Страница:
Я оглянулся, чтобы посмотреть на Кирилла, и увидел, что его нет среди гостей. Именинник попросту смылся, отбыв положенную церемонию.
Не успел я дослушать вторую песню Рики, как официант принес мне записку. Там рукою Кирилла было написано:
«Дон, пожалуйста, зайдите сейчас в библиотеку. Я Вас жду».
Об этом в другой раз. Зизи приготовила завтрак внизу и зовёт меня. Сейчас будет рассказывать о своих впечатлениях. Впрочем, завтрак весьма поздний, более напоминающий ужин. Мы вернулись из гостей часа в четыре ночи и спали до трех дня.
Зизи в восторге. Зизи пляшет и поёт. Ей удалось пробиться в высшее общество, а какой-то смазливый мальчик из «Фабрики звёзд» пригласил ее на ужин.
– Ага, это так называется, – сказал я. – Небось, педераст.
– Какая разница, Дон! Тебе же лучше, если педик.
И запела «Круто ты попал на ТиВи…»
Целовалась с журналистом-международником. Там вообще после полуночи была полная вакханалия, пляски голыми при луне, как в «Золотом теленке», на фоне подаренного «лексуса».
Я ничего этого не видел, поскольку был занят разговором. Посему замолчу.
Скорее бы она уехала к своему пидору.
Так вот, вернусь разговору в библиотеке.
Это то место, где мы с Кириллом обычно занимаемся. Богато обставленная библиотека с темными дубовыми стеллажами и отличным подбором книг, где преобладает историческая и философская литература.
В кабинете было полутемно, лишь горела старинная лампа с зелёным стеклянным абажуром, стоящая на письменном столе, покрытом зелёным же сукном.
В кожаных креслах возле маленького столика сидели Кирилл и незнакомый мне человек. На столике была ваза с фруктами и бутылка дорогого красного вина. Стояли три тонких фужера.
При виде меня Кирилл и незнакомец поднялись с кресел.
Незнакомец был небольшого роста, чуть ли не на голову ниже Кирилла, с буйной жесткой растительностью на голове, в которой достаточно было седины, с такою же бородой и короткими мощными руками. Он был в плотно облегавшем свитере, сквозь который угадывалось крепкое тело.
Его вид живо напомни мне профессора Челленджера из знаменитого романа Конан-Дойла. Именно так я его себе и представлял.
– Дон, я давно хотел познакомить вас с Григорием Ефимовичем Фихтенгольцем, моим учителем… – сказал Кирилл, делая жест ладонью в сторону бородача.
Мне показалось, что слово «Учитель» было произнесено с большой буквы.
– Очень приятно. Фихтенгольц, – бородач крепко пожал мою руку короткими мощными пальцами.
– Донников, – кивнул я.
– Присаживайтесь к нам, – пригласил меня Кирилл.
Он подвинул к столику третье кресло и разлил вино в бокалы.
Мы выпили, не чокаясь.
Последовала небольшая пауза.
– Дон, как вам нравится всё это? – наконец спросил Кирилл, сделав легкий кивок в сторону окна, из-за которого едва пробивался Рики Мартин.
Я пожал плечами.
– Ты же знаешь, что я там чужой. Никого не знаю, никому неинтересен, да и мне они неинтересны.
– А позвольте спросить, второе проистекает из первого? То есть они вам неинтересны лишь потому, что вы неинтересны им? – встрял Фихтенгольц.
– Вряд ли. Но вполне мог бы быть интересен в качестве коучера Кирилла, как пишет светская хроника, – улыбнулся я.
– Уже интересны, – кивнул Кирилл. – Три журналиста просили показать вас, хотят брать интервью.
– Значит, я вовремя смылся…
Кирилл взглянул на часы.
– Я оставлю вас наедине ненадолго? Нужно время от времени показываться публике.
И он вышел. Как мне показалось, оставил нас наедине намеренно.
Григорий Ефимович разлил вино и приветственно приподнял бокал, глядя мне в глаза.
– Ваше здоровье… Алексей Данилович, у меня к вам серьезное дело. Точнее, предложение.
– Я вас слушаю.
– Я долго колебался, пока Кирилл не развеял мои сомнения. Дело не только трудное, но и опасное. Но кроме вас, некому…
Я молчал.
Фихтенгольц задумался, как бы выбирая, с чего начать.
– Без обиняков. Помогите Кириллу бежать отсюда, – наконец произнес он.
– Бежать?
– Именно. Он же здесь охраняемый узник.
– Но зачем? Он готовится к поступлению в Гарвард, насколько я знаю. Какой же он узник?
– Он не хочет в Гарвард.
– Ну… пусть тогда идёт в Университет.
– Исключено. По завещанию отца ему запрещено поступать в российское учебное заведение. Но дело не столько в этом…
– А в чём же?
И Фихтенгольц рассказал причину, по которой Кирилл намеревался бежать. Он хотел «посмотреть Россию», ни больше, ни меньше. План показался мне наивным.
– А вы не считаете, что нам всем неплохо было бы посмотреть на Россию? – спросил я.
– Считаю, – кивнул бородач. – Но нам уже поздно, да и ничего, кроме запоздалого любопытства, мы не удовлетворим. А юноше нужно для дела.
– Для какого, если позволите?
– Я воспитывал его как государственного мужа России. У него эта миссия, он об этом знает, более того, были кое-какие знамения… Но он сам вам расскажет, если захочет. В знамения я, кстати, не верю, а вот воспитан он именно так.
– Вы хотите сказать, что воспитывали из него политика?
Фихтенгольц поморщился, будто глотнул хины.
– Господь с вами! Политика!.. – укоризненно повторил он. – Государственного мужа России! Небо и земля. Их не так много было в нашей истории. Юноша не испорчен школьным воспитанием, получил только домашнее под моим руководством, у него есть идеалы, честолюбие. И он прямой потомок первого русского жалованного дворянина Никиты Демидовича Демидова, урожденного Антюфеева, уральского кузнеца. Петр Великий подарил ему дворянство и дал первую в России грамоту на дворянсто. До этого грамоты давались на титулы… Но это к слову. Кровь хоть и не княжеская, но это даже лучше… Он далеко пойдет, уверяю вас. И может быть, дальше, чем мы думаем.
– В Президенты?
– Я не люблю загадывать, – сказал Фихтенгольц.
Тут вернулся Кирилл, то есть будущий государственный муж России.
