Страница:
Минута истекла. Никто не реагировал.
Роберта воспользовалась молчанием, чтобы продолжить:
— Установки следует немедленно отключить. Каждую неделю на город выпускается миллион убийц.
Аудитория наконец вышла из оцепенения, и по ее реакции можно было судить, какой лагерь выиграет. Большинство вокруг Баньши с негодованием вопило. Меньшинство молчало.
Мартино появился в разгар бури. Роберта помахала ему рукой. Он ответил ей сдержанной улыбкой и сел рядом с Лузитанусом. Баньши встала.
— Сестра Роберта славится своим талантом ясновидения, — начала она. — И выдвинула сногсшибательную теорию. Но метчики — настоящие крохотули. Они даже муху не обидят.
— Мы все состоим из атомов, — возразила колдунья, которая уже размышляла над этим аспектом проблемы. — Они могут собираться вместе, поскольку обладают сознанием…
— Ну и воображение! — прервала ее Баньши. — Разумная пыль, принимающая человеческий облик! Откровенно говоря, все это попахивает научной фантастикой. — Ее тон стал резким. — В любом случае даже помыслить нельзя об остановке машин Переписи. Метчики — манна колледжа. Министерство платит нам за их использование. Вы говорите «миллион убийц», я отвечаю «миллион талеров». Они являются основой Хартии, объединяющей нас с муниципалитетом. Они обеспечивают нам спокойствие. Что случится, если мы откажемся от производства метчиков?
— Перестанут погибать невинные базельцы, — ответила Роберта.
Шум достиг крещендо. И прекратился, когда встал массивный Отто Ванденберг и подошел к пюпитру. Роберта с огромным облегчением уступила ему место.
— Факты, сообщенные Робертой Моргенстерн, достаточно серьезны, чтобы мы дрались, как мусорщики! — рявкнул старик, еще обладавший властью. — Она вносит предложение. Поэтому мы приступим к голосованию, чтобы знать, как поступать далее. Вы «за» или «против» остановки машин Переписи? Последствия нашего безразличия могут оказаться непоправимыми. Если метчики убивают, мы обязаны реагировать.
Баньши сладко просюсюкала:
— Не можем ли мы отложить голосование, о глубоко любимый ректор? У меня кое-что на плите и…
— Это что-то подождет. Мартино! Отправляйтесь вместе со Штруддлем за урной. И не заблудитесь по пути.
Споры разгорелись с новой силой. Баньши не спускала с Роберты глаз, словно снимала с нее мерку для будущего заклятия. Только бы она не заметила отсутствия Грегуара, думала колдунья, которая начала беспокоиться, видя, что он не возвращается. Мартино и Штруддль притащили урну, обычный деревянный ящик черного цвета. Баньши скривилась, видя, что голосовать и подсчитывать голоса будут вручную.
— Здесь дел на целый час, — прохрипела она, обращаясь к Барнабиту.
— Не волнуйтесь, — ответил он. — Сере надо время, чтобы добраться до матки. А за ней следит голем.
Баньши бросила на своего сообщника взгляд, способный испепелить оголодавшего шакала, и предложила ему, едва шевеля губами:
— Займите место Моргенстерн за пюпитром и сообщите колледжу, чем мы сейчас занимаемся. Сомневаюсь, что вам удастся сохранить свое место библиотекаря.
Барнабит покраснел и решил замолчать. За это время урну установили в центре амфитеатра, всем раздали клочки бумаги. Студентки гудели вокруг своих наставников, как разъяренные пчелки.
Моргенстерн воспользовалась передышкой, чтобы спросить Мартино о том, что случилось после их расставания на молу.
Он отмахнулся и агрессивно бросил:
— Что это за история с метчиками? Вы сошли с ума или что?
Роберта оторопело глянула на него. Почему Мартино говорил с ней в таком тоне?
— Что случилось, мой маленький Мартино? Не говорите, что вы разъярены.
— А я действительно разъярен! И перестаньте называть меня «мой маленький Мартино», — огрызнулся он, оскалившись.
Он пытался совладать с собой. Роберта еще ни разу не видела его в подобном состоянии.
— Обвинять метчики — значит обвинять министра, — продолжил он.
Колдунья оправилась от неожиданности. И не собиралась пасовать перед ним.
— Поздравляю с блестящим анализом, — прошипела она. — Ваша мать тысячу раз права — вас ждет блестящее будущее в Безопасности.
Мартино не уступал. Он попытался похвалить Фулда за его целостность, а потом изложил теорию большинства — Барон явился, из Исторического квартала.
— И каким образом цыгане создают для него ветер? — возразила Роберта.
— Своими ветряными мельницами. Вы видели, сколько их на крышах Исторического квартала? Они используют их в качестве вентиляторов. Это же очевидно.
Не зная, какие аргументы противопоставить столь чудовищной теории, она не стала его прерывать.
— Разве королева цыган не поддержала уходящего муниципа? А голоса иммигрантов на чаше весов? Разве бывшие подданные графа Палладио чураются колдовства? Ведь они нашли вам ежа-телепата…
— Точно, — согласилась она. — Если ветер дует не сверху, значит, он дует снизу. Логично.
Мартино обрадовался, что она согласилась с ним. Роберта Моргенстерн не была лишена здравого смысла! И буквально свалился с неба, когда она резко заявила:
— Вы превратились в тесто, пообщавшись с иерархией. Очень жаль. Разве в вашей голове не гулял ветер? Где же ваши мечты взлететь до Луны? Вряд ли вы взлетите выше крыши коммунального здания.
Их перепалку прервало голосование. Мартино, насупившись, постарался успокоиться. После подсчета голосов он объявит дурную весть своей бывшей партнерше. Она нарывалась на неприятности, и у него не было причин ждать более подходящего случая.
Грегуар не обладал кошачьими глазами Роберты. И хаос разнородных предметов мешал в поисках. Но постепенно в темноте появились инструменты астронома Тихо Браге, изгнанника Ураниборга. Барнабит отодвинул их к стенам, чтобы освободить узкое пространство.
Армиллярные сферы, стоящие вплотную друг к другу меридианы, параллактические линейки в ящиках. Между двух латунных астролябий лежала подзорная труба. Трое часов указывали разное время. На Зодиаке отсутствовали многие созвездия.
В углу звездной свалки прятался голем. Он двинулся на Роземонда, и тот ждал его приближения, не двигаясь с места. Колосс раскинул глиняные руки, чтобы раздавить незваного гостя. Роземонд оказался проворнее. Он сунул руку в рот чудовища и извлек филактер, наделявший его жизнью. Голем застыл с разведенными руками.
