Жулавский Ежи. Победитель (Лунная трилогия - 2)

   - Да, да! - послышались крики со всех сторон. Лысый человек усмехнулся.
   - Но как их заставить сделать это? Что? Не знаете? Какойто энтузиаст с худым, почерневшим лицом подскочил к нему с кулаками:
   - Матарет! Замолчи! Ты подкуплен.
   Шум еще больше усилился. Комната гудела, как внутренность УЛЬЯ, когда там находится рой; в воздухе кружились крики, доводы, восклицания. Минутами, когда шум на минуту затихал, слышались размеренные, упорно повторяемые слова Матарета
   - А я вам говорю, что места там уже нет..
   Остальная часть предложения тут же исчезла во вновь поднимающемся гвалте.
   В какой-то момент стоящий около двери закричал:
   - Рода идет!
   Все сразу повернулись, чтобы приветствовать магистра.
   Когда он наконец вошел, а скорее вбежал, то сразу же бросился на ближайшее кресло. Он был без шапки, блуза на нем была разорвана; всклокоченные волосы и многочисленные синяки на лице : и открытой груди свидетельствовали о происшедшей схватке.
   - Что случилось, Учитель? - закричали ему со всех сторон. Рода сделал знак, чтобы все замолчали. Он сидел, бессильно опустив голову на ручку кресла и тяжело дышал. Глаза у него были закрыты, а за приоткрытыми окровавленными губами была видна дырка, оставшаяся от двух выбитых передних зубов.
   Один Матарет не тронулся с мета. Он все так же сидел на столе и со своей обычной усмешкой смотрел из-под полуприкрытых век на магистра.
   - Разве я тебя не предупреждал? - сказал он через минуту.- Наверное, снова читал людям проповедь!
   Рода вскочил. Глаза у него заблестели. Он поднял вверх кулак, торчащий из порванного рукава, и, грозно потрясая им, начал кричать опухшим от ударов ртом:
   - Негодные! Негодные рабы! Подлая темная толпа! Быдло!
   - Это правда,- спокойно засвидетельствовал Матарет,- но об этом ты должен был знать уже давно...
   Рода бросил на него гневный взгляд.
   - Да! Тебя ничего не касается! Ты, видимо, ничему не веришь в самом деле! Тебе бы только сидеть на столе и усмехаться, что тебе за дело до того, что жрецы баламутят народ? Что так называемый Победитель использует его для своих целей, что единственная минута, когда можно спастись, уйдет невозвратно и не будет использована! Разве тебя беспокоит, что люди живут в недопустимой и плачевной слепоте, не понимая собственной выгоды, что они постоянно обращают свои взгляды на бесплодную Землю, не желая искать принадлежащего им рая там, где он есть, тут - на Луне! Тебе это безразлично, но я, я хочу...
   - Собрать все синяки! - закончил Матарет.
   - Хотя бы! Во всяком случае, я уверен...
   Снова начался такой крик, что в нем совершенно потерялись слова магистра. Некоторые кричали, что виноваты во всем первосвященник Элем и его приспешники, они настраивают народ против апостолов и правды - и нужно бороться против первосвященника; другие, более мудрые, говорили о невозможности выступления против власти, по крайней мере, сегодня, пока, преждевременно...
   - Народ относится к нам враждебно,- говорили они,- мы не переубедим его и не перетянем массы на нашу сторону! Всякие наши попытки оказались напрасными! Нам надо действовать самостоятельно!
   Через некоторое время с этим согласились все, но никто не мог ясно определить: в чем должны были заключаться эти самостоятельные действия.
   Матарета, который выступил с предложением оставить всех в покое, так как народ, видимо, хочет остаться таким глупым и несчастным, немедленно обругали и чуть не побили камнями. Счастье еще, что в их пустом доме не было предметов, которые могли послужить для этого традиционного и немедленного восстановления так называемой справедливости.
   Наконец слово взял магистр Рода. Все немного успокоились, и он начал пространно говорить, повторяя в сотый раз то, о чем все собравшиеся знали и во что непоколебимо верили. Итак, он говорил о необитаемой Земле и вечном пребывании людей тут, на Луне, о сказках жрецов, и о рае, который, несомненно, находится на той, якобы пустой стороне Луны.
   Его слушали с надлежащим уважением, но не слишком внимательно, так как каждый из присутствующих знал эти вещи наизусть. Все оживились только тогда, когда он начал перечислять ущерб, который они, объединенные в Братство Правды, понесли от общества и властей. Их высмеивали и преследовали на каждом шагу. Собираться они могли только тайно, из страха перед палачами первосвященника.