– Кирилл Юрьевич, я рассказал Алексею Даниловичу о ваших планах, – обратился к нему Фихтенгольц.
«Ого! – подумал я. – У них высокие отношения». В этом церемонном обращении не было ни грамма иронии.
– Но я ещё не сказал «да», – возразил я.
– Соглашайтесь, это отчасти инженерная задача, а вы ведь технарь. Как выбраться из этого «периметра», где мышь не проскочит и каждый транспорт досматривается. А? – сказал Фихтенгольц.
– Соглашайтесь, Дон! – пылко воскликнул Кирилл.
Короче, меня подписали. Некоторый авантюризм всегда мне сопутствовал.
Остаток вечера мы провели там же, занимаясь непринужденной беседой и дегустируя французские вина, которых я не пробовал никогда. На самом деле осторожно прощупывали друг друга на предмет политических и прочих взглядов. Кирилл время от времени выходил ненадолго к гостям, в беседе участвовал мало, больше прислушивался. Обращались они друг к другу искючительно по имени-отчеству, так что я стал даже испытывать неловкость от своего фамильярного обращения к Кириллу на «ты».
Особенность научного мышления состоит в том, что когда перед ученым ставят задачу, он тут же начинает размышлять – как ее решить технически, и мало интересуется тем, зачем ее надо решать и надо ли это вообще.
Таким образом была изобретена масса ненужных и даже опасных вещей.
Задача эвакуации Кирилла из «периметра» показалась мне нетривиальной. Я засел за проект и сижу уже над ним больше недели.
Итак, мне предстоит каким-то образом переместить юношу из точки А внутри «периметра» в точку В, находящуюся вне «периметра» поселка. Двойной кордон, причем на обоих действует полный запрет на выход юноши за его пределы. Все легковые и грузовые машины досматриваются. Менты поселкового КПП делают это поверхностно, но стража Демидовых весьма рьяно.
Кстати, если с пунктом А есть хоть какая-то ясность, то насчет пункта В у меня до сих пор полная неизвестность. Я знаю – куда нельзя попадать Кириллу. Это, понятное дело, городская квартира Демидовых, это и моя жалкая квартира, потому что её проверят сразу, как хватятся нас обоих. Конечно, это все более-менее тусовочные места в Москве, где Кирилла знают в лицо по фотографиям… Куда податься двум бедным и беглым крестьянам?
Не везти же моего принца в Долгопрудный?
Да и вообще – что делать с ним дальше? Он хочет, подобно Гоголю, «проездиться по России». А я? Я тоже хочу этого? Но пускать его в странствия одного – это чистое безумие! При том, что нас обоих будут активно искать, надо думать и о конспирации, и о том, как и на чём передвигаться. Документы, наконец!
Задача становилась слишком нетривиальной.
«Стоп! – сказал я себе. – Ты ещё не вывел персидского принца за пределы „периметра“. Давай решать проблему step by step».
Но как?
Между тем мы продолжаем заниматься физикой, как бы готовясь к Гарвардским экзаменам. О побеге ни слова, как будто нашего разговора и не было. Судя по всему, Кирилл ждёт, когда я представлю ему план действий.
Сегодня посетили уже почти достроенный плавательный бассейн со спортивным залом. В бассейн дали воду, и мы вдовль поплавали, а потом позанимались на снарядах. Я был поражен физическим развитием юноши. Он настоящий атлет – сильный и ловкий. Рельефная мускулатура, плоский живот, великолепная координация. Настоящий Аполлон.
Я спросил, как он достиг такого физического уровная. Все просто – отменные преподаватели. Его покойный отец уделял физическому развитию сына особое внимание. Его тренировали несколько мастеров спорта, среди них специалист по восточным боевым искусствам.
Надо сказать, что за последние дни мой статус в доме Демидовых несколько поднялся. Я и раньше занимал положение выше обслуживающего персонала, но не намного. Сейчас же я почти приближаюсь к положению друга семьи. Причиной тому, как ни странно, послужил удачный выбор Полиной моего костюма black-tie и промелькнувшее в какой-то из желтых газет предположение о том, что, вероятно, новый коучер Кирилла Демидова является любовником его мачехи.
Полина тщательно изучает желтую прессу и собирает все отзывы о прошедшем party.
Мне такое предположение показалось чересчур смелым (кстати, она же сама не без кокетства поведала мне о нём в качестве шутки), а ей – не очень. Только этого мне не хватало!
Еще один повод для побега.
Сегодня Полина попросила меня осмотреть вместе с Кириллом ту гору ненужных подарков, которую навезли гости. Прислуга перетащила их в один из пустующих гаражей (всего их в доме шесть) и распаковала для осмотра.
Тут были всевозможные предметы антиквариата, бытовой техники от самых известных фирм – телевизоры, стиральные и посудомоечные машины, холодильник, мягкие кресла и секретеры красного дерева… Добротные коробки упаковок были аккуратно сложены рядом.
– Пора тебе домом обзаводиться, Кирилл… Вон сколько барахла нанесли, – иронически произнесла Полина.
– Успеется, – буркнул Кирилл.
– Куда только мы всё это денем?
– Давайте раздадим. Родственники возьмут с удовольствием, – предложил он.
– Какие родственники? У всех всё это есть. А вывозить?
– Закажем фургон… – неуверенно предложил Кирилл.
– Ты хочешь, чтобы сюда приехал чужой фургон с чужими грузчиками?! – воскликнула она. – Ты с ума сошел! Только через мой труп.
И тут меня осенило.
– Разрешите, я возьму эту проблему на себя? – сказал я.
– Правда? Как? Вы бы нас выручили! – оживилась Полина.
– Я вам потом расскажу.
– Но здесь не будет посторонних? Учтите, это главное условие!
– Ни единого человека! – заверил я. – Вы только скажете мне, куда отвозить ту или иную вещь.
– Ах, да куда угодно!… Я вам напишу адреса.
Я начал подготовку к операции.
Первым делом я передал систему оповещения другому Верховному модератору. Нет, не Фельдману, хотя, признаюсь, подлая мыслишка продать систему оповещения мелькнула в моей голове, но я ее сразу отверг. Почему-то это казалось мне предательством по отношению к моим многочисленным вассалам. С другой стороны, средств для путешествия по России у меня не было никаких, не считая небольшой суммы, заработанной репетиторством. Получалось, что я мог рассчитывать лишь на неограниченный кредит Кирилла, и это меня смущало.
Он это понял тоже и сам вышел из щекотливого положения, когда я изложил ему план побега.
