Страница:
Немного потренировавшись надевать скафандры, не забыв засунуть в один из потайных карманчиков на рукаве пузырек любимого «Виски», герои-астронавты отправляются на космодром. Их провожает благодарное человечество.
Гризов выдохнул, оттолкнулся руками и отъехал на своем замечательном кресле с колесиками на метр от стола. Глаза уже слегка устали, надо было передохнуть. Он встал и пошел бродить по коридорам «ПД». В это субботнее утро коридоры по-прежнему оставались пустынными, только из отдела доставки доносился громкий разговор и загадочный перезвон, видимо, раскладывали пачки с тиражом, прибывшим вечерней машиной. Постепенно Антон дошел до доски с объявлениями, висевшей, напротив входа в основное помещение редакции. На доске висел приказ об усилении борьбы с ошибками при подаче информации и постановке кому-то чего-то на вид за что-то непотребное. Ознакомившись со всем этим, Гризов добрел до поста охраны.
Охранник возлежал на стуле, положив свои ноги в хайкингах на пульт с кнопками, словно крутой Уокер после свершения правосудия по-техасски. По стоявшему рядом с ним телевизору показывали какой-то эротический триллер.
– Привет Витек! – окликнул его Антон, – Граница на замке?
– На трех замках, – не оборачиваясь, ответил Витек, поскольку не мог оторваться от экрана, на котором вот-вот должно было состояться нападение на томную блондинку с последующим покушением на ее честь и стрельбой во все стороны, – Садись, акула пера. Дерни чефира! С утра бодрит.
Витек пододвинул Антону банку с круто заваренным чаем. Гризов мельком взглянул на цвет пойла и согласился. После первого же глотка шарики заехали за ролики, потом разъехались и все встало на место. Гризов почувствовал в себе силу былинного богатыря, настроение резко поползло вверх.
– Ух, ты! – выпалил он от неожиданности.
– Ну, так, – подтвердил качество напитка Витек, – Бодрячок! Это тебе брат не «Кака-Кола»…
– Да уж, – согласился Антон и, присев рядом на топчан, спросил, – Ты «Армагеддон» смотрел?
– Угу, – пробормотал Витек, напрягаясь, – нападение на блондинку вошло в самую середину и ему не хотелось отвлекаться.
– Ну и как тебе?
– Круто конечно, хотя… козлы они все!
– Я так и думал. Спасибо, брат.
Гризов вернулся за компьютер и с новой силой застучал пальцам по клавиатуре.
Антон взглянул на кочегаров за окном: к ним прибавился третий с початой бутылкой «Столичной» в одной руке и колбаской в другой. Кочегары уже слегка покачивались даже сидя, тыкали друг друга кулаками в грудь, а затем широко разводили в стороны, мол, была «Во-о-о-т такая!». Посмотрев на них с минуту, Антон вернулся в космос.
Справедливости ради надо заметить, что Россия и США шли в космос разными путями. Затратив колоссальные мани на создание нескольких челноков. Взлетающих через раз, Америка так и не смогла построить в космосе ничего похожего на действующую станцию. О ракетоносителях и говорить не приходится. В этой ситуации висящая в космосе многие лета, постоянно достраиваемая и перестраиваемая, словно кубик Рубика, станция «Мир», это же настоящее бельмо на глазу! Постоянный раздражитель, напоминание о неправильно выбранном пути и зря потраченных миллионах долларов. США давно привыкли считать себя супердержавой, для которой отставание от России невозможно. А в космосе – даже обидно. Остается одно, – замазать конкурента в глазах мирового сообщества прямой дезинформацией и широкой рекламой своих ошибочных детищ. Ничего другого, когда деньги уже истрачены, уже не остается.
Поэтому станция «Мир» спешно уничтожается в кино, предрекая ее скорый конец в жизни. Действительно, некоторые товарищи планируют затопление станции «Мир» в океане. Но США хочет представить это чуть ли не своей идеей. А может это действительно ее идея? Очень уж неловко видеть русскую орбитальную станцию, и хочется поскорее избавиться от этого комплекса неполноценности.
Антон снова сбегал к Витьку, подкрепился чефиром, и вернулся на место. «Хана Б. Уиллису» входила в завершающую стадию. Ему оставалось жить минут тридцать, больно хорошо шла работа шариков после чифира.
Витек сидел в расслабленной позе довольного жизнью охранника. Гризов внимательно осмотрел стол, но увидел, что опоздал, – чефир скончался. Этого Б. Уиллису нельзя было простить никак. Витек с виноватым видом протянул Антону пластинку «Риглей Спермин», – «на, мол, не горюй».
Скрипя зубами, Анотн в очередной раз уселся за компьютер.
Астронавты кидают жребий на спичках. Хорошо, что они хотя бы решили не играть в карты. Миссия спасения человечества выпадает молодому нефтянику, тому самому, которого ждет на земле невеста. Но Брюсс настоящий герой, более того, что странно для современного героя, он еще и отец. А потому предпочитает отдать собственную жизнь взамен жизни человека, которого любит его дочь. Сильная сцена. И странная. Впервые за весь фильм возникает непонятное ощущение – неужели американцы способны чувствовать что-то кроме вкуса «Риглей Сперминт»? Хочется плакать от такого неожиданного открытия.
Но это скоро проходит. Челнок взлетает, и экшин с дистракшеном затмевают все. Секундные проявления чувств захлестывает поток протуберанцев. Да, все радуются. Да, астероид взорвался, а Брюс погиб. Его жалко, хоть он и козел. Но остальных этот ничуть не изменило. Они возвращаются на землю такими же тупенькими, какими улетали с нее. Сцена встречи астронавтов-нефтяников по помпезности превосходит все виденное прежде. Количество звездно-полосатых флагов, чтобы не оставалось сомнений в том, кого именно должно благодарить человечество за свое спасение, не поддается исчислению. Уничтожение обломками астероида Парижа и Шанхая выглядит как-то тускло. Ну, сгорели французы с китайцами, и Бог с ними. Двумя конкурентами меньше. Остальным же, надо быть благодарными, что у них есть такие продвинутые звездно-полосатые друзья!