Роземонд развернул пергамент и прочитал двести двадцать одну комбинацию значков, которые начертал Барнабит для подчинения себе зверя. Нашел приказ убивать любого визитера, стер его и вернул филактер на место. Существо вздрогнуло, опустило руки и отодвинулось, пропуская профессора.
Медная труба, которая пересекала сад, бежала по полу к машине размером со шкаф. Сердцем ее был стоявший на опорах прозрачный сосуд. Нечто вроде гигантского яйца в металлической оправе. Его через равные промежутки времени пронизывали бесшумные вспышки света, похожие на зарницы летней ночной грозы.
Медная труба разделялась на множество патрубков, которые проникали в яйцо снизу. Стеклянные трубки выводили из яйца флюиды. Голем шел по пятам Роземонда. Разноцветные вспышки усилились, превратив профессора в печального клоуна.
К панели управления, стоявшей в стороне, был веревочкой привязан пожелтевший клочок картона.
Роземонд узнал символы элементов вещества, изобретенные Джоном Дальтоном, одним из создателей атомной теории. Большинство значков было перечеркнуто или затерто. Остальные означали серу, калий, магний и железо. Роземонда заинтересовало яйцо, стенки которого походили на хрусталь. Внутри вились цветные клубы паров, создавая впечатление зарождающейся туманности, слабой и блеклой, но активной.
Пульсации ускорились. Из туманных спиралей возникла человеческая фигурка, вернее, ее набросок, подключенный к жизни несколькими хрупкими нитями. Сокращения сердца сопровождали световые вспышки. Сжавшийся комочек был словно присыпан золотистой пылью. Внутренние органы выглядели темными пятнами с нечеткими границами. Глаза эмбриона были широко открыты. И смотрели прямо на профессора истории.
Зародыш сотрясла могучая судорога. Он напрягся, сдулся, опять напрягся. Потрясенный профессор хотел что-то сказать. Голем положил влажную ладонь на его плечо, чтобы успокоить.
— Хипс, — произнесло глиняное создание.
Роземонд понял голема. Они наблюдали за ребенком, пока не прекратилась его икота.
— Предложение Роберты Моргенстерн отклонено семьюдесятью двумя голосами против двадцати семи, — объявил Отто Ванденберг. — Машины Переписи остановлены не будут. — Верхняя спираль амфитеатра взорвалась аплодисментами. — Прошу вас, сохраняйте спокойствие! Напоминаю, инаугурация улицы Парижа, в строительстве которой принимал участие Колледж колдуний, состоится завтра в Историческом квартале. Вы все приглашены на торжество. На этом закончим, да сопровождают вас ужасы мрака!
Эта риторическая формулировка была лишена смысла после присоединения колледжа к Белой Хартии и отказа от Шабаша. Но Ванденберг так и не освободился от любви к фольклору. Он ударил молотком по пюпитру. Совещание закончилось. Ряды амфитеатра опустели. Роберта с беспокойством глядела в коридор, когда перед ней выросла Баньши.
— Ваши намерения достойны похвал. Но советую на этом остановиться. Кто вам поверит? Вас сочтут сумасшедшей. Неужели Арчибальд Фулд позволяет метчикам убивать сограждан, если это действительно так?
— Да, позволяет.
Баньши отступила, словно шокированная откровенностью колдуньи.
— Как вы смеете! Вы говорите о министре безопасности…
— И о человеке, который уже видит себя муниципом. Убийца на свободе — очень удобно, когда его можно арестовать в день выборов, не так ли? Если только Туманный Барон служит не только для зарабатывания голосов.
Баньши нахмурилась. Барнабит топтался позади нее, как вампир при приближении утренней зари.
— Я был занят манипуляциями. Мне надо вернуться в лабораторию.
— Ну и идите! Вам нянька не нужна! Алхимик не стал ждать продолжения и удалился в сторону библиотеки. По пути столкнулся с Роземондом в мокром пиджаке и грязных ботинках. Баньши подозрительно воззрилась на профессора.
— Вы попали под дождь? Вы, случаем, не исчезали?
Роземонд мял в пальцах хрупкий цветок жасмина. Баньши заметила его, поняла безмолвный ответ, побледнела. Бросила на него взгляд, способный превратить в камень горгону, и бросилась вслед за Барнабитом по коридору небесных карт. Позади нее на пол обрушивались звезды.
— Она о чем-то догадывается, — заметила колдунья.
— Мне нравится вносить в умы смятение. Теперь я знаю, что они замышляют.
Мартино с мрачным лицом подошел к ним.
— Я отказываюсь идти за вами по следу метчиков, — сказал он Роберте. — И вообще не буду следовать за вами. Арчибальд Фулд официально поручил мне возглавить следствие. Отныне вы будете исполнять мои распоряжения.
— Простите?
— Я… я возглавил расследование.
— Вы возглавили расследование?
— И сделаю все возможное, чтобы остановить чудовище, — пообещал он. Он шептал, оглядываясь вокруг, хотя амфитеатр практически опустел. — И узнаю, что Баньши и Барнабит делают с големом. Они с Бароном связаны, как цыгане связаны с Каббалой. Господин Роземонд подтвердит это.
Профессор истории промолчал. Роберта, против всяческих ожиданий, восприняла новость с удовлетворением. И сказала следователю:
— Поздравляю. И поблагодарите от моего имени министра. Он развязал мне руки.
— Как… Как так?
— Полагаю, теперь у вас есть свой кабинет?
— И какой! — Мартино выпятил грудь. — С видом на Базель, вот так!
Роберта взяла Грегуара под руку и объявила старшему следователю тоном, который обычно использовала для принесения соболезнований:
— Письмо с просьбой об отставке получите к вечеру. До свидания, господин Мартино.
ЗМЕЯ ПОД ТРАВОЙ
Роберта воспользовалась молчанием, чтобы продолжить:
— Установки следует немедленно отключить. Каждую неделю на город выпускается миллион убийц.
Аудитория наконец вышла из оцепенения, и по ее реакции можно было судить, какой лагерь выиграет. Большинство вокруг Баньши с негодованием вопило. Меньшинство молчало.
Мартино появился в разгар бури. Роберта помахала ему рукой. Он ответил ей сдержанной улыбкой и сел рядом с Лузитанусом. Баньши встала.
— Сестра Роберта славится своим талантом ясновидения, — начала она. — И выдвинула сногсшибательную теорию. Но метчики — настоящие крохотули. Они даже муху не обидят.