– Дон, давайте будем считать, что мы с вами отправляемся в кругосветное путешествие, которое финансируется фондом Сороса, – сказал он, улыбаясь.
– Почему Сороса? – не понял я.
– Потому что среди деловых партнеров отца был и этот фонд и значительная часть средств пришла оттуда. Механизм мне неизвестен. Вероятно, как обычно делалось в те годы…
– И что из этого вытекает? – спросил я.
– Из этого вытекает то, что мы оба становимся кредитораспорядителями счёта, который я завел для этой цели и положил на него деньги. Вы будете иметь кредитную карту и можете ею свободно пользоваться. Вы не должны отчитываться мне в этих тратах. Карты я уже заказал, мы получим их, как только вырвемся отсюда.
Мне оставалось лишь сказать спасибо.
А бразды правления вместе с кошкой Дусей я передал Гене Блинову, отставному вояке, перед тем предупредив моих вассалок, что отбываю в командировку и даю порулить системой человеку с опытом. Девицы, конечно, изнемогают от любопытства – что это за человек и что это за опыт?
Гена хмыкнул, когда я ему сообщил о моей просьбе и дал адреса девиц.
– Значит, это ты мутотенью этой занимался? Я и не думал. И сколько за эту работу платят?
– Бесплатно, Петрович. Это для души, – объяснил я. – Сколько у тебя во взводе солдат было?
– Обижаешь, начальник. Я ротой командовал.
– Ну так вот, в твоей роте будет несколько сотен тысяч человек. Это армия, Петрович. А ты ее командарм.
Петрович с изумлением выматерился.
– Ладно, поглядим… – добавил он многозначительно.
Милое Преведение!
Простите, давно не беседовал с Вами, разнообразные дела закрутили меня, но я чувствую, что Вы рядом со мной, как и полагается быть совести не совсем пропащего человека. А я по-прежнему, может быть, ошибочно считаю себя таковым.
Вы единственная в курсе всех или почти всех моих дел. И теперь я прошу Вашей помощи.
Все же я недостаточно мистичен, чтобы считать Вас бесплотным духом, гласом моей собственной души, залогиненным в моем онлайновом тайном дневнике. Я подозреваю, что Вы существуете в земном обличье и надеюсь, что существуете где-то неподалеку, то есть, в Москве. Иначе Вам будет трудно выполнить мою просьбу.
Итак, если Вы – реальный человек и живете в Москве, то я хотел бы попросить Вас об услуге, которую никак не могу считать пустяковой, а посему заранее прошу прощения за причиняемое беспокойство. Я прошу Вас предоставить или организовать прибежище на короткое время мне и моему питомцу, когда мы, как я надеюсь, покинем пределы «периметра». Гостиницы не подходят, не сомневаюсь, что нас хватятся очень скоро и будут искать, поэтому нужна максмальная конфиденциальность. Чем меньше людей будут видеть нас с Кириллом и знать, где мы обитаем, тем лучше.
Это очень серьезно и может быть небезопасно для Вас. Подумайте.
Если же Вы согласитесь, дайте мне знать, где и как Вас найти примерно через неделю поздним вечером. Точное время я сообщу позже. Завтра я начинаю операцию «Побег», которая продлится дней 6-8.
pre_vedenie
Алексей Данилович, я всё поняла и постараюсь Вам помочь. Развиртуализация не входила в мои планы, но что ж поделаешь, если это необходимо.
Жду сообщений.
Вот уже пятый день я работаю грузчиком и перевозчиком крупногабаритных предметов на моем «форде». Пантелеймон выписал мне временный пропуск на автомобиль, Полина его подписала, и я, прикрутив к крыше моего «форда Мондео» простенький багажник из двух крепких металлических реек, вывожу из пустого гаража подарки нашего наследного принца.
Сам он в курсе операции и подчеркнуто в ней не участвует. До поры до времени.
Начал я с холодильников. Мне помогают погрузить их на крышу Пантелеймон со швейцаром, затем я накрепко прикручиваю картонный ящик к багажнику и выезжаю из гаража. На КПП начинается проверка. Стража обязана досмотреть багаж. И хотя у меня в пропуске записано – какую вещь я вывожу, охранники просят меня ослабить часть веревок и резиновых жгутов, чтобы приподнять крышку и заглянуть внутрь коробки.
Такова инструкция, с которой бесполезно бороться даже Полине. Я нисколько не возражаю, лишь посматриваю на часы и жалобно умоляю охрану:
– Ребят, вы бы побыстрей, мне надо до часа пик на Сретенку проскочить!
В кармане у меня адрес, куда я везу этот холодильник, посудомоечную машину или телевизор. Там благодарные родственники Демидовых, но рангом пониже, уже готовятся к встрече, собрав всю родню мужского пола для погрузки.
На иные мелочи типа светильников или музыкальных центров распоряжений от хозяйки не поступает и мне дан карт-бланш. Могу дарить кому угодно, хоть выбрасывать.
Первый телевизор (плазменный, между прочим) я подарил охране внутреннего «периметра» для их комнаты отдыха. У них там был телевизор, но не такой роскошный. Охрана восприняла этот жест доброй воли благосклонно, это я понял по тому, что количество резиновых жгутов с крючками, которые мне приходилось отстегивать при выезде, заметно уменьшилось.
Остальное бесхозное имущество я развозил по детским домам, собрав в Интернете адреса тех, что находились поблизости.
Там я требовал расписки на бланке от имени какогото мистического фонда, который сам выдумал. И бланк фонда, и печать я самостоятельно изготовил на компьютере и распечатал на цветном принтере, что доставило мне несказанное удовольствие.
Приятно почувствовать себя чиновником при деле.
Я делал это для того, чтобы исключить попадание подарка в квартиру директора или завхоза, а не детям. На словах строго предупреждал, что фонд будет проверять целевое использование подарков.
В ход шли стулья и кресла, столики, стеклянные горки. Фонд проявлял неслыханную щедрость.
Дня через три я предложил охране при вывозе вещей в картонной упаковке просто протыкать ее железным прутом, чтобы убедиться чисто по звуку, что там металлическая газовая плита или стиральная машина.
– Заебало меня откручивать и прикручивать веревки, мужики! – взмолился я.
Их, вероятно, тоже. Мою идею сочли разумной. Прутом служил шомпол от автомата Калашникова.
И тогда я понял, что пора.
Сегодня внезапно выпал первый снег. Я посчитал это хорошим предзнаменованием.