Антон в изнеможении опустил голову на стол. Полежал так чуть-чуть. Потом переслал файл «Хана Б. Уиллису» по сети на сервер, откуда Ктакатовский мог достать его в любое время. Затем, с чувством выполненного долга пошел на улицу подышать свежим воздухом.
Редакция выходила окнами на Малоохтинский проспект и раздолбанную набережную, по которой, словно вагоны бронепоезда, ползли одна за другой, грязно-серые фуры дальнобойщиков. Невдалеке масляными пятнами весело переливалась грязными пятнами мутная Нева. Рассекая ее седые волны, пыхтели по своим делам буксиры, таща куда-то баржи с астраханскими помидорами. Субботнее утро переходило в день, но город четырех революций, включая сексуальную, в большинстве своем еще спал глубоким хмельным сном.
Антон перекусил в недорогом кафе, находившемся в квартале от набережной, свежими пирожками с мясом загадочного происхождения. Как говаривал его знакомый менеджер Вася Утякин, работавший посредником между мясокомбинатами и продуктовыми ларьками, – «То, что ты можешь позволить себе на зарплату, делается обычно из мелких грызунов». Если не развивать Васину мысль, то пирожки были очень даже ничего, горячие.
Запив эти размышления замечательным бразильским кофе «Марадонна» с привкусом металлических опилок, Антон снова отправился к станку и стучал по клавишам до пяти вечера, выписывая экономическую новость о судьбе особняка барона Гросса с участием «Зачинай-БАНКа», Штольценбергера и итальянских брюнетов-зоологов. Рувва он опустил. К экономической ситуации в Петербурге слюнявый ротвейлер не имел никакого отношения. Во всяком случае, пока не стал членом семьи извращенца-наследника.
К вечеру подошла гулявшая вчера «недвижимость» почти в полном составе и тоже принялась приходить в себя с помощью новой порции чефира. Ей предстояло еще работать и работать, а у Антона уже был готов задел. Поэтому, распрощавшись с коллегами, он отправился домой. По дороге к метро Гризов услышал призывно запиликавший мобильник и, включившись, услышал голос Васьки Утякина.
– Алле, привет Тоха, ты чего делаешь?
– Переставляю ноги по направлению к метро.
– Работу закончил?
– Да какая работа. Можно сказать одно удовольствие. Разбирался сегодня с Брюсом Уиллисом.
– Ну и как он там?
– Разобрался. Все. Хана ему.
– Больше сниматься не сможет?
– Да куда там. Ему бы с женой отношения оформить.
– С какой женой?
– С очередной. Деми Мур зовут. Играет хорошо, но пьет много.
– Кто, Деми Мур? Да и черт с ней, слушай у меня тут билеты на «Скутера» образовались. Сегодня выступает в «Юбилейном», через час. Пошли с нами! У нас один парень отказался в последний момент. Надо срочно заменить.
– Да я не очень «Скутера» уважаю. Он только про рыбу и поет. А мне лучше русскоязычное чего, – «Алису» там, «Чайф» или «Наутилус».
– Да ну тебя. Будет «Наутилус» сообщим дополнительно. А пока «Скутер» есть, потрясешь костями. Решай быстрее, билет пропадает, да тебе что за мобильник фирма платит?
– Угу, целых две фирмы. А вас там сколько?
– Трое, я и две девушки.
– Так бы сразу и сказал. Ну, ради тебя и «Скутера»…
– Через полчаса у входа в «Юбилейный».
«Юбилейный» был набит до отказа. Ни «СКА» ни «Зениту» такого количества фанатов и не снилось. Хотя Антон с удивлением увидел, что «зенитовцев» здесь была масса. Бело-голубые фанаты бродили по залу толпами, орали «Зенит-Чемпион!!!» и пили пиво пенное. Создавалось ощущение, что скоро на сцену выйдет не бритоголовый крашенный блондин по кличке «Скутер», а вся питерская футбольная команда и начнет на бис выполнять штрафные удары прямо в зал. Вот бы народ порадовался!
Еле освещенный зал колыхался перед концертом, словно волны финского залива. Видимо «зенитовцы», не расставались со своими бело-голубыми шарфами даже ночью, а не то, что на каком-нибудь концерте. Здесь ведь тоже можно было всласть покричать и выработать лишнюю порцию адреналина. Разницы между матчем и концертом типа «Скутер» нет никакой, кроме национально-патриотической.
Девушки были веселые, пиво свежее. Вася Утякин в ударе и Антон тоже не грустил. Они покричали вместе со всеми «Зенит-Чемпион!!!» – стадное чувство давало о себе знать, а когда, наконец, на сцену вышел бритоголовый крашеный блондин, все стали кричать «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
Свет погасили, и началось буйство. Почти два часа «Скутер» мелькал на сцене между вспышками лазерной световой установки, исправно отрабатывая гонорар. Махал руками, прыгал до потолка, ломал гитары и пинал синтезаторы (все равно «фанера» работала исправно). Хотел даже выехать в публику на настоящем «скутере», но вовремя одумался.
Публика зверела и заводилась. Адреналин пер наружу. Хотелось все ломать и крушить, а инстинкты овладели телом. Дружная четверка тоже сорвалась со своих мест и смешалась с толпой. Перед сценой больше не было людей. В одно мгновение пропал тысячи парней и девчонок, став единым организмом, который раскачивался, и прыгал, в такт бешено колотившемуся ритму драм-машины. И владел этим организмом сейчас один человек – бритоголовый блондин на сцене. По его желанию организм менял свою форму, вскидывал вверх руки и колыхался в разные стороны. А в ответ на любой выкрик блондина, истово и надсадно откликался зычным «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!».
