Страница:
Генерал Гундоров был известен не только как большой специалист в области фортификации, но и как крупный общественный деятель, активный участник антифашистского движения. Когда был создан Всеславянский антифашистский комитет, А. С. Гундоров стал его председателем. Эту обязанность он выполнял до конца войны, совмещая ее с деятельностью в штабе нашего фронта.
Понятно, что это было нелегко. Но генерал Гундоров никогда не жаловался на трудности. Он постоянно находил применение своей кипучей энергии. А. С. Гундоров вел большую и очень нужную работу в комитете. Его выступления на митингах, в печати имели огромное значение, способствуя сплочению славянских народов на отпор врагу.
25-ю годовщину Октября защитники Москвы встречали в спокойной обстановке. Уже давно вражеская авиация не пыталась совершать налеты на город.
7 ноября 1942 года наш 193-й зенитный артиллерийский полк был преобразован в 72-й гвардейский. Зенитчики полка заслужили почетное звание гвардейцев. Они бессменно стояли на одном из самых ответственных участков обороны Москвы, встречая самолеты противника, шедшие с юго-запада и запада. Сорок из них было уничтожено метким огнем батарей полка.
Выступая на митинге в честь вручения полку гвардейского Знамени, я отметил большие заслуги командования части - командира полка подполковника Михаила Геронтьевича Кикнадзе, его заместителя по политической части батальонного комиссара Федора Михайловича Греся, начальника штаба майора Петра Ефимовича Фролова. Под их руководством зенитчики стойко, мужественно и умело выполняли свои боевые задачи по обороне столицы.
В дни ожесточенных налетов вражеской авиации на Москву умелыми организаторами боя показали себя многие командиры батарей гвардейского полка. Среди них старшие лейтенанты В. И. Каплинский, X. С. Гургенян, Д. З. Пономаренко и другие.
Нам было особенно приятно, что высокого гвардейского звания удостоилась часть, имевшая богатые боевые традиции и славную историю. Начало летописи полка относится к первым дням Советской республики. Тогда по личному указанию В. И. Ленина рабочие Путиловского завода создали зенитный бронепоезд. Экипаж его состоял из рабочих-путиловцев. Зенитчики отлично проявили себя на фронтах гражданской войны и были удостоены Памятного знамени ВЦИК.
Впоследствии личный состав бронепоезда составил ядро вновь сформированного зенитного артиллерийского полка. 193-й полк вначале находился в составе противовоздушной обороны Баку, а потом был переведен в Москву.
Принимая гвардейское Знамя, зенитчики поклялись с честью нести высокое звание правофланговых столичной противовоздушной обороны. И они твердо держали свое слово. Гвардейцы всегда отличались высоким воинским мастерством, организованностью и дисциплиной, постоянным стремлением безукоризненно нести службу.
Осенью 1942 года взоры всех советских людей были прикованы к Сталинграду, где развернулась гигантская по масштабам и героизму битва.
В тот период поддержка авиации была особенно необходима защитникам Сталинграда. Ставка изыскивала возможности, чтобы помочь Сталинградскому корпусному району противовоздушной обороны обеспечить прикрытие наших войск, сражавшихся в черте города.
Однажды поздно вечером мне доложили: "Вас вызывает к телефону Верховный Главнокомандующий". В трубке я услышал, как всегда, спокойный голос И. В. Сталина:
- Товарищ Журавлев, прошу вас выделить три истребительных полка для Сталинграда. Самолеты мы вам компенсируем. Беру их под свою личную ответственность, взаймы...
Нужно ли говорить, что были немедленно приняты меры для отбора лучших летчиков и исправных самолетов. К утру экипажи уже находились на аэродромах близ Сталинграда и вскоре приняли участие в ожесточенном воздушном сражении.
И. В. Сталин сдержал свое слово. Ровно через три дня мы получили с завода новейшие истребители вместо тех, что были взяты у нас "взаймы".
Этот факт убедительно свидетельствует о том, какое большое значение руководители партии и правительства придавали противовоздушной обороне столицы. Даже в дни самых напряженных боев под Сталинградом правительство не считало возможным ослабить ПВО Москвы.
В числе летчиков, направленных нами на Волгу, был и воспитанник одной из наших частей Владимир Микоян - сын Анастаса Ивановича Микояна. Несмотря на свою молодость, он успел зарекомендовать себя мужественным и умелым воином. В напряженных воздушных боях, развернувшихся в небе Сталинграда, Владимир Микоян погиб смертью героя.
В начале 1942 года нам пришлось выделить ряд частей в помощь войскам Северо-Западного фронта. В район Старой Руссы был перебазирован 161-й истребительный авиационный полк. Здесь отважно сражался и героически погиб летчик этого полка, сын выдающегося советского полководца М. В. Фрунзе Тимур Фрунзе. Посмертно он был удостоен звания Героя Советского Союза и навечно зачислен в списки части.
В марте 1943 года 34-й истребительный авиационный полк праздновал своеобразный юбилей - на боевой счет части был занесен сотый сбитый летчиками полка вражеский самолет. На митинге, проведенном, на аэродроме, приняли резолюцию, в которой говорилось: "Мы, летчики, авиамеханики и младшие авиаспециалисты, собравшись на митинг, посвященный сотой победе своей части над немецко-фашистской авиацией, единодушно приветствуем старшего лейтенанта В. Ф. Коробова, округлившего счет".
Да, героем сотой победы был Коробов - наш замечательный летчик, прославившийся во многих воздушных боях и штурмовках. Но на митинге ему присутствовать не удалось. По тревоге он поднялся в воздух на перехват вражеского разведчика. И надо же случиться такому: виновник торжества "испортил" круглый счет. Пока на земле шел митинг, Коробов сбил сто первый самолет - немецкий бомбардировщик "Хейнкель-111".
Через несколько минут пришло еще одно сообщение: летчики 34-го полка старший лейтенант Урвачев и сержант Годин взяли в огненные клещи другого фашистского разведчика и вогнали его в землю. Сто вторым самолетом оказался Ю-88.