Вчера вечером я предупредил Кирилла, чтобы тот собрался. Сам я тоже собрал самое необходимое, включая ноутбук, попрощался по электронной почте с Верховным Модератором и пожелал ему успеха, написал также письмо Фихтенгольцу о том, что завтра мы отбываем. Куда – об этом только Богу известно.
И это было правдой.
Григорий Ефимович ответил коротко:
«Храни вас Господь!»
Написал я и Егору. Так, мол, и так, охранять коттедж больше не могу, есть дела поважнее. Не спрашивай ни о чём, сообщу сам.
Наконец я отправил письмо Преведению и получил ответ через десять минут с точным указанием – где она завтра будет нас ждать, как выглядит, а также номер ее мобильника.
«Рыжая конопатая девушка в красной куртке и джинсах. На голове кепка, как у Лужка, только клетчатая».
Клоун, короче. Ну да. Так и должна выглядеть моя Совесть.
На следующий день я, как всегда, сделал две поездки в Москву с разной мелочью – почти все крупное, кроме одной стиральной машины, у которой было специальное предназначение, было уже вывезено и помощь при погрузке мне не требовалась.
Сейчас девять вечера и я дописываю этот пост. Через минуту я выключу компьютер, обесточу дом, спущусь к своей машине, где уже лежат все вещи, приготовленные к побегу, и поеду в особняк Демидовых за Кириллом.
Я волнуюсь. Господи, помоги нам.
Часть вторая
Не успел я дослушать вторую песню Рики, как официант принес мне записку. Там рукою Кирилла было написано:
«Дон, пожалуйста, зайдите сейчас в библиотеку. Я Вас жду».
Об этом в другой раз. Зизи приготовила завтрак внизу и зовёт меня. Сейчас будет рассказывать о своих впечатлениях. Впрочем, завтрак весьма поздний, более напоминающий ужин. Мы вернулись из гостей часа в четыре ночи и спали до трех дня.
donnickoff
13 сентября 20… годаЗизи в восторге. Зизи пляшет и поёт. Ей удалось пробиться в высшее общество, а какой-то смазливый мальчик из «Фабрики звёзд» пригласил ее на ужин.
– Ага, это так называется, – сказал я. – Небось, педераст.
– Какая разница, Дон! Тебе же лучше, если педик.
И запела «Круто ты попал на ТиВи…»
Целовалась с журналистом-международником. Там вообще после полуночи была полная вакханалия, пляски голыми при луне, как в «Золотом теленке», на фоне подаренного «лексуса».
Я ничего этого не видел, поскольку был занят разговором. Посему замолчу.
Скорее бы она уехала к своему пидору.
donnickoff
15 сентября 20… годаТак вот, вернусь разговору в библиотеке.
Это то место, где мы с Кириллом обычно занимаемся. Богато обставленная библиотека с темными дубовыми стеллажами и отличным подбором книг, где преобладает историческая и философская литература.
В кабинете было полутемно, лишь горела старинная лампа с зелёным стеклянным абажуром, стоящая на письменном столе, покрытом зелёным же сукном.
В кожаных креслах возле маленького столика сидели Кирилл и незнакомый мне человек. На столике была ваза с фруктами и бутылка дорогого красного вина. Стояли три тонких фужера.
При виде меня Кирилл и незнакомец поднялись с кресел.
Незнакомец был небольшого роста, чуть ли не на голову ниже Кирилла, с буйной жесткой растительностью на голове, в которой достаточно было седины, с такою же бородой и короткими мощными руками. Он был в плотно облегавшем свитере, сквозь который угадывалось крепкое тело.
Его вид живо напомни мне профессора Челленджера из знаменитого романа Конан-Дойла. Именно так я его себе и представлял.
– Дон, я давно хотел познакомить вас с Григорием Ефимовичем Фихтенгольцем, моим учителем… – сказал Кирилл, делая жест ладонью в сторону бородача.
Мне показалось, что слово «Учитель» было произнесено с большой буквы.
– Очень приятно. Фихтенгольц, – бородач крепко пожал мою руку короткими мощными пальцами.
– Донников, – кивнул я.
– Присаживайтесь к нам, – пригласил меня Кирилл.
Он подвинул к столику третье кресло и разлил вино в бокалы.
Мы выпили, не чокаясь.
Последовала небольшая пауза.
– Дон, как вам нравится всё это? – наконец спросил Кирилл, сделав легкий кивок в сторону окна, из-за которого едва пробивался Рики Мартин.
Я пожал плечами.
– Ты же знаешь, что я там чужой. Никого не знаю, никому неинтересен, да и мне они неинтересны.
– А позвольте спросить, второе проистекает из первого? То есть они вам неинтересны лишь потому, что вы неинтересны им? – встрял Фихтенгольц.
– Вряд ли. Но вполне мог бы быть интересен в качестве коучера Кирилла, как пишет светская хроника, – улыбнулся я.
– Уже интересны, – кивнул Кирилл. – Три журналиста просили показать вас, хотят брать интервью.
– Значит, я вовремя смылся…
Кирилл взглянул на часы.
– Я оставлю вас наедине ненадолго? Нужно время от времени показываться публике.
И он вышел. Как мне показалось, оставил нас наедине намеренно.
Григорий Ефимович разлил вино и приветственно приподнял бокал, глядя мне в глаза.
– Ваше здоровье… Алексей Данилович, у меня к вам серьезное дело. Точнее, предложение.
– Я вас слушаю.
– Я долго колебался, пока Кирилл не развеял мои сомнения. Дело не только трудное, но и опасное. Но кроме вас, некому…
Я молчал.
Фихтенгольц задумался, как бы выбирая, с чего начать.
– Без обиняков. Помогите Кириллу бежать отсюда, – наконец произнес он.
– Бежать?
– Именно. Он же здесь охраняемый узник.
– Но зачем? Он готовится к поступлению в Гарвард, насколько я знаю. Какой же он узник?
– Он не хочет в Гарвард.
– Ну… пусть тогда идёт в Университет.
– Исключено. По завещанию отца ему запрещено поступать в российское учебное заведение. Но дело не столько в этом…
– А в чём же?
И Фихтенгольц рассказал причину, по которой Кирилл намеревался бежать. Он хотел «посмотреть Россию», ни больше, ни меньше. План показался мне наивным.
– А вы не считаете, что нам всем неплохо было бы посмотреть на Россию? – спросил я.
