— Да.
— Откуда вы все это знаете? — спросил я.
— Я чувствую это, хотя вы задали дополнительный вопрос. Но ради экономии времени я отвечаю вам даром.
— Спасибо. Полагаю, что теперь ваша очередь.
— Перед смертью Джулия встречалась с оккультистом по имени Виктор Мелман. Вам известно, зачем?
— Она училась у него, искала способы развития личности, по крайней мере так мне объяснил парень, знавший ее в то время. Это произошло уже после нашего разрыва.
— Я имела в виду не совсем это, — сказала она. — Вам известно, почему она желала такого развития личности?
— Мне это кажется внеочередным вопросом, но я задолжал вам один. Парень, с которым я говорил, рассказал мне, что я испугал ее, дав повод поверить, что я обладаю необычными способностями, и что она стремилась приобрести свои для самозащиты.
— Заканчивайте, — сказала она.
— Что вы имеете в виду?
— Это не полный ответ. Вы ведь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО дали ей повод поверить в это и бояться вас?
— Ну, думаю, да. А теперь мой вопрос: откуда вы вообще что-то можете знать о Джулии?
— Я была там, — ответила она. — И была знакома с ней.
— Продолжайте.
— Это все. Теперь моя очередь.
— Это едва ли полный ответ.
— Но это все, что я могу сказать. Хотите — верьте, хотите — нет.
— По нашему соглашению я могу из-за этого прекратить обмен.
— Верно. Вы прекращаете?
— Что бы вы хотели узнать еще?
— Развила ли Джулия желаемые ею способности?
— Я же сказал, что мы перестали видеться до того, как она стала заниматься этими вещами. Поэтому я никак не могу знать.
— Вы обнаружили в ее квартире врата, через которые, надо полагать, и появился зверь, убивший ее. А теперь я хочу задать вам два вопроса. Но для того, чтобы вы ответили мне, просто подумайте над ними. С какой стати кто-то вообще хотел убивать ее? И не кажется ли способ убийства странным? Я могу придумать уйму более простых способов устранить человека.
— Вы правы, — согласился я. — С оружием всегда легче управиться, чем с магией. Что же до того, с какой стати, то я могу только строить догадки. Я полагаю, что это могла быть западня для меня, и что ее принесли в жертву в качестве ежегодного подарка мне на тридцатое апреля. О них вам тоже известно.
— Давайте перенесем это на потом. Вам должно быть известно, что у каждого колдуна есть свой стиль, так же, как у художника, писателя или музыканта. Когда вам удалось обнаружить те врата в квартире Джулии, не было ли в них чего-нибудь такого, что можно охарактеризовать, как авторский почерк?
— Насколько я помню — ничего особенного. Конечно, ведь я спешил взломать их. Я пришел не для того, чтобы восхищаться эстетической стороной этого произведения. Нет, я не могу это связать ни с чем, чья работа мне знакома. К чему вы клоните?
— Я просто прикидываю, не могло ли быть так, что она сумела развить какие-то способности по этой части, по ходу дела открыла врата и сама пострадала от этого?
— Абсурд!
— Ладно. Я просто пытаюсь найти какое-нибудь объяснение. Значит, как я понимаю, вы никогда не замечали никаких намеков на то, что она может обладать скрытыми способностями к колдовству?
— Да, не могу припомнить ни одного случая.
Я прикончил кофе и налил новую чашку.
— Если бы думаете что Люк сейчас не преследует меня, то почему же? спросил затем я.
— Он подстроил вам несколько вроде бы несчастных случаев много лет назад?
— Да. Недавно он признался в этом. А также сказал, что перестал это делать после первых неудачных попыток.
— Это верно.
— Знаете, это просто сводит с ума — незнание, что вам известно, а что нет.
— Вот потому-то мы и беседуем, не так ли? Это вы придумали, что к делу надо подойти именно с этой стороны.
— Вовсе не я! Этот обмен предложили вы!
— Этим утром, да. Но мысль первоначально принадлежала вАм. Я вспомнила о некоем телефонном разговоре в доме мистера Рота…
— Вы? Тот искаженный голос по телефону? Как такое могло быть?
— Вы предпочли бы услышать об этом или о Люке?
— Об этом. Нет, о Люке! И о том, и о другом, черт побери!
— Поэтому кажется, не лишено определенной мудрости придерживаться и дальше согласованного нами порядка. В пользу упорядоченности можно сказать многое.
— Ладно. Вы еще раз довели до меня свои доводы. Продолжайте о Люке.
— Мне, как сторонней наблюдательнице, кажется, что он бросил эту затею, как только получше узнал вас.
— Вы говорите о времени, когда мы подружились — что это не было просто игрой?
— Тогда я не могла сказать наверное — и он безусловно допускал многолетние нападения на вас. Но я считаю, что на самом деле он саботировал некоторые из них.
— Кто же стоял за ними после того, как он прекратил это делать?
— Рыжая дама, с которой он, кажется, как-то связан.
— Ясра?
— Да, ее зовут именно так. И я еще знаю о ней не так много, как мне хотелось бы. У вас есть что-нибудь насчет нее?
— Думаю, приберегу информацию для более важного вопроса, — уклончиво ответил я.
В первый раз она посмотрела на меня сузив глаза и стиснув зубы.
— Неужели ты не видишь, что я пытаюсь тебе помочь, Мерлин?
— На самом-то деле я вижу, что вы пытаетесь получить имеющиеся у меня сведения, — невозмутимо проговорил я. — И в этом нет ничего плохого. Я готов заключить с вами сделку, так как вы, кажется, тоже кое-что знаете, что хочется узнать и мне. Но, должен признать, что причины, руководящие вами, для меня не ясны. Как, черт побери, вы попали в Беркли? Что вы имели в виду, позвонив мне в дом Билла? В чем заключается ваш талант, не имеющий, по вашим словам, отношения к магии? Как…
— Это три разных вопроса, — прервала она, — и начало четвертого. Может быть, вы запишите их все, и я тоже составлю такой же перечень для вас? А потом мы дружно разойдемся по комнатам и решим, на какие захотим ответить?
— Нет, — отрезал я. — Я готов продолжить игру. Но вам известно, по какой причине я хочу узнать все это. Для меня это вопрос самосохранения. Сперва я думал, что вам нужны сведения, способные помочь пришить человека, убившего Каина. Но вы опровергли это предположение и не оставили ничего взамен.
— Нет, предоставила! Я хочу защитить тебя!
— Ценю ваши чувства. Но почему? Если говорить прямо, вы меня едва знаете…
— Тем не менее, моя причина именно в этом, и я не испытываю желания углубляться дальше. Хотите верьте, хотите — нет.
