Запоминаешь, конечно! Навсегда запомню лицо милой продавщицы в магазине мобильных телефонов, которой по обыкновению опаздывающий куда-то Власта с обворожительной улыбкой, глядя как та заполняет документы на очередную трубку (Петржела всегда считал, что у него первого всегда должна быть очередная новинка и покупал мобильники каждые две недели) сказал с оптимистичной интонацией:
– Девочка, не надо тормозить!
Бедная покраснела и была буквально в замешательстве – с одной стороны этот солидный мужчина в возрасте приветливо улыбается, с другой произносит фразу, которую у нас принять использовать с негативным оттенком. Откуда же ей знать, что Власта просто не вник в нюансы!
Улыбался весь зенитовский штаб и в на самом первом сборе в Турции, когда ранним солнечным утром тренер, довольно жмурясь пришел на завтрак, и поздравил всех с хорошей погодой:
– Здорово – солнышко светит, ветра нет… Я шел сюда и по дороге видел в своем коттедже старого пана Петра (Трескова – прим. авт.). Он сидел на балконе и угорал…
Надо ли описывать, как после этих слов «угорали» мы с Гусаковым и врачом Гришиным. Кто-то еще себя сдерживал, кто-то отворачивался, чтобы не смутить Власту смеховой истерикой. Я, признаюсь, веселился от души и в этом был определенный смысл. Надо же было «отомстить» тренеру за его подколки в случае, если я по-чешски выдавал какой-нибудь перл, и Петржела начинал показно смеяться, хватаясь за живот. Чтобы, так сказать, держать шефа в тонусе, не мешало бы подколоть и его. Кстати, на прилюдные шутки в свой адрес Властимил реагировал без особого восторга – статус не позволял, как-никак. Хотя наедине с удовольствием рассказывал мне о какой-нибудь нелепости, которая произошла с ним за день и веселился от души.
Наверное, все, кто хотя бы раз видел интервью Петржелы для ТВ улыбался, когда слушал речь Власты. Только люди без чувства юмора возмущенно говорили: «Как же он говорит! Ничего же не понятно!». На самом деле непередаваемая мимика в сочетании со своеобразными «устойчивыми выражениями» и придавали Петржеле добрую часть того неповторимого шарма, который до сих пор не могут забыть в России.
Помню, как коллеги возмущались: «Да научи ты его говорить нельзя! Что значит – «не можно»?! Не солидно как-то…». «Да вы что! – вскидывался я – хотите потерять то, чего сами ждете на пресс-конференциях?! Вы же туда как на концерты ходите – что еще Властимил придумает ждете».
Фирменная снисходительная улыбка плюс «не можно» со смягченным «ж» – для многих они стали примерно такими же сочетаемыми понятиями, как шампанское и клубника со сливками. Шедевром лингвистики стала выдающаяся фраза Петржелы во время одного из интервью. «Не можно сказать «не можно» – и собеседник, конечно же, не сдержался от улыбки.
Самое удивительное, что в чешском языке существует созвучное с русским «нельзя» словно «nelze». И означает оно то же самое. Но Власта упорно продолжал говорить так, как хотел, и, кажется, иногда сам получал удовольствие оттого, что производит экстравагантное впечатление.
Как вы наверняка догадались, Петржела – из тех редких людей, которые не признают поражений и физически плохо себя чувствуют, когда проигрывают. Причем в чем бы то ни было. Утратив азарт и подвижность, Власта не позволял себе играть с подопечными или административным штабом в теннис или пинг-понг, поскольку не был уверен в однозначной своей победе. Олимпийский же принцип «главное не победа, а участие» тренер никогда и ни в чем не признавал, отказываясь от простых забав ради сохранения внутреннего спокойствия. На моей памяти один-единственный раз Властимил поддался соблазну взять в руки ракетку для пинг-понга. Дело было на Кипре, после тренировки команды в тренажерном зале, где заодно был установлен стол для «малого» тенниса.
Когда футболисты вдоволь наигрались друг с другом, Властимил, глаза которого разгорались все больше и больше, подошел к столу, взял ракетку и стал стучать мячиком по столу, с трудом сдерживая рвущееся наружу желание тряхнуть стариной («когда-то я «рвал» всех в пинг-понг в «Славии» – вспоминал он с важностью). И тут врач Михаил Гришин просто предложил: «Ну что, Власта, давай сыграем?». Как-то так легко сказал, без вызова. И тренер повелся! Он оглянулся кругом, словно желая убедиться в том, что свидетелей возможного проигрыша будет как можно меньше, и, не увидев никого, кроме меня и Юры Гусакова, «встал к барьеру». Матч длился 10 минут «до 15-ти» и закончился… победой Властимила! Весь день с лица тренера не сходило мальчишески счастливое выражение – казалось, он уже жалел, что при триумфе не присутствовала вся команда. Во всяком случае, до конца вечера он не мог успокоиться, словно дышал этим самым незначительным успехом: «Миша, как я тебя сегодня, а?»…
Если бы Властимил проиграл, то виду бы не подал, как тяжело он переживает. Но даю стопроцентную гарантию – внутри бы у него все кипело, ухудшилось бы самочувствие, манера общения. По большому счету, в первый раз я общался с человеком с неизлечимым диагнозом: жажда побед.
Глава 4
– Девочка, не надо тормозить!
Бедная покраснела и была буквально в замешательстве – с одной стороны этот солидный мужчина в возрасте приветливо улыбается, с другой произносит фразу, которую у нас принять использовать с негативным оттенком. Откуда же ей знать, что Власта просто не вник в нюансы!
Улыбался весь зенитовский штаб и в на самом первом сборе в Турции, когда ранним солнечным утром тренер, довольно жмурясь пришел на завтрак, и поздравил всех с хорошей погодой:
– Здорово – солнышко светит, ветра нет… Я шел сюда и по дороге видел в своем коттедже старого пана Петра (Трескова – прим. авт.). Он сидел на балконе и угорал…
Надо ли описывать, как после этих слов «угорали» мы с Гусаковым и врачом Гришиным. Кто-то еще себя сдерживал, кто-то отворачивался, чтобы не смутить Власту смеховой истерикой. Я, признаюсь, веселился от души и в этом был определенный смысл. Надо же было «отомстить» тренеру за его подколки в случае, если я по-чешски выдавал какой-нибудь перл, и Петржела начинал показно смеяться, хватаясь за живот. Чтобы, так сказать, держать шефа в тонусе, не мешало бы подколоть и его. Кстати, на прилюдные шутки в свой адрес Властимил реагировал без особого восторга – статус не позволял, как-никак. Хотя наедине с удовольствием рассказывал мне о какой-нибудь нелепости, которая произошла с ним за день и веселился от души.