Нужно сказать, что 34-й полк был одной из лучших наших частей. Его летчик Герой Советского Союза A. Г. Лукьянов отличился еще во время отражения первого налета вражеской авиации, открыв боевой счет полка. Здесь служили отважные и умелые воздушные бойцы капитаны В. А. Киселев, Г. С. Богомолов, старшие лейтенанты Н. Е. Тараканчиков, С. И. Платов, младший лейтенант Т. Г. Белоусов и многие другие отличные летчики. Командовал этим полком майор Л. Г. Рыбкин, заслуживший и у старших начальников, и у подчиненных уважение за свои высокие командирские качества и отвагу. Комиссаром полка был батальонный комиссар B. П. Недрыгайлов - опытный и умелый политработник. Не часто летом 1943 года нашим зенитчикам приходилось стрелять по вражеским самолетам: не решался противник входить в зону их огня. Но уж если случалось такое, фашисты не возвращались на свои аэродромы. Так, например, произошло с "Юнкерсом-88", попавшим в район огневой позиции взвода малокалиберных орудий лейтенанта Ф. Г. Борисова.
В начале лета 1943 года этот взвод получил задачу оборонять небольшой мост на шоссе, идущем от Москвы на запад, к фронту. Противник, видимо, не предполагал, что на обороне столь небольшого объекта окажутся зенитные средства. Неприятельский летчик, рассчитывая на безнаказанность, вел самолет на бреющем полете вдоль поймы реки и стрелял по колхозникам, убиравшим сено.
Зенитчики своевременно обнаружили врага и изготовились к бою. Однако самолет шел так низко, что открыть огонь по нему мог только один орудийный расчет - младшего сержанта С. Мовсесова. Это мгновенно и сделали наводчики И. Балуков и Н. Кустов. Они послали всего шесть снарядов. Самолет клюнул носом и, не успев выпустить шасси, сел на ближнем поле. Экипаж был взят в -плен воинами поста ВНОС, которым командовал ефрейтор Г. Балюшкин.
Самолет оказался модифицированным воздушным разведчиком, приспособленным для высотных полетов. Трудно сказать, что заставило летчиков заняться несвойственным им делом - штурмовкой. Но так или иначе, их полет оказался последним.
Этот короткий бой зенитчиков свидетельствовал и о высокой степени их боевой готовности, и о зрелом мастерстве. Нужно было обладать отлично натренированным глазом, твердой рукой, чтобы поразить огромную машину шестью малокалиберными снарядами.
Весной и в начале лета 1943 года гитлеровское командование готовилось к крупной наступательной операции в районе Курской дуги. После сокрушительных ударов, нанесенных Красной Армией немецким войскам, руководителям вермахта необходимы были какие-то победы, чтобы воодушевить армию и население своей страны перед большим наступлением, которому они придавали решающее значение. Видимо, именно поэтому в июне вражеская авиация предприняла несколько массированных налетов на наши тыловые города Горький и Саратов.
Почему именно на них нацелили свой удар люфтваффе? Думается, что это решение было продиктовано такими соображениями. Горький и Саратов - крупные промышленные центры, узлы железных дорог и водных путей сообщения, имеющих стратегическое значение. Кроме того, оба города находятся в глубине страны.
В случае успеха воздушная операция сулила определенный военный и политический резонанс.
Конечно, организовать столь дальние рейды было нелегко. Гораздо ближе к линии фронта находилась Москва, да и удары по ней нанесли бы нам больший урон. Но гитлеровское командование достаточно хорошо знало мощь противовоздушной обороны советской столицы и не решалось испытать ее вновь.
Однако идея организации налета на Москву в это время настойчиво обсуждалась в немецком генеральном штабе. Еще в мае 1943 года я получил предупреждение о готовящемся массированном налете на Москву. Называлась даже примерная дата: 5-6 июня. Такие детали, как правило, устанавливаются лишь тогда, когда планируемая операция вступает в период непосредственной подготовки и когда к ее осуществлению привлекаются практические исполнители.
Помню, в первых числах июня мне пришлось разговаривать по этому поводу с И. В. Сталиным. Он интересовался готовностью противовоздушной обороны столицы к отражению возможного налета.
В то время я мог вполне обоснованно ответить, что воздушный противник получит сокрушительный отпор. Сил и средств у нас было достаточно, а мастерство личного состава, проверенное в боях 1941 и 1942 годов, отшлифованное в ежедневных напряженных тренировках, не подлежало сомнению.
Это, безусловно, учитывало и немецко-фашистское командование. От заманчивого намерения нанести удар по Москве оно отказалось, отдав предпочтение плану организации налета на тыловые, менее защищенные в противовоздушном отношении пункты.
В ночь на 5 июня несколько групп вражеских бомбардировщиков, общим числом до 45, поднявшись с брянского и орловского аэродромов, пересекли линию фронта и взяли курс на восток, стараясь держаться подальше от зоны Московской ПВО. Система ВНОС своевременно донесла о движении самолетов противника. Части Горьковского корпусного района имели возможность заранее изготовиться к отражению налета. Однако ряд недостатков в организации обороны города и его промышленных предприятий помешали им это сделать. Противник прорвался к объектам и нанес им некоторый урон.
На следующую ночь налет повторился. В этот раз в нем участвовали уже 80 самолетов. Третий налет гитлеровцы совершили в ночь на 7 июня, направив к городу 160 бомбардировщиков. И снова летчики, зенитчики и прожектористы Горьковской противовоздушной обороны действовали недостаточно эффективно.
Сразу же после первого налета в Горький выехал командующий Войсками ПВО страны генерал-полковник М. С. Громадин. Его решительное вмешательство в деятельность войск корпусного района способствовало значительному повышению их боеспособности. При отражении последующих налетов (с 5 по 22 июня их было семь) артиллеристы-зенитчики и летчики-истребители во взаимодействии с прожектористами сумели оказать противнику серьезное противодействие.
Меня иногда спрашивают: "Почему по время налетов на Горький бездействовала противовоздушная оборона Москвы?" Факт этот, действительно, может показаться странным: мимо Москвы пролетали вражеские самолеты, чтобы бомбить один из тыловых городов, а наши мощные средства не предпринимали мер, чтобы перехватить и уничтожить их.