Я поднялся и принялся расхаживать по патио. Мне не нравилось делиться сведениями, могущими иметь жизненно важное значение для моей безопасности, и, в конечном счете, для безопасности Эмбера. Хотя мне приходилось признать, что я получаю в обмен на свои сведения весьма неплохие данные. То, что она сообщила, казалось правдой. Если уж на то пошло, Бейли издавна славились своей лояльностью по отношению к Короне, чего бы там она ни стоила. Больше всего меня беспокоили, как я понял, ее настойчивые утверждения, что на самом деле она добивается вовсе не мести. Помимо того, что такая позиция совсем не в духе Эмбера, думалось, что она на совсем понимала меня, так как чтобы уверить, что она хочет уберечь меня, ей достаточно было признать, что она жаждет крови. Я бы проглотил это и не стал копать глубже. А что она предлагает взамен? Невесомое ничто и засекреченные мотивы…
А это вполне могло означать, что она говорила правду. Пренебрежение правдоподобной ложью и предложение чего-то более нескладного казались признаком истинной честности. А у нее явно имелись и другие нужные мне ответы…
Затем я расслышал доносившуюся со стороны стола легкую дробь. Сперва я подумал, что она барабанит пальцами в знак своего раздражения на меня. Но когда я оглянулся, то увидел, что она сидит совершенно неподвижно и даже не смотрит на меня.
Я подошел поближе, рассматривая источник звука. Кольцо, осколки голубого камня и даже пуговица подпрыгивали на столе словно бы сами по себе.
— Это от каких-то ваших действий? — спросил я.
— Нет, — ответила она.
Камень в кольце треснул и выпал из оправы.
— Тогда отчего же?
— Я прервала связь, — пояснила она. — По-моему, что-то пыталось восстановить ее, но потерпело неудачу.
— Но раз я все равно настроен, то для того, чтобы обнаружить меня, камни им не нужны, не так ли?
— Возможно, в деле участвует не одна сторона, — заметила она. Думаю, мне следует поручить слуге съездить в город и выбросить их в океан. Если кто-нибудь пожелает последовать за ними туда — на здоровье.
— Осколки должны бы просто привести их обратно к пещере, а кольцо — к покойнику, — сказал я. — Но я не хочу выбрасывать пуговицу.
— Почему бы и нет? Она представляет собой большую неизвестную величину?
— Именно. Но ведь это должно действовать в обе стороны, не так ли? А это значит, что я могу научиться пользоваться пуговицей для нахождения пути к существу, которое любит цветы.
— Этот путь может оказаться опасным.
— Пассивность может привести еще к большей пассивности. Все камни можете выбросить в море, но пуговицу — нет.
— Ладно, я запру ее.
— Спасибо. Ясра — мать Люка.
— Шутите!
— Нисколько.
— Это объясняет, почему он прямо не надавил на нее из-за последующих тридцатых апреля. Интересно! Это начинает совершенно новую цепь рассуждений.
— Не хотите ли поделиться ими?
— Позже, позже. Сейчас нужно позаботиться о камнях.
Он сгребла их все из круга, и они, на какой-то миг заплясали у нее на ладони. Она встала.
— Э… пуговица? — напомнил я.
— Да.
Она положила пуговицу в карман, а другие камни оставила в руке.
— Вы тоже настроитесь, если будете держать пуговицу при себе?
— Нет, — ответила она. — Я не настроюсь.
— Почему же?
— Есть причина. Извините, я ненадолго отлучусь подыскать футляр для остальных и кого-нибудь, кто увезет их отсюда.
— А разве тот человек не настроится?
— Это требует времени.
— О…
— Выпейте пока кофе или чего-нибудь еще.
Она повернулась и ушла. Я съел кусок сыра. Попробовал мысленно подсчитать, получил ли в ходе нашего разговора больше ответов или еще больше новых вопросов. попробовал вставить некоторые из новых деталей в старую головоломку.
— Отец?
Я повернулся и посмотрел, кто это произнес. В поле зрения никого не было.
— Здесь, внизу.
Неподалеку от клумбы, где не было ничего, кроме высохших стебельков да листьев, обнаружился диск света размером с монету. Свет привлек мое внимание, когда слегка переместился.
— Призрак? — спросил я.
— Угу, — донесся из листьев ответ. — Я ждал, когда застану тебя одного. Не думаю, что стоит доверять этой женщине.
— Почему бы и нет?
— Она неверно сканируется, не так, как другие люди. Я не знаю что это такое. Но я хотел поговорить с тобой не об этом.
— О чем же тогда?
— Э… ну так ты серьезно говорил, когда обещал, что не будешь меня отключать?
— О чем разговор! После всех жертв, которые я принес ради тебя! На твое образование и все прочее… И на доставку всех твоих чертовых компонентов в такое место, где ты был бы в безопасности! Как ты можешь еще спрашивать у меня об этом?
— Я слышал, как Рэндом велел тебе сделать это…
— Ты ведь тоже делаешь не все, что тебе велят, не так ли? Особенно, когда дело доходит до нападения на меня, когда я всего лишь хотел проверить несколько программ? Я все-таки заслуживаю немного большего уважения!
— Да. Послушай, я прошу прощения.
— Да уж, не мешало бы. Из-за тебя я прошел через уйму всякого дерьма.
— Я несколько дней искал тебя, но не мог найти.
— Хрустальные пещеры — это не шутка.
— У меня сейчас мало времени… — свет замерцал, поблек почти до грани исчезновения, затем вернулся к полной яркости. — Не мог бы ты вкратце кое-что объяснить?
— Валяй, спрашивай.
— Тот парень, что был с тобой, когда ты направлялся ко мне, и когда ушел тоже — такой рослый и рыжий…
— Люк. Да?
Свет снова потускнел.
— Ему можно доверять? — голос Призрака доносился слабо, еле слышно.
— Нет! — закричал я. — Это будет чертовски глупо!
Призрак пропал, и я не мог сказать, услышал он меня, или нет.
— Что случилось? — донесся сверху голос Винты.
— Спор с воображаемым партнером по игре, — отозвался я.
Даже с такого расстояния я разглядел на ее лице выражение озабоченности. Она порыскала взглядом по всем направлениям, а затем, явно убеждая себя, что я действительно один, кивнула.
— Ага, — произнесла она, — я скоро прийду.
— Не спешите, — ответил я.
