Далее события развивались почти стремительно. Президент сначала заявил, что Петржела обязан явиться на Совет директоров, а потом… не пошел с ним туда! Загадка, еще одна загадка! Как он мог уехать в это время в Москву, если больше всего на свете в тот момент хотел снять Властимила?! Неужели в самом деле решил, что тренер – слабак, и что не найдет, что сказать перед спонсорами в свою защиту? Властимил нашел. Подробности той встречи до сих пор тайна за семью печатями, но главный ее смысл оглушителен – Петржела открыто дал понять всем присутствующим, кто ему мешает и в чем. И не доверять ему, увы для президента, на тот момент не было никаких оснований… По большому счету, вышел Властимил с Совета директоров с карт-бланшем на будущее и полной поддержкой своей идеи вылепить в Петербурге принципиально новую команду, без оглядки на прошлое…
Итак, перехожу к части повествования, от которой у меня до сих пор остались приятные воспоминания. В конце концов, «Аврора» вполне могла выстрелить мной, сей неприятный момент был близок, не мне его удалось избежать. Фортуна меня берегла для того, чтобы прожить не один прекрасный год с «Зенитом», который я к тому времени уже любил до беспамятства.
В том сезоне один-единственный раз в России разыгрывался Кубок Премьер-лиги. Злые языки потом говорили, что Мутко придумал этот турнир для самих себя и сделал все для того, чтобы его выиграл именно «Зенит». Однако что-то не припомню, чтобы, к примеру, судьи ошибались в нашу пользу, а состав нашей команды в матчах на Кубок лиги частенько оказывался экспериментальным.
Именно в ответном московском матче со «Спартаком» (первый мы дома выиграли 1:0) я и собирался провернуть свой эксперимент с тотальным изменением основного состава. Естественно, у Мутко моя идея поддержки не нашла, да и не могла найти. Я покусился на ЕГО игроков, которые не только были «чудо-богатырями», но еще и фактически заменяли президенту органы осязания, были его глазами и ушами. Не хочу вовсе сказать, «ах, они такие-сякие», но когда футболисты через голову главного тренера общаются с президентом – это порочная практика, ведущая в «никуда».
Так или иначе, в каждой линии я оставил по «шефу» – серединой поля, да и всей командой в целом руководил Радимов, в защите «дядькой» стал Мареш, с которым вместе должна была играть пара молодых стопперов Горак и Вьештица. Дискуссии, которые в Питере развернулись после того, как я поставил на Радимова, помню прекрасно. Тогда у болельщиков и журналистов было много причин с недоверием относиться к этому игроку – все-таки вся карьера его прошла за пределами родного города Питера, к чему местные жители относятся довольно болезненно, да и много обидных ярлыков к Владу было прилеплено, вроде той же «балерины». Но я видел, как Радимов серьезно относится к «Зениту», видел весной, как он рьяно тренируется, чтобы поскорее вернуться в строй; подкупило и то, что он, например, попросился на сборы вместе с партнерами, хотя знал заранее, что ничего, кроме восстановительных упражнений делать не сможет и вполне мог не ехать на скучный пустынный Кипр а остаться в Питере, где можно было бы полной грудью, что называется, дышать воздухом свободы.
Задатки лидера в Радимове и впрямь сразу различить было сложно. Пожалуй, изначально он поставил себя просто как опытного игрока. Влад сам чувствовал, что не готов, как говорится, давить авторитетом, что не в форме, что не может еще выйти на поле, и «всем показать». Просто молчал, работал. И ему, полагаю, нравились мои идеи. Радимов – гениальная фигура, признаю с легкостью и не стесняюсь об этом говорить. Очень жаль даже, что он в тот момент, когда мы познакомились, не был на несколько годков помладше – мог бы по-настоящему удивить мир. Когда он полностью набрал форму, по большому счету исполнилась моя мечта претворить в реальность ту команду, о которой я только мечтал во снах. Легко! Радимов-Денисов в центре, Ширл (Спивак) налево, Быстров направо… Мобильность, азарт, страсть! Я мог строить свой футбол вокруг Радимова, который помогал и на поле, и в вопросах, касающихся психологии игроков. На эту тему можно читать долгие и нудные лекции, но суть одна – молодежь в совокупности с личностями, не обладающими лидерскими чертами характера, растет только когда имеет рядом с собой образец для подражания. И таким в команде был Влад. Символично, что именно Радимов забил ответный гол «Спартаку» в четвертьфинальном матче Кубка лиги в Москве, на маленьком стадиончике среди жилых домов, где наши юнцы на равных бились с основным составом команды Романцева и незаслуженно проигрывали за 20 минут до конца 0:1.
Мутко о-очень пристально и пристрастно наблюдал за той игрой; иногда мне казалось, что я затылком чувствую его тяжелый выжидающий взгляд. Что он думал в тот момент? Конечно, что мы провалимся, проиграем 0:10. Ему-то раньше «специалисты» докладывали, что молодежь растет плохая, невоспитанная. Те самые «специалисты», что потом говорили, что «Петржела приехал в Питер на все готовенькое… Мы закончили тот матч 1:1, ничем не уступив «Спартаку», и все увидели, по большому счету, что новая команда – не миф, не фантазия, а реальность, которую, впрочем, нужно было окончательно утвердить в правах, выиграв во Владикавказе у «Алании». Та тоже плелась в хвосте таблицы, а мы все помнили обидную фразу: «Вы еще не выигрывали? Тогда «Зенит» летит к вам»…
В первый раз на моей памяти Виталий Мутко не ходил в «народ» в аэропорту, когда «Зенит» ждал вылета в Питер в «Шереметьево». Игроки были в приподнятом настроении, под стать им вел себя и штаб, который наверняка мысленно поздравлял главного тренера с удачным началом эксперимента. Мутко не было. Он сидел в кафе со своей правой рукой Александром Поваренкиным с таким видом, как будто у него болел зуб. Я туда зашел по чистой случайности, от безделия – вылет задерживался, становилось скучно. Мутко посмотрел на меня, соорудил какую-то странную гримасу и хриплым, не своим голосом спросил: «Ты чего в красное-то оделся? За «Спартак» что-ли болел?». «Ну что вы, Виталий Леонтьевич, чистое совпадение! Я с вами!», – не удержался я от сарказма…
Потом журналисты рассказывали мне, какое напряжение испытывали во Владикавказе накануне игры. Виной тому было собрание, которое я назначил вечером, за день до матча. Слухи, сами понимаете, распространяются быстро, а говорил я футболистам вещи, которые (как по крайней мере, мне тогда представлялось) в случае неудачи могли бы очень дорого мне стоить.