– Вы устали? – орал Скутер по-английски с баварским прононсом.
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
– Будем еще танцевать?
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
– «How much is the fish?»
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
Наконец Скутер понял, что организм в его полной власти и ничего по-английски даже с баварским прононсом уже не понимает и вообще ничего не понимает. Тогда он подскочил к самому краю сцены и выкрикнул на весь зал:
– Я, – самый крутой!
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!» – отозвался в экстазе организм.
Как Антон вернулся домой, он опять помнил смутно.
Глава четвертая
Проснувшись на следующий день в своей квартире, Антон с наслаждением умылся, и приготовил себе чашечку кофе. Сидеть на кухне воскресным утром, когда за плечами столько удовольствий одновременно, а впереди никуда не надо спешить, было чертовски приятно. Густой напиток цвета турецкой ночи медленно проникал в измученный алкоголем организм. Через пять минут «Скутер» уже представлялся Антону просто ночным кошмаром, а в отдохнувшей голове медленно, с пониманием, заворочались мысли. Одна из них напомнила, что не плохо бы позвонить в Зеленогорск, и узнать как там дела, все ли выплыли. С момента бегства от ночных героинщиков новостей оттуда не поступало. Можно было также позвонить Ваське Утякину, и узнать где он провел ночь после «Скутера», А можно было и не звонить. К счастью сегодня можно было вообще ничего не делать, а просто медитировать на кухне целый день, как это делают йоги, Сидишь этак в прострации, лечишься сам собою или пивом. И все вроде бы хорошо. Хотя делают это йоги с пивом именно на кухне или нет, Антон с уверенностью утверждать не мог.
Спустя полчаса медитации, собрав вокруг головы часть умных мыслей. Антон встал, и побрел в комнату. Там он нашел пультяшку, включил телевизор и погрузился в диван, приготовившись немного расслабиться. Телевизор оказался настроен на музыкальный канал ТВМ, 'Гуманному взору Гризова предстала замечательная ведущая Фрутта Туттсен которая, как всегда с бодрым видом, несла какую-то ахинею про музыкальных исполнителей. Мол, этот крут, а тот еще круче. А та вообще настолько крута, что и сказать про нее нечего, поскольку она и говорить не умеет, а только сексом занимается всю свою несознательную жизнь. В общем, развлечение и вовлечение народа шло полным ходом, на понятном народу языке, как и объяснял все это родной факультет журналистики
Когда высокая брюнетка Фрутта ненадолго умолкла, Антон с облегчением выдохнул, – его уставший мозг еле успевал отбивать дикий бред, излучаемый телевизором. К счастью после Фрутты включили музыку, и смог Антон немного расслабиться. Спела AQUA, затем «5», затем «б», затем Boys и Girls, потом Boys amp;Girls, следом Black и White, сразу за ними Black amp;White. После чего нон-стопом: Go-Go, Du-Du, Tu-Tu, Причем, все группы были из разных стран, но пели почему-то на английском языке. Пели они одно тоже, как заметил Антон, только в слегка отличающихся версиях. Например, вместо ''Хей, Джон!», пели «Гей Джон» и так далее. Прослушав все это, Гризов ощутил жгучее желание выстрелить в телевизор.
Антон начал уже всерьез обдумывать эту мысль, когда неожиданно для себя услышал родные мотивы – первые ноты оперы Бородина «Князь Игорь» Сердце защемило от удовольствия! Антон с радостным ожиданием посмотрел в голубой экран и увидел там четырех здоровенных негров. Все чернокожие были одеты в белые кожаные куртки с заклепками и черные шерстяные шапочки. Они ехали куда-то на широченном «Кадиллаке», у каждого в руке имелось по гладкоствольному ружью, поскольку, без ружья в Америке негру на улицу не выйти. Судя по выражениям лип, скоро должно было состояться ограбление кассы, в которой хранилась вся зарплата местных пролетариев, десять лет строивших высокую бетонную плотину поперек реки Потомак. Видимо эти негры были в душе противниками эксплуатации природных ресурсов или тайными «гринписовцами», а может быть у них просто кончились родные баксы, на которые они покупали героин.
Увертюра к русской опере «Князь Игорь» в клипе получила оттенок народного негритянского произведения «Тук-Тук», словно его композитор родился среди грязных улиц, огороженных сетками, заваленных ржавыми машинами и уставленных пустыми железными бочками, в которых чернокожие разводили костры. Почти непрерывно позади негров на бреющем полете пролетали баскетбольные мячи.
Антон досмотрел это эпохальное произведение до конца. Как и следовало ожидать, никакого упоминания о русском авторстве нагло обрепперенной до неузнаваемости музыки не было и в помине. Следующий клип на ТВМ судя но языку (в нем было использовано целых шесть слов!), можно было считать русским. Это был хит трио «ХФ» под называнием «Беспризорник». Под трио Антон раньше понимал трех людей, которые хоть иногда поют все вместе, но в этом трио пел только один, а остальные эротично молчали или поводили ушами. Хотя клип и подавался русским по определению, но создалось ощущение, что и его автор либо негр, либо родился в негритянском квартале. В кадре мелькали все те же горящие бочки, сетки, решетки, черные шапочки, баскетбольные мячи, убогие дети с ножиками и пестиками. Судя по всему. народная негритянская культура оставила в душах новых русских продюсеров неизгладимо баскетбольный след. То ли их в Америке грабили во время туристической поездки по борделям, то ли насиловали, но этот след был виден чуть ли не в каждом втором клипе.