Где найти мудрость, и где всеобщее взаимопонимание? Если бы я знал, то направился бы туда и остался там. А пока чувствовал себя словно на середине большой карты, окруженный белыми пятнами, где проглядывались особенно скверные на вид случайные переменные величины. Идеальное место для разговора с самим собой, если у тебя есть, что сказать.
Затем я зашагал во внутренние покои дома, направляясь в туалет, ох уж мне этот кофе.
6
— Откуда вы все это знаете? — спросил я.
— Я чувствую это, хотя вы задали дополнительный вопрос. Но ради экономии времени я отвечаю вам даром.
— Спасибо. Полагаю, что теперь ваша очередь.
— Перед смертью Джулия встречалась с оккультистом по имени Виктор Мелман. Вам известно, зачем?
— Она училась у него, искала способы развития личности, по крайней мере так мне объяснил парень, знавший ее в то время. Это произошло уже после нашего разрыва.
— Я имела в виду не совсем это, — сказала она. — Вам известно, почему она желала такого развития личности?
— Мне это кажется внеочередным вопросом, но я задолжал вам один. Парень, с которым я говорил, рассказал мне, что я испугал ее, дав повод поверить, что я обладаю необычными способностями, и что она стремилась приобрести свои для самозащиты.
— Заканчивайте, — сказала она.
— Что вы имеете в виду?
— Это не полный ответ. Вы ведь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО дали ей повод поверить в это и бояться вас?
— Ну, думаю, да. А теперь мой вопрос: откуда вы вообще что-то можете знать о Джулии?
— Я была там, — ответила она. — И была знакома с ней.
— Продолжайте.
— Это все. Теперь моя очередь.
— Это едва ли полный ответ.
— Но это все, что я могу сказать. Хотите — верьте, хотите — нет.
— По нашему соглашению я могу из-за этого прекратить обмен.
— Верно. Вы прекращаете?
— Что бы вы хотели узнать еще?
— Развила ли Джулия желаемые ею способности?
— Я же сказал, что мы перестали видеться до того, как она стала заниматься этими вещами. Поэтому я никак не могу знать.
— Вы обнаружили в ее квартире врата, через которые, надо полагать, и появился зверь, убивший ее. А теперь я хочу задать вам два вопроса. Но для того, чтобы вы ответили мне, просто подумайте над ними. С какой стати кто-то вообще хотел убивать ее? И не кажется ли способ убийства странным? Я могу придумать уйму более простых способов устранить человека.
— Вы правы, — согласился я. — С оружием всегда легче управиться, чем с магией. Что же до того, с какой стати, то я могу только строить догадки. Я полагаю, что это могла быть западня для меня, и что ее принесли в жертву в качестве ежегодного подарка мне на тридцатое апреля. О них вам тоже известно.
— Давайте перенесем это на потом. Вам должно быть известно, что у каждого колдуна есть свой стиль, так же, как у художника, писателя или музыканта. Когда вам удалось обнаружить те врата в квартире Джулии, не было ли в них чего-нибудь такого, что можно охарактеризовать, как авторский почерк?
— Насколько я помню — ничего особенного. Конечно, ведь я спешил взломать их. Я пришел не для того, чтобы восхищаться эстетической стороной этого произведения. Нет, я не могу это связать ни с чем, чья работа мне знакома. К чему вы клоните?
— Я просто прикидываю, не могло ли быть так, что она сумела развить какие-то способности по этой части, по ходу дела открыла врата и сама пострадала от этого?
— Абсурд!
— Ладно. Я просто пытаюсь найти какое-нибудь объяснение. Значит, как я понимаю, вы никогда не замечали никаких намеков на то, что она может обладать скрытыми способностями к колдовству?
— Да, не могу припомнить ни одного случая.
Я прикончил кофе и налил новую чашку.
— Если бы думаете что Люк сейчас не преследует меня, то почему же? спросил затем я.
— Он подстроил вам несколько вроде бы несчастных случаев много лет назад?
— Да. Недавно он признался в этом. А также сказал, что перестал это делать после первых неудачных попыток.
— Это верно.
— Знаете, это просто сводит с ума — незнание, что вам известно, а что нет.
— Вот потому-то мы и беседуем, не так ли? Это вы придумали, что к делу надо подойти именно с этой стороны.
— Вовсе не я! Этот обмен предложили вы!
— Этим утром, да. Но мысль первоначально принадлежала вАм. Я вспомнила о некоем телефонном разговоре в доме мистера Рота…
— Вы? Тот искаженный голос по телефону? Как такое могло быть?
— Вы предпочли бы услышать об этом или о Люке?
— Об этом. Нет, о Люке! И о том, и о другом, черт побери!
— Поэтому кажется, не лишено определенной мудрости придерживаться и дальше согласованного нами порядка. В пользу упорядоченности можно сказать многое.
— Ладно. Вы еще раз довели до меня свои доводы. Продолжайте о Люке.
— Мне, как сторонней наблюдательнице, кажется, что он бросил эту затею, как только получше узнал вас.
— Вы говорите о времени, когда мы подружились — что это не было просто игрой?
— Тогда я не могла сказать наверное — и он безусловно допускал многолетние нападения на вас. Но я считаю, что на самом деле он саботировал некоторые из них.
— Кто же стоял за ними после того, как он прекратил это делать?
— Рыжая дама, с которой он, кажется, как-то связан.
— Ясра?
— Да, ее зовут именно так. И я еще знаю о ней не так много, как мне хотелось бы. У вас есть что-нибудь насчет нее?
— Думаю, приберегу информацию для более важного вопроса, — уклончиво ответил я.
В первый раз она посмотрела на меня сузив глаза и стиснув зубы.
— Неужели ты не видишь, что я пытаюсь тебе помочь, Мерлин?
— На самом-то деле я вижу, что вы пытаетесь получить имеющиеся у меня сведения, — невозмутимо проговорил я. — И в этом нет ничего плохого. Я готов заключить с вами сделку, так как вы, кажется, тоже кое-что знаете, что хочется узнать и мне. Но, должен признать, что причины, руководящие вами, для меня не ясны. Как, черт побери, вы попали в Беркли? Что вы имели в виду, позвонив мне в дом Билла? В чем заключается ваш талант, не имеющий, по вашим словам, отношения к магии? Как…
— Это три разных вопроса, — прервала она, — и начало четвертого. Может быть, вы запишите их все, и я тоже составлю такой же перечень для вас? А потом мы дружно разойдемся по комнатам и решим, на какие захотим ответить?
— Нет, — отрезал я. — Я готов продолжить игру. Но вам известно, по какой причине я хочу узнать все это. Для меня это вопрос самосохранения. Сперва я думал, что вам нужны сведения, способные помочь пришить человека, убившего Каина. Но вы опровергли это предположение и не оставили ничего взамен.
