Жданова Марина. Смерть в белом халате

   – Все видно, – шепнул он. – Вадима пока нет. Машин… два, три… восемь штук. Наверняка за гаражом еще парочка.
   – Машину, машину в кадр возьми! Что целая, не разбитая! А то потом скажут!
   – Готово. – Виктор выключил камеру и отдал Куликову. – Батарейку экономить надо.
   – На ночь хватит. Черт, как же хочется курить!
   – Сегодня от сигарет придется отказаться. Да и вообще, бросил бы ты это дело.
   – Я же тебе говорил, когда брошу.
   Где-то в кустах сонно чирикнул воробей, и молодые люди замолчали.
   Мимо подъезда проходили люди: возвращающиеся с прогулок парни и девушки, или наоборот, только собирающиеся гулять, спешащие на ночную работу мужчины и женщины, двое нетрезвых граждан, громко обсуждающих вопросы доверия друг к другу, и даже молодая девушка со спящим ребенком на руках. Вадима не было.
   Каждый думал о своем. Плеханов вдруг вспомнил, что хотел рассказать другу о поджоге «ЭльГреко» и о том, как они с Машей узнали преступника. Он уже открыл рот, но Куликов его опередил.
   – Витек, – шепотом спросил Максим, – ты не забыл, завтра баба Настя из больницы выписывается?
   Плеханов стукнул себя ладонью по лбу.
   – Забыл, – признался он. – Хорошо, что напомнил.
   – Возьму машину отца, надо вещи перевезти.
   – Какие вещи?
   – Мы на прошлой неделе новый шкаф купили, а старый деть некуда. Думаю, бабе Насте понравится. Он неплохой, просто старый. И дверцы все открываются.
   – Хорошая мысль. А у меня диван есть. Спать на нем не очень удобно, но первое время Анастасии Николаевне пригодится. А если нет, потом выбросит, мне не жалко.
   – Все это, конечно, хорошо, – вздохнул Макс, – если сегодня ночью машину не покалечат.
   – Не покалечат. Зря мы тут сидим? Меня другое волнует: если сегодня Вадим ничего предпринимать не будет, завтра тебе придется одному тут кофе пить, я на дежурстве в «Кащенке» буду.
   – Ясно. Выкручусь как-нибудь. Я вчера ездил в тот дом, где теперь баба Настя жить будет, и немного там прибрался.
   Виктора неприятно кольнуло чувство вины. Он совершенно забыл о пожилой женщине, которую Максим спас от пожара.
   – Домик неплохой оказался, зря мы с тобой так его критиковали, – жизнерадостно закончил Макс. – К концу недели дядя обещал прислать человека, который поможет окна поменять.
   – Здорово, – восхитился Виктор. – А с квартирой у тебя как? В смысле, с тем полувросшим в землю домиком рядом с домом твоего дяди.
   – Нормально. Документы уже оформляются. Без проблем.
   Молодые люди вновь замолчали. Время тянулось медленно. Улица полностью опустела, тишина стояла такая, что было слышно, как у соседнего дома кто-то кашляет.
   – Забыл тебе сказать, – шепнул Куликов. – Я звонил той девушке.
   – Юле? – Плеханов вспомнил симпатичного секретаря в ярко-розовой вязаной кофточке.
   – Да. Мы с ней встретились, поговорили…
   – И? Не тяни. Вижу ведь, доволен.
   – Доволен, – Макс улыбнулся, и в темноте забелела узкая полоска белых зубов. – Хорошая девчонка оказалась. К тому же, у нас куча общих знакомых. Кстати, а у тебя как? С той таинственной незнакомкой?
   – Все хорошо. – Виктор вспомнил, как целовался с Машей, когда последний раз провожал девушку до дома, и по сердцу разлилось тепло. – Она прелесть.
   – У-у-у! Чует мое сердце, тут все серьезно.
   – Может быть. – Виктор не был суеверным, но сглазить не хотел, и поспешил перевести разговор на другую тему. – Может, разомнемся немного?
   – Если хочешь, пройдись, а я пока не устал.