Наверное, все, кто хотя бы раз видел интервью Петржелы для ТВ улыбался, когда слушал речь Власты. Только люди без чувства юмора возмущенно говорили: «Как же он говорит! Ничего же не понятно!». На самом деле непередаваемая мимика в сочетании со своеобразными «устойчивыми выражениями» и придавали Петржеле добрую часть того неповторимого шарма, который до сих пор не могут забыть в России.
Помню, как коллеги возмущались: «Да научи ты его говорить нельзя! Что значит – «не можно»?! Не солидно как-то…». «Да вы что! – вскидывался я – хотите потерять то, чего сами ждете на пресс-конференциях?! Вы же туда как на концерты ходите – что еще Властимил придумает ждете».
Фирменная снисходительная улыбка плюс «не можно» со смягченным «ж» – для многих они стали примерно такими же сочетаемыми понятиями, как шампанское и клубника со сливками. Шедевром лингвистики стала выдающаяся фраза Петржелы во время одного из интервью. «Не можно сказать «не можно» – и собеседник, конечно же, не сдержался от улыбки.
Самое удивительное, что в чешском языке существует созвучное с русским «нельзя» словно «nelze». И означает оно то же самое. Но Власта упорно продолжал говорить так, как хотел, и, кажется, иногда сам получал удовольствие оттого, что производит экстравагантное впечатление.
Как вы наверняка догадались, Петржела – из тех редких людей, которые не признают поражений и физически плохо себя чувствуют, когда проигрывают. Причем в чем бы то ни было. Утратив азарт и подвижность, Власта не позволял себе играть с подопечными или административным штабом в теннис или пинг-понг, поскольку не был уверен в однозначной своей победе. Олимпийский же принцип «главное не победа, а участие» тренер никогда и ни в чем не признавал, отказываясь от простых забав ради сохранения внутреннего спокойствия. На моей памяти один-единственный раз Властимил поддался соблазну взять в руки ракетку для пинг-понга. Дело было на Кипре, после тренировки команды в тренажерном зале, где заодно был установлен стол для «малого» тенниса.
Когда футболисты вдоволь наигрались друг с другом, Властимил, глаза которого разгорались все больше и больше, подошел к столу, взял ракетку и стал стучать мячиком по столу, с трудом сдерживая рвущееся наружу желание тряхнуть стариной («когда-то я «рвал» всех в пинг-понг в «Славии» – вспоминал он с важностью). И тут врач Михаил Гришин просто предложил: «Ну что, Власта, давай сыграем?». Как-то так легко сказал, без вызова. И тренер повелся! Он оглянулся кругом, словно желая убедиться в том, что свидетелей возможного проигрыша будет как можно меньше, и, не увидев никого, кроме меня и Юры Гусакова, «встал к барьеру». Матч длился 10 минут «до 15-ти» и закончился… победой Властимила! Весь день с лица тренера не сходило мальчишески счастливое выражение – казалось, он уже жалел, что при триумфе не присутствовала вся команда. Во всяком случае, до конца вечера он не мог успокоиться, словно дышал этим самым незначительным успехом: «Миша, как я тебя сегодня, а?»…
Если бы Властимил проиграл, то виду бы не подал, как тяжело он переживает. Но даю стопроцентную гарантию – внутри бы у него все кипело, ухудшилось бы самочувствие, манера общения. По большому счету, в первый раз я общался с человеком с неизлечимым диагнозом: жажда побед.
Глава 4
Итак, красивый сон под названием «сезон 2003-го года» продолжался. Все наши неудачи, сомнения, страхи ушли вместе с летом – проиграв в середине августа «Шиннику», «Зенит» до конца чемпионата не проиграл больше ни одного матча. Мы воевали с вожделением, жаждой побед, которое не оставляло нас ни на секунду, даже ночью. Некоторые игроки потом признавались мне, что даже ночью не могли уснуть, предвкушая следующую встречу, которую мы непременно должны были выиграть. Мы считали только так, не иначе. Весенние проблемы растворились в памяти, остались только блистательные матчи с ЦСКА, 4:1 дома и 2:2 (армейцы должны были быть рады такому исходу) на выезде, которые стали с психологической точки зрения отправным моментом для нашего серебряного похода. Начался сентябрь, и «Зенит» было не остановить. Нет, в питерской прессе нам, конечно, еще успели как следует выдать за то, что мы не обыграли «Динамо» дома, и извинить нас не смогли даже две победы смешанным составом в полуфинале и первом финальном матче Кубка Премьер-лиги над, соответственно, «Торпедо» и «Черноморцем». А между тем, домашние 3:0 с южанами практически обеспечили нам выигрыш трофея. Пусть, как говорили, мало что значащего, но первого для «Зенита» с 1999-го года. Кто ж тогда знал, что Виталий Мутко больше не будет президентом РФПЛ, уйдет из «Зенита» в Совет Федерации, а турнир, который, в принципе, нес в себе неплохую идею – предоставлять возможность клубам высшего класса проверять в деле ближайший резерв – просуществует всего один год и оставит наш клуб его эксклюзивным обладателем на все времена?
На самом деле, Кубок Премьер-лиги раскрепостил нас еще больше. Видя, как ближайшие резервисты легко забивают в этом турнире, «основа» собралась еще больше. И мы начали творить что-то невероятное. Во всяком случае, так писали в Москве.
После 4:1 в Волгограде болельщики «Ротора», которые, как мне рассказывали, обычно гостей освистывали, провожали наш автобус аплодисментами и не давали прохода нашим игрокам, которые выходили из раздевалки. Чуть позже мы привыкли к такому отношению к провинции. Футбольную Москву по всей России не любят, а «Зенит» тогда начали воспринимать, как поток свежего воздуха, повстанца, бунтаря, и, соответственно, сочувствовать ему. Нам желали выиграть чемпионат, «показать» Москве и такое доверие, бесспорно, не оставляло равнодушными. После Волгограда я впервые узнал, что такое обыграть в чемпионате «Спартак». Нет, это были не просто три очка, ради которых «Зениту» пришлось на последних минутах проявить характер. Это была выигранная война, принципиальнее которой для петербуржских болельщиков ничего не существует. Кроме того – после тех 2:1 на «Петровском», который готов был развалиться от счастья, мы впервые вышли на второе место, и больше никому уже не отдали.