Еще бы, мы не чувствовали напряжения! Ни живы, ни мертвы сидели в гостинице и гадали на кофейной гуще – Властимил либо совсем сошел с ума, либо все-таки он очень смелый рисковый человек, раз позволил себе сказать игрокам следующее: «Мутко больше делами команды заниматься не будет. Дело президента – заниматься представлением клуба, его внешней политикой. Отныне главный человек здесь – я, и только я принимаю решение, кто нужен «Зениту», а кто – нет. Кто не будет соответствовать нашим задачам, в основном составе выходить не сможет, и такое решение опять же буду принимать я»… После чего Властимил объявил игрокам, что в основном составе не сыграет Александр Кержаков. И как после этого было не нервничать, не сгорать от нетерпения, не хотеть больше всего на свете, чтобы матч этот несчастный был бы как можно скорее сыгран, и мы бы узнали, умеет ли молодой «Зенит» выигрывать уже в утвержденном статусе, или в Москве со «Спартаком» команда сыграла лишь на страсти и желании проявить себя?
На очередном заседании правления клуба Виталий без обиняков выдвинул предложение о моей отставке, которое, тем не менее, принято не было. Я предвидел это, и уже не удивился. Потому что на уже упомянутой встрече с Коганом (вице-президентом «Банкирского дома») и Трактовенко я получил свободу и власть – то, что должен иметь в команде каждый уважающий себя тренер. Потому и сказал прямо игрокам во Владикавказе так, как думаю, как хочу, чтобы было. Президент не должен общаться с игроками когда ему взбредет в голову, не должен ходить на базу в отсутствие главного тренера, не должен принимать активное участие в делах команды. Потом я дал на эту тему огромное интервью, и Мутко, конечно же, возмутился. Когда я говорил ему об этом напрямую, он чернел от злости. Мою политику Виталий не принял никогда бы в жизни, как, собственно, и я его. И по большому счету наш невольный конфликт был неизбежен. Не нравится мне, конечно, слово «конфликт» – поверьте, я с уважением отношусь к Виталию, но тот футбол, который есть в его представлении, тогда уже не имел права на жизнь в «Зените». Тренер, за спиной которого футболисты ходят жаловаться к резиденту – ноль, и не имеет ни малейшего веса ни в чьих глазах.
Насколько я знаю, у Мутко могли бы найтись определенные рычаги, чтобы меня убрать, проиграй мы в первых после революции состава матчах. Но не показать силу перед игроками – как раз и означает приблизить себя к возможной неудаче. Да и обещали мне люди, которым я не имел никаких оснований не доверять, полную моральную поддержку. В противном случае, пришлось бы заставить себя сесть в самолет и помахать Питеру рукой. Цепляться за безнадежное предприятие я точно не стал бы, хотя я ненавижу заканчивать работу в каком-либо клубе без серьезных успехов. Неважно по каким причинам. Возникает ощущение бесполезно прожитого времени.
Отчасти меня поддержал нащ хоккейный тренер Владимир Вуйтек, который добился в России небывалого успеха с «Локомотивом» из Ярославля. Однажды я говорил с ним по телефону, и он, уже становившийся чемпионом России признался, что в первые полгода хотел бросить все, и уехать домой. Настолько тяжело было работать в команде, под давлением функционеров, и при прочих обстоятельствах, подобным тем, о чем я рассказываю вам здесь. Но в какой-то момент он сумел пережить, переломить ситуацию и удача повернулась к нему лицом. Не хотел я быть хуже него, как никогда в жизни не хотел быть хуже кого бы то ни было. Да и не был его рассказ каким-то откровением. Скорее, дополнением к картине жизни, которую я и так до этого имел возможность составить. Всегда выбирал себе самую сложную работу, самые проблемные клубы, где нужно было начинать если не с нуля, выводить из пике точно. Это сейчас «Слован» из Либерца постоянно участвует в еврокубках и радует гостей новеньким современным стадионом. А в первой половине 90-х, когда в нем начал работать я, на арену с одной трибуной было страшно смотреть, а клуб играл в первой лиге.