   - Однако,- продолжал Рода,- нам нельзя забросить свои обязанности! Сейчас на этой стороне Луны развлекается человек, прибывший из таинственных недр Великой Пустыни - и мы должны воспользоваться единственной возможностью открыть дорогу к отобранной у нас счастливой отчизне! Мы использовали все средства, чтобы пробудить народ и открыть ему глаза на истинные цели так называемого Победителя. Если бы нам это удалось, игра была бы закончена! Победитель после возвращения из страны щернов, где, говорят, благодаря крови наших людей одерживает необыкновенные победы, был бы схвачен и так или иначе вынужден открыть свою тайну. Вы же все знаете, что все наши попытки самим узнать обо всем кончились ничем из-за глупости людей, которые скорее готовы верить старой и наивной ск'азке о земном происхождении человека, чем наиочевиднейшей и плодотворнейшей истине! Теперь нам остается только один путь, которым Братство Правды должно идти самостоятельно, и без чьей-либо помощи достичь желаемой цели!
   Он замолчал, а ученики и последователи столпились вокруг него и начали просить, чтобы он наконец открыл свои планы, что он уже давно намеревался сделать. Даже Матарет перестал усмехаться и слегка наклонился в сторону говорящего, чтобы лучше его слышать.
   Рода раскинул руки, положил их на плечи двоих ближайших товарищей, его лицо, покалеченное и посиневшее, осветилось какой-то злой усмешкой.
   - Мы должны завладеть машиной,- сказал он,- которая находится в Полярной Стране...
   - Машиной Победителя! - раздались возгласы.
   - Да. Победитель может убивать шернов и совращать народ, если ему это нравится, но без нашего разрешения отсюда не улетит!
   Матарет недовольно скривился и махнул рукой.
   - Глупости! Если он захочет отобрать у нас машину силой, мы не сможем оказать достаточного сопротивления!..
   Рода засмеялся и оживленно зашептал что-то приглушенным голосом. Он рассказывал о своем плане обстоятельно и подробно. По мере того как он говорил, даже самые недоверчивые начали кивать головой, соглашаясь с его словами. Когда он закончил, собравшиеся издали восторженный крик.
   Молодежь повскакивала с мест, как будто хотела уже сейчас бежать в Полярную Страну, охваченная восторгом и предвкушением победы. Тут и там громко обсуждались фантастические планы захвата и раздела таинственной страны "на той стороне" - в глазах энтузиастов вся безвоздушная пустыня вдруг приобрела вид какого-то чудесного рая, стала средоточием великолепных пещер, заключающих в себе города, луга, моря цветов, искусственных солнц и всевозможных богатств! Говорилось о светлых ночах, когда можно любоваться Землей сквозь трещины и глубокие ущелья, и о роскошных днях, когда жара смягчается во влажной тени каменных сводов.
   Кто-то снял со стены карту Луны, срисованную с драгоценных кусочков карт, принадлежащих Старому Человеку, и бросил ее на стол. Головы склонились над ней, пальцы следовали по обширным равнинам Луны, которые освещаются по ночам светом Земли, указывая там трещины, расщелины, горы, возникали ссоры относительно расположения самых больших городов и способов сообщения между ними...
   Матарет, недовольный тем, что его согнали со стола, отошел в угол комнаты и уселся на стопке книг, лежащих в пыли. К нему подошел Рода.
   - Как тебе понравился мой план? - спросил он как бы невзначай, не желая показать, что его интересует мнение этого чудака.
   Матарет, вопреки обыкновению, перестал усмехаться. Он только поднял брови и слегка пожал плечами:
   - Машина, наверное, охраняется,- сказал он.
   - Охрана немногочисленна, думаю, что мы легко с ней справимся...
   - Да...
   Он положил руки на колени и замолчал, погрузившись в мысли.
   Потом поднял голову:
   - Рода, когда мы отправляемся в Полярную Страну?
   - Ты хочешь пойти вместе со мной?
   - Естественно. Это будет любопытно...
   - Я предпочел бы оставить тебя во главе Братства Правды... Ведь мы не можем уйти все. Это возбудило бы подозрения.
   - Я пойду! - решительно заявил Матарет и повторил свой вопрос: - Когда мы отправляемся?
