Жданова Светлана. Крылья Феникса

   - О да! Я тоже.
   - Мне эта идея не нравится, - сморщился Заквиэль. - Хотя она и не лишена смысла. Тебе, малышка, будет безопасней в Светлом Лесу.
   - Что, дела в Царстве так плохи? - обеспокоилась я, отхлебывая горячего пунша.
   - Ты даже не представляешь насколько. Элестс, тебе можно доверять? - Дождавшись, пока тот кивнет, асур продолжал: - Твой белобрысый дружок, моя милая, собирает армию. И по тому, что нам известно, весьма неплохую.
   - Разве у вашего папочки мало людей? Ой, прости, асуров?
   - Достаточно. Просто тот наглец еще и других демонов сюда привлек. Вот такой маленький междусобойчик, - загрустил асур.
   - А что вы?
   - Мы? Не поверишь, девочка, но иногда мы даже радуемся, что с тобой все так получилось. И что Владыкой остается Веельзевул. Сейчас стало понятно, что такая малость, как лишний претендент на власть, мало что решает для сталемордого. А у отца все же опыт. Правда прибить соперника для Хананеля - чисто спортивный интерес. Ну и тебя заодно. Уж больно широкую огласку приняла та история. Половину отряда хваленого Асурендры перебила человеческая девчонка. Так теперь ты еще и выжить умудрилась. Вот мы и боимся…
   - Кстати, Лил. По вопросу выживания. Я узнавал. Помнишь мы вчера с тобой говорили… Та принцесса из сказки действительно жила не долго, но весело. - Эльф поднял на меня зеленые глаза. - Пока не появились эти, - кивнул он в сторону заметно поднапрягшегося Зака.
   - Что ты, Элестс. С этими она жила еще веселей. - Я обняла асура за руку, крепко-крепко прижавшись к нему. - С этими мне ни один черт не страшен. Даже Хананель. Вы меня любите?
   - Очень. А если бы кое-кто любил чуть меньше, тебя бы здесь уже давно не было. Сидела бы дома, а не по королевствам носилась.
   - Угу. Босая, беременная, на кухне, - хмыкнула я, понимая, что уже порядком захмелела.
   Зак округлил глаза, видимо, представил. Потом успокоился и улыбнулся:
   - Нет. Прекрасная, счастливая, на троне. Он ведь тебя действительно любит. А ты… Женщины!
   - Ты ему только не говори, хорошо, - икнула я, чувствуя, как земля идет из-под ног, даже несмотря на то, что я сижу. - Но я его тоже люблю. Тш-ш! Никто не должен знать.
   - Ох, Лилит, ты никогда не умела пить.
   - Никогда, - качнула я головой, отчего она чуть не отвалилась. - Но теперь я хотя бы утром помню, что было вечером.
   - Да уж. А то раньше было… Весело.
   - Что было раньше? - насторожилась я.
   - А ведь мы еще спорили, вспомнишь ты или нет, - захихикал он. - Ты помнишь, как домой добралась после отмечания ваших экзаменов, чудо ты наше?
   - Не-а. У меня вообще полвечера как коровой слизало. Вадик говорил потом, что я с Данте ругалась, но у меня в голове скворечник.
   - Ругалась! - весьма невежливо заржал Заквиэль. Смотри-ка, это же надо было - асура напоить! Перенервничал, наверное, со мной такой бурной. - Да вы скандалили на весь зал. Сколько посуды побили. А мирились как помнишь? Не-ет? Много пропустила!
   - Зак, не пугай меня. Что я еще натворила?
   - Когда ты уснула, мы Данте с тобой отправили во дворец, ему не в первый раз летать с одной бесшабашной принцессой. По его словам, на полпути ты опять проснулась и потребовала показать тебе воздушные крылья. Данте хоть и сам пьяный был, он у нас по этому делу самый слабый, но на самоубийцу не походит. На таких-то летать опасно после нашего веселья, а тебе подавай воздушные. Ну, он и ляпнул - хорошо, но только ты меня поцелуешь. А у тебя вообще никогда с приличиями ничего общего не было.