   Стараясь производить как можно меньше шума, Виктор отполз подальше от места, где расположился Максим, и поднялся. Спина затекла не сильно, а вот в ноги, мгновенно впился миллион тонких иголок. Пару раз присев, Плеханов медленно прошел до конца дома, потом обратно. Тишина нарушалась лишь тихим шорохом его шагов.
   Следующая разминка будет нескоро, поэтому Виктор решил продлить удовольствие, и направился к стоянке Вадима. Он шел так, чтобы его не было видно со стороны открытой двери металлического гаража, где сидел хозяин и охранник в одном лице. Фонарь на пустыре был только один, но и он тускло мерцал в предсмертной агонии. В его свете стоящие на стоянке автомобили казались мертвыми телами небольших китов, выброшенных на берег.
   Плеханов сделал большой крюк, обогнул стоянку, и пришел к выводу, что за машинами никто не следит. В зоне видимости не было ни одного человека, даже ни одной собаки. Когда он уже собрался возвращаться обратно, в гараже внезапно зазвенел будильник. Раньше, еще до того, как в моду вошли сотовые телефоны, умеющие будить хозяина по утрам, у Плеханова самого был будильник с точно таким же звуком – громким, противным, дребезжащим, словно сумасшедший повар колот поварешкой по пустой алюминиевой кастрюле.
   Виктор замер.
   – Черт бы тебя побрал! – донеслось из гаража. В тот же момент что-то упало, будильник смолк. – Ну и хрен с тобой.
   В тишине майской ночи звуки разносились далеко, но Виктор не был уверен, слышал ли Максим звонок. Стараясь не споткнуться, изо всех сил всматриваясь в дорожку под ногами, Плеханов помчался к кустам. Плюхнувшись на покрывало, он попытался восстановить дыхание.
   – Ты слышал?
   – Слышал, – угрюмо ответил Куликов. – Только на камеру не успел записать. А было бы неплохо.
   – Да. Если у него будильник, значит, ночью он стопроцентно спит, а машины никто не охраняет. Другой вопрос, зачем он завел будильник на три часа ночи?
   Молодые люди переглянулись.
   – Доставай камеру, – шепнул Виктор, но Макс и без его подсказок уже включил аппаратуру и направил объектив на «Ладу».
   Виктор же обернулся к кустам, откуда было видно стоянку. Из металлического гаража, пошатываясь со сна, вышел Вадим. Выражение его лица Плеханов рассмотреть не сумел, но по тому, как владелец стоянки сплюнул и негромко выругался, понял – мужчина не в духе. Немного постояв на пороге, он повертел головой в разные стороны, и пошел к дому.
   – Направляется сюда, – шепнул Плеханов другу. – Ты камеру включил?
   – Да. Уже пару минут снимаю «Ладу». Мы все увидим.
   Вадим, медленно переставляя ноги, брел к подъезду. Внезапно из-за угла показалась темная фигура. Охранник остановился, в нерешительности размышляя, как поступить, а потом повернул обратно к автомобилям.
   – Его спугнули, – еле слышно сообщил Виктор.
   Фигура между тем приблизилась к фонарю, и Плеханов сумел рассмотреть незнакомца. Им оказался невысокий молодой парнишка в черной спортивной куртке. Белые кроссовки его мелькали в темноте – шел он достаточно быстро, не оглядываясь, – видимо, чего-то ему было страшно идти ночью одному.
   Максим чихнул, и парень, буквально подскочив, рванул бегом.
   – Ну вот, – Куликов обиженно надул губы, – придется снова ждать.
   – Раз уж он проснулся, то неспроста. Придет еще, подожди, – ободрил друга Виктор. – Преступник будет наказан. Кстати, забыл тебе сказать…
   Макс выключил камеру и обернулся к Плеханову, который все так же наблюдал за автостоянкой. Вадим вновь скрылся в гараже, но мог выйти оттуда в любой момент.
   – Когда в последний раз новости смотрел?
   – Городские? Я их вообще очень редко смотрю, только центральные каналы.
   – А зря. Помнишь пожар в «ЭльГреко»? В новостях показали фоторобот человека, который устроил поджог.
   – Так это действительно был поджог?