— Нет, предоставила! Я хочу защитить тебя!
— Ценю ваши чувства. Но почему? Если говорить прямо, вы меня едва знаете…
— Тем не менее, моя причина именно в этом, и я не испытываю желания углубляться дальше. Хотите верьте, хотите — нет.
Я поднялся и принялся расхаживать по патио. Мне не нравилось делиться сведениями, могущими иметь жизненно важное значение для моей безопасности, и, в конечном счете, для безопасности Эмбера. Хотя мне приходилось признать, что я получаю в обмен на свои сведения весьма неплохие данные. То, что она сообщила, казалось правдой. Если уж на то пошло, Бейли издавна славились своей лояльностью по отношению к Короне, чего бы там она ни стоила. Больше всего меня беспокоили, как я понял, ее настойчивые утверждения, что на самом деле она добивается вовсе не мести. Помимо того, что такая позиция совсем не в духе Эмбера, думалось, что она на совсем понимала меня, так как чтобы уверить, что она хочет уберечь меня, ей достаточно было признать, что она жаждет крови. Я бы проглотил это и не стал копать глубже. А что она предлагает взамен? Невесомое ничто и засекреченные мотивы…
А это вполне могло означать, что она говорила правду. Пренебрежение правдоподобной ложью и предложение чего-то более нескладного казались признаком истинной честности. А у нее явно имелись и другие нужные мне ответы…
Затем я расслышал доносившуюся со стороны стола легкую дробь. Сперва я подумал, что она барабанит пальцами в знак своего раздражения на меня. Но когда я оглянулся, то увидел, что она сидит совершенно неподвижно и даже не смотрит на меня.
Я подошел поближе, рассматривая источник звука. Кольцо, осколки голубого камня и даже пуговица подпрыгивали на столе словно бы сами по себе.
— Это от каких-то ваших действий? — спросил я.
— Нет, — ответила она.
Камень в кольце треснул и выпал из оправы.
— Тогда отчего же?
— Я прервала связь, — пояснила она. — По-моему, что-то пыталось восстановить ее, но потерпело неудачу.
— Но раз я все равно настроен, то для того, чтобы обнаружить меня, камни им не нужны, не так ли?
— Возможно, в деле участвует не одна сторона, — заметила она. Думаю, мне следует поручить слуге съездить в город и выбросить их в океан. Если кто-нибудь пожелает последовать за ними туда — на здоровье.
— Осколки должны бы просто привести их обратно к пещере, а кольцо — к покойнику, — сказал я. — Но я не хочу выбрасывать пуговицу.
— Почему бы и нет? Она представляет собой большую неизвестную величину?
— Именно. Но ведь это должно действовать в обе стороны, не так ли? А это значит, что я могу научиться пользоваться пуговицей для нахождения пути к существу, которое любит цветы.
— Этот путь может оказаться опасным.
— Пассивность может привести еще к большей пассивности. Все камни можете выбросить в море, но пуговицу — нет.
— Ладно, я запру ее.
— Спасибо. Ясра — мать Люка.
— Шутите!
— Нисколько.
— Это объясняет, почему он прямо не надавил на нее из-за последующих тридцатых апреля. Интересно! Это начинает совершенно новую цепь рассуждений.
— Не хотите ли поделиться ими?
— Позже, позже. Сейчас нужно позаботиться о камнях.
Он сгребла их все из круга, и они, на какой-то миг заплясали у нее на ладони. Она встала.
— Э… пуговица? — напомнил я.
— Да.
Она положила пуговицу в карман, а другие камни оставила в руке.
— Вы тоже настроитесь, если будете держать пуговицу при себе?
— Нет, — ответила она. — Я не настроюсь.
— Почему же?
— Есть причина. Извините, я ненадолго отлучусь подыскать футляр для остальных и кого-нибудь, кто увезет их отсюда.
— А разве тот человек не настроится?
— Это требует времени.
— О…
— Выпейте пока кофе или чего-нибудь еще.
Она повернулась и ушла. Я съел кусок сыра. Попробовал мысленно подсчитать, получил ли в ходе нашего разговора больше ответов или еще больше новых вопросов. попробовал вставить некоторые из новых деталей в старую головоломку.
— Отец?
Я повернулся и посмотрел, кто это произнес. В поле зрения никого не было.
— Здесь, внизу.
Неподалеку от клумбы, где не было ничего, кроме высохших стебельков да листьев, обнаружился диск света размером с монету. Свет привлек мое внимание, когда слегка переместился.
— Призрак? — спросил я.
— Угу, — донесся из листьев ответ. — Я ждал, когда застану тебя одного. Не думаю, что стоит доверять этой женщине.
— Почему бы и нет?
— Она неверно сканируется, не так, как другие люди. Я не знаю что это такое. Но я хотел поговорить с тобой не об этом.
— О чем же тогда?
— Э… ну так ты серьезно говорил, когда обещал, что не будешь меня отключать?
— О чем разговор! После всех жертв, которые я принес ради тебя! На твое образование и все прочее… И на доставку всех твоих чертовых компонентов в такое место, где ты был бы в безопасности! Как ты можешь еще спрашивать у меня об этом?
— Я слышал, как Рэндом велел тебе сделать это…
— Ты ведь тоже делаешь не все, что тебе велят, не так ли? Особенно, когда дело доходит до нападения на меня, когда я всего лишь хотел проверить несколько программ? Я все-таки заслуживаю немного большего уважения!
— Да. Послушай, я прошу прощения.
— Да уж, не мешало бы. Из-за тебя я прошел через уйму всякого дерьма.
— Я несколько дней искал тебя, но не мог найти.
— Хрустальные пещеры — это не шутка.
— У меня сейчас мало времени… — свет замерцал, поблек почти до грани исчезновения, затем вернулся к полной яркости. — Не мог бы ты вкратце кое-что объяснить?
— Валяй, спрашивай.
— Тот парень, что был с тобой, когда ты направлялся ко мне, и когда ушел тоже — такой рослый и рыжий…
— Люк. Да?
Свет снова потускнел.
— Ему можно доверять? — голос Призрака доносился слабо, еле слышно.
— Нет! — закричал я. — Это будет чертовски глупо!
Призрак пропал, и я не мог сказать, услышал он меня, или нет.
— Что случилось? — донесся сверху голос Винты.
— Спор с воображаемым партнером по игре, — отозвался я.
Даже с такого расстояния я разглядел на ее лице выражение озабоченности. Она порыскала взглядом по всем направлениям, а затем, явно убеждая себя, что я действительно один, кивнула.
