Зинченко Майя Анатольевна. Маг Эдвин

   – Кто такая Ким?
   – Это моя невеста. – Патрик кашлянул и залился краской. – Ее семья держит пекарню напротив.
   – Понятно. А где лежал ваш отец?
   – Вот здесь. – Патрик встал в центр комнаты и топнул ногой. – Следов крови не ищите, ее не было.
   При упоминании о крови Элеонора побледнела и сказала, что ей нехорошо. Норман тотчас подскочил к ней, предлагая свою помощь. На его бесхитростном лице было написано сочувствие. Я без возражений отпустил женщину, считая, что получу интересующую информацию и от Патрика с Джисом. Судя по всему, они искренне желали помочь мне. По крайней мере, из них не приходилось вытягивать клещами каждое слово.
   Меня заинтересовала дверь. Памятуя слова Баса о том, что спальня была закрыта изнутри, я решил уделить ей особое внимание. Замок был цел, и у меня возникли новые вопросы.
   – Расскажите мне все по порядку, с самого начала. Кто первым нашел Перена?
   Братья наморщили лбы, вспоминая подробности.
   – Столько всего случилось, такая суматоха была… – оправдывался Джис, явно испытывая уважение к моей, пусть скромной дорожной, но все же мантии мага. – Я уже и не помню всего. А разве это важно?
   – Если бы было неважно, я бы не стал спрашивать.
   – Отец не пришел на ужин. Хотя уже была половина восьмого. Мы всегда ужинаем в семь часов, и отец еще никогда не опаздывал. Поэтому я решил пойти поискать его. – Джис почесал затылок. – Я посмотрел во дворе, но там его не было, и поэтому я поднялся в спальню. Я позвал его, но мне никто не ответил. А в замке торчал ключ.
   – Как же ты попал в спальню?
   – Ну, – Джис усмехнулся, – мы с братом частенько закрывали друг друга в детстве. Поэтому я вытолкнул ключ из замка и открыл его гвоздем. Замок дрянной, сами видите. Если постараться, его любой откроет.
   – И что ты увидел?
   – Отец лежал на спине, а из груди у него торчал кинжал. Честное слово, кинжал был воткнут по самую рукоятку. Я, понятное дело, не стал ничего трогать.
   Я оценил его эмоциональное состояние – Джис выглядел немного взволнованным и только, – признал его удовлетворительным и задал следующий вопрос:
   – Что за выражение было на его лице?
   – Сложно сказать. Я бы назвал это крайним испугом и недоверием. Словно он сильно удивился, а потом ужаснулся.
   – Было чему удивиться, – Патрик усмехнулся, – жил, жил, а потом раз – и умер.
   – Похоже, вы не очень огорчены его смертью, – заметил я. – Почему?
   – Он был наш отец, и точка, – покачал головой Джис. – Больше мне нечего добавить.
   Похоже, он был не склонен продолжать разговор на тему родственных отношений. Ну что же, это его дело.
   – Мне нужно немного побыть здесь одному. – Я раскрыл сумку.
   – Ну если вы обещаете ничего не трогать… – сказал Патрик, в то время как Джис, будучи старше и умнее, уже подталкивал брата к выходу.
   Правильно, магам не ставят условий и с ними не спорят. Это плохо сказывается на здоровье и продолжительности жизни.
   Когда за братьями закрылась дверь, я с облегчением вздохнул. Разговоры разговорами, но это не главное. Для меня было намного важнее то, что я здесь увижу, оставшись наедине с безмолвными свидетелями убийства. Вещи могут многое рассказать нам, нужно только уметь их слушать и задавать правильные вопросы. Или иметь венец Сумерек.
   Для начала я еще раз прошелся по комнате, прислушиваясь к своим ощущениям. Кто бы ни убил Перена, он должен был оставить здесь свой след. То, что это было именно убийство и что оно произошло именно здесь, я уже не сомневался. Воздух был наполнен вязким липким страхом и болью. И еще отчаянием. Эмоции недавнего прошлого перехлестывали через край.
