Житинский Александр. Хранитель планеты

   Заодно догадались, что мы тоже голодные. На столики тарелки с бутербродами поставили и бутылки с соками.
   Сижу я в саду камней, тяну из соломинки ананасовый сок и ем бутерброд с крабами. Хорошо быть Хранителем! И все на халяву, заметьте!.. Не понимаете? "На халяву" - значит даром.
   Панасоник - ногу на ногу, американской сигаретой дымит, автографы раздает направо и налево. Смотреть противно! А телевидение все это снимает. Я не удержался, шепнул ему:
   - Ты не очень-то разъедайся! Фирма счет пришлет. Мы-то с Катькой здесь в служебной командировке, а ты - частное лицо!
   Он аж дымом поперхнулся.
   На прощанье хозяин сада камней, тот лысый старичок, сказал, что установит мемориальную табличку. Что, мол, так и так, побывал здесь Хранитель планеты со своими соратниками...
   А потом нас под ручки - и повезли в отель.
   Глава 13 СООТЕЧЕСТВЕННИК
   Расселили нас по одному в отеле "Фудзи". Хорошо хоть комнаты рядом! К каждому приставили гида - ну, это провожатый - и переводчицу. Мне симпатичная такая попалась, звали ее Тэйко-сан.
   Отсчитали каждому по сотне иен на карманные расходы. Я по-началу не хотел брать, но потом передумал. Сказал только Катьке и Панасонику, чтобы они все расходы записывали - до последней иены. Наверняка отчитываться придется!
   Панасоник сразу по. магазинам побежал, гид и переводчица за ним. А мы с Катюшей уселись у меня в номере за полированным столом. Тупо сосем "пепси-колу" из соломинок. Катя котенка гладит. Ну почти как в трубе.
   Обслуживающий персонал - в сторонке. Сидят, ждут. Ловят каждое наше движение.
   - Господа, - говорю, - шли .бы вы к себе. Мы хотим остаться наедине. Эскьюз ми, плиз.
   Они поклонились все и вышли гуськом.
   - Вот влипли... - Катька вздыхает.
   - Можем хоть сейчас назад, - я ей дудочку показываю.
   - А ПИНГВИН? Давай узнавай быстрей, где этот Мацуката!.. И распорядись, чтобы телеграмму домой дали. Родители там с ума сходят, - Катька командует.
   - Вот ты и распорядись, - говорю я.
   - Ты у нас главный. Я, что ли, Хранитель?
   Вот так вечно - за все отвечать Хранителю.
   Я стал раздумывать, как лучше: дать домой международную телеграмму или вызвать Ленинград по телефону? И так и так родители будут в обмороке. Это факт.
   Тут приходит Панасоник. Рот до ушей, доволен жутко. Показывает нам .какую-то фигню, запечатанную в целлофан.
   - Что это? - спрашиваю.
   - Горнолыжные крепления, фуфло! Знаешь, за сколько их у нас можно толкнуть?
   - Сам ты фуфло! Тебе все бабки!
   Панасониковская переводчица глазами хлопает: не понимает нашей речи. Ее таким словам в университете не учили, понятно...
   - Ладно! Давайте отдыхать! - командую я. - Завтра во всем разберемся.
   Соратники ушли.
   Горничная принесла ужин: рисовые котлетки и желе из морской капусты. Я котлетки съел, а желе выбросила унитаз.
   Посмотрел перед сном японскую рекламу по телевизору и заснул на широкой кровати.
   Спал поперек, назло их буржуазным предрассудкам.
   Непривычно, конечно, было. Сроду такой истории со мной не случалось. Чувствуешь себя, как во сне. Хорошо хоть, что в любой момент проснуться можно. Свистнул в дудочку - и улетел домой, к маме...
   Хотелось, чтобы в Токио мне приснилась мама. Но она не приснилась, а явилась во сне Дуня Смирнова с крокодилом величиною с электричку и стала бранить меня за низкий идейный уровень. Утром опять появляются все: горничная с кофе, гид с рекламными проспектами и Тэйко-сан с пачкой газет. Улыбаются по-страшному, будто я ихний японский бог. Кто у них там? Будда, что ли?