   - Чего? - окончательно протрезвела я.
   - Того. Были тебе воздушные крылья.
   - У-у, - только простонала я, пряча горящее лицо в ладонях. - Что же вы раньше не сказали, я бы трезвенницей стала. Хотя хорошо, что не сказали. Я бы от смущенья вообще даже смотреть на него не смогла бы.
   - А чего смущаться? Когда вернулся, лицо у него было такое… идиотское, и глаза как блюдца, что мы стали подозревать его в слабоумии. Вот ему и пришлось рассказывать какой ты фортель выкинула. Правда, недовольных по моему не было. У Данте потом еще полдня такая дурацкая улыбочка была, полдворца перепугал. Ты сама знаешь, он нормально улыбаться и так не умеет, а тут еще это. До сих пор задаюсь вопросом - что же ты такого сделала, вогнав его в подобный ступор.
   Уткнувшись носом в ладони, я тихо постанывала от смущения. И стыда. А еще было очень обидно - ну почему же я этого не помню?
   - Зак, ты садист! А Данте… Ну попадись он мне только, шутник рогатый.
   Асур рассмеялся и вновь обнял меня.
   А надувшая губки Катинка, исчезнув на минуту, вернулась, неся в руках лютню:
   - Раз все так здорово получается, то мне хочется танцевать. Идем?
   Я улыбнулась. И пока подруга пошла освобождать себе место, склонилась к уху асура:
   - Ты можешь вылечить ее?
   - От чего?
   - От страха. Он ей жить не дает. Меня вы могли вылечить, значит, и ее можете. Пожалуйста, Зак. Катинка мне очень дорога, и я не могу смотреть, как она мучается от этого. Ведь глупышка жизнь себе сломает.
   - Ох, девочка, какая же ты все-таки странная. Хочешь, чтобы я помог ей, а сама от помощи отказываешься.
   - Потому что моя боль часть меня. И она мне не мешает, а дает силы. Не злись я так сильно, давно бы руки опустила. Ну, ты поможешь?
   - Конечно. Что еще ты хочешь?
   - Что я хочу?
   Я поцеловала его в кончик носа и, встав, направилась к стойке. Привычно усевшись на нее, я заиграла что-то нежное.
   Катинка танцевала, зажигая в людях настоящий огонь. Цветастый платок то там, то здесь расцветал яркими маками. Музыка звучала, унося обоих куда-то далеко, где звучала только она, где танцевала только она. Хрупкое тело девушки извивалось под ритмами моих пальцев, касающихся струн. Все быстрей и быстрей… Пока не лопнула струна, пока не осела на пол Катинка.
   Выпив залпом сразу полкружки чего-то горького, я с трудом перевела дух.
   А танцовщица все никак не могла встать, так подгибались ее сведенные от напряжения ноги. Да, загнала я бедняжку. К ней подошел Заквиэль и осторожно поднял на руки, предотвратив все попытки сопротивления ласковым шиканьем.
   Он умница. И он слишком многое разбередил своими словами.
   Внутри привычно жгла боль.
   Я вдруг вспомнила, как ночи напролет лежала в своей огромной постели и тихо плакала от одиночества и любви к кому-то, кто вошел в мою жизнь всего на несколько часов, обрекая на ночи без него.
   Как боролась за собственную жизнь, мучительно выправляясь от тяжелых ранений не мести ради, а во имя слов, пришедших на предпоследнем ударе сердца - "не умирай, любимая".
   Как любила и ненавидела. И снова любила.
   Как всепоглощающе боялась. Его слов, его угроз, его опасной страсти, его любви. Его самого.
   Я вспоминала, как глубоко смотрела в синие глаза другого.
   И даже не замечала, как текут по щекам соленые слезы, а пальцы сами играют мелодию…
    Широкие лиловые глаза неотрывно смотрят на юного менестреля, а на лице отражается понимание.
