Страница:
развлекся моим рассказом, все же заметно думал о чем-то своем, а
интересовал его не сюжет, а я как рассказчик. Видимо, загадочная
эльфийская душа плохо воспринимает сугубо материальную сторону
жизни. Зато от повышенного внимания к мо й скромной персоне я ра-
зошелся и был готов на дальнейшее хулиганство. Но по здравом раз-
мышлении я ограничился все же отправкой рыбьего скотомогильника
Туку, а сам пошел спать в номер.
Ночью, после всей этой жары и духоты, разразилась гроза. Меня это
нисколько не встревожило: пусть погремит, дождичком польет. В
комнату дождь не попадал, так что окна прикрывать не понадоби-
лось. Какая-то мысль бродила на дне моего сонного и сытого со на-
ния, что-то было плохо, и связано это было именно с тем, что
дождь не хлещет по стеклам, не заливает паркет и ковры... Совсем
я что-то сдурел, подумал я. Неужели мелкие стычки с экскурсоводом
заставляют меня подсознательно желать ущерба отелю? Глуп сти ка-
кие... Тут я, видимо, вырубился, потому что подскочил от близкого
и сильного разряда. И в голове моей высветилась, как молнией,
причина тревоги и недовольства. Окна -- на Запад. А ветер -- с
Востока. Из Мордора! Гроза из Мордора!! Келеборн!!! Я выскочил из
постели и бросился к телефону. Линия не работала -- то ли она бы-
ла местной, то ли гроза сделала свое черное дело. Пришлось одеть-
ся, то есть впрыгнуть в шорты и майку. Вдруг по коридору носит
кого-нибудь, хватит с меня нудизма на сегодня
..
Я проскакал коридор до лифта, взлетел на седьмой этаж. Расселили
нас, надо сказать, учитывая склонности клиентов, неплохо: я ока-
зался на первом этаже, не заглубленном, правда -- на здешнем кам-
не это сложно,-- но окнами в цветничок. Эльфа же, хотя ник о и не
имел такого слова в виду, вознесли на последний этаж, что также
отвечало его потребностям. Но в результате установившаяся между
нами связь несколько ослабла, и поэтому час или полтора были упу-
щены. Номер Келеборна был рядом с лифтом -- далеко бежать не
пришлось. Я ломанулся в дверь без стука. Она открылась легче, чем
можно было предположить. Внутри мне показалось как-то особенно
темно. Пошарив по стене, я зажег верхний свет. Келеборн лежал на
здоровенной пятиспальной кровати лицом вниз. Он казался не су-
ществом, а складкой покрывала или тенью. "Умер он, что ли?" --
закралось мне в голову. Но тут же я вспомнил, что эльфы просто
так не мрут. Тогда я сосредоточился на своих щущениях и опять,
как в начале нашего путешествия, полетел в пропасть. Только те-
перь она была горячей, и со дна ее подымались не то языки пламе-
ни, не то ищущие, злобные пальцы. Я затряс головой, ущипнул себя
за ляжку. Наваждение отступило, но никуда е делось. И чего его
туда понесло, в который раз задался я вопросом. Впрочем, это ли-
рика, а делать-то что? Не фельдшера же к нему звать... Стой-стой,
что такое говорил Оле? Ацелас... Ну-ка, где аптечка... Аптечка
нашлась в ванной, и там был флакон с насадкой, на котором значи-
лось: "Ацелас. При головокружениях, обмороках, мигренях распылить
в 1 футе от лица". Если поможет -- засажу все междурядья этим
сорняком, поклялся я. Легко сказать -- в футе от лица, а если это
лицо закрыто руками, волосами и вжато в подушку? Я потряс Келе-
борна за плечо -- никакого ответа. Подергал за волосы -- то же.
Перевернуть, надо перевернуть. Но ведь он футов семи ростом, как
же я его... Я з лез на кроватищу, ухватил эльфа за локоть и за
рубаху на боку -- и неожиданно легко перекатил на спину. Вот это
да, подумал я. То-то говорят, что эльфы ходят по канату, как по
дороге, а снег держит их даже без наста. Так, теперь ацелас. Ух,
ну и дух! Смотрим... Лицо Келеборна было одного цвета с рубахой.
Полузакрытые глаза слабо светились, и выглядел этот отблеск
из-под век жутковато. Я не мог сидеть просто так, потому что было
очень страшно. Вспомнилось, как в Шире моя матушка вытаскивает из
обмороков (час о притворных) свою тетю Камелию. Может, рискнуть?
И -- раз-два! -- влепил эльфу пару пощечин. Тот погасил глаза
совсем и что-то заговорил на непонятном языке. Это явно был не
тот эльфийский, которым пижоны пользуются в Арноре и Гондоре.
Ладно, продолжим. Ацелас в упор на виски и тереть, тереть -- вот
уже у самого пальцы горят, а толку... Нет, есть толк. Эльф вдруг
как-то сразу очнулся. Гроза уходила. Снаружи чернота сменилась
синевой: близился летний рассвет. -- Рэнди? -- как-то неуверенно
сказал Келеборн. -- Что с вами, почему вы плачете? Тут я осознал,
что с меня потоком льется соленая смесь -- пот со лба и слезы из
глаз. И такое снизошло на меня облегчение, что я захохотал, и ни-
чего не мог ни сказать, ни объяснить, досмеялся до икоты, но ос-
тановиться не мог. Эльф озадаченно глядел н
все это, потом взял меня, как куль, деловито отнес в ванную и
сунул головой под холодный кран. Потом, когда мы сидели на лод-
жии, проветривались и сохли, глядя в хвост ушедшей грозе, Келе-
борн сказал, что чуть было не отправился к Мандосу вместо Лориэ-
на, и благодарен мне за то, что я вернул ему надежду свидеться с
семьей. Что за Мандос такой, я разу не сообразил, и что у Келе-
борна еще и семья какая-то есть, очень удивился. Но потом вспом-
нил кое-что из Трофиных сказаний, и по спине у меня забегали та-
кие мурашки, что захотелось пустить за шиворот "любимчика" из
"Уютного Унголка". Чтобы не пос ать эльфа снова в нокаут, я решил
помолчать. И помолчал -- часиков шесть, пока он не растолкал меня
и не повел завтракать. Выехали на этот раз довольно рано, причем
обед загрузили сухим пайком. Мокрый Итилиэн блистал тысячами луж,
ручейков и листьев. Над Андуином висела мощная радуга. Солнце
властно гнало мордорские тени. Экскурсовод вещал, пассажиры шуме-
ли. Все как умел
радовались жизни. Эльф вертел косматой головой по сторонам --
Итилиэн ему нравился не меньше, чем мне. День прошел вполне при-
лично. Несколько раз "Инканус" останавливался в самых красивых
местах, мы обозревали виды, лопали раннюю землянику и абрикосы.