   Пью кофе, просматриваю газеты. На первых полосах - наши фотографии в саду камней. Панасоник бутерброд заглатывает, Катька с котенком и я важный такой, щеки надуты. Под фотографиями - иероглифы японские.
   - Что там написано? - спрашиваю у Тэйко.
   - "Бабася-сан - Хранитель планеты из России", - переводит Тэйко-сан. Я попросил ее перевести всю статью. Она мне милым своим голоском передала все то, что я вчера рассказал журналистам. Про Центр Вселенной, про Марцеллия и экологию. Все так серьезно, с полным доверием.
   Не успела она дочитать, как открывается дверь и в комнату вбегает человек в сером костюме. Я сразу понял, что наш. Такое у него лицо было. Советское.
   Дышит тяжело, вспотел. Увидел японцев, что-то им сказал по-японски и ко мне обращается:
   - Ты как сюда попал? По какой линии? Как тебя зовут?
   - Позвольте, - отвечаю вежливо. - Мы с вами не знакомы. Представьтесь, пожалуйста.
   - Бубликов, - отвечает. - Сотрудник советского посольства...
   А ты вправду русский?
   - Прошу вас, господин Бубликов, мне не "тыкать", а называть "на вы". Так естественнее для человеческого достоинства, - говорю, - А оно от возраста не зависит.
   Это мне Дмитрий Евгеньевич вспомнился, наш историк.
   Бубликов еще больше вспотел. Вижу - убить меня хочет, но пока не может.
   - Назовите вашу фамилию, - говорит грозно. По какой линии вы прибыли в Японию? Где ваш международный паспорт?
   Я фамилию назвал и даже сказал, где живу. А в Японию, говорю, прибыл по космической линии.
   - По космической программе? - он не понял. - Какое вы к ней имеете отношение?
   - Я - Хранитель планеты, - заявляю.
   - Перестаньте дурака валять, Быстров! - шипит он. - Это не игрушки! Дело пахнет международным скандалом!
   Совсем меня заманал! Что, вы опять не понимаете? Почему вы наших слов не понимаете? Сейчас все так говорят. "Заманал" - это что-то вроде "надоел", "сильно пристаешь".
   - А эти ваши... соратники? Они кто? - спрашивает.
   Я ему сообщил данные Тимошиной, а с Панасоником, сказал, пусть сам разговаривает. Я, кроме клички, ничего про него не знаю и знать не хочу.
   - В общем, - говорит Бубликов, - я все сейчас передам по дипломатическим каналам. А вы пока собирайтесь. И из страны вас будут выдворять. В двадцать четыре часа.
   На меня такая злость напала! Как он смеет разговаривать так с Хранителем планеты! Я дудочку в кармане нащупал. Дай-ка, думаю, выдворю из страны самого Бубликова. И не в двадцать четыре часа, а мигом. Вышвырну его, как котенка, пускай он в своем министерстве объясняется!
   Но не стал. Пожалел. Выгонят ведь Бубликова из дипломатов. А у него, наверное, семья, дети...
   - Можете передавать все, что угодно. Не забудьте оповестить наших родителей, они волнуются, - говорю Бубликову. - А уеду я отсюда с соратниками не раньше, чем закончу дела по хранению планеты.
   - Опять ты за свое?! - шипит.
   - Вы газеты читаете? - спрашиваю. - Вот тут везде написано, что я Хранитель.
   - Да они напишут, что ты Иисус Христос! Лишь бы сенсация! Лишь бы деньги заработать!
   - Напрасно вы так о журналистах дружественной державы, - укоряю я Бубликова.
   Бубликов плюнуть хотел, но сдержался. Вспомнил, что он дипломат.
   Опять что-то сказал японцам и ушел.
   Вот что мне нравится в японцах - так это воспитанность. Не лезут они не в свои дела. У нас бы сразу накинулись: "Что он сказал? Зачем приходил? Чего хочет?". А эти - сидят, улыбаются. Им до лампочки, зачем Бубликов приходил. Или делают вид.