   – Да. И больше того, я узнал подозреваемого.
   Даже в темноте Виктор увидел, как Максим открыл рот и выпучил глаза.
   – Я его знаю?
   – Нет. Я и сам с ним при очень странных обстоятельствах познакомился. Он работает в Администрации.
   – А ты ничего не перепутал? Зачем депутату, или кто он там, поджигать ночной клуб?
   – Не знаю, но его не только я опознал. Маша тоже его узнала.
   – Ладно. А в милицию вы заявили?
   – Нет. Наверное, завтра схожу.
   – Не страшно?
   Плеханов пожал плечами. Человека из Администрации он не боялся, а вот Машу втягивать в это не хотелось. Нет, он, конечно, полностью доверял Сомову (именно к нему он обратится по поводу поджога в «ЭльГреко»), но Маша такая хрупкая и беззащитная…
   Макс зашуршал пакетом и достал бутерброды.
   – Хочешь? – предложил он.
   – Ну, ты нашел время, чтобы перекусить! Вадим может в любой момент вернуться.
   – Поэтому постарайся не чавкать.
   – Я никогда не чавкаю, – улыбнулся Виктор и взял бутерброд.
   Есть на свежем воздухе ночью, сидя в кустах, ведя скрытое наблюдение за охранником автостоянки – такого в жизни Плеханова не было. И хоть ему уже давно хотелось спать, молодой человек был доволен. Он отвернулся от Куликова, который непрерывно смотрел на свою «Ладу», будто она могла превратиться в ладью и уплыть, и стал наблюдать за стоянкой. Невольно он и сам почувствовал себя Джеймсом Бондом. Не хватало только смокинга и бинокля с ночным видением.
   Через двадцать минут, когда Плеханов уже собрался махнуть рукой на наблюдение, перепоручив это дело Максу, который, казалось, совершенно не устал и даже ни разу не зевнул, и лечь на покрывало, чтобы дать отдых затекшим ногам и спине, он увидел на стоянке какое-то движение.
   – Похоже, – шепнул Виктор, изо всех сил вглядываясь в темноту рядом с гаражом, – объект решил выйти на свежий воздух.
   Куликов напрягся, включил камеру и направил объектив в сторону от отцовской «Лады».
   – Посмотри, чем он занят, – попросил Плеханов, – мне плохо видно.
   Максим удивленно выдохнул:
   – Даже не представляешь! У него в руках шланг! А сейчас он наклонился.
   – Ведро? – удивился Виктор. Он видел, как Вадим шагнул к ближайшей машине. Судя по очертаниям, свет от мерцающего фонаря туда почти не достигал, это была «Волга».
   Через полминуты послышался звук льющейся в ведро жидкости.
   – Вот гад! – в голосе Куликова слышалось удовлетворение. – Воровство! Бензин сливает! Причем у тех самых машин, которые охранять должен!
   Тем временем у «Волги» Вадим задержался недолго – перешел к соседнему автомобилю и повторил манипуляции со шлангом.
   – Так вот откуда у отца в подъезде запах бензина! – почти вслух удивился Макс и тут же зажал себе рот ладонью.
   – Да, я тоже удивился, когда приходил к вам. Ты записываешь?
   – А как же! Ты глянь, он к третьей машине пошел! Может, остановим его?
   – Не стоит. Надо дождаться, когда он к вашей машине подойдет. Если у него какие-нибудь нехорошие замыслы, мы заснимем. А бензин он вернет и извиниться, никуда не денется.
   – Да, верно.
   Виктор подвинулся, чтобы лучше рассмотреть, Вадима, и увидел, что тот уже направляется к подъезду. В правой руке он нес ведро. Судя по походке и по тому, как мужчину заносило вправо, ведро было полное.
   – Десять литров! Это, – Макс быстро посчитал в уме, – около восьми долларов. Неплохо за ночь, если учитывать еще и по тридцать рублей с машины.
   – Тише, – шепнул Плеханов.
   Мужчина приблизился к подъезду и вдруг неожиданно споткнулся. Из ведра плеснуло на асфальт, попало и на брюки Вадима.