– Считаю, – кивнул бородач. – Но нам уже поздно, да и ничего, кроме запоздалого любопытства, мы не удовлетворим. А юноше нужно для дела.
– Для какого, если позволите?
– Я воспитывал его как государственного мужа России. У него эта миссия, он об этом знает, более того, были кое-какие знамения… Но он сам вам расскажет, если захочет. В знамения я, кстати, не верю, а вот воспитан он именно так.
– Вы хотите сказать, что воспитывали из него политика?
Фихтенгольц поморщился, будто глотнул хины.
– Господь с вами! Политика!.. – укоризненно повторил он. – Государственного мужа России! Небо и земля. Их не так много было в нашей истории. Юноша не испорчен школьным воспитанием, получил только домашнее под моим руководством, у него есть идеалы, честолюбие. И он прямой потомок первого русского жалованного дворянина Никиты Демидовича Демидова, урожденного Антюфеева, уральского кузнеца. Петр Великий подарил ему дворянство и дал первую в России грамоту на дворянсто. До этого грамоты давались на титулы… Но это к слову. Кровь хоть и не княжеская, но это даже лучше… Он далеко пойдет, уверяю вас. И может быть, дальше, чем мы думаем.
– В Президенты?
– Я не люблю загадывать, – сказал Фихтенгольц.
Тут вернулся Кирилл, то есть будущий государственный муж России.
– Кирилл Юрьевич, я рассказал Алексею Даниловичу о ваших планах, – обратился к нему Фихтенгольц.
«Ого! – подумал я. – У них высокие отношения». В этом церемонном обращении не было ни грамма иронии.
– Но я ещё не сказал «да», – возразил я.
– Соглашайтесь, это отчасти инженерная задача, а вы ведь технарь. Как выбраться из этого «периметра», где мышь не проскочит и каждый транспорт досматривается. А? – сказал Фихтенгольц.
– Соглашайтесь, Дон! – пылко воскликнул Кирилл.
Короче, меня подписали. Некоторый авантюризм всегда мне сопутствовал.
Остаток вечера мы провели там же, занимаясь непринужденной беседой и дегустируя французские вина, которых я не пробовал никогда. На самом деле осторожно прощупывали друг друга на предмет политических и прочих взглядов. Кирилл время от времени выходил ненадолго к гостям, в беседе участвовал мало, больше прислушивался. Обращались они друг к другу искючительно по имени-отчеству, так что я стал даже испытывать неловкость от своего фамильярного обращения к Кириллу на «ты».
donnickoff
25 сентября 20… годаОсобенность научного мышления состоит в том, что когда перед ученым ставят задачу, он тут же начинает размышлять – как ее решить технически, и мало интересуется тем, зачем ее надо решать и надо ли это вообще.
Таким образом была изобретена масса ненужных и даже опасных вещей.
Задача эвакуации Кирилла из «периметра» показалась мне нетривиальной. Я засел за проект и сижу уже над ним больше недели.
Итак, мне предстоит каким-то образом переместить юношу из точки А внутри «периметра» в точку В, находящуюся вне «периметра» поселка. Двойной кордон, причем на обоих действует полный запрет на выход юноши за его пределы. Все легковые и грузовые машины досматриваются. Менты поселкового КПП делают это поверхностно, но стража Демидовых весьма рьяно.
Кстати, если с пунктом А есть хоть какая-то ясность, то насчет пункта В у меня до сих пор полная неизвестность. Я знаю – куда нельзя попадать Кириллу. Это, понятное дело, городская квартира Демидовых, это и моя жалкая квартира, потому что её проверят сразу, как хватятся нас обоих. Конечно, это все более-менее тусовочные места в Москве, где Кирилла знают в лицо по фотографиям… Куда податься двум бедным и беглым крестьянам?
Не везти же моего принца в Долгопрудный?
Да и вообще – что делать с ним дальше? Он хочет, подобно Гоголю, «проездиться по России». А я? Я тоже хочу этого? Но пускать его в странствия одного – это чистое безумие! При том, что нас обоих будут активно искать, надо думать и о конспирации, и о том, как и на чём передвигаться. Документы, наконец!
Задача становилась слишком нетривиальной.
«Стоп! – сказал я себе. – Ты ещё не вывел персидского принца за пределы „периметра“. Давай решать проблему step by step».
Но как?
donnickoff
5 октября 20… годаМежду тем мы продолжаем заниматься физикой, как бы готовясь к Гарвардским экзаменам. О побеге ни слова, как будто нашего разговора и не было. Судя по всему, Кирилл ждёт, когда я представлю ему план действий.
Сегодня посетили уже почти достроенный плавательный бассейн со спортивным залом. В бассейн дали воду, и мы вдовль поплавали, а потом позанимались на снарядах. Я был поражен физическим развитием юноши. Он настоящий атлет – сильный и ловкий. Рельефная мускулатура, плоский живот, великолепная координация. Настоящий Аполлон.
Я спросил, как он достиг такого физического уровная. Все просто – отменные преподаватели. Его покойный отец уделял физическому развитию сына особое внимание. Его тренировали несколько мастеров спорта, среди них специалист по восточным боевым искусствам.
Надо сказать, что за последние дни мой статус в доме Демидовых несколько поднялся. Я и раньше занимал положение выше обслуживающего персонала, но не намного. Сейчас же я почти приближаюсь к положению друга семьи. Причиной тому, как ни странно, послужил удачный выбор Полиной моего костюма black-tie и промелькнувшее в какой-то из желтых газет предположение о том, что, вероятно, новый коучер Кирилла Демидова является любовником его мачехи.
Полина тщательно изучает желтую прессу и собирает все отзывы о прошедшем party.
Мне такое предположение показалось чересчур смелым (кстати, она же сама не без кокетства поведала мне о нём в качестве шутки), а ей – не очень. Только этого мне не хватало!
Еще один повод для побега.
Сегодня Полина попросила меня осмотреть вместе с Кириллом ту гору ненужных подарков, которую навезли гости. Прислуга перетащила их в один из пустующих гаражей (всего их в доме шесть) и распаковала для осмотра.
Тут были всевозможные предметы антиквариата, бытовой техники от самых известных фирм – телевизоры, стиральные и посудомоечные машины, холодильник, мягкие кресла и секретеры красного дерева… Добротные коробки упаковок были аккуратно сложены рядом.
– Пора тебе домом обзаводиться, Кирилл… Вон сколько барахла нанесли, – иронически произнесла Полина.