   Тут двери снова распахиваются, входят вчерашние министерские чиновники и приглашают на пресс-конференцию. Говорят, что журналисты из семидесяти трех стран хотят со мной говорить. А тринадцать телекомпаний будут наш разговор записывать на пленку.
   Ну, я, конечно, похолодел, как стаканчик с мороженым. Но виду не подаю.
   - Я согласен, - отвечаю сурово.
   Глава 14 ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ
   Пока меня везли в лимузине на пресс-конференцию, я думал.
   Понял, что теперь мне не выкрутиться. Японцы меня достали. Раньше я все доказывал, что я - Хранитель. Тратил на это силы и энергию. И нервы; кстати. А мне никто не верил, задвигали меня подальше. Пока в трубу не задвинули.
   А тут - нате, пожалуйста! Никто бровью не повел. Сразу во всех газетах напечатали. Со всех стран сбежались на пресс-конференцию. Говори, мол, Бепс! Мы тебя внимательно слушаем.
   А что я им скажу?!
   Короче говоря, привозят меня на машине к какому-то многоэтажному зданию из стекла и алюминия. Открывают дверцу. Я выхожу, как президент, и направляюсь к дверям в сопровождении японских чиновников. Хорошо, что Катька хоть куртку подшила, хлястики не болтаются. Но курточка все равно грязноватая и поношенная.
   Ничего! Пусть видят, что Хранитель шмотками не интересуется.
   Сзади подкатывает еще один лимузин, из него Катьку с Панасоником высаживают. На лимузинах, между прочим, красные флажки Советского Союза и белые с красным кругом - Японии.
   Я курточку снимаю, остаюсь в школьной форме. При пионерском галстуке. На ладони поплевал, волосы пригладил. Где журналисты? Давайте их сюда!
   Ввели нас в зал, прямо на сцену, где длинный стол стоит, уставленный микрофонами. А в зале - полно народу с магнитофонами и фотоаппаратами. Телекамеры стоят, яркие лампы светят.
   Я Панасонику успел шепнуть:
   - Будешь трепаться, что у нас с вещами туго, - испепелю!
   Уселись.
   Мы - в центре, чиновники - по краям. Маленькие наушники на голову нацепили, чтобы понимать, что. происходит,
   Главный чиновник встал и начал говорить, по-японски. В наушниках переводят по-русски, чего он там говорит.
   А говорит он, что вчера, мол, приборы зафиксировали жуткую магнитную бурю, после чего в "саду камней" был обнаружен летательный аппарат в виде обрезка бетонной трубы из Советского Союза, а в нем - находящиеся здесь лица.
   Тут он указал на нас.
   Поскольку средствами обнаружения Японии, говорит, не было зафиксировано нарушения воздушной или морской границы, то остается предположить, что указанные господа прибыли в Японию каким-то космическим образом. Руководитель экспедиции по имени Бабася-сан утверждает, что является Хранителем планеты Земля. Назначен на эту должность Центром Вселенной. Этот факт, говорит главный чиновник, вызвал большой интерес прессы. Поэтому, мол, мы и пригласили вас, господа, на пресс-конференцию. Можете задавать вопросы.
   И уселся.
   "Ну, держись Бабася!", - подумал я про себя. Весело стало и горячо, как перед дракой.
   В первом ряду дядечка с бородкой руку вскинул. Спросил по-английски.
   - Почему вы решили, что труба из Советского Союза? - слышу перевод.
   - Потому что во всем мире давно уже применяются трубы из синтетики, отвечает японец. - Бетон только в СССР.
   А дальше вопросы посыпались, как из ведра.
   - На каком принципе работает космический летательный аппарат?
   - Кто отбирал вас для участия в экспедиции?
   - Какое у вас задание?
   - Что хочет передать Катюша-сан сверстницам из Сингапура?
   Тэйко-сан только успевает вопросы по-русски записывать и подсовывать мне.
   Я ладошку поднял.
   - Тихо, господа, - говорю. - Давайте по одному.
   Смотрю, в зал вбегает Бубликов. Чем-то взволнован. Держит в руках листок бумаги.
   - Разрешите мне! - кричит. - У меня заявление ТАСС!
   - Пусть зачитает, - разрешил я.