Сухой паек оказался не таким уж и сухим -- саморазогревающиеся
консервы, шоколад, банки разного пива, вина Южного Гондора. Я от-
дал всему должное, осоловел и взмок. Келеборн пренебрег консерва-
ми и пивом, но с интересом отведал шоколад. Оказывается, он рань-
ше никогда его не ел -- просто потому, что никогда не ходил в ма-
газины. В одном из живописных уголков случился легкий скандаль-
чик, и причиной на сей раз даже был не я. Гномы, обычно тихо си-
девшие на своих местах, вылезли поразмяться, и, осматривая скалы,
складным карманным кайлом отгрызли щетку каких-то кристаллов --
не о хрусталя, не то аметиста. Экскурсовод заметил это и поднял
хай. Пожалуй, с ним согласился не только я, но и Келеборн. Щетку
у гномов отняли, экскурсовод извлек из багажника "Инкануса" эпок-
сидный клей и присобачил ее на место. Похоже, что инциденты, по-
добные этому, случались часто, и борьба с ними была отработана.
Потом "дунаданец" пригрозил пожаловаться в шахтный профсоюз и
удержать у гномов из зарплаты полную стоимость путевки. Гномы
опять сели на места и притворились спящими, как Дарин. К вечеру
местность поскучнела, зелени сильно поубавилось, субтропические
виды сменились кривыми елками, корявыми соснами и чахлым березня-
ком. Погода снова начала портиться. Наползли тучи -- к счастью, с
юга, а не с востока. Но из-за них неожиданно ра о стемнело. Келе-
борн заметно скис. Я размышлял о том, как же эти эльфы жили в
Средиземье и даже сражались со всякой дрянью у самых границ Мор-
дора, если они такие чувствительные. Ведь столько лет прошло, как
нет никаких злых сил, все это сказки, и не олее... Ну, не сказки,
конечно, раз эльф действительно существует -- я покосился на
сникшую длинную фигуру слева. Но вроде вычищали весь этот Мордор
не раз, все там выловили и простерилизовали,-- а вот поди ж ты,
наверное, для эльфа и камни помнят чт -то такое -- не такое. --
Нас было много, Рэнди,-- вдруг сказал у меня над ухом голос Келе-
борна. -- Вместе мы противостояли всему, даже когда бродили в
одиночестве. А я остался один, и корабль мой уплыл. У меня появи-
лось чувство, как будто я проглотил айсберг. -- Так... а как же
вы теперь? Семья-то... уехала?.. -- забормотал я и тут же затк-
нулся, боясь ляпнуть какую-нибудь непоправимую глупость. -- Уеха-
ла,-- спокойно и с какой-то скрытой радостью ответил эльф. -- И
вы теперь тут навсегда? -- спросил я. Мне уже очень хотелось,
чтобы он остался навсегда. Приглашу его в Шир, места у нас там
благословенные... Келеборн вдруг нагнулся и заглянул мне в глаза.
Не знаю уж, что он там увидел, но не рассердился, а погладил меня
по голове -- даже не как ребенка, а как кошку. -- Провидит только
Эру,-- сказал он.
Спустя какое-то время, когда за окнами
все стало черно, впереди справа показался красный огонек. Экскур-
совод тоже его приметил, встрепенулся и понес с удвоенной энерги-
ей: -- Мы приближаемся к северной точке нашего круиза. Огонек,
который вы можете наблюдать справа, -- это маяк над перевалом Мо-
раннон, называемом также Воротами Мордора...
...На этот раз я был начеку, и струя ацелас фыркнула в нос Келе-
борну, как только у меня в голове поплыли знакомые образы. Ацелас
я прихватил из Хеннет Аннуна. Экскурсанты зашмыгали носами и за-
ругались. Я не отвечал -- было не до того. Однако же профи актика
сработала на редкость удачно. Эльф оживился, собрался, как пружи-
на, навстречу темному прошлому. Только когда "дунаданец" опять
заговорил на мордорские темы, седая голова наклонилась к моему
уху. -- Можно, я буду держать вас за руку, Рэнди? Вы очень силь-
ное противоядие... посильнее ацелас, поверьте мне. Я взял двумя
руками его холодную длинную кисть и так и держался за нее, пока
экскурсовод не объявил: -- Мораннон, господа! Приехали! Нас ждет
семизвездочный отель "Барад Дур" и празднество в честь удачного
завершения первого этапа! Смокинги, фраки, вечерние платья, гос-
пода! Сзади поднялся оживленный визг, потирание рук, переходящее
в аплодисменты, дамы затараторили о нарядах. А красный глаз-ого-
нек вел "Инканус" к Мордору, и мне уже казалось, что он смотрит
на нас с Келеборном оценивающе и с неприязнью: выдержим ли?
Выдержали. Самым противным ощущением для меня был взгляд "дуна-
данца", брошенный на нас, когда в салоне зажегся свет, и мы по-
ползли к выходу, держась за руки. Я отомстил, оглядев кожаного
друга с головы до ног и пронзительно хихикнув. Тот сразу занялся
поисками ричин и отвлекся. Должно быть, у него были раньше ка-
кие-то сложности -- уже второй раз он так реагировал. Семизвез-
дочный "Барад Дур" представлял собой стилизованный готический за-
мок, с башенками, бойницами, драконьими головами на выходах во-
досточных труб, подъемным мостом и прочими архитектурными изли-
шествами. Подсветка окрасила его в багровые и пурпурны
тона. Маяка отсюда видно не было -- его прожектор был раз нав-
сегда обращен к Итилиэну. Я сунул Келеборна в кресло в холле, а
сам проскочил к портье и заказал два номера рядом. Мне больше не
хотелось экспериментировать. Кроме того, "Хеннет Аннун" был прос-
то прямоугольной коробкой из стекла и бетона, а здесь недолго и
заблудиться: стилиз ция внутри напоминала скорее лабиринт, чем
замок, причем этажи, судя по всему, были двух- и трехуровневые.
На лацкане форменной куртки служащего был эмалевый значок Багро-
вого Ока. К ключам от номеров какая-то добрая душа подвесила зо-
лоченые кольца -- в них свободно проходила моя рука, а внутри
был, видимо, свинец. Наверное, чтобы не забывали сдавать, подумал
я. Около Келеборна уже вился местный спецназгул, приняв его за
пьяного. Я прогнал стража порядка (тоже со знаком Ока), сказав,
что на шестом этаже вроде бы пахнет гарью. Где у них тут шестой
этаж, я так и не узнал, да и спецназгулов больше не видел. В г
азах эльфа опять появился жуткий блеск, зато соображения видно не
было. Я потряс его, похлопал, погладил -- все без толку. Пришлось
опять фыркнуть спрэем -- мне уже и самому опостылел этот запах.
После этого удалось оторвать его от кресла и дотащить
номер. С двумя ключами это было ой как непросто. Я задернул што-
ры, полил все в номере ацеласом, как будто морил клопов, и велел
очухавшемуся эльфу никого не пускать и никуда не выходить -- я
пошел мыться и вставляться в шмокинг. Потом зайду, пойдем ужи-
нать. Тут в номере включилась принудительная трансляция, и, пока
я с маникюрными ножницами искал и перерезал провод, мы услышали,
что в ресторане будет эстрадное представление "Хит-Барад", а в
концертном зале -- конкурс красоты среди туристок "Пар д Дур".