А дело было в следующем. Вражеские самолеты старательно обходили зону ПВО столицы, и для того, чтобы перехватить их, нужно было выделять значительные средства из наших войск, ослабляя противовоздушную оборону Москвы. Мы не могли пойти на это, опасаясь провокации со стороны противника. Ведь налет на Горький мог оказаться лишь отвлекающим маневром. Вот почему наши действия санкционировало Верховное Главнокомандование.
Однако несколько самолетов из числа летевших к Горькому нам все же удалось уничтожить. Это были те бомбардировщики, которые, потеряв ориентировку, заходили в нашу зону.
Почти одновременно, с 12 по 27 июня, немецко-фашистская авиация пыталась нанести несколько ударов по Саратову. В девяти налетах на город в общей сложности участвовало 420 бомбардировщиков. Части противовоздушной обороны Саратова действовали более организованно, чем войска Горьковского корпусного района. Воины проявили большое мужество и стойкость, преграждая воздушному противнику путь к охраняемым объектам. Однако и здесь в руководстве боевой деятельностью подразделений обнаружились недостатки.
Для выяснения подробностей отражения налетов на Горький и Саратов была создана правительственная комиссия во главе с А. С. Щербаковым.
Итоги проверки разбирались при участии руководителей партии и правительства. И. В. Сталин, проводивший заседание, спросил М. С. Громадина:
- Что собой представляет командир Горьковского корпусного района?
Характеристика Михаила Степановича могла решающим образом повлиять на судьбу старого, заслуженного генерала А. А. Осипова. Обычно весьма осторожный в выступлениях на столь высоком уровне, на этот раз Громадин ответил твердо:
- Товарищ Сталин, генерал-майор артиллерии Осипов - очень честный и знающий дело командир, один из старейших зенитчиков страны. Он, безусловно, допустил ошибки, однако ему можно полностью доверять...
К вопросу о наказании руководителей противовоздушной обороны Горького участники совещания больше не возвращались. Стали обсуждаться меры, которые необходимо было предпринять, чтобы обеспечить более надежное прикрытие всех наших городов от нападения с воздуха. Кто-то предложил создать Координационный комитет ПВО. Это предложение приняли.
Сразу же был утвержден и состав нового органа. Председателем его стал Маршал Советского Союза А. М. Василевский, членами - маршал артиллерии Н. Н. Воронов, маршалы авиации А. А. Новиков и А. Е. Голованов, генерал-полковник М. С. Громадин и я.
26 июня 1943 года состоялось первое и, кажется, единственное заседание Координационного комитета. Вскоре все его функции перешли к Управлению командующего Войсками ПВО страны.
В августе 1943 года со статьей, посвященной защитникам московского неба, в печати выступил писатель Илья Эренбург. Высоко оценивая боевую деятельность воинов противовоздушной обороны, он писал: "Кто охраняет Москву - штурмует Берлин, Кто сторожит московское небо - прокладывает путь к Германии. Одна у нас война. Одна будет победа".
Глава 8.
Рядом со Ставкой
ГКО принимает решения. Фронт, который стоит любого другого. 1920 орудийных стволов. Полки становятся дивизиями. Трофеи подсчитаны точно.
На заключительном этапе Великой Отечественной войны мне довелось командовать Западным фронтом ПВО. В тот период в Советских Вооруженных Силах уже было несколько объединений ПВО фронтового масштаба. Соединения Западного фронта ПВО обеспечивали защиту от нападения с воздуха населенных пунктов нашей страны, освобожденных от оккупантов городов Польши, советских армий, громивших немецко-фашистские войска в Прибалтике, на севере Германии и на подступах к Берлину. Но наиболее ответственную и почетную обязанность, как я считаю, мне пришлось выполнять, возглавляя Московскую противовоздушную оборону.
Войска Московской противовоздушной обороны всегда находились на особом положении. Много внимания им уделяли руководители партии и правительства, все советские люди. За их боевой деятельностью следили прогрессивные люди мира. Все это придавало какую-то особую значимость нашему ратному труду.
В своеобразной обстановке приходилось работать руководителям столичной противовоздушной обороны. Непосредственная близость к Центральному Комитету партии и правительству, Ставке Верховного Главнокомандования, Генеральному штабу позволяла оперативно решать самые сложные вопросы. Мы ощущали и постоянный строгий контроль за своей деятельностью.
Партия и правительство приняли ряд решений, посвященных совершенствованию организации наших войск.
Вопросы, касающиеся непосредственно Московской ПВО, неоднократно обсуждались на самом высоком уровне.
2 июля 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление "О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне". Это постановление предусматривало серьезную реорганизацию системы местной противовоздушной обороны. Через неделю, 9 июля, Государственный Комитет Обороны принял специальное решение "О противовоздушной обороне Москвы", в соответствии с которым ПВО столицы была значительно усилена.
В ноябре 1941 года, проанализировав опыт боевой деятельности противовоздушной обороны в летне-осеннюю кампанию, Государственный Комитет Обороны принял решение реорганизовать управление Войсками ПВО страны, усовершенствовать их организацию. До того времени руководство силами и средствами противовоздушной обороны страны не было должным образом централизовано. И хотя при Наркомате обороны существовало Главное управление ПВО, оно не имело функций оперативного руководства, да и необходимых рабочих органов для этого у него не было.
9 ноября была учреждена должность командующего Войсками ПВО территории страны, который по положению являлся заместителем Народного комиссара обороны по ПВО. Нам всем было приятно, что на эту высокую должность Совет Народных Комиссаров назначил Михаила Степановича Громадина - человека самоотверженного, скромного, прекрасно знавшего свое дело, пользовавшегося в войсках большим авторитетом и уважением.
В своей большой и ответственной работе М. С. Громадин опирался на штаб и управления командующих истребительной авиацией, зенитной артиллерией и другими родами Войск ПВО. Продолжительное время начальником штаба Войск ПВО страны являлся генерал-майор Николай Никифорович Нагорный - опытный штабной работник и большой специалист в области противовоздушной обороны.