   Бубликов встает перед сценой лицом к залу, подносит листок к глазам, как близорукий , и начинает читать:
   - "Как стало известно в советских информационных кругах, вчера на территории Японии, в городе Токио, обнаружены трое советских граждан: Борис Быстров, Екатерина Тимошина и Виталий Скворцов, причем первые двое являются несовершеннолетними. ТАСС уполномочен заявить, что указанные лица попали в Японию без ведома соответствующих советских органов, следовательно, противозаконным путем. Советские органы ведут расследование. ТАСС категорически опровергает слухи, что указанные лица имеют отношение к советской космической программе, и требует немедленного возвращения советских граждан на Родину".
   Наступила тишина. Журналисты в блокноты строчат. Телеоператор - к сцене и снимает меня крупным планом. Камера у него на плече. А Бубликов перевел дух, вытер платком лоб и говорит:
   - Наше посольство считает, что притязания пионера Быстрова на хранение планеты являются надуманными и беспочвенными. Перед нами несовершеннолетний авантюрист!
   Меня прямо подкинуло на стуле! Рука сама в карман полезла за дудочкой. Сейчас заброшу Бубликова на Луну! Будет знать, какой я авантюрист!
   Не успел я ничего сделать, как Катька хватает микрофон и кричит на Бубликова:
   - Как вы смеете! Нам Марцеллий яичницу жарил! Яичница тоже, по-вашему, надуманная? А мы ее ели! Вот ! Бепс правду говорил, а ему никто не верил. Ни школа наша, ни ваш ТАСС!.. Бепс, докажи им!
   - Ладно, - говорю. - Сейчас узнают... Подойдите ко мне, пожалуйста, это я Бубликову.
   Тот подходит к самой сцене, но с опаской. Я поднимаюсь из-за стола, подхожу к Бубликову, смотрю на него со сцены сверху вниз. Потом дудочку достаю, обернутую в Катькину записку с координатами разных городов.
   - Видели? - говорю. - Сейчас будет фокус-мокус.
   Набираю я на дудочке координаты города Москвы, приставляю кончик ко лбу Бубликова и задаю радиус - два метра, хотя Бубликов и до ста восьмидесяти не дотягивает.
   Бубликов застыл, как кролик, смотри на меня снизу.
   - Ты чего это... - бормочет.
   Я отскочил от него подальше, чтобы тоже не улететь, да как свисту в дудочку!
   Шар-рах!
   Был Бубликов - и нет его! В полу дыра, из сцены полукруглый кусок вырезан. Края слегка оплавлены и легкий дымок.
   В зале - мертвая тишина. Все смотрят на то место, где только что стоял Бубликов. А ведущий, заикаясь, по-японски спрашивает:
   - Где... Бубликов-сан?
   - Бубликов-сан в Москве, - говорю я, пряча дудочку и возвращаюсь на свое место.
   Да, это было эффектно, я вам скажу!.. Ползала журналистов, как корова языком слизнула. Побежали куда-то, топоча башмаками.
   Потом я понял, что они торопились сообщения передать в свои газеты. Другая половина дыру фотографирует.
   Обо мне даже забыли.
   Вдруг вскакивает Панасоник и давай орать:
   - Видели?! Все видели?! Вот так он и меня в Японию угнал! Требую отобрать у него оружие! А также прошу политического убежища, потому что возвращаться домой после заявления ТАСС я стремничаю!
   Пока японцы переваривали слово "стремничаю", которое означало в данном случае "опасаюсь", Панасоник ко мне подбежал, кулаками размахивает.
   Я быстренько навел на него дудочку, зафиксировал центр шара, отпрыгнул и - снова свистнул!
   Панасоник тоже в Москве оказался. Будет знать, как предавать Родину. На полу сцены еще одна дыра образовалась. Сильно я им зал для пресс-конференций попортил. А что делать?
   - Ну, кто еще хочет?! - заорал я, размахивая дудочкой, как пистолетом.
   Главный японец ручки сложил, умоляет:
   - Бабася-сан, успокойтесь! Сядьте на место, я вас прошу.
   - Кончай, Бепс, - тихо сказала Тимошина.
   - Разошелся.