   - Ты ведь знаешь, почему она бывает такой, - посмотрела на него сидящая на коленях девушка. - И почему плачет по ночам.
   - Знаю. И никогда этого не прощу. Что же мы с ней сделали! Что он с ней сделал!
   Когда приступ жалости к себе прошел, я сыграла еще что-то залихватское, а потом и совсем разошлась.
   Встав на стойку, я пьяно улыбнулась и запела строки, возникшие прямо на месте.
    Чего хочу? Сказал бы кто.
    Сама поверь, не разгадаю.
    И пью хмельное я вино,
    И храм коленкой протираю.
    Где истина моя лежит?
    Куда бедняжке мне податься?
    На небе светлый дух парит,
    И черти лезут целоваться.
    То я монашка, то смутьян,
    Так сразу и не разгадаешь.
    И все вокруг меня - обман.
    Куда и деться уж не знаешь.
    Вчера царица, завтра ведьма,
    Сегодня девкой я была.
    Кому, скажите, мне продаться,
    Когда за душу грош цена.
    Чего хочу? У ветра спросим.
    Всегда он лучше понимал,
    Куда с похмелия заносит
    Таких благопристойных дам.
    Вобщем - повеселилась.
   Так что утро упало на мою голову тяжелым похмельем. Последнее, что помню, как пили на брудершафт с Элестсом. К концу вечера эльфийский принц был не трезвее меня, а может даже перегнал, если я его помню. Как оказалась дома - не знаю, как добралась до постели - не помню.
   А если к кому приставала, то мои искренние извинения.
   Как это ни удивительно, но Элестс обнаружился тут же, на полу у моей постели, видно, свалился ночью. А поняла я это посредством наступания на какие-то его особо важные части тела, по причине отдавливания которых он начал дико вопить. Не удержав свой организм на нетвердых ногах, я повалилась на него сверху, продолжая грязное дело по нанесению увечий похмельному принцу.
   - Ты чего здесь делаешь? - удивилась я, отползая чуть дальше.
   - Здесь - это где?
   - Понятно. - Попытка натянуть рубашку хотя бы на колени кончилась прорывом. Рубашка… Плюнув на это дело и решив, что он меня и не такой видел, задала мучивший меня вопрос: - Я к тебе вчера не приставала?
   Он икнул. Надо признаться, эльф с перепоя выглядел очень оригинально: всклокоченный, с красными глазами-плошками, ничего не понимающий, как слепой котенок… уши и те как-то вяло поникли.
   - Не помню. А я к тебе?
   - Э-э, тоже не помню.
   - Эй вы, собутыльники, - вошла в комнату смеющаяся Катинка, - вставайте. Я обед приготовила.
   И вот уже бедная заботливая девушка сидит на полу и удивленно смотрит в сторону ванной комнаты, в кою мы побежали, прижимая рукой рот.
   После всего произошедшего, сидя на кухне и попивая крепкий чай, мы с Элестсом переглянулись и дружно решили, что можем быть только друзьями. Очень уж живо мы пообщались, склонившись над тазиком и попеременно придерживая друг друга. Никогда раньше не думала, что у эльфов такие слабые желудки.
   Катинка же порхала по кухне аки бабочка, счастливая просто до неприличия. Мы с Элестсом молча завидовали. Спрашивать я не стала, а эльф и так все прекрасно понял.
   Полной неожиданностью для нас стало, когда дверь открылась, и в квартирку ворвались дети. Эдита, обливаясь слезами, залезла ко мне на руки и тесно прижалась всем своим маленьким тельцем.
   Я с благодарностью посмотрела на стоящего рядом Заквиэля. Он лишь улыбнулся и махнул рукой. Поставив ребенка на пол, я подошла и ткнулась носом в его плечо.
   - Спасибо! За все.
   Заквиэль покачал меня в руках, как маленькую девочку.
   - Для тебя, наша маленькая госпожа, все что угодно.