Впрочем, отнять его у нас пытались изо всех сил. И насчет благостного приема в провинции стоит упомянуть об одном исключении. После «Спартака» мы отправились в Казань, и сложись там все не в нашу пользу, серебряных медалей могло бы и не быть…
С Виталием Мутко мы можем находиться в каких угодно отношениях, но одной вещи я отрицать не стану никогда: «Зенит» он любил, как своего ребенка, и отчасти поэтому так сильно взревновал его ко мне. Любовь эта не переходила грани человеческой порядочности – президент категорически не хотел участвовать в грязных околофутбольных интригах, о которых все знают, но никто никогда не пишет. «Один раз в этом г… измажешься, потом всю жизнь отмыться не сможешь», – утверждал он и ни разу не позволил себе выйти на связь с нечистоплотными людьми, предлагавшими либо сдать матч, либо дать денег судье, либо, наоборот, помочь «Зениту» одержать победу.
«Белых ворон» не любят нигде, причем не потому, что они «белые», а потому, что они мешают, стоят на пути. Впоследствии я оценил то, что в 2003-м году именно Мутко был президентом Премьер-лиги и смог уберечь «Зенит» от судейского произвола. Именно уберечь, а не дать клубу дополнительные преимущества! Все-таки, президента РФПЛ арбитры побаивались и мысли о том, чтобы «убить» наш клуб ни у кого не было. Рассказываю все это прежде всего потому, что выиграть в Казани до того, как туда 27 сентября приехали мы, никто не мог. По разным причинам, в том числе и игровым; правда, все, кто уже играл там, все равно жаловались – там арбитр «придушил», здесь пенальти поставил…
Однако самая странная и экзотичная жалоба поступила от игроков московского «Динамо», которые играли в Казани незадолго до нас. То, что знакомые москвичи рассказали нашим ребятам, не укладывается в грани разумного. Перед разминкой динамовцы обнаружили в своей раздевалке… дохлую крысу! А поскольку о казанцах давно ходили слухи-духи о том, что они, дескать, используют против соперника странные обряды, мы в свою очередь решили перестраховаться на все случаи жизни.
Итак, прилетев в это маленькое мусульманское государство внутри России под названием Татарстан, я не только ломал голову над тем, как компенсировать отсутствие на поле Кержакова, но и… взял телефон, и позвонил в Чехию жене. Вы из всего прочитанного наверняка поняли, что женщина она активная, постоянно самосовершенствующаяся в разных областях, увлекающаяся. И как нельзя вовремя ее в то время захватила тема различной чертовщины, как-то черная магия, заговоры, и прочие вещи, который, если честно, я всю жизнь называл бреднями. Я знал, что в Либерце она ходила к какой-то колдунье, изучала различные талисманы, символы, обряды и т. д. и т. п. В итоге разговор с ней получился безумный:
– Зузи, слушай, ты не знаешь, как можно спастись от сглаза?
– Ты заболел? Что там у тебя опять стряслось?
– М-м-м… Ничего. Просто что нужно делать, если бы нам подкинули в раздевалку крысу?
– Какую еще крысу? Ты здоров?
– Да, именно крысу! Этим зас…м из Казани нужно нас победить, а динамовцы рассказывали…
В общем с грехом пополам мне удалось доказать Зузе, что я разговариваю с ней из гостиницы «Татарстан», а не из сумасшедшего дома. Когда же супруга прониклась сутью проблемы, она тут же принялась действовать. Кому-то позвонила, что-то почитала и наконец разработала план действий…
За несколько часов накануне игры наш богатырь-администратор Гена Попович вместе с видеооператором Лехой Андреевым вторглись в отведенную нам раздевалку и внимательно ее обыскали. Крыс, крокодилов и летучих мышей не было. Тогда они достали из сумки специально приобретенные в соседней православной церкви свечи и расставили их по всей раздевалки, а стены, пол и лавки окропили святой водой. Примерно через полчаса после появления ребят на стадионе, в дверь начали активно ломиться и предлагать разного рода услуги. «А давайте мы вам полотенца принесем», или «не нужно ли чаю», или «не холодно ли вам»? Гена и Леша на все предложения по улучшению сервиса отвечали стандартно: «Спасибо, нам ничего не нужно!», при этом не давая работникам «Рубина» даже сделать шагу за порог раздевалки.
Смейтесь не смейтесь, но та история лишний раз показала: все мы ради успеха «Зенита» были готовы на все, в том числе и на пристальное внимание к мелочам, которые могли показаться незначительными, или даже смешными. А как та история с крысами и свечами подняла моральный дух команды! Ребята шли на поле с отчаянной решимостью сделать все, чтобы «Рубин» наконец-то пал на своем поле и в итоге сделали это, несмотря на то, что соперник лез из кожи вон. Как играли в том матче нападающие Макаров и Николаев! Выгрызали каждый квадратный метр газона, не позволяя казанским защитникам передохнуть и даже допустить мысль о подключении в атаку. Наверное, тот матч стал одним из самых героических в исполнении моих команд, стал тем случаем, когда подопечными можно было гордиться безо всяких оговорок. Когда местные зрители провожали команды в раздевалку гробовой тишиной, а наши ребята вприпрыжку побежали приветствовать своих фанов, я понял, что случился прорыв – удача и результат повернулись лицом к действительно сильному коллективу единомышленников, который чуть больше, чем за полгода проделал сложный путь от группы талантливых, но растерянных игроков, до яркой озорной команды, срывающей овации. Счастлив был и Виталий – он ради победы в той игре сделал все, что мог. А именно проконтролировал, чтобы на наш матч не был назначен арбитр-камикадзе – знаете, те, что «убьют» одну команду, потом получат дисквалификацию и терпеливо ждут следующего «клиента» – а работал известный судья с европейской репутацией Валентин Иванов. В результате вопросов не возникло ни по судейству, ни по игре.