   Мне сразу стыдно стало. Веду себя, будто я из самого Центра Вселенной. Такого себе даже Марцеллий не позволял.
   Я занял свое место. Японец успокоил журналистов. Пресс-конференция дальше потекла. Дыры в полу прикрыли пластиком.
   Поднимается женщина. Говорит, что она из итальянского телевидения и очень хотела бы знать, каким образом я собираюсь хранить планету? Что входит в мои функции?
   Вот и дождался я этого вопроса. Больше всего боялся. Думал, проскочат. Но отвертеться не удалось.
   В зале опять все притихли. Я на микрофон смотрю. Микрофон молчит.
   - Понимаете, - говорю. - Я как раз над этим и думал.
   - Вот как? - она удивилась. - : У нас, например, когда назначают людей на должность, дают инструкцию. Или работник сам вырабатывает свою программу. А у вас?
   - И я сам вырабатываю, - сказал я. - Я ее обязательно выработаю, вы не волнуйтесь. Планете плохо не будет. Только вы верьте мне, пожалуйста. Если верить не будете, то я с работой не справлюсь. Когда люди друг другу верят, они дружить могут. Вот как мы с Катюшей. А Панасонику я не верю, так я с ним и не дружу... Вообще, вы знаете, для меня это работа новая. Планету хранить... Но она и для всех новая. Мы раньше-то ее не очень хранили. А теперь видим - от нее рожки да ножки остались. Надо беречь... Надо потихоньку к свету стремиться, как в Центре, у Марцеллия. Хватит про себя только думать, надо и про зверей, и про птиц. Мы ведь летим куда-то. Некоторые думают, что никуда. Просто в пустоту. А мне больше нравится, если к цели. Вот я вам и говорю как Хранитель - давайте лететь к свету!
   - И к любви! - это Катюша как крикнет! Не ожидал от нее.
   Корреспонденты вспышками засверкали.
   Аплодируют.
   Я вдруг почувствовал, что устал страшно. Будто мешки с ватой грузил. И сам стал ватный.
   - Пресс-конференция объявляется закрытой, - сказал японец. - Хранителю планеты необходимо отдохнуть.
   Глава15 ЗАМАНЧИВЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
   На следующее утро Тэйко-сан опять появилась с пачкой газет - не только японских, но и наших.
   - Бабася-сан, почитайте "Известия", - говорит.
   Я раскрыл "Известия" за вчерашнее число, а там на второй странице, в полный рост - "Заявление ТАСС", что вчера Бубликов читал, комментарии специального корреспондента Японии, а чуть ниже - письмо моей мамы в редакцию! Так и подписано "С. Быстрова".
   Я, конечно, сразу же на мамино письмо накинулся, читаю. А в письме написано, что ее сын, Борис Быстров, то есть я, в последнее время страдал нервным расстройством. И даже были случаи психических припадков. Ну, заскоки, понимаете? Мама не сомневается, что, пользуясь этим, реакционные силы вывезли ее сына в Японию. И Катю Тимошину прихватили. Мама выражала протест и требовала вернуть сына на Родину.
   Я чуть не заплакал. Во-первых, от жалости, во вторых, от обиды. Маму было жалко, а обидно за себя. Конечно, она все своей психиатрией меряет. Ее научили, что у нормального человека не может быть такого желания хранить планету. А если кто чуть-чуть выделяется, то он - псих! Да разве ж так можно? Тогда и Пушкин - псих! И этот... опять забыл... Данте, вот!
   - Тэйко-сан, - кричу, - ну скажи, похож я на психа?!
   - Нет, но вы похож на немножко не в себе, - отвечает.
   Читаю дальше. Комментарий корреспондента. Он, оказывается, был на пресс-конференции и все успел передать, пользуясь разницей по времени. "Не подлежит сомнению, - пишет он, что Борис Быстров страдает аномалиями умственного и душевного развития, плохо контролирует свое поведение, хотя некоторые его способности не до конца объяснены наукой...".
   Ну, это он имел в виду, когда я Бубликова с Панасоником на Родину закинул.
   Короче говоря, корреспондент предлагал не портить дружественных отношений и быстрее вернуть больного мальчика родителям, чтобы они его подлечили. Понимаете?