На должность командующего истребительной авиацией был выдвинут командир нашего 6-го истребительного авиационного корпуса генерал-майор авиации И. Д. Климов (его, правда, вскоре сменил генерал-майор авиации А, С. Осипенко). Руководство зенитной артиллерией было возложено на крупного специалиста этого рода войск генерал-майора артиллерии А. Ф. Горохова. Многие ответственные должности в штабе Войск ПВО страны заняли воспитанники нашего корпуса. Они, как показала жизнь, явились активными пропагандистами боевого опыта, накопленного в войсках столичной противовоздушной обороны.
Одновременно произошла организационная перестройка ряда существовавших в первые месяцы войны зон ПВО. Они были преобразованы в корпусные, дивизионные и бригадные районы ПВО и выведены из подчинения военных округов. Приказом Наркома обороны от 24 ноября 1941 года на базе нашего соединения и частей бывшей Московской зоны ПВО был сформирован Московский корпусной район противовоздушной обороны, призванный защищать от налетов вражеской авиации не только Москву, но и ряд расположенных вокруг нее крупных населенных пунктов и объектов.
В Московский корпусной район ПВО входила территория, ограниченная городами Кашин, Клин, Звенигород, Серпухов, Кашира, Рязань, Касимов, Юрьев-Польский. Кроме частей ПВО, стоявших непосредственно на обороне столицы, командованию Московского корпусного района были подчинены 14 отдельных зенитных артиллерийских дивизионов и несколько отдельных пулеметных подразделений. В состав корпусного района входил и 751-й зенитный артиллерийский полк, выделенный для противовоздушной обороны штаба Западного фронта.
Подчинение 1-му корпусу ПВО частей Московской зоны противовоздушной обороны почти не прибавило нам забот. И до того нам приходилось заниматься их материально-техническим обеспечением, поддерживать при отражении налетов вражеской авиации.
Реорганизация структуры управления Войсками ПВО страны фактически означала оформление их в самостоятельный вид Вооруженных Сил, достаточно мощный, способный осуществлять не только оборону отдельных, пусть и крупных, пунктов, но и проводить противовоздушные операции значительного масштаба. На этом этапе, правда, еще не был решен очень важный вопрос - о включении истребительной авиации в состав Войск ПВО страны. Соединения и части истребительной авиации, выделенные для противовоздушной обороны пунктов, по-прежнему подчинялись начальникам ПВО лишь в оперативном отношении. Они оставались в составе Военно-Воздушных Сил.
* * *
В свое время стало известно об операции английских ВВС, которые, взорвав с воздуха дамбы на побережье Балтийского моря, затопили вражеские войска. Это заставило и нас задуматься об опасности, угрожавшей нашей столице, в случае если бы противник вздумал сбросить торпеды и подорвать плотины. Тогда-то и создали заграждения, предназначавшиеся для защиты гидросооружений.
Посты ВНОС постоянно доносили о появлении воздушных разведчиков в районе подмосковных гидросооружений. По личному указанию И. В. Сталина мы выделили немало зенитных средств на их оборону и воспрепятствовали ударам бомбардировщиков но плотинам.
Но однажды - произошло это в марте 1942 года - вражеской авиации удалось нанести бомбовый удар по одному из мостов через капал Москва Волга. Бомбардировка оказалась малоэффективной. Мост был поврежден незначительно, и через несколько часов его полностью восстановили. Однако нам, руководителям Московской ПВО, пришлось немало поволноваться.
Нужно сказать, что весной 1942 года немецкая авиация после зимнего затишья заметно активизировала свою деятельность. В ряде районов страны вражеским бомбардировщикам удалось добиться успеха, кое-где значительного. Одной из таких акций люфтваффе явилась и бомбардировка моста через канал Москва - Волга. Были случаи, когда подвергались бомбежке объекты, находившиеся недалеко от столицы.
Отчасти это было объяснимо. Когда противник шел к Москве, все внимание сосредоточивалось на том, чтобы не допустить его в воздушное пространство города. В такие моменты оборона второстепенных по важности объектов оставалась как бы в тени. Этим психологическим обстоятельством порой и пользовались фашистские летчики. Впрочем, без особого успеха.
Все эти факты вызвали серьезное беспокойство руководителей партии и правительства. Государственный Комитет Обороны потребовал расследовать их и принять меры для предотвращения подобных ошибок.
Была создана правительственная комиссия и для проверки нашей работы. Она детально изучала деятельность штаба, политотдела, частей. Наконец проверка закончилась. Итоги ее должны были рассматриваться на заседании Государственного Комитета Обороны 5 апреля 1942 года.
Открыв заседание, И. В. Сталин попросил А. С. Щербакова прочитать выводы. "Что-то тут сказано о нашей работе?" - с тревогой думал я, слушая докладчика. Но по мере того как А. С. Щербаков читал, успокаивался. К нам, руководителям Московской противовоздушной обороны, к нашему штабу и частям, комиссия больших претензий не имела. Зато действия людей, ответственных за оборону объектов, разрушенных вражеской авиацией в других районах страны, были подвергнуты серьезной критике.
Помнится, обсуждение выводов комиссии длилось довольно долго. А потом И. В. Сталин, подводя итоги, сказал, что в предвидении трудного для наших Вооруженных Сил лета 1942 года необходимо принять меры к усилению Войск ПВО страны, и в первую очередь к дальнейшему укреплению противовоздушной обороны столицы. Он предложил преобразовать Московский корпусной район ПВО в Московский фронт противовоздушной обороны, а также создать Ленинградскую и Бакинскую армии ПВО.
Это предложение было для нас неожиданным. В истории Советских Вооруженных Сил еще не было фронтового объединения ПВО. Однако такая реорганизация обещала много положительного. Создание Военного совета и других органов управления фронта позволяло усилить руководство большим количеством сил и средств, выделенных для противовоздушной обороны Москвы.
- Думаю, что этот фронт будет стоить любого другого, - сказал Верховный Главнокомандующий, обосновывая свое предложение о реорганизации Московской противовоздушной обороны.
Командование фронтом по предложению И. В. Сталина было поручено мне (осенью 1941 года мне присвоили звание генерал-лейтенанта артиллерии). Членом Военного совета был назначен Николай Федорович Гритчин (он также получил новое воинское звание - бригадный комиссар), начальником штаба фронта стал полковник Михаил Григорьевич Гиршович. Тогда же председатель Моссовета Василий Прохорович Пронин стал членом Военного совета нашего фронта. Первым заместителем командующего фронтом был утвержден генерал-майор артиллерии Антон Владимирович Герасимов (ныне генерал-полковник артиллерии).