«Зенит» сделал серьезную заявку на второе место, о котором еще совсем недавно, казалось, не приходилось даже мечтать…
У КАМАЗа выиграли довольно легко 2:0, по большому счету, резервным составом. Голы забили, как и в Казани, Макаров и Николаев. Оба впоследствии вынуждены были покинуть «Зенит» по разным причинам. Первый мне безумно нравился – он был мощный, таранный и в то же время техничный парень, вполне соответствовал моему представлению о высоком форварде, идея привести в «Зенит» которого меня не оставляла практически все время. Я до последнего верил в Макарова, и весьма нелегко с ним расставался. Другое дело, что злости, азарта, стремления расти любой ценой ему не хватало. Да, Дима использовал свой шанс в 2003-м году, пробился в основу, но полноценным ее игроком так и не стал. Есть этому и оправдание: ему и Гартигу было крайне тяжело пробиваться, когда в конкурентах ходила бессменная пара Аршавин-Кержаков, в своем роде уникальная. Именно ее эксклюзивность и эффективность заставили меня в конце концов, после долгих поисков истины, отказаться от селекционных метаний в нападении и отдать Андрею и Саше на откуп всю созидательную игру. Другое дело, что Макаров так и не стал форвардом даже второго плана. Он мог выдавать голы-шедевры, как осенью 2004-го в белградском матче против «Црвены Звезды», а мог и впадать в апатию, выходит на поле «вхолостую», делая все для того, чтобы слиться с фоном. Вряд ли кто сейчас в России (Петербург, конечно, исключение) вспоминает о том, что был такой форвард Макаров, и это весьма прискорбный факт.
Совсем другими словами вспоминаю Андрюшу Николаева. По своему менталитету это был не российский футболист – он лез в самое пекло, отчаянно, безрассудно. Сколько раз ему разбивали голову – не перечесть. Помню, как сам однажды пришел в ужас, когда Андрей в матче дубля получил жуткую травму головы и был увезен на «скорой помощи». Помню, как он забил «Шиннику» в 2003-м в, увы, не выигранном матче, причем сделал это перебинтованной головой, сыграв на опережение. Однако, у Андрюшки была другая проблема – насколько боевит и беспощаден к соперникам он был на поле, настолько же порядочным и милым мальчиком являлся вне его. Он был скромен, воспитан, со светлой головой, и, подозреваю, всеми теми небольшими комплексами, которые свойственны таким людям. В то время, когда Кержаков был молод, боевит и задирист, находиться рядом с ним на поле более скромной фигуре было непросто. Проще выражаясь, Николаев постоянно оказывался в тени Саши, чувствовал это и довольно остро переживал. Выпустить их в паре было практически невозможно, а потому Николаев играл в основном с привычным партнером Макаровым, и если уж выходил на поле, то выполнял всю установку от начала и до конца. Андрея из «Зенита» я отпускать не хотел и очень расстроился, когда узнал, что фактически за моей спиной Николаева уговорили уйти в «Торпедо-Металлург» (нынешний ФК «Москва»). Принуждать же кого-то – не в моих правилах. Команде не принесет пользы человек, на которого влияют извне. Ничего хорошего вне Питера Андрея не ждало и сейчас этот исключительно честный и порядочный мальчик, а вместе с тем и добротный футболист играет где-то в низшем дивизионе. Еще раз – очень и очень жаль…
В случае победы над «Ростовом» мы как минимум гарантировали себе второе место. Немыслимый успех, если учесть, сколько трудностей пришлось преодолеть на пути к нему. Даже несмотря на невероятную и прежде неизведанную ответственность, команда была спокойна и уверена в своих силах, хотя все догадывались, что просто так очки нам «Ростов» не отдаст. Биться хозяевам предстояло не только за свою честь, но и за материальные блага от наших конкурентов – «Локомотива» и ЦСКА на тот момент. Железнодорожники дышали нам в спину, не желая после чемпионского сезона оставаться даже не на вторых, а на третьих ролях. И ростовчане должны были стать орудием в руках соперников…
Не стали бы, ни за что не стали! Прокручивая в памяти тот злосчастный матч, и сейчас не могу найти ни одной ошибки в организации игры, или каких-то общих недостатков в игре наших футболистов. Первый тайм. Саша Спивак забивает гол, мы ведем в счете. Спокойно контролируем игру, и вдруг незадолго до финального свистка Малафеев и Вьештица не разбираются в простой ситуации, Слава промахивается мимо мяча на выходе, а Роман Адамов перекидывает через него в ворота. Что нам «Ростов» такого сделал, чтобы совершать такие ценные, безо всякого преувеличения, подарки? Впервые в том сезоне «Зенит» возвращался домой «убитый». Я промок, замерз и в самолете хотел только одного – отрубиться, уснуть, не сидеть два часа наедине с собственными мыслями. Ужаснее ничего быть не может, когда чувствуешь себя сильнее кого-то, но по каким-то смешным причинам не можешь этого доказать. В салоне сзади не было слышно привычных шуток и смеха. Мы слишком привыкли возвращаться с победой, чтобы так легко принять ростовскую неудачу. А иначе те 1:1 в том «Зените» никто и не воспринимал…
То был единственный раз, когда наша команда, предпочитающая в первую очередь радовать зрителя игрой, заставлять людей сходить с ума от азарта, наступила на горло собственной песне. Не дай мы тогда результат, не заморозь «Локо» в середине поля, не дай ему атаковать с той степенью отчаяния, которая зачастую в футболе позволяет совершать подвиги, 2003-й год не стал бы самым светлым годом «Зенита» в российской истории. Да, выступление, конечно, в любом случае было бы признано успешным, в крайнем случае, удовлетворительным. Но не более того.
Перед той игрой мы по-хорошему волновались. Без той профи-уверенности, с которой выходили на матч в Ростове, а с предвкушением того, что до большого шага осталось вытерпеть, выстрадать 90 минут. Стараюсь никогда не характеризовать футбол такими словами, но любое правило поддерживается исключениями.
Схему с одним нападающим не люблю с тех пор, как Карел Брюкнер, нынешний тренер сборной Чехии, в оломоуцкой «Сигмы» меня учил: «никогда не надо играть в одного форварда. Связываешь себя по рукам и ногам, снимаешь пресс с защитников соперника». Это потом, на чемпионате мира в Германии в 2006-м году Карел словно забудет самого себя и будет упорно ставить далеко выдвинутого вперед форварда. А тогда его слова сильно повлияли на мое видение футбола – два нападающих на острие были для меня идеальным сочетанием всегда, которое обеспечивало игру, приближенную к моим любимым английским традициям.
