Страница:
Между половиной пятого и пятью часами утра 5 июля вместе с появлением авиации противника был открыт артиллерийский огонь по обороне Центрального фронта, особенно сильный по войскам 13-й армии. Через полчаса немецкие войска начали наступление.
Противник бросил в атаку в первом атакующем эшелоне три танковые и пять пехотных дивизий. Удару подверглись войска 13-й армии и примыкавшие к ней фланги 48-й и 70-й армий. Атака была встречена мощным огнем всей системы нашей обороны и отбита с потерями для немецко-фашистских войск.
В течение всего дня 5 июля противник провел пять яростных атак, пытаясь ворваться в оборону наших войск, но не сумел добиться существенных результатов. Почти на всех участках фронта войска твердо стояли на своих рубежах, и казалось, что пока нет такой силы, чтобы сдвинуть их с места. Только к исходу дня в районе Ольховатки и еще кое-где части противника вклинились в нашу оборону на глубину от 3 до 6 километров.
Особенно мужественно дрались воины 13-й армии, в том числе 81-я дивизия генерала А Б. Баринова, 15-я дивизия полковника В. Н. Джанджгавы, 307-я дивизия генерала М. А. Еншина и 3-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника В. Н. Рукосуева. Основной удар приняла на себя батарея капитана Г. И. Игишева, которая за один день уничтожила 19 танков противника. Все воины этой батареи героически погибли в бою, но врага не пропустили.
Смело дралась 70-я армия генерала И. В. Галанина, сформированная из хорошо подготовленных пограничников Дальнего Востока, Забайкалья и Средней Азии.
Вечером было принято решение с утра следующего дня, то есть 6 июля, ввести в сражение 2-ю танковую армию и резервный 19-й танковый корпус, которые в тесном взаимодействии с войсками 13-й армии должны были нанести контрудар и отбросить противника в исходное положение, восстановив всю систему обороны на участке 13-й армии.
Особую боевую доблесть проявили части 17-го гвардейского стрелкового корпуса, 203-й гвардейский стрелковый полк 70-й гвардейской дивизии под командованием майора В. О. Коноваленко за 6 июля отбил до шестнадцати атак противника и нанес ему тяжелые потери.
Однако, несмотря на хорошо организованную оборону, величайшее мужество и массовый героизм наших войск, за 5 и 6 июля войскам противника ценою больших потерь все же удалось продвинуться на отдельных участках до 10 километров. Оба дня, невзирая на колоссальные потери, свирепствовала его авиация. Но прорвать тактическую оборону враг так и не смог.
Перегруппировав свои ударные танковые части, противник с утра 7 июля бросился в ожесточенную атаку на Поныри. Здесь занимала оборону 307-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора М. А. Еншина, усиленная 5-й артиллерийской дивизией, 13-й противотанковой артбригадой, 11-й и 22-й минометными бригадами.
Целый день в районе Понырей не смолкал непрерывный гул ожесточенного наземного и воздушного сражения. Враг бросал в бой все новые и новые танковые части, но и здесь ему не удалось сломить оборону.
8 июля усилились атаки в направлении Ольховатки. Здесь противник вновь натолкнулся на героическую стойкость советских воинов. Особенно отличились артиллеристы 3-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады полковника В. Н. Рукосуева. Бригада вела неравный бой с 300 танками противника.
Последующие попытки прорвать оборону советских войск также не дали противнику положительных результатов.
Так, до 10 июля, потеряв значительную часть танков, на которые Гитлер делал основную ставку, немецкие войска не смогли продвинуться вперед ни на один километр.
Еще в ходе описываемых сражений под утро 9 июля на командный пункт Центрального фронта мне позвонил И. В. Сталин и, ознакомившись с обстановкой, сказал:
- Не пора ли вводить в дело Брянский фронт и левое крыло Западного фронта, как это было предусмотрено планом?
- Здесь, на участке Центрального фронта, противник уже не располагает силой, способной прорвать оборону наших войск, - ответил я. - Чтобы не дать ему времени на организацию обороны, к которой он вынужден будет перейти, следует немедленно переходить в наступление всеми силами Брянского фронта и левым крылом Западного фронта, без которых Центральный фронт не сможет успешно провести запланированное контрнаступление.
- Согласен. Выезжайте к Попову и вводите в дело Брянский фронт. Когда можно будет начать наступление Брянского фронта?
- Двенадцатого.
- Согласен.
О положении дел на участках Воронежского фронта я не стал расспрашивать Верховного, так как держал непосредственную связь с А. М. Василевским, с Генеральным штабом и знал, что там так же, как и на участках Центрального фронта, разыгралось ожесточеннейшее сражение.
Вкратце позволю себе изложить события первого дня битвы на участке Воронежского фронта, о которых мне было известно из донесения в Ставку командования фронта.
В 16 часов 10 минут 4 июля противник начал наступательные действия передовыми отрядами. Эти действия, видимо, носили разведывательный характер. 5 июля из района Стрелецкий-Томаровка-Зыбино-Трефиловка после артиллерийского удара и авиационного налета враг перешел в наступление, введя в дело не менее 450 танков.
Первая атака была отбита.
Во второй половине дня, введя в дело тяжелые танки "тигр", противник вновь ринулся в наступление. На этот раз ему удалось сломить сопротивление 52-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал полковник И. М. Некрасов, и занять ряд населенных пунктов, в том числе Березов, Гремучий, Быково, Козьма-Демьяновку, Вознесенский. Соседняя 67-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. И. Баксова, подвергшаяся сильному удару, оставила Черкасское и отошла на рубеж Красный Починок.
За день боя немецко-фашистским войскам были нанесены колоссальные потери, но и войска фронта потеряли до 60 танков, 78 самолетов, значительное количество личного состава.
Из анализа действий противника чувствовалось, что в районе Белгорода его войсками руководят более инициативные и опытные генералы. Это действительно было так. Во главе группировки стоял генерал-фельдмаршал Манштейн, один из способнейших и волевых полководцев немецко-фашистских войск.
Как развивались события на Брянском фронте?