Вернемся, впрочем, во Владикавказ, где нам предстояло играть с очередным злым аутсайдером. «Алания» в первом круге была, конечно, слаба. Но уж точно ничуть не слабее «Уралана», которому проиграл в Элисте старый состав «Зенита» (теперь уже будем его называть именно так). Но в тот момент, как оказалось, нас уже остановить было сложно. Начиная с лета и до поздней осени, до окончания сезона, ни один из ребят, которым я доверял место в составе, меня не подвел. И разгон начался как раз во Владикавказе, когда мы сначала менее уверенно, а потом все мощнее и мощнее стали переигрывать соперника. Видели бы вы, как вылетел на поле Саша Кержаков, когда получил в середине первой половины травму Гартиг! Кержи провел свой лучший матч, носился, как угорелый, отдавал передачи (боже, сколько было копий сломано о то, чтобы он хоть немного делился мячами с партнерами), атаковал ворота сам. Мы выиграли 2:0, и испытали невероятный восторг. Радимов после матча еще и подлил масла в огонь, предложив парням бросить футболки на трибуну болельщикам, которые нас поддерживали в далеко не самом безопасном регионе. Говорят, в клубе их за широту души по головам не погладили – считали каждую копейку, если дело касалось мелочей, вроде футболок, почему-то…Владикавказом меня все пугали, а он оказался счастливым городом. И довольно, кстати, красивым и зеленым, если судить по видам из окна автобуса. Самолет набирал высоту, все кругом что-то говорили о молниях, которые сверкали неподалеку над горами, а у меня все внутри пело… Доказали, сделали, прорвались!. До конца первого круга оставалось несколько матчей, но с этой командой мне было уже ничто не страшно…
Он не боялся даже матча с ЦСКА, которым в России уже тогда начинали пугать детей. Команда Валерия Газзаева была мощна, уверена в собственных силах и во всяком случае в чемпионате страны могла не обращать внимания на некоторые существенные недостатки, на которые буквально через месяц-другой ей укажет более чем скромный македонский клуб «Вардар». Пусть зенитовцы до очной встречи в Петербурге на «Петровском» и успели проиграть в Самаре «Крыльям Советов», встреча с «Торпедо-Металлургом» (ныне ФК «Москва»), выигранная 3:0 уверенно и даже лихо, окончательно укрепила молодой коллектив в уверенности в собственных силах. Третий гол Власова на последних минутах, на которого еще пару месяцев назад никто как на реальную боевую единицу не рассчитывал, словно стал символом того, что этот «Зенит» рождается для больших дел, что каждый игрок принесет пользу, и что самое главное, на поле больше не останется равнодушных. Лирика – хорошее дело, когда она к месту. Но оставался поединок с ЦСКА, который был последним оплотом тем, кто так и не принял новый «Зенит», его игроков, и его тренера…
Когда в ворота питерцев влетел первый мяч, многие из нас, имевшие отношение к клубу, и сочувствовавшие переменам, наверняка имели малодушие начать перебирать возможные оправдания на случай поражения от армейской футбольной машины, футбол которой потом Власта публично назовет «конским», и что невероятно обидит по непонятным причинам главного тренера ЦСКА Валерия Газзаева. Но тот «Зенит» был даже сильнее тех, кто в него верил. Первое поражение армейцев в сезоне получилось разгромным, обидным, безоговорочным. Когда Кержаков забил красивейшим ударом четвертый мяч, исступление на «Петровском» не знало границ. Энергией, исходившей от трибун, можно было бы легко поднять ввысь космический корабль, футболисты бесновались почище зрителей от непередаваемого кайфа превосходства над сильным соперником. Один из моих приятелей, переживавший с самого начала за Петржелу и его тяжелейшее предприятие, бросился к мне поздравлять и с восторгом выкрикнул: «Ты Мутко-то видел?! Он же черный, черный в ВИПе сидит!».
Сам Виталия Леонтьевича не видел, не знаю, был он черный, или какого-то другого цвета. Во всяком случае после матча президент улыбался, не берусь опять же брать на себя смелость утверждать, что натянуто. Но 4:1 «Зенита», безусловно, стали не только «нулем» в графе «очки» у ЦСКА, но и жирной чертой под поражением президента Мутко. В этом сомневаться не приходилось точно.
Когда Властимил появился в пресс-центре, зал зааплодировал… Петржела был вымотан, обессилен, перед матчем его целые сутки мучил жесточайших грипп, наверное, как следствие нечеловеческих перегрузок, которые довелось выдержать на протяжении долгих шести месяцев работы. Тренер еле говорил и, извинившись, предоставил возможность отвечать на вопросы Боровичку, который тогда, в 2003-м, тоже сиял от счастья…
Спустя три часа после игры мы втроем вышли из любимого японского ресторана Власты. Триумфатор выглядел совсем плохо и только и нашел в себе силы поесть. К нему сразу бросились какие-то люди, с безумным блеском счастья в глазах – они, вероятно, только что были на футболе: «Спасибо, Властимил!.»
«Все, ребята, я вас оставляю», – еле проговорил он, когда поток излияний кончился – «иначе завтра вы найдете мой труп». Петржела шагнул к машине, потом обернулся на нас с Володей и улыбнулся со своим хитро-мальчишеским прищуром: «Но как мы все-таки им всем нос утерли! Вы видели ЦСКА на поле? Я – нет. Господи, только ради повторения такого, я сегодня не умру от простуды»…
Послесловие к первой части
Часть вторая
Итак, перехожу к части повествования, от которой у меня до сих пор остались приятные воспоминания. В конце концов, «Аврора» вполне могла выстрелить мной, сей неприятный момент был близок, не мне его удалось избежать. Фортуна меня берегла для того, чтобы прожить не один прекрасный год с «Зенитом», который я к тому времени уже любил до беспамятства.
В том сезоне один-единственный раз в России разыгрывался Кубок Премьер-лиги. Злые языки потом говорили, что Мутко придумал этот турнир для самих себя и сделал все для того, чтобы его выиграл именно «Зенит». Однако что-то не припомню, чтобы, к примеру, судьи ошибались в нашу пользу, а состав нашей команды в матчах на Кубок лиги частенько оказывался экспериментальным.
Именно в ответном московском матче со «Спартаком» (первый мы дома выиграли 1:0) я и собирался провернуть свой эксперимент с тотальным изменением основного состава. Естественно, у Мутко моя идея поддержки не нашла, да и не могла найти. Я покусился на ЕГО игроков, которые не только были «чудо-богатырями», но еще и фактически заменяли президенту органы осязания, были его глазами и ушами. Не хочу вовсе сказать, «ах, они такие-сякие», но когда футболисты через голову главного тренера общаются с президентом – это порочная практика, ведущая в «никуда».