О традициях, впрочем, пришлось довольно быстро забыть, учитывая то, что «Локо», как я уже говорил, нам нужно было минимум одно очко. Какое-то время я колебался, но в итоге принял-таки решение оставить впереди одного Кержакова, и по максимуму насытить среднюю линию, чтобы лишить «Локомотив» преимущества в центре поля, которого, как правило, он добивался в матче с любыми соперниками.
К концу октября Питер уже вовсю сковал холод, пошел снег. Но те самые серебряные 90 минут пролетели незаметно, хотя и не раз сердце выскакивало из груди, когда игроки «Локо» все-таки добирались до наших ворот. Когда судя смотрел на секундомер, а на табло горел нужный нам счет 0:0 кругом стоял такой гвалт, что мы с помощниками едва могли понимать друг друга.
Свистка я не услышал – меня едва не сбил с ног Боровичка, поднявший меня на руки и кричавший что-то нечленораздельное от радости. Вдруг откуда не возьмись выбежала маленькая старушка, наша старая болельщица Софья, которая видела еще довоенный «Зенит». Она беззаветно любила «Зенит», постоянно дарила ребятам какие-то скромные, но трогательные подарочки к праздниками, по большому счету, считалась нашим талисманам. Даже наши самые, так скажем, брутальные ребята, вроде Игоря Денисова, общались с ней едва ли не с нежностью и невероятной обходительностью. Она встречала нас с теплыми словами в коридоре, у раздевалок как после побед, так и после обидных поражений, и никто не позволял себе пройти мимо нее. Потом, в 2006-м году через неделю после моего отъезда из Питера после отставки, бабушки Софьи не стало и я до сих пор, уже живя в Чехии, не могу поверить в это, хотя, казалось бы, возраст у нее был приличный…
После той ничьей нас любили уже все. И те, кто поливал грязью, и те, что относились сдержанно. Даже тот господин из газеты, который в начале зимы задавал мне каверзные вопросы на моей первой пресс-конференции, нашел в себе силы подойти и, все так же широко улыбаясь, совершил что-то вроде признания собственной неправоты. С видимой теплотой поздравлял с «серебром» и Виталий Мутко. Осенью, глядя на успешные результаты «Зенита», он поборол в себе разные побочные чувства и вновь приблизился к команде. Справлялся о делах, говорил с ребятами (впрочем, с определенной долей осторожности), даже поздравлял меня. Я его воспринимал спокойно, и даже дружелюбно. Если бы не события лета, можно было бы подумать, что у нас с Виталием просто идиллические отношения. Для меня, в принципе, в этом не было ничего странного – я так привык. Подумаешь, повздорил с кем-то на профессиональной почве. Это вполне нормальное явление, когда люди вместе занимаются ответственной работой, несостыковки – вполне обычное дело. Редко найдутся люди, с которыми я не здороваюсь или отворачиваюсь при встрече. Такой способ общения мне кажется малодушным, даже низким. Признаешь свою слабость, и все. Мне и тогда казалось, что «Зенит» убедил президента своей игрой, новой ипостасью, что действия по усилению команды были верными, при этом неспортивный человек, чиновник, вполне имеет право на ошибку, чтобы не слишком загружать свои мысли по поводу прошлого. Увы, я ошибался. Русские люди стали за три с половиной года мне родными и близкими. Но одно свойство у «русских во власти» все-таки есть. Потом я сопоставил наши две страны и понял, что это качество объединяет бывших служителей партии: они очень злопамятны. Нейтральных позиций не существует, ты либо друг, либо враг. Об этом вспомнилось, кстати, и в тот момент, когда я из «Зенита» уходил. О том, как проходило расставание с клубом мы еще поговорим, но в данный момент задаюсь вопросом: почему при прощании со мной мне никто в «Зените» не предложил приехать в Питер просто так, в гости, на матч. Почему, когда спустя два месяца после увольнения мне захотелось съездить на футбол «Зенит» – ЦСКА мне пришлось идти на стадион едва ли не инкогнито, решать вопросы, связанные с попаданием на «Петровский» каким-то секретным способом? Это ненормально, даже для Чехии, где тоже, поверьте, есть место зависти и интригам. Тем не менее, все бывшие тренеры, к примеру, «Спарты» получают пропуска на игры клуба на весь год безо всяких проблем, это – само собой разумеющийся факт. Хотя не все из моих коллег расставались со «Спартой» полюбовно.
На самом деле, Кубок Премьер-лиги раскрепостил нас еще больше. Видя, как ближайшие резервисты легко забивают в этом турнире, «основа» собралась еще больше. И мы начали творить что-то невероятное. Во всяком случае, так писали в Москве.
После 4:1 в Волгограде болельщики «Ротора», которые, как мне рассказывали, обычно гостей освистывали, провожали наш автобус аплодисментами и не давали прохода нашим игрокам, которые выходили из раздевалки. Чуть позже мы привыкли к такому отношению к провинции. Футбольную Москву по всей России не любят, а «Зенит» тогда начали воспринимать, как поток свежего воздуха, повстанца, бунтаря, и, соответственно, сочувствовать ему. Нам желали выиграть чемпионат, «показать» Москве и такое доверие, бесспорно, не оставляло равнодушными. После Волгограда я впервые узнал, что такое обыграть в чемпионате «Спартак». Нет, это были не просто три очка, ради которых «Зениту» пришлось на последних минутах проявить характер. Это была выигранная война, принципиальнее которой для петербуржских болельщиков ничего не существует. Кроме того – после тех 2:1 на «Петровском», который готов был развалиться от счастья, мы впервые вышли на второе место, и больше никому уже не отдали.
Впрочем, отнять его у нас пытались изо всех сил. И насчет благостного приема в провинции стоит упомянуть об одном исключении. После «Спартака» мы отправились в Казань, и сложись там все не в нашу пользу, серебряных медалей могло бы и не быть…
С Виталием Мутко мы можем находиться в каких угодно отношениях, но одной вещи я отрицать не стану никогда: «Зенит» он любил, как своего ребенка, и отчасти поэтому так сильно взревновал его ко мне. Любовь эта не переходила грани человеческой порядочности – президент категорически не хотел участвовать в грязных околофутбольных интригах, о которых все знают, но никто никогда не пишет. «Один раз в этом г… измажешься, потом всю жизнь отмыться не сможешь», – утверждал он и ни разу не позволил себе выйти на связь с нечистоплотными людьми, предлагавшими либо сдать матч, либо дать денег судье, либо, наоборот, помочь «Зениту» одержать победу.