— Мы все состоим из атомов, — возразила колдунья, которая уже размышляла над этим аспектом проблемы. — Они могут собираться вместе, поскольку обладают сознанием…
— Ну и воображение! — прервала ее Баньши. — Разумная пыль, принимающая человеческий облик! Откровенно говоря, все это попахивает научной фантастикой. — Ее тон стал резким. — В любом случае даже помыслить нельзя об остановке машин Переписи. Метчики — манна колледжа. Министерство платит нам за их использование. Вы говорите «миллион убийц», я отвечаю «миллион талеров». Они являются основой Хартии, объединяющей нас с муниципалитетом. Они обеспечивают нам спокойствие. Что случится, если мы откажемся от производства метчиков?
— Перестанут погибать невинные базельцы, — ответила Роберта.
Шум достиг крещендо. И прекратился, когда встал массивный Отто Ванденберг и подошел к пюпитру. Роберта с огромным облегчением уступила ему место.
— Факты, сообщенные Робертой Моргенстерн, достаточно серьезны, чтобы мы дрались, как мусорщики! — рявкнул старик, еще обладавший властью. — Она вносит предложение. Поэтому мы приступим к голосованию, чтобы знать, как поступать далее. Вы «за» или «против» остановки машин Переписи? Последствия нашего безразличия могут оказаться непоправимыми. Если метчики убивают, мы обязаны реагировать.
Баньши сладко просюсюкала:
— Не можем ли мы отложить голосование, о глубоко любимый ректор? У меня кое-что на плите и…
— Это что-то подождет. Мартино! Отправляйтесь вместе со Штруддлем за урной. И не заблудитесь по пути.
Споры разгорелись с новой силой. Баньши не спускала с Роберты глаз, словно снимала с нее мерку для будущего заклятия. Только бы она не заметила отсутствия Грегуара, думала колдунья, которая начала беспокоиться, видя, что он не возвращается. Мартино и Штруддль притащили урну, обычный деревянный ящик черного цвета. Баньши скривилась, видя, что голосовать и подсчитывать голоса будут вручную.
— Здесь дел на целый час, — прохрипела она, обращаясь к Барнабиту.
— Не волнуйтесь, — ответил он. — Сере надо время, чтобы добраться до матки. А за ней следит голем.
Баньши бросила на своего сообщника взгляд, способный испепелить оголодавшего шакала, и предложила ему, едва шевеля губами:
— Займите место Моргенстерн за пюпитром и сообщите колледжу, чем мы сейчас занимаемся. Сомневаюсь, что вам удастся сохранить свое место библиотекаря.
Барнабит покраснел и решил замолчать. За это время урну установили в центре амфитеатра, всем раздали клочки бумаги. Студентки гудели вокруг своих наставников, как разъяренные пчелки.
Моргенстерн воспользовалась передышкой, чтобы спросить Мартино о том, что случилось после их расставания на молу.
Он отмахнулся и агрессивно бросил:
— Что это за история с метчиками? Вы сошли с ума или что?
Роберта оторопело глянула на него. Почему Мартино говорил с ней в таком тоне?
— Что случилось, мой маленький Мартино? Не говорите, что вы разъярены.
— А я действительно разъярен! И перестаньте называть меня «мой маленький Мартино», — огрызнулся он, оскалившись.
Он пытался совладать с собой. Роберта еще ни разу не видела его в подобном состоянии.
— Обвинять метчики — значит обвинять министра, — продолжил он.
Колдунья оправилась от неожиданности. И не собиралась пасовать перед ним.
— Поздравляю с блестящим анализом, — прошипела она. — Ваша мать тысячу раз права — вас ждет блестящее будущее в Безопасности.
Мартино не уступал. Он попытался похвалить Фулда за его целостность, а потом изложил теорию большинства — Барон явился, из Исторического квартала.
— И каким образом цыгане создают для него ветер? — возразила Роберта.
— Своими ветряными мельницами. Вы видели, сколько их на крышах Исторического квартала? Они используют их в качестве вентиляторов. Это же очевидно.
Не зная, какие аргументы противопоставить столь чудовищной теории, она не стала его прерывать.
— Разве королева цыган не поддержала уходящего муниципа? А голоса иммигрантов на чаше весов? Разве бывшие подданные графа Палладио чураются колдовства? Ведь они нашли вам ежа-телепата…
— Точно, — согласилась она. — Если ветер дует не сверху, значит, он дует снизу. Логично.
Мартино обрадовался, что она согласилась с ним. Роберта Моргенстерн не была лишена здравого смысла! И буквально свалился с неба, когда она резко заявила:
— Вы превратились в тесто, пообщавшись с иерархией. Очень жаль. Разве в вашей голове не гулял ветер? Где же ваши мечты взлететь до Луны? Вряд ли вы взлетите выше крыши коммунального здания.
Их перепалку прервало голосование. Мартино, насупившись, постарался успокоиться. После подсчета голосов он объявит дурную весть своей бывшей партнерше. Она нарывалась на неприятности, и у него не было причин ждать более подходящего случая.
Грегуар не обладал кошачьими глазами Роберты. И хаос разнородных предметов мешал в поисках. Но постепенно в темноте появились инструменты астронома Тихо Браге, изгнанника Ураниборга. Барнабит отодвинул их к стенам, чтобы освободить узкое пространство.
Армиллярные сферы, стоящие вплотную друг к другу меридианы, параллактические линейки в ящиках. Между двух латунных астролябий лежала подзорная труба. Трое часов указывали разное время. На Зодиаке отсутствовали многие созвездия.
В углу звездной свалки прятался голем. Он двинулся на Роземонда, и тот ждал его приближения, не двигаясь с места. Колосс раскинул глиняные руки, чтобы раздавить незваного гостя. Роземонд оказался проворнее. Он сунул руку в рот чудовища и извлек филактер, наделявший его жизнью. Голем застыл с разведенными руками.
Роземонд развернул пергамент и прочитал двести двадцать одну комбинацию значков, которые начертал Барнабит для подчинения себе зверя. Нашел приказ убивать любого визитера, стер его и вернул филактер на место. Существо вздрогнуло, опустило руки и отодвинулось, пропуская профессора.
Медная труба, которая пересекала сад, бежала по полу к машине размером со шкаф. Сердцем ее был стоявший на опорах прозрачный сосуд. Нечто вроде гигантского яйца в металлической оправе. Его через равные промежутки времени пронизывали бесшумные вспышки света, похожие на зарницы летней ночной грозы.
Медная труба разделялась на множество патрубков, которые проникали в яйцо снизу. Стеклянные трубки выводили из яйца флюиды. Голем шел по пятам Роземонда. Разноцветные вспышки усилились, превратив профессора в печального клоуна.