   Рода посмотрел на календарные часы, висевшие в противоположном углу комнаты:
   - Сейчас около полудня, лучше путешествие отложить до утра - у нас впереди будет целый день..
   - А если тем временем Победитель вернется?
   - Не думаю. А впрочем, это даже лучше для нас. В суматохе, которая, несомненно, наступит после его возвращения, мы можем незаметно исчезнуть...
   Матарет покачал головой.
   - Всякое может случиться. Может, наш Победитель вернется сюда, убегая от настигающих его шернов, тогда он, наверное, ки нется в Полярную Страну, чтобы как можно быстрее оказаться в своей машине...
   - Ты правда думаешь, что шерны могли бы победить? - обеспокоенно спросил Рода.
   - Нет, я ничего такого не думаю, но лучше нам отправиться еще сегодня.
   - В конце концов, мы можем сделать и так... Он помолчал, потом громко рассмеялся.
   - О! Это было бы здорово! Он захочет сбежать от нас и убедится, что сделать этого не сможет, потому что часть его машины отвинчена и спрятана! О, это будет отлично! Тогда он вынужден будет вступить с нами в переговоры, а мы будем диктовать ему наши условия...
   Матарет, погруженный в свои мысли, казалось, не слышит слов магистра. Неожиданно он прервал его:
   - Но ты совершенно уверен, что он прибыл... не с Земли? Рода возмутился.
   - Неужели ты еще сомневаешься? Почему же тогда ты не идешь смешаться с толпой, которая вечно таращит глаза на Землю? Почему ты вступил в Братство Правды?
   - Потому что хотел любой ценой найти правду,- коротко ответил Матарет и встал с места, заканчивая разговор.
   Тем временем у стола с картой началась ссора. Речь шла о значении линии, также перенесенной сюда с оригинала карты Старого Человека, на которой она была тщательно прорисована... Эта извилистая линия, нарисованная красной краской, начинаясь крестиком в месте, обозначенном странным названием Синус Эстуум с легкими изгибами, бежала через Море Имбриум до горы Платона, круто поворачивая здесь к востоку, чтобы дальше снова извиваться среди гор к северному полюсу Луны...
   Члены Братства Правды с давних пор старались объяснить себе значение этого извилистого ужа, протянувшегося через четвертую часть лунной планеты. Некоторые предполагали, что это обозначение дороги, проделанной когда-то Старым Человеком, но магистр Рода, не согласный с таким определением, считал его отступничеством по отношению к правде
   - Для чего бы,- говорил он,- Старый Человек должен был передвигаться с таким трудом и со всевозможными опасностями по мертвой поверхности Луны, когда под поверхностью должны существовать удобные средства сообщения между поселениями?
   Поэтому красная линия по-прежнему была беспокоящей загадкой для членов Братства, поводом частых и нескончаемых споров между горячими приверженцами Правды.
   Один из них, юноша со всклокоченными волосами, который как раз говорил в тот момент, когда на собрание пришел Рода, выступил с новой теорией. Он высказал предположение, что это "линия опасности", как он выразился... Не путь, проделанный Старым Человеком, но дорога на поверхности, подходящая для перехода, которую жители Великой Пустыни охраняют, вероятно, в постоянном опасении возвращения "отделенных"...
   Он бросил эту мысль, как предположение, однако, по мере того как ему стали возражать, говорил все более и более запальчиво, и в конце концов уже сам стал считать свой вымысел за несомненную и доказательную истину и даже потребовал, чтобы Братство сделало отсюда вывод, что они и без помощи "Победителя" достигнут таинственной страны под Великой Пустыней.
   Для разрешения спора призвали Роду.
   Матарет стоя в дверях несколько минут наблюдал за тем, как магистр с невероятной серьезностью оглашает свое мнение, водя пальцем по разостланной карте... Он даже сделал движение, как будто хотел подойти поближе и послушать, но только вздохнул и положил руку на дверную ручку...
   Длинным, узким и темным коридором он незаметно вышел на улицу. Это было самое бедное место в городе, здесь жили убогие батраки, продавшиеся в рабство купцам и фабрикантам, живущим в прекрасных домах там, в центре города, поблизости от храма и дворца первосвященника. Убогие и кривые домишки теснились по обеим сторонам улочки, сбегающей к морскому берегу. Кучи мусора валялись у порогов, подвергаясь гниению в лучах полуденного солнца. В тени прятались собаки, разленившиеся от жары.