Так или иначе, в каждой линии я оставил по «шефу» – серединой поля, да и всей командой в целом руководил Радимов, в защите «дядькой» стал Мареш, с которым вместе должна была играть пара молодых стопперов Горак и Вьештица. Дискуссии, которые в Питере развернулись после того, как я поставил на Радимова, помню прекрасно. Тогда у болельщиков и журналистов было много причин с недоверием относиться к этому игроку – все-таки вся карьера его прошла за пределами родного города Питера, к чему местные жители относятся довольно болезненно, да и много обидных ярлыков к Владу было прилеплено, вроде той же «балерины». Но я видел, как Радимов серьезно относится к «Зениту», видел весной, как он рьяно тренируется, чтобы поскорее вернуться в строй; подкупило и то, что он, например, попросился на сборы вместе с партнерами, хотя знал заранее, что ничего, кроме восстановительных упражнений делать не сможет и вполне мог не ехать на скучный пустынный Кипр а остаться в Питере, где можно было бы полной грудью, что называется, дышать воздухом свободы.
Задатки лидера в Радимове и впрямь сразу различить было сложно. Пожалуй, изначально он поставил себя просто как опытного игрока. Влад сам чувствовал, что не готов, как говорится, давить авторитетом, что не в форме, что не может еще выйти на поле, и «всем показать». Просто молчал, работал. И ему, полагаю, нравились мои идеи. Радимов – гениальная фигура, признаю с легкостью и не стесняюсь об этом говорить. Очень жаль даже, что он в тот момент, когда мы познакомились, не был на несколько годков помладше – мог бы по-настоящему удивить мир. Когда он полностью набрал форму, по большому счету исполнилась моя мечта претворить в реальность ту команду, о которой я только мечтал во снах. Легко! Радимов-Денисов в центре, Ширл (Спивак) налево, Быстров направо… Мобильность, азарт, страсть! Я мог строить свой футбол вокруг Радимова, который помогал и на поле, и в вопросах, касающихся психологии игроков. На эту тему можно читать долгие и нудные лекции, но суть одна – молодежь в совокупности с личностями, не обладающими лидерскими чертами характера, растет только когда имеет рядом с собой образец для подражания. И таким в команде был Влад. Символично, что именно Радимов забил ответный гол «Спартаку» в четвертьфинальном матче Кубка лиги в Москве, на маленьком стадиончике среди жилых домов, где наши юнцы на равных бились с основным составом команды Романцева и незаслуженно проигрывали за 20 минут до конца 0:1.
Мутко о-очень пристально и пристрастно наблюдал за той игрой; иногда мне казалось, что я затылком чувствую его тяжелый выжидающий взгляд. Что он думал в тот момент? Конечно, что мы провалимся, проиграем 0:10. Ему-то раньше «специалисты» докладывали, что молодежь растет плохая, невоспитанная. Те самые «специалисты», что потом говорили, что «Петржела приехал в Питер на все готовенькое… Мы закончили тот матч 1:1, ничем не уступив «Спартаку», и все увидели, по большому счету, что новая команда – не миф, не фантазия, а реальность, которую, впрочем, нужно было окончательно утвердить в правах, выиграв во Владикавказе у «Алании». Та тоже плелась в хвосте таблицы, а мы все помнили обидную фразу: «Вы еще не выигрывали? Тогда «Зенит» летит к вам»…
В первый раз на моей памяти Виталий Мутко не ходил в «народ» в аэропорту, когда «Зенит» ждал вылета в Питер в «Шереметьево». Игроки были в приподнятом настроении, под стать им вел себя и штаб, который наверняка мысленно поздравлял главного тренера с удачным началом эксперимента. Мутко не было. Он сидел в кафе со своей правой рукой Александром Поваренкиным с таким видом, как будто у него болел зуб. Я туда зашел по чистой случайности, от безделия – вылет задерживался, становилось скучно. Мутко посмотрел на меня, соорудил какую-то странную гримасу и хриплым, не своим голосом спросил: «Ты чего в красное-то оделся? За «Спартак» что-ли болел?». «Ну что вы, Виталий Леонтьевич, чистое совпадение! Я с вами!», – не удержался я от сарказма…
Потом журналисты рассказывали мне, какое напряжение испытывали во Владикавказе накануне игры. Виной тому было собрание, которое я назначил вечером, за день до матча. Слухи, сами понимаете, распространяются быстро, а говорил я футболистам вещи, которые (как по крайней мере, мне тогда представлялось) в случае неудачи могли бы очень дорого мне стоить.
Еще бы, мы не чувствовали напряжения! Ни живы, ни мертвы сидели в гостинице и гадали на кофейной гуще – Властимил либо совсем сошел с ума, либо все-таки он очень смелый рисковый человек, раз позволил себе сказать игрокам следующее: «Мутко больше делами команды заниматься не будет. Дело президента – заниматься представлением клуба, его внешней политикой. Отныне главный человек здесь – я, и только я принимаю решение, кто нужен «Зениту», а кто – нет. Кто не будет соответствовать нашим задачам, в основном составе выходить не сможет, и такое решение опять же буду принимать я»… После чего Властимил объявил игрокам, что в основном составе не сыграет Александр Кержаков. И как после этого было не нервничать, не сгорать от нетерпения, не хотеть больше всего на свете, чтобы матч этот несчастный был бы как можно скорее сыгран, и мы бы узнали, умеет ли молодой «Зенит» выигрывать уже в утвержденном статусе, или в Москве со «Спартаком» команда сыграла лишь на страсти и желании проявить себя?
На очередном заседании правления клуба Виталий без обиняков выдвинул предложение о моей отставке, которое, тем не менее, принято не было. Я предвидел это, и уже не удивился. Потому что на уже упомянутой встрече с Коганом (вице-президентом «Банкирского дома») и Трактовенко я получил свободу и власть – то, что должен иметь в команде каждый уважающий себя тренер. Потому и сказал прямо игрокам во Владикавказе так, как думаю, как хочу, чтобы было. Президент не должен общаться с игроками когда ему взбредет в голову, не должен ходить на базу в отсутствие главного тренера, не должен принимать активное участие в делах команды. Потом я дал на эту тему огромное интервью, и Мутко, конечно же, возмутился. Когда я говорил ему об этом напрямую, он чернел от злости. Мою политику Виталий не принял никогда бы в жизни, как, собственно, и я его. И по большому счету наш невольный конфликт был неизбежен. Не нравится мне, конечно, слово «конфликт» – поверьте, я с уважением отношусь к Виталию, но тот футбол, который есть в его представлении, тогда уже не имел права на жизнь в «Зените». Тренер, за спиной которого футболисты ходят жаловаться к резиденту – ноль, и не имеет ни малейшего веса ни в чьих глазах.