   Перен умирал тяжело, он хотел жить, он боролся за свою жизнь, но он не мог противостоять безжалостной смерти. Я закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь абстрагироваться и изучить окружающую обстановку при помощи внутреннего зрения. Кроме Перена и убийцы в комнате побывал еще кто-то. Этот кто-то изменил комнату и все вещи, находящиеся в ней. Я всего лишь краем сознания прикоснулся к завесе, что разделяет пространства, и она слегка обожгла меня. Нет, так действовать было нельзя. Это становилось опасным.
   Все-таки без венца Сумерек не обойтись. Его потенциал послужит мне надежной защитой.
   С тяжелым вздохом я достал венец и, немного помедлив, надел его. Я обещал Мелл лишний раз не пользоваться им, но сегодня без него было не обойтись. Мне не хотелось лишний раз надевать венец, потому что помимо положительных качеств у него была одна небольшая, но очень неприятная особенность. Всякий раз он пытался подчинить меня своей воле и заставить делать то, что хочется ему, а не то, что необходимо мне. Венец Сумерек, как и многие волшебные артефакты подобного уровня, был с характером.
   – Вздорный кусок металла! – пробормотал я, надевая его на голову. – Только попробуй взяться за старое!
   Обруч приятно холодил кожу и никак не проявлял своих намерений.
   Несколько секунд я абсолютно ничего не видел, но потом вспыхнул яркий красный свет, и реальность изменилась. Комната стала больше, потолок исчез в темных густых облаках. Мимо меня в багровых тонах проплывали блеклые тени, постепенно приобретая очертания. Это были воспоминания, которые хранили окружающие стены, и теперь они стремились поделиться ими со мной. Кроме безобидных воспоминаний в комнате были и иные обитатели.
   Спальня не была пуста, она кишела различными существами, которые, по сути, и не подозревали о моем существовании. Их мир с миром людей никак не соприкасался. Я посмотрел на свои руки – под моим взглядом они стали прозрачными. Слой за слоем испарялась кожа, и я видел кровеносные сосуды, кости, сухожилия. Оторвавшись от этого не слишком привлекательного зрелища, я сделал несколько шагов в сторону того места, где нашли тело Перена. В этом мире смежных реальностей мне приходилось не идти, а плыть над досками пола, словно привидение. Непосредственно на месте убийства можно будет попытаться узнать последние мысли убитого. Я надеялся, что среди мыслей промелькнет имя убийцы. Если Перен его знал, конечно.
   Венец вдруг показал, на что он способен, и немилосердно поразил мое сознание целой серией ударов. Несмотря на то что я был готов к подобным неожиданностям, я поморщился, как от острой зубной боли. Последовали новые удары – сводящие с ума вспышки отрицательных эмоций. Пришлось остановиться и заново сосредоточиться. Атака венца сразу прекратилась. Я нахмурился. Что-то было не так.
   Похоже, венец просто не хочет, чтобы я приближался к тому месту, где был убит Перен. Почему? Что же такого важного я проглядел?
   Не дойдя до нужного места всего полметра, я опустился на колени и стал пристально осматривать каждый сантиметр пола. Из него взвивались маленькие серые вихри, но это было в порядке вещей. Неожиданно в нескольких сантиметрах от моего лица в полу образовалась дыра, и оттуда вынырнула огромная мускулистая рука, пальцы которой были усыпаны перстнями. Это рука не принадлежала человеку – она была красной, шестипалой и с длинными острыми когтями. Из дыры вырвались тоненькие струйки черного и алого пара. Рука принялась энергично шарить вокруг себя, едва не задев меня. Я испуганно отпрянул.