   Чмокнув его в подбородок, я побежала обниматься с мальчишками, а место в объятиях асура заняла Катинка. Мне ничего не оставалось, кроме как ухмыльнуться, ведь поцелуй благодарности перерос в нечто столь глубокое, что пришлось отвести глаза.
   Вечером я заявила:
   - Надо уезжать из Табольска. Тебе надо, Катинка, брать детей и уезжать. Если здесь была эта стерва, то и Хананель меня легко найдет. Каждый из них желает мне не только смерти, но и боли. А проклятый асур знает, что мне больней всего - когда близкие умирают. Боюсь я за вас.
   - Никуда я не поеду. И тебя не оставлю.
   - Подумай о детях. Я уеду с Элестсом в Светлый Лес. Ничего, потерплю переезд, а там меня их лекари быстро на ноги поднимут. Ну или на крайний случай некроманты. А вам просто необходимо уехать.
   - Как мы уедим? Куда?
   - Посмотри на меня, Катинка. - Дождавшись пока печальные голубые глаза остановятся на моем лице, я выложила свой план. - Вы поедите в Вольск. Купите в столице квартирку. Потом ты пойдешь к принцу Калепу и попросишь защиты.
   - Ага! Делать ему больше нечего.
   - Помнишь, я рассказывала детям историю Звезд Принцессы?
   - Еще бы. Эдита потом рыдала полдня.
   Я грустно улыбнулась.
   - Подожди, ты хочешь сказать…
   - Это моя история, Катинка. А Калеп мой брат. Он не так раним, как Филипп, и спокойно примет любые упоминания о своей сестре. Я напишу письмо. Брат поймет и простит меня. И тебе поможет. А если нет, отправишься прямиком к королю. Ты сможешь, я знаю. Поживите пока там. Вольск тебе понравится.
   - И долго нам прятаться?
   - А это ты у своего дружка хвостатого спроси, когда они разберутся со своей оппозицией.
   Девушка покраснела, а я засмеялась.
   А Зак поднял глаза к потолку.
   - Ну надо же было нам так нарваться. Теперь я понимаю, почему ты постоянно грозишь Наследнику физической расправой. Увижу, сам побью. Надо же было выбрать такую… кхм, занозу.
   Я улыбаюсь. Но это ничего не значит. Потому что становится так странно.
   Неужели мне больше никогда не сидеть вот здесь, на мягком матрасе у самого окна, и следить за тем, как медленно кружат свой волшебный хоровод снежинки. Как закрывают они землю пуховым одеялом, таким пушистым и мягким, что так и тянет выйти и прилечь, укрывшись их обманчивым теплом. А ведь бывали и другие ночи. Когда над городом стояла небольшая, но сияющая яркая луна, а звезды словно заполонили небо, и оно было уже не черное, а дымчато-серебряное. Снег переливается, как редкий бриллиант, слепя глаза и раня сердце своими острыми гранями неповторимых, как люди, снежинок. Некоторые ночи наоборот так темны, что даже снег кажется отражением этой тьмы. И лишь ветер воет за окном, да вторящие ему волки или особо одинокие псы. А здесь, у окна, рядом с жаровней, тепло и уютно. Мягкая поношенная шерстяная фуфайка греет тело, урчащая под боком кошка - душу. И мысли как этот снегопад танцуют в твоей голове, слишком хрупкие и недолговечные, чтобы надолго уделить им внимание, но такие прекрасные!
   Разве мечты не похожи на снежинки - такие же хрупкие, непреодолимо прекрасные, сгорающие в руках, как бы желанны не были.
   Снова уходить… Как я это ненавижу!
   Утром плакала уже Катинка. А я ведь предупреждала - в них ведь, дураков рогатых, влюбляешься.
   Заквиэль приходил под утро. Мы пару минут посидели, крепко обнявшись, а затем он ушел.
    Обряд уже начался, когда дверь широко и вольно открылась, впуская совсем еще юного асура. Лениво пройдя через весь зал, он вольным шагом подошел к своему месту и с независимым видом встал рядом с другими.
   - Ну? - нетерпеливо завозился Бальтазар.