– Успеется, – буркнул Кирилл.
– Куда только мы всё это денем?
– Давайте раздадим. Родственники возьмут с удовольствием, – предложил он.
– Какие родственники? У всех всё это есть. А вывозить?
– Закажем фургон… – неуверенно предложил Кирилл.
– Ты хочешь, чтобы сюда приехал чужой фургон с чужими грузчиками?! – воскликнула она. – Ты с ума сошел! Только через мой труп.
И тут меня осенило.
– Разрешите, я возьму эту проблему на себя? – сказал я.
– Правда? Как? Вы бы нас выручили! – оживилась Полина.
– Я вам потом расскажу.
– Но здесь не будет посторонних? Учтите, это главное условие!
– Ни единого человека! – заверил я. – Вы только скажете мне, куда отвозить ту или иную вещь.
– Ах, да куда угодно!… Я вам напишу адреса.
donnickoff
11 октября 20… годаЯ начал подготовку к операции.
Первым делом я передал систему оповещения другому Верховному модератору. Нет, не Фельдману, хотя, признаюсь, подлая мыслишка продать систему оповещения мелькнула в моей голове, но я ее сразу отверг. Почему-то это казалось мне предательством по отношению к моим многочисленным вассалам. С другой стороны, средств для путешествия по России у меня не было никаких, не считая небольшой суммы, заработанной репетиторством. Получалось, что я мог рассчитывать лишь на неограниченный кредит Кирилла, и это меня смущало.
Он это понял тоже и сам вышел из щекотливого положения, когда я изложил ему план побега.
– Дон, давайте будем считать, что мы с вами отправляемся в кругосветное путешествие, которое финансируется фондом Сороса, – сказал он, улыбаясь.
– Почему Сороса? – не понял я.
– Потому что среди деловых партнеров отца был и этот фонд и значительная часть средств пришла оттуда. Механизм мне неизвестен. Вероятно, как обычно делалось в те годы…
– И что из этого вытекает? – спросил я.
– Из этого вытекает то, что мы оба становимся кредитораспорядителями счёта, который я завел для этой цели и положил на него деньги. Вы будете иметь кредитную карту и можете ею свободно пользоваться. Вы не должны отчитываться мне в этих тратах. Карты я уже заказал, мы получим их, как только вырвемся отсюда.
Мне оставалось лишь сказать спасибо.
А бразды правления вместе с кошкой Дусей я передал Гене Блинову, отставному вояке, перед тем предупредив моих вассалок, что отбываю в командировку и даю порулить системой человеку с опытом. Девицы, конечно, изнемогают от любопытства – что это за человек и что это за опыт?
Гена хмыкнул, когда я ему сообщил о моей просьбе и дал адреса девиц.
– Значит, это ты мутотенью этой занимался? Я и не думал. И сколько за эту работу платят?
– Бесплатно, Петрович. Это для души, – объяснил я. – Сколько у тебя во взводе солдат было?
– Обижаешь, начальник. Я ротой командовал.
– Ну так вот, в твоей роте будет несколько сотен тысяч человек. Это армия, Петрович. А ты ее командарм.
Петрович с изумлением выматерился.
– Ладно, поглядим… – добавил он многозначительно.
donnickoff
17 октября 20… годаМилое Преведение!
Простите, давно не беседовал с Вами, разнообразные дела закрутили меня, но я чувствую, что Вы рядом со мной, как и полагается быть совести не совсем пропащего человека. А я по-прежнему, может быть, ошибочно считаю себя таковым.
Вы единственная в курсе всех или почти всех моих дел. И теперь я прошу Вашей помощи.
Все же я недостаточно мистичен, чтобы считать Вас бесплотным духом, гласом моей собственной души, залогиненным в моем онлайновом тайном дневнике. Я подозреваю, что Вы существуете в земном обличье и надеюсь, что существуете где-то неподалеку, то есть, в Москве. Иначе Вам будет трудно выполнить мою просьбу.
Итак, если Вы – реальный человек и живете в Москве, то я хотел бы попросить Вас об услуге, которую никак не могу считать пустяковой, а посему заранее прошу прощения за причиняемое беспокойство. Я прошу Вас предоставить или организовать прибежище на короткое время мне и моему питомцу, когда мы, как я надеюсь, покинем пределы «периметра». Гостиницы не подходят, не сомневаюсь, что нас хватятся очень скоро и будут искать, поэтому нужна максмальная конфиденциальность. Чем меньше людей будут видеть нас с Кириллом и знать, где мы обитаем, тем лучше.
Это очень серьезно и может быть небезопасно для Вас. Подумайте.
Если же Вы согласитесь, дайте мне знать, где и как Вас найти примерно через неделю поздним вечером. Точное время я сообщу позже. Завтра я начинаю операцию «Побег», которая продлится дней 6-8.
pre_vedenie
Алексей Данилович, я всё поняла и постараюсь Вам помочь. Развиртуализация не входила в мои планы, но что ж поделаешь, если это необходимо.
Жду сообщений.
donnickoff
Спасибо,donnickoff
22 октября 20… годаВот уже пятый день я работаю грузчиком и перевозчиком крупногабаритных предметов на моем «форде». Пантелеймон выписал мне временный пропуск на автомобиль, Полина его подписала, и я, прикрутив к крыше моего «форда Мондео» простенький багажник из двух крепких металлических реек, вывожу из пустого гаража подарки нашего наследного принца.
Сам он в курсе операции и подчеркнуто в ней не участвует. До поры до времени.
Начал я с холодильников. Мне помогают погрузить их на крышу Пантелеймон со швейцаром, затем я накрепко прикручиваю картонный ящик к багажнику и выезжаю из гаража. На КПП начинается проверка. Стража обязана досмотреть багаж. И хотя у меня в пропуске записано – какую вещь я вывожу, охранники просят меня ослабить часть веревок и резиновых жгутов, чтобы приподнять крышку и заглянуть внутрь коробки.
Такова инструкция, с которой бесполезно бороться даже Полине. Я нисколько не возражаю, лишь посматриваю на часы и жалобно умоляю охрану:
– Ребят, вы бы побыстрей, мне надо до часа пик на Сретенку проскочить!
В кармане у меня адрес, куда я везу этот холодильник, посудомоечную машину или телевизор. Там благодарные родственники Демидовых, но рангом пониже, уже готовятся к встрече, собрав всю родню мужского пола для погрузки.