   Инстинкт самосохранения оказался сильнее служебного долга, поэтому я быстро отполз на безопасное расстояние в дальний угол комнаты и уже оттуда стал наблюдать за рукой. Я всегда считал, что живой маг принесет обществу намного больше пользы, чем мертвый, поэтому не торопился перейти из одной категории в другую. До сего дня я никогда еще не сталкивался с руками, вылезающими из пола, поэтому венец венцом, но лишь на одну его защиту надеяться не стоило.
   Тем временем рука, высунувшись из дыры уже до предплечья, продолжала шарить вокруг себя. От запястья до локтя она была покрыта татуировкой. Рисунок был сложный – несколько лоз с внушительными шипами, переплетаясь между собой, образовывали буквы, которые складывались в слова таким образом, что строчки по спирали несколько раз оплетали руку. Я, затаив дыханье, ожидал дальнейшего развития событий. Только бы владелец этой конечности не вздумал вылезти в наш мир полностью! Не найдя ничего путного, хозяин руки взвыл от ярости, и дыра исчезла так же внезапно, как и появилась.
   Решив, что с меня на сегодня хватит, я снял венец с головы.
   – Спасибо за предупреждение, – прошептал я ему, – эта рука могла меня легко покалечить, вздумай я оказаться на ее пути.
   Сопоставив все вместе – размеры, красноту кожи, перстни и татуировку, а также обстоятельства появления, – я пришел к выводу, что только что имел честь видеть руку самого короля демонов. Это означало, что Уал был настоящим. Кинжал попробовал первой крови, об этом сразу же узнал его хозяин, и теперь король демонов горит желанием вернуть себе законную собственность. И проникнуть в наш мир во главе своего воинства… А это очень-очень плохо.
   Отбросив на какое-то время навязчивые мысли о растерзанных легионами демонов людях, я присел на краешек кровати и принялся перебирать в памяти все, что я знал о Уале и его хозяине.
   Как Норману удалось коснуться кинжала и остаться живым? Может, священник все-таки не трогал лезвия? А если трогал? Если это все-таки Уал, но он Нормана не убил, то что это значит? Нормана защитила его святость? Может ли она защитить от личного оружия короля демонов? Нет, не может. И праведники, и закоренелые грешники умирают одинаково быстро и неотвратимо. Тогда выходит, что кинжал нестабилен. Я наблюдал руку короля демонов, будучи в венце Сумерек, но если события будут развиваться так же стремительно и Литс далеко не последняя жертва на пути кинжала, то скоро короля демонов можно будет увидеть наяву. Не дай бог мне придется с ним встретиться лично!
   А что произошло с капитаном Греем? Что же такое страшное он увидел, что повредило его рассудок?
   Кроме того, меня сильно интересовало, как Уал оказался в Рамедии. Вряд ли кинжал хранился у Перена под подушкой, значит, его с собой принес убийца. Воображение тут же нарисовало мрачную сутулую фигуру стареющего искателя приключений, по совместительству подрабатывающего убийцей. В его арсенале экзотические яды, раритетные кинжалы и полный набор начинающего душителя. Бред какой-то!
   Несомненно, Перен знал убийцу, он сам впустил его в спальню. Потом они повздорили, боролись и… Уал забрал душу Перена. Теперь понятно, почему в этой комнате стоит такая гнетущая атмосфера безысходности. Настоящий Уал, шутка ли! Убийца бросил Перена умирать, а сам, чтобы выиграть время, сделал так, что хозяина дома хватились только к ужину. Закрыть дверь изнутри для знающего человека не составляет никакого труда. У столичных воров, например, есть специальные приспособления, позволяющие им проделывать с замками все что угодно. Их так и называют – повелители замков.
   В воздухе запахло крупными неприятностями и тяжелой работой. Подобный коктейль кого угодно повергнет в уныние. Я достал из кармана платок и вытер потный лоб. Мне стало жарко. По всей видимости, это был жар из мира демонов, и он частично проник в нашу реальность. Я пренебрег приличиями и на время снял мантию, оставшись в одной рубашке и брюках. Мне срочно был нужен глоток свежего воздуха.