После «Беспризорника» группы «ХФ», прошумел их следующий клип «Лето», целиком скопированный с основной мелодии раскрученного болкбастера (что бы это значило?) «Люди в черном». Этот клип возбудил в душе Гризова летние воспоминания и прошлогодней поездке в знойную Турцию, откуда он привез популярную у восточных товарищей-мусульман компашку певца Таркана. Наслаждаясь ею несколько месяцев подряд, Антон уже осенью увидел по телевизору клип на до боли знакомую мелодию в исполнении отечественного певца Кирокорова. Причем, если по началу тот приписывал авторство Таркана где то снизу и сбоку, мол, – соавтор, то потом осмелел и из скромности вообще перестал о нем упоминать. За следующие полгода Кирокоров перетырил практически все песни с диска и, исчерпав эту возможность, принялся за новые проекты, благо талантливых людей, у которых можно было что-нибудь украсть на свете вообще, а в России особенно, водилось еще не мало.
Апофеозом утреннего просмотра музыкального канала ТВМ для Антона стала передача для меломанов с отклонениями маниакально-депрессивного характера. Это была программа «12 злобных идиотов», участникам которой разрешалось вести себя как угодно перед многомиллионной аудиторией до тех пор, пока их не увезут обратно в психушку. Участники программы с радостью пользовались временно предоставленной свободой, – рыкали, пукали, орали, матерились, осыпали проклятиями все что можно, поскольку можно было все.
Напоследок Гризов посмотрел «Музыкальный Блок Новостей», который его несколько успокоил. Эксклюзивные «Новости» на ТВМ обычно записывались один раз и повторялись потом через каждые три часа в течение месяца. Эти свежие эксклюзивные «Новости» Гризов слышал еще две недели назад, а потому воспринял их как что-то родное, до боли знакомое и страшно надоевшее.
Неожиданно зазвонил телефон, заставив Антона вздрогнуть. Гризов поднял трубку и сказал в пустоту:
– Кто там?
– Я там, – ответили, – Верт, это. Привет из солнечного Зеленогорска. Как поживаешь, что делаешь?
– Да ничего, поживаю. Ничего не делаю. Наслаждаюсь. Вот на телевизор смотрю или он на меня, пока еще точно не понял. А вы там как? Я сам уже собирался позвонить тебе, узнать, как потанцевали тогда.
– Потанцевали нормально, тебя только потеряли, думали, утонул.
– Журналисты сами по себе не тонут. Я в прибрежном лесу заблудился. Пил березовый сок. Там у вас темно было.
– А ночевал-то где?
– Где-то на берегу. Точно и сам не знаю.
– Ага, понятно.
Антон переключил на другую программу. Там показывали цирковое представление: в закрытом бассейне плавало штук пять смышленых нерп и покидывало дрессировщику носами шары.
Какой-то странный был у Мишки голос. Гризов журналистским нюхом почуял что-то неладное.
– И чего это тебе понятно. Мишка? Не договариваешь ты что-то, брат.
– А у тебя по дороге на пляж ничего не приключилось?
– Да нет, вроде ничего особенного. Так, случайно забрел на поляну какую-то с «Мерседесами».
– Ой, ли?
– Ну, там, на капотах «Мерседесов» валялось еще что-то на героин похожее. Темно было, не разглядел, – ответил Антон и добавил не очень уверенным тоном, – Но мне-то что, я ведь про наркотики не пишу.
– Да тут по городу слух циркулирует, что кто-то спугнул Колю Меченого, местного крестного папика, в тот момент, когда он толкал клиенту пару килограммов героина. Клиент оказался пуганый, хотел уже отказаться, раз засветился. Ну а Коле представляешь какой облом – столько баксов мимо пролетает. Ну, там стрельба началась, мужик тот убежал, а вот клиента на утро нашли в заливе с пятью дырками в животе. Рядом и охранники его плавали. Так что, если случайно мужика того увидишь, передай, что не стоит ему пока в Зелек приезжать месяц-другой. Путь успокоится все, если успокоится. Здоровей мужик будет.
Гризов выдохнул, оттолкнулся руками и отъехал на своем замечательном кресле с колесиками на метр от стола. Глаза уже слегка устали, надо было передохнуть. Он встал и пошел бродить по коридорам «ПД». В это субботнее утро коридоры по-прежнему оставались пустынными, только из отдела доставки доносился громкий разговор и загадочный перезвон, видимо, раскладывали пачки с тиражом, прибывшим вечерней машиной. Постепенно Антон дошел до доски с объявлениями, висевшей, напротив входа в основное помещение редакции. На доске висел приказ об усилении борьбы с ошибками при подаче информации и постановке кому-то чего-то на вид за что-то непотребное. Ознакомившись со всем этим, Гризов добрел до поста охраны.
Охранник возлежал на стуле, положив свои ноги в хайкингах на пульт с кнопками, словно крутой Уокер после свершения правосудия по-техасски. По стоявшему рядом с ним телевизору показывали какой-то эротический триллер.
– Привет Витек! – окликнул его Антон, – Граница на замке?
– На трех замках, – не оборачиваясь, ответил Витек, поскольку не мог оторваться от экрана, на котором вот-вот должно было состояться нападение на томную блондинку с последующим покушением на ее честь и стрельбой во все стороны, – Садись, акула пера. Дерни чефира! С утра бодрит.
Витек пододвинул Антону банку с круто заваренным чаем. Гризов мельком взглянул на цвет пойла и согласился. После первого же глотка шарики заехали за ролики, потом разъехались и все встало на место. Гризов почувствовал в себе силу былинного богатыря, настроение резко поползло вверх.
– Ух, ты! – выпалил он от неожиданности.
– Ну, так, – подтвердил качество напитка Витек, – Бодрячок! Это тебе брат не «Кака-Кола»…
– Да уж, – согласился Антон и, присев рядом на топчан, спросил, – Ты «Армагеддон» смотрел?
– Угу, – пробормотал Витек, напрягаясь, – нападение на блондинку вошло в самую середину и ему не хотелось отвлекаться.
– Ну и как тебе?
