кентукки, которого мы зовем просто Такер.
Еще у меня есть пять сестер: Вирджиния или попросту Джинни, потом Каролина, Джорджия, Мэриленд, которая для всех просто Мэри, и последняя, но не в последнюю очередь — малышка Луизиана. Она сейчас заканчивает школу.
Сидни подсчитывала на пальцах.
— У меня получилось, что всего вас восемнадцать. Есть еще кто-нибудь?
— Ну, у моего отца и Большого Дедди есть два младших брата. Бафорд назвал своих детей марками автомобилей — Форд, Шеви, Порше, Додж и Мерседес. А детей Харлана зовут, как месяцы: Апрель, Май, Июль, Август и Джейсон.
— Почему Джейсон?
— Смотри, если взять первые буквы английских названий июля, августа, сентября, октября и ноября, то как раз получится Джейсон. Дядина жена пресекла его попытки назвать младшего сына Сентябрем. В других штатах проживают представители других ветвей клана Брубейкеров, но мне придется позвать на помощь маму, чтобы всех их перечислить, если тебе нужны еще детали.
— Нет, нет, у меня и так голова идет кругом. — Сидни оперлась рукой о подлокотник и опустила подбородок на ладонь. — А у меня только один двоюродный брат Рэй, он пилот в отставке, живет в Оклахоме. Мы с ним видимся раз в несколько лет. Поппи — мой единственный настоящий родственник.
Когда они приехали на «Серкл Б. О.», было еще относительно рано. Сидни пряталась под газетой, пока они не подъехали к дому, а потом, когда Монтана разведал обстановку, быстренько выскочила в пассажирскую дверцу, взлетела по ступенькам и проскользнула в дом. Монтана шел следом за ней.
— Текс! — позвала Сидни, внимательно осматривая все вокруг. Они заглянули в спальни, обследовали все уголки дома, но, не найдя никого, вернулись в гостиную, причем на лицах обоих читалось счастливое недоверие.
— Его нигде нет, — сказал Монтана, — наверное, устал ждать и ушел домой.
— Смею ли я надеяться?
Взяв девушку за руку, Монтана потянул ее за собой на диван. Они упали на мягкие подушки. Оказавшись рядом с Сидни, Монтана тут же сжал ее в объятиях и прижался лбом к ее волосам. Но едва их губы соприкоснулись, как послышался голос Текса:
— А вот и вы! — радостно возвестил он, появляясь из-за стеклянной загородки, отделявшей гостиную от веранды. На молодом человеке был передник с вышитым шелковой нитью веселеньким рисунком и рукавицы. В руках он держал шампуры. — Как раз вовремя! Я позволил себе в ваше отсутствие пожарить на костре ребрышки и пригласил парней. Через полчаса все подойдут.
— Я убью его, — пробормотал Монтана.
Глава 9
— Монтана, милый, не думаю, что побить брата такая уж хорошая идея.
Сидни встала между двумя мужчинами, решительно упершись обеими руками в их широкие груди.
— А почему бы и нет? — Монтана буквально выплевывал слова, сохраняя воинственное выражение лица.
Сидни взялась за футболку Текса и, резко скрутив ткань, поднялась на цыпочки, другой рукой пригнув к себе голову Монтаны.
— Потому что я это сделаю! — прокричала она ему на ухо.
— Полегче, тигренок. — Монтана с улыбкой обнял ее за талию и отодвинул девушку из зоны опасной близости.
— Большое спасибо. — Текс умело изобразил расстроенные чувства. — Я спасаю вас двоих от самих себя — и что за это получаю? Меня хотят жестоко побить, ну и дела!
Сидни с минуту внимательно изучала лицо Текса и наконец медленно и тяжело вздохнула.
— Текс, дорогой, я привыкла жить одна. Поэтому. чувствую себя некомфортно, когда кто-то дышит мне в спину, контролируя каждое мое движение. Но я могу к этому приспособиться. Единственное, что выводит меня из себя, так это твое постоянное желание развлекаться в нашем доме.
— В вашем доме? — Понимающая улыбка и поднятая бровь красноречиво свидетельствовали о том, как понял Текс эти слова.
— В нашем бунгало, — покраснев, поправилась Сидни, — в нашем домике на ранчо.
— О, я понял, что ты имела в виду.
Монтана опустил подбородок на макушку Сидни.
— Тебе не кажется, что быть единственным ребенком иногда неплохо?
— Согласна, — проворчала Сидни.
— Да ладно вам, ребята, мы отлично повеселимся.
Фаззи попросил Этта-Мэ приготовить картофельный салат и все такое. Большой Дедди сказал, что, может быть, заскочит на чай. Ты же знаешь, как он любит покидать подковы в мишень при лунном свете. — Текс подмигнул Сидни. — Тебе понравится, Сид, это очень романтично.