— Ага, — произнесла она, — я скоро прийду.
— Не спешите, — ответил я.
Где найти мудрость, и где всеобщее взаимопонимание? Если бы я знал, то направился бы туда и остался там. А пока чувствовал себя словно на середине большой карты, окруженный белыми пятнами, где проглядывались особенно скверные на вид случайные переменные величины. Идеальное место для разговора с самим собой, если у тебя есть, что сказать.
Затем я зашагал во внутренние покои дома, направляясь в туалет, ох уж мне этот кофе.
6
Итак…
Я имею в виду Джулию.
Я сидел один в комнате при свечах и думал.
Винта пробудила некоторые воспоминания.
Это произошло потом, когда мы уже редко виделись друг с другом…
Впервые я встретился с Джулией на лекции по кибернетике. Мы стали иногда встречаться, поначалу просто за чашечкой кофе после занятий. Потом все чаще и чаще, и, весьма скоро, роман стал серьезным.
Теперь он заканчивался так же, как и начинался, с каждым разом мы встречались все реже…
Я почувствовал ее руку на своем плече, когда выходил из супермаркета с сумкой полной бакалейными товарами. Я понял, что это она, обернулся, но позади не оказалось никого. Несколько секунд спустя она окликнула меня с противоположной стороны автостоянки. Я подошел, поздоровался и спросил, работает ли она по-прежнему над математическим обеспечением программ, как и прежде. Она сказала что нет. Я осведомился куда задевалась цепочка с маленькой серебряной пентаграммой, что недавно болталась у нее на шее. Скорее всего она так и висела под ее блузкой. Язык ее тела указывал, что она хочет, чтобы я ее увидел. Поэтому я отводил глаза от того места, где она угадывалась все то время, пока мы обменивались банальностями, и она отвергла мое предложение пообедать вместе и сходить в кино, хотя я повторил приглашение несколько вечеров спустя.
— Чем же ты теперь занимаешься? — поинтересовался я.
— Мне приходится много изучать.
— Что именно?
— О, разные вещи. В один прекрасный день я преподнесу тебе сюрприз.
Я опять не клюнул на приманку, хотя примерно тогда же к нам подбежал чересчур ластящийся ирландский сеттер.
Она положила ему на голову ладонь и приказала: "Сидеть!", и он сел. Он стал неподвижным, как изваяние, у ее ноги, и остался так сидеть после того, как мы ушли. Кстати, насколько мне известно, собачий скелет по-прежнему сидит там, около места возврата магазинных тележек, словно образчик современной скульптуры.
В то время это показалось мне совсем не таким важным. Но задним числом я призадумался над этим…
В тот день мы отправились на верховую прогулку, Винта и я. Видя. Видя мое растущее с утра раздражение, она, должно быть, почувствовала, что требуется перерыв… Она была права. После легкого ленча, когда она предложила отправиться на верховую прогулку по поместью, я охотно согласился. Я хотел выиграть еще немного времени, прежде чем продолжить игру в перекрестный допрос. А погода стояла хорошая, и окружающая нас местность ласкала взор.
Мы проехали по извилистой тропе среди деревьев, которая вскоре привела нас на северные холмы, откуда открывался чудесный вид на пересеченную овражистую местность, простиравшуюся до залитого солнцем море. Небо наполняли ветра, струйки дыма, пролетающие птицы… Винта, казалось, никуда конкретно не ехала, что меня вполне устраивало. Под наше молчание и стук копыт, я вспомнил один свой визит на винодельческий завод Ната Бейли, и когда мы в следующий раз натянули поводья, чтобы дать возможность отдохнуть лошадям, я спросил ее:
— Вы разливаете вино здесь, в поместье? Или это делается в городе? Или в Эмбере?
— Не знаю, — пожала плечами она.
— Я думал, вы здесь выросли.
— Я никогда не обращала внимание на происхождение.
Я проглотил замечание насчет патрицианских наклонностей. Если она не шутит, то я не могу представить себе, как ей удалось узнать что-то подобное.
Она, однако же, уловив выражение моего лица, тут же пояснила:
— В разное время мы делали это по-разному. Я вот уже несколько лет живу в городе. И просто не знаю, где разливают в последнее время.
Ловко выкрутилась, и я не мог придраться к такому ответу. Я не предназначал своему вопросу роль ловушки, но почувствовал, что случайно задел нечто важное. Возможно, потому, что она не дала теме закончится на этом. Она продолжала говорить, заведя рассказ о том, как они свозят бочки со всего поместья и часто продают вино прямо в них же. С другой стороны, имелись клиенты помельче, желавшие получить продукцию разлитой в бутылки… через некоторое время я перестал слушать. С одной стороны, я мог это понять, ведь беседовал-то с дочерью виноторговца. С другой стороны, все это сам мог бы выдумать, не сходя с места. Совершенно невозможно проверить сказанное. У меня сложилось впечатление, что она пытается похоронить меня под грудой слов и что-то скрыть. Но я не мог вычислить, что именно.
— Спасибо, — поблагодарил я, когда она остановилась передохнуть, и она бросила на меня странный взгляд, но поняла намек и не стала продолжать рассказ.
— Вы должны уметь говорить по-английски, — сказал я на этом языке, если рассказанное вами ранее — правда.
— Все, рассказанное мною, правда, — ответила она по-английски без всякого акцента.
— Где вы ему обучались?
— В Отражении-Земля, где и вы обучались в университете.
— Не хотите ли рассказать, что вы там делали?
— У меня было особое задание.
— От отца? От Короны?
— Я бы лучше предпочла не отвечать, чем лгать вам.
— Ценю прямоту. Жаль только, что мне придется строить теперь догадки.
Она пожала плечами.
— Вы говорили, что бывали в Беркли? — спросил я.
Минутное колебание, затем:
— Да.
— Не припомню, чтобы когда-нибудь видел вас там.
Снова пожатие плечами. Мне захотелось схватить ее и потрясти. Вместо этого сказал:
— Вы знали о Мег Девлин. Говорили, что бывали в Нью-Йорке.
— По-моему, вы опережаете меня по числу вопросов.
— Я и не знал, что мы снова играем в эту игру. Я думал, мы просто болтаем.
— Тогда ладно. Да.
— Скажите мне еще одну вещь, и я, наверное, смогу вам помочь.
Она улыбнулась.
— Я не нуждаюсь ни в какой помощи. Это у вас полно проблем.
— Можно мне все-таки спросить?
— Пожалуйста, спрашивайте. Каждый ваш вопрос говорит мне о том, что я желаю узнать.