«Белых ворон» не любят нигде, причем не потому, что они «белые», а потому, что они мешают, стоят на пути. Впоследствии я оценил то, что в 2003-м году именно Мутко был президентом Премьер-лиги и смог уберечь «Зенит» от судейского произвола. Именно уберечь, а не дать клубу дополнительные преимущества! Все-таки, президента РФПЛ арбитры побаивались и мысли о том, чтобы «убить» наш клуб ни у кого не было. Рассказываю все это прежде всего потому, что выиграть в Казани до того, как туда 27 сентября приехали мы, никто не мог. По разным причинам, в том числе и игровым; правда, все, кто уже играл там, все равно жаловались – там арбитр «придушил», здесь пенальти поставил…
Однако самая странная и экзотичная жалоба поступила от игроков московского «Динамо», которые играли в Казани незадолго до нас. То, что знакомые москвичи рассказали нашим ребятам, не укладывается в грани разумного. Перед разминкой динамовцы обнаружили в своей раздевалке… дохлую крысу! А поскольку о казанцах давно ходили слухи-духи о том, что они, дескать, используют против соперника странные обряды, мы в свою очередь решили перестраховаться на все случаи жизни.
Итак, прилетев в это маленькое мусульманское государство внутри России под названием Татарстан, я не только ломал голову над тем, как компенсировать отсутствие на поле Кержакова, но и… взял телефон, и позвонил в Чехию жене. Вы из всего прочитанного наверняка поняли, что женщина она активная, постоянно самосовершенствующаяся в разных областях, увлекающаяся. И как нельзя вовремя ее в то время захватила тема различной чертовщины, как-то черная магия, заговоры, и прочие вещи, который, если честно, я всю жизнь называл бреднями. Я знал, что в Либерце она ходила к какой-то колдунье, изучала различные талисманы, символы, обряды и т. д. и т. п. В итоге разговор с ней получился безумный:
– Зузи, слушай, ты не знаешь, как можно спастись от сглаза?
– Ты заболел? Что там у тебя опять стряслось?
– М-м-м… Ничего. Просто что нужно делать, если бы нам подкинули в раздевалку крысу?
– Какую еще крысу? Ты здоров?
– Да, именно крысу! Этим зас…м из Казани нужно нас победить, а динамовцы рассказывали…
В общем с грехом пополам мне удалось доказать Зузе, что я разговариваю с ней из гостиницы «Татарстан», а не из сумасшедшего дома. Когда же супруга прониклась сутью проблемы, она тут же принялась действовать. Кому-то позвонила, что-то почитала и наконец разработала план действий…
За несколько часов накануне игры наш богатырь-администратор Гена Попович вместе с видеооператором Лехой Андреевым вторглись в отведенную нам раздевалку и внимательно ее обыскали. Крыс, крокодилов и летучих мышей не было. Тогда они достали из сумки специально приобретенные в соседней православной церкви свечи и расставили их по всей раздевалки, а стены, пол и лавки окропили святой водой. Примерно через полчаса после появления ребят на стадионе, в дверь начали активно ломиться и предлагать разного рода услуги. «А давайте мы вам полотенца принесем», или «не нужно ли чаю», или «не холодно ли вам»? Гена и Леша на все предложения по улучшению сервиса отвечали стандартно: «Спасибо, нам ничего не нужно!», при этом не давая работникам «Рубина» даже сделать шагу за порог раздевалки.
Смейтесь не смейтесь, но та история лишний раз показала: все мы ради успеха «Зенита» были готовы на все, в том числе и на пристальное внимание к мелочам, которые могли показаться незначительными, или даже смешными. А как та история с крысами и свечами подняла моральный дух команды! Ребята шли на поле с отчаянной решимостью сделать все, чтобы «Рубин» наконец-то пал на своем поле и в итоге сделали это, несмотря на то, что соперник лез из кожи вон. Как играли в том матче нападающие Макаров и Николаев! Выгрызали каждый квадратный метр газона, не позволяя казанским защитникам передохнуть и даже допустить мысль о подключении в атаку. Наверное, тот матч стал одним из самых героических в исполнении моих команд, стал тем случаем, когда подопечными можно было гордиться безо всяких оговорок. Когда местные зрители провожали команды в раздевалку гробовой тишиной, а наши ребята вприпрыжку побежали приветствовать своих фанов, я понял, что случился прорыв – удача и результат повернулись лицом к действительно сильному коллективу единомышленников, который чуть больше, чем за полгода проделал сложный путь от группы талантливых, но растерянных игроков, до яркой озорной команды, срывающей овации. Счастлив был и Виталий – он ради победы в той игре сделал все, что мог. А именно проконтролировал, чтобы на наш матч не был назначен арбитр-камикадзе – знаете, те, что «убьют» одну команду, потом получат дисквалификацию и терпеливо ждут следующего «клиента» – а работал известный судья с европейской репутацией Валентин Иванов. В результате вопросов не возникло ни по судейству, ни по игре.