Вечером 9 июля, как было указано Верховным, я был в штабе фронта, где встретился с командующим М. М. Поповым, членом Военного совета Л. 3. Мехлисом и начальником штаба фронта Л. М. Сандаловым. Они уже получили указание Ставки о переходе в наступление войск фронта.
Должен отметить исключительно оперативную грамотность и умение четко спланировать наступательные действия, организовать систему управления войсками начальника штаба фронта генерала Л. М. Сандалова. Знал я его еще со времени битвы под Москвой, где он был в должности начальника штаба 20-й армии. Это был один из наиболее способных наших начальников штабов, глубоко разбиравшийся в оперативно-стратегических вопросах.
Планирование наступления в армиях было заранее продумано и подготовлено. Во главе армий стояли исключительно способные и опытные генералы, 3-й армией командовал генерал А. В. Горбатов, 61-й армией - генерал П. А. Белов, 63-й генерал В. Я. Колпакчи, 3-й гвардейской танковой армией - генерал П. С. Рыбалко, 11-й гвардейской армией Западного фронта, которой предстояло наступать одновременно с Брянским фронтом, командовал генерал И. X. Баграмян.
Во всех этих армиях Брянского и Западного фронтов я побывал и по мере возможности оказал их командованию помощь своими советами.
Особенно детально пришлось поработать в армии И. Х. Баграмяна, с которым у меня с давних пор сложились хорошие деловые и товарищеские взаимоотношения. В тот момент у И. X. Баграмяна находились командующий Западным фронтом генерал В. Д. Соколовский и представитель Ставки генерал Н. Н. Воронов, занимавшийся артиллерийскими вопросами.
При обсуждении метода артиллерийского огня, о котором докладывал командующий артиллерией 11-й гвардейской армии генерал П. С. Семенов, родилась идея преподнести врагу какой-то новый, еще неизвестный ему метод.
После долгих обсуждений всеми нами было решено: атаку начинать не после артиллерийской подготовки, как это было до сих пор, что помогало противнику определить начало перехода наших войск в наступление, а в процессе самой артиллерийской подготовки, в момент усиления ее темпа и мощности. Этот метод хорошо себя оправдал.
Я был несколько удивлен при личном разговоре с И. В.Сталиным, когда он мне сказал об "открытии" Вороновым нового метода артиллерийского наступления, как его личном изобретении. И еще больше удивился, прочитав о том же в мемуарах самого Н. Н. Воронова.
12 июля Брянский фронт и усиленная 11-я гвардейская армия Западного фронта перешли в наступление и, несмотря на глубоко эшелонированную, сильно развитую в инженерном отношении оборону и упорное сопротивление противника, прорвали ее и начали продвижение вперед в общем направлении на Орел.
Как и ожидалось, противник заметался на орловском плацдарме и стал снимать свои войска из группировки, действовавшей против Центрального фронта, и бросать их против Брянского фронта и против 11-й гвардейской армии Западного фронта. Этим незамедлительно воспользовался Центральный фронт и 15 июля перешел в контрнаступление.
Так здесь, в районе Орла, долго готовившееся гитлеровское генеральное наступление окончательно провалилось. Немецким войскам предстояло испытать горечь тяжелого поражения и ощутить могущество советского оружия, обрушившегося со всей мощью на ненавистного врага.
Однако в районе Белгорода противник наносил еще очень сильные удары. 6 июля на обоянском направлении разгорелось кровопролитнейшее сражение. С обеих сторон одновременно участвовали многие сотни самолетов, танков и самоходных орудий. Но враг не смог опрокинуть сильную оборону наших войск. Танкисты, артиллеристы и отошедшие с переднего края части мужественно отбивали многократные атаки врага. Только за 6 июля противник потерял здесь более 200 танков, десятки тысяч солдат и около 100 боевых самолетов.
Подтянув резервы и перегруппировав свои силы, противник на рассвете 7 июля ввел в дело новую сильную группировку танков и бросил против 6-й гвардейской армии и 1-й танковой армии в направлении Обоянь-Прохоровка, более 200 танков против 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова в направлении на Корочу.
Наши 6-я гвардейская и 1-я танковая армии в ночь на 7 июля были срочно усилены фронтовыми резервами.
С утра 7 июля вновь начались ожесточенные атаки врага. В воздухе и на земле стоял несмолкаемый грохот боя, скрежет танков и гул моторов.
Войска Воронежского фронта, дравшиеся при мощной поддержке авиации, не допустили прорыва противника через вторую полосу обороны, но все же ему кое-где удалось вклиниться.
Тогда командование фронта ввело в дело на этом, ставшем теперь опасным, участке 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса, а также несколько стрелковых дивизий и артиллерийских частей, переброшенных с других направлений.
За два дня противник потерял не менее 200 танков и много другой техники. Его пехотные части уже насчитывали в своих рядах не более половины их исходной численности. Перегруппировав в течение 10 июля свои основные силы на более узком участке, противник вновь бросил их в направлении Прохоровки, рассчитывая здесь смять наши ослабевшие войска. 11 июля на прохоровском направлении продолжалось тяжелое сражение.
К исходу дня на участке Воронежского фронта наступил опасный кризис сражения. Согласно ранее разработанному плану Ставка подтянула из своего резерва сюда, в район Прохоровки, 5-ю гвардейскую общевойсковую и 5-ю гвардейскую танковую армии и наутро 12 июля ввела их в сражение. Вступив в дело, 5-я танковая армия генерала П. А. Ротмистрова имела в строю более 800 танков и самоходно-артиллерийских установок. Противник в общей сложности имел на обоянском и прохоровском направлениях не меньшее количество танков, но боевой дух его войск был уже надломлен в предшествовавших сражениях с войсками 6-й гвардейской армии, 1-й танковой и 7-й гвардейской армий.
В течение 12 июля на Воронежском фронте шла величайшая битва танкистов, артиллеристов, стрелков и летчиков, особенно ожесточенная на прохоровском направлении, где наиболее успешно действовала 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала П.А.Ротмистрова.
В тот день на командный пункт Брянского фронта мне позвонил Верховный и приказал срочно вылететь в район Прохоровки и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов.
13 июля я прибыл в штаб 69-й армии Воронежского фронта, где находился также и командующий Степным фронтом генерал И. С. Конев. Там уже знали, что мне поручено руководство войсками обоих фронтов. Вечером того же дня встретился на командном пункте 69-й армии с А. М. Василевским. Верховный Главнокомандующий поручил ему выехать на Юго-Западный фронт и организовать там наступательные действия, которые должны были начаться с переходом в контрнаступление Воронежского и Степного фронтов.
Ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск, мы пришли к выводу, что надо еще энергичнее продолжать начатый контрудар, с тем чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимаемые им рубежи в районе Белгорода. После этого, произведя в сжатые сроки подготовку войск, перейти всеми силами обоих фронтов в решительное контрнаступление.
На всех участках фронта шли ожесточенные, кровавые бои, горели сотни танков и самоходных орудий. Над полем боя стояли тучи пыли и дыма. Это был переломный момент в сражении на белгородском направлении. Обескровленные и потерявшие веру в победу гитлеровские войска постепенно переходили к оборонительным действиям. 16 июля противник окончательно прекратил атаки и начал отвод своих тылов на Белгород. 17 июля был обнаружен и отход войск противника, лишь части, находившиеся в соприкосновении с нашими войсками, продолжали оказывать упорное сопротивление.
18 июля мы с А. М. Василевским находились на участке, где сражались части 69-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. Д. Крюченкина, 5-й гвардейской армии генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова.
Нам довелось лично наблюдать ожесточенные бои в районе совхоза "Комсомолец" и Ивановских выселок, где действовали 29-й и 18-й танковые корпуса. Здесь противник оказывал сильное огневое сопротивление и даже переходил в контратаки. За 18 июля армиям П. А. Ротмистрова и А. С. Жадова удалось оттеснить его всего лишь на 4-5 километров, а 6-я гвардейская армия И. М. Чистякова заняла только высоту в районе Верхопенье. В войсках армии И. М. Чистякова чувствовалось большое переутомление. Начиная с 4 июля они не имели ни сна, ни отдыха. Нужны были дополнительные силы, чтобы помешать планомерному отходу немецких частей. Для этого пришлось ввести в дело 18-й танковый корпус генерал-майора Б. С. Бахарова и 29-й танковый корпус генерал-майора И. Ф. Кириченко, а также часть войск 53-й армии И. М. Манагарова.
Здесь я должен задержаться и в пределах возможного возразить против утверждения о том, что в отличие от Центрального фронта командование Воронежским фронтом не сумело точно определить направление главного удара противника, и что поэтому оно якобы рассредоточило усилия в полосе шириной 164 километра, не массировало силы и средства на направлении главного удара врага. Это неверно, как и утверждение о том, что 6-я гвардейская армия, на оборону которой обрушилась главная группировка, наступавшая на Курск с юга, имела более широкую полосу обороны - 64 километра, чем ее соседи, у которых было по 50 километров. Средняя плотность артиллерии на участке этой армии равнялась 25,4 орудия и 2,4 танка на один километр фронта, тогда как во всей полосе фронта она составляла 35,6 орудия и 6,9 танка{47}.
Ставка, Генштаб и командование Воронежским фронтом, анализируя обстановку, считали, что противник нанесет свой главный удар не по одной 6-й гвардейской армии, а по 6-й и 7-й гвардейским армиям. Что касается утверждений о ширине оборонительных полос, то сосед 6-й армии справа - 40-я армия имела более широкий фронт, чем имела его 6-я армия, не говоря уже о том, что 38-я армия фронт обороны имела еще больший, чем 40-я армия. Фронт обороны 6-й и 7-й гвардейских армий, где ожидался главный удар немецких войск, равнялся 114 километрам, а в двух других армиях фронта - 130 километрам. Средняя плотность артиллерии и танков подсчитана недостаточно правильно. На участках 38-й и 40-й армий артиллерийская плотность была незначительная, танков же в этих армиях имелись единицы.
В то же время в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий были сосредоточены почти все артиллерийские части и соединения резерва Верховного Главнокомандования, все танковые части и соединения и все фронтовые резервы. К тому же еще в оперативной глубине "в затылок" обороны 6-й гвардейской армии была поставлена 1-я танковая армия, хорошо подготовившая оборонительный рубеж, а за стыком 6-й и 7-й гвардейских армий в глубине располагалась 69-я армия на подготовленном оборонительном рубеже. Кроме того, в оперативной зоне за 6-й и 7-й гвардейскими армиями находились резервы фронта - 35-й гвардейский стрелковый корпус, 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса.
Следовательно, критика командующего Воронежским фронтом генерала Н. Ф. Ватутина построена без знания дела, на неточном подсчете соотношения сил сторон в специфических условиях оперативно-стратегической обстановки. Подсчитана тактическая плотность только сил и средств армий, без учета артиллерии резерва Главного Командования, располагавшейся в полосе 6-й гвардейской армии. Что же касается плотности танков, то здесь главная ставка командования фронта была на 1-ю танковую армию, на 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса.
Чтобы правильно определить силу сопротивления обороны в крупных сражениях, нужно для подсчета брать средства и силы не только тактической обороны, но и находящиеся в оперативной глубине, тогда не будет ошибки.
Что касается результатов оборонительного сражения на фронте, то не надо забывать, что по 6-й и 7-й гвардейским армиям Воронежского фронта противник в первый день нанес свой удар почти пятью корпусами (2-й танковый корпус СС, 3-й танковый корпус, 48-й танковый корпус, 52-й армейский корпус и часть корпуса "Раус"), тогда как по обороне Центрального фронта - тремя корпусами. Легко понять разницу в силе ударов немецких войск с орловского направления и из района Белгорода.
В отношении личных способностей в оперативно-стратегических вопросах командующего Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутина должен со всей объективностью заявить: это был высокоэрудированный и мужественный военачальник.
Как я уже сказал, контрнаступление на Курской дуге готовилось еще задолго до перехода противника в наступление. Еще в мае Ставка рассмотрела план контрнаступления на орловском направлении под условным наименованием "Кутузов". В нем ставилась цель нанести удар по орловской группировке противника с трех сторон по сходящимся направлениям силами Центрального, Брянского и левого крыла Западного фронтов.
Выше говорилось, что 12 июля перешли в наступление войска Брянского и Западного фронтов, а 15 июля - Центрального фронта. Таким образом, в районе Орла развернулось мощное наступление трех фронтов, имевших ближайшую цель разгромить орловскую группировку врага.
Начавшееся здесь контрнаступление, а также большое истощение войск противника в районе Белгорода заставили гитлеровское руководство признать, что широко задуманный план "Цитадель" провалился. Чтобы спастись от полного разгрома, командованием противника было решено отвести войска генерал-фельдмаршал а Манштейна обратно на оборонительные рубежи, с которых они начинали наступление.
Это ему удалось сделать вследствие исключительной переутомленности наших 1-й танковой, 6-й и 7-й гвардейских армий, а также недостаточной активности 5-й гвардейской танковой армии. 23 июля главные силы противника были отведены на белгородский оборонительный рубеж.
В своих мемуарах бывший командующий 5-й танковой армией П. А. Ротмистров пишет, будто бы решающую роль в разгроме бронетанковых войск армий "Юг" сыграла 5-я танковая армия. Это нескромно и не совсем так.
Обескровили и измотали врага войска 6-й и 7-й гвардейских и 1-й танковой армий, поддержанные артиллерией резерва Главного Командования и воздушной армией в период ожесточенных сражений 4-12 июля. 5-я танковая армия имела дело уже с крайне ослабленной группировкой немецких войск, потерявшей веру в возможность успешной борьбы с советскими войсками.
Войска Воронежского и Степного фронтов, выйдя 23 июля к переднему краю немецкой обороны, не смогли сразу перейти в контрнаступление, хотя этого и требовал Верховный Главнокомандующий. Нужно было пополнить запасы горючего, боеприпасов и другие виды материально-технического обеспечения, организовать взаимодействие всех родов войск, тщательную разведку, произвести некоторую перегруппировку войск, особенно артиллерии и танков. По самым жестким подсчетам, на все это необходимо было минимум восемь суток.
Скрепя сердце после многократных переговоров Верховный утвердил наше решение, так как иного выхода тогда не было.
Операция, как известно, планировалась на большую глубину, и она требовала тщательной подготовки и всестороннего обеспечения, в противном случае нас могла постигнуть неудача. Хорошо рассчитанная и подготовленная наступательная операция должна гарантировать не только успешное проведение прорыва тактической и оперативной глубины обороны противника, но и такое завершение наступления, которое обеспечит надлежащие условия для последующих наступательных действий.
Однако Верховный Главнокомандующий торопил нас с началом сражения.
Основных законов оперативно-стратегического искусства И. В. Сталин не придерживался. Он был подобен темпераментному кулачному бойцу, часто горячился и торопился вступить в сражение. Горячась и торопясь, И. В. Сталин не всегда правильно учитывал время, необходимое для всесторонней подготовки операции. Мне и А. М. Василевскому стоило большого труда доказать ему необходимость не спешить с началом действий и начинать операцию только тогда, когда она будет всесторонне подготовлена и материально обеспечена.
Конечно, при этом приходилось серьезно спорить и выслушивать от И. В. Сталина неприятные и незаслуженные слова. Но тогда мы мало обращали на это внимания.
После смерти И. В. Сталина появилась версия о том, что он единолично принимал военно-стратегические решения. Это не совсем так. Выше я уже говорил, что, если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с началом сроков многих операций. И на этот раз с нашими соображениями Верховный Главнокомандующий согласился.
Битва в районе Курска, Орла и Белгорода является одним из величайших сражений Великой Отечественной войны и Второй мировой войны в целом. Здесь были не только разгромлены отборные и самые мощные группировки немцев, но и безвозвратно подорвана в немецкой армии и народе вера в гитлеровское фашистское руководство и в способность Германии противостоять все возрастающему могуществу Советского Союза.
Разгром главной группировки немецких войск в районе Курска подготовил почву для последующих широких наступательных операций советских войск с целью полного изгнания немцев с нашей территории, а затем и с территории Польши, Чехословакии, Венгрии, Югославии, Румынии, Болгарии и окончательного разгрома фашистской Германии.
Что же явилось решающим в разгроме врага в районе Курска?
Прежде всего, то, что к моменту оборонительного сражения советские войска как в количественном, так и особенно в качественном отношении превосходили своего противника.
Возросшая подвижность артиллерии, мощность авиации и бронетанковых войск позволяли в короткие сроки создавать такие ударные группировки, которые стремительно ломали всякое сопротивление вражеских войск. Это и дало возможность советскому военно-стратегическому руководству подготовить и уверенно осуществить разгром вражеских войск в районе Курской дуги, сорвать широко задуманные гитлеровские наступательные планы на 1943 год.
Почему противник решил провести свое генеральное наступление в районе Курска?
Дело в том, что оперативное расположение советских войск на курском выступе, вогнутом в сторону противника, сулило большие перспективы немецкому командованию. Здесь могли быть окружены сразу два крупных фронта, вследствие чего образовалась бы огромная брешь, позволившая противнику осуществить крупные операции в южном и северо-восточном направлениях.
В своих оценках обстановки и возможных вариантов решения противника Ставка, Генеральный штаб и командование фронта исходили именно из этой предпосылки, что в дальнейшем подтвердилось.
Характерно, что все советское оперативно-стратегическое командование было в основном единодушно в оценке предстоящих действий противника. В этом единстве взглядов, основанном на глубоком анализе всех условий, как нельзя лучше сказалось возросшее искусство наших штабов и командования.
Этого уже нельзя было сказать про командование немецких войск, у которого отсутствовала правильная и глубокая оценка обстановки и единство в планах и способах предстоящих действий. Выпустив из рук стратегическую инициативу, оно не смогло справиться с возникшими трудностями, что усугублялось резким упадком воинского духа в войсках.
Противник бросил в атаку в первом атакующем эшелоне три танковые и пять пехотных дивизий. Удару подверглись войска 13-й армии и примыкавшие к ней фланги 48-й и 70-й армий. Атака была встречена мощным огнем всей системы нашей обороны и отбита с потерями для немецко-фашистских войск.
В течение всего дня 5 июля противник провел пять яростных атак, пытаясь ворваться в оборону наших войск, но не сумел добиться существенных результатов. Почти на всех участках фронта войска твердо стояли на своих рубежах, и казалось, что пока нет такой силы, чтобы сдвинуть их с места. Только к исходу дня в районе Ольховатки и еще кое-где части противника вклинились в нашу оборону на глубину от 3 до 6 километров.
Особенно мужественно дрались воины 13-й армии, в том числе 81-я дивизия генерала А Б. Баринова, 15-я дивизия полковника В. Н. Джанджгавы, 307-я дивизия генерала М. А. Еншина и 3-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника В. Н. Рукосуева. Основной удар приняла на себя батарея капитана Г. И. Игишева, которая за один день уничтожила 19 танков противника. Все воины этой батареи героически погибли в бою, но врага не пропустили.
Смело дралась 70-я армия генерала И. В. Галанина, сформированная из хорошо подготовленных пограничников Дальнего Востока, Забайкалья и Средней Азии.
Вечером было принято решение с утра следующего дня, то есть 6 июля, ввести в сражение 2-ю танковую армию и резервный 19-й танковый корпус, которые в тесном взаимодействии с войсками 13-й армии должны были нанести контрудар и отбросить противника в исходное положение, восстановив всю систему обороны на участке 13-й армии.
Особую боевую доблесть проявили части 17-го гвардейского стрелкового корпуса, 203-й гвардейский стрелковый полк 70-й гвардейской дивизии под командованием майора В. О. Коноваленко за 6 июля отбил до шестнадцати атак противника и нанес ему тяжелые потери.
Однако, несмотря на хорошо организованную оборону, величайшее мужество и массовый героизм наших войск, за 5 и 6 июля войскам противника ценою больших потерь все же удалось продвинуться на отдельных участках до 10 километров. Оба дня, невзирая на колоссальные потери, свирепствовала его авиация. Но прорвать тактическую оборону враг так и не смог.
Перегруппировав свои ударные танковые части, противник с утра 7 июля бросился в ожесточенную атаку на Поныри. Здесь занимала оборону 307-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора М. А. Еншина, усиленная 5-й артиллерийской дивизией, 13-й противотанковой артбригадой, 11-й и 22-й минометными бригадами.
Целый день в районе Понырей не смолкал непрерывный гул ожесточенного наземного и воздушного сражения. Враг бросал в бой все новые и новые танковые части, но и здесь ему не удалось сломить оборону.
8 июля усилились атаки в направлении Ольховатки. Здесь противник вновь натолкнулся на героическую стойкость советских воинов. Особенно отличились артиллеристы 3-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады полковника В. Н. Рукосуева. Бригада вела неравный бой с 300 танками противника.
Последующие попытки прорвать оборону советских войск также не дали противнику положительных результатов.
Так, до 10 июля, потеряв значительную часть танков, на которые Гитлер делал основную ставку, немецкие войска не смогли продвинуться вперед ни на один километр.
Еще в ходе описываемых сражений под утро 9 июля на командный пункт Центрального фронта мне позвонил И. В. Сталин и, ознакомившись с обстановкой, сказал:
- Не пора ли вводить в дело Брянский фронт и левое крыло Западного фронта, как это было предусмотрено планом?
- Здесь, на участке Центрального фронта, противник уже не располагает силой, способной прорвать оборону наших войск, - ответил я. - Чтобы не дать ему времени на организацию обороны, к которой он вынужден будет перейти, следует немедленно переходить в наступление всеми силами Брянского фронта и левым крылом Западного фронта, без которых Центральный фронт не сможет успешно провести запланированное контрнаступление.
- Согласен. Выезжайте к Попову и вводите в дело Брянский фронт. Когда можно будет начать наступление Брянского фронта?
- Двенадцатого.
- Согласен.
О положении дел на участках Воронежского фронта я не стал расспрашивать Верховного, так как держал непосредственную связь с А. М. Василевским, с Генеральным штабом и знал, что там так же, как и на участках Центрального фронта, разыгралось ожесточеннейшее сражение.
Вкратце позволю себе изложить события первого дня битвы на участке Воронежского фронта, о которых мне было известно из донесения в Ставку командования фронта.
В 16 часов 10 минут 4 июля противник начал наступательные действия передовыми отрядами. Эти действия, видимо, носили разведывательный характер. 5 июля из района Стрелецкий-Томаровка-Зыбино-Трефиловка после артиллерийского удара и авиационного налета враг перешел в наступление, введя в дело не менее 450 танков.
Первая атака была отбита.
Во второй половине дня, введя в дело тяжелые танки "тигр", противник вновь ринулся в наступление. На этот раз ему удалось сломить сопротивление 52-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал полковник И. М. Некрасов, и занять ряд населенных пунктов, в том числе Березов, Гремучий, Быково, Козьма-Демьяновку, Вознесенский. Соседняя 67-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. И. Баксова, подвергшаяся сильному удару, оставила Черкасское и отошла на рубеж Красный Починок.
За день боя немецко-фашистским войскам были нанесены колоссальные потери, но и войска фронта потеряли до 60 танков, 78 самолетов, значительное количество личного состава.
Из анализа действий противника чувствовалось, что в районе Белгорода его войсками руководят более инициативные и опытные генералы. Это действительно было так. Во главе группировки стоял генерал-фельдмаршал Манштейн, один из способнейших и волевых полководцев немецко-фашистских войск.
Как развивались события на Брянском фронте?
Вечером 9 июля, как было указано Верховным, я был в штабе фронта, где встретился с командующим М. М. Поповым, членом Военного совета Л. 3. Мехлисом и начальником штаба фронта Л. М. Сандаловым. Они уже получили указание Ставки о переходе в наступление войск фронта.
Должен отметить исключительно оперативную грамотность и умение четко спланировать наступательные действия, организовать систему управления войсками начальника штаба фронта генерала Л. М. Сандалова. Знал я его еще со времени битвы под Москвой, где он был в должности начальника штаба 20-й армии. Это был один из наиболее способных наших начальников штабов, глубоко разбиравшийся в оперативно-стратегических вопросах.
Планирование наступления в армиях было заранее продумано и подготовлено. Во главе армий стояли исключительно способные и опытные генералы, 3-й армией командовал генерал А. В. Горбатов, 61-й армией - генерал П. А. Белов, 63-й генерал В. Я. Колпакчи, 3-й гвардейской танковой армией - генерал П. С. Рыбалко, 11-й гвардейской армией Западного фронта, которой предстояло наступать одновременно с Брянским фронтом, командовал генерал И. X. Баграмян.
Во всех этих армиях Брянского и Западного фронтов я побывал и по мере возможности оказал их командованию помощь своими советами.
Особенно детально пришлось поработать в армии И. Х. Баграмяна, с которым у меня с давних пор сложились хорошие деловые и товарищеские взаимоотношения. В тот момент у И. X. Баграмяна находились командующий Западным фронтом генерал В. Д. Соколовский и представитель Ставки генерал Н. Н. Воронов, занимавшийся артиллерийскими вопросами.
При обсуждении метода артиллерийского огня, о котором докладывал командующий артиллерией 11-й гвардейской армии генерал П. С. Семенов, родилась идея преподнести врагу какой-то новый, еще неизвестный ему метод.
После долгих обсуждений всеми нами было решено: атаку начинать не после артиллерийской подготовки, как это было до сих пор, что помогало противнику определить начало перехода наших войск в наступление, а в процессе самой артиллерийской подготовки, в момент усиления ее темпа и мощности. Этот метод хорошо себя оправдал.
Я был несколько удивлен при личном разговоре с И. В.Сталиным, когда он мне сказал об "открытии" Вороновым нового метода артиллерийского наступления, как его личном изобретении. И еще больше удивился, прочитав о том же в мемуарах самого Н. Н. Воронова.
12 июля Брянский фронт и усиленная 11-я гвардейская армия Западного фронта перешли в наступление и, несмотря на глубоко эшелонированную, сильно развитую в инженерном отношении оборону и упорное сопротивление противника, прорвали ее и начали продвижение вперед в общем направлении на Орел.
Как и ожидалось, противник заметался на орловском плацдарме и стал снимать свои войска из группировки, действовавшей против Центрального фронта, и бросать их против Брянского фронта и против 11-й гвардейской армии Западного фронта. Этим незамедлительно воспользовался Центральный фронт и 15 июля перешел в контрнаступление.
Так здесь, в районе Орла, долго готовившееся гитлеровское генеральное наступление окончательно провалилось. Немецким войскам предстояло испытать горечь тяжелого поражения и ощутить могущество советского оружия, обрушившегося со всей мощью на ненавистного врага.
Однако в районе Белгорода противник наносил еще очень сильные удары. 6 июля на обоянском направлении разгорелось кровопролитнейшее сражение. С обеих сторон одновременно участвовали многие сотни самолетов, танков и самоходных орудий. Но враг не смог опрокинуть сильную оборону наших войск. Танкисты, артиллеристы и отошедшие с переднего края части мужественно отбивали многократные атаки врага. Только за 6 июля противник потерял здесь более 200 танков, десятки тысяч солдат и около 100 боевых самолетов.
Подтянув резервы и перегруппировав свои силы, противник на рассвете 7 июля ввел в дело новую сильную группировку танков и бросил против 6-й гвардейской армии и 1-й танковой армии в направлении Обоянь-Прохоровка, более 200 танков против 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова в направлении на Корочу.
Наши 6-я гвардейская и 1-я танковая армии в ночь на 7 июля были срочно усилены фронтовыми резервами.
С утра 7 июля вновь начались ожесточенные атаки врага. В воздухе и на земле стоял несмолкаемый грохот боя, скрежет танков и гул моторов.
Войска Воронежского фронта, дравшиеся при мощной поддержке авиации, не допустили прорыва противника через вторую полосу обороны, но все же ему кое-где удалось вклиниться.
Тогда командование фронта ввело в дело на этом, ставшем теперь опасным, участке 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса, а также несколько стрелковых дивизий и артиллерийских частей, переброшенных с других направлений.
За два дня противник потерял не менее 200 танков и много другой техники. Его пехотные части уже насчитывали в своих рядах не более половины их исходной численности. Перегруппировав в течение 10 июля свои основные силы на более узком участке, противник вновь бросил их в направлении Прохоровки, рассчитывая здесь смять наши ослабевшие войска. 11 июля на прохоровском направлении продолжалось тяжелое сражение.
К исходу дня на участке Воронежского фронта наступил опасный кризис сражения. Согласно ранее разработанному плану Ставка подтянула из своего резерва сюда, в район Прохоровки, 5-ю гвардейскую общевойсковую и 5-ю гвардейскую танковую армии и наутро 12 июля ввела их в сражение. Вступив в дело, 5-я танковая армия генерала П. А. Ротмистрова имела в строю более 800 танков и самоходно-артиллерийских установок. Противник в общей сложности имел на обоянском и прохоровском направлениях не меньшее количество танков, но боевой дух его войск был уже надломлен в предшествовавших сражениях с войсками 6-й гвардейской армии, 1-й танковой и 7-й гвардейской армий.
В течение 12 июля на Воронежском фронте шла величайшая битва танкистов, артиллеристов, стрелков и летчиков, особенно ожесточенная на прохоровском направлении, где наиболее успешно действовала 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала П.А.Ротмистрова.
В тот день на командный пункт Брянского фронта мне позвонил Верховный и приказал срочно вылететь в район Прохоровки и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов.
13 июля я прибыл в штаб 69-й армии Воронежского фронта, где находился также и командующий Степным фронтом генерал И. С. Конев. Там уже знали, что мне поручено руководство войсками обоих фронтов. Вечером того же дня встретился на командном пункте 69-й армии с А. М. Василевским. Верховный Главнокомандующий поручил ему выехать на Юго-Западный фронт и организовать там наступательные действия, которые должны были начаться с переходом в контрнаступление Воронежского и Степного фронтов.
Ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск, мы пришли к выводу, что надо еще энергичнее продолжать начатый контрудар, с тем чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимаемые им рубежи в районе Белгорода. После этого, произведя в сжатые сроки подготовку войск, перейти всеми силами обоих фронтов в решительное контрнаступление.
На всех участках фронта шли ожесточенные, кровавые бои, горели сотни танков и самоходных орудий. Над полем боя стояли тучи пыли и дыма. Это был переломный момент в сражении на белгородском направлении. Обескровленные и потерявшие веру в победу гитлеровские войска постепенно переходили к оборонительным действиям. 16 июля противник окончательно прекратил атаки и начал отвод своих тылов на Белгород. 17 июля был обнаружен и отход войск противника, лишь части, находившиеся в соприкосновении с нашими войсками, продолжали оказывать упорное сопротивление.
18 июля мы с А. М. Василевским находились на участке, где сражались части 69-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. Д. Крюченкина, 5-й гвардейской армии генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова.
Нам довелось лично наблюдать ожесточенные бои в районе совхоза "Комсомолец" и Ивановских выселок, где действовали 29-й и 18-й танковые корпуса. Здесь противник оказывал сильное огневое сопротивление и даже переходил в контратаки. За 18 июля армиям П. А. Ротмистрова и А. С. Жадова удалось оттеснить его всего лишь на 4-5 километров, а 6-я гвардейская армия И. М. Чистякова заняла только высоту в районе Верхопенье. В войсках армии И. М. Чистякова чувствовалось большое переутомление. Начиная с 4 июля они не имели ни сна, ни отдыха. Нужны были дополнительные силы, чтобы помешать планомерному отходу немецких частей. Для этого пришлось ввести в дело 18-й танковый корпус генерал-майора Б. С. Бахарова и 29-й танковый корпус генерал-майора И. Ф. Кириченко, а также часть войск 53-й армии И. М. Манагарова.
Здесь я должен задержаться и в пределах возможного возразить против утверждения о том, что в отличие от Центрального фронта командование Воронежским фронтом не сумело точно определить направление главного удара противника, и что поэтому оно якобы рассредоточило усилия в полосе шириной 164 километра, не массировало силы и средства на направлении главного удара врага. Это неверно, как и утверждение о том, что 6-я гвардейская армия, на оборону которой обрушилась главная группировка, наступавшая на Курск с юга, имела более широкую полосу обороны - 64 километра, чем ее соседи, у которых было по 50 километров. Средняя плотность артиллерии на участке этой армии равнялась 25,4 орудия и 2,4 танка на один километр фронта, тогда как во всей полосе фронта она составляла 35,6 орудия и 6,9 танка{47}.
Ставка, Генштаб и командование Воронежским фронтом, анализируя обстановку, считали, что противник нанесет свой главный удар не по одной 6-й гвардейской армии, а по 6-й и 7-й гвардейским армиям. Что касается утверждений о ширине оборонительных полос, то сосед 6-й армии справа - 40-я армия имела более широкий фронт, чем имела его 6-я армия, не говоря уже о том, что 38-я армия фронт обороны имела еще больший, чем 40-я армия. Фронт обороны 6-й и 7-й гвардейских армий, где ожидался главный удар немецких войск, равнялся 114 километрам, а в двух других армиях фронта - 130 километрам. Средняя плотность артиллерии и танков подсчитана недостаточно правильно. На участках 38-й и 40-й армий артиллерийская плотность была незначительная, танков же в этих армиях имелись единицы.
В то же время в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий были сосредоточены почти все артиллерийские части и соединения резерва Верховного Главнокомандования, все танковые части и соединения и все фронтовые резервы. К тому же еще в оперативной глубине "в затылок" обороны 6-й гвардейской армии была поставлена 1-я танковая армия, хорошо подготовившая оборонительный рубеж, а за стыком 6-й и 7-й гвардейских армий в глубине располагалась 69-я армия на подготовленном оборонительном рубеже. Кроме того, в оперативной зоне за 6-й и 7-й гвардейскими армиями находились резервы фронта - 35-й гвардейский стрелковый корпус, 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса.
Следовательно, критика командующего Воронежским фронтом генерала Н. Ф. Ватутина построена без знания дела, на неточном подсчете соотношения сил сторон в специфических условиях оперативно-стратегической обстановки. Подсчитана тактическая плотность только сил и средств армий, без учета артиллерии резерва Главного Командования, располагавшейся в полосе 6-й гвардейской армии. Что же касается плотности танков, то здесь главная ставка командования фронта была на 1-ю танковую армию, на 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса.
Чтобы правильно определить силу сопротивления обороны в крупных сражениях, нужно для подсчета брать средства и силы не только тактической обороны, но и находящиеся в оперативной глубине, тогда не будет ошибки.
Что касается результатов оборонительного сражения на фронте, то не надо забывать, что по 6-й и 7-й гвардейским армиям Воронежского фронта противник в первый день нанес свой удар почти пятью корпусами (2-й танковый корпус СС, 3-й танковый корпус, 48-й танковый корпус, 52-й армейский корпус и часть корпуса "Раус"), тогда как по обороне Центрального фронта - тремя корпусами. Легко понять разницу в силе ударов немецких войск с орловского направления и из района Белгорода.
В отношении личных способностей в оперативно-стратегических вопросах командующего Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутина должен со всей объективностью заявить: это был высокоэрудированный и мужественный военачальник.
Как я уже сказал, контрнаступление на Курской дуге готовилось еще задолго до перехода противника в наступление. Еще в мае Ставка рассмотрела план контрнаступления на орловском направлении под условным наименованием "Кутузов". В нем ставилась цель нанести удар по орловской группировке противника с трех сторон по сходящимся направлениям силами Центрального, Брянского и левого крыла Западного фронтов.
Выше говорилось, что 12 июля перешли в наступление войска Брянского и Западного фронтов, а 15 июля - Центрального фронта. Таким образом, в районе Орла развернулось мощное наступление трех фронтов, имевших ближайшую цель разгромить орловскую группировку врага.
Начавшееся здесь контрнаступление, а также большое истощение войск противника в районе Белгорода заставили гитлеровское руководство признать, что широко задуманный план "Цитадель" провалился. Чтобы спастись от полного разгрома, командованием противника было решено отвести войска генерал-фельдмаршал а Манштейна обратно на оборонительные рубежи, с которых они начинали наступление.
Это ему удалось сделать вследствие исключительной переутомленности наших 1-й танковой, 6-й и 7-й гвардейских армий, а также недостаточной активности 5-й гвардейской танковой армии. 23 июля главные силы противника были отведены на белгородский оборонительный рубеж.
В своих мемуарах бывший командующий 5-й танковой армией П. А. Ротмистров пишет, будто бы решающую роль в разгроме бронетанковых войск армий "Юг" сыграла 5-я танковая армия. Это нескромно и не совсем так.
Обескровили и измотали врага войска 6-й и 7-й гвардейских и 1-й танковой армий, поддержанные артиллерией резерва Главного Командования и воздушной армией в период ожесточенных сражений 4-12 июля. 5-я танковая армия имела дело уже с крайне ослабленной группировкой немецких войск, потерявшей веру в возможность успешной борьбы с советскими войсками.
Войска Воронежского и Степного фронтов, выйдя 23 июля к переднему краю немецкой обороны, не смогли сразу перейти в контрнаступление, хотя этого и требовал Верховный Главнокомандующий. Нужно было пополнить запасы горючего, боеприпасов и другие виды материально-технического обеспечения, организовать взаимодействие всех родов войск, тщательную разведку, произвести некоторую перегруппировку войск, особенно артиллерии и танков. По самым жестким подсчетам, на все это необходимо было минимум восемь суток.
Скрепя сердце после многократных переговоров Верховный утвердил наше решение, так как иного выхода тогда не было.
Операция, как известно, планировалась на большую глубину, и она требовала тщательной подготовки и всестороннего обеспечения, в противном случае нас могла постигнуть неудача. Хорошо рассчитанная и подготовленная наступательная операция должна гарантировать не только успешное проведение прорыва тактической и оперативной глубины обороны противника, но и такое завершение наступления, которое обеспечит надлежащие условия для последующих наступательных действий.
Однако Верховный Главнокомандующий торопил нас с началом сражения.
Основных законов оперативно-стратегического искусства И. В. Сталин не придерживался. Он был подобен темпераментному кулачному бойцу, часто горячился и торопился вступить в сражение. Горячась и торопясь, И. В. Сталин не всегда правильно учитывал время, необходимое для всесторонней подготовки операции. Мне и А. М. Василевскому стоило большого труда доказать ему необходимость не спешить с началом действий и начинать операцию только тогда, когда она будет всесторонне подготовлена и материально обеспечена.
Конечно, при этом приходилось серьезно спорить и выслушивать от И. В. Сталина неприятные и незаслуженные слова. Но тогда мы мало обращали на это внимания.
После смерти И. В. Сталина появилась версия о том, что он единолично принимал военно-стратегические решения. Это не совсем так. Выше я уже говорил, что, если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с началом сроков многих операций. И на этот раз с нашими соображениями Верховный Главнокомандующий согласился.
Битва в районе Курска, Орла и Белгорода является одним из величайших сражений Великой Отечественной войны и Второй мировой войны в целом. Здесь были не только разгромлены отборные и самые мощные группировки немцев, но и безвозвратно подорвана в немецкой армии и народе вера в гитлеровское фашистское руководство и в способность Германии противостоять все возрастающему могуществу Советского Союза.
Разгром главной группировки немецких войск в районе Курска подготовил почву для последующих широких наступательных операций советских войск с целью полного изгнания немцев с нашей территории, а затем и с территории Польши, Чехословакии, Венгрии, Югославии, Румынии, Болгарии и окончательного разгрома фашистской Германии.
Что же явилось решающим в разгроме врага в районе Курска?
Прежде всего, то, что к моменту оборонительного сражения советские войска как в количественном, так и особенно в качественном отношении превосходили своего противника.
Возросшая подвижность артиллерии, мощность авиации и бронетанковых войск позволяли в короткие сроки создавать такие ударные группировки, которые стремительно ломали всякое сопротивление вражеских войск. Это и дало возможность советскому военно-стратегическому руководству подготовить и уверенно осуществить разгром вражеских войск в районе Курской дуги, сорвать широко задуманные гитлеровские наступательные планы на 1943 год.
Почему противник решил провести свое генеральное наступление в районе Курска?
Дело в том, что оперативное расположение советских войск на курском выступе, вогнутом в сторону противника, сулило большие перспективы немецкому командованию. Здесь могли быть окружены сразу два крупных фронта, вследствие чего образовалась бы огромная брешь, позволившая противнику осуществить крупные операции в южном и северо-восточном направлениях.
В своих оценках обстановки и возможных вариантов решения противника Ставка, Генеральный штаб и командование фронта исходили именно из этой предпосылки, что в дальнейшем подтвердилось.
Характерно, что все советское оперативно-стратегическое командование было в основном единодушно в оценке предстоящих действий противника. В этом единстве взглядов, основанном на глубоком анализе всех условий, как нельзя лучше сказалось возросшее искусство наших штабов и командования.
Этого уже нельзя было сказать про командование немецких войск, у которого отсутствовала правильная и глубокая оценка обстановки и единство в планах и способах предстоящих действий. Выпустив из рук стратегическую инициативу, оно не смогло справиться с возникшими трудностями, что усугублялось резким упадком воинского духа в войсках.