— Вы знаете о наемниках Люка. Вы навещали также и Нью-Мексико.
— Да, я бывала там.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Это все?
— Это все.
— Вы пришли к какому-то выводу?
— Возможно.
— Не хотите сказать мне, к какому?
Я улыбнулся и покачал головой.
На этом я и остановился. Несколько прямых вопросов, заданных ею, пока мы ехали, привели меня к убеждению, что я заставил ее гадать о результатах моих умозаключений. Хорошо бы дать этому любопытству разгореться. Мне требовался какой-нибудь противовес ее скрытности по тем пунктам, какие вызывали у меня наибольший интерес, и я надеялся, что приведут к полному обмену сведениями. Кроме того, я пришел-таки к определенному выводу касательно нее. Вывод не был завершен, но если он верен, то, раньше или позже, я потребую и остальной ответ. Поэтому нельзя сказать, что я сблефовал.
Окружающий нас полдень был окрашен в золотистые, оранжевые, желтые и красные оттенки, с влажными осенними запахами за прохладным дуновением бриза. А небо голубое-голубое, похожее на какие-то драгоценные камни…
Спустя минут десять я задал ей более нейтральный вопрос:
— Не могли бы вы показать мне дорогу в Эмбер?
— Разве вы ее не знаете?
Я покачал головой.
— Я никогда раньше не бывал в этой стороне. Знаю только, что проходящие здесь сухопутные дороги ведут к Восточным Воротам.
— Да, — подтвердила она. — По-моему, чуть дальше к северу. Поехали, поищем ее.
Она направила лошадь обратно к дороге, по которой мы некоторое время ехали до этого, и свернули на нее, что меня вполне устраивало. Я воздержался от замечаний по поводу туманности ее ответа, хотя в скором времени ожидал вопросов с ее стороны по поводу моих планов. По крайней мере, у меня возникло ощущение, что она только ждет удобного момента.
Примерно три четверти мили спустя мы подъехали к перекрестку. На обочине высился каменный указатель, сообщавший расстояние до Эмбера, расстояние в обратную сторону, до Бейль-порта, расстояние до Бейль-гребня на востоке, и до местечка под названием Мурн прямо впереди.
— Что это за Мурн такой? — спросил я.
— Небольшая животноводческая ферма.
Этого я никак не мог проверить, не проехав шесть лиг.
— Вы собираетесь поехать обратно в Эмбер? — спросила она.
— Да.
— А почему бы просто не воспользоваться Картой?
— Я хочу получше познакомиться с этой местностью. Это моя отчизна. Мне здесь нравится.
— Но я же предупредила вас о существующей опасности. Камни сделали вас меченным. Вас легко выследить.
— Это еще не означает, что меня ВЫСЛЕДЯТ. Я сомневаюсь, что тот, кто подослал ко мне убийц прошлой ночью, уже узнал, что они нашли меня и потерпели неудачу. Если бы я не решил пойти поужинать, они бы все еще сидели в засаде. Уверен, что у меня есть несколько дней передышки на удаление отметин, про которые вы говорили.
Она спешилась и оставила лошадь щипать траву. Я сделал то же самое. То есть спешился.
— Вероятно, вы правы. Просто мне не нравится, что вы идете на ЛЮБОЙ РИСК, — сказала она. — Когда вы собираетесь отправиться обратно?
— Не знаю. Полагаю, что чем дольше буду ждать, тем больше вероятности, что лицо, стоящее за вчерашним покушением, забеспокоится и пришлет новых громил.
Она взяла меня за руку и повернулась, внезапно оказавшись прижатой ко мне. Такой поворот дела меня несколько озадачил, но моя свободная рука автоматически двинулась, чтобы обнять даму, к чему она в общем-то склонна в подобных случаях.
— Вы ведь не собираетесь уехать сейчас же, не правда ли? Потому что если вы уедете, я отправлюсь с вами.
— Нет, — правдиво ответил я. На самом-то деле я намеревался отправиться на следующее утро после хорошего ночного сна.
— Когда же тогда? Нам еще о многом нужно поговорить.
— По-моему, мы довели игру в вопросы и ответы почти до той границы, за которой заканчивается вообще все отношения.
— Есть некоторые обстоятельства…
— Я знаю.
Это был неловкий момент. Да, она была желанна. И нет, мне не хотелось поддерживать с ней отношения сложившимся образом. Отчасти из-за ощущения, что она хочет также и еще чего-то, на знаю, чего именно, а отчасти потому, что она обладала странной силой, с которой я не стремился познакомиться на интимном расстоянии. Как бывало говаривал дядя Сухэй, выражаясь языком колдунов: "Если ты не понимаешь чего-то, не возись с этим". А у меня сложилось впечатление, что все, выходящее за пределы дружеского отношения с Винтой, может привести к поединку энергий.
Поэтому я быстро поцеловал ее, чтобы поддержать дружеские отношения, и освободился из объятий.
— Возможно, я вернусь завтра, — пообещал я ей.
— Хорошо. Я надеюсь, что вы проведете ночь тут. Возможно, не одну. Я защищу вас.
— Да, я все еще чувствую себя усталым.
— Мне придется накормить вас хорошим обедом для восстановления сил.
Затем она провела по моей щеке кончиками пальцев, и я вдруг понял, что откуда-то знаю ее. Откуда? Я не мог этого сказать. И это меня тоже испугало. Даже очень сильно испугало. Когда мы сели на лошадей и поехали обратно к Лесному Дому, я начал составлять план, как убраться отсюда этой же ночью.
Поэтому, сидя в отведенной для меня комнате, потягивая красное вино из бокала и глядя, как мерцают на сквозняке от открытого окна свечи, я ждал — сначала, когда в доме станет тихо (что вскоре произошло), а потом когда пройдет приличный отрезок времени. Дверь в комнату я закрыл на засов. За обедом я несколько раз пожаловался на то, что сильно устал, а потом отправился спать пораньше. Я не отличаюсь той эгоистичной мужественностью, чтобы постоянно чувствовать себя объектом страсти, но Винта дала понять, что может зайти ко мне ночью, и я хотел отгородиться от этого предлогом усталости. Меньше всего я желал оскорбить ее отказом. У меня хватало проблем и без этого.
Я все жалел, что с собой у меня нет хорошей книги, н последнюю иЗ них я оставил в доме Билла, а если бы вздумал добывать ее сейчас, то неизвестно, почувствует ли это Винта, точно также, как Фиона почувствовала однажды, что я создал новый Козырь. Вполне возможно после этого, что она явится ко мне под дверь и станет ломиться, чтобы узнать, что тут, черт побери, происходит.
