Душа моя как-то успокаивается, я вспоминаю одного юродивого из метро. На вид это был самый обычный юродивый, он ходил по вагонам и просил милостыню, исполняя раз за разом одну и ту же песню, состоящую всего лишь из двух строк. Но это была лучшая песня из всех, что я когда-либо слышал. Видно, не нищий это был, а сам Бог спустился к людям, пытаясь донести им эти строки, которых большинство из них не восприняло. Я воспринял, но не запомнил. Было там что-то про океан любви, вот и все, что отложилось в памяти. А жаль. Черт побери, не зря я вспомнил эту песню! Это знак свыше. Вот мигающий огонек виден в окне подвала. Я подхожу, заглядываю и вижу трех людей у костра, я осознаю, что просто не могу не зайти к ним. Что я и делаю.
Чертовски приятно наблюдать за этими задорными людьми. Пусть они немного напоминают врачей, к которым я отношусь неприязненно, так как считаю большую их часть нацистами. Пусть встретили они меня весьма мрачно и холодно и едва не выгнали обратно под дождь. Правда, когда Африкан огласил, что его филейная часть чувствует уместность моего присутствия, они приняли меня и даже напоили чифирем, но факт остается фактом. И, тем не менее, мне приятно находиться в их компании, приятно наблюдать за их работой. Вообще-то я не люблю смотреть, как другие работают. Наверное, потому что сам не терплю работать при посторонних. Но у любого правила есть исключения.
Замечательные все же ребята состоят в Клубе патологоанатомов-любителей. Их необычное хобби сопряжено с риском, ведь не так то и легко добыть пригодные для вскрывания трупы. Часто приходится раскапывать свежие могилы и воровать тела из моргов. Дела это уголовно наказуемые, что уже само по себе вызывает симпатию, ведь враги милиции — мои друзья.
Удовольствием было для меня наблюдать, каким огнем загорелись их глаза, когда Нос принес мешок с телом покойного наркомана. С каким воодушевлением Дмитрий, этот духовный лидер уникальной организации, подхватил мешок и побежал за вторым телом. С какой, удивительной для его тщедушного телосложения легкостью тащил он на своих плечах второй труп. Правду говорят, что своя ноша не тянет. Как утонченно орудовали эти ребята своими скальпелями, да они в искусство превратили процесс потрошения мертвеца, не меньше. С каким интересом они рассматривали внутренности. Я понял, что когда я сдохну и мой душеприказчик огласит завещание, там будет написано, что я завещаю свое тело Клубу патологоанатомов-любителей, и лишь после окончания их работы мои останки должны быть доставлены в крематорий. Я должен достойно распорядиться своим телом в завещании, неизвестно ведь, будет ли мне еще чем распоряжаться при его составлении. Ибо что может быть прекраснее, чем даже после своей смерти заставить глаза людей заблестеть.
Глава 8
Глава 9
* * *
Клуб собирается в этом подвале раз в две недели. По уговору, существующему между несколькими подпольными организациями, денег у коих, как правило, практически нет, а место проведение собраний коим в то же время необходимо, они собираются в подвале согласно уговору в определенные дни. Здесь в разное время, помимо моих новых знакомых, можно встретить различных сектантов, революционеров и черт знает кого еще. Между собой представители различных организаций практически не контактируют, не считая особых случаев, разумеется. Таких как посягательство на подвал посторонних. Тогда все они объединяются в единую силу и бьют врагов долго и больно, иногда даже до смерти.Чертовски приятно наблюдать за этими задорными людьми. Пусть они немного напоминают врачей, к которым я отношусь неприязненно, так как считаю большую их часть нацистами. Пусть встретили они меня весьма мрачно и холодно и едва не выгнали обратно под дождь. Правда, когда Африкан огласил, что его филейная часть чувствует уместность моего присутствия, они приняли меня и даже напоили чифирем, но факт остается фактом. И, тем не менее, мне приятно находиться в их компании, приятно наблюдать за их работой. Вообще-то я не люблю смотреть, как другие работают. Наверное, потому что сам не терплю работать при посторонних. Но у любого правила есть исключения.
Замечательные все же ребята состоят в Клубе патологоанатомов-любителей. Их необычное хобби сопряжено с риском, ведь не так то и легко добыть пригодные для вскрывания трупы. Часто приходится раскапывать свежие могилы и воровать тела из моргов. Дела это уголовно наказуемые, что уже само по себе вызывает симпатию, ведь враги милиции — мои друзья.
Удовольствием было для меня наблюдать, каким огнем загорелись их глаза, когда Нос принес мешок с телом покойного наркомана. С каким воодушевлением Дмитрий, этот духовный лидер уникальной организации, подхватил мешок и побежал за вторым телом. С какой, удивительной для его тщедушного телосложения легкостью тащил он на своих плечах второй труп. Правду говорят, что своя ноша не тянет. Как утонченно орудовали эти ребята своими скальпелями, да они в искусство превратили процесс потрошения мертвеца, не меньше. С каким интересом они рассматривали внутренности. Я понял, что когда я сдохну и мой душеприказчик огласит завещание, там будет написано, что я завещаю свое тело Клубу патологоанатомов-любителей, и лишь после окончания их работы мои останки должны быть доставлены в крематорий. Я должен достойно распорядиться своим телом в завещании, неизвестно ведь, будет ли мне еще чем распоряжаться при его составлении. Ибо что может быть прекраснее, чем даже после своей смерти заставить глаза людей заблестеть.