Насколько я знаю, у Мутко могли бы найтись определенные рычаги, чтобы меня убрать, проиграй мы в первых после революции состава матчах. Но не показать силу перед игроками – как раз и означает приблизить себя к возможной неудаче. Да и обещали мне люди, которым я не имел никаких оснований не доверять, полную моральную поддержку. В противном случае, пришлось бы заставить себя сесть в самолет и помахать Питеру рукой. Цепляться за безнадежное предприятие я точно не стал бы, хотя я ненавижу заканчивать работу в каком-либо клубе без серьезных успехов. Неважно по каким причинам. Возникает ощущение бесполезно прожитого времени.
Отчасти меня поддержал нащ хоккейный тренер Владимир Вуйтек, который добился в России небывалого успеха с «Локомотивом» из Ярославля. Однажды я говорил с ним по телефону, и он, уже становившийся чемпионом России признался, что в первые полгода хотел бросить все, и уехать домой. Настолько тяжело было работать в команде, под давлением функционеров, и при прочих обстоятельствах, подобным тем, о чем я рассказываю вам здесь. Но в какой-то момент он сумел пережить, переломить ситуацию и удача повернулась к нему лицом. Не хотел я быть хуже него, как никогда в жизни не хотел быть хуже кого бы то ни было. Да и не был его рассказ каким-то откровением. Скорее, дополнением к картине жизни, которую я и так до этого имел возможность составить. Всегда выбирал себе самую сложную работу, самые проблемные клубы, где нужно было начинать если не с нуля, выводить из пике точно. Это сейчас «Слован» из Либерца постоянно участвует в еврокубках и радует гостей новеньким современным стадионом. А в первой половине 90-х, когда в нем начал работать я, на арену с одной трибуной было страшно смотреть, а клуб играл в первой лиге.
Вернемся, впрочем, во Владикавказ, где нам предстояло играть с очередным злым аутсайдером. «Алания» в первом круге была, конечно, слаба. Но уж точно ничуть не слабее «Уралана», которому проиграл в Элисте старый состав «Зенита» (теперь уже будем его называть именно так). Но в тот момент, как оказалось, нас уже остановить было сложно. Начиная с лета и до поздней осени, до окончания сезона, ни один из ребят, которым я доверял место в составе, меня не подвел. И разгон начался как раз во Владикавказе, когда мы сначала менее уверенно, а потом все мощнее и мощнее стали переигрывать соперника. Видели бы вы, как вылетел на поле Саша Кержаков, когда получил в середине первой половины травму Гартиг! Кержи провел свой лучший матч, носился, как угорелый, отдавал передачи (боже, сколько было копий сломано о то, чтобы он хоть немного делился мячами с партнерами), атаковал ворота сам. Мы выиграли 2:0, и испытали невероятный восторг. Радимов после матча еще и подлил масла в огонь, предложив парням бросить футболки на трибуну болельщикам, которые нас поддерживали в далеко не самом безопасном регионе. Говорят, в клубе их за широту души по головам не погладили – считали каждую копейку, если дело касалось мелочей, вроде футболок, почему-то…Владикавказом меня все пугали, а он оказался счастливым городом. И довольно, кстати, красивым и зеленым, если судить по видам из окна автобуса. Самолет набирал высоту, все кругом что-то говорили о молниях, которые сверкали неподалеку над горами, а у меня все внутри пело… Доказали, сделали, прорвались!. До конца первого круга оставалось несколько матчей, но с этой командой мне было уже ничто не страшно…
Он не боялся даже матча с ЦСКА, которым в России уже тогда начинали пугать детей. Команда Валерия Газзаева была мощна, уверена в собственных силах и во всяком случае в чемпионате страны могла не обращать внимания на некоторые существенные недостатки, на которые буквально через месяц-другой ей укажет более чем скромный македонский клуб «Вардар». Пусть зенитовцы до очной встречи в Петербурге на «Петровском» и успели проиграть в Самаре «Крыльям Советов», встреча с «Торпедо-Металлургом» (ныне ФК «Москва»), выигранная 3:0 уверенно и даже лихо, окончательно укрепила молодой коллектив в уверенности в собственных силах. Третий гол Власова на последних минутах, на которого еще пару месяцев назад никто как на реальную боевую единицу не рассчитывал, словно стал символом того, что этот «Зенит» рождается для больших дел, что каждый игрок принесет пользу, и что самое главное, на поле больше не останется равнодушных. Лирика – хорошее дело, когда она к месту. Но оставался поединок с ЦСКА, который был последним оплотом тем, кто так и не принял новый «Зенит», его игроков, и его тренера…
Когда в ворота питерцев влетел первый мяч, многие из нас, имевшие отношение к клубу, и сочувствовавшие переменам, наверняка имели малодушие начать перебирать возможные оправдания на случай поражения от армейской футбольной машины, футбол которой потом Власта публично назовет «конским», и что невероятно обидит по непонятным причинам главного тренера ЦСКА Валерия Газзаева. Но тот «Зенит» был даже сильнее тех, кто в него верил. Первое поражение армейцев в сезоне получилось разгромным, обидным, безоговорочным. Когда Кержаков забил красивейшим ударом четвертый мяч, исступление на «Петровском» не знало границ. Энергией, исходившей от трибун, можно было бы легко поднять ввысь космический корабль, футболисты бесновались почище зрителей от непередаваемого кайфа превосходства над сильным соперником. Один из моих приятелей, переживавший с самого начала за Петржелу и его тяжелейшее предприятие, бросился к мне поздравлять и с восторгом выкрикнул: «Ты Мутко-то видел?! Он же черный, черный в ВИПе сидит!».