Но никто не ломал дверь, и я прислушивался к скрипам притихшего дома и ночным звукам за окном. Свечи укоротились, а тени на стенах поубыли и текли темным потоком вслед за колеблющимся светом. Теперь уже скоро…
Я имею в виду Джулию.
Я сидел один в комнате при свечах и думал.
Винта пробудила некоторые воспоминания.
Это произошло потом, когда мы уже редко виделись друг с другом…
Впервые я встретился с Джулией на лекции по кибернетике. Мы стали иногда встречаться, поначалу просто за чашечкой кофе после занятий. Потом все чаще и чаще, и, весьма скоро, роман стал серьезным.
Теперь он заканчивался так же, как и начинался, с каждым разом мы встречались все реже…
Я почувствовал ее руку на своем плече, когда выходил из супермаркета с сумкой полной бакалейными товарами. Я понял, что это она, обернулся, но позади не оказалось никого. Несколько секунд спустя она окликнула меня с противоположной стороны автостоянки. Я подошел, поздоровался и спросил, работает ли она по-прежнему над математическим обеспечением программ, как и прежде. Она сказала что нет. Я осведомился куда задевалась цепочка с маленькой серебряной пентаграммой, что недавно болталась у нее на шее. Скорее всего она так и висела под ее блузкой. Язык ее тела указывал, что она хочет, чтобы я ее увидел. Поэтому я отводил глаза от того места, где она угадывалась все то время, пока мы обменивались банальностями, и она отвергла мое предложение пообедать вместе и сходить в кино, хотя я повторил приглашение несколько вечеров спустя.
— Чем же ты теперь занимаешься? — поинтересовался я.
— Мне приходится много изучать.
— Что именно?
— О, разные вещи. В один прекрасный день я преподнесу тебе сюрприз.
Я опять не клюнул на приманку, хотя примерно тогда же к нам подбежал чересчур ластящийся ирландский сеттер.
Она положила ему на голову ладонь и приказала: "Сидеть!", и он сел. Он стал неподвижным, как изваяние, у ее ноги, и остался так сидеть после того, как мы ушли. Кстати, насколько мне известно, собачий скелет по-прежнему сидит там, около места возврата магазинных тележек, словно образчик современной скульптуры.
В то время это показалось мне совсем не таким важным. Но задним числом я призадумался над этим…
В тот день мы отправились на верховую прогулку, Винта и я. Видя. Видя мое растущее с утра раздражение, она, должно быть, почувствовала, что требуется перерыв… Она была права. После легкого ленча, когда она предложила отправиться на верховую прогулку по поместью, я охотно согласился. Я хотел выиграть еще немного времени, прежде чем продолжить игру в перекрестный допрос. А погода стояла хорошая, и окружающая нас местность ласкала взор.
Мы проехали по извилистой тропе среди деревьев, которая вскоре привела нас на северные холмы, откуда открывался чудесный вид на пересеченную овражистую местность, простиравшуюся до залитого солнцем море. Небо наполняли ветра, струйки дыма, пролетающие птицы… Винта, казалось, никуда конкретно не ехала, что меня вполне устраивало. Под наше молчание и стук копыт, я вспомнил один свой визит на винодельческий завод Ната Бейли, и когда мы в следующий раз натянули поводья, чтобы дать возможность отдохнуть лошадям, я спросил ее:
— Вы разливаете вино здесь, в поместье? Или это делается в городе? Или в Эмбере?
— Не знаю, — пожала плечами она.
— Я думал, вы здесь выросли.
— Я никогда не обращала внимание на происхождение.
Я проглотил замечание насчет патрицианских наклонностей. Если она не шутит, то я не могу представить себе, как ей удалось узнать что-то подобное.
Она, однако же, уловив выражение моего лица, тут же пояснила:
— В разное время мы делали это по-разному. Я вот уже несколько лет живу в городе. И просто не знаю, где разливают в последнее время.
Ловко выкрутилась, и я не мог придраться к такому ответу. Я не предназначал своему вопросу роль ловушки, но почувствовал, что случайно задел нечто важное. Возможно, потому, что она не дала теме закончится на этом. Она продолжала говорить, заведя рассказ о том, как они свозят бочки со всего поместья и часто продают вино прямо в них же. С другой стороны, имелись клиенты помельче, желавшие получить продукцию разлитой в бутылки… через некоторое время я перестал слушать. С одной стороны, я мог это понять, ведь беседовал-то с дочерью виноторговца. С другой стороны, все это сам мог бы выдумать, не сходя с места. Совершенно невозможно проверить сказанное. У меня сложилось впечатление, что она пытается похоронить меня под грудой слов и что-то скрыть. Но я не мог вычислить, что именно.
— Спасибо, — поблагодарил я, когда она остановилась передохнуть, и она бросила на меня странный взгляд, но поняла намек и не стала продолжать рассказ.
— Вы должны уметь говорить по-английски, — сказал я на этом языке, если рассказанное вами ранее — правда.
— Все, рассказанное мною, правда, — ответила она по-английски без всякого акцента.
— Где вы ему обучались?
— В Отражении-Земля, где и вы обучались в университете.
— Не хотите ли рассказать, что вы там делали?
— У меня было особое задание.
— От отца? От Короны?
— Я бы лучше предпочла не отвечать, чем лгать вам.
— Ценю прямоту. Жаль только, что мне придется строить теперь догадки.
Она пожала плечами.
— Вы говорили, что бывали в Беркли? — спросил я.
Минутное колебание, затем:
— Да.
— Не припомню, чтобы когда-нибудь видел вас там.
Снова пожатие плечами. Мне захотелось схватить ее и потрясти. Вместо этого сказал:
— Вы знали о Мег Девлин. Говорили, что бывали в Нью-Йорке.
— По-моему, вы опережаете меня по числу вопросов.
— Я и не знал, что мы снова играем в эту игру. Я думал, мы просто болтаем.
— Тогда ладно. Да.
— Скажите мне еще одну вещь, и я, наверное, смогу вам помочь.
Она улыбнулась.
— Я не нуждаюсь ни в какой помощи. Это у вас полно проблем.
— Можно мне все-таки спросить?
— Пожалуйста, спрашивайте. Каждый ваш вопрос говорит мне о том, что я желаю узнать.
— Вы знаете о наемниках Люка. Вы навещали также и Нью-Мексико.
— Да, я бывала там.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Это все?
— Это все.
— Вы пришли к какому-то выводу?
— Возможно.
— Не хотите сказать мне, к какому?
Я улыбнулся и покачал головой.