Глава 8
«Как же прекрасно все это, все эти улицы и эти вывески, люди и лошади, мостовая и лужи на ней, — подумал Антон, — все-таки мой город — прекраснейший из городов империи, что бы там ни говорили. Да какое они право имеют так говорить?! Какие же они после этого харьковчане?!» Антон бывал и в столице, и в Киеве, и в Москве, но нигде душа его так не радовалась при созерцании окружающего. Осень… Как же любил Антон осень. Он попытался припомнить, что же писал об этом времени года его любимый поэт Александр Пушкин, но строки все никак не шли на ум.
«Нет, грешно в такой чудесный день не дать себе сполна насладиться всей прелестью пути», — решил Антон и велел извозчику остановиться. Расплатившись с ванькой, дальше он двинул пешком. Неспешно шагая по харьковским улицам и вглядываясь в лица прохожих, Антон чего-то искал, но сам не знал, чего именно. Остановившись на углу, он извлек из кармана трубку и принялся сосредоточенно ее набивать. Затем он закурил, расположившись на обочине. Там он простоял несколько минут, вдыхая табачный дым и прислушиваясь к звукам шарманки в руках расположившегося неподалеку шарманщика. И вдруг чья-то грязная ругань разрушила его покой. Обернувшись на вышеупомянутые звуки, Антон увидел пьяного в стельку гусара, вцепившегося в волосы какой-то барышни. Барышня плакала и вырывалась.
Гусар домогался юной леди самым что ни на есть грязным образом. Порядочному человеку и в голову не могло взбрести, что офицер, опора русской армии, способен на подобную гнусность.
«Возмутительно, — подумал Антон, — почему никто не вмешивается? Неужто не осталось благородных людей?» Естественно, наш герой стерпеть подобного не мог.
— Сударь, как Вы смеете?! — пылая праведным гневом, обратился он к гусару.
— Отъебись, не твое дело…
— Ах, не мое! Вы задели честь дамы и оскорбили меня лично! Я требую сатисфакции!
— Ну, сколько можно повторять? Курить — в коридор, сказал кто-то Антону на ухо. Кем-то оказалась работница столовой.
— Да, конечно, извините, — сказал Антон и поспешно затушил сигарету в блюдце.
Оторвавшая Антона от мечтаний дама умолкла и отправилась заниматься своими делами. «В наше время не осталось места для героев и аристократов», — с грустью подумал мечтатель и налил себе еще водки.
В подвале Госпрома Антон рассчитывал встретить знакомых, пообщаться с ними, выпить. Но посетителей в столовой не оказалось. Тем не менее, Антон взял пол литра водки, стакан томатного сока и сосиску в тесте и пристроился за столиком в ожидании других завсегдатаев этого заведения. До их прихода ему оставалось только пить и грезить, чем он и занимался.
Разговор шел о Вуди Аллене и Вуди Харрельсоне. Участвовали в нем двое молодых людей, они сидели друг напротив друга, между ними лежала тетрадь, рядом с каждым стояло по бутылке пива. Первый интересовался, чем же отличается Вуди Аллен от Вуди Харрельсона, второй, видимо, не знал, но интуитивно чувствовал истину. Он вслух перебирал варианты, и, в конце концов, просветил своего товарища. Оказалось, Харрельсон голландец, он не родился в Америке, «как шварцнэггер» по словам рассказчика.
После этого разговор перекинулся на футбол. Ребята пытались выяснить, почему так бывает, что некоторые футболисты весьма подвержены микротравмам, и, тем не менее, карьера их складывается успешно и длится долго. Другие же играют много лет подряд от звонка до звонка, и вот — один неудачный подкат и конец карьере, в лучшем случае — долгий перерыв, после которого они так и не восстанавливаются до конца и больше не выходят на свой былой уровень игры. «Действительно, почему так?» — задумался Антон. Но так ничего и не придумал, и собеседники за соседним столиком тоже не придумали. Они оставили эту тему и принялись писать что-то по очереди в своей тетради. Антон же приуныл, ему пришла в голову мысль, что это не лучший день для посещения его любимого заведения. И оказался неправ — в столовой появился тот, чьего появления никто не ждал, но чье присутствие всегда уместно. И он направился к столику Антона.
Итак, Сотона был толст, хвостат и рогат. Пузо его было огромным и мягким с виду, последнее его владелец регулярно доказывал окружающим, он постоянно мял свое пузо руками. Жест, имитирующий вминание огромного пуза, является одним из основных атрибутов культа Сотоны. При этом сотонейцы, как правило, молятся, оканчивая молитву словами «Слово Сотоне» (в некоторых вариантах «Слова Сотоне», сотонологи и служители культа уж долгое время не могут придти к единому мнению относительно этого, потому приемлемы оба варианта) или «Ове Сотонос». Хвост новоприбывшего был огромен и пушист и мило телепался из стороны в сторону. В те времена, когда Сотона не мял своего пуза, он трогательно сучил лапками, этот жест также нередко используется наиболее истовыми сотонейцами. Было воистину удивительно, как, выполняя эти действия, Сотона, или, как его еще величают, Князь Добра и Света, умудрялся удерживать в руках тросточку. Набалдашник трости был выполнен в виде головы пуделя, улыбающегося и с высунутым языком, видно, пес, служивший натурщиком, был весьма милым животным. Кроме того, на набалдашнике была надпись на китайском языке. Перед тем как подсесть к Антону, Сотона купил еще бутылку водки «Люботинн», две пачки сухариков и две пачки орешков и прихватил стакан для себя. Затем он поздоровался с нашим героем, пожав ему руку своей лапкой, и грациозным движением разлил по стаканам сорокаградусную. Когда водка была выпита, Антон осмелился задать вертевшийся на языке вопрос:
— Что привело тебя сюда, о Трогательнейший?