На иные мелочи типа светильников или музыкальных центров распоряжений от хозяйки не поступает и мне дан карт-бланш. Могу дарить кому угодно, хоть выбрасывать.
Первый телевизор (плазменный, между прочим) я подарил охране внутреннего «периметра» для их комнаты отдыха. У них там был телевизор, но не такой роскошный. Охрана восприняла этот жест доброй воли благосклонно, это я понял по тому, что количество резиновых жгутов с крючками, которые мне приходилось отстегивать при выезде, заметно уменьшилось.
Остальное бесхозное имущество я развозил по детским домам, собрав в Интернете адреса тех, что находились поблизости.
Там я требовал расписки на бланке от имени какогото мистического фонда, который сам выдумал. И бланк фонда, и печать я самостоятельно изготовил на компьютере и распечатал на цветном принтере, что доставило мне несказанное удовольствие.
Приятно почувствовать себя чиновником при деле.
Я делал это для того, чтобы исключить попадание подарка в квартиру директора или завхоза, а не детям. На словах строго предупреждал, что фонд будет проверять целевое использование подарков.
В ход шли стулья и кресла, столики, стеклянные горки. Фонд проявлял неслыханную щедрость.
Дня через три я предложил охране при вывозе вещей в картонной упаковке просто протыкать ее железным прутом, чтобы убедиться чисто по звуку, что там металлическая газовая плита или стиральная машина.
– Заебало меня откручивать и прикручивать веревки, мужики! – взмолился я.
Их, вероятно, тоже. Мою идею сочли разумной. Прутом служил шомпол от автомата Калашникова.
И тогда я понял, что пора.
donnickoff
25 октября 20… годаСегодня внезапно выпал первый снег. Я посчитал это хорошим предзнаменованием.
Вчера вечером я предупредил Кирилла, чтобы тот собрался. Сам я тоже собрал самое необходимое, включая ноутбук, попрощался по электронной почте с Верховным Модератором и пожелал ему успеха, написал также письмо Фихтенгольцу о том, что завтра мы отбываем. Куда – об этом только Богу известно.
И это было правдой.
Григорий Ефимович ответил коротко:
«Храни вас Господь!»
Написал я и Егору. Так, мол, и так, охранять коттедж больше не могу, есть дела поважнее. Не спрашивай ни о чём, сообщу сам.
Наконец я отправил письмо Преведению и получил ответ через десять минут с точным указанием – где она завтра будет нас ждать, как выглядит, а также номер ее мобильника.
«Рыжая конопатая девушка в красной куртке и джинсах. На голове кепка, как у Лужка, только клетчатая».
Клоун, короче. Ну да. Так и должна выглядеть моя Совесть.
На следующий день я, как всегда, сделал две поездки в Москву с разной мелочью – почти все крупное, кроме одной стиральной машины, у которой было специальное предназначение, было уже вывезено и помощь при погрузке мне не требовалась.
Сейчас девять вечера и я дописываю этот пост. Через минуту я выключу компьютер, обесточу дом, спущусь к своей машине, где уже лежат все вещи, приготовленные к побегу, и поеду в особняк Демидовых за Кириллом.
Я волнуюсь. Господи, помоги нам.
Часть вторая
Вне «Периметра»
Я пишу эти строки год спустя после того вечера, когда мы покинули поселок. У меня не было времени описывать события в своём тайном дневнике, зато теперь, похоже, времени будет предостаточно.
Поэтому начну я с того самого момента.
Охранники меня даже пожалели. Работка типа не для профессора. Они все в курсе, конечно, кто я, кем был и всей подноготной.
Я въехал в гараж, где уже почти ничего не было, кроме стиральной машины и каких-то тряпок, простыней и занавесок, которые я не успел пристроить. После чего набрал номер мобильника Кирилла.
– Спускаюсь, – сказал он.
И действительно, через три минуты появился в зимней куртке, с рюкзаком за спиной и чемоданчиком с ноутбуком. Спустился он в лифте; судя по всему, никто из домашних не зафиксировал его спуска в гараж.
– Я уже пожелал Полине спокойного сна, – сказал он. – До утра нас не хватятся.
Затем мы, действуя по заранее обдуманному плану, как писалось в одной книжке, вытащили из большой картонной коробки стиральную машину фирмы «Ariston» и взгромоздили коробку на крышу моего «форда». После чего в неё был засунут согнутый в большую трубу оцинкованный кровельный железный лист, который я загодя спёр со стройки бассейна. Таким образом, коробке была придана необходимая жесткость, а с другой стороны, лист имитировал металлическую стенку стиральной машины, якобы находящейся внутри.
Вещи Кирилла уже были в багажнике вместе с моими, прикрытые теми самыми занавесками и портьерами.
Кирилл перекрестился и в два счета ловко оказался внутри картонного ящика, в оцинкованной трубе. Сверху я прикрыл его крышкой от электрической плиты, заранее приготовленной.
Всё было продумано до мелочей.
– Как тебе там? – спросил я.
– Клёво! – раздался изнутри голос Кирилла.
И я стал с особой тщательностью приматывать коробку к стержням багажника, не жалея веревок и резиновых жгутов.
– Ну, с Богом! – сказал я, когда всё было кончено.
– С Богом, – донёсся изнутри его голос.
Мы выехали из гаража, я нажал на электронный ключ и двери за нами закрылись. После чего подъехал к КПП. Навстречу мне вышел охранник с приготовленным шомполом в руках.
– Куда ж ты на ночь глядя, Данилыч, попрёшь эту дуру? – лениво поинтересовался он, протыкая шомполом картонный бок.
Раздался металлический звук. Металл ударился об металл.
– Да нужно к поезду, понимаешь, – сказал я. – Её в Воронеж увозят сегодня в полночь.
– А-аа, – зевнул он и пошёл нажимать кнопку ворот.
Казалось, никогда ещё эти ворота не открывались так медленно. Я дрожал, сидя за рулем.
Наконец, я нажал педаль газа и машина выехала за пределы ненавистного «периметра».
Еще пять минут – и мы покинули посёлок, проехав ментовский КПП без всяких проблем.
И я погнал по шоссе туда, где мною уже давно было выбрано укромное место для перегрузки будущего государственного мужа России из стиральной машины в салон автомобиля.
Это была поляна в лесу, в километре от шоссе. Я свернул с проселка на неприметную лесную дорогу и через сто метров выехал на большую поляну, покрытую свежевыпавшим снегом.