– Круто конечно, хотя… козлы они все!
– Я так и думал. Спасибо, брат.
Гризов вернулся за компьютер и с новой силой застучал пальцам по клавиатуре.
Космический комплекс неполноценностиПосле стыковки, астронавты попадают в святая святых отечественной космонавтки, которая выглядит изнутри как нечищеный коровник. Свисающие со всех стен потертые кабели, легкий туман, система подтекающих труб – «кошмар водопроводчика», и первый русский космонавт в ушанке и, естественно, с гаечным ключом. Зовут космонавта Лев, естественно Андропов. Странно, что не Александр Пушкин или Владимир Ульянов-Ленин. Из всех известных американцам русских фамилий неиспользованными осталось только две: Гоголь и Достоевский. Но их приберегли для других фильмов.
Суперплан по спасению земли начинается с колоссального маневра по облету Луны и заходу в тыл гигантского астероида, на котором предстоит высадиться. Но прежде, чем осуществить все это, по пути предстоит заправиться топливом на российской космической станции «Мир». Итак, в фильме появляются русские. Это отдельная тема. Как ни крути, а русских в космосе не обойти молчанием. Но, не будем забывать, кино американское, и раз невозможно умолчать о русских, значит надо, как обычно, показать их полными идиотами.
Два великолепных, блистающих лакированными боками даже в космосе, американских челнока, приближаются к российской станции «Мир», тускло отсвечивающей ободранным фюзеляжем. По радио астронавты-нефтяники ведут веселый треп о том, как круто в космосе, где много всяких блестящих штучек и, что станция «Мир» сделана так давно, что и не понять, почему она до сих пор не рассыпалась. Тем не менее, как ни странно, заправится по пути больше негде, поэтому приходится, скрепя сердце, пользоваться помощью русских.
Антон взглянул на кочегаров за окном: к ним прибавился третий с початой бутылкой «Столичной» в одной руке и колбаской в другой. Кочегары уже слегка покачивались даже сидя, тыкали друг друга кулаками в грудь, а затем широко разводили в стороны, мол, была «Во-о-о-т такая!». Посмотрев на них с минуту, Антон вернулся в космос.
Справедливости ради надо заметить, что Россия и США шли в космос разными путями. Затратив колоссальные мани на создание нескольких челноков. Взлетающих через раз, Америка так и не смогла построить в космосе ничего похожего на действующую станцию. О ракетоносителях и говорить не приходится. В этой ситуации висящая в космосе многие лета, постоянно достраиваемая и перестраиваемая, словно кубик Рубика, станция «Мир», это же настоящее бельмо на глазу! Постоянный раздражитель, напоминание о неправильно выбранном пути и зря потраченных миллионах долларов. США давно привыкли считать себя супердержавой, для которой отставание от России невозможно. А в космосе – даже обидно. Остается одно, – замазать конкурента в глазах мирового сообщества прямой дезинформацией и широкой рекламой своих ошибочных детищ. Ничего другого, когда деньги уже истрачены, уже не остается.
Поэтому станция «Мир» спешно уничтожается в кино, предрекая ее скорый конец в жизни. Действительно, некоторые товарищи планируют затопление станции «Мир» в океане. Но США хочет представить это чуть ли не своей идеей. А может это действительно ее идея? Очень уж неловко видеть русскую орбитальную станцию, и хочется поскорее избавиться от этого комплекса неполноценности.
Антон снова сбегал к Витьку, подкрепился чефиром, и вернулся на место. «Хана Б. Уиллису» входила в завершающую стадию. Ему оставалось жить минут тридцать, больно хорошо шла работа шариков после чифира.
Наконец-то, Армегеддон!Но тут на помощь, как всегда неожиданно, приходит неизвестно откуда приехавший космический трактор со второго челнока, который все считали погибшим. Трактор добрался сюда перелетев страшную пропасть и пережив поломку двигателей. Естественно, его отремонтировал на лету никто иной, как русский астронавт Лев Андропов, что, как ни крути, приятно.
После взрыва «Мира», челноки едва успевают отстыковаться, и отчалить в космос, прихватив с собой русского полковника Андропова. Дальше. Как всегда, идет сплошной экшн и дистракшн, уже ставший родным нашему зрителю.
Страшный астероид нарастает, челноки лавируют между миллиардами обломков. Один из «Шатлов» теряет управление и пропадает в тумане. Но сразу ясно, – это не навсегда. Он просто не может погибнуть, поскольку зрителям этого не хочется. Кроме того, одного из астронавтов ждет на земле невеста, ей тоже этого не хочется. Если астронавт не вернется, то зрители просто не простят такого режиссеру. Его обвинят в излишней драматизации кино. Зрители ждут хэппи энда, но до него еще далеко! Сначала надо вдоволь помучиться и поужасаться. У героев обязательно должно что-нибудь сломаться и выйти из строя. Так и есть, периодически прерывается связь, ломается бур. Но они профессионалы своего дела, настоящие нефтяники. Они меняют бур и бурят дальше. Бур ломается снова. Все конец. Земле не спастись.
Но и это еще не хэппи-мил: астероид начинает бороться за свое существование. Разыгравшееся землетрясение снова все ломает, гибнет несколько астронавтов. Времени до пересечения DEAD-LINE остается все меньше, а дело не двигается. Дырка не становится глубже! Наконец, ценою нечеловеческих усилий, скважина пробурена, атомный заряд в нее, естественно застряв по дороге дважды, опущен. Но, случилось страшное! Не действует дистанционная связь. Бомбу можно взорвать только вручную, а это значит, что КОМУ-ТО НАДО ОСТАТЬСЯ! НАВСЕГДА!Антон в мандраже снова сбегал к Витьку. Нападение на блондинку закончилось изнасилованием маньяка и пятью трупами на дороге маньяка к выходу. Маньяком оказался лучший друг блондинки, обпившийся накануне «Спрайта» и как следствие неделю наблюдавший из-за занавески за ее ежедневным туалетом. После такого, кто угодно сойдет с ума, – столько «Спрайта» без вреда для здоровья не выпить. Не помогли даже кубики льда для коктейлей, которыми лучший друг блондинки ежедневно посыпал себе голову, – они таяли еще на подлете к голове от эротического жара.