Монтана застонал.
— И сколько же продлится этот праздник?
— Пока все не устанут или не кончится еда: в зависимости от того, что произойдет в первую очередь.
Развернувшись в объятиях Монтаны, Сидни спросила:
— Текс, а Кении не беспокоится, почему ты теперь так редко появляешься дома?
— Нет. У Кении появилась новая подружка, так что в эти дни у него дел хватает, — Текс весело почесал лопаткой небритый подбородок. — Послушайте, ребята. Я разжег угли в мангале уже час назад, так что с минуты на минуту начнем готовить. Я с удовольствием разрешу кому-нибудь из вас мне помочь.
У Сидни поникли плечи.
— Не думаю, что у нас есть выбор, — мрачно сказала она.
Монтана задумчиво повел головой.
— Ну, если всех их побить…
Все еще находясь в кольце его рук, Сидни повернулась к нему и прошептала:
— Я одна не смогу, но если мы возьмемся за дело вместе, то из этого, возможно, что-нибудь да выйдет…
— После того как все уйдут, устроим свидание…
Не обращая внимания на их перешептывание, Текс жестом указал на рубашку Сидни.
— Да, кстати, Сид, пока не пришли ребята, тебе стоит застегнуться, а то сегодня ты выглядишь немного более женственно, чем обычно.
Сидни показала ему язык.
— Убирайся отсюда, Текс.
Громкий смех эхом отразился от стен гостиной, когда Текс развернулся и прошествовал на веранду.
Повернув девушку к себе, Монтана медленно застегнул две верхние пуговицы на ее рубашке.
— Не слушай его, милая. Я не считаю, что ты выглядишь женственно. Я бы сказал, ты похожа на большую, коренастую, отвратительную, старую, потную гориллу.
С кислой усмешкой Сидни ударила его пониже спины.
— Ты специально это говоришь, чтобы утешить меня.
Монтана рассмеялся.
— Пошли, поможем ему. Чем раньше мы организуем это импровизированное представление, тем быстрее они уйдут.
Сидя за одним из трех садовых столиков позади бунгало, Монтана беседовал с Большим Дедди, пока остальные играли в подковы на лужайке. Вместе с картофельным салатом Этта-Мэ принесла в корзине огромный четырехслойный шоколадный торт, облитый карамелью. Чувствуя себя как в раю, Большой Дедди с увлечением поедал внушительный кусок торта, закусывая большой порцией домашнего мороженого.
Несмотря на то, что десерт был восхитительным, Монтана никак не мог расправиться с содержимым своей тарелки. Он незаметно для окружающих наблюдал за Сидни, которая метала подковы с ковбоями в свете горящих факелов. Им, похоже, было весело. Он и сам присоединился бы к ним, если бы не боялся, что забудется и коснется Сидни таким образом, что их истинные отношения выплывут наружу.
Уже в сотый раз за последние несколько минут он повторил про себя, как хорошо было бы остаться вдвоем. Где-то в подсознании он уже предлагал Сидни выйти за него замуж. Сможет ли он вновь поверить женщине?
Нет. Монтана испустил тяжелый вздох и повел плечами. Нет, не сейчас. Ему потребуется больше времени, чтобы залечить душевные раны, гораздо больше. Может быть, всю оставшуюся жизнь. Хотя его влекло к этой девушке как муху к мухоловке. «Зз-з», — прозвучало у него над ухом.
О боже, он пропал!
Сидни снова рассмеялась, и его сердце ухнуло в груди.
— Ммм, отличная еда. — Большой Дедди отставил тарелку и удовлетворенно икнул. — Этта-Мэ здорово готовит. Я, пожалуй, предложу ей работу у себя на кухне.
Сидни встала между двумя мужчинами, решительно упершись обеими руками в их широкие груди.
— А почему бы и нет? — Монтана буквально выплевывал слова, сохраняя воинственное выражение лица.
Сидни взялась за футболку Текса и, резко скрутив ткань, поднялась на цыпочки, другой рукой пригнув к себе голову Монтаны.
— Потому что я это сделаю! — прокричала она ему на ухо.
— Полегче, тигренок. — Монтана с улыбкой обнял ее за талию и отодвинул девушку из зоны опасной близости.
— Большое спасибо. — Текс умело изобразил расстроенные чувства. — Я спасаю вас двоих от самих себя — и что за это получаю? Меня хотят жестоко побить, ну и дела!
Сидни с минуту внимательно изучала лицо Текса и наконец медленно и тяжело вздохнула.