   - Все нормально, - чуть дразняще улыбнулся Заквиэль.
   Аскар зарычал и хлестнул друга хвостом. Тот удивленно приподнял брови.
   - Покусаю, - оскалился Данте.
   - Бегать сначала научись, - усмехнулся демон.
   - А мы подержим, - скосил глаза Аскар. - Рассказывай.
   - Что именно?
   - Как девочка?
   - Замечательно. Развлекается воровством. А сейчас связалась с эльфийским принцем, предложившим ей стать его Алл'Эвен.
   - Чего? - обалдел Бальтазар.
   Не выдержав, обернулся Веельзевул и шикнул на разошедшихся детей. Попутно отметив кивком вновь прибывшего.
   Те присмирели. Но не на долго.
   - Что значит предложил?
   - Потом я объяснил ему, что такое предложение нежелательно. Эльф понял и принял.
   - Он выжил?
   - Угу. Я его заодно предупредил, чтобы он язык попридержал и не рассказывал девочке то, что ей знать еще рано. Потом они вместе напились и решили, что так можно только с другом.
   Вздох облегчения перекрыл слова жреца. Пришлось снова заткнуться.
   Когда церемония закончилась и все согласно рангу начали покидать главный храм, напротив них остановился беловолосый Асурендра.
   - Ну, как каникулы, малыш.
   - Потрясающе, - улыбнулся Заквиэль, практически не выказывая чувств. Даже клыки не выпустив. - Зима имеет свои прелести.
   - И как прелесть?
   - Чудесно. Привет передавала. Только в храме так выражаться нельзя.
   - Узнаю при личной встрече.
   - Одной было разве мало? - очаровательно улыбнулся Данталион. В его понимании очаровательно.
   Хананель перевел раздраженный взгляд на синеокого.
   - А вам не мало. На четверых. Или это новая мода. Может быть тогда и мне стоит ее попробовать.
   - Да уж скорей она попробует так, что мало не покажется. У нее в этом опыт есть.
   - Опыт это хорошо. Тогда ей будет не впервые натыкаться на что-то твердое. - Слащавая маска на секунду спала, серебряный немного подался к четверке. - Держите свою полукровку от меня подальше, и тогда может быть она выживет.
   Зак тряхнул головой, сгоняя оцепенение.
   - Ты куда полез со своими клыками, - рявкнул он на Данте. - Эх, права малышка, намордник тебе надо. Сейчас бы пригодился.
   - Он сильнее, - просто ответил тот, не выказав и тени обиды.
   - Данте прав, - кивнул Бальтазар. - Один на один нам еще рано. Аскар?
   - Без клыков. У Хананеля они куда длиннее. Все, хватит про него. Расскажи лучше про Лилит.
   В своих апартаментах Заквиэль пересказал им все произошедшее, правда, опустив некоторые подробности и личные отношения. Демоны слушали разве что не раскрыв рты.
   - Да. Друзей она умеет подбирать, - вздохнул Аскар.
   - Идея со Светлым Лесом тоже хороша. Пока она будет там под защитой эльфийского двора, можно не опасаться.
   - Эх, Бали. А если она им там полдворца раскурочит?
   - Надо послать им заявление, что все расходы, связанные с некой магианой, за наш счет, - пожал плечами Данте.
   - Только главное, чтобы ей об этом не говорили. А то почувствует свободу.
   - А о нас она что говорила? - расцвел Аскар.
   - Что скучает. Очень возмущалась, что один пришел. Но у нее и без нас весело вышло.
   - А ты что такой грустный?
   - Тоже себе Алл'Эвен нашел? - приподнял бровь Данте.
   Зак нервно дернулся. В кои-то веки догадливость этого паршивца начала раздражать и его.
   Поэтому уже без зазрения совести выставил на стол небольшой кристалл. Зарядом молнии активировав его, Зак выпустил наружу скрытые звуки, расцветшие над кристаллом словно северное сияние. И по комнате пролилась вся музыка, которую играла Лилит, все ее чувства, вся боль. А в конце слишком живая песня. С таким более чем неприкрытым, скорее выставленным на показ намеком.