— Зомечательное зоведение, — ответствовал Князь Света, — и водка «Люботинн», моя любимая, кстати, в продаже, и онтураж советский. Зомечательное было время при советской власти, хоть и отеизм, и все такое, и в меня не верили, но все же зомечательное…
— И только то? — изумился наш герой?
— Ну, конечно же, нет. Я, Онтон, с тобой пообщаться пришел. Первое, что я хочу тебе скозать, так это то, что ты зря себя сумосшедшим считаешь. Ибо то, что ты, читая о Гарри Поттере, в середине второй книги начинаешь вдруг мучительно вспоминать, кто токой Гарри и откуда в повествовании взялся, ничего подобного ровным счетом не озночает.
— Приму к сведению, о Добрейший.
— Дальше, — продолжал Сотона, — ты знаешь, что жизнь — игра и люди сами выбирают себе роли. Так вот, Онтон, разумеется, если у людей есть подставка для чая и подставка для рыбы, это еще недостаточное для них основание, дабы считать себя ористократами. Но не бывать им ористократами, коль не будут они считать себя таковыми.
— Ты как всегда прав, ведь правда на стороне Добра вовеки, — искренне произнес Антон.
— И последнее, не в моих силах наставить тебя на путь истинный. Ты все-таки не заблудившаяся девочка и не голодный котенок. Так что, решай сам.
И Сотона, молвив слова эти, встал, поклонился, помял пузо свое и удалился, оставив Антона вновь наедине со своими мыслями и мечтаниями. Тот налил себе еще водки и незамедлительно выпил.
— Жизнь это цирк, и люди в нем — акробаты, — донеслось из-за соседнего стола.
Антон посмотрел на часы и понял, что ему пора выдвигаться в направлении одного кафе, расположенного где-то на пути от станции метро «Университет» до станции метро «Советская». Там у него назначена важная встреча с неким весьма любопытным человеком. Опаздывать Антон не любил, поэтому он незамедлительно поднялся из-за стола, надел плащ, шляпу, взял зонт и направился к выходу.
На площади Свободы, бывшей Дзержинского, между тем текла своим чередом акция протеста против губернатора. Активисты оппозиционного движения и нанятые ими для массовости студенты старались устроить как можно более эффектное шоу перед камерами недавно прибывших телевизионщиков. Губернатор к протестующим не выходил. Впрочем, последние должны быть ему благодарны хотя бы за то, что он подписал несколько дней назад разрешение на проведение акции. Как и на большинстве подобных площадных мероприятий, т. е. если не считать концертов с участием рок- и поп-групп, число работников милиции превосходило число протестующих.
Антон совсем было собирался продолжить путь, но тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Два милиционера, отделившись от сослуживцев, подошли к одному из многочисленных киосков.
— Шоколадку, пожалуйста, — только и успел произнести один из работников МВД. Оказалось, это были последние слова в его жизни.
Едва неудачливый покупатель сумел закончить эту короткую фразу, раздался звук выстрела и он повалился замертво. Мгновение спустя из окошка киоска высунулась рука с револьвером, еще мгновение — из револьвера вылетела пуля и вонзилась в сердце второго милиционера.
Коллеги убитых отреагировали несколько замедленно, но все же уже несколько секунд спустя они выломали дверь киоска. Но безрезультатно — убийца скрылся. В полу киоска был люк, а под ним — подземный ход. Видимо, преступник подкопался под киоск, готовясь заранее к уходу от погони.
Антон подошел поближе, и взгляд его упал на руку одного из погибших. На руке были часы. Антон удивленно взглянул на циферблат своих часов, затем вновь перевел взгляд на часы покойника. Последние показывали на час раньше. Чтобы удостовериться в правильности своей догадки, наш герой взглянул на часы на руке другого мертвого милиционера. И тогда Антон понял, что его часы действительно выставлены не правильно и спешат, и у него есть еще целый час времени.
Антон купил бутылку пива и пошел в направлении располагающейся неподалеку детской площадки. Одна из лавочек оказалась свободной, она стояла неподалеку от двух других, на которых расположилась весьма шумная компания. Вообще-то скамейки были переносные, но Антону было лень что-либо делать, и он просто сел спиной к компании и занялся поглощением пива. Но обрывки разговора все же доносились до него, и весьма интересные, надо сказать. Интересные даже для нелюбопытного в общем Антона.
— Как видите, — хвастался один из компании, — мой план убийства мента был безупречен…
«Надо же», — подумал Антон. Ему показалось странным, что этот человек за соседней лавочкой так свободно говорит о совершенном им преступлении. Неужели он не боится, что кто-нибудь услышит и сдаст его? Впрочем, сам Антон доносить не собирался, он ненавидел милицию. Так что наш герой неспешно допил свое пиво, поднялся и побрел к месту встречи.
— Здравствуй, Антон, — молвил он.
— Добрый день.
— Знаешь откуда мне известно твое имя?
— Понятия не имею, — честно ответил Антон и пожал плечами. Вообще-то у него не было подобной привычки, но жест был уместен.
— Я должен тебе кое-что поведать. Я разговаривал с духами, — сменил тему человек в балахоне.
— И что эти духи тебе сказали? — иронично осведомился его собеседник.
— Ты — потенциально сильный черный маг, — замогильным голосом произнес незнакомец.
— Может, темный? — уже откровенно издеваясь, спросил Антон.