   Из спальни во двор выходили два маленьких окна, и я подошел к одному из них. К сожалению, оно оказалось наглухо заколочено. Зато со вторым мне повезло больше. Приподняв раму, я выглянул во двор. Уже наступила ночь. Кругом была такая непроницаемая темнота, что я не видел дальше собственного носа. В воздухе стоял запах дождя и прелых листьев. Из-за облаков выглянула луна и оказала мне услугу, осветив двор кожевника – хозяйственные постройки, ветхий сарайчик, будку и крепко спящую в ней собаку.
   Я уже собирался снова заняться комнатой, как вдруг заметил кусок материи, зацепившийся за гвоздь, что вонзился в дерево со стороны улицы. Я аккуратно снял его и закрыл окно. Это был обрывок ткани, когда-то зеленой, но теперь такой грязной, что с трудом можно было разобрать его начальный цвет. Торчащие во все стороны нитки свидетельствовали о том, что этот кусок был вырван откуда-то с большим усилием. По толщине и плетению нитей обрывок больше всего походил на часть плаща или куртки.
   Я с подозрением посмотрел на дверь. Выходит, что все было намного проще? Убийца закрыл ее на ключ, а сам скрылся через окно? Но это невозможно. Окно настолько маленькое, что в него не пролезет взрослый человек. Мои плечи, например, не пролезали. Выходит, что убийца – хрупкая женщина или ребенок? Но тогда возникает вопрос, почему Перен – крупный, еще не старый мужчина – не сумел с ним или с ней справиться? Ладно, пока оставим это… Удирая, убийца зацепился за раму и оставил здесь кусок своей одежды. Если бы не прошедшая гроза, можно было бы поискать следы, но дождь все конечно же смыл.
   Я снова надел мантию и еще раз внимательно осмотрел спальню на тот случай, если что-то упустил. К сожалению, узнать, о чем думал Перен в последние минуты своей жизни, теперь не представлялось возможным. Проникновение руки демона в подмирье разрушило тонкую структуру мыслей покойного.
   Меня очень беспокоила эта рука. Где рука, там и все тело, а обладатель этого тела никогда не питал особой любви к людям.
   Я потушил свет и вышел в пустой коридор, плотно прикрыв за собою дверь. Снизу доносились приглушенные голоса жильцов. Я спустился на первый этаж. За стойкой на высоких табуретах уютно устроились братья с матерью, рядом с ними примостился и Норман. Они пили чай.
   – Эдвин, ты уже закончил? – Священник отставил в сторону чашку. – Тебя не было целый час, я уже начал беспокоиться.
   – Был занят.
   – А мы решили чаю попить. С пирогом.
   – Вижу, – пробормотал я, окинув взглядом остатки домашней выпечки, лежащей на подносе. – Норман, уже поздно, и нам пора идти.
   – Да-да, – засуетился священник.
   – Вы что-нибудь выяснили? – спросил Патрик.
   – Если вы имеете в виду личность убийцы, то мне о нем ничего не известно. Или почти ничего.
   – Но… – Элеонора несмело подняла руку, – мы же имеем право знать. Все-таки Перен был моим мужем.
   – Вы узнаете правду, но не сейчас.
   Мне не хотелось обговаривать с ними детали моего маленького расследования. Маг должен быть последним глупцом, чтобы посвящать обычных людей в свои дела. Только ученики рассказывают все до конца. Впрочем, если ученик глуп, ему никогда не стать настоящим магом. Его съест первая же вызванная им тень или убьет простенькое проклятье.
   – Кстати, что вы собирались делать со спальней?
   Мой простой вопрос поставил братьев в тупик. Они переглянулись и пожали плечами.
   – Мы еще не решили.
   – Я настойчиво советую вам не заходить в нее какое-то время.
   – Почему? Неужели теперь в ней обитает призрак Перена? – Элеонора испуганно прикрыла рот рукой.