   – Черт бы тебя побрал! – владелец автостоянки смешно дернул ногой, пытаясь отряхнуть штанину.
   Кроме этих слов сквозь зубы было произнесено еще несколько ругательств, но Виктор их не расслышал.
   – Не мог канистру купить, – шепнул Куликов, усмехнувшись. – И в подъезде воняло бы меньше.
   – А ты представь, как у них дома воняет!
   – Мне кажется, он ведро в тамбуре хранит. Я видел однажды, у него там ящик большой, вот в тот ящик, наверное, ведро и поставит. Эх, жаль, камера была выключена, когда у него будильник зазвенел. Слышно было бы плохо, но было бы слышно.
   – Это уже неважно. Никто на его стоянку машины ставить больше не будет. Никто не захочет каждую ночь расставаться с парой-тройкой, а то и больше, литров бензина.
   Вадим скрылся в подъезде, а Виктор содрогнулся, представив, что будет, если топливо загорится.
   – С бензином надо разобраться обязательно.
   – Да уж. Приятного мало.
   Максим выключил камеру и поднялся на ноги. Немного попрыгал, сделал пару наклонов и зевнул.
   – Чувствую удовлетворение от хорошо сделанной работы, – заявил он.
   – Подожди радоваться, все только начинается.
   Виктор тоже поднялся, чтобы кровь могла свободно циркулировать по телу, пока Вадим дома запирает украденный бензин и меняет брюки.

* * *

   Вадим вышел из подъезда спустя почти полтора часа. Небо уже начало светлеть, проснулись воробьи, Виктор смог различить даже цвета автомобилей на стоянке, но прохожих пока не было – для начала утренней смены слишком рано, как, впрочем, и для окончания ночной.
   Макс дремал с открытыми глазами, но камеру из рук не выпускал.
   – Внимание! – Плеханов легонько толкнул друга и тот моментально включил камеру, направив объектив на подъезд.
   Вадим остановился на тротуаре, небрежно сунул руки в карманы штанов (судя по тому, что мокрого пятна от пролившегося бензина на них не было, он их все-таки сменил), и вальяжной походкой направился в сторону сидящих в кустах молодых людей.
   Виктор сжал руку друга, но ничего не сказал – мужчина был слишком близко и мог услышать шепот.
   Приблизившись к «Ладе», Вадим оглянулся по сторонам и нырнул в кусты. Оказавшись скрытым от возможного наблюдения из окон, кузовом автомобиля, он очутился буквально в пяти метрах от затаившихся Виктора и Максима.
   Мужчина достал из кармана нечто маленькое, ярко блеснувшее в отразившемся от бокового зеркала свете, и с силой провел по дверце автомобиля. Раздался противный скрежет металла о металл.
   Куликов замер с открытым ртом, а Виктор сообразил мгновенно. Он подскочил к Вадиму и схватил его сзади за шею. Мужчина дернулся и, не устояв на ногах, упал на бок. Виктору пришлось встать на колени, чтобы не дать ему подняться. Несмотря на солидный вес и отчаянное сопротивление владельца автостоянки, Плеханову не составило труда удержать Вадима на земле.
   – Я с-снимаю, снимаю! – крикнул Макс, возникая рядом с Вадимом, нацеливая камеру прямо на лицо лежащего на земле мужчины. – А ну, с-сволочь, покажи руку!
   Вадим плохо соображал. Инстинктивно дергался, безуспешно пытаясь освободиться, но Виктор держал крепко.
   – Мы засняли на видеокамеру, как вы сливали из машин бензин, и как поцарапали автомобиль Максима, – чеканя слова, произнес Плеханов. – Вы специально это сделали, потому что Куликовы не хотели ставить свою машину на вашу стоянку. Незаконную, между прочим.
   Мужчина перестал дергаться и глупо уставился в камеру.
   – Чего вам от меня надо?
   – Сущие п-пустяки, – в голосе Макса слышалась угроза. Вадим понял, и замер. – Во-первых, оплатить п-покраску дверцы. Или чего вы там оцарапали.
   – Царапину тоже засними, – посоветовал Виктор.