Тут я нашел проводку, и стало тихо. Я обернулся, боясь, что до
Южных морей мне не хватит никакого ацеласа, хоть засади этой тра-
вой все Роанские прерии. Но эльф, к моему изумлению, сидел на
столике для журналов, как на табуретке, и вид у него ыл не угне-
тенный, а слегка глумливый. -- Ограничимся рестораном, а? --
спросил он. -- Зачем конкурс этих Дур, если прекраснее моей жены
не было никого в Средиземье... кроме моей же внучки? Я согласил-
ся, вслух высказав, что любая красотка в здешних местах мне не
подходит по росту, а про себя подумав, что моя красотка из Шира
небось не хуже и хваленых родственниц Келеборна, а глаза выцара-
пать может гораздо лучше. Потом я сказал, что здеш ие места плохо
влияют на нравственность, судя по теме нашей беседы. Эльф согла-
сился, и я пошел к себе. В своем номере я также начал с ликвида-
ции динамика -- этому меня научил, конечно, Трофи, и он же пода-
рил мне эти ножнички в чехле и с изолированными колечками. Потом,
содрав с себя заскорузлое шмотье, я завалился в ванну и некоторе
время балдел в тиш не, приходя в себя. Образы не роились, никто
не орал, ни за кем не надо было следить. В ванной обнаружился за-
печатанный пакет с мылом, шампунем, губкой и расческой. Келебор-
на, что ли, причесать, подумал я. Смокинг у меня был шикарный,
пошитый на заказ в Минас Тирит во время предыдущего визита. За
это время я не изменился, и сидело все идеально. Я пригладил,
насколько смог, волосы, проверил, как расположен галстук-бабочка,
и задумался, где бы взять цвет к в петлицу. В конце концов я поз-
вонил и велел принести гардению. На том конце провода не знали,
что такое гардения. Я плюнул, вышел в коридор и оторвал цветок
случившегося рядом олеандра. Получилось немного вызывающе, ну да
для Мордора сойдет. Я постучался в соседний номер. Там молчали. Я
вспомнил, что сам же не велел открывать, и рявкнул: "Элберет!" О
пароле мы не договаривались, но я кое-что помнил из Алой книги и
оказался прав. Келеборн выскочил мне навстречу с проворством, ка-
кого я в ем не предполагал. В номере он критически оглядел меня,
а я его. Ну и грива, подумал я. И ладно бы кудрявый был, как мы,
а то ведь прямые волосы -- и такой веник... -- У вас хайратника
нет? -- спросил я. Келеборн, уяснив смысл фразы, полез в ягдташ и
вытащил нечто завернутое в серую тряпицу -- кусок дуги на чет-
верть круга. Снял тряпку, как-то разложил, будто разломил, раз и
другой, предмет, извлеченный оттуда -- и в руках у него оказалась
корона! А м жет, диадема, я в этом не разбираюсь. Но штука была
потрясающая, золотая, в виде венка из листьев все того же мэллор-
на, усыпанная, как инеем, мелкими алмазиками. И она была довольно
тонкой и легкой, потому что листики не превышали в толщину насто-
ящих
Келеборн с добродушной усмешкой смотрел то на меня, то на венок,
который держал в руках. -- Так вы -- к-король? -- задал я наконец
идиотский вопрос. -- Был,-- последовал ответ. Мне стало нехорошо.
Король лориэнских эльфов... А я его по морде раз-два... Старик...
Подопечный мой, туды-растуды. Ой, как неудобно-то. Что же даль-
ше-то делать? И тут меня осенило. Ничего особенного не делать, а
вести себя, как вел. Потому что здесь не Лориэн и не Третья эпо-
ха. И если я встану в почтительную позу, то будет один вред. К
тому же я не эльф, и мне он не король. А если вспомнить, как ве-
дет себя О е в присутствии своего непосредственного (в обоих
смыслах) начальства, то я еще далек от совершенства. -- Давай-
те-ка я вас причешу, а потом померим,-- сказал я тоном хама из
сферы услуг. Келеборн послушно положил корону на стол и уселся на
пол. Понимает, однако, подумал я, внося из ванной пакет с расчес-
кой. В кресле он и сидя на полторы головы выше меня. Расчесывание
заняло много времени. Эльф терпел мои рывки и брань, и только
когда я выдрал солидный клок, осторожно заметил: -- Может, я зря
отпустил за Море придворного цирюльника... Но всему приходит ко-
нец, и вот мы стоим перед зеркалом в ванной: какой извращенец
сделал тут зеркальную стену и зачем? Я поправил свой дико-розовый
олеандр и выжидательно посмотрел в зеркало на Келеборна. Тот под-
нял корону и надвинул на голову. И тут раздалась такая музыка,
такой мощный сводный хор зазвучал у меня в черепе, что я чуть не
спрятался под ванну. Древняя, торжественная, видимо, коронацион-
ная песня заполнила будто весь мир. Эльф больше не походил на
старика, и я с изумлением вспо нил, что, кроме седых волос, ника-
ких признаков старости на нем не было -- только общее впечатле-
ние. Ни морщин, ни сутулости, ни вен и жил на руках... А теперь в
зеркале стоял эльфийский король в белой мантии, сверкающем венце,
с драгоценным мечом бол ше моего роста, и глаза его светились
расплавленным серебром так, что больно было глядеть. --Ох,-- иск-
ренне сказал я и отступил, чуть не свалившись в ванну. Келеборн
отвернулся от зеркала. Никакой мантии и меча не было, но впечат-
ление осталось то же: он был молод и весел, в силе и власти. Да
этак весь гостиничный комплекс разбежится, подумал я. Нельзя его
в таком виде выпускать. Эльф внимательно глядел на меня, потом
вздохнул и снял корону. И сразу стал почти таким, как я его знал.