— Черный!
— Вот уж никогда не считал себя негром… Всего доброго.
Антон сплюнул на асфальт и поспешил в кафе. Его ждали дела поважнее общения с незнакомым бледным мужиком в балахоне.
— Это Вы хотели со мной встретиться? — тихо спросил он.
— Да, я, — без тени сомнения ответил Антон, — честь имею представиться, Антон.
— Зовите меня Джордж, — в свою очередь представился человек в макинтоше.
— Не желаете портвейна? — осведомился Антон.
— Я б с удовольствием, но не сегодня. Обстоятельства не позволяют. Так что я чаю, — с этими словами мужчина, представившийся Джорджем, вновь опустился на стул, сделал глоток из чашки и принялся заново раскуривать потухшую трубку.
Антон думал было взять пиво, но мысль о том, что на сегодня пока хватит, не дала ему воплотить в жизнь задуманное. Поэтому наш герой взял себе тоже чаю и присоединился к Джорджу.
— Итак, Вы твердо решили разжиться револьвером? — сразу перешел к делу человек с трубкой.
— Несомненно! Он нужен мне как можно скорее! — с жаром воскликнул Антон.
— Решили завязать небольшую войну? — задал вопрос Джордж.
— Что Вы! Просто я собираюсь сыграть в одну игру. Не в русскую рулетку, Вы не подумайте.
— Это ваше личное дело, — сказал Джордж извиняющимся тоном, — прошу меня простить, я был излишне любопытен.
— Что Вы, это же вполне естественно! — воскликнул Антон. — Итак, что Вы можете предложить?
— Выбор широк, — с гордостью проговорил торговец оружием, — но лично я бы, разумеется, порекомендовал «кольт», старый добрый «кольт».
— Вы знаете толк в своем деле, — похвалил собеседника потенциальный покупатель, — я говорю «да».
Спустя несколько секунд Джордж достал из саквояжа револьвер и обменял его на деньги своего клиента. После чего торговец сказал:
— Сделку обмывать не будем. Если возникнут проблемы — вот мой номер телефона, — он протянул кусочек бумаги с записанным номером, — а теперь идите. Не хочу показаться невежливым, но это в Ваших же интересах. У меня есть здесь еще одно дельце, и Вам лучше находиться на расстоянии, когда я займусь им. Ведь Вы не хотите проблем с законом, не правда ли?
Делать Антону в кафе и правда было нечего, да и смущать своим присутствием нового знакомого не хотелось. Поэтому он встал, распрощался с Джорджем, засунул обретенное оружие в карман и вышел на свежий воздух.
На улице Антон достал сигарету, закурил, и совсем уже собрался уходить, как вдруг внимание его привлекли странные звуки. Заглянув в окно недавно покинутого кафе, Антон увидел, что барменша и официантка бьются в истерике, в то время как человек, именующий себя Джорджем, держит в руке револьвер и посредством вылетающих из него пуль выбивает на стене инициалы английской королевы.
На этот раз Антон был на месте встречи первым. Джордж подошел минут через десять и протянул руку для приветствия. Но вместо того, чтобы пожать ее, Антон извлек из кармана револьвер, навел его на стоявшего перед ним с протянутой рукой человека и выстрелил, заставив навсегда прекратить биться сердце Джорджа. Затем Антон поднес дуло к виску, закрыл глаза и вышиб себе мозги. Дело было сделано.
«Нет, грешно в такой чудесный день не дать себе сполна насладиться всей прелестью пути», — решил Антон и велел извозчику остановиться. Расплатившись с ванькой, дальше он двинул пешком. Неспешно шагая по харьковским улицам и вглядываясь в лица прохожих, Антон чего-то искал, но сам не знал, чего именно. Остановившись на углу, он извлек из кармана трубку и принялся сосредоточенно ее набивать. Затем он закурил, расположившись на обочине. Там он простоял несколько минут, вдыхая табачный дым и прислушиваясь к звукам шарманки в руках расположившегося неподалеку шарманщика. И вдруг чья-то грязная ругань разрушила его покой. Обернувшись на вышеупомянутые звуки, Антон увидел пьяного в стельку гусара, вцепившегося в волосы какой-то барышни. Барышня плакала и вырывалась.
Гусар домогался юной леди самым что ни на есть грязным образом. Порядочному человеку и в голову не могло взбрести, что офицер, опора русской армии, способен на подобную гнусность.
«Возмутительно, — подумал Антон, — почему никто не вмешивается? Неужто не осталось благородных людей?» Естественно, наш герой стерпеть подобного не мог.
— Сударь, как Вы смеете?! — пылая праведным гневом, обратился он к гусару.
— Отъебись, не твое дело…
— Ах, не мое! Вы задели честь дамы и оскорбили меня лично! Я требую сатисфакции!
— Ну, сколько можно повторять? Курить — в коридор, сказал кто-то Антону на ухо. Кем-то оказалась работница столовой.
— Да, конечно, извините, — сказал Антон и поспешно затушил сигарету в блюдце.
Оторвавшая Антона от мечтаний дама умолкла и отправилась заниматься своими делами. «В наше время не осталось места для героев и аристократов», — с грустью подумал мечтатель и налил себе еще водки.
В подвале Госпрома Антон рассчитывал встретить знакомых, пообщаться с ними, выпить. Но посетителей в столовой не оказалось. Тем не менее, Антон взял пол литра водки, стакан томатного сока и сосиску в тесте и пристроился за столиком в ожидании других завсегдатаев этого заведения. До их прихода ему оставалось только пить и грезить, чем он и занимался.