К панели управления, стоявшей в стороне, был веревочкой привязан пожелтевший клочок картона.
Роземонд узнал символы элементов вещества, изобретенные Джоном Дальтоном, одним из создателей атомной теории. Большинство значков было перечеркнуто или затерто. Остальные означали серу, калий, магний и железо. Роземонда заинтересовало яйцо, стенки которого походили на хрусталь. Внутри вились цветные клубы паров, создавая впечатление зарождающейся туманности, слабой и блеклой, но активной.
Пульсации ускорились. Из туманных спиралей возникла человеческая фигурка, вернее, ее набросок, подключенный к жизни несколькими хрупкими нитями. Сокращения сердца сопровождали световые вспышки. Сжавшийся комочек был словно присыпан золотистой пылью. Внутренние органы выглядели темными пятнами с нечеткими границами. Глаза эмбриона были широко открыты. И смотрели прямо на профессора истории.
Зародыш сотрясла могучая судорога. Он напрягся, сдулся, опять напрягся. Потрясенный профессор хотел что-то сказать. Голем положил влажную ладонь на его плечо, чтобы успокоить.
— Хипс, — произнесло глиняное создание.
Роземонд понял голема. Они наблюдали за ребенком, пока не прекратилась его икота.
— Предложение Роберты Моргенстерн отклонено семьюдесятью двумя голосами против двадцати семи, — объявил Отто Ванденберг. — Машины Переписи остановлены не будут. — Верхняя спираль амфитеатра взорвалась аплодисментами. — Прошу вас, сохраняйте спокойствие! Напоминаю, инаугурация улицы Парижа, в строительстве которой принимал участие Колледж колдуний, состоится завтра в Историческом квартале. Вы все приглашены на торжество. На этом закончим, да сопровождают вас ужасы мрака!
Эта риторическая формулировка была лишена смысла после присоединения колледжа к Белой Хартии и отказа от Шабаша. Но Ванденберг так и не освободился от любви к фольклору. Он ударил молотком по пюпитру. Совещание закончилось. Ряды амфитеатра опустели. Роберта с беспокойством глядела в коридор, когда перед ней выросла Баньши.
— Ваши намерения достойны похвал. Но советую на этом остановиться. Кто вам поверит? Вас сочтут сумасшедшей. Неужели Арчибальд Фулд позволяет метчикам убивать сограждан, если это действительно так?
— Да, позволяет.
Баньши отступила, словно шокированная откровенностью колдуньи.
— Как вы смеете! Вы говорите о министре безопасности…
— И о человеке, который уже видит себя муниципом. Убийца на свободе — очень удобно, когда его можно арестовать в день выборов, не так ли? Если только Туманный Барон служит не только для зарабатывания голосов.
Баньши нахмурилась. Барнабит топтался позади нее, как вампир при приближении утренней зари.
— Я был занят манипуляциями. Мне надо вернуться в лабораторию.
— Ну и идите! Вам нянька не нужна! Алхимик не стал ждать продолжения и удалился в сторону библиотеки. По пути столкнулся с Роземондом в мокром пиджаке и грязных ботинках. Баньши подозрительно воззрилась на профессора.
— Вы попали под дождь? Вы, случаем, не исчезали?
Роземонд мял в пальцах хрупкий цветок жасмина. Баньши заметила его, поняла безмолвный ответ, побледнела. Бросила на него взгляд, способный превратить в камень горгону, и бросилась вслед за Барнабитом по коридору небесных карт. Позади нее на пол обрушивались звезды.
— Она о чем-то догадывается, — заметила колдунья.
— Мне нравится вносить в умы смятение. Теперь я знаю, что они замышляют.
Мартино с мрачным лицом подошел к ним.
— Я отказываюсь идти за вами по следу метчиков, — сказал он Роберте. — И вообще не буду следовать за вами. Арчибальд Фулд официально поручил мне возглавить следствие. Отныне вы будете исполнять мои распоряжения.
— Простите?
— Я… я возглавил расследование.
— Вы возглавили расследование?
— И сделаю все возможное, чтобы остановить чудовище, — пообещал он. Он шептал, оглядываясь вокруг, хотя амфитеатр практически опустел. — И узнаю, что Баньши и Барнабит делают с големом. Они с Бароном связаны, как цыгане связаны с Каббалой. Господин Роземонд подтвердит это.
Профессор истории промолчал. Роберта, против всяческих ожиданий, восприняла новость с удовлетворением. И сказала следователю:
— Поздравляю. И поблагодарите от моего имени министра. Он развязал мне руки.
— Как… Как так?
— Полагаю, теперь у вас есть свой кабинет?
— И какой! — Мартино выпятил грудь. — С видом на Базель, вот так!
Роберта взяла Грегуара под руку и объявила старшему следователю тоном, который обычно использовала для принесения соболезнований:
— Письмо с просьбой об отставке получите к вечеру. До свидания, господин Мартино.
ЗМЕЯ ПОД ТРАВОЙ
Арчибальд Фулд тщательно скрывал, что является горячим поклонником реинкарнации. Он дорого бы дал за то, чтобы узнать, кто или что умерло на земле в момент его зачатия. Он тайно надеялся, что то была гремучая змея, которая всегда предупреждает о своем присутствии.
Гонимые ветром дождевые струи обрушились на окна его кабинета. Отныне официально был принят термин «Потоп». Вода в границах плотины каждый день прибавляла по полметра. В таком темпе нижние кварталы Базеля будут затоплены менее чем за две недели. Но это не портило хорошего настроения министру. Напротив.
Представление, устроенное Туманным Бароном под Барометром, было удивительно зрелищным и кровавым. Дождь и чудовище работали в паре, чтобы поддерживать страх в сердцах базельцев. Став пленниками столь ужасной ситуации, его сограждане скоро будут готовы к выполнению великого проекта, который он собирался им предложить. Фулд Первый позволил себе ледяную ухмылку торжества.
Его мечты прервало гудение интерфона. Он нажал зеленую кнопку, которая мигала напротив соответствующей линии.
— Что?
— Мсье, — это была его секретарша, — у меня на линии главный редактор Газеты суши и…
— Кипит от нетерпения. Знаю. Скажите ему, что я диктую вам свое коммюнике. Его наборщики могут подождать несколько минут.
Пора было подвести итог сложившейся ситуации. Фулд нажал желтую кнопку.
— Иес, сэр, — ответил главный милиционер, воспитанник английской школы.
— Каковы последние подсчеты количества жертв Барометра?
— Двадцать один погибший и пятьдесят раненых. В основном из-за остановки сердца. Нескольких человек растоптали, не считая четвертованного.