Только волосы лежали у него по плечам, как на картинке из книги,
и глаза блестели больше обычного. Я хотел что-то сказать -- и не
смог. -- Жалко расставаться со сказкой, Рэнди? Но это только
присказка, а что будет дальше, неизвестно,-- спокойно произнес
эльф. По-моему, все это было грустным эпилогом, но я не стал спо-
рить. Если он настроен на оптимистический лад, тем лучше. Однако
я демонстративно заглянул в аптечку, вытащил баллон ацелас и су-
нул ему в ягдташ. В своем номере я уже проделал аналогичные дела
-- Ужинать! -- решительно, как эльфийский полководец, возгласил
я. И мы отчалили искать ресторан. Заведение сие находилось (и
нашлось) в цокольном этаже. У дверей стоял бравый швейцар чистых
мордорских кровей, с руками до колен и шириной аккурат в дверной
проем. На лацкане куртки с позументом красовался все тот же зна-
чок. Эльфа отчетливо передерн ло. Мы двинулись к дверям, но швей-
цар и не думал пропускать нас. -- Без смокингов не пущаем,--
хрипло и категорично заявил он. Тут я вдруг сообразил, что Келе-
борн остался в своем сером прикиде и сандалиях, но я почему-то об
этом не подумал заранее. Впрочем, своего смокинга или фрака у не-
го, конечно, не было, а брать напрокат в гостинице -- бр-р! --
даже если тут есть такая с ужба. Я попытался представить себе Ке-
леборна во фраке, но у меня все время получалось, что фрак сшит
на орка, и в итоге я захрюкал в рукав. Но сколько можно стоять
перед дверьми? Я начал уламывать швейцара, сначала соврав, что со
мной иностранец, пот м обещал пожаловаться в дирекцию, потом в
Королевский совет... Урука не брало ничего. Тогда я помахал в ка-
честве последнего средства зеленой купюрой. Швейцар сморщил нос и
зевнул, показав желтые кривые клыки. Келеборну надоела эта панто-
мима, и он спр сил меня, в чем, собственно, проблема. Я честно
ответил. Эльф очень высоко задрал брови, презрительно оглядел
швейцара и сказал: -- Эту одежду сшили мне, когда Валакирка еще
не была серпом. До сих пор она служила мне верой и правдой, так
неужели ради презренной пищи я ее предам? После чего развернулся
и пошел прочь. Я стоял и думал, что бы такое сказать уруку поо-
биднее, когда увидел, что тот отошел в сторону и гостеприимно
указывает мне вход в ресторан. Я злобно глянул на него снизу
вверх. -- Вы что -- не видите, что я босиком?! И, кинувшись дого-
нять Келеборна, заметил краем глаза, как швейцар крутит нам вслед
пальцем у виска. Келеборн несколько удивился, когда я выскочил
из-за очередного поворота и врезался в него. -- Рэнди! Но вы-то
одеты как надо, что же ужинать не пошли? Я слегка зарычал, а по-
том поднял ногу и повертел ступней. -- У меня тоже уважительная
причина,-- сказал я.-- А голодными не останемся... Иначе я этому
сброду прикрою лицензию по блату. Эльф воспринял последнюю фразу,
как просто ругань, и стал меня успокаивать, предлагая не прини-
мать близко к сердцу и всякое такое. Я сказал, что мне плевать на
сердце -- оно меня никогда не беспокоило, но оскорбление нанесено
моему желудку, а хоббиты не прощают таких обид. Водворившись в
свой номер, я позвонил и заказал ужин на двоих. Кроме того, я ве-
лел принести большую корзину фруктов, фунт меда в сотах, шоколаду
разных сортов -- сливочного, орехового и пористого, коробку луч-
ших бисквитов, банк
черной икры -- осетры в Андуине еще не перевелись,-- и шампанс-
кое на льду. Счет я приказал подать в письменном виде. Впоследс-
твии я оплатил его из кармана урука, предъявив через Оле претен-
зии директору отеля. Тот справедливо решил, что это дешевле, ем
судиться со мной или, того хуже, потерять лицензию. Самое смеш-
ное, что требования швейцара нарушали принятый с полгода назад
закон о правах человека, и все наши действия основывались на рас-
ширенном толковании понятия "человек".
Ужин и прочее, прогнав посыльного, я лично отволок в смердящий
ацеласом покой Келеборна. Тот слегка повыпендривался, но, когда я
сожрал ужин на одного и взялся за ужин для второго, снизошел до
разносолов и шампанского. Тут оказалось, что мы с ним се одня по-
теряли столько энергии, что заказанных яств хватило только-толь-
ко. А еще отказывался, подумал я, глядя, как эльф по глаза въелся
в соты. Я встал, отряхнулся, помыл руки и зашел за штору погля-
деть, куда выходят окна: до сих пор мне было некогда
Было совсем темно, шел проливной дождь. Цепочка фонарей (красно-
ватых) освещала полоску каменистой голой местности и уходила ку-
да-то вверх и влево. Наверное, к Ородруину, подумал я и вылез к
свету. Келеборн покончил с медом, умудрившись не испачкатьс , и
теперь что-то лепил из воска. Я взял шоколадку и плюхнулся на ди-
ван. Хорошее питание и плохое воспитание, вот что такое вся эта
поездка. Правильно Трофи ругается, теперь я к нему примкну против
Оле. Интересно, что скажет друг-историк, когда я при еду в гости
Келеборна? Как бы его кондрашка не хватила... Туку-то все нипо-
чем, явись перед ним хоть все Валары чохом. Улыбнется, взмахнет
гривой и скажет: "Не угодно ли пройти в буфет и там продолжить
знакомство, а то я что-то проголодался!" А интере но, пойдет ли
эльф в гости? Ведь он уволился, уходить собрался... Да как же он
уйдет, если корабль уплыл, ведь не пешком же... Вопросы, вопро-
сы... Наверно, пойдет до самой западной точки побережья, а там
купит лодку и поплывет куда глаза глядят... А ам будь что бу-
дет... Приплывет в Средиземье с другой стороны, с востока, и
опять в гости придет. Я проснулся. В номере было светло, шторы
открыты. Часы на стене показывали семь. Дождь кончился. Келеборн
укрыл меня одеялом со своей кровати, а сам спал там под пледом --
первый раз действительно спал. На журнальном столике стояла вос-
ковая статуя ме я высотой в ладонь. В смокинге.
Удивительно, но к девяти мы явились на завтрак. Я чувствовал в
себе готовность к подвигам во славу Шира, поэтому заказал омлет с
грибами и ветчиной, кофе, тосты и кучу другой еды. Утром пускали
без фраков и галстуков. Повезло им, подумал я, вспомнив, как вче-
ра обозлился. Эльф без аппетита поковырял ложкой в какой-то гнус-
ной каше -- из овса, что ли,-- и сказал, что хоббиты слишком мо-
гущественны в своем влиянии, особенно за столом. -- Что-то я тут
своего влияния не вижу,-- заметил я, с отвращением глядя на кашу.
-- Я имею в виду вчерашний ужин,-- пояснил Келеборн.-- У нас было
принято после пиров в течение дня есть только овсянку, как легкое
блюдо. Но здесь ее совсем не умеют варить. Я с удовольствием
вспомнил вчерашний "пир" и с удвоенной энергией занялся омлетом.
Появился "дунаданец" и пригласил желающих на осмотр развалин зам-
ка Барад Дур. Упоминание о развалинах не подкосило, а, напротив,
взбодрило эльфа, я спешно заглотал остатки завтрака и встал из-за
стола. Развалины меня разочаровали. Ничего в них не было ни живо-
писного, ни страшного, ни романтичного. Просто здание с широким
основанием в виде крыльев и высотная часть посредине. Окна выби-
ты, зияют проемы. Как ни странно, в основном белое, со странными
ч рными потеками -- от середины высотки вверх. Отель мне показал-
ся куда колоритнее. Келеборн не проявлял никаких чувств. Он, так
же как и остальные экскурсанты, осматривал, поворачивался направо
и налево, проходил и обращал внимание. Мне было чудно: я обвешал-
ся ацеласами, как гранатами, и был готов к оказанию скорой помо-
щи. А тут но ь эмоций. Тем, кто не устал, предложили совершить
восхождение на Ородруин. Тем, кто устал, подали для этой цели
нечто вроде моторной телеги с сиденьями. Айзенгардские тетки ки-
нулись занимать места. Я сразу решил, что не устал, и эльф тоже.
Гномы поколебались, о потом вскочили на запятки телеги, как ла-
кеи, и так поехали -- стоя снаружи, потому что внутри было набито
до отказа. Мы поплелись пешком. Мили через две нас подобрал ка-
кой-то орк на старом грузовике, который ехал за пемзой к подножию
вулкана. Там о
нас и высадил, достал лопату и начал деловито перекладывать
Ородруин в кузов. На мой вопросительный взгляд Келеборн сразу от-
ветил: -- Все в порядке, Рэнди. Здесь вы можете за меня не волно-
ваться. Тщательнее всего чистили самые страшные места, и поэтому
я не чувствую злых сил. Магия слов сохранилась, но и она действу-
интересовал его не сюжет, а я как рассказчик. Видимо, загадочная
эльфийская душа плохо воспринимает сугубо материальную сторону
жизни. Зато от повышенного внимания к мо й скромной персоне я ра-
зошелся и был готов на дальнейшее хулиганство. Но по здравом раз-
мышлении я ограничился все же отправкой рыбьего скотомогильника
Туку, а сам пошел спать в номер.