* * *
Антон налил пятьдесят грамм, надел наушники и включил свой плэйер. Он сидел минут пятнадцать, уставившись на колышущуюся штору, закрывающую окна, слушал свою любимую группу «The Cure» и периодически делал маленький глоточек водки. Стопка опустела, созерцание шторы наскучило. Антон выключил музыку, спрятал плэйер в сумку и прислушался к разговору за соседним столом.Разговор шел о Вуди Аллене и Вуди Харрельсоне. Участвовали в нем двое молодых людей, они сидели друг напротив друга, между ними лежала тетрадь, рядом с каждым стояло по бутылке пива. Первый интересовался, чем же отличается Вуди Аллен от Вуди Харрельсона, второй, видимо, не знал, но интуитивно чувствовал истину. Он вслух перебирал варианты, и, в конце концов, просветил своего товарища. Оказалось, Харрельсон голландец, он не родился в Америке, «как шварцнэггер» по словам рассказчика.
После этого разговор перекинулся на футбол. Ребята пытались выяснить, почему так бывает, что некоторые футболисты весьма подвержены микротравмам, и, тем не менее, карьера их складывается успешно и длится долго. Другие же играют много лет подряд от звонка до звонка, и вот — один неудачный подкат и конец карьере, в лучшем случае — долгий перерыв, после которого они так и не восстанавливаются до конца и больше не выходят на свой былой уровень игры. «Действительно, почему так?» — задумался Антон. Но так ничего и не придумал, и собеседники за соседним столиком тоже не придумали. Они оставили эту тему и принялись писать что-то по очереди в своей тетради. Антон же приуныл, ему пришла в голову мысль, что это не лучший день для посещения его любимого заведения. И оказался неправ — в столовой появился тот, чьего появления никто не ждал, но чье присутствие всегда уместно. И он направился к столику Антона.
* * *
Наиболее проницательные читатели, безусловно, уже догадались, что речь шла о Сотоне. Безусловно, многие из вас знают, как Сотона выглядит, но все же опишу его внешность для менее просвещенной публики. Ведь каждый имеет право на информацию. Блажен тот человек, который изобрел интернет. Вдвойне блажен муж, создавший локальные сети. Впрочем, возможно это была и дама, рассказчик не располагает информацией подобного рода, зато располагает многой другой благодаря вышеупомянутым людям. Теперь возможности части человечества, обеспеченной этими благами цивилизации, заметно возросли, они могут ознакомиться с огромным числом интеллектуальных ценностей, созданных их собратьями по виду. Ведь искусство должно принадлежать народу, не так ли?Итак, Сотона был толст, хвостат и рогат. Пузо его было огромным и мягким с виду, последнее его владелец регулярно доказывал окружающим, он постоянно мял свое пузо руками. Жест, имитирующий вминание огромного пуза, является одним из основных атрибутов культа Сотоны. При этом сотонейцы, как правило, молятся, оканчивая молитву словами «Слово Сотоне» (в некоторых вариантах «Слова Сотоне», сотонологи и служители культа уж долгое время не могут придти к единому мнению относительно этого, потому приемлемы оба варианта) или «Ове Сотонос». Хвост новоприбывшего был огромен и пушист и мило телепался из стороны в сторону. В те времена, когда Сотона не мял своего пуза, он трогательно сучил лапками, этот жест также нередко используется наиболее истовыми сотонейцами. Было воистину удивительно, как, выполняя эти действия, Сотона, или, как его еще величают, Князь Добра и Света, умудрялся удерживать в руках тросточку. Набалдашник трости был выполнен в виде головы пуделя, улыбающегося и с высунутым языком, видно, пес, служивший натурщиком, был весьма милым животным. Кроме того, на набалдашнике была надпись на китайском языке. Перед тем как подсесть к Антону, Сотона купил еще бутылку водки «Люботинн», две пачки сухариков и две пачки орешков и прихватил стакан для себя. Затем он поздоровался с нашим героем, пожав ему руку своей лапкой, и грациозным движением разлил по стаканам сорокаградусную. Когда водка была выпита, Антон осмелился задать вертевшийся на языке вопрос:
— Что привело тебя сюда, о Трогательнейший?
— Зомечательное зоведение, — ответствовал Князь Света, — и водка «Люботинн», моя любимая, кстати, в продаже, и онтураж советский. Зомечательное было время при советской власти, хоть и отеизм, и все такое, и в меня не верили, но все же зомечательное…
— И только то? — изумился наш герой?
— Ну, конечно же, нет. Я, Онтон, с тобой пообщаться пришел. Первое, что я хочу тебе скозать, так это то, что ты зря себя сумосшедшим считаешь. Ибо то, что ты, читая о Гарри Поттере, в середине второй книги начинаешь вдруг мучительно вспоминать, кто токой Гарри и откуда в повествовании взялся, ничего подобного ровным счетом не озночает.
— Приму к сведению, о Добрейший.
— Дальше, — продолжал Сотона, — ты знаешь, что жизнь — игра и люди сами выбирают себе роли. Так вот, Онтон, разумеется, если у людей есть подставка для чая и подставка для рыбы, это еще недостаточное для них основание, дабы считать себя ористократами. Но не бывать им ористократами, коль не будут они считать себя таковыми.
— Ты как всегда прав, ведь правда на стороне Добра вовеки, — искренне произнес Антон.
— И последнее, не в моих силах наставить тебя на путь истинный. Ты все-таки не заблудившаяся девочка и не голодный котенок. Так что, решай сам.