   – Обязательно. Но сначала с этой сволочью п-поговорю. – Виктор понял, Максим не хочет оборачиваться к машине, чтобы не дать пленнику сбежать. – Во-вторых, вернете м-магнитолу.
   – Какую магнитолу? – Вадим завертел головой. – Никакой магнитолы не брал.
   – Не нужно лгать, – Плеханов сжал запястье владельца автостоянки, и тот едва не закричал от боли. – Мы все знаем. Это вы разбили стекло бежевой «Лады» и вытащили магнитолу!
   – Говори, гад, успел ее п-продать?
   Макс пнул лежащего Вадима в бедро. Мужчина завыл.
   – Не успел! Верну! Верну! Только в милицию не сдавайте!
   – Вот и славно, – обрадовался Куликов. – Признание получено. Третье. Вернешь бензин тем, у кого его украл.
   – И извинишься, – добавил Виктор.
   – И извинишься, – согласился Макс.
   – Нет, нет!
   Вадим снова попытался вырваться и это ему почти удалось. Неимоверным усилием, почти вывернув сустав, он высвободил правую руку. Между пальцев его блеснуло что-то металлическое. Он чиркнул в воздухе, и руку Виктора обожгло болью. К лежащему тут же подскочил Куликов, левой рукой схватил Вадима за волосы – в правой он держал камеру.
   – Не д-двигайся, хуже будет.
   Вадим понял, что с двумя молодыми крепкими парнями ему не справиться, и затих.
   Виктор, поморщился от боли. Владельца автостоянки он так и не отпустил, схватив его правую руку пострадавшей рукой, и теперь видел, как на рукаве от середины предплечья до локтевого сгиба и даже чуть ниже расползается тонкая кровавая полоса. Сквозь разрезанный рукав рубашки виднелся глубокий порез.
   – Руку п-покажи! – Макс почти кричал на мужчину. – Быстро!
   Ладонь Вадима разжалась, и Плеханов с удивлением увидел металлическую пятирублевую монету. Один край ее был заточен.
   – Воры-карманники т-такими пользуются. – Макс направил камеру на монетку. – Ею машину мою п-поцарапал?
   Вадим нехотя согласился. Деваться ему было некуда.
   – Я сейчас отвернусь, п-посмотрю, на сколько ты себя разорил. Витек, справишься?
   – Без проблем.
   – Как бы зашивать не п-пришлось. Эй, ты, лежи и не дергайся. Понял?
   Мужчина закивал.
   Куликов отошел на пару шагов назад и повернулся к отцовской «Ладе». Раздвинув кусты, он присвистнул:
   – Ничего себе! П-полагаю, одной царапиной мы бы не отделались.
   Виктор испытал необыкновенно сильное желание хорошенько врезать по полной физиономии лежащего на земле мужчины, но сдержался. Они должны действовать так, чтобы к ним нельзя было придраться. Даже если Макс и не понесет эту запись в милицию.
   – Улики н-налицо. Есть даже два свидетеля. Сейчас крупный п-план нашей ночной стоянки возьму, и спать п-пойдем.
   – А я?
   Твой бизнес накрылся. Расскажешь всем. И найдешь нормальную работу, – отрезал Виктор.
   – Да, Вадим. Стоянку придется п-прикрыть. Мы слышали, как ты храпел в гараже. Никто эти машины не охраняет, даже Жучка какая-нибудь п-паршивая. Не за что тебе деньги платить. Думаешь, это копейки – т-тридцатник за ночь? Люди эти деньги зарабатывают, а ты их п-просто-напросто грабишь.
   – Пленку мы отдадим в милицию, – добавил Виктор. – У меня там друг работает. Если с «Ладой» Куликовых что-нибудь случится, загремишь лет на пять. За воровство, порчу личного имущества и покушение на жизнь и здоровье человека. Ясно?
   – Ясно.
   Виктор, наконец, поднялся и осмотрел рану. Ничего серьезного, но шрам может остаться.
   – П-пойдем, рану промоем. Да и выспаться не мешает. Всю ночь на ногах. В отличие от некоторых. – Куликов бросил неприязненный взгляд на Вадима, который все так же лежал на земле, и сплюнул. – П-по-хорошему, надо было камеру выключить, и морду тебе набить. Но ведь н-не поймешь!