«Зенит» сделал серьезную заявку на второе место, о котором еще совсем недавно, казалось, не приходилось даже мечтать…
* * *
Поймав кураж после победы над «Рубином» мы начали шутя разделываться с соперниками. Победили «Черноморец» дома 3:0 в отсутствие травмированного Влада Радимова, и отправили южан в первую лигу. Затем отправились в специфический город Набережные Челны и выиграли у КАМАЗа первый кубковый матч. Там, помню, была какая-то совсем уж старая гостиница, каких я еще ни разу в России не видел. Многие страшилки и сказки мне рассказывали мне о том, какие жуткие в 90-е годы были в стране условия для проживания футбольных команд, но до сих пор я ни с чем подобным не сталкивался. Во всех городах нас, как правило ждали прекрасные условия, о чем я всегда настоятельно просил руководство, ибо ничего нет важнее для футболистов, чем полноценный отдых накануне игры. Случались, конечно, исключения, вроде одного шумного московского отеля, расположенного недалеко от стадиона «Локомотив», который Костя Сарсания как-то назвал «вокзалом». Но в целом гостиницы в России стали строить стремительными темпами и по качеству они не уступали, а то и превосходили зарубежные отели. Достаточно вспомнить то, что соорудили в Самаре, Казани, Ярославле, Новороссийске. И поэтому Набережные Челны меня очень сильно удивили. Ну а что, с другой стороны, можно было ожидать? Промышленный город, в котором туристов не видывали днем с огнем. Людям, подозреваю, жить там нелегко, среди панельных домов и труб автогиганта, поэтому чего уж там, об отелях рассуждать. На улицах я почти не увидел людей, все какое-то мрачное, безысходное. Даже стадион, если я правильно помню, не был заполнен до конца. Может, дорого, а может, уже и неинтересно в связи с трудностями жизни. В лишний раз сказал судьбе спасибо за то, что связала меня с футболом, и что у меня хватило сил что-то самому себе доказать.У КАМАЗа выиграли довольно легко 2:0, по большому счету, резервным составом. Голы забили, как и в Казани, Макаров и Николаев. Оба впоследствии вынуждены были покинуть «Зенит» по разным причинам. Первый мне безумно нравился – он был мощный, таранный и в то же время техничный парень, вполне соответствовал моему представлению о высоком форварде, идея привести в «Зенит» которого меня не оставляла практически все время. Я до последнего верил в Макарова, и весьма нелегко с ним расставался. Другое дело, что злости, азарта, стремления расти любой ценой ему не хватало. Да, Дима использовал свой шанс в 2003-м году, пробился в основу, но полноценным ее игроком так и не стал. Есть этому и оправдание: ему и Гартигу было крайне тяжело пробиваться, когда в конкурентах ходила бессменная пара Аршавин-Кержаков, в своем роде уникальная. Именно ее эксклюзивность и эффективность заставили меня в конце концов, после долгих поисков истины, отказаться от селекционных метаний в нападении и отдать Андрею и Саше на откуп всю созидательную игру. Другое дело, что Макаров так и не стал форвардом даже второго плана. Он мог выдавать голы-шедевры, как осенью 2004-го в белградском матче против «Црвены Звезды», а мог и впадать в апатию, выходит на поле «вхолостую», делая все для того, чтобы слиться с фоном. Вряд ли кто сейчас в России (Петербург, конечно, исключение) вспоминает о том, что был такой форвард Макаров, и это весьма прискорбный факт.
Совсем другими словами вспоминаю Андрюшу Николаева. По своему менталитету это был не российский футболист – он лез в самое пекло, отчаянно, безрассудно. Сколько раз ему разбивали голову – не перечесть. Помню, как сам однажды пришел в ужас, когда Андрей в матче дубля получил жуткую травму головы и был увезен на «скорой помощи». Помню, как он забил «Шиннику» в 2003-м в, увы, не выигранном матче, причем сделал это перебинтованной головой, сыграв на опережение. Однако, у Андрюшки была другая проблема – насколько боевит и беспощаден к соперникам он был на поле, настолько же порядочным и милым мальчиком являлся вне его. Он был скромен, воспитан, со светлой головой, и, подозреваю, всеми теми небольшими комплексами, которые свойственны таким людям. В то время, когда Кержаков был молод, боевит и задирист, находиться рядом с ним на поле более скромной фигуре было непросто. Проще выражаясь, Николаев постоянно оказывался в тени Саши, чувствовал это и довольно остро переживал. Выпустить их в паре было практически невозможно, а потому Николаев играл в основном с привычным партнером Макаровым, и если уж выходил на поле, то выполнял всю установку от начала и до конца. Андрея из «Зенита» я отпускать не хотел и очень расстроился, когда узнал, что фактически за моей спиной Николаева уговорили уйти в «Торпедо-Металлург» (нынешний ФК «Москва»). Принуждать же кого-то – не в моих правилах. Команде не принесет пользы человек, на которого влияют извне. Ничего хорошего вне Питера Андрея не ждало и сейчас этот исключительно честный и порядочный мальчик, а вместе с тем и добротный футболист играет где-то в низшем дивизионе. Еще раз – очень и очень жаль…
* * *
Матч в Ростове 18 октября до сих пор не выходит у меня из головы. Иногда просыпаюсь ночами, потому что мне снится тот холодный, заливаемый дождем стадион, и видятся разнообразные варианты счета. И в нашу пользу, и в пользу основных конкурентов. Победи мы тогда в Ростове, не исключено, что волна вынесла бы нас на первую строчку, и Петербург захлебнулся бы от сумасшедшей радости, которой не испытывал долгих 20 лет. Теперь уже понимаю, что в 2003-м это было реально – «Зенит» избежал судейского беспредела, в отличие от последующих сезонов и осенью был на ходу. Как знать, быть может ЦСКА, который в итоге праздновал чемпионский титул, что-нибудь и не рассчитал бы…В случае победы над «Ростовом» мы как минимум гарантировали себе второе место. Немыслимый успех, если учесть, сколько трудностей пришлось преодолеть на пути к нему. Даже несмотря на невероятную и прежде неизведанную ответственность, команда была спокойна и уверена в своих силах, хотя все догадывались, что просто так очки нам «Ростов» не отдаст. Биться хозяевам предстояло не только за свою честь, но и за материальные блага от наших конкурентов – «Локомотива» и ЦСКА на тот момент. Железнодорожники дышали нам в спину, не желая после чемпионского сезона оставаться даже не на вторых, а на третьих ролях. И ростовчане должны были стать орудием в руках соперников…
Не стали бы, ни за что не стали! Прокручивая в памяти тот злосчастный матч, и сейчас не могу найти ни одной ошибки в организации игры, или каких-то общих недостатков в игре наших футболистов. Первый тайм. Саша Спивак забивает гол, мы ведем в счете. Спокойно контролируем игру, и вдруг незадолго до финального свистка Малафеев и Вьештица не разбираются в простой ситуации, Слава промахивается мимо мяча на выходе, а Роман Адамов перекидывает через него в ворота. Что нам «Ростов» такого сделал, чтобы совершать такие ценные, безо всякого преувеличения, подарки? Впервые в том сезоне «Зенит» возвращался домой «убитый». Я промок, замерз и в самолете хотел только одного – отрубиться, уснуть, не сидеть два часа наедине с собственными мыслями. Ужаснее ничего быть не может, когда чувствуешь себя сильнее кого-то, но по каким-то смешным причинам не можешь этого доказать. В салоне сзади не было слышно привычных шуток и смеха. Мы слишком привыкли возвращаться с победой, чтобы так легко принять ростовскую неудачу. А иначе те 1:1 в том «Зените» никто и не воспринимал…
* * *
Молодая и неопытная команда вполне могла впасть в транс и упустить на финише все, что только можно. Тем более, что на носу у нас был матч с «Локомотивом» на «Петровском», с прямым конкурентом. Победа выводила команду Юрия Семина на второе место, «Зенит» же лишался в таком случае своей серебряной мечты. В то же время неудача «Локо» оставляла москвичей за пределами призовой тройки. Во всяком случае, об этом можно было судить заранее, если учесть, что последний тур главный конкурент Семина «Рубин» играл дома против досрочного чемпиона ЦСКА, начисто утратившего мотивацию.То был единственный раз, когда наша команда, предпочитающая в первую очередь радовать зрителя игрой, заставлять людей сходить с ума от азарта, наступила на горло собственной песне. Не дай мы тогда результат, не заморозь «Локо» в середине поля, не дай ему атаковать с той степенью отчаяния, которая зачастую в футболе позволяет совершать подвиги, 2003-й год не стал бы самым светлым годом «Зенита» в российской истории. Да, выступление, конечно, в любом случае было бы признано успешным, в крайнем случае, удовлетворительным. Но не более того.