На этом я и остановился. Несколько прямых вопросов, заданных ею, пока мы ехали, привели меня к убеждению, что я заставил ее гадать о результатах моих умозаключений. Хорошо бы дать этому любопытству разгореться. Мне требовался какой-нибудь противовес ее скрытности по тем пунктам, какие вызывали у меня наибольший интерес, и я надеялся, что приведут к полному обмену сведениями. Кроме того, я пришел-таки к определенному выводу касательно нее. Вывод не был завершен, но если он верен, то, раньше или позже, я потребую и остальной ответ. Поэтому нельзя сказать, что я сблефовал.
Окружающий нас полдень был окрашен в золотистые, оранжевые, желтые и красные оттенки, с влажными осенними запахами за прохладным дуновением бриза. А небо голубое-голубое, похожее на какие-то драгоценные камни…
Спустя минут десять я задал ей более нейтральный вопрос:
— Не могли бы вы показать мне дорогу в Эмбер?
— Разве вы ее не знаете?
Я покачал головой.
— Я никогда раньше не бывал в этой стороне. Знаю только, что проходящие здесь сухопутные дороги ведут к Восточным Воротам.
— Да, — подтвердила она. — По-моему, чуть дальше к северу. Поехали, поищем ее.
Она направила лошадь обратно к дороге, по которой мы некоторое время ехали до этого, и свернули на нее, что меня вполне устраивало. Я воздержался от замечаний по поводу туманности ее ответа, хотя в скором времени ожидал вопросов с ее стороны по поводу моих планов. По крайней мере, у меня возникло ощущение, что она только ждет удобного момента.
Примерно три четверти мили спустя мы подъехали к перекрестку. На обочине высился каменный указатель, сообщавший расстояние до Эмбера, расстояние в обратную сторону, до Бейль-порта, расстояние до Бейль-гребня на востоке, и до местечка под названием Мурн прямо впереди.
— Что это за Мурн такой? — спросил я.
— Небольшая животноводческая ферма.
Этого я никак не мог проверить, не проехав шесть лиг.
— Вы собираетесь поехать обратно в Эмбер? — спросила она.
— Да.
— А почему бы просто не воспользоваться Картой?
— Я хочу получше познакомиться с этой местностью. Это моя отчизна. Мне здесь нравится.
— Но я же предупредила вас о существующей опасности. Камни сделали вас меченным. Вас легко выследить.
— Это еще не означает, что меня ВЫСЛЕДЯТ. Я сомневаюсь, что тот, кто подослал ко мне убийц прошлой ночью, уже узнал, что они нашли меня и потерпели неудачу. Если бы я не решил пойти поужинать, они бы все еще сидели в засаде. Уверен, что у меня есть несколько дней передышки на удаление отметин, про которые вы говорили.
Она спешилась и оставила лошадь щипать траву. Я сделал то же самое. То есть спешился.
— Вероятно, вы правы. Просто мне не нравится, что вы идете на ЛЮБОЙ РИСК, — сказала она. — Когда вы собираетесь отправиться обратно?
— Не знаю. Полагаю, что чем дольше буду ждать, тем больше вероятности, что лицо, стоящее за вчерашним покушением, забеспокоится и пришлет новых громил.
Она взяла меня за руку и повернулась, внезапно оказавшись прижатой ко мне. Такой поворот дела меня несколько озадачил, но моя свободная рука автоматически двинулась, чтобы обнять даму, к чему она в общем-то склонна в подобных случаях.
— Вы ведь не собираетесь уехать сейчас же, не правда ли? Потому что если вы уедете, я отправлюсь с вами.
— Нет, — правдиво ответил я. На самом-то деле я намеревался отправиться на следующее утро после хорошего ночного сна.
— Когда же тогда? Нам еще о многом нужно поговорить.
— По-моему, мы довели игру в вопросы и ответы почти до той границы, за которой заканчивается вообще все отношения.
— Есть некоторые обстоятельства…
— Я знаю.
Это был неловкий момент. Да, она была желанна. И нет, мне не хотелось поддерживать с ней отношения сложившимся образом. Отчасти из-за ощущения, что она хочет также и еще чего-то, на знаю, чего именно, а отчасти потому, что она обладала странной силой, с которой я не стремился познакомиться на интимном расстоянии. Как бывало говаривал дядя Сухэй, выражаясь языком колдунов: "Если ты не понимаешь чего-то, не возись с этим". А у меня сложилось впечатление, что все, выходящее за пределы дружеского отношения с Винтой, может привести к поединку энергий.
Поэтому я быстро поцеловал ее, чтобы поддержать дружеские отношения, и освободился из объятий.
— Возможно, я вернусь завтра, — пообещал я ей.
— Хорошо. Я надеюсь, что вы проведете ночь тут. Возможно, не одну. Я защищу вас.
— Да, я все еще чувствую себя усталым.
— Мне придется накормить вас хорошим обедом для восстановления сил.
Затем она провела по моей щеке кончиками пальцев, и я вдруг понял, что откуда-то знаю ее. Откуда? Я не мог этого сказать. И это меня тоже испугало. Даже очень сильно испугало. Когда мы сели на лошадей и поехали обратно к Лесному Дому, я начал составлять план, как убраться отсюда этой же ночью.
Поэтому, сидя в отведенной для меня комнате, потягивая красное вино из бокала и глядя, как мерцают на сквозняке от открытого окна свечи, я ждал — сначала, когда в доме станет тихо (что вскоре произошло), а потом когда пройдет приличный отрезок времени. Дверь в комнату я закрыл на засов. За обедом я несколько раз пожаловался на то, что сильно устал, а потом отправился спать пораньше. Я не отличаюсь той эгоистичной мужественностью, чтобы постоянно чувствовать себя объектом страсти, но Винта дала понять, что может зайти ко мне ночью, и я хотел отгородиться от этого предлогом усталости. Меньше всего я желал оскорбить ее отказом. У меня хватало проблем и без этого.
Я все жалел, что с собой у меня нет хорошей книги, н последнюю иЗ них я оставил в доме Билла, а если бы вздумал добывать ее сейчас, то неизвестно, почувствует ли это Винта, точно также, как Фиона почувствовала однажды, что я создал новый Козырь. Вполне возможно после этого, что она явится ко мне под дверь и станет ломиться, чтобы узнать, что тут, черт побери, происходит.
Но никто не ломал дверь, и я прислушивался к скрипам притихшего дома и ночным звукам за окном. Свечи укоротились, а тени на стенах поубыли и текли темным потоком вслед за колеблющимся светом. Теперь уже скоро…