   Я помрачнел.
   - Что Катя делает? - спрашиваю.
   - Катюша-сан передает котенка в дар Обществу охраны животных - говорит Тэйко-сан.
   - Молодец, - похвалил я.
   Вскоре приходит Катька, а с нею вместе входят в номер три японца, один из них - в военной форме. Ладошки складывают перед грудью и кланяются мне. Я тоже ладошки сложил, поклонился.
   - Это кто такие? - шепчу Тэйко-сан.
   - А это, - говорит, - представители фирм и министерства обороны.
   - Ага, понятно. Кать, ты посиди пока, - говорю Катьке. - Я слушаю вам, господа.
   Первым военный заговорил. Тэйко-сан переводит Я сначала ничего не понимал, потом вник. Японцев надо уметь слушать. Они каждую мысль обкладывают гарниром вежливых оборотов. Военный японец говорил минут пятнадцать, а мысль была очень простая: не продам ли я ихнему министерству дудочку, поскольку мне она ни к чему и даже опасна? А заплатить они готовы три миллиарда иен.
   И чековую книжку показывает.
   Конечно, упаковал он все это красиво: "Вы не сочтите... Если нам будет позволено... Бабася-сан может не сомневаться.,.". Короче, лапшу на уши вешал.
   - А зачем вам дудочка? - спрашиваю.
   - Видите ли, нашим экспертам показалось, что этот прибор можно использовать в целях всеобщего и полного разоружения...
   "Ага, разоружения! - думаю. - А сами небось космическую энергию хотят себе захапать, чтобы потом нас пугать..."
   - Нет, - говорю. - Рад бы, но не могу.
   - Пять миллиардов иен, - набавляет цену японец. Тэйко-сан тут же пояснила, что на эти деньги я могу купить пару миллионов видеомагнитофонов, дом, земельный участок, а на остальное хорошо пообедать в ресторане с русской кухней.
   - Зачем же мне столько видеомагнитофонов? - говорю. - Нет-нет, не просите. Не продам. Это подарок.
   Это он сразу понял. Подарок есть подарок, даже в Японии.
   Начал говорить второй. Он сказал, что понимает мои чувства по отношению к другу, подарившему мне дудочку, поэтому не просит ее продавать. Дудочка останется у меня. Но я могу с помощью его фирмы организовать свой концерн. Фирма меня финансирует, а прибыль будем делить вместе. Японец предложил назвать концерн "Бабася инкорпорейтед".
   - А чем он будет заниматься, этот концерн? - спросил я.
   - Грузовыми и пассажирскими перевозками, - отвечает. он, не моргнув глазом. - Мы уже имеем известия, что ваши соотечественники Бубликов и Скворцов благополучно оказались в Москве. Сейчас оба в больнице - с непривычки. Но состояние их удовлетворительное. Наши эксперты полагают, что помощью вашего прибора можно доставлять людей и грузы в любую точку Земли за минимум времени.
   - Это они правильно полагают... Но я капиталистом никогда не буду, сказал я.
   - Простите, а как же вы будете жить здесь, на какие средства? - спрашивает он вежливо.
   - А я здесь жить и не собираюсь. Мы домой вернемся, правда, Катя? говорю Тимошиной.
   - А то нет! - отвечает она, листая в кресле японский журнал.
   - Разве вы не понимаете, что после письма вашей мамы-сан, - тут он кивнул на "Известия", - вас на Родине отправят в лечебницу?
   Я вздохнул. Есть такая вероятность.
   - Кроме того, учтите, - продолжает он, а сам улыбается сладко-сладко, - вы незаконно пересекли границу с неизвестным нам оружием. Только наша врожденная вежливость позволяет нам вести с вами переговоры и предлагать выгодные условия. Но наше терпение не беспредельно...
   "Ага! Пугать начал, - думаю. - Дело дрянь. Отобрать у меня дудочку пара пустков. Даже каратиста присылать не надо. Втроем они вполне справятся".
   - Ну, а вы что хотите предложить? - спрашиваю у третьего, чтобы время выиграть.