   Легкокрылый асур даже бровью не повел. Все понял, но реагировать не стал.
   Заквиэль в который раз удивлялся сдержанности своего друга. И попытался понять, зачем ему тогда было раздражать Хананеля своим далеко не дружественным оскалом.
   И тут в голову пришла новая мысль.
   - Зачем Хананелю просить нас держать девочку подальше?
   - Интересный вопрос, - сразу насупился Бальтазар. - Могу поспорить, Изиабелис уже давно с ним спелась и доложила, где находится ненавистная ей девчонка. Только владыка металлов почему-то не торопится с местью.
   - Потому что это будет уже не такая интересная игра, - невесело улыбнулся Аскар.
   - А еще ему любопытно. - Посмотрев на вопросительные лица друзей, Данте пояснил: - Он нарвался один раз и к своему удивлению проиграл. Всегда интересно изучить то, что оказывается неожиданно сильнее.
   - К тому же этот не будет раскидываться словами. А он специально назвал ее полукровкой.
   - Что он хотел этим сказать? - нахмурился огненный.
   - Важнее не то, что он хотел сказать, а зачем. Что сталемордый на этот раз задумал?
    Закончив дела, мы уехали где-то через неделю. Я и Элестс в сторону Светлого Леса, подруга с детьми - в Вольск.
   Она до последнего сопротивлялась и плакала. Слезы, прорвавшие в то утро платину, за которой прятала их Катинка, полжизни, кажется, и не думали униматься. И это была одна из причин, почему я отсылала ее. Вдвоем нам с этим не справиться. Вдвоем мы и жалеем себя в два раза больше. За неделю мы выпили все успокоительное в доме.
   На груди Катинки покачивался немудреный с виду амулет в виде молнии, усыпанный при этом фиолетовыми аметистами. При ближайшем с ним знакомстве я учуяла остаточную магию, примерно как на моем кулоне, а значит, это может быть все что угодно, от простейшего оберега и до мощного артефакта.
   На следующую ночь после ухода Зака мне приснился Данте. Просто приснился. Он смотрел на меня своими синими, как море, глазами, в которых разливалась так редко ловимая мной нежность. Через какое-то время на его губах появилась проказливая улыбка, за которую я бы многое отдала. Не удержавшись, я чмокнула его в кончик носа и рассмеялась. Он покачал головой - "Ты неисправима". Я рассмеялась еще сильнее - "А ты чего ожидал?"

Глава 4

Тарин Дастан

 
    Иглаз не оторвешь.
   Тарин Дастан - "Темная Легенда".
   Тяжелая огромная крепость на голой скале. Раскиданные повсюду острые пики, раскрашенные всеми оттенками серого, контрастируют с ярким синим небом, по которому плывут белые облака. Только смотря на весеннее небо, понимаешь, почему цвет воздуха синий. Алый флаг гордо реет на самой вершине.
   И драконы.
   О небо, как они были прекрасны!
   Я стояла на узкой горной дороге и наблюдала за полетами сразу нескольких драконов.
   Как это передать? Одним словом - танец. Серо-стальной гигант, золотисто-огненный змей, червонный ящер… Как легки и изящны их движения, как стройны могучие тела, как тонки и чувственны изломы.
   Древние боги, почему вы не дали мне крылья?
   Сзади меня подтолкнули, и, вздохнув, я продолжила путь к крепости.
   Бинки споро перебирала копытами, ловкими даже на этой трудной дороге. Ветер обдувал лицо и трепал косу цвета меди. А я улыбалась - вот и сбылась моя детская мечта, побывать в крепости драконов.
   Предложение поехать сюда я приняла пару недель назад, и надо было представить мою радость и частоту кивания головы, когда я соглашалась.
   Это произошло довольно внезапно. И подтолкнул меня к этому прекраснейший из эльфов и вообще из мужчин, надо признать.