— Текс, дорогой, я привыкла жить одна. Поэтому. чувствую себя некомфортно, когда кто-то дышит мне в спину, контролируя каждое мое движение. Но я могу к этому приспособиться. Единственное, что выводит меня из себя, так это твое постоянное желание развлекаться в нашем доме.
— В вашем доме? — Понимающая улыбка и поднятая бровь красноречиво свидетельствовали о том, как понял Текс эти слова.
— В нашем бунгало, — покраснев, поправилась Сидни, — в нашем домике на ранчо.
— О, я понял, что ты имела в виду.
Монтана опустил подбородок на макушку Сидни.
— Тебе не кажется, что быть единственным ребенком иногда неплохо?
— Согласна, — проворчала Сидни.
— Да ладно вам, ребята, мы отлично повеселимся.
Фаззи попросил Этта-Мэ приготовить картофельный салат и все такое. Большой Дедди сказал, что, может быть, заскочит на чай. Ты же знаешь, как он любит покидать подковы в мишень при лунном свете. — Текс подмигнул Сидни. — Тебе понравится, Сид, это очень романтично.
Монтана застонал.
— И сколько же продлится этот праздник?
— Пока все не устанут или не кончится еда: в зависимости от того, что произойдет в первую очередь.
Развернувшись в объятиях Монтаны, Сидни спросила:
— Текс, а Кении не беспокоится, почему ты теперь так редко появляешься дома?
— Нет. У Кении появилась новая подружка, так что в эти дни у него дел хватает, — Текс весело почесал лопаткой небритый подбородок. — Послушайте, ребята. Я разжег угли в мангале уже час назад, так что с минуты на минуту начнем готовить. Я с удовольствием разрешу кому-нибудь из вас мне помочь.
У Сидни поникли плечи.
— Не думаю, что у нас есть выбор, — мрачно сказала она.
Монтана задумчиво повел головой.
— Ну, если всех их побить…
Все еще находясь в кольце его рук, Сидни повернулась к нему и прошептала:
— Я одна не смогу, но если мы возьмемся за дело вместе, то из этого, возможно, что-нибудь да выйдет…
— После того как все уйдут, устроим свидание…
Не обращая внимания на их перешептывание, Текс жестом указал на рубашку Сидни.
— Да, кстати, Сид, пока не пришли ребята, тебе стоит застегнуться, а то сегодня ты выглядишь немного более женственно, чем обычно.
Сидни показала ему язык.
— Убирайся отсюда, Текс.
Громкий смех эхом отразился от стен гостиной, когда Текс развернулся и прошествовал на веранду.
Повернув девушку к себе, Монтана медленно застегнул две верхние пуговицы на ее рубашке.
— Не слушай его, милая. Я не считаю, что ты выглядишь женственно. Я бы сказал, ты похожа на большую, коренастую, отвратительную, старую, потную гориллу.
С кислой усмешкой Сидни ударила его пониже спины.
— Ты специально это говоришь, чтобы утешить меня.
Монтана рассмеялся.
— Пошли, поможем ему. Чем раньше мы организуем это импровизированное представление, тем быстрее они уйдут.
Сидя за одним из трех садовых столиков позади бунгало, Монтана беседовал с Большим Дедди, пока остальные играли в подковы на лужайке. Вместе с картофельным салатом Этта-Мэ принесла в корзине огромный четырехслойный шоколадный торт, облитый карамелью. Чувствуя себя как в раю, Большой Дедди с увлечением поедал внушительный кусок торта, закусывая большой порцией домашнего мороженого.
Несмотря на то, что десерт был восхитительным, Монтана никак не мог расправиться с содержимым своей тарелки. Он незаметно для окружающих наблюдал за Сидни, которая метала подковы с ковбоями в свете горящих факелов. Им, похоже, было весело. Он и сам присоединился бы к ним, если бы не боялся, что забудется и коснется Сидни таким образом, что их истинные отношения выплывут наружу.
Уже в сотый раз за последние несколько минут он повторил про себя, как хорошо было бы остаться вдвоем. Где-то в подсознании он уже предлагал Сидни выйти за него замуж. Сможет ли он вновь поверить женщине?
Нет. Монтана испустил тяжелый вздох и повел плечами. Нет, не сейчас. Ему потребуется больше времени, чтобы залечить душевные раны, гораздо больше. Может быть, всю оставшуюся жизнь. Хотя его влекло к этой девушке как муху к мухоловке. «Зз-з», — прозвучало у него над ухом.
О боже, он пропал!
Сидни снова рассмеялась, и его сердце ухнуло в груди.
— Ммм, отличная еда. — Большой Дедди отставил тарелку и удовлетворенно икнул. — Этта-Мэ здорово готовит. Я, пожалуй, предложу ей работу у себя на кухне.