Ночью, после всей этой жары и духоты, разразилась гроза. Меня это
нисколько не встревожило: пусть погремит, дождичком польет. В
комнату дождь не попадал, так что окна прикрывать не понадоби-
лось. Какая-то мысль бродила на дне моего сонного и сытого со на-
ния, что-то было плохо, и связано это было именно с тем, что
дождь не хлещет по стеклам, не заливает паркет и ковры... Совсем
я что-то сдурел, подумал я. Неужели мелкие стычки с экскурсоводом
заставляют меня подсознательно желать ущерба отелю? Глуп сти ка-
кие... Тут я, видимо, вырубился, потому что подскочил от близкого
и сильного разряда. И в голове моей высветилась, как молнией,
причина тревоги и недовольства. Окна -- на Запад. А ветер -- с
Востока. Из Мордора! Гроза из Мордора!! Келеборн!!! Я выскочил из
постели и бросился к телефону. Линия не работала -- то ли она бы-
ла местной, то ли гроза сделала свое черное дело. Пришлось одеть-
ся, то есть впрыгнуть в шорты и майку. Вдруг по коридору носит
кого-нибудь, хватит с меня нудизма на сегодня
..
Я проскакал коридор до лифта, взлетел на седьмой этаж. Расселили
нас, надо сказать, учитывая склонности клиентов, неплохо: я ока-
зался на первом этаже, не заглубленном, правда -- на здешнем кам-
не это сложно,-- но окнами в цветничок. Эльфа же, хотя ник о и не
имел такого слова в виду, вознесли на последний этаж, что также
отвечало его потребностям. Но в результате установившаяся между
нами связь несколько ослабла, и поэтому час или полтора были упу-
щены. Номер Келеборна был рядом с лифтом -- далеко бежать не
пришлось. Я ломанулся в дверь без стука. Она открылась легче, чем
можно было предположить. Внутри мне показалось как-то особенно
темно. Пошарив по стене, я зажег верхний свет. Келеборн лежал на
здоровенной пятиспальной кровати лицом вниз. Он казался не су-
ществом, а складкой покрывала или тенью. "Умер он, что ли?" --
закралось мне в голову. Но тут же я вспомнил, что эльфы просто
так не мрут. Тогда я сосредоточился на своих щущениях и опять,
как в начале нашего путешествия, полетел в пропасть. Только те-
перь она была горячей, и со дна ее подымались не то языки пламе-
ни, не то ищущие, злобные пальцы. Я затряс головой, ущипнул себя
за ляжку. Наваждение отступило, но никуда е делось. И чего его
туда понесло, в который раз задался я вопросом. Впрочем, это ли-
рика, а делать-то что? Не фельдшера же к нему звать... Стой-стой,
что такое говорил Оле? Ацелас... Ну-ка, где аптечка... Аптечка
нашлась в ванной, и там был флакон с насадкой, на котором значи-
лось: "Ацелас. При головокружениях, обмороках, мигренях распылить
в 1 футе от лица". Если поможет -- засажу все междурядья этим
сорняком, поклялся я. Легко сказать -- в футе от лица, а если это
лицо закрыто руками, волосами и вжато в подушку? Я потряс Келе-
борна за плечо -- никакого ответа. Подергал за волосы -- то же.
Перевернуть, надо перевернуть. Но ведь он футов семи ростом, как
же я его... Я з лез на кроватищу, ухватил эльфа за локоть и за
рубаху на боку -- и неожиданно легко перекатил на спину. Вот это
да, подумал я. То-то говорят, что эльфы ходят по канату, как по
дороге, а снег держит их даже без наста. Так, теперь ацелас. Ух,
ну и дух! Смотрим... Лицо Келеборна было одного цвета с рубахой.
Полузакрытые глаза слабо светились, и выглядел этот отблеск
из-под век жутковато. Я не мог сидеть просто так, потому что было
очень страшно. Вспомнилось, как в Шире моя матушка вытаскивает из
обмороков (час о притворных) свою тетю Камелию. Может, рискнуть?
И -- раз-два! -- влепил эльфу пару пощечин. Тот погасил глаза
совсем и что-то заговорил на непонятном языке. Это явно был не
тот эльфийский, которым пижоны пользуются в Арноре и Гондоре.
Ладно, продолжим. Ацелас в упор на виски и тереть, тереть -- вот
уже у самого пальцы горят, а толку... Нет, есть толк. Эльф вдруг
как-то сразу очнулся. Гроза уходила. Снаружи чернота сменилась
синевой: близился летний рассвет. -- Рэнди? -- как-то неуверенно
сказал Келеборн. -- Что с вами, почему вы плачете? Тут я осознал,
что с меня потоком льется соленая смесь -- пот со лба и слезы из
глаз. И такое снизошло на меня облегчение, что я захохотал, и ни-
чего не мог ни сказать, ни объяснить, досмеялся до икоты, но ос-
тановиться не мог. Эльф озадаченно глядел н
все это, потом взял меня, как куль, деловито отнес в ванную и
сунул головой под холодный кран. Потом, когда мы сидели на лод-
жии, проветривались и сохли, глядя в хвост ушедшей грозе, Келе-
борн сказал, что чуть было не отправился к Мандосу вместо Лориэ-
на, и благодарен мне за то, что я вернул ему надежду свидеться с
семьей. Что за Мандос такой, я разу не сообразил, и что у Келе-
борна еще и семья какая-то есть, очень удивился. Но потом вспом-
нил кое-что из Трофиных сказаний, и по спине у меня забегали та-
кие мурашки, что захотелось пустить за шиворот "любимчика" из
"Уютного Унголка". Чтобы не пос ать эльфа снова в нокаут, я решил
помолчать. И помолчал -- часиков шесть, пока он не растолкал меня
и не повел завтракать. Выехали на этот раз довольно рано, причем
обед загрузили сухим пайком. Мокрый Итилиэн блистал тысячами луж,
ручейков и листьев. Над Андуином висела мощная радуга. Солнце
властно гнало мордорские тени. Экскурсовод вещал, пассажиры шуме-
ли. Все как умел
радовались жизни. Эльф вертел косматой головой по сторонам --
Итилиэн ему нравился не меньше, чем мне. День прошел вполне при-
лично. Несколько раз "Инканус" останавливался в самых красивых
местах, мы обозревали виды, лопали раннюю землянику и абрикосы.