   Матарет быстро пробежал по улочке, оглядываясь, не видит ли кто его. Он догадывался, что тайное Братство Правды в этом районе ненавидят больше всего и что Победитель имеет здесь самых горячих сторонников. Люди, живущие в тяжелом и горьком труде, видели в этом светлом земном пришельце надежду на лучшее будущее и с нетерпением ждали минуты, когда, покорив шернов, он вернется из-за моря, чтобы установить здесь новый порядок.
   Но сегодня никто из окна не выглянул и не бросил сквозь зубы проклятия, видя проходящего "отшельника", как брезгливо называли здесь членов Братства. Район, который обычно даже во время самой сильной полуденной жары роился от людей, вынужденных работать и в это время, сейчас как бы вымер. Только на .площади, откуда уже начинались красивые мощеные дороги, ведущие к центру, Матарет встретил группу людей, состоящую из нескольких работников. Они стояли в тени какогото пустого дома и оживленно разговаривали, с видимым беспокойством посматривая в сторону моря.
   Из нескольких донесшихся до него слов Матарет понял, что произошло что-то важное, что имело отношение к походу Победителя на юг. Он ускорил шаги, поворачивая в сторону города, где надеялся получить более точную информацию.
   Площадь перед храмом была запружена людьми. Говорили о прибытии послов, которые по причине изменившегося ночью направления ветра спутали дорогу и под утро пристали к берегу далеко на восток, за вершиной О'Тамора, им потребовалось полдня, прежде чем они смогли пешком добраться до города. Матарет с интересом прислушивался к выкрикиваемым словам. Из бессвязных обрывков разговоров ему удалось понять немного, но у него сложилось впечатление, что на этот раз послы принесли не такие приятные новости.
   Он уже стал сомневаться, удастся ли ему узнать что-либо определенное, когда неожиданно на ступенях храма увидел Ерета. Он очень удивился, ему не приходило в голову, что тот, правая рука Победителя, мог быть использован в качестве посла... Если это произошло, значит существуют действительно серьезные новости, с которыми приехал воин.
   Он был давно и хорошо знаком с Еретом. Они даже были приятелями, прежде чем их разделила граница в верованиях и во взглядах на приход Победителя. Однако он рассчитывал на прежнюю дружбу, поэтому, протиснувшись через толпу, потянул Ерета за рукав, давая ему понять, что хочет с ним поговорить. Молодой человек сразу узнал его и поздоровался.
   - А! Матарет!.. Попозже! Немного попозже! - добавил он, услышав возрастающий шум вокруг себя.- Приходи через два часа в храм!
   Последние слова он говорил, уже поднимаясь на возвышение около лестницы, с которого обычно говорили первосвященники.
   Народ зашумел и заволновался, увидев его на возвышении. Снова послышались громкие выкрики и жалобы. Некоторые уже бранили Победителя.
   Ерет набрал в грудь воздуха и начал:
   - Стыдно мне становится, когда я смотрю на вас, когда слышу ваши слова, достойные скорее женщин, а не мужчин! Победа будет за нами, но нужны еще усилия и помощь! Я прибыл сюда не для того, чтобы слушать все жалобы, а чтобы собрать новый отряд, который мог бы оказать поддержку сражающимся! Оружие у нас имеется. Пусть молодежь явится и соберется в отряд, потому что на заходе солнца мы снова отправимся на юг по замерзшему морю.
   Он говорил еще какое-то время, бросая в толпу короткие и твердые, как камень, предложения. Матарет тем временем отошел немного в сторону. В дверях храма он заметил Ихезаль. Она стояла опершись о косяк, глядя перед собой странными затуманенными глазами, которые, казалось, даже не видят того, на что смотрят
   Она похудела, лицо ее было бледным, белые руки были сложены на груди.
   Матарет происходил из одной из самых старых и самых богатых семей в городе и когда-то был в близких отношениях с домом первосвященника Малахуды. Увидев теперь девушку, он подошел к ней и поклонился.
   - Как дела, золотоволосая? - с усмешкой спросил он. Ихезаль рассеянно посмотрела на него и, отвернувшись, вошла в храм, не сказав ни слова в ответ. Он пожал плечами и уселся на пороге, ожидая Ерета. Его уже не было на возвышении. Он кончил говорить и смешался с людьми. Матарет, глядя сверху, заметил, как он разговаривал с несколькими старейшинами, оживленно отвечая на какието вопросы. Потом к нему подошел Севин. Приспешник первосвященника что-то долго говорил ему с вежливой и хитрой улыбкой на губах, показывая несколько раз рукой на группу отдельно стоящих рыбаков, которые пришли сюда вместе с сидящим теперь в тюрьме Хомой.