   – Нет, не в этом дело. Просто, – я помедлил с ответом, – сделайте так, как я сказал.
   – А долго? Мы хотели найти постояльца. Лишние деньги не помешают.
   – Дней тридцать – сорок. Не больше. – Я на прощание кивнул Элеоноре и потянул друга к выходу.
   Когда мы с Норманом оказались на улице, священник заговорщицки наклонился ко мне и, понизив голос, спросил:
   – Что ты выяснил?
   – Ничего хорошего, – ответил я и замолчал.
   – Ты мне не доверяешь? – огорчился священник. – Я никому не скажу, честное слово. Я умею хранить тайны.
   – Норман, есть вещи, которые знать вредно.
   – Моя вера защитит меня от всего. Главное – это верить с открытым сердцем.
   – Король демонов. Он являлся мне. Не в нашем мире.
   – Ты был прав, я не хочу об этом ничего знать. – Норман нервно посмотрел по сторонам. – Нас ожидают неприятности?
   – Почему ожидают? Неприятности уже здесь и движутся полным ходом. – Я вздохнул, обнаружив, что наступил на коровью лепешку. – Меня беспокоит состояние здоровья капитана стражи. Надо будет обязательно навестить его завтра утром. А пока мне необходимо отдохнуть. Где твоя церковь?
   – Мы как раз к ней направляемся.
   Узкая грязная улочка с покосившимися домами неожиданно закончилась, и впереди показалась маленькая каменная церквушка. Ее причудливый силуэт чернел на фоне темно-серого неба, затянутого облаками. В церкви, в маленьком окошке под самой крышей, призывно горел желтый огонек, словно призывая путников поторопиться.
   – Ну как она тебе?
   – Твоя церковь стоит почти возле самой городской стены, – заметил я.
   – Да, мы на окраине Рамедии, – подтвердил священник, гася бронзовый фонарь, который не столько давал света, сколь манил насекомых.
   – А что за церковью?
   – Кладбище. К сожалению, разделенное на две половины. Левая половина – та, что ближе к церкви, – для тех, кто верил в Создателя, а правая – для тех, на кого Создатель давным-давно махнул рукой. Если, конечно, согласиться со спорным утверждением, что наш Бог имеет тело.
   Норман достал ключ с затейливой бородкой и отпер тяжелую, обитую железом дверь. Заметив мой удивленный взгляд, он сказал:
   – Хотя в церкви нечего красть, в городе найдутся люди, которые пожелают этот факт проверить. Они не побрезгуют ничем. Утащат последние деревянные ложки или старенькое банное полотенце.
   – Именно поэтому я отдаю предпочтение жизни в лесу, – сказал я. – Никаких грабителей и убийц, только волки и медведи. К тому же там воздух намного чище.
   – Тебе-то чего бояться? Кто посмеет тронуть Эдвина – Прозрачного мага?
   – Ну… – Я сделал вид, что задумался. – Самоубийцы или пришлые бродяги, которые не знают, на чей дом они набрели.
   – Надеюсь, тебе у меня понравится, – сказал священник.
   Он пропустил меня вперед и закрыл дверь на засов.
   Внутри церкви размещался крохотный зал с кафедрой, стояли несколько скамеек для прихожан и алтарь, перед которым кто-то поставил вазу, полную цветов. Зал был погружен в полумрак, горели только несколько оплывших свечей на алтаре. Я не заметил на полу дорожки и едва не упал, зацепивший ногой за ее неровный край. Еще чуть-чуть, и я бы мог разбить голову об угол скамейки. Что сказала бы Мелл, увидев меня в таком виде?
   Громко и пространно выругавшись, я обнаружил, что лицо священника стало очень печальным.
   – Прости, эта дорожка…
   – Давай хотя бы не здесь, ладно? Это же церковь. И не при ребенке.
   – При каком еще ребенке?