Сухой паек оказался не таким уж и сухим -- саморазогревающиеся
консервы, шоколад, банки разного пива, вина Южного Гондора. Я от-
дал всему должное, осоловел и взмок. Келеборн пренебрег консерва-
ми и пивом, но с интересом отведал шоколад. Оказывается, он рань-
ше никогда его не ел -- просто потому, что никогда не ходил в ма-
газины. В одном из живописных уголков случился легкий скандаль-
чик, и причиной на сей раз даже был не я. Гномы, обычно тихо си-
девшие на своих местах, вылезли поразмяться, и, осматривая скалы,
складным карманным кайлом отгрызли щетку каких-то кристаллов --
не о хрусталя, не то аметиста. Экскурсовод заметил это и поднял
хай. Пожалуй, с ним согласился не только я, но и Келеборн. Щетку
у гномов отняли, экскурсовод извлек из багажника "Инкануса" эпок-
сидный клей и присобачил ее на место. Похоже, что инциденты, по-
добные этому, случались часто, и борьба с ними была отработана.
Потом "дунаданец" пригрозил пожаловаться в шахтный профсоюз и
удержать у гномов из зарплаты полную стоимость путевки. Гномы
опять сели на места и притворились спящими, как Дарин. К вечеру
местность поскучнела, зелени сильно поубавилось, субтропические
виды сменились кривыми елками, корявыми соснами и чахлым березня-
ком. Погода снова начала портиться. Наползли тучи -- к счастью, с
юга, а не с востока. Но из-за них неожиданно ра о стемнело. Келе-
борн заметно скис. Я размышлял о том, как же эти эльфы жили в
Средиземье и даже сражались со всякой дрянью у самых границ Мор-
дора, если они такие чувствительные. Ведь столько лет прошло, как
нет никаких злых сил, все это сказки, и не олее... Ну, не сказки,
конечно, раз эльф действительно существует -- я покосился на
сникшую длинную фигуру слева. Но вроде вычищали весь этот Мордор
не раз, все там выловили и простерилизовали,-- а вот поди ж ты,
наверное, для эльфа и камни помнят чт -то такое -- не такое. --
Нас было много, Рэнди,-- вдруг сказал у меня над ухом голос Келе-
борна. -- Вместе мы противостояли всему, даже когда бродили в
одиночестве. А я остался один, и корабль мой уплыл. У меня появи-
лось чувство, как будто я проглотил айсберг. -- Так... а как же
вы теперь? Семья-то... уехала?.. -- забормотал я и тут же затк-
нулся, боясь ляпнуть какую-нибудь непоправимую глупость. -- Уеха-
ла,-- спокойно и с какой-то скрытой радостью ответил эльф. -- И
вы теперь тут навсегда? -- спросил я. Мне уже очень хотелось,
чтобы он остался навсегда. Приглашу его в Шир, места у нас там
благословенные... Келеборн вдруг нагнулся и заглянул мне в глаза.
Не знаю уж, что он там увидел, но не рассердился, а погладил меня
по голове -- даже не как ребенка, а как кошку. -- Провидит только
Эру,-- сказал он.
Спустя какое-то время, когда за окнами
все стало черно, впереди справа показался красный огонек. Экскур-
совод тоже его приметил, встрепенулся и понес с удвоенной энерги-
ей: -- Мы приближаемся к северной точке нашего круиза. Огонек,
который вы можете наблюдать справа, -- это маяк над перевалом Мо-
раннон, называемом также Воротами Мордора...
...На этот раз я был начеку, и струя ацелас фыркнула в нос Келе-
борну, как только у меня в голове поплыли знакомые образы. Ацелас
я прихватил из Хеннет Аннуна. Экскурсанты зашмыгали носами и за-
ругались. Я не отвечал -- было не до того. Однако же профи актика
сработала на редкость удачно. Эльф оживился, собрался, как пружи-
на, навстречу темному прошлому. Только когда "дунаданец" опять
заговорил на мордорские темы, седая голова наклонилась к моему
уху. -- Можно, я буду держать вас за руку, Рэнди? Вы очень силь-
ное противоядие... посильнее ацелас, поверьте мне. Я взял двумя
руками его холодную длинную кисть и так и держался за нее, пока
экскурсовод не объявил: -- Мораннон, господа! Приехали! Нас ждет
семизвездочный отель "Барад Дур" и празднество в честь удачного
завершения первого этапа! Смокинги, фраки, вечерние платья, гос-
пода! Сзади поднялся оживленный визг, потирание рук, переходящее
в аплодисменты, дамы затараторили о нарядах. А красный глаз-ого-
нек вел "Инканус" к Мордору, и мне уже казалось, что он смотрит
на нас с Келеборном оценивающе и с неприязнью: выдержим ли?
Выдержали. Самым противным ощущением для меня был взгляд "дуна-
данца", брошенный на нас, когда в салоне зажегся свет, и мы по-
ползли к выходу, держась за руки. Я отомстил, оглядев кожаного
друга с головы до ног и пронзительно хихикнув. Тот сразу занялся
поисками ричин и отвлекся. Должно быть, у него были раньше ка-
кие-то сложности -- уже второй раз он так реагировал. Семизвез-
дочный "Барад Дур" представлял собой стилизованный готический за-
мок, с башенками, бойницами, драконьими головами на выходах во-
досточных труб, подъемным мостом и прочими архитектурными изли-
шествами. Подсветка окрасила его в багровые и пурпурны
тона. Маяка отсюда видно не было -- его прожектор был раз нав-
сегда обращен к Итилиэну. Я сунул Келеборна в кресло в холле, а
сам проскочил к портье и заказал два номера рядом. Мне больше не
хотелось экспериментировать. Кроме того, "Хеннет Аннун" был прос-
то прямоугольной коробкой из стекла и бетона, а здесь недолго и
заблудиться: стилиз ция внутри напоминала скорее лабиринт, чем
замок, причем этажи, судя по всему, были двух- и трехуровневые.
На лацкане форменной куртки служащего был эмалевый значок Багро-
вого Ока. К ключам от номеров какая-то добрая душа подвесила зо-
лоченые кольца -- в них свободно проходила моя рука, а внутри
был, видимо, свинец. Наверное, чтобы не забывали сдавать, подумал
я. Около Келеборна уже вился местный спецназгул, приняв его за
пьяного. Я прогнал стража порядка (тоже со знаком Ока), сказав,
что на шестом этаже вроде бы пахнет гарью. Где у них тут шестой
этаж, я так и не узнал, да и спецназгулов больше не видел. В г
азах эльфа опять появился жуткий блеск, зато соображения видно не
было. Я потряс его, похлопал, погладил -- все без толку. Пришлось
опять фыркнуть спрэем -- мне уже и самому опостылел этот запах.
После этого удалось оторвать его от кресла и дотащить
номер. С двумя ключами это было ой как непросто. Я задернул што-
ры, полил все в номере ацеласом, как будто морил клопов, и велел
очухавшемуся эльфу никого не пускать и никуда не выходить -- я
пошел мыться и вставляться в шмокинг. Потом зайду, пойдем ужи-
нать. Тут в номере включилась принудительная трансляция, и, пока
я с маникюрными ножницами искал и перерезал провод, мы услышали,
что в ресторане будет эстрадное представление "Хит-Барад", а в
концертном зале -- конкурс красоты среди туристок "Пар д Дур".