Сам Виталия Леонтьевича не видел, не знаю, был он черный, или какого-то другого цвета. Во всяком случае после матча президент улыбался, не берусь опять же брать на себя смелость утверждать, что натянуто. Но 4:1 «Зенита», безусловно, стали не только «нулем» в графе «очки» у ЦСКА, но и жирной чертой под поражением президента Мутко. В этом сомневаться не приходилось точно.
Когда Властимил появился в пресс-центре, зал зааплодировал… Петржела был вымотан, обессилен, перед матчем его целые сутки мучил жесточайших грипп, наверное, как следствие нечеловеческих перегрузок, которые довелось выдержать на протяжении долгих шести месяцев работы. Тренер еле говорил и, извинившись, предоставил возможность отвечать на вопросы Боровичку, который тогда, в 2003-м, тоже сиял от счастья…
Спустя три часа после игры мы втроем вышли из любимого японского ресторана Власты. Триумфатор выглядел совсем плохо и только и нашел в себе силы поесть. К нему сразу бросились какие-то люди, с безумным блеском счастья в глазах – они, вероятно, только что были на футболе: «Спасибо, Властимил!.»
«Все, ребята, я вас оставляю», – еле проговорил он, когда поток излияний кончился – «иначе завтра вы найдете мой труп». Петржела шагнул к машине, потом обернулся на нас с Володей и улыбнулся со своим хитро-мальчишеским прищуром: «Но как мы все-таки им всем нос утерли! Вы видели ЦСКА на поле? Я – нет. Господи, только ради повторения такого, я сегодня не умру от простуды»…
Послесловие к первой части
– Виталий Леонтьевич, вас там финское телевидение очень бы хотело отвлечь на пару минут. Чтобы вы им про клуб рассказали что-нибудь…
– Да знаешь, пошли ты их на… Лучше почитай, что вы там со своим другом обо мне пишете в прессе! Это что вообще он себе позволяет – президента он в раздевалку не пустит, видите ли? Да ему еще повезло, что он удержался здесь. Я что, ему, мешал что ли?!
Этот милый диалог происходил между мною и президентом Мутко на беговой дорожке стадиона «Смена» перед единственной трибуной и вовсе не тет-а-тет: поскольку Виталий Леонтьевич говорил нарочито громко, как он всегда это делал, желая казаться на публике хозяином, разговор привлекал все большее внимание зрителей, которые трибуну заполнили почти до отказа, по случаю очередного матча зенитовского дубля.
Учитывая то, что речь шла о только что вышедшем огромном интервью в «Спорт-Экспрессе», в котором Властимил подробно рассказывал о своих первых месяцах, проведенных на российской земле, народ, сидевший поблизости, быстро догадался о причинах возбужденности Мутко. Кто-то напряженно вслушивался в разговор, другие уже вовсю начинали хихикать. Апофеозом же стал одинокий выкрик известного в определенном кругу голосистого болельщика: «Жидков, держись!!». На лице Мутко в этот момент появилось какое-то брезгливое выражение, но виду, что его что-то задело он, опять же, не подал.
В результате, финское телевидение все-таки в тот день пошло по указанному президентом адресу. Удивленные заграничные коллеги так и не поняли из моих сбивчивых объяснений, что тому виной – статья в газете, или просто плохое настроение Мутко. В самом деле, не рассказывать же им все от начала и до конца…
– Да знаешь, пошли ты их на… Лучше почитай, что вы там со своим другом обо мне пишете в прессе! Это что вообще он себе позволяет – президента он в раздевалку не пустит, видите ли? Да ему еще повезло, что он удержался здесь. Я что, ему, мешал что ли?!
Этот милый диалог происходил между мною и президентом Мутко на беговой дорожке стадиона «Смена» перед единственной трибуной и вовсе не тет-а-тет: поскольку Виталий Леонтьевич говорил нарочито громко, как он всегда это делал, желая казаться на публике хозяином, разговор привлекал все большее внимание зрителей, которые трибуну заполнили почти до отказа, по случаю очередного матча зенитовского дубля.
Учитывая то, что речь шла о только что вышедшем огромном интервью в «Спорт-Экспрессе», в котором Властимил подробно рассказывал о своих первых месяцах, проведенных на российской земле, народ, сидевший поблизости, быстро догадался о причинах возбужденности Мутко. Кто-то напряженно вслушивался в разговор, другие уже вовсю начинали хихикать. Апофеозом же стал одинокий выкрик известного в определенном кругу голосистого болельщика: «Жидков, держись!!». На лице Мутко в этот момент появилось какое-то брезгливое выражение, но виду, что его что-то задело он, опять же, не подал.
В результате, финское телевидение все-таки в тот день пошло по указанному президентом адресу. Удивленные заграничные коллеги так и не поняли из моих сбивчивых объяснений, что тому виной – статья в газете, или просто плохое настроение Мутко. В самом деле, не рассказывать же им все от начала и до конца…
Конец первой части
Часть вторая
Тот год, пожалуй, самое светлое пятно в моей карьере. Мы летали, как на крыльях, и не стеснялись учиться на собственных ошибках. Я верил игрокам, а они – мне; наверное, впервые у меня сложилось ощущение, что мои подопечные не просто зарабатывают деньги, а выходят на поля стадионов, как в свое время в детстве во двор – со стремлением погонять мяч, получить приток адреналина, вдоволь покуражиться. Когда мы праздновали очередной успех, после финального свистка возникало ощущение, что никто не хочет уходить с поля. Болельщики не могли на нас нарадоваться, а те журналисты, что ругали «Зенит» в начале сезона, подходили с извинениями. Не знаю, как игроки, многие из них ребята принципиальные, но я ни с кем не портил отношений в силу характера – быстро отхожу, быстро забываю плохое. И даже когда Мутко осознал, что зря не поверил в молодую команду, зря критиковал меня и говорил обидные вещи, и захотел снова стать к нам ближе, снова стал поздравлять меня и ребят после матчей, я не держал на него зла и не отталкивал его, при этом понимая, что теперь у меня власти, полномочий и уважения несравненно больше, чем раньше.