   Вадим, наконец, поднялся, попятился и рванул через кусты на стоянку.
   Макс выключил камеру.
   – Сильно болит?
   – Нет, но нужно продезинфицировать.
   – Домой я тебя в т-таком виде не отпущу. Поспишь у меня, п-переоденешься, а к девяти за бабой Настей поедем. Или, может, ты дома п-посидишь? Полечишься?
   – Да нет, все нормально. – Виктор не хотел сваливать на друга заботу о пожилой женщине, ведь он тоже обещал помочь, но забыл. – Просто перебинтовать покрепче, и нормально.
   – Ну, тогда ладно, герой. П-пошли.
 
    21 мая, понедельник
 
   Виктор так и не смог заснуть. Порезанная рука, которую взволнованный рассказом сына Эдуард Петрович щедро обработал йодом, щипала. Кровь остановилась, но рана не затянулась, поэтому каждый раз, когда Плеханов забывался и сгибал руку в локте, на бинтах появлялись небольшие красные разводы.
   – Посидел бы ты дома, – предложил Куликов. – Куда тебе вещи таскать, с такой-то рукой!
   – Пока до вещей дело дойдет, все заживет. Мне бы сейчас поспать… но не могу, честное слово.
   – Мне тоже не спится.
   До девяти, когда нужно было отправляться за бабой Настей в тридцатую больницу, оставалось чуть больше трех часов, но молодые люди, несмотря на бессонную ночь, даже не задремали. Виктор лежал на диване, а Максим уютно устроился в раскладывающемся кресле напротив друга. Эдуард Петрович приготовил омлет, но ни Виктор, ни Макс не притронулись к аппетитно пахнущему блюду.
   Плеханов вспомнил вдруг о разговоре с Татьяной Витальевной. В суматохе и напряжении ночи он совершенно забыл о проблемах однокурсника.
   Куликов выслушал новость с интересом, но сам он был полон скептицизма.
   – Не вылечат его. Такого бугая разве вылечишь? Кто однажды наркотик попробовал, уже никогда нормальным человеком не будет. Слышал пословицу: «бывших алкоголиков и бывших наркоманов не бывает»? Правильная пословица.
   – Вылечат! – уверенно ответил Виктор. – Ты не забывай, медицина не стоит на месте; с тех пор, как придумали эту пословицу и алкоголиков лечить научились, и наркоманов. Только человек сам должен захотеть выздороветь.
   – В этом-то и проблема. Мне Димку, конечно, жаль, но не думаю, что он от хорошей жизни к наркотикам пристрастился. Значит, бросать не захочет.
   – Дурак он просто. Ему помощь нужна. А насчет того, хорошая жизнь у него, или нет, лучше не спорить. Некоторым людям жить негде, некоторые неизлечимо больны, но не все они наркоманами становятся.
   – Ага. Больше алкоголиками.
   – Не в этом суть. Гаршин просто попал в плохую компанию, или случайно в каком-нибудь клубе зелье попробовал, а потом втянулся. По глупости.
   – Ладно, убедил. – Макс почесал затылок. – Ты не думай, я хочу ему помочь, просто не знаю, что делать.
   – Для начала, надо с ним поговорить. И не оставлять одного.
   – Тотальная слежка?
   – Нет, – улыбнулся Плеханов, – «не оставлять» – не в смысле «следить за ним», а в смысле «общаться с ним».
   – Хорошая мысль. Насколько я знаю, среди сверстников друзей у него нет.
   – Значит, мы будем первыми. Немного поздновато повышать авторитет на пятом курсе, но впереди целый год, мы справимся.
   – Думаешь, ребята к нему нормально относиться будут?
   – Думаю, сначала возникнут трудности, но ведь Димка не дурак, поймет. Не все же время ему с малолетками пиво пить.
   Куликов потянулся и зевнул.
   – Следующей ночью надо выспаться, чтобы в институте во вторник не спать. Алевтина обещала контрольную устроить.