И Сотона, молвив слова эти, встал, поклонился, помял пузо свое и удалился, оставив Антона вновь наедине со своими мыслями и мечтаниями. Тот налил себе еще водки и незамедлительно выпил.
— Жизнь это цирк, и люди в нем — акробаты, — донеслось из-за соседнего стола.
Антон посмотрел на часы и понял, что ему пора выдвигаться в направлении одного кафе, расположенного где-то на пути от станции метро «Университет» до станции метро «Советская». Там у него назначена важная встреча с неким весьма любопытным человеком. Опаздывать Антон не любил, поэтому он незамедлительно поднялся из-за стола, надел плащ, шляпу, взял зонт и направился к выходу.
* * *
Антон прошел мимо университета, остановился купить сигарет и двинул дальше, в обход. Ему больше нравился этот путь, время позволяло. Дойдя до входа в метро, он бросил мимолетный взгляд на демонстрантов перед зданием облсовета, зажав зонт между ног, остановился подкурить сигарету.На площади Свободы, бывшей Дзержинского, между тем текла своим чередом акция протеста против губернатора. Активисты оппозиционного движения и нанятые ими для массовости студенты старались устроить как можно более эффектное шоу перед камерами недавно прибывших телевизионщиков. Губернатор к протестующим не выходил. Впрочем, последние должны быть ему благодарны хотя бы за то, что он подписал несколько дней назад разрешение на проведение акции. Как и на большинстве подобных площадных мероприятий, т. е. если не считать концертов с участием рок- и поп-групп, число работников милиции превосходило число протестующих.
Антон совсем было собирался продолжить путь, но тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Два милиционера, отделившись от сослуживцев, подошли к одному из многочисленных киосков.
— Шоколадку, пожалуйста, — только и успел произнести один из работников МВД. Оказалось, это были последние слова в его жизни.
Едва неудачливый покупатель сумел закончить эту короткую фразу, раздался звук выстрела и он повалился замертво. Мгновение спустя из окошка киоска высунулась рука с револьвером, еще мгновение — из револьвера вылетела пуля и вонзилась в сердце второго милиционера.
Коллеги убитых отреагировали несколько замедленно, но все же уже несколько секунд спустя они выломали дверь киоска. Но безрезультатно — убийца скрылся. В полу киоска был люк, а под ним — подземный ход. Видимо, преступник подкопался под киоск, готовясь заранее к уходу от погони.
Антон подошел поближе, и взгляд его упал на руку одного из погибших. На руке были часы. Антон удивленно взглянул на циферблат своих часов, затем вновь перевел взгляд на часы покойника. Последние показывали на час раньше. Чтобы удостовериться в правильности своей догадки, наш герой взглянул на часы на руке другого мертвого милиционера. И тогда Антон понял, что его часы действительно выставлены не правильно и спешат, и у него есть еще целый час времени.
Антон купил бутылку пива и пошел в направлении располагающейся неподалеку детской площадки. Одна из лавочек оказалась свободной, она стояла неподалеку от двух других, на которых расположилась весьма шумная компания. Вообще-то скамейки были переносные, но Антону было лень что-либо делать, и он просто сел спиной к компании и занялся поглощением пива. Но обрывки разговора все же доносились до него, и весьма интересные, надо сказать. Интересные даже для нелюбопытного в общем Антона.
— Как видите, — хвастался один из компании, — мой план убийства мента был безупречен…
«Надо же», — подумал Антон. Ему показалось странным, что этот человек за соседней лавочкой так свободно говорит о совершенном им преступлении. Неужели он не боится, что кто-нибудь услышит и сдаст его? Впрочем, сам Антон доносить не собирался, он ненавидел милицию. Так что наш герой неспешно допил свое пиво, поднялся и побрел к месту встречи.
* * *
Но дойти до пункта назначения без приключений было Антону не суждено. Не судьба, такой уж день. Ему предстоял короткий, но весьма странный разговор с не менее странным незнакомцем. Антон обратил внимание на этого человека еще до того, как тот заговорил. И немудрено, одета эта странная личность была весьма необычно — в длинный черный балахон. Лицо незнакомца трудно было разглядеть — его частично закрывал капюшон, а частично — шарф, синего цвета с золотыми звездами, и, тем не менее, можно было разглядеть, что он противоестественно бледен. Этот человек напомнил Антону какого-то литературного персонажа, кажется, из цикла романов о Гарри Поттере. Нашему герою показалось весьма странным, что прохожие казалось, не видят ничего не обычного, еще более он удивился, когда незнакомец, поравнявшись с Антоном, заговорил.— Здравствуй, Антон, — молвил он.
— Добрый день.
— Знаешь откуда мне известно твое имя?
— Понятия не имею, — честно ответил Антон и пожал плечами. Вообще-то у него не было подобной привычки, но жест был уместен.
— Я должен тебе кое-что поведать. Я разговаривал с духами, — сменил тему человек в балахоне.
— И что эти духи тебе сказали? — иронично осведомился его собеседник.
— Ты — потенциально сильный черный маг, — замогильным голосом произнес незнакомец.
— Может, темный? — уже откровенно издеваясь, спросил Антон.
— Черный!
— Вот уж никогда не считал себя негром… Всего доброго.
Антон сплюнул на асфальт и поспешил в кафе. Его ждали дела поважнее общения с незнакомым бледным мужиком в балахоне.