Понятно, что это было нелегко. Но генерал Гундоров никогда не жаловался на трудности. Он постоянно находил применение своей кипучей энергии. А. С. Гундоров вел большую и очень нужную работу в комитете. Его выступления на митингах, в печати имели огромное значение, способствуя сплочению славянских народов на отпор врагу.
25-ю годовщину Октября защитники Москвы встречали в спокойной обстановке. Уже давно вражеская авиация не пыталась совершать налеты на город.
7 ноября 1942 года наш 193-й зенитный артиллерийский полк был преобразован в 72-й гвардейский. Зенитчики полка заслужили почетное звание гвардейцев. Они бессменно стояли на одном из самых ответственных участков обороны Москвы, встречая самолеты противника, шедшие с юго-запада и запада. Сорок из них было уничтожено метким огнем батарей полка.
Выступая на митинге в честь вручения полку гвардейского Знамени, я отметил большие заслуги командования части - командира полка подполковника Михаила Геронтьевича Кикнадзе, его заместителя по политической части батальонного комиссара Федора Михайловича Греся, начальника штаба майора Петра Ефимовича Фролова. Под их руководством зенитчики стойко, мужественно и умело выполняли свои боевые задачи по обороне столицы.
В дни ожесточенных налетов вражеской авиации на Москву умелыми организаторами боя показали себя многие командиры батарей гвардейского полка. Среди них старшие лейтенанты В. И. Каплинский, X. С. Гургенян, Д. З. Пономаренко и другие.
Нам было особенно приятно, что высокого гвардейского звания удостоилась часть, имевшая богатые боевые традиции и славную историю. Начало летописи полка относится к первым дням Советской республики. Тогда по личному указанию В. И. Ленина рабочие Путиловского завода создали зенитный бронепоезд. Экипаж его состоял из рабочих-путиловцев. Зенитчики отлично проявили себя на фронтах гражданской войны и были удостоены Памятного знамени ВЦИК.
Впоследствии личный состав бронепоезда составил ядро вновь сформированного зенитного артиллерийского полка. 193-й полк вначале находился в составе противовоздушной обороны Баку, а потом был переведен в Москву.
Принимая гвардейское Знамя, зенитчики поклялись с честью нести высокое звание правофланговых столичной противовоздушной обороны. И они твердо держали свое слово. Гвардейцы всегда отличались высоким воинским мастерством, организованностью и дисциплиной, постоянным стремлением безукоризненно нести службу.
Осенью 1942 года взоры всех советских людей были прикованы к Сталинграду, где развернулась гигантская по масштабам и героизму битва.
В тот период поддержка авиации была особенно необходима защитникам Сталинграда. Ставка изыскивала возможности, чтобы помочь Сталинградскому корпусному району противовоздушной обороны обеспечить прикрытие наших войск, сражавшихся в черте города.
Однажды поздно вечером мне доложили: "Вас вызывает к телефону Верховный Главнокомандующий". В трубке я услышал, как всегда, спокойный голос И. В. Сталина:
- Товарищ Журавлев, прошу вас выделить три истребительных полка для Сталинграда. Самолеты мы вам компенсируем. Беру их под свою личную ответственность, взаймы...
Нужно ли говорить, что были немедленно приняты меры для отбора лучших летчиков и исправных самолетов. К утру экипажи уже находились на аэродромах близ Сталинграда и вскоре приняли участие в ожесточенном воздушном сражении.
И. В. Сталин сдержал свое слово. Ровно через три дня мы получили с завода новейшие истребители вместо тех, что были взяты у нас "взаймы".
Этот факт убедительно свидетельствует о том, какое большое значение руководители партии и правительства придавали противовоздушной обороне столицы. Даже в дни самых напряженных боев под Сталинградом правительство не считало возможным ослабить ПВО Москвы.
В числе летчиков, направленных нами на Волгу, был и воспитанник одной из наших частей Владимир Микоян - сын Анастаса Ивановича Микояна. Несмотря на свою молодость, он успел зарекомендовать себя мужественным и умелым воином. В напряженных воздушных боях, развернувшихся в небе Сталинграда, Владимир Микоян погиб смертью героя.
В начале 1942 года нам пришлось выделить ряд частей в помощь войскам Северо-Западного фронта. В район Старой Руссы был перебазирован 161-й истребительный авиационный полк. Здесь отважно сражался и героически погиб летчик этого полка, сын выдающегося советского полководца М. В. Фрунзе Тимур Фрунзе. Посмертно он был удостоен звания Героя Советского Союза и навечно зачислен в списки части.
В марте 1943 года 34-й истребительный авиационный полк праздновал своеобразный юбилей - на боевой счет части был занесен сотый сбитый летчиками полка вражеский самолет. На митинге, проведенном, на аэродроме, приняли резолюцию, в которой говорилось: "Мы, летчики, авиамеханики и младшие авиаспециалисты, собравшись на митинг, посвященный сотой победе своей части над немецко-фашистской авиацией, единодушно приветствуем старшего лейтенанта В. Ф. Коробова, округлившего счет".
Да, героем сотой победы был Коробов - наш замечательный летчик, прославившийся во многих воздушных боях и штурмовках. Но на митинге ему присутствовать не удалось. По тревоге он поднялся в воздух на перехват вражеского разведчика. И надо же случиться такому: виновник торжества "испортил" круглый счет. Пока на земле шел митинг, Коробов сбил сто первый самолет - немецкий бомбардировщик "Хейнкель-111".
Через несколько минут пришло еще одно сообщение: летчики 34-го полка старший лейтенант Урвачев и сержант Годин взяли в огненные клещи другого фашистского разведчика и вогнали его в землю. Сто вторым самолетом оказался Ю-88.