Мы выигрывали в Волгограде 4:1, делали дома обидную ничью с «Крыльями», но настроение не менялось. Даже когда «Зенит» оступился дома с «Шинником» (воистину ярославцы – мои злые гении), ни на секунду не возникало сомнения, что мы – на верном пути. В какой-то момент критика в очередной раз раздалась громче обычного – когда мы не додавили дома «Динамо» и не отомстили за 1:7 в первом круге – но сразу вслед за теми 0:0 последовала серия матчей, которую я, бывает, пересматриваю даже сейчас, когда давно уже не живу в Петербурге.
Та команда не только играла так, как я мечтал, но и дышала теми же амбициями, что и я. Весной я то и дело недоумевал: как же так вы, молодые люди, получающие сказочные деньги за свою работу, не в состоянии раскрепоститься, получить удовольствие от игры в футбол, которая вас так привлекала в детстве? Убежден до сих пор – чтобы чего-то добиться в футболе, стать на уровень выше среднего необходимо быть фанатичным человеком. Смотреть футбол, думать о нем, анализировать его, уметь плевать на все второстепенное и посвящать свою жизнь игре. Тогда обязательно будет отдача.
Я говорил тогда об исключительно близкой для себя теме. Будучи мальчиком из малообеспеченной семьи я ездил в Брно, где учился, на тренировки на велосипеде. Мама давала мне денег в обрез – хватало только на бутылку кофолы, напитка, который в нашей стране появился намного раньше знаменитой кока-колы, и продается по сей день, отчасти, как национальная гордость, предание старины. Поесть удавалось в школьной столовой. На этом удовольствия и радости молодости заканчивались.
Одноклассники считали меня чокнутым. Не понимали, как я могу жить исключительно от тренировки до тренировки. Будь я в их положении – при богатых родителях, деньгах и достатке – может быть и чисто физически не смог быть белой вороной, какой я являлся на самом деле. Но жизнь не давала расслабиться ни на секунду. Сверстники покупали джинсы, ходили на дискотеки, гуляли с девчонками. Я же просто хотел играть в футбол, даже не задумываясь о том, что когда-нибудь смогу себе позволить все эти вещи, только гораздо с более свободной душой…
Труд, терпение и упрямство сделали меня обеспеченным человеком. Многих тех, кто тогда кичился передо мной шмотками и подружками, сейчас не найдешь при всем желании. Может, бизнес у них какой, а может и в полном забвении заглушают неудачи сливовицей. Амбиции человека – великая вещь, они подчас становятся толчком к тому, чего ты сам от себя совершенно не ожидаешь. Нужно только не бояться их и уметь давать им волю. Когда меня спрашивали журналисты о том, какое качество мне в самом себе нравится, я отвечал, что больше всего ценю в себе умение легко расставаться с деньгами. Это при том, что я четко представляю себе, каково жить без них. Ни за что на свете не позволю себе полностью зависеть от денег. Гораздо более серьезное влияние, что прискорбно, на меня способны оказывать женщины. Думаю, любой мужчина меня поймет.
В первый раз я женился, как оказалось, не совсем удачно. Нет, были чувства, страсть, стремление быть вместе, но настоящей проверкой на выносливость бывает лишь совместная жизнь…На самом деле, я привязываюсь к людям долго, но надежно. Мне не дадут соврать, что у меня мало друзей, но тех, что есть, считаю лучшими на свете. Для того, чтобы ощутить потребность в семье, мне пришлось прожить бурную молодость в бытность футболистом. Тогда казалось, что мое здоровье может выдержать все, что угодно, а теперь меня жена называет увальнем и заставляет делать упражнения, когда ей кажется, что у меня растет живот. Меня тошнит от этих упражнений, понимаете?! Я действительно не хочу делать резких движений, ибо за всю свою жизнь набегался, напрыгался, наборолся так, что возвращаться к такому образу жизни больше не хочу. Люблю проводить свободное время в кресле с собачками, которые успокаивают меня, приводят в чувство после любого стресса лучше всяких таблеток. Я обожаю свой спокойный и уютный Либерец, который весь можно обойти за полчаса. Мне не нужно ничего, кроме моего дома на холме, прогулок с псами и редкими вылазками в город, посидеть в кафе с друзьями. При этом не стану пить пиво или виски, которые когда-то очень любил. Возьму колу, какой-нибудь бифштекс и этих «разносолов» мне хватит до конца вечера…
Или не колу, или ягодный сладкий сок. Обязательно сладкий, такой, что можно слипнуться. Клубничный, например. Поскольку хождение с Властой по магазинам сначала было моей обязанностью, а затем стало заменять дружеские прогулки (или вы еще не поняли, что Петржелу было нереально куда-то вытянуть?), я довольно быстро усвоил, что:
1) апельсиновый сок человек не приемлет в принципе («кислый, как задница»)
2) мандарины и бананы в состоянии уничтожать тоннами («мой единственный ужин»)
3) дыни нужно обязательно покупать в супермаркетах («те, что продаются на улицах в металлических сетках – «грязные»)
4) Йогурт, как и сок, обязан быть сладким («возьмешь мне кислый – сожрешь сам»)
5) Вода, кола и все прочие напитки должны быть безо льда и не из холодильника («дыня потом болит, быстро простужаюсь»)
6) Десерты со сливками брать нельзя («я от них жирею»)
7) Брать по три пачки мороженого можно и нужно («это полезнее, чем десерты»)
8) Жевательных конфет не брать, но если взял я, то… («давай напополам. Они – не вредные»)
Мы выигрывали в Волгограде 4:1, делали дома обидную ничью с «Крыльями», но настроение не менялось. Даже когда «Зенит» оступился дома с «Шинником» (воистину ярославцы – мои злые гении), ни на секунду не возникало сомнения, что мы – на верном пути. В какой-то момент критика в очередной раз раздалась громче обычного – когда мы не додавили дома «Динамо» и не отомстили за 1:7 в первом круге – но сразу вслед за теми 0:0 последовала серия матчей, которую я, бывает, пересматриваю даже сейчас, когда давно уже не живу в Петербурге.