* * *
Принимая во внимание все те странные случаи, приключившиеся по дороге, было маловероятно, что Антон придет на встречу без опоздания. Этого и не произошло, его дожидались. И не удивительно. Удивительным было то, что в зале для курящих сидел всего лишь один человек, тот самый, с которым у Антона была назначена встреча. Это был довольно молодой, не старше тридцати лет от роду, мужчина, одет он был в макинтош, на стуле рядом с ним лежали его вещи: шляпа, зонт и саквояж. «Странно, — подумал Антон, — обычно здесь столько посетителей, студенты, люди искусства». Между тем дожидавшийся его человек, до того меланхолично куривший длинную трубку, увидев входящего в зал Антона, поднялся со стула и протянул правую верхнюю конечность для рукопожатия:— Это Вы хотели со мной встретиться? — тихо спросил он.
— Да, я, — без тени сомнения ответил Антон, — честь имею представиться, Антон.
— Зовите меня Джордж, — в свою очередь представился человек в макинтоше.
— Не желаете портвейна? — осведомился Антон.
— Я б с удовольствием, но не сегодня. Обстоятельства не позволяют. Так что я чаю, — с этими словами мужчина, представившийся Джорджем, вновь опустился на стул, сделал глоток из чашки и принялся заново раскуривать потухшую трубку.
Антон думал было взять пиво, но мысль о том, что на сегодня пока хватит, не дала ему воплотить в жизнь задуманное. Поэтому наш герой взял себе тоже чаю и присоединился к Джорджу.
— Итак, Вы твердо решили разжиться револьвером? — сразу перешел к делу человек с трубкой.
— Несомненно! Он нужен мне как можно скорее! — с жаром воскликнул Антон.
— Решили завязать небольшую войну? — задал вопрос Джордж.
— Что Вы! Просто я собираюсь сыграть в одну игру. Не в русскую рулетку, Вы не подумайте.
— Это ваше личное дело, — сказал Джордж извиняющимся тоном, — прошу меня простить, я был излишне любопытен.
— Что Вы, это же вполне естественно! — воскликнул Антон. — Итак, что Вы можете предложить?
— Выбор широк, — с гордостью проговорил торговец оружием, — но лично я бы, разумеется, порекомендовал «кольт», старый добрый «кольт».
— Вы знаете толк в своем деле, — похвалил собеседника потенциальный покупатель, — я говорю «да».
Спустя несколько секунд Джордж достал из саквояжа револьвер и обменял его на деньги своего клиента. После чего торговец сказал:
— Сделку обмывать не будем. Если возникнут проблемы — вот мой номер телефона, — он протянул кусочек бумаги с записанным номером, — а теперь идите. Не хочу показаться невежливым, но это в Ваших же интересах. У меня есть здесь еще одно дельце, и Вам лучше находиться на расстоянии, когда я займусь им. Ведь Вы не хотите проблем с законом, не правда ли?
Делать Антону в кафе и правда было нечего, да и смущать своим присутствием нового знакомого не хотелось. Поэтому он встал, распрощался с Джорджем, засунул обретенное оружие в карман и вышел на свежий воздух.
На улице Антон достал сигарету, закурил, и совсем уже собрался уходить, как вдруг внимание его привлекли странные звуки. Заглянув в окно недавно покинутого кафе, Антон увидел, что барменша и официантка бьются в истерике, в то время как человек, именующий себя Джорджем, держит в руке револьвер и посредством вылетающих из него пуль выбивает на стене инициалы английской королевы.
* * *
Антон сидел на диване, погрузившись в размышления. Он невидящим взглядом уставился на включенный телевизор и обдумывал слова Сотоны об игре. В руках он вертел недавно приобретенный револьвер. «Ума не приложу, что с ним делать, — думал молодой человек, — хотя, постойте». План неожиданно созрел в голове Антона, гениальный план. Он извлек из кармана джинсов номер телефона Джорджа, позвонил ему и назначил встречу через полтора часа у памятника Ленину. Затем он сел за письменный стол, взял ручку и лист бумаги, принялся быстро что-то писать. Закончив писать, Антон свернул листок, засунул его в конверт, написал адрес и наклеил марку. Совершив выше описанные действия, Антон покинул квартиру и направился к месту встречи, попутно опустив конверт в почтовый ящик. Он четко знал теперь, что ему делать.На этот раз Антон был на месте встречи первым. Джордж подошел минут через десять и протянул руку для приветствия. Но вместо того, чтобы пожать ее, Антон извлек из кармана револьвер, навел его на стоявшего перед ним с протянутой рукой человека и выстрелил, заставив навсегда прекратить биться сердце Джорджа. Затем Антон поднес дуло к виску, закрыл глаза и вышиб себе мозги. Дело было сделано.
Глава 9
Лучи полуденного солнца падали в незашторенные окна, освещая комнату Константина, молодого человека лет двадцати от роду. Хозяин комнаты сладко спал, свернувшись калачиком, на диване.
Внезапно за окном раздался автомобильный гудок. Он прозвучал громко и настойчиво несколько раз подряд, извещая жителей окрестных домов, что подвезли минеральную воду. Гудок разбудил Константина.
«Блядь, опять не выспался», — раздраженным голосом сказал, ни к кому не обращаясь, Костя. С этой грустной фразы ежедневно начиналось утро этого человека. Описываемый день не был исключением.