Нужно сказать, что 34-й полк был одной из лучших наших частей. Его летчик Герой Советского Союза A. Г. Лукьянов отличился еще во время отражения первого налета вражеской авиации, открыв боевой счет полка. Здесь служили отважные и умелые воздушные бойцы капитаны В. А. Киселев, Г. С. Богомолов, старшие лейтенанты Н. Е. Тараканчиков, С. И. Платов, младший лейтенант Т. Г. Белоусов и многие другие отличные летчики. Командовал этим полком майор Л. Г. Рыбкин, заслуживший и у старших начальников, и у подчиненных уважение за свои высокие командирские качества и отвагу. Комиссаром полка был батальонный комиссар B. П. Недрыгайлов - опытный и умелый политработник. Не часто летом 1943 года нашим зенитчикам приходилось стрелять по вражеским самолетам: не решался противник входить в зону их огня. Но уж если случалось такое, фашисты не возвращались на свои аэродромы. Так, например, произошло с "Юнкерсом-88", попавшим в район огневой позиции взвода малокалиберных орудий лейтенанта Ф. Г. Борисова.
В начале лета 1943 года этот взвод получил задачу оборонять небольшой мост на шоссе, идущем от Москвы на запад, к фронту. Противник, видимо, не предполагал, что на обороне столь небольшого объекта окажутся зенитные средства. Неприятельский летчик, рассчитывая на безнаказанность, вел самолет на бреющем полете вдоль поймы реки и стрелял по колхозникам, убиравшим сено.
Зенитчики своевременно обнаружили врага и изготовились к бою. Однако самолет шел так низко, что открыть огонь по нему мог только один орудийный расчет - младшего сержанта С. Мовсесова. Это мгновенно и сделали наводчики И. Балуков и Н. Кустов. Они послали всего шесть снарядов. Самолет клюнул носом и, не успев выпустить шасси, сел на ближнем поле. Экипаж был взят в -плен воинами поста ВНОС, которым командовал ефрейтор Г. Балюшкин.
Самолет оказался модифицированным воздушным разведчиком, приспособленным для высотных полетов. Трудно сказать, что заставило летчиков заняться несвойственным им делом - штурмовкой. Но так или иначе, их полет оказался последним.
Этот короткий бой зенитчиков свидетельствовал и о высокой степени их боевой готовности, и о зрелом мастерстве. Нужно было обладать отлично натренированным глазом, твердой рукой, чтобы поразить огромную машину шестью малокалиберными снарядами.
Весной и в начале лета 1943 года гитлеровское командование готовилось к крупной наступательной операции в районе Курской дуги. После сокрушительных ударов, нанесенных Красной Армией немецким войскам, руководителям вермахта необходимы были какие-то победы, чтобы воодушевить армию и население своей страны перед большим наступлением, которому они придавали решающее значение. Видимо, именно поэтому в июне вражеская авиация предприняла несколько массированных налетов на наши тыловые города Горький и Саратов.
Почему именно на них нацелили свой удар люфтваффе? Думается, что это решение было продиктовано такими соображениями. Горький и Саратов - крупные промышленные центры, узлы железных дорог и водных путей сообщения, имеющих стратегическое значение. Кроме того, оба города находятся в глубине страны.
В случае успеха воздушная операция сулила определенный военный и политический резонанс.
Конечно, организовать столь дальние рейды было нелегко. Гораздо ближе к линии фронта находилась Москва, да и удары по ней нанесли бы нам больший урон. Но гитлеровское командование достаточно хорошо знало мощь противовоздушной обороны советской столицы и не решалось испытать ее вновь.
Однако идея организации налета на Москву в это время настойчиво обсуждалась в немецком генеральном штабе. Еще в мае 1943 года я получил предупреждение о готовящемся массированном налете на Москву. Называлась даже примерная дата: 5-6 июня. Такие детали, как правило, устанавливаются лишь тогда, когда планируемая операция вступает в период непосредственной подготовки и когда к ее осуществлению привлекаются практические исполнители.
Помню, в первых числах июня мне пришлось разговаривать по этому поводу с И. В. Сталиным. Он интересовался готовностью противовоздушной обороны столицы к отражению возможного налета.
В то время я мог вполне обоснованно ответить, что воздушный противник получит сокрушительный отпор. Сил и средств у нас было достаточно, а мастерство личного состава, проверенное в боях 1941 и 1942 годов, отшлифованное в ежедневных напряженных тренировках, не подлежало сомнению.
Это, безусловно, учитывало и немецко-фашистское командование. От заманчивого намерения нанести удар по Москве оно отказалось, отдав предпочтение плану организации налета на тыловые, менее защищенные в противовоздушном отношении пункты.
В ночь на 5 июня несколько групп вражеских бомбардировщиков, общим числом до 45, поднявшись с брянского и орловского аэродромов, пересекли линию фронта и взяли курс на восток, стараясь держаться подальше от зоны Московской ПВО. Система ВНОС своевременно донесла о движении самолетов противника. Части Горьковского корпусного района имели возможность заранее изготовиться к отражению налета. Однако ряд недостатков в организации обороны города и его промышленных предприятий помешали им это сделать. Противник прорвался к объектам и нанес им некоторый урон.
На следующую ночь налет повторился. В этот раз в нем участвовали уже 80 самолетов. Третий налет гитлеровцы совершили в ночь на 7 июня, направив к городу 160 бомбардировщиков. И снова летчики, зенитчики и прожектористы Горьковской противовоздушной обороны действовали недостаточно эффективно.
Сразу же после первого налета в Горький выехал командующий Войсками ПВО страны генерал-полковник М. С. Громадин. Его решительное вмешательство в деятельность войск корпусного района способствовало значительному повышению их боеспособности. При отражении последующих налетов (с 5 по 22 июня их было семь) артиллеристы-зенитчики и летчики-истребители во взаимодействии с прожектористами сумели оказать противнику серьезное противодействие.
Меня иногда спрашивают: "Почему по время налетов на Горький бездействовала противовоздушная оборона Москвы?" Факт этот, действительно, может показаться странным: мимо Москвы пролетали вражеские самолеты, чтобы бомбить один из тыловых городов, а наши мощные средства не предпринимали мер, чтобы перехватить и уничтожить их.
А дело было в следующем. Вражеские самолеты старательно обходили зону ПВО столицы, и для того, чтобы перехватить их, нужно было выделять значительные средства из наших войск, ослабляя противовоздушную оборону Москвы. Мы не могли пойти на это, опасаясь провокации со стороны противника. Ведь налет на Горький мог оказаться лишь отвлекающим маневром. Вот почему наши действия санкционировало Верховное Главнокомандование.