   Матарет заметил еще, как Ерет возмутился и рукой отпихнул слугу первосвященника от себя, потом ему надоело смотреть на все это, и он поднял глаза к небу, необычайно ясному в это время дня.
   Полуденная буря опаздывала. Солнце уже перевалило с зенита и заливало своими лучами фасадную часть храма. Матарет прикрыл глаза; в жаркое время дня его охватывала сонливость.
   Перед глазами у него как раз маячили какие-то входы в пещеры на той стороне Луны, когда его разбудило легкое прикосновение к плечу. Перед ним стоял Ерет.
   - Ты хотел поговорить со мной...
   - Ты, наверное, устал,- сказал Матарет, глядя сразу проснувшимися глазами в его почерневшее и похудевшее лицо.
   - Это ничего, отдохну...
   Они вошли в храм и присели в одной из боковых, сумрачных галерей. Ерет положил руки на камень и опустил на них голову.
   - Я действительно измучился,- прошептал он через минуту, не поднимая головы.
   Матарет молча смотрел на него, нервно моргая глазами. Ему казалось, что он читает по этому загорелому и запыленному лицу, едва видному сбоку над сложенными руками, всю историю похода: историю неслыханных трудов и усилий, боев, сомнений и надежд...
   - Почему сюда прибыл именно ты? - спросил он наконец, как бы невзначай.
   Ерет вздрогнул и посмотрел ему прямо в глаза. Он отсутствовал в то время, когда окончательно сложилось Братство Правды, поэтому не имел понятия о его существовании, однако издавна знал, что Матарет, врожденный скептик, с большим недоверием наблюдал за Победителем... Это даже послужило причиной того, что их отношения, некогда очень сердечные, со временем охладились. И несмотря на это, он никогда не мог избавиться от чувства некото
   рого удивления и даже какой-то покорности по отношению к этому странному человеку, который постоянно усмехался, постоянно возражал и размышлял, никогда не загорался и всегда как будто стоял где-то над событиями, а не в самой гуще их, как другие люди. Он, Ерет, умел только действовать, взрываться, радоваться или мрачно замыкаться в себе...
   Поэтому теперь, спрошенный, он сначала заколебался, но в нем взяло верх желание откровенно поговорить с кем-то, перед кем ему не надо было разыгрывать роль вождя, посла или учителя...
   - Я нужен здесь,- прошептал он.
   - Плохи там дела? - спросил Матарет, не спуская с него глаз.
   Ерет пожал плечами.
   - Нет... нельзя сказать, чтобы плохо... Но...
   Он оборвал фразу и замолчал. Матарет тоже немного помолчав, потом сказал, вставая:
   - Если ты не хочешь говорить, я ухожу. Зачем мне вынуждать тебя лгать мне?
   Ерет быстро схватил его за руку.
   - Останься. Да. Я хочу говорить, только... Он встряхнулся.
   - Видишь ли, я сам не знаю, как это назвать. До сих пор нам везет, несмотря на то, что сейчас приходится тяжело... Мы сделали до сих пор все, что в человеческих силах...
   Он поднял голову и посмотрел Матарету в глаза.
   - Все, что в человеческих силах,- повторил он настойчиво,- но сверх этого - ничего.
   Он покраснел, как будто против его воли у него с губ слетело слово, слишком много значащее... Матарет не усмехался. Его выпуклые глаза и сейчас смотрели куда-то вдаль - правда, с грустью. Он протянул руку и положил ее на плечо воину.
   - Говори,- сказал он.
   Ерет начал свой рассказ. Он рассказал о долгом и кровавом походе, как бы мысленно разворачивая его историю перед собой. Говорил о сражениях в долине, о завоеванных городах и сотнях и тысячах немилосердно уничтоженных шернов, сраженных огнестрельным оружием, утопленных в реках или в море или преданных огню. Он говорил обо всем ровно и спокойно, как работник, который вечером вспоминает тяжелую работу предыдущего дня...
   А потом рассказал Матарету, как они пришли в неприступные горы и стали взбираться на вершину огромного горного кольца. Говорил о трудном переходе, об удивительном городе шернов внутри котловины и о Земле, которая предстала там перед их глазами.