— И все это в разгар дня перед двадцатью тысячами человек, — тайно наслаждаясь, с огорчением произнес Фулд. — Что говорят последние опросы по поводу недостаточной безопасности?
— Из тысячи опрошенных 92,6% открыто обеспокоены, 6,5% — на грани паники, а у 0,9% мнение еще не сложилось.
— Полагаю, в центре беспокойства Барон?
— Как и дождь. Цифры показывают, что оба явления идут рука об руку. Ответы на новый вопрос о происхождении Барона весьма удивительны. Позволите?
— Валяйте, валяйте.
Министр достал из серебряного портсигара со своими инициалами сигарету, раскурил ее и выслушал результаты опроса, которые ему доложил главный милиционер.
— … 2,5% считают, что существо явилось из космоса, 3,2% говорят о пирате лагуны. Наконец, 56,8% базельцев указывают пальцем на Исторический квартал. Кстати, днем предусмотрены новые манифестации.
— Перекройте доступы в квартал, — приказал Фулд. — Я собираюсь отправиться на инаугурацию.
— Сэр, мы не сможем обеспечить вашу безопасность!
— Я сам Безопасность, — устало напомнил собеседнику Фулд.
И нажал на желтую кнопку, прерывая разговор. Через неделю — первый тур голосования. Через две недели нижние кварталы будут затоплены, и состоится второй тур муниципальных выборов. Фулд-Спаситель изгонит Туманного Барона, повелит дождю прекратиться и станет хозяином Базеля.
Но для этого надо было завершить создание ребенка.
Он нажал красную кнопку. Защищенная линия наполнила кабинет гудением, словно тот был клеткой Фарадея. Усиленный, металлический голос Барнабита весело рявкнул:
— Привет!
— Э-э-э, здравствуйте, Гектор. Как себя чувствует маленькая зверушка?
— Ну как… Вы меня слышите? Посмотрим, посмотрим…
Министр только один раз побывал в логове алхимика. Но предполагал, что тот изучает список основных элементов, извлеченных из Фултона, Мортона и прочих, которых он не знал.
— Кальций усвоен правильно. Нам Остается четыре элемента. Калий и…
— Дайте трубку!
Министр вздрогнул, узнав голос Баньши. Он с нетерпением ждал дня, когда сможет разговаривать с колдуньей на равных.
— Надеюсь, звоните из своего орлиного гнезда?
— Никто не может нас подслушать, — успокоил ее Фулд. — Что у вас?
— Еще четыре элемента. И добыть их не так легко. Предупреждаю вас.
— Ваш Франкенштейн не мог их раздобыть под Барометром? Двадцать один труп… Прямо не знаю, как вам угодить.
— Он за один раз может взять только один элемент. А Франкенштейн — имя создателя, а не создания.
— Ну ладно, ладно.
— Кроме того, «некто» рекомендовал нам проявлять скрытность, не так ли, господин министр?
— Итак, вам нужно еще четыре мертвеца…
— И смерть следующего должна быть медленной, — уточнила Баньши.
— Медленной? Я знаю, когда Барон убивает, но не знаю как! — возмутился он. — Почему медленная смерть?
— Следующий этап — интеграция калия, который возгорается на открытом воздухе. От ужаса жертвы элементы меняются. Они частично затвердевают. Если жертва видит приближение смерти… Но я не стану читать курс магии политическому деятелю. Пустое занятие. Следующая смерть должна быть медленной, точка.
Фудд не ответил на вызов. Извлек из внутреннего кармана пиджака Исследование о поверхностных ветрах, проносящихся по Базелю. На заглавном листе был тонкий рисунок розы ветров. К счастью, Мартино проговорился о брошюре на следующий день после смерти бедняги Оберона Грубера. Мир праху его, лишенному одного из основных элементов. Аминь. Посещение инкогнито Архива двумя неделями раньше для завладения брошюрой оказалось удачным, а мешочек с травкой-молнией, переданный ему Баньши, поработал крайне эффективно, чтобы уничтожить все следы его похода.
Он открыл драгоценный документ на месячном графике ветра и его необъяснимых проявлений. Барон появится только три раза в ближайшие две недели. Три, а не четыре.
— Ну что? — нетерпеливо спросила Баньши.
— Ваш голем свободен сегодня в районе полудня?
— Опять полдень! Почему? Хотите пригласить его на завтрак?
— Для завтрака слишком рано. Я подумал об аперитиве. В Историческом квартале.
Трубка молчала.
— В какой части квартала объявится Барон?
— Этого я сказать не могу. Мои источники не настолько точны. Но будьте готовы. Это единственный добрый совет, который может дать министр безопасности.
— Желаю вам того же, — прохрипела Баньши и бросила трубку.
Фулд нажал красную кнопку, прекратив рев в кабинете. Дела шли быстрее, чем он предполагал. Впрочем, они шли в нужном направлении. Рисковал ли он, отправляясь на улицу Парижа? Его характеристика хранилась в Переписи под защитой, до нее нельзя было добраться и изменить. Напротив, благодаря его заботам характеристики всех цыган были в состоянии пересмотра. У Барона будет богатый выбор…
Он нажал желтую кнопку. Раздался сухой шелчок. Главный милиционер встал навытяжку.
— Йес, сэр.
— Роберта Моргенстерн заходила в коммунальное здание позавчера?
Клеман Мартино явился к нему для доклада через несколько часов после паники под Барометром. И пересказал чрезвычайно внимательному Арчибальду Фулду сцену казни на центральной площади, сообщил о засаде на причале, о колдунье, несущейся по следам Туманного Барона… У нее была неприятная манера слишком близко подбираться к поставщику трупов. Мартино не возражал, когда министр лишил колдунью полномочий. Ему надо было подниматься по служебной лестнице.
— Нет, сэр, — сообщил военный. — Говорят, звонила, но здесь не была.
— Уволить ее и отобрать пропуск. Пока Барон не окажется в темнице, — Фулд ухмыльнулся, представив себе эту невозможную сцену, — мы не можем мириться с нарушениями дисциплины.
Исполнительность была второй натурой силовика, который тут же предложил:
— Может, проследить за ней с помощью метчиков?
— Почему бы и нет? Хорошая мысль. Проследите.
Фулд нажал желтую кнопку. Кандидату на муниципальное кресло пора было выпускать когти и ускорять события. Он нажал зеленую кнопку.
— Мсье? — спросила секретарша.
— Можете посылать третье коммюнике в Газету суши .