   – Разве ты его не заметил? У меня есть помощник. Правда, он очень тихий и сторонится людей. – Норман повысил голос. – Эрик, выйди, не бойся. Этот человек – мой друг. Его зовут Эдвин.
   Наверху шевельнулась тень, и я увидел мальчика лет пяти, одиноко стоящего на лестнице. Поняв, что я обнаружил его, он вздрогнул и прижался к перилам, не спуская с меня настороженного взгляда.
   – Ты не говорил, что у тебя есть сын.
   – Что ты! – Норман всплеснул руками. – Я не могу иметь детей! Ты же знаешь, что я дал обет безбрачия.
   – Одно другому не мешает.
   – Хорошего же ты обо мне мнения, – проворчал священник. – Если я могу стать кому-нибудь отцом, то только духовным. Эрик, спускайся к нам.
   Мальчик сделал несколько шагов в нашу сторону и остановился. Теперь я мог как следует его разглядеть. Худое тело, облаченное в большие не по размеру серые штаны и в такую же куртку. На локтях кожаные заплаты. Темные пряди волос падали на бледный лоб мальчика, из-под густых бровей смотрели пронзительные черные глаза.
   – Норман, ты его не кормишь, – я сочувственно покачал головой. – Он похож на привидение.
   – Неправда, – возмутился священник. – Ты вечернее молоко выпил? – спросил он ребенка.
   Тот кивнул и снова замер.
   – Привет, Эрик!.. – Я помахал ему рукой.
   Он с подозрением посмотрел на мою руку и, громыхая ботинками, убежал вверх по лестнице. Странное дело: подходил он к нам совершенно бесшумно.
   – Почему он убежал? Неужели я такой страшный?
   – Эрик необычный ребенок. У него наблюдаются определенные трудности с общением. Он никогда не разговаривает.
   – Вообще никогда? Значит он, кроме того, что худой и бледный, еще и немой? Я же говорил – настоящее привидение.
   Священник только тяжело вздохнул и покачал головой.
   – Его нужно отвезти в крупный город и найти там нормального врача, – сказал я негромко. – Сейчас это лечат.
   – Мне кажется, он может говорить, но не хочет, – сказал Норман. – По-моему, причина кроется в травме, которую он пережил в раннем детстве. Эрик живет у меня всего полгода, так что я еще многого о нем не знаю. Этот мальчишка – сирота, его оставили возле караульного поста бродяги. Пару лет он слонялся по разным дворам, а теперь вот живет у меня, помогает по хозяйству.
   – Ты сделал доброе дело.
   – Я надеюсь, что так оно и есть. Разделишь со мной скромную трапезу? – спросил он, увлекая меня за собой в дальний угол зала.
   Там, за ширмой, спряталась обычная деревянная дверь, выкрашенная в белый цвет, которая вела на кухню.
   – Это зависит от того, чем питаются скромные городские священники, – уклончиво ответил я.
   – Хлеб и вареные овощи, – констатировал Норман, приподнимая салфетку, прикрывающую поднос. – Выбор небогат, поэтому, когда добрые люди меня угощают, я не спешу отказываться.
   – Пожалуй, я слишком устал, чтобы есть твою недоваренную морковь.
   – Почему недоваренную? – обиделся Норман. – Она в полном порядке. Но если ты так негативно настроен, то я оставлю ее на завтрак.
   – Замечательно, – мрачно пробормотал я, – мало меня Мелл пичкает этой ерундой дома, так еще и в гостях от нее нет спасенья…
   – Я постелю тебе в моей комнате, а сам лягу на кушетке в библиотеке.
   – А библиотека большая? Если да, то я согласен поменяться с тобой местами. Почитаю перед сном.
   – Не очень. Всего лишь несколько сотен рукописей, свитков, в основном по истории города.
   – Хм, а в Рамедии, кроме твоей, имеется городская библиотека?
   – Нет, конечно. Все, что есть, находится здесь, у меня. Это же захолустье.