   - Я продюсер, - говорит. - Предлагаю вам контракт на гастроли по Японии, Европе, США и Канаде. С вашей дудочкой. Тимошина-сан будет вашей ассистенткой...
   - Фокусы, что ли, показывать? - спрашиваю.
   - Вот именно. Оплата в долларах. Полмиллиона в месяц.
   Я на Катьку посмотрел. Она в журнал уткнулась, делает вид, что не слышит.
   - Подумайте, Бабася-сан, - сказала переводчица.
   При этих словах в номер вошли двое могучих японцев с бицепсами. Остановились у дверей, руки скрестили и на меня смотрят. Покачиваются слегка с пятки на носок. Натуральные японские гангстеры. Как я не подумал! Эти господа сами у меня дудочку отнимать не станут. Можно в международный скандал влипнуть. Вот они мафию и наняли.
   - Я согласен вести переговоры об использовании прибора только с фирмой "Тошиба", - говорю. - Желательно с господином Мацуката.
   Катька на меня радостный взгляд кинула. Поняла с ходу.
   - Что ж, ваше право, - японцы говорят. - Мы подождем пока.
   Ладошки перед собой сложили, поклонились, попятились задом в коридор.
   И мафия попятилась.
   Тэйко-сан сняла телефонную трубку и стала связываться с "Тошибой".
   Глава 16 ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
   Когда ехали в машине на фирму "Тошиба", мне грустно сделалось. Вспомнил мамино письмо в редакцию. Конечно, мама меня любит, о чем разговор... Но если любишь, то надо же человеку верить, правильно я говорю? Написала бы она: "Мой сын - Хранитель планеты, и отстаньте все от него! Попал в Японию, значит, так нужно!". Вот это было бы да...
   Катюша рядом сидела. Сразу заметила, что я губы надул. Девчонки вообще чуткие. Придвинулась ко мне, шепчет:
   - Ничего, Бепс, вот вернемся, мы им покажем, как планету хранить!
   - А может, остаться хочешь? - шепнул я. - Накупим электронных игр, будем с утра до ночи играть...
   Она как отпрыгнет от меня. Глаза круглые.
   - Да ты что! А мама?!
   - Мама думает, что я больной.
   - Передумает. Маму не выбирают. Какая есть, такая есть... Ничего, мы им простим... - Катька отвечает рассудительно.
   Мы друг к дружке склонились и стали план вырабатывать. Тэйко-сан впереди сидела. Ушки свои японские навострила, но мы тихо шепчемся, она ничего не слышит.
   Самое главное, надо было сработать четко. Я незаметно еще в машине на дудочке координаты Ленинграда поставил и положил дудочку в карман, под руку.
   - Следи за мной, - наставляю Катьку. - Как только я скажу "гуд бай" ты уж ни секунды не медли.
   - За меня не бойся, - Катька говорит.
   Приехали на фирму. Японцы к дверцам подбегают, распахивают, ведут куда-то... Я дудочку в кармане сжимаю, даже пальцы вспотели.
   Представляют нас директору, или кто там он у них - не знаю. Снова вежливые обороты. А я их уже не слушаю, мне бы только до ПИНГВИНА добраться.
   - Хочу говорить с господином Мацуката, - заявляю.
   Опять нас ведут по коридорам и приводят в электронную лабораторию. Наконец я этого Мацукату увидел. Маленький такой японец, довольно молодой.
   - Я намерен с вами сотрудничать, - говорю ему. - Только покажите сначала, над чем вы работаете.
   Катька рядом со мною, ни на шаг не отходит. Но и сопровождающие тоже не отходят ни на шаг.
   Мацуката повел нас в соседнюю комнату. Смотрю, а там на пластиковом столе, в окружении каких-то приборов, топчется мой Глюк. Исхудал, бедный, глаза тоскливые и нервные. Японцы его рентгеном просвечивают. На экране - что-то невообразимое. Какая-то электронная схема, сложней, чем в телевизоре.
   - В настоящее время, - говорит Мацуката, - мы исследуем сложный электронный прибор. Судя по всему, это некий передатчик, но зачем он сделан в форме пингвина и на каком принципе работает - пока загадка.