— Вы хотите сказать, то, где… — секретарша замялась, — где вы говорите о конце света и…
— И беру обязательство спасти Базель от сил мрака. Да, мадемуазель, именно это. — Внезапная мысль возникла в его голове. — Вы сомневаетесь, что я могу уничтожать чудовищ, которые угрожают нашей безопасности?
— Ни в коем случае, — откровенно ответила девушка.
Арчибальд Фулд нажал зеленую кнопку — сердце его ликовало. Он видел себя гремучей змеей, сражающейся с драконом… Он еще раз нажал зеленую кнопку. Секретарша тут же ответила на вызов.
— Ваше коммюнике уже в пневматической почте…
— Прекрасно, дитя мое. Впустите посетителя.
— Слушаюсь, мсье, — прошептала она, окончательно присоединившись к делу своего господина и хозяина.
Двустворчатая дверь, обитая красным бархатом, распахнулась перед проведшим бессонную ночь Мартино.
— Входите, Клеман. У нас есть о чем поговорить.
Новоиспеченный начальник Криминального отдела протянул письмо своему министру-опекуну.
— От Роберты Моргенстерн. Она просит вас принять ее отставку.
Фулд прочел письмо и не поверил глазам. Колдунья даже не доставила ему удовольствия уволить ее? Он подписал, вышел из-за стола и передал письмо секретарше.
— Копию муниципу и копию в Перепись, — сказал он.
Девушка с дрожью взяла конверт — ее щеки покраснели, а глаза вспыхнули огнем.
Роберта, с носом укрывшись под одеялом, прислушивалась к стуку дождевых капель по крыше дома. Она впервые за долгое время наслаждалась утренним бездельем. Грегуар, который встал, чтобы приготовить завтрак, появился с подносом, словно прислуга из четырехзвездочного отеля. Он поставил поднос между ними и улегся поперек кровати.
— Вы — чистый ангел, — вздохнула Роберта, увидев завтрак, который он соорудил. Роземонд нахмурился. И тут же исправилась. — Конечно, самого низшего разряда.
Они принялись за еду в полном молчании. Но Роберта Моргенстерн никогда не умела долго молчать.
— Как дела у нашей пишущей машинки?
— Собирается начать исторический роман, но еще не выбрал эпоху. Подозреваю, что наш Пишенетт немного чокнутый.
После тартинки и половины чашки кофе Роберта воскликнула:
— Ощущаю себя свободной! Прощай, Криминальный отдел! Прощай, заботы!
Роземонд макал хлеб со сливочным маслом в кофе с молоком — колдунья всегда возмущалась, видя, как он это делает. Она не стала протестовать, но пробормотала:
— То, что эти две пандоры вернули голема к жизни, ладно. Но то, что образовали настоящее преступное сообщество с Туманным Бароном… — Роземонд собирал крошки тартинки кофейной ложечкой. Роберта продолжила: — Они совершают надругательства над трупами, чтобы на свет появился какой-то ребенок. Это превосходит все, что я могла о них вообразить!
— Мы договорились отложить все тайны в сторону на ближайшие сутки, — напомнил он.
— Простите. Вы правы.
Она шумно допила кофе, хотя знала, что эти звуки чрезвычайно нервируют Грегуара. На этот раз промолчал он.
— Вы все еще хотите отправиться на инаугурацию?
— Еще как. А вы? Эта поганая хинша, — Роберта словно поставила имя Баньши в кавычки, — там наверняка не появится.
Она ненавидит проявления радости. И хин-хин хинши тоже не появится сегодня в Историческом квартале! Отныне все придется расхлебывать Мартино.
— И это имя не следует произносить до завтрашнего утра.
— Ваша правда, — кивнула она, ставя поднос рядом с кроватью. — Что с моей головой?
Наклонившись, чтобы поставить чашку, она сдвинула одеяло до пупка.
— Ой, — воскликнула она, прижав пальцы к губам, словно девственница, которую застали врасплох в неглиже.
Она воспользовалась отсутствием Грегуара, чтобы снять верхнюю часть пижамы.
Роберта пошевелила ресницами в сторону двери, и та бесшумно затворилась. Одеяло опустилось до щиколоток. Нижней части пижамы тоже не было.
— Потанцуем, — предложила она.
— На постели?
— В постели. Огромная разница.
Ключ медленно вполз в замочную скважину и запер дверь на двойной оборот. Дождь подбадривал их, начав с модерато аморосо.
КПП установили у подножия пандуса, ведущего в Исторический квартал. Он состоял из десятка милиционеров. На плакатах, прикрепленных к решеткам, виднелись надписи «Цыгане — Убийцы!» или «Цыгане — кровопийцы!».
Грегуар и Роберта предъявили документы милиционерам, и те пропустили их. Небольшие крытые кабриолеты, запряженные пони, ждали гостей за загородкой. Они сели в первый экипаж. Кучер щелкнул кнутом, и они покатились по кварталу, который из-за тента походил на громадный шапито. Лагуна залила пустырь у подножия пандуса, превратив его в болото. Поверх проложили деревянные мостки.
Они откинули крышу кабриолета, как только оказались на главной улице. Свернули у собора Богоматери направо, миновали подворотню с двумя массивными башнями по бокам и выехали на улицу Парижа. Цыган высадил их и отправился за новыми пассажирами.
На самом деле улица была треугольной площадью, окруженной домами с коньками и крытыми деревянными галереями, с невероятными выступами и фантастическими химерами. Пони были собраны в небольшом стойле с глинобитной крышей. Пол был засыпан сеном и навозом.
— Цыгане еще раз демонстрируют нам свой талант, — сказал Роземонд, поворачиваясь, чтобы оценить воссозданную архитектуру. — Пора присоединиться к небольшому празднику.
Перед домом Никола Фламеля, который называли Высоким Коньком, стояли столы, накрытые Штруддлем, вокруг которых кружила сотня приглашенных. Окорока, паштеты, бутерброды, мясные деликатесы… Повар выполнил все требования, соответствующие празднеству. Посреди груд еды высилась бочка.
Гонимые ветром дождевые струи обрушились на окна его кабинета. Отныне официально был принят термин «Потоп». Вода в границах плотины каждый день прибавляла по полметра. В таком темпе нижние кварталы Базеля будут затоплены менее чем за две недели. Но это не портило хорошего настроения министру. Напротив.
Представление, устроенное Туманным Бароном под Барометром, было удивительно зрелищным и кровавым. Дождь и чудовище работали в паре, чтобы поддерживать страх в сердцах базельцев. Став пленниками столь ужасной ситуации, его сограждане скоро будут готовы к выполнению великого проекта, который он собирался им предложить. Фулд Первый позволил себе ледяную ухмылку торжества.