Тут я нашел проводку, и стало тихо. Я обернулся, боясь, что до
Южных морей мне не хватит никакого ацеласа, хоть засади этой тра-
вой все Роанские прерии. Но эльф, к моему изумлению, сидел на
столике для журналов, как на табуретке, и вид у него ыл не угне-
тенный, а слегка глумливый. -- Ограничимся рестораном, а? --
спросил он. -- Зачем конкурс этих Дур, если прекраснее моей жены
не было никого в Средиземье... кроме моей же внучки? Я согласил-
ся, вслух высказав, что любая красотка в здешних местах мне не
подходит по росту, а про себя подумав, что моя красотка из Шира
небось не хуже и хваленых родственниц Келеборна, а глаза выцара-
пать может гораздо лучше. Потом я сказал, что здеш ие места плохо
влияют на нравственность, судя по теме нашей беседы. Эльф согла-
сился, и я пошел к себе. В своем номере я также начал с ликвида-
ции динамика -- этому меня научил, конечно, Трофи, и он же пода-
рил мне эти ножнички в чехле и с изолированными колечками. Потом,
содрав с себя заскорузлое шмотье, я завалился в ванну и некоторе
время балдел в тиш не, приходя в себя. Образы не роились, никто
не орал, ни за кем не надо было следить. В ванной обнаружился за-
печатанный пакет с мылом, шампунем, губкой и расческой. Келебор-
на, что ли, причесать, подумал я. Смокинг у меня был шикарный,
пошитый на заказ в Минас Тирит во время предыдущего визита. За
это время я не изменился, и сидело все идеально. Я пригладил,
насколько смог, волосы, проверил, как расположен галстук-бабочка,
и задумался, где бы взять цвет к в петлицу. В конце концов я поз-
вонил и велел принести гардению. На том конце провода не знали,
что такое гардения. Я плюнул, вышел в коридор и оторвал цветок
случившегося рядом олеандра. Получилось немного вызывающе, ну да
для Мордора сойдет. Я постучался в соседний номер. Там молчали. Я
вспомнил, что сам же не велел открывать, и рявкнул: "Элберет!" О
пароле мы не договаривались, но я кое-что помнил из Алой книги и
оказался прав. Келеборн выскочил мне навстречу с проворством, ка-
кого я в ем не предполагал. В номере он критически оглядел меня,
а я его. Ну и грива, подумал я. И ладно бы кудрявый был, как мы,
а то ведь прямые волосы -- и такой веник... -- У вас хайратника
нет? -- спросил я. Келеборн, уяснив смысл фразы, полез в ягдташ и
вытащил нечто завернутое в серую тряпицу -- кусок дуги на чет-
верть круга. Снял тряпку, как-то разложил, будто разломил, раз и
другой, предмет, извлеченный оттуда -- и в руках у него оказалась
корона! А м жет, диадема, я в этом не разбираюсь. Но штука была
потрясающая, золотая, в виде венка из листьев все того же мэллор-
на, усыпанная, как инеем, мелкими алмазиками. И она была довольно
тонкой и легкой, потому что листики не превышали в толщину насто-
ящих
Келеборн с добродушной усмешкой смотрел то на меня, то на венок,
который держал в руках. -- Так вы -- к-король? -- задал я наконец
идиотский вопрос. -- Был,-- последовал ответ. Мне стало нехорошо.
Король лориэнских эльфов... А я его по морде раз-два... Старик...
Подопечный мой, туды-растуды. Ой, как неудобно-то. Что же даль-
ше-то делать? И тут меня осенило. Ничего особенного не делать, а
вести себя, как вел. Потому что здесь не Лориэн и не Третья эпо-
ха. И если я встану в почтительную позу, то будет один вред. К
тому же я не эльф, и мне он не король. А если вспомнить, как ве-
дет себя О е в присутствии своего непосредственного (в обоих
смыслах) начальства, то я еще далек от совершенства. -- Давай-
те-ка я вас причешу, а потом померим,-- сказал я тоном хама из
сферы услуг. Келеборн послушно положил корону на стол и уселся на
пол. Понимает, однако, подумал я, внося из ванной пакет с расчес-
кой. В кресле он и сидя на полторы головы выше меня. Расчесывание
заняло много времени. Эльф терпел мои рывки и брань, и только
когда я выдрал солидный клок, осторожно заметил: -- Может, я зря
отпустил за Море придворного цирюльника... Но всему приходит ко-
нец, и вот мы стоим перед зеркалом в ванной: какой извращенец
сделал тут зеркальную стену и зачем? Я поправил свой дико-розовый
олеандр и выжидательно посмотрел в зеркало на Келеборна. Тот под-
нял корону и надвинул на голову. И тут раздалась такая музыка,
такой мощный сводный хор зазвучал у меня в черепе, что я чуть не
спрятался под ванну. Древняя, торжественная, видимо, коронацион-
ная песня заполнила будто весь мир. Эльф больше не походил на
старика, и я с изумлением вспо нил, что, кроме седых волос, ника-
ких признаков старости на нем не было -- только общее впечатле-
ние. Ни морщин, ни сутулости, ни вен и жил на руках... А теперь в
зеркале стоял эльфийский король в белой мантии, сверкающем венце,
с драгоценным мечом бол ше моего роста, и глаза его светились
расплавленным серебром так, что больно было глядеть. --Ох,-- иск-
ренне сказал я и отступил, чуть не свалившись в ванну. Келеборн
отвернулся от зеркала. Никакой мантии и меча не было, но впечат-
ление осталось то же: он был молод и весел, в силе и власти. Да
этак весь гостиничный комплекс разбежится, подумал я. Нельзя его
в таком виде выпускать. Эльф внимательно глядел на меня, потом
вздохнул и снял корону. И сразу стал почти таким, как я его знал.