Однако несколько самолетов из числа летевших к Горькому нам все же удалось уничтожить. Это были те бомбардировщики, которые, потеряв ориентировку, заходили в нашу зону.
Почти одновременно, с 12 по 27 июня, немецко-фашистская авиация пыталась нанести несколько ударов по Саратову. В девяти налетах на город в общей сложности участвовало 420 бомбардировщиков. Части противовоздушной обороны Саратова действовали более организованно, чем войска Горьковского корпусного района. Воины проявили большое мужество и стойкость, преграждая воздушному противнику путь к охраняемым объектам. Однако и здесь в руководстве боевой деятельностью подразделений обнаружились недостатки.
Для выяснения подробностей отражения налетов на Горький и Саратов была создана правительственная комиссия во главе с А. С. Щербаковым.
Итоги проверки разбирались при участии руководителей партии и правительства. И. В. Сталин, проводивший заседание, спросил М. С. Громадина:
- Что собой представляет командир Горьковского корпусного района?
Характеристика Михаила Степановича могла решающим образом повлиять на судьбу старого, заслуженного генерала А. А. Осипова. Обычно весьма осторожный в выступлениях на столь высоком уровне, на этот раз Громадин ответил твердо:
- Товарищ Сталин, генерал-майор артиллерии Осипов - очень честный и знающий дело командир, один из старейших зенитчиков страны. Он, безусловно, допустил ошибки, однако ему можно полностью доверять...
К вопросу о наказании руководителей противовоздушной обороны Горького участники совещания больше не возвращались. Стали обсуждаться меры, которые необходимо было предпринять, чтобы обеспечить более надежное прикрытие всех наших городов от нападения с воздуха. Кто-то предложил создать Координационный комитет ПВО. Это предложение приняли.
Сразу же был утвержден и состав нового органа. Председателем его стал Маршал Советского Союза А. М. Василевский, членами - маршал артиллерии Н. Н. Воронов, маршалы авиации А. А. Новиков и А. Е. Голованов, генерал-полковник М. С. Громадин и я.
26 июня 1943 года состоялось первое и, кажется, единственное заседание Координационного комитета. Вскоре все его функции перешли к Управлению командующего Войсками ПВО страны.
В августе 1943 года со статьей, посвященной защитникам московского неба, в печати выступил писатель Илья Эренбург. Высоко оценивая боевую деятельность воинов противовоздушной обороны, он писал: "Кто охраняет Москву - штурмует Берлин, Кто сторожит московское небо - прокладывает путь к Германии. Одна у нас война. Одна будет победа".
Глава 8.
Рядом со Ставкой
ГКО принимает решения. Фронт, который стоит любого другого. 1920 орудийных стволов. Полки становятся дивизиями. Трофеи подсчитаны точно.
На заключительном этапе Великой Отечественной войны мне довелось командовать Западным фронтом ПВО. В тот период в Советских Вооруженных Силах уже было несколько объединений ПВО фронтового масштаба. Соединения Западного фронта ПВО обеспечивали защиту от нападения с воздуха населенных пунктов нашей страны, освобожденных от оккупантов городов Польши, советских армий, громивших немецко-фашистские войска в Прибалтике, на севере Германии и на подступах к Берлину. Но наиболее ответственную и почетную обязанность, как я считаю, мне пришлось выполнять, возглавляя Московскую противовоздушную оборону.
Войска Московской противовоздушной обороны всегда находились на особом положении. Много внимания им уделяли руководители партии и правительства, все советские люди. За их боевой деятельностью следили прогрессивные люди мира. Все это придавало какую-то особую значимость нашему ратному труду.
В своеобразной обстановке приходилось работать руководителям столичной противовоздушной обороны. Непосредственная близость к Центральному Комитету партии и правительству, Ставке Верховного Главнокомандования, Генеральному штабу позволяла оперативно решать самые сложные вопросы. Мы ощущали и постоянный строгий контроль за своей деятельностью.
Партия и правительство приняли ряд решений, посвященных совершенствованию организации наших войск.
Вопросы, касающиеся непосредственно Московской ПВО, неоднократно обсуждались на самом высоком уровне.
2 июля 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление "О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне". Это постановление предусматривало серьезную реорганизацию системы местной противовоздушной обороны. Через неделю, 9 июля, Государственный Комитет Обороны принял специальное решение "О противовоздушной обороне Москвы", в соответствии с которым ПВО столицы была значительно усилена.
В ноябре 1941 года, проанализировав опыт боевой деятельности противовоздушной обороны в летне-осеннюю кампанию, Государственный Комитет Обороны принял решение реорганизовать управление Войсками ПВО страны, усовершенствовать их организацию. До того времени руководство силами и средствами противовоздушной обороны страны не было должным образом централизовано. И хотя при Наркомате обороны существовало Главное управление ПВО, оно не имело функций оперативного руководства, да и необходимых рабочих органов для этого у него не было.
9 ноября была учреждена должность командующего Войсками ПВО территории страны, который по положению являлся заместителем Народного комиссара обороны по ПВО. Нам всем было приятно, что на эту высокую должность Совет Народных Комиссаров назначил Михаила Степановича Громадина - человека самоотверженного, скромного, прекрасно знавшего свое дело, пользовавшегося в войсках большим авторитетом и уважением.
В своей большой и ответственной работе М. С. Громадин опирался на штаб и управления командующих истребительной авиацией, зенитной артиллерией и другими родами Войск ПВО. Продолжительное время начальником штаба Войск ПВО страны являлся генерал-майор Николай Никифорович Нагорный - опытный штабной работник и большой специалист в области противовоздушной обороны.
На должность командующего истребительной авиацией был выдвинут командир нашего 6-го истребительного авиационного корпуса генерал-майор авиации И. Д. Климов (его, правда, вскоре сменил генерал-майор авиации А, С. Осипенко). Руководство зенитной артиллерией было возложено на крупного специалиста этого рода войск генерал-майора артиллерии А. Ф. Горохова. Многие ответственные должности в штабе Войск ПВО страны заняли воспитанники нашего корпуса. Они, как показала жизнь, явились активными пропагандистами боевого опыта, накопленного в войсках столичной противовоздушной обороны.