Его мечты прервало гудение интерфона. Он нажал зеленую кнопку, которая мигала напротив соответствующей линии.
— Что?
— Мсье, — это была его секретарша, — у меня на линии главный редактор Газеты суши и…
— Кипит от нетерпения. Знаю. Скажите ему, что я диктую вам свое коммюнике. Его наборщики могут подождать несколько минут.
Пора было подвести итог сложившейся ситуации. Фулд нажал желтую кнопку.
— Иес, сэр, — ответил главный милиционер, воспитанник английской школы.
— Каковы последние подсчеты количества жертв Барометра?
— Двадцать один погибший и пятьдесят раненых. В основном из-за остановки сердца. Нескольких человек растоптали, не считая четвертованного.
— И все это в разгар дня перед двадцатью тысячами человек, — тайно наслаждаясь, с огорчением произнес Фулд. — Что говорят последние опросы по поводу недостаточной безопасности?
— Из тысячи опрошенных 92,6% открыто обеспокоены, 6,5% — на грани паники, а у 0,9% мнение еще не сложилось.
— Полагаю, в центре беспокойства Барон?
— Как и дождь. Цифры показывают, что оба явления идут рука об руку. Ответы на новый вопрос о происхождении Барона весьма удивительны. Позволите?
— Валяйте, валяйте.
Министр достал из серебряного портсигара со своими инициалами сигарету, раскурил ее и выслушал результаты опроса, которые ему доложил главный милиционер.
— … 2,5% считают, что существо явилось из космоса, 3,2% говорят о пирате лагуны. Наконец, 56,8% базельцев указывают пальцем на Исторический квартал. Кстати, днем предусмотрены новые манифестации.
— Перекройте доступы в квартал, — приказал Фулд. — Я собираюсь отправиться на инаугурацию.
— Сэр, мы не сможем обеспечить вашу безопасность!
— Я сам Безопасность, — устало напомнил собеседнику Фулд.
И нажал на желтую кнопку, прерывая разговор. Через неделю — первый тур голосования. Через две недели нижние кварталы будут затоплены, и состоится второй тур муниципальных выборов. Фулд-Спаситель изгонит Туманного Барона, повелит дождю прекратиться и станет хозяином Базеля.
Но для этого надо было завершить создание ребенка.
Он нажал красную кнопку. Защищенная линия наполнила кабинет гудением, словно тот был клеткой Фарадея. Усиленный, металлический голос Барнабита весело рявкнул:
— Привет!
— Э-э-э, здравствуйте, Гектор. Как себя чувствует маленькая зверушка?
— Ну как… Вы меня слышите? Посмотрим, посмотрим…
Министр только один раз побывал в логове алхимика. Но предполагал, что тот изучает список основных элементов, извлеченных из Фултона, Мортона и прочих, которых он не знал.
— Кальций усвоен правильно. Нам Остается четыре элемента. Калий и…
— Дайте трубку!
Министр вздрогнул, узнав голос Баньши. Он с нетерпением ждал дня, когда сможет разговаривать с колдуньей на равных.
— Надеюсь, звоните из своего орлиного гнезда?
— Никто не может нас подслушать, — успокоил ее Фулд. — Что у вас?
— Еще четыре элемента. И добыть их не так легко. Предупреждаю вас.
— Ваш Франкенштейн не мог их раздобыть под Барометром? Двадцать один труп… Прямо не знаю, как вам угодить.
— Он за один раз может взять только один элемент. А Франкенштейн — имя создателя, а не создания.
— Ну ладно, ладно.
— Кроме того, «некто» рекомендовал нам проявлять скрытность, не так ли, господин министр?
— Итак, вам нужно еще четыре мертвеца…
— И смерть следующего должна быть медленной, — уточнила Баньши.
— Медленной? Я знаю, когда Барон убивает, но не знаю как! — возмутился он. — Почему медленная смерть?
— Следующий этап — интеграция калия, который возгорается на открытом воздухе. От ужаса жертвы элементы меняются. Они частично затвердевают. Если жертва видит приближение смерти… Но я не стану читать курс магии политическому деятелю. Пустое занятие. Следующая смерть должна быть медленной, точка.
Фудд не ответил на вызов. Извлек из внутреннего кармана пиджака Исследование о поверхностных ветрах, проносящихся по Базелю. На заглавном листе был тонкий рисунок розы ветров. К счастью, Мартино проговорился о брошюре на следующий день после смерти бедняги Оберона Грубера. Мир праху его, лишенному одного из основных элементов. Аминь. Посещение инкогнито Архива двумя неделями раньше для завладения брошюрой оказалось удачным, а мешочек с травкой-молнией, переданный ему Баньши, поработал крайне эффективно, чтобы уничтожить все следы его похода.
Он открыл драгоценный документ на месячном графике ветра и его необъяснимых проявлений. Барон появится только три раза в ближайшие две недели. Три, а не четыре.
— Ну что? — нетерпеливо спросила Баньши.
— Ваш голем свободен сегодня в районе полудня?
— Опять полдень! Почему? Хотите пригласить его на завтрак?
— Для завтрака слишком рано. Я подумал об аперитиве. В Историческом квартале.
Трубка молчала.
— В какой части квартала объявится Барон?
— Этого я сказать не могу. Мои источники не настолько точны. Но будьте готовы. Это единственный добрый совет, который может дать министр безопасности.
— Желаю вам того же, — прохрипела Баньши и бросила трубку.
Фулд нажал красную кнопку, прекратив рев в кабинете. Дела шли быстрее, чем он предполагал. Впрочем, они шли в нужном направлении. Рисковал ли он, отправляясь на улицу Парижа? Его характеристика хранилась в Переписи под защитой, до нее нельзя было добраться и изменить. Напротив, благодаря его заботам характеристики всех цыган были в состоянии пересмотра. У Барона будет богатый выбор…
Он нажал желтую кнопку. Раздался сухой шелчок. Главный милиционер встал навытяжку.
— Йес, сэр.
— Роберта Моргенстерн заходила в коммунальное здание позавчера?
Клеман Мартино явился к нему для доклада через несколько часов после паники под Барометром. И пересказал чрезвычайно внимательному Арчибальду Фулду сцену казни на центральной площади, сообщил о засаде на причале, о колдунье, несущейся по следам Туманного Барона… У нее была неприятная манера слишком близко подбираться к поставщику трупов. Мартино не возражал, когда министр лишил колдунью полномочий. Ему надо было подниматься по служебной лестнице.
— Нет, сэр, — сообщил военный. — Говорят, звонила, но здесь не была.