Витек сидел в расслабленной позе довольного жизнью охранника. Гризов внимательно осмотрел стол, но увидел, что опоздал, – чефир скончался. Этого Б. Уиллису нельзя было простить никак. Витек с виноватым видом протянул Антону пластинку «Риглей Спермин», – «на, мол, не горюй».
Скрипя зубами, Анотн в очередной раз уселся за компьютер.
Астронавты кидают жребий на спичках. Хорошо, что они хотя бы решили не играть в карты. Миссия спасения человечества выпадает молодому нефтянику, тому самому, которого ждет на земле невеста. Но Брюсс настоящий герой, более того, что странно для современного героя, он еще и отец. А потому предпочитает отдать собственную жизнь взамен жизни человека, которого любит его дочь. Сильная сцена. И странная. Впервые за весь фильм возникает непонятное ощущение – неужели американцы способны чувствовать что-то кроме вкуса «Риглей Сперминт»? Хочется плакать от такого неожиданного открытия.
Но это скоро проходит. Челнок взлетает, и экшин с дистракшеном затмевают все. Секундные проявления чувств захлестывает поток протуберанцев. Да, все радуются. Да, астероид взорвался, а Брюс погиб. Его жалко, хоть он и козел. Но остальных этот ничуть не изменило. Они возвращаются на землю такими же тупенькими, какими улетали с нее. Сцена встречи астронавтов-нефтяников по помпезности превосходит все виденное прежде. Количество звездно-полосатых флагов, чтобы не оставалось сомнений в том, кого именно должно благодарить человечество за свое спасение, не поддается исчислению. Уничтожение обломками астероида Парижа и Шанхая выглядит как-то тускло. Ну, сгорели французы с китайцами, и Бог с ними. Двумя конкурентами меньше. Остальным же, надо быть благодарными, что у них есть такие продвинутые звездно-полосатые друзья!
Антон в изнеможении опустил голову на стол. Полежал так чуть-чуть. Потом переслал файл «Хана Б. Уиллису» по сети на сервер, откуда Ктакатовский мог достать его в любое время. Затем, с чувством выполненного долга пошел на улицу подышать свежим воздухом.
Редакция выходила окнами на Малоохтинский проспект и раздолбанную набережную, по которой, словно вагоны бронепоезда, ползли одна за другой, грязно-серые фуры дальнобойщиков. Невдалеке масляными пятнами весело переливалась грязными пятнами мутная Нева. Рассекая ее седые волны, пыхтели по своим делам буксиры, таща куда-то баржи с астраханскими помидорами. Субботнее утро переходило в день, но город четырех революций, включая сексуальную, в большинстве своем еще спал глубоким хмельным сном.
Антон перекусил в недорогом кафе, находившемся в квартале от набережной, свежими пирожками с мясом загадочного происхождения. Как говаривал его знакомый менеджер Вася Утякин, работавший посредником между мясокомбинатами и продуктовыми ларьками, – «То, что ты можешь позволить себе на зарплату, делается обычно из мелких грызунов». Если не развивать Васину мысль, то пирожки были очень даже ничего, горячие.
Запив эти размышления замечательным бразильским кофе «Марадонна» с привкусом металлических опилок, Антон снова отправился к станку и стучал по клавишам до пяти вечера, выписывая экономическую новость о судьбе особняка барона Гросса с участием «Зачинай-БАНКа», Штольценбергера и итальянских брюнетов-зоологов. Рувва он опустил. К экономической ситуации в Петербурге слюнявый ротвейлер не имел никакого отношения. Во всяком случае, пока не стал членом семьи извращенца-наследника.
К вечеру подошла гулявшая вчера «недвижимость» почти в полном составе и тоже принялась приходить в себя с помощью новой порции чефира. Ей предстояло еще работать и работать, а у Антона уже был готов задел. Поэтому, распрощавшись с коллегами, он отправился домой. По дороге к метро Гризов услышал призывно запиликавший мобильник и, включившись, услышал голос Васьки Утякина.
– Алле, привет Тоха, ты чего делаешь?
– Переставляю ноги по направлению к метро.
– Работу закончил?
– Да какая работа. Можно сказать одно удовольствие. Разбирался сегодня с Брюсом Уиллисом.
– Ну и как он там?
– Разобрался. Все. Хана ему.
– Больше сниматься не сможет?
– Да куда там. Ему бы с женой отношения оформить.
– С какой женой?
– С очередной. Деми Мур зовут. Играет хорошо, но пьет много.
– Кто, Деми Мур? Да и черт с ней, слушай у меня тут билеты на «Скутера» образовались. Сегодня выступает в «Юбилейном», через час. Пошли с нами! У нас один парень отказался в последний момент. Надо срочно заменить.
– Да я не очень «Скутера» уважаю. Он только про рыбу и поет. А мне лучше русскоязычное чего, – «Алису» там, «Чайф» или «Наутилус».
– Да ну тебя. Будет «Наутилус» сообщим дополнительно. А пока «Скутер» есть, потрясешь костями. Решай быстрее, билет пропадает, да тебе что за мобильник фирма платит?
– Угу, целых две фирмы. А вас там сколько?
– Трое, я и две девушки.
– Так бы сразу и сказал. Ну, ради тебя и «Скутера»…
– Через полчаса у входа в «Юбилейный».