Та команда не только играла так, как я мечтал, но и дышала теми же амбициями, что и я. Весной я то и дело недоумевал: как же так вы, молодые люди, получающие сказочные деньги за свою работу, не в состоянии раскрепоститься, получить удовольствие от игры в футбол, которая вас так привлекала в детстве? Убежден до сих пор – чтобы чего-то добиться в футболе, стать на уровень выше среднего необходимо быть фанатичным человеком. Смотреть футбол, думать о нем, анализировать его, уметь плевать на все второстепенное и посвящать свою жизнь игре. Тогда обязательно будет отдача.
* * *
Говорю это с такой уверенностью потому, что сам прошел от довольно посредственного существования до возможности покупать себе все самое лучшее без особой оглядки на кошелек. Недавно в оломоуцкой «Сигме» я, разозленный неудачным матчем и главное психологическим настроем игроков, спросил у команды: «Зачем вы играете в футбол?». Ответил один, как раз больше всех провинившийся накануне: «Потому что мне он нравится». «Не пори чушь!», – взорвался я – «ты хочешь сказать, что ты добровольно калечишь ради обычного удовольствия?!». Парень смутился: «Еще я зарабатываю деньги…» «Ага, так все-таки футбол тебя кормит! И только после этого уже имеет смысл говорить об удовольствии. Так почему вы сидите такие кислые, и не хотите зарабатывать больше?!»…Я говорил тогда об исключительно близкой для себя теме. Будучи мальчиком из малообеспеченной семьи я ездил в Брно, где учился, на тренировки на велосипеде. Мама давала мне денег в обрез – хватало только на бутылку кофолы, напитка, который в нашей стране появился намного раньше знаменитой кока-колы, и продается по сей день, отчасти, как национальная гордость, предание старины. Поесть удавалось в школьной столовой. На этом удовольствия и радости молодости заканчивались.
Одноклассники считали меня чокнутым. Не понимали, как я могу жить исключительно от тренировки до тренировки. Будь я в их положении – при богатых родителях, деньгах и достатке – может быть и чисто физически не смог быть белой вороной, какой я являлся на самом деле. Но жизнь не давала расслабиться ни на секунду. Сверстники покупали джинсы, ходили на дискотеки, гуляли с девчонками. Я же просто хотел играть в футбол, даже не задумываясь о том, что когда-нибудь смогу себе позволить все эти вещи, только гораздо с более свободной душой…
Труд, терпение и упрямство сделали меня обеспеченным человеком. Многих тех, кто тогда кичился передо мной шмотками и подружками, сейчас не найдешь при всем желании. Может, бизнес у них какой, а может и в полном забвении заглушают неудачи сливовицей. Амбиции человека – великая вещь, они подчас становятся толчком к тому, чего ты сам от себя совершенно не ожидаешь. Нужно только не бояться их и уметь давать им волю. Когда меня спрашивали журналисты о том, какое качество мне в самом себе нравится, я отвечал, что больше всего ценю в себе умение легко расставаться с деньгами. Это при том, что я четко представляю себе, каково жить без них. Ни за что на свете не позволю себе полностью зависеть от денег. Гораздо более серьезное влияние, что прискорбно, на меня способны оказывать женщины. Думаю, любой мужчина меня поймет.
В первый раз я женился, как оказалось, не совсем удачно. Нет, были чувства, страсть, стремление быть вместе, но настоящей проверкой на выносливость бывает лишь совместная жизнь…На самом деле, я привязываюсь к людям долго, но надежно. Мне не дадут соврать, что у меня мало друзей, но тех, что есть, считаю лучшими на свете. Для того, чтобы ощутить потребность в семье, мне пришлось прожить бурную молодость в бытность футболистом. Тогда казалось, что мое здоровье может выдержать все, что угодно, а теперь меня жена называет увальнем и заставляет делать упражнения, когда ей кажется, что у меня растет живот. Меня тошнит от этих упражнений, понимаете?! Я действительно не хочу делать резких движений, ибо за всю свою жизнь набегался, напрыгался, наборолся так, что возвращаться к такому образу жизни больше не хочу. Люблю проводить свободное время в кресле с собачками, которые успокаивают меня, приводят в чувство после любого стресса лучше всяких таблеток. Я обожаю свой спокойный и уютный Либерец, который весь можно обойти за полчаса. Мне не нужно ничего, кроме моего дома на холме, прогулок с псами и редкими вылазками в город, посидеть в кафе с друзьями. При этом не стану пить пиво или виски, которые когда-то очень любил. Возьму колу, какой-нибудь бифштекс и этих «разносолов» мне хватит до конца вечера…
Или не колу, или ягодный сладкий сок. Обязательно сладкий, такой, что можно слипнуться. Клубничный, например. Поскольку хождение с Властой по магазинам сначала было моей обязанностью, а затем стало заменять дружеские прогулки (или вы еще не поняли, что Петржелу было нереально куда-то вытянуть?), я довольно быстро усвоил, что:
1) апельсиновый сок человек не приемлет в принципе («кислый, как задница»)
2) мандарины и бананы в состоянии уничтожать тоннами («мой единственный ужин»)
3) дыни нужно обязательно покупать в супермаркетах («те, что продаются на улицах в металлических сетках – «грязные»)
4) Йогурт, как и сок, обязан быть сладким («возьмешь мне кислый – сожрешь сам»)
5) Вода, кола и все прочие напитки должны быть безо льда и не из холодильника («дыня потом болит, быстро простужаюсь»)
6) Десерты со сливками брать нельзя («я от них жирею»)
7) Брать по три пачки мороженого можно и нужно («это полезнее, чем десерты»)
8) Жевательных конфет не брать, но если взял я, то… («давай напополам. Они – не вредные»)