   Вообще- то время, проведенное в Светлом Лесу, я не могу назвать сказочным. По началу да, это казалось просто волшебным приключением -увидеть воочию великую эльфийскую культуру. Красоты этой страны, скорее даже территории, нельзя передать словами, словарный запас людей слишком мал, а на эльфийском я при въезде в это место умела лишь ругаться.
   Но с красотой, даже такой, как эта, сживаешься. А вот непередаваемое своей глубиной занудство высоких (в смысле культуры, по росту они не очень, надо признать) эльфов просто не поддавалось никаким измерениям.
   Уже через неделю, проведенную во дворце Верховного эльфа, к которому мы прибыли с поклоном и артефактом, я взвыла волком и, схватив Элестса за грудки, потребовала вывести меня из этого царства чопорности и холода, которым тебя обливают аки помоями. Тот конечно расстарался как мог и не мог тоже, уж больно его впечатлил разгром одной из башен, в охранную систему которой я так неразумно сунулась - кто же знал что она у них такая. В итоге мне отвели отдельный аккуратный домик неподалеку от Главной Библиотеки и вообще культурного центра всего Леса.
   Вот там- то я и пропадала большую часть времени. Я имею в виду Библиотеку. Если честно, первую неделю раз в сутки туда приходил Элестс и насильно выталкивал меня из закромов знаний, дабы я имела возможность не угробить свой организм без сна и пищи. Потом как-то само отлегло, и мои интересы перестали распространяться на все книги, попадающиеся в мои жадные лапки. Я открыла красоту здешнего искусства. Всю, что делали эльфы, было по-настоящему прекрасно, но небо, какие они зануды!
   Со временем я начала понимать, что этим качеством обладают в основе своей те, кто никогда не покидал Светлый Лес и замкнулся на величии своей культуры, а таких оказалось большинство. Вот и получается, что в основном я здесь общалась только с Элестсом да некоторыми профессорами и работниками Библиотеки, которые всегда были рады заполнить бреши в моем образовании своими великими знаниями. Они считали это своим долгом, чем порой выводили меня из себя! В результате трое покалеченных студентов эльфийских школ - на них стеллажи упали, когда я соизволила особо возмущаться, отрицая свое абсолютное тупоумие и ограниченность разума, что пытались доказать мне их учителя.
   Потом я как-то по глупости ляпнула, что у меня скоро день рождения… Оказалось, что эльфам нужен только повод для празднества огромного размаха. Уж не знаю почему, но отмечал его весь город, даже те, кто меня терпеть не мог. К последним относились особо чванливые эльфийки, амбициям которых и Изиабелис позавидовала бы. Им видите ли не нравилось, что вновь принятый в лоно семьи эльфийский принц таскается с человеческой девчонкой, как с писаной королевной. Мы еще долго хихикали по этому поводу.
   Праздник закатили по всем правилам, с гуляньями на три дня без передышки, танцами до упада, музыкой, фейерверками и кучей разнообразной еды. Конечно Верховный тут же затеял великий бал в мою честь. Особо я по этому поводу не удивилась, его моя яркая индивидуальность так впечатлила - до сих пор заикается, как вспомнит. Тут пригодилось знание того, что я вообще-то принцесса, хотя и не люблю распространяться по данному поводу. Вот я и решила припомнить все уроки этикета и придворной жизни, чем поразила всех окружающих, так привыкших к моим замашкам плебейки.
   По словам Элестса (а он жуткий болтун), в тот вечер он пожалел о решении остаться со мной лишь на дружеской ноге.
   Но кульминацией того вечера послужил вовсе не удивительный по своей элегантности танец Верховного эльфа и новорожденной, хотя вышел он, надо признать, на все сто, а приземление в саду дворца дракона, на котором вышеописанная особа повисла словно репей.
   - Элвил! - кричала я, обнимая драконью морду. - Как я рада тебя видеть.
   - Я тебя тоже, маленькая принцес-с-са.
   В общем, это снова были подарки от моих чертяг.