«Юбилейный» был набит до отказа. Ни «СКА» ни «Зениту» такого количества фанатов и не снилось. Хотя Антон с удивлением увидел, что «зенитовцев» здесь была масса. Бело-голубые фанаты бродили по залу толпами, орали «Зенит-Чемпион!!!» и пили пиво пенное. Создавалось ощущение, что скоро на сцену выйдет не бритоголовый крашенный блондин по кличке «Скутер», а вся питерская футбольная команда и начнет на бис выполнять штрафные удары прямо в зал. Вот бы народ порадовался!
Еле освещенный зал колыхался перед концертом, словно волны финского залива. Видимо «зенитовцы», не расставались со своими бело-голубыми шарфами даже ночью, а не то, что на каком-нибудь концерте. Здесь ведь тоже можно было всласть покричать и выработать лишнюю порцию адреналина. Разницы между матчем и концертом типа «Скутер» нет никакой, кроме национально-патриотической.
Девушки были веселые, пиво свежее. Вася Утякин в ударе и Антон тоже не грустил. Они покричали вместе со всеми «Зенит-Чемпион!!!» – стадное чувство давало о себе знать, а когда, наконец, на сцену вышел бритоголовый крашеный блондин, все стали кричать «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
Свет погасили, и началось буйство. Почти два часа «Скутер» мелькал на сцене между вспышками лазерной световой установки, исправно отрабатывая гонорар. Махал руками, прыгал до потолка, ломал гитары и пинал синтезаторы (все равно «фанера» работала исправно). Хотел даже выехать в публику на настоящем «скутере», но вовремя одумался.
Публика зверела и заводилась. Адреналин пер наружу. Хотелось все ломать и крушить, а инстинкты овладели телом. Дружная четверка тоже сорвалась со своих мест и смешалась с толпой. Перед сценой больше не было людей. В одно мгновение пропал тысячи парней и девчонок, став единым организмом, который раскачивался, и прыгал, в такт бешено колотившемуся ритму драм-машины. И владел этим организмом сейчас один человек – бритоголовый блондин на сцене. По его желанию организм менял свою форму, вскидывал вверх руки и колыхался в разные стороны. А в ответ на любой выкрик блондина, истово и надсадно откликался зычным «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!».
– Вы устали? – орал Скутер по-английски с баварским прононсом.
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
– Будем еще танцевать?
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
– «How much is the fish?»
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»
Наконец Скутер понял, что организм в его полной власти и ничего по-английски даже с баварским прононсом уже не понимает и вообще ничего не понимает. Тогда он подскочил к самому краю сцены и выкрикнул на весь зал:
– Я, – самый крутой!
– «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!» – отозвался в экстазе организм.
Как Антон вернулся домой, он опять помнил смутно.
Глава четвертая
«Князь Игорь» и негры
Наша грамотность, – выше зарплаты
Проснувшись на следующий день в своей квартире, Антон с наслаждением умылся, и приготовил себе чашечку кофе. Сидеть на кухне воскресным утром, когда за плечами столько удовольствий одновременно, а впереди никуда не надо спешить, было чертовски приятно. Густой напиток цвета турецкой ночи медленно проникал в измученный алкоголем организм. Через пять минут «Скутер» уже представлялся Антону просто ночным кошмаром, а в отдохнувшей голове медленно, с пониманием, заворочались мысли. Одна из них напомнила, что не плохо бы позвонить в Зеленогорск, и узнать как там дела, все ли выплыли. С момента бегства от ночных героинщиков новостей оттуда не поступало. Можно было также позвонить Ваське Утякину, и узнать где он провел ночь после «Скутера», А можно было и не звонить. К счастью сегодня можно было вообще ничего не делать, а просто медитировать на кухне целый день, как это делают йоги, Сидишь этак в прострации, лечишься сам собою или пивом. И все вроде бы хорошо. Хотя делают это йоги с пивом именно на кухне или нет, Антон с уверенностью утверждать не мог.
Спустя полчаса медитации, собрав вокруг головы часть умных мыслей. Антон встал, и побрел в комнату. Там он нашел пультяшку, включил телевизор и погрузился в диван, приготовившись немного расслабиться. Телевизор оказался настроен на музыкальный канал ТВМ, 'Гуманному взору Гризова предстала замечательная ведущая Фрутта Туттсен которая, как всегда с бодрым видом, несла какую-то ахинею про музыкальных исполнителей. Мол, этот крут, а тот еще круче. А та вообще настолько крута, что и сказать про нее нечего, поскольку она и говорить не умеет, а только сексом занимается всю свою несознательную жизнь. В общем, развлечение и вовлечение народа шло полным ходом, на понятном народу языке, как и объяснял все это родной факультет журналистики
Когда высокая брюнетка Фрутта ненадолго умолкла, Антон с облегчением выдохнул, – его уставший мозг еле успевал отбивать дикий бред, излучаемый телевизором. К счастью после Фрутты включили музыку, и смог Антон немного расслабиться. Спела AQUA, затем «5», затем «б», затем Boys и Girls, потом Boys amp;Girls, следом Black и White, сразу за ними Black amp;White. После чего нон-стопом: Go-Go, Du-Du, Tu-Tu, Причем, все группы были из разных стран, но пели почему-то на английском языке. Пели они одно тоже, как заметил Антон, только в слегка отличающихся версиях. Например, вместо ''Хей, Джон!», пели «Гей Джон» и так далее. Прослушав все это, Гризов ощутил жгучее желание выстрелить в телевизор.
Антон начал уже всерьез обдумывать эту мысль, когда неожиданно для себя услышал родные мотивы – первые ноты оперы Бородина «Князь Игорь» Сердце защемило от удовольствия! Антон с радостным ожиданием посмотрел в голубой экран и увидел там четырех здоровенных негров. Все чернокожие были одеты в белые кожаные куртки с заклепками и черные шерстяные шапочки. Они ехали куда-то на широченном «Кадиллаке», у каждого в руке имелось по гладкоствольному ружью, поскольку, без ружья в Америке негру на улицу не выйти. Судя по выражениям лип, скоро должно было состояться ограбление кассы, в которой хранилась вся зарплата местных пролетариев, десять лет строивших высокую бетонную плотину поперек реки Потомак. Видимо эти негры были в душе противниками эксплуатации природных ресурсов или тайными «гринписовцами», а может быть у них просто кончились родные баксы, на которые они покупали героин.