   – Ты что! Представляешь, что будет, если тебя услышит Джор Бас! У него же случится сильнейший разлив желчи. – Я замолчал, уставившись в потолок.
   – О чем ты задумался?
   – Хотел тебя расспросить… Ты можешь рассказать, каким человеком был Перен? Мне показалось, что его семья только рада была от него избавиться. С его смертью у них появился еще один шанс. Можно сказать, что они вздохнули с облегчением.
   – Ты прав. Конечно, нельзя так говорить, да простит меня Бог, но Перен был не слишком хорошим человеком.
   – В чем конкретно это проявлялось?
   – Он был безжалостным, – Норман покачал головой, – черствым. Для торговли это и хорошо, излишняя доброта в ней только вредит, поэтому дела в лавке шли успешно. Но человеческая душа не должна быть подобием этого сухаря. – Он постучал по столу засохшим куском хлеба.
   – Понятно… – задумчиво протянул я.
   – Неужели ты кого-то из них подозреваешь? – Священник встревожился и попытался заглянуть мне в глаза. – Они на такое не способны.
   – Чепуха! Каждый человек при определенных обстоятельствах способен на убийство. И не мне тебе об этом рассказывать. Но я не думаю, что это дело рук его близких. Заколоть убитого Уалом в собственной спальне, чтобы потом закрыть ее изнутри, – все это выглядит слишком неправдоподобно. К чему излишние сложности? Да и где бы они смогли достать Уал? Вот если бы Перена отравили, свернули ему шею или закололи кухонным ножом, тогда бы подозрение действительно упало в первую очередь на ближайших родственников, тем более что сыновья, как я понял, унаследуют лавку.
   – Зачем же ты спрашиваешь меня о Перене?
   – Составляю психологический портрет убитого. Потом он может пригодиться.
   – Я бы никогда не смог убить человека, – заверил меня Норман, сложив свои худые руки в молитвенном жесте.
   – Откуда такая уверенность? – усмехнулся я. – А если бы он бросился на тебя с ножом? Не думаю, что ты бы смог безропотно подставить ему горло. Взыграли бы природные инстинкты, и ты в один миг забыл бы о том, что ты священник.
   – Я борюсь с инстинктами, – уверенно ответил он. – Бог мне в этом помогает.
   Мы вернулись в главный зал и поднялись оттуда на второй этаж. Вторая и шестая ступеньки лестницы немилосердно скрипели. Я, побоявшись, что это хлипкое творение рук человеческих развалится прямо подо мной, тайком от Нормана наложил на нее укрепляющее заклинание. Теперь несколько дней можно было не опасаться за свою жизнь.
   Хваленая библиотека моего друга своими размерами больше всего напоминала чулан, поэтому кушетка расположилась в ней с трудом. Конец кушетки, а вместе с ней и мои ноги не поместились в библиотеке и остались в коридоре. Но я не жаловался, мне приходилось ночевать в местах и похуже. По крайней мере, вода с потолка не капала и крысы размером с кошку по мне не бегали. А это уже хорошо.
   Читать я, вопреки своему первоначальному желанию, не стал. История славного города Рамедии могла вызвать только сон, а уж никак не интерес.
   Норман пожелал мне спокойной ночи и ушел к себе. Я зашвырнул в угол сумку, снял порядком надоевшую мантию и с удовольствием зевнул. Спрятав сапоги под кушетку – эта была очень сложная деревянно-металлическая конструкция, придуманная самим Норманом, я забрался под одеяло. Его толщина не сравнится с толщиной того, что осталось у меня в спальне, но Норман действительно старался устроить меня с наибольшими удобствами. Он даже надел на подушку новую наволочку.
   В голове царил сумбур, вызванный обилием информации и впечатлений. С этой семейной жизнью я совсем обленился, неделями не покидая дома, только изредка гуляя по окрестностям. На первом месте у меня была