Перед той игрой мы по-хорошему волновались. Без той профи-уверенности, с которой выходили на матч в Ростове, а с предвкушением того, что до большого шага осталось вытерпеть, выстрадать 90 минут. Стараюсь никогда не характеризовать футбол такими словами, но любое правило поддерживается исключениями.
Схему с одним нападающим не люблю с тех пор, как Карел Брюкнер, нынешний тренер сборной Чехии, в оломоуцкой «Сигмы» меня учил: «никогда не надо играть в одного форварда. Связываешь себя по рукам и ногам, снимаешь пресс с защитников соперника». Это потом, на чемпионате мира в Германии в 2006-м году Карел словно забудет самого себя и будет упорно ставить далеко выдвинутого вперед форварда. А тогда его слова сильно повлияли на мое видение футбола – два нападающих на острие были для меня идеальным сочетанием всегда, которое обеспечивало игру, приближенную к моим любимым английским традициям.
О традициях, впрочем, пришлось довольно быстро забыть, учитывая то, что «Локо», как я уже говорил, нам нужно было минимум одно очко. Какое-то время я колебался, но в итоге принял-таки решение оставить впереди одного Кержакова, и по максимуму насытить среднюю линию, чтобы лишить «Локомотив» преимущества в центре поля, которого, как правило, он добивался в матче с любыми соперниками.
К концу октября Питер уже вовсю сковал холод, пошел снег. Но те самые серебряные 90 минут пролетели незаметно, хотя и не раз сердце выскакивало из груди, когда игроки «Локо» все-таки добирались до наших ворот. Когда судя смотрел на секундомер, а на табло горел нужный нам счет 0:0 кругом стоял такой гвалт, что мы с помощниками едва могли понимать друг друга.
Свистка я не услышал – меня едва не сбил с ног Боровичка, поднявший меня на руки и кричавший что-то нечленораздельное от радости. Вдруг откуда не возьмись выбежала маленькая старушка, наша старая болельщица Софья, которая видела еще довоенный «Зенит». Она беззаветно любила «Зенит», постоянно дарила ребятам какие-то скромные, но трогательные подарочки к праздниками, по большому счету, считалась нашим талисманам. Даже наши самые, так скажем, брутальные ребята, вроде Игоря Денисова, общались с ней едва ли не с нежностью и невероятной обходительностью. Она встречала нас с теплыми словами в коридоре, у раздевалок как после побед, так и после обидных поражений, и никто не позволял себе пройти мимо нее. Потом, в 2006-м году через неделю после моего отъезда из Питера после отставки, бабушки Софьи не стало и я до сих пор, уже живя в Чехии, не могу поверить в это, хотя, казалось бы, возраст у нее был приличный…
После той ничьей нас любили уже все. И те, кто поливал грязью, и те, что относились сдержанно. Даже тот господин из газеты, который в начале зимы задавал мне каверзные вопросы на моей первой пресс-конференции, нашел в себе силы подойти и, все так же широко улыбаясь, совершил что-то вроде признания собственной неправоты. С видимой теплотой поздравлял с «серебром» и Виталий Мутко. Осенью, глядя на успешные результаты «Зенита», он поборол в себе разные побочные чувства и вновь приблизился к команде. Справлялся о делах, говорил с ребятами (впрочем, с определенной долей осторожности), даже поздравлял меня. Я его воспринимал спокойно, и даже дружелюбно. Если бы не события лета, можно было бы подумать, что у нас с Виталием просто идиллические отношения. Для меня, в принципе, в этом не было ничего странного – я так привык. Подумаешь, повздорил с кем-то на профессиональной почве. Это вполне нормальное явление, когда люди вместе занимаются ответственной работой, несостыковки – вполне обычное дело. Редко найдутся люди, с которыми я не здороваюсь или отворачиваюсь при встрече. Такой способ общения мне кажется малодушным, даже низким. Признаешь свою слабость, и все. Мне и тогда казалось, что «Зенит» убедил президента своей игрой, новой ипостасью, что действия по усилению команды были верными, при этом неспортивный человек, чиновник, вполне имеет право на ошибку, чтобы не слишком загружать свои мысли по поводу прошлого. Увы, я ошибался. Русские люди стали за три с половиной года мне родными и близкими. Но одно свойство у «русских во власти» все-таки есть. Потом я сопоставил наши две страны и понял, что это качество объединяет бывших служителей партии: они очень злопамятны. Нейтральных позиций не существует, ты либо друг, либо враг. Об этом вспомнилось, кстати, и в тот момент, когда я из «Зенита» уходил. О том, как проходило расставание с клубом мы еще поговорим, но в данный момент задаюсь вопросом: почему при прощании со мной мне никто в «Зените» не предложил приехать в Питер просто так, в гости, на матч. Почему, когда спустя два месяца после увольнения мне захотелось съездить на футбол «Зенит» – ЦСКА мне пришлось идти на стадион едва ли не инкогнито, решать вопросы, связанные с попаданием на «Петровский» каким-то секретным способом? Это ненормально, даже для Чехии, где тоже, поверьте, есть место зависти и интригам. Тем не менее, все бывшие тренеры, к примеру, «Спарты» получают пропуска на игры клуба на весь год безо всяких проблем, это – само собой разумеющийся факт. Хотя не все из моих коллег расставались со «Спартой» полюбовно.