   - Мы посчитали это хорошим предзнаменованием и знаком того, что Победитель находится с нами. Тем временем, с минуты, когда мы на этой вершине увидели Землю, для нас начался самый страшный труд, страшный, потому что бесплодный. Я думал, что
   мы, как вихрь, обрушимся на этот город и обратим его в пыль; мне даже было жаль его удивительной красоты, но тут Победитель заколебался. Он поступил как человек: разумно. Поступил так, как поступил бы каждый из нас в этом случае...
   И рассказал, что Победитель, пересчитав воинов, не осмелился вести их всех в котловину, чтобы не иметь в случае неудачи отрезанного пути назад.
   - Части войска,- рассказывал он,- он велел вернуться и охранять дорогу (если это можно назвать дорогой), которой мы поднялись наверх, видимо, чтобы шерны из других городов не оказались у нас в тылу... Там я был военачальником. Остальные воины под его предводительством опустились внутрь котловины, почти до половины высоты горного вала - и там образовали укрепленный лагерь. На равнину вниз спускаются только маленькие отряды, беспокоят шернов и снова возвращаются назад, часто с потерями. Мы перестали побеждать - просто воюем теперь.
   - И так до сих пор, без изменений? - спросил Матарет после недолгого молчания.
   Ерет кивнул головой.
   - Без изменений. С тем количеством войска мы ничего не сделаем, это ясно. Шерны увидели наше бессилие и расхрабрились. Теперь они на нас нападают. Не было часа, чтобы мне с моим отрядом не приходилось бы вступать в схватку... Казалось, вся страна пуста, а они тем временем повырастали откуда-то целыми отрядами и прут на нас. Скалы чернеют от них и шевелятся, как живые. Мы постоянно стреляем в них и убиваем, но должны беречь заряды в опасении, что их не хватит. Тогда мы бы погибли...
   - И что будет дальше? - спросил Матарет.
   - Не знаю. Рано утром вчера Победитель сам прошел разделяющий наши отряды переход и долго разговаривал со мной. Он еще не говорил об отступлении, но на его озабоченном лице можно было прочитать эту мысль. Он приказал мне отправиться сюда и привезти как можно быстрее подкрепление, оружие и боеприпасы. Мы прошли очень трудный путь к морю и саням, оставленным под защитой небольшой группы людей; нам приходилось прокрадываться, как пресмыкающимся. Но я знаю, что еще тяжелее нам будет возвращаться назад с грузом, потому что шерны хотят теперь любой ценой погубить Победителя и нас вместе с ним...
   Наступила тишина. Оба смотрели перед собой, блуждая мыслями далеко от того места, в котором они находились.
   - Да. Надо им сообщить,- наконец отозвался Матарет.
   - Кому?
   Он ничего не ответил, только усмехнулся своей обычной усмешкой и протянул руку Ерету.
   - Меня интересует не Победитель... Это все неважно. Я сам не знаю что. Собирай подкрепление и держитесь, пока будет возможно. А я сделаю свое.
   Он повернулся к выходу и тихо вскрикнул. Под резным на
   угольником в тени стояла Ихезаль. Увидев, что ее заметили, она сделала шаг вперед. Прошла мимо Матарета и остановилась около Ерета.
   - Ерет! - воскликнула она, сложив умоляюще руки.- Ерет! Возьми меня с собой!
   - Ты все слышала?!
   Она утвердительно кивнула головой.
   Ерет нахмурился и беспокойно шевельнулся. Он посмотрел на Матарета, как будто его присутствие удерживало его от ответа.
   - Возьми меня с собой! - повторила она.- Я хочу быть рядом с Победителем!
   Глаза ее радостно горели, отблеск какой-то надежды расцветил бледное, сжигаемое каким-то внутренним жаром лицо. Ерет отвернулся.
   - Стереги шерна, которого тебе оставили! Хватит тебе одного, который в оковах!
   Ихезаль побледнела и отпрянула назад.
   - Ерет! - закричала она.
   Но он уже выходил из храма, не оглядываясь назад.
   Девушка наклонила голову и какое-то время стояла не двигаясь. Ее охватил вихрь странных, в безумном танце пляшущих мыслей. В груди пели радостные гимны, что он является... что, может быть, как она, человеком, одновременно она ощущала боль, как будто кто-то наполнил ее душу неожиданной и непонятной пустотой...
   Она тревожно осмотрелась. Из-за внутренней пустоты она невольно сильнее ощутила пустоту места, где находилась, пустоту огромного брошенного храма. Машинально она припала к основанию одной из колонн, втиснувшись между двумя большими каменными кадильницами.