Одновременно произошла организационная перестройка ряда существовавших в первые месяцы войны зон ПВО. Они были преобразованы в корпусные, дивизионные и бригадные районы ПВО и выведены из подчинения военных округов. Приказом Наркома обороны от 24 ноября 1941 года на базе нашего соединения и частей бывшей Московской зоны ПВО был сформирован Московский корпусной район противовоздушной обороны, призванный защищать от налетов вражеской авиации не только Москву, но и ряд расположенных вокруг нее крупных населенных пунктов и объектов.
В Московский корпусной район ПВО входила территория, ограниченная городами Кашин, Клин, Звенигород, Серпухов, Кашира, Рязань, Касимов, Юрьев-Польский. Кроме частей ПВО, стоявших непосредственно на обороне столицы, командованию Московского корпусного района были подчинены 14 отдельных зенитных артиллерийских дивизионов и несколько отдельных пулеметных подразделений. В состав корпусного района входил и 751-й зенитный артиллерийский полк, выделенный для противовоздушной обороны штаба Западного фронта.
Подчинение 1-му корпусу ПВО частей Московской зоны противовоздушной обороны почти не прибавило нам забот. И до того нам приходилось заниматься их материально-техническим обеспечением, поддерживать при отражении налетов вражеской авиации.
Реорганизация структуры управления Войсками ПВО страны фактически означала оформление их в самостоятельный вид Вооруженных Сил, достаточно мощный, способный осуществлять не только оборону отдельных, пусть и крупных, пунктов, но и проводить противовоздушные операции значительного масштаба. На этом этапе, правда, еще не был решен очень важный вопрос - о включении истребительной авиации в состав Войск ПВО страны. Соединения и части истребительной авиации, выделенные для противовоздушной обороны пунктов, по-прежнему подчинялись начальникам ПВО лишь в оперативном отношении. Они оставались в составе Военно-Воздушных Сил.
* * *
В свое время стало известно об операции английских ВВС, которые, взорвав с воздуха дамбы на побережье Балтийского моря, затопили вражеские войска. Это заставило и нас задуматься об опасности, угрожавшей нашей столице, в случае если бы противник вздумал сбросить торпеды и подорвать плотины. Тогда-то и создали заграждения, предназначавшиеся для защиты гидросооружений.
Посты ВНОС постоянно доносили о появлении воздушных разведчиков в районе подмосковных гидросооружений. По личному указанию И. В. Сталина мы выделили немало зенитных средств на их оборону и воспрепятствовали ударам бомбардировщиков но плотинам.
Но однажды - произошло это в марте 1942 года - вражеской авиации удалось нанести бомбовый удар по одному из мостов через капал Москва Волга. Бомбардировка оказалась малоэффективной. Мост был поврежден незначительно, и через несколько часов его полностью восстановили. Однако нам, руководителям Московской ПВО, пришлось немало поволноваться.
Нужно сказать, что весной 1942 года немецкая авиация после зимнего затишья заметно активизировала свою деятельность. В ряде районов страны вражеским бомбардировщикам удалось добиться успеха, кое-где значительного. Одной из таких акций люфтваффе явилась и бомбардировка моста через канал Москва - Волга. Были случаи, когда подвергались бомбежке объекты, находившиеся недалеко от столицы.
Отчасти это было объяснимо. Когда противник шел к Москве, все внимание сосредоточивалось на том, чтобы не допустить его в воздушное пространство города. В такие моменты оборона второстепенных по важности объектов оставалась как бы в тени. Этим психологическим обстоятельством порой и пользовались фашистские летчики. Впрочем, без особого успеха.
Все эти факты вызвали серьезное беспокойство руководителей партии и правительства. Государственный Комитет Обороны потребовал расследовать их и принять меры для предотвращения подобных ошибок.
Была создана правительственная комиссия и для проверки нашей работы. Она детально изучала деятельность штаба, политотдела, частей. Наконец проверка закончилась. Итоги ее должны были рассматриваться на заседании Государственного Комитета Обороны 5 апреля 1942 года.
Открыв заседание, И. В. Сталин попросил А. С. Щербакова прочитать выводы. "Что-то тут сказано о нашей работе?" - с тревогой думал я, слушая докладчика. Но по мере того как А. С. Щербаков читал, успокаивался. К нам, руководителям Московской противовоздушной обороны, к нашему штабу и частям, комиссия больших претензий не имела. Зато действия людей, ответственных за оборону объектов, разрушенных вражеской авиацией в других районах страны, были подвергнуты серьезной критике.
Помнится, обсуждение выводов комиссии длилось довольно долго. А потом И. В. Сталин, подводя итоги, сказал, что в предвидении трудного для наших Вооруженных Сил лета 1942 года необходимо принять меры к усилению Войск ПВО страны, и в первую очередь к дальнейшему укреплению противовоздушной обороны столицы. Он предложил преобразовать Московский корпусной район ПВО в Московский фронт противовоздушной обороны, а также создать Ленинградскую и Бакинскую армии ПВО.
Это предложение было для нас неожиданным. В истории Советских Вооруженных Сил еще не было фронтового объединения ПВО. Однако такая реорганизация обещала много положительного. Создание Военного совета и других органов управления фронта позволяло усилить руководство большим количеством сил и средств, выделенных для противовоздушной обороны Москвы.
- Думаю, что этот фронт будет стоить любого другого, - сказал Верховный Главнокомандующий, обосновывая свое предложение о реорганизации Московской противовоздушной обороны.
Командование фронтом по предложению И. В. Сталина было поручено мне (осенью 1941 года мне присвоили звание генерал-лейтенанта артиллерии). Членом Военного совета был назначен Николай Федорович Гритчин (он также получил новое воинское звание - бригадный комиссар), начальником штаба фронта стал полковник Михаил Григорьевич Гиршович. Тогда же председатель Моссовета Василий Прохорович Пронин стал членом Военного совета нашего фронта. Первым заместителем командующего фронтом был утвержден генерал-майор артиллерии Антон Владимирович Герасимов (ныне генерал-полковник артиллерии).