— Уволить ее и отобрать пропуск. Пока Барон не окажется в темнице, — Фулд ухмыльнулся, представив себе эту невозможную сцену, — мы не можем мириться с нарушениями дисциплины.
Исполнительность была второй натурой силовика, который тут же предложил:
— Может, проследить за ней с помощью метчиков?
— Почему бы и нет? Хорошая мысль. Проследите.
Фулд нажал желтую кнопку. Кандидату на муниципальное кресло пора было выпускать когти и ускорять события. Он нажал зеленую кнопку.
— Мсье? — спросила секретарша.
— Можете посылать третье коммюнике в Газету суши .
— Вы хотите сказать, то, где… — секретарша замялась, — где вы говорите о конце света и…
— И беру обязательство спасти Базель от сил мрака. Да, мадемуазель, именно это. — Внезапная мысль возникла в его голове. — Вы сомневаетесь, что я могу уничтожать чудовищ, которые угрожают нашей безопасности?
— Ни в коем случае, — откровенно ответила девушка.
Арчибальд Фулд нажал зеленую кнопку — сердце его ликовало. Он видел себя гремучей змеей, сражающейся с драконом… Он еще раз нажал зеленую кнопку. Секретарша тут же ответила на вызов.
— Ваше коммюнике уже в пневматической почте…
— Прекрасно, дитя мое. Впустите посетителя.
— Слушаюсь, мсье, — прошептала она, окончательно присоединившись к делу своего господина и хозяина.
Двустворчатая дверь, обитая красным бархатом, распахнулась перед проведшим бессонную ночь Мартино.
— Входите, Клеман. У нас есть о чем поговорить.
Новоиспеченный начальник Криминального отдела протянул письмо своему министру-опекуну.
— От Роберты Моргенстерн. Она просит вас принять ее отставку.
Фулд прочел письмо и не поверил глазам. Колдунья даже не доставила ему удовольствия уволить ее? Он подписал, вышел из-за стола и передал письмо секретарше.
— Копию муниципу и копию в Перепись, — сказал он.
Девушка с дрожью взяла конверт — ее щеки покраснели, а глаза вспыхнули огнем.
Роберта, с носом укрывшись под одеялом, прислушивалась к стуку дождевых капель по крыше дома. Она впервые за долгое время наслаждалась утренним бездельем. Грегуар, который встал, чтобы приготовить завтрак, появился с подносом, словно прислуга из четырехзвездочного отеля. Он поставил поднос между ними и улегся поперек кровати.
— Вы — чистый ангел, — вздохнула Роберта, увидев завтрак, который он соорудил. Роземонд нахмурился. И тут же исправилась. — Конечно, самого низшего разряда.
Они принялись за еду в полном молчании. Но Роберта Моргенстерн никогда не умела долго молчать.
— Как дела у нашей пишущей машинки?
— Собирается начать исторический роман, но еще не выбрал эпоху. Подозреваю, что наш Пишенетт немного чокнутый.
После тартинки и половины чашки кофе Роберта воскликнула:
— Ощущаю себя свободной! Прощай, Криминальный отдел! Прощай, заботы!
Роземонд макал хлеб со сливочным маслом в кофе с молоком — колдунья всегда возмущалась, видя, как он это делает. Она не стала протестовать, но пробормотала:
— То, что эти две пандоры вернули голема к жизни, ладно. Но то, что образовали настоящее преступное сообщество с Туманным Бароном… — Роземонд собирал крошки тартинки кофейной ложечкой. Роберта продолжила: — Они совершают надругательства над трупами, чтобы на свет появился какой-то ребенок. Это превосходит все, что я могла о них вообразить!
— Мы договорились отложить все тайны в сторону на ближайшие сутки, — напомнил он.
— Простите. Вы правы.
Она шумно допила кофе, хотя знала, что эти звуки чрезвычайно нервируют Грегуара. На этот раз промолчал он.
— Вы все еще хотите отправиться на инаугурацию?
— Еще как. А вы? Эта поганая хинша, — Роберта словно поставила имя Баньши в кавычки, — там наверняка не появится.
Она ненавидит проявления радости. И хин-хин хинши тоже не появится сегодня в Историческом квартале! Отныне все придется расхлебывать Мартино.
— И это имя не следует произносить до завтрашнего утра.
— Ваша правда, — кивнула она, ставя поднос рядом с кроватью. — Что с моей головой?
Наклонившись, чтобы поставить чашку, она сдвинула одеяло до пупка.
— Ой, — воскликнула она, прижав пальцы к губам, словно девственница, которую застали врасплох в неглиже.
Она воспользовалась отсутствием Грегуара, чтобы снять верхнюю часть пижамы.
Роберта пошевелила ресницами в сторону двери, и та бесшумно затворилась. Одеяло опустилось до щиколоток. Нижней части пижамы тоже не было.
— Потанцуем, — предложила она.
— На постели?
— В постели. Огромная разница.
Ключ медленно вполз в замочную скважину и запер дверь на двойной оборот. Дождь подбадривал их, начав с модерато аморосо.
КПП установили у подножия пандуса, ведущего в Исторический квартал. Он состоял из десятка милиционеров. На плакатах, прикрепленных к решеткам, виднелись надписи «Цыгане — Убийцы!» или «Цыгане — кровопийцы!».
Грегуар и Роберта предъявили документы милиционерам, и те пропустили их. Небольшие крытые кабриолеты, запряженные пони, ждали гостей за загородкой. Они сели в первый экипаж. Кучер щелкнул кнутом, и они покатились по кварталу, который из-за тента походил на громадный шапито. Лагуна залила пустырь у подножия пандуса, превратив его в болото. Поверх проложили деревянные мостки.
Они откинули крышу кабриолета, как только оказались на главной улице. Свернули у собора Богоматери направо, миновали подворотню с двумя массивными башнями по бокам и выехали на улицу Парижа. Цыган высадил их и отправился за новыми пассажирами.
На самом деле улица была треугольной площадью, окруженной домами с коньками и крытыми деревянными галереями, с невероятными выступами и фантастическими химерами. Пони были собраны в небольшом стойле с глинобитной крышей. Пол был засыпан сеном и навозом.
— Цыгане еще раз демонстрируют нам свой талант, — сказал Роземонд, поворачиваясь, чтобы оценить воссозданную архитектуру. — Пора присоединиться к небольшому празднику.
Перед домом Никола Фламеля, который называли Высоким Коньком, стояли столы, накрытые Штруддлем, вокруг которых кружила сотня приглашенных. Окорока, паштеты, бутерброды, мясные деликатесы… Повар выполнил все требования, соответствующие празднеству. Посреди груд еды высилась бочка.