Встав с постели, Константин выкатил из-под кровати гантели и сделал зарядку. Затем он натянул штаны, носки, майку и рубашку. Костя всегда носил под рубашкой майку — это было следствием уважения к традициям древности. Накинув куртку, протерев глаза, всунув в зубы сигарету марки «Classic» и подкурив, Константин подхватил две десятилитровые баклажки и вышел из дому. Традиционное субботнее утро — подняться с постели, сделать зарядку, спуститься по лестнице, пройти несколько метров, набрать воды, заплатить денег, вернуться. Каждую неделю одно и то же, хоть бы раз выспаться. Можно, разумеется, не покупать воду, сходить на источник и набрать ее бесплатно. Можно сходить в магазин в удобное время, купить воды там или пренебречь здоровьем и пить из-под крана. Но гудок автомобиля пробуждает ото сна, и больше уснуть не удается, такие уж особенности организма. Сегодня — гудок, завтра — будильник, послезавтра — соседский пес… Каждый день что-либо выступает помехой сну.
Погружение в мрачные размышления о том, какими же бодрыми и свежими выглядели лица торговцев водой, с какими блаженными улыбками вслушивались они в доносившиеся из радиоприемника звуки блатной музыки, насколько приветливо общались они с покупателями… Яичница с колбасой, томатный сок, кофе, гренки, раздражающие лучи солнца в окно… Комната, компьютер включен, песня Марка Болана «Get it on», процесс одевания, компьютер выключен. Вышел из комнаты, вышел из квартиры, ключ в замок, повернуть по часовой стрелке, по ступенькам вниз во двор.
Во дворе Константин закурил еще одну сигарету, мрачно поздоровался со старушками на лавочке, чуть более бодро поздоровался с встречной кошкой и пошел в направлении остановки.
На остановке было людно, в подъехавшем троллейбусе было еще более людно — эффект массовки и замкнутого пространства. Люди по давнему харьковскому обычаю смотрели друг на друга волками. Так что фраза знаменитого музыканта Николая Кепелова «Человек человеку — волк!» выдает его харьковское происхождение.
Костя мрачно переминался с ноги на ногу и думал о том, какой же он все-таки несчастный и обделенный судьбой, и это привело к довольно плачевным результатам. Он наступил на ногу одному из пассажиров.
— Ты что, не с той ноги встал? — обиженно спросил пострадавший мужчина.
Эта вполне культурная фраза наполнила гневом больную душу Константина. Транспорт как раз подходил к остановке, и наш герой не сдержался. Он без предупреждения зарядил вышеупомянутому мужчине кулаком по носу, причем, похоже, настолько сильно, что дело закончилось переломом. Совершив этот хулиганский поступок, Костя выскочил из троллейбуса и задал стрекача в направлении дворов.
Внезапно за окном раздался автомобильный гудок. Он прозвучал громко и настойчиво несколько раз подряд, извещая жителей окрестных домов, что подвезли минеральную воду. Гудок разбудил Константина.
«Блядь, опять не выспался», — раздраженным голосом сказал, ни к кому не обращаясь, Костя. С этой грустной фразы ежедневно начиналось утро этого человека. Описываемый день не был исключением.
Встав с постели, Константин выкатил из-под кровати гантели и сделал зарядку. Затем он натянул штаны, носки, майку и рубашку. Костя всегда носил под рубашкой майку — это было следствием уважения к традициям древности. Накинув куртку, протерев глаза, всунув в зубы сигарету марки «Classic» и подкурив, Константин подхватил две десятилитровые баклажки и вышел из дому. Традиционное субботнее утро — подняться с постели, сделать зарядку, спуститься по лестнице, пройти несколько метров, набрать воды, заплатить денег, вернуться. Каждую неделю одно и то же, хоть бы раз выспаться. Можно, разумеется, не покупать воду, сходить на источник и набрать ее бесплатно. Можно сходить в магазин в удобное время, купить воды там или пренебречь здоровьем и пить из-под крана. Но гудок автомобиля пробуждает ото сна, и больше уснуть не удается, такие уж особенности организма. Сегодня — гудок, завтра — будильник, послезавтра — соседский пес… Каждый день что-либо выступает помехой сну.
Погружение в мрачные размышления о том, какими же бодрыми и свежими выглядели лица торговцев водой, с какими блаженными улыбками вслушивались они в доносившиеся из радиоприемника звуки блатной музыки, насколько приветливо общались они с покупателями… Яичница с колбасой, томатный сок, кофе, гренки, раздражающие лучи солнца в окно… Комната, компьютер включен, песня Марка Болана «Get it on», процесс одевания, компьютер выключен. Вышел из комнаты, вышел из квартиры, ключ в замок, повернуть по часовой стрелке, по ступенькам вниз во двор.
Во дворе Константин закурил еще одну сигарету, мрачно поздоровался со старушками на лавочке, чуть более бодро поздоровался с встречной кошкой и пошел в направлении остановки.
На остановке было людно, в подъехавшем троллейбусе было еще более людно — эффект массовки и замкнутого пространства. Люди по давнему харьковскому обычаю смотрели друг на друга волками. Так что фраза знаменитого музыканта Николая Кепелова «Человек человеку — волк!» выдает его харьковское происхождение.
Костя мрачно переминался с ноги на ногу и думал о том, какой же он все-таки несчастный и обделенный судьбой, и это привело к довольно плачевным результатам. Он наступил на ногу одному из пассажиров.
— Ты что, не с той ноги встал? — обиженно спросил пострадавший мужчина.
Эта вполне культурная фраза наполнила гневом больную душу Константина. Транспорт как раз подходил к остановке, и наш герой не сдержался. Он без предупреждения зарядил вышеупомянутому мужчине кулаком по носу, причем, похоже, настолько сильно, что дело закончилось переломом. Совершив этот хулиганский поступок, Костя выскочил из троллейбуса и задал стрекача в направлении дворов.