Увертюра к русской опере «Князь Игорь» в клипе получила оттенок народного негритянского произведения «Тук-Тук», словно его композитор родился среди грязных улиц, огороженных сетками, заваленных ржавыми машинами и уставленных пустыми железными бочками, в которых чернокожие разводили костры. Почти непрерывно позади негров на бреющем полете пролетали баскетбольные мячи.
Антон досмотрел это эпохальное произведение до конца. Как и следовало ожидать, никакого упоминания о русском авторстве нагло обрепперенной до неузнаваемости музыки не было и в помине. Следующий клип на ТВМ судя но языку (в нем было использовано целых шесть слов!), можно было считать русским. Это был хит трио «ХФ» под называнием «Беспризорник». Под трио Антон раньше понимал трех людей, которые хоть иногда поют все вместе, но в этом трио пел только один, а остальные эротично молчали или поводили ушами. Хотя клип и подавался русским по определению, но создалось ощущение, что и его автор либо негр, либо родился в негритянском квартале. В кадре мелькали все те же горящие бочки, сетки, решетки, черные шапочки, баскетбольные мячи, убогие дети с ножиками и пестиками. Судя по всему. народная негритянская культура оставила в душах новых русских продюсеров неизгладимо баскетбольный след. То ли их в Америке грабили во время туристической поездки по борделям, то ли насиловали, но этот след был виден чуть ли не в каждом втором клипе.
После «Беспризорника» группы «ХФ», прошумел их следующий клип «Лето», целиком скопированный с основной мелодии раскрученного болкбастера (что бы это значило?) «Люди в черном». Этот клип возбудил в душе Гризова летние воспоминания и прошлогодней поездке в знойную Турцию, откуда он привез популярную у восточных товарищей-мусульман компашку певца Таркана. Наслаждаясь ею несколько месяцев подряд, Антон уже осенью увидел по телевизору клип на до боли знакомую мелодию в исполнении отечественного певца Кирокорова. Причем, если по началу тот приписывал авторство Таркана где то снизу и сбоку, мол, – соавтор, то потом осмелел и из скромности вообще перестал о нем упоминать. За следующие полгода Кирокоров перетырил практически все песни с диска и, исчерпав эту возможность, принялся за новые проекты, благо талантливых людей, у которых можно было что-нибудь украсть на свете вообще, а в России особенно, водилось еще не мало.
Апофеозом утреннего просмотра музыкального канала ТВМ для Антона стала передача для меломанов с отклонениями маниакально-депрессивного характера. Это была программа «12 злобных идиотов», участникам которой разрешалось вести себя как угодно перед многомиллионной аудиторией до тех пор, пока их не увезут обратно в психушку. Участники программы с радостью пользовались временно предоставленной свободой, – рыкали, пукали, орали, матерились, осыпали проклятиями все что можно, поскольку можно было все.
Напоследок Гризов посмотрел «Музыкальный Блок Новостей», который его несколько успокоил. Эксклюзивные «Новости» на ТВМ обычно записывались один раз и повторялись потом через каждые три часа в течение месяца. Эти свежие эксклюзивные «Новости» Гризов слышал еще две недели назад, а потому воспринял их как что-то родное, до боли знакомое и страшно надоевшее.
Неожиданно зазвонил телефон, заставив Антона вздрогнуть. Гризов поднял трубку и сказал в пустоту:
– Кто там?
– Я там, – ответили, – Верт, это. Привет из солнечного Зеленогорска. Как поживаешь, что делаешь?
– Да ничего, поживаю. Ничего не делаю. Наслаждаюсь. Вот на телевизор смотрю или он на меня, пока еще точно не понял. А вы там как? Я сам уже собирался позвонить тебе, узнать, как потанцевали тогда.
– Потанцевали нормально, тебя только потеряли, думали, утонул.
– Журналисты сами по себе не тонут. Я в прибрежном лесу заблудился. Пил березовый сок. Там у вас темно было.
– А ночевал-то где?
– Где-то на берегу. Точно и сам не знаю.
– Ага, понятно.
Антон переключил на другую программу. Там показывали цирковое представление: в закрытом бассейне плавало штук пять смышленых нерп и покидывало дрессировщику носами шары.
Какой-то странный был у Мишки голос. Гризов журналистским нюхом почуял что-то неладное.
– И чего это тебе понятно. Мишка? Не договариваешь ты что-то, брат.
– А у тебя по дороге на пляж ничего не приключилось?
– Да нет, вроде ничего особенного. Так, случайно забрел на поляну какую-то с «Мерседесами».
– Ой, ли?
– Ну, там, на капотах «Мерседесов» валялось еще что-то на героин похожее. Темно было, не разглядел, – ответил Антон и добавил не очень уверенным тоном, – Но мне-то что, я ведь про наркотики не пишу.
– Да тут по городу слух циркулирует, что кто-то спугнул Колю Меченого, местного крестного папика, в тот момент, когда он толкал клиенту пару килограммов героина. Клиент оказался пуганый, хотел уже отказаться, раз засветился. Ну а Коле представляешь какой облом – столько баксов мимо пролетает. Ну, там стрельба началась, мужик тот убежал, а вот клиента на утро нашли в заливе с пятью дырками в животе. Рядом и охранники его плавали. Так что, если случайно мужика того увидишь, передай, что не стоит ему пока в Зелек приезжать месяц-другой. Путь успокоится все, если успокоится. Здоровей мужик будет.