Над верхушками деревьев сквозь пелену облаков пробивался свет луны. Обстановка точно соответствовала пушкинскому описанию:
О Пушкине напомнил и мой пассажир, когда я, отцепив крюки резиновых жгутов и распутав верёвки, открыл крышку картонного ящика.
– Господи, красота-то какая… – прошептал он, озираясь.. – Дон, мы на свободе!
Он прошелся по поляне, с удовольствием втаптывая следы ботинок в девственно чистый снег.
– Каким временем мы располагаем, прежде, чем нас не хватятся? – вдруг спросил он.
– А когда тебя обычно приглашают к завтраку?
– Ровно в десять утра.
– Значит, у нас в запасе одиннадцать часов четыре минуты, – сказал я, взглянув на часы.
– Тогда подождите меня эти четыре минуты, – попросил он и отошел в сторонку.
Я принялся освобождать крышу машины от останков ящика.
А Кирилл, отойдя к краю поляны, вынул из кармана складень-иконку и, держа ее на ладони перед собою, начал что-то тихо говорить, осеняя себя крестным знамением.
Я знал, что он верующий, он этого и не скрывал, но лишь сейчас по его смиренному и строгому виду я понял, насколько серьёзно было это душевное занятие.
Теперь, вспоминая о нём, я прежде другого вижу эту ночную поляну, озаряемую неверным светом луны и фигуру молящегося юноши, стоящую ко мне вполоборота на девственно чистом снегу.
Поэтому начну я с того самого момента.
* * *
…Итак, в половине десятого вечера я вновь въехал внутрь периметра Демидовых, сказав охране, что нужно вывезти ещё одну вещь, хозяева очень просили сегодня.Охранники меня даже пожалели. Работка типа не для профессора. Они все в курсе, конечно, кто я, кем был и всей подноготной.
Я въехал в гараж, где уже почти ничего не было, кроме стиральной машины и каких-то тряпок, простыней и занавесок, которые я не успел пристроить. После чего набрал номер мобильника Кирилла.
– Спускаюсь, – сказал он.
И действительно, через три минуты появился в зимней куртке, с рюкзаком за спиной и чемоданчиком с ноутбуком. Спустился он в лифте; судя по всему, никто из домашних не зафиксировал его спуска в гараж.
– Я уже пожелал Полине спокойного сна, – сказал он. – До утра нас не хватятся.
Затем мы, действуя по заранее обдуманному плану, как писалось в одной книжке, вытащили из большой картонной коробки стиральную машину фирмы «Ariston» и взгромоздили коробку на крышу моего «форда». После чего в неё был засунут согнутый в большую трубу оцинкованный кровельный железный лист, который я загодя спёр со стройки бассейна. Таким образом, коробке была придана необходимая жесткость, а с другой стороны, лист имитировал металлическую стенку стиральной машины, якобы находящейся внутри.
Вещи Кирилла уже были в багажнике вместе с моими, прикрытые теми самыми занавесками и портьерами.
Кирилл перекрестился и в два счета ловко оказался внутри картонного ящика, в оцинкованной трубе. Сверху я прикрыл его крышкой от электрической плиты, заранее приготовленной.
Всё было продумано до мелочей.
– Как тебе там? – спросил я.
– Клёво! – раздался изнутри голос Кирилла.
И я стал с особой тщательностью приматывать коробку к стержням багажника, не жалея веревок и резиновых жгутов.
– Ну, с Богом! – сказал я, когда всё было кончено.
– С Богом, – донёсся изнутри его голос.
Мы выехали из гаража, я нажал на электронный ключ и двери за нами закрылись. После чего подъехал к КПП. Навстречу мне вышел охранник с приготовленным шомполом в руках.
– Куда ж ты на ночь глядя, Данилыч, попрёшь эту дуру? – лениво поинтересовался он, протыкая шомполом картонный бок.
Раздался металлический звук. Металл ударился об металл.
– Да нужно к поезду, понимаешь, – сказал я. – Её в Воронеж увозят сегодня в полночь.
– А-аа, – зевнул он и пошёл нажимать кнопку ворот.
Казалось, никогда ещё эти ворота не открывались так медленно. Я дрожал, сидя за рулем.
Наконец, я нажал педаль газа и машина выехала за пределы ненавистного «периметра».
Еще пять минут – и мы покинули посёлок, проехав ментовский КПП без всяких проблем.
И я погнал по шоссе туда, где мною уже давно было выбрано укромное место для перегрузки будущего государственного мужа России из стиральной машины в салон автомобиля.
Это была поляна в лесу, в километре от шоссе. Я свернул с проселка на неприметную лесную дорогу и через сто метров выехал на большую поляну, покрытую свежевыпавшим снегом.
Над верхушками деревьев сквозь пелену облаков пробивался свет луны. Обстановка точно соответствовала пушкинскому описанию:
И вправду, было что-то печальное в этом голубоватом, трепещущем свете, отражённом от заснеженной поляны.
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льёт печальный свет она…
О Пушкине напомнил и мой пассажир, когда я, отцепив крюки резиновых жгутов и распутав верёвки, открыл крышку картонного ящика.
молодцевато продекламировал Кирилл, появляясь из ящика и спрыгивая на землю.
…Поднатужился немножко.
– Как бы нам на двор окошко
Тут проделать? – молвил он.
Вышиб дно и вышел вон! —
– Господи, красота-то какая… – прошептал он, озираясь.. – Дон, мы на свободе!
Он прошелся по поляне, с удовольствием втаптывая следы ботинок в девственно чистый снег.
– Каким временем мы располагаем, прежде, чем нас не хватятся? – вдруг спросил он.
– А когда тебя обычно приглашают к завтраку?
– Ровно в десять утра.
– Значит, у нас в запасе одиннадцать часов четыре минуты, – сказал я, взглянув на часы.
– Тогда подождите меня эти четыре минуты, – попросил он и отошел в сторонку.
Я принялся освобождать крышу машины от останков ящика.
А Кирилл, отойдя к краю поляны, вынул из кармана складень-иконку и, держа ее на ладони перед собою, начал что-то тихо говорить, осеняя себя крестным знамением.
Я знал, что он верующий, он этого и не скрывал, но лишь сейчас по его смиренному и строгому виду я понял, насколько серьёзно было это душевное занятие.
Теперь, вспоминая о нём, я прежде другого вижу эту ночную поляну, озаряемую неверным светом луны и фигуру молящегося юноши, стоящую ко мне вполоборота на девственно чистом снегу.