   – Ты-то поспишь, а я с понедельника на вторник в «Кащенке» дежурю.
   – Сменщика тебе так и не нашли?
   – Нашли. Только от него толку нет – спит на диване в ординаторской, и в ус не дует.
   – Поговори с ним.
   – Бесполезно. Я хорошо знаю такой тип людей. Пальцем не пошевелит. Так, видимость, а не дежурный.
   – Может, уволишься? Чего напрягаться-то? Платят все равно мало.
   – Не могу.
   Виктор понимал – если он уволится сейчас, Ольге Николаевне придется дежурить с Изяславом. Узнав «воблу» поближе, она будет должна найти сразу двух ночных дежурных. А еще Плеханов подумал о пациентах: он успел привязаться к ним. И убийца Семенова до сих пор не найден.
   – Поспи, – сказал Максим.
   – А толку? Через два часа все равно вставать, – ответил Плеханов.
   Он зевнул и закрыл глаза. Думал, что не уснет, но сам не заметил, как задремал.

* * *

   Всю дорогу из больницы до своего нового дома баба Настя охала, хваталась за сердце и со слезами на глазах благодарила Максима, а заодно и Виктора, за помощь.
   – Ты, сынок, получается, второй раз жизнь мне спасаешь, – всхлипнула пожилая женщина, утирая глаза уголком повязанного на голову белого платка. – Один раз из пожара вытащил, а теперь вот, считай, жилье подарил.
   Макс, который пытался сосредоточиться на дороге, только кивал. Бежевая «Лада», подпрыгивая на ухабах, приближалась к цели.
   Виктор сидел на заднем сиденье и смотрел в окно. Рука почти не болела, но сгибать ее было неприятно. Куликов видел это, и сначала не хотел брать друга с собой, настаивая, чтобы тот посидел дома, а лучше, обратился в больницу. Плеханов отказался – такие неглубокие раны никто не зашивает, и все, чем ему могут помочь в больнице, Максим уже сделал – промыл, обработал, перебинтовал, разве только не подул, чтобы не болело.
   Ночь выдалась не из приятных, но Виктор был почти счастлив, а причина была самой простой: красивая девушка с самыми добрыми глазами на свете. И ничто не могло испортить радость жизни. Было у него предчувствие: скоро, совсем скоро жизнь изменится: исчезнут тревоги, забудутся неприятности, все вернется на круги своя.
   – Приехали, – выдохнул Максим, заглушая мотор.
   Плеханов помог бабе Насте выйти из автомобиля и указал рукой на дом. С прошлого посещения здесь ничего не изменилось: все те же высокие деревья, синяя скрипучая колонка, аромат пыльной травы, даже «дед Щукарь», выглядывающий из окошка соседнего дома. Виктор заметил, как обрадовался дедушка Валя: старик улыбнулся, потянулся к ручке окна, а потом, опомнившись, скрылся в глубине дома.
   – Соседи у вас интересные будут, Анастасия Николаевна, – произнес Виктор. – Вот и познакомитесь.
   – Мне бы сначала дом посмотреть.
   Старушка подслеповато прищурилась, разглядывая кирпичный дом. Плеханов заметил сверкающие чистотой стекла в старой ссохшейся раме – Куликов не забыл даже об этом, однако сам говорил, что к концу недели потрескавшуюся древесину сменит матовый белый пластик.
   Но баба Настя не заметила чистоту окон, она придирчиво смотрела на дверь, стены, крышу, и ахала.
   – Как же я одна в таком-то большом доме буду?
   – Он не большой, там всего две комнаты, – Максим ободряюще приобнял женщину за плечи. – У вас соседи хорошие, помогут.
   – Поможем. Как не помочь-то.
   К стоящим посреди улице молодым людям подошел дедушка Валя.
   – Валентин Петрович, – церемонно представился он бабе Насте.
   По случаю знакомства, старик надел чистую, но мятую зеленую рубашку в полоску, штаны заправил в сапоги и затянул ремень.
   – Анастасия.
   – А по батюшке как?
   – Николаевна. Дык, зачем по батюшке-то? – Пожилая женщина улыбнулась. – Соседями будем.