Только волосы лежали у него по плечам, как на картинке из книги,
и глаза блестели больше обычного. Я хотел что-то сказать -- и не
смог. -- Жалко расставаться со сказкой, Рэнди? Но это только
присказка, а что будет дальше, неизвестно,-- спокойно произнес
эльф. По-моему, все это было грустным эпилогом, но я не стал спо-
рить. Если он настроен на оптимистический лад, тем лучше. Однако
я демонстративно заглянул в аптечку, вытащил баллон ацелас и су-
нул ему в ягдташ. В своем номере я уже проделал аналогичные дела
-- Ужинать! -- решительно, как эльфийский полководец, возгласил
я. И мы отчалили искать ресторан. Заведение сие находилось (и
нашлось) в цокольном этаже. У дверей стоял бравый швейцар чистых
мордорских кровей, с руками до колен и шириной аккурат в дверной
проем. На лацкане куртки с позументом красовался все тот же зна-
чок. Эльфа отчетливо передерн ло. Мы двинулись к дверям, но швей-
цар и не думал пропускать нас. -- Без смокингов не пущаем,--
хрипло и категорично заявил он. Тут я вдруг сообразил, что Келе-
борн остался в своем сером прикиде и сандалиях, но я почему-то об
этом не подумал заранее. Впрочем, своего смокинга или фрака у не-
го, конечно, не было, а брать напрокат в гостинице -- бр-р! --
даже если тут есть такая с ужба. Я попытался представить себе Ке-
леборна во фраке, но у меня все время получалось, что фрак сшит
на орка, и в итоге я захрюкал в рукав. Но сколько можно стоять
перед дверьми? Я начал уламывать швейцара, сначала соврав, что со
мной иностранец, пот м обещал пожаловаться в дирекцию, потом в
Королевский совет... Урука не брало ничего. Тогда я помахал в ка-
честве последнего средства зеленой купюрой. Швейцар сморщил нос и
зевнул, показав желтые кривые клыки. Келеборну надоела эта панто-
мима, и он спр сил меня, в чем, собственно, проблема. Я честно
ответил. Эльф очень высоко задрал брови, презрительно оглядел
швейцара и сказал: -- Эту одежду сшили мне, когда Валакирка еще
не была серпом. До сих пор она служила мне верой и правдой, так
неужели ради презренной пищи я ее предам? После чего развернулся
и пошел прочь. Я стоял и думал, что бы такое сказать уруку поо-
биднее, когда увидел, что тот отошел в сторону и гостеприимно
указывает мне вход в ресторан. Я злобно глянул на него снизу
вверх. -- Вы что -- не видите, что я босиком?! И, кинувшись дого-
нять Келеборна, заметил краем глаза, как швейцар крутит нам вслед
пальцем у виска. Келеборн несколько удивился, когда я выскочил
из-за очередного поворота и врезался в него. -- Рэнди! Но вы-то
одеты как надо, что же ужинать не пошли? Я слегка зарычал, а по-
том поднял ногу и повертел ступней. -- У меня тоже уважительная
причина,-- сказал я.-- А голодными не останемся... Иначе я этому
сброду прикрою лицензию по блату. Эльф воспринял последнюю фразу,
как просто ругань, и стал меня успокаивать, предлагая не прини-
мать близко к сердцу и всякое такое. Я сказал, что мне плевать на
сердце -- оно меня никогда не беспокоило, но оскорбление нанесено
моему желудку, а хоббиты не прощают таких обид. Водворившись в
свой номер, я позвонил и заказал ужин на двоих. Кроме того, я ве-
лел принести большую корзину фруктов, фунт меда в сотах, шоколаду
разных сортов -- сливочного, орехового и пористого, коробку луч-
ших бисквитов, банк
черной икры -- осетры в Андуине еще не перевелись,-- и шампанс-
кое на льду. Счет я приказал подать в письменном виде. Впоследс-
твии я оплатил его из кармана урука, предъявив через Оле претен-
зии директору отеля. Тот справедливо решил, что это дешевле, ем
судиться со мной или, того хуже, потерять лицензию. Самое смеш-
ное, что требования швейцара нарушали принятый с полгода назад
закон о правах человека, и все наши действия основывались на рас-
ширенном толковании понятия "человек".
Ужин и прочее, прогнав посыльного, я лично отволок в смердящий
ацеласом покой Келеборна. Тот слегка повыпендривался, но, когда я
сожрал ужин на одного и взялся за ужин для второго, снизошел до
разносолов и шампанского. Тут оказалось, что мы с ним се одня по-
теряли столько энергии, что заказанных яств хватило только-толь-
ко. А еще отказывался, подумал я, глядя, как эльф по глаза въелся
в соты. Я встал, отряхнулся, помыл руки и зашел за штору погля-
деть, куда выходят окна: до сих пор мне было некогда
Было совсем темно, шел проливной дождь. Цепочка фонарей (красно-
ватых) освещала полоску каменистой голой местности и уходила ку-
да-то вверх и влево. Наверное, к Ородруину, подумал я и вылез к
свету. Келеборн покончил с медом, умудрившись не испачкатьс , и
теперь что-то лепил из воска. Я взял шоколадку и плюхнулся на ди-
ван. Хорошее питание и плохое воспитание, вот что такое вся эта
поездка. Правильно Трофи ругается, теперь я к нему примкну против
Оле. Интересно, что скажет друг-историк, когда я при еду в гости
Келеборна? Как бы его кондрашка не хватила... Туку-то все нипо-
чем, явись перед ним хоть все Валары чохом. Улыбнется, взмахнет
гривой и скажет: "Не угодно ли пройти в буфет и там продолжить
знакомство, а то я что-то проголодался!" А интере но, пойдет ли
эльф в гости? Ведь он уволился, уходить собрался... Да как же он
уйдет, если корабль уплыл, ведь не пешком же... Вопросы, вопро-
сы... Наверно, пойдет до самой западной точки побережья, а там
купит лодку и поплывет куда глаза глядят... А ам будь что бу-
дет... Приплывет в Средиземье с другой стороны, с востока, и
опять в гости придет. Я проснулся. В номере было светло, шторы
открыты. Часы на стене показывали семь. Дождь кончился. Келеборн
укрыл меня одеялом со своей кровати, а сам спал там под пледом --
первый раз действительно спал. На журнальном столике стояла вос-
ковая статуя ме я высотой в ладонь. В смокинге.
Удивительно, но к девяти мы явились на завтрак. Я чувствовал в
себе готовность к подвигам во славу Шира, поэтому заказал омлет с
грибами и ветчиной, кофе, тосты и кучу другой еды. Утром пускали
без фраков и галстуков. Повезло им, подумал я, вспомнив, как вче-
ра обозлился. Эльф без аппетита поковырял ложкой в какой-то гнус-
ной каше -- из овса, что ли,-- и сказал, что хоббиты слишком мо-
гущественны в своем влиянии, особенно за столом. -- Что-то я тут
своего влияния не вижу,-- заметил я, с отвращением глядя на кашу.
-- Я имею в виду вчерашний ужин,-- пояснил Келеборн.-- У нас было
принято после пиров в течение дня есть только овсянку, как легкое
блюдо. Но здесь ее совсем не умеют варить. Я с удовольствием
вспомнил вчерашний "пир" и с удвоенной энергией занялся омлетом.
Появился "дунаданец" и пригласил желающих на осмотр развалин зам-
ка Барад Дур. Упоминание о развалинах не подкосило, а, напротив,
взбодрило эльфа, я спешно заглотал остатки завтрака и встал из-за
стола. Развалины меня разочаровали. Ничего в них не было ни живо-
писного, ни страшного, ни романтичного. Просто здание с широким
основанием в виде крыльев и высотная часть посредине. Окна выби-
ты, зияют проемы. Как ни странно, в основном белое, со странными
ч рными потеками -- от середины высотки вверх. Отель мне показал-
ся куда колоритнее. Келеборн не проявлял никаких чувств. Он, так
же как и остальные экскурсанты, осматривал, поворачивался направо
и налево, проходил и обращал внимание. Мне было чудно: я обвешал-
ся ацеласами, как гранатами, и был готов к оказанию скорой помо-
щи. А тут но ь эмоций. Тем, кто не устал, предложили совершить
восхождение на Ородруин. Тем, кто устал, подали для этой цели
нечто вроде моторной телеги с сиденьями. Айзенгардские тетки ки-
нулись занимать места. Я сразу решил, что не устал, и эльф тоже.
Гномы поколебались, о потом вскочили на запятки телеги, как ла-
кеи, и так поехали -- стоя снаружи, потому что внутри было набито
до отказа. Мы поплелись пешком. Мили через две нас подобрал ка-
кой-то орк на старом грузовике, который ехал за пемзой к подножию
вулкана. Там о
нас и высадил, достал лопату и начал деловито перекладывать
Ородруин в кузов. На мой вопросительный взгляд Келеборн сразу от-
ветил: -- Все в порядке, Рэнди. Здесь вы можете за меня не волно-
ваться. Тщательнее всего чистили самые страшные места, и поэтому
я не чувствую злых сил. Магия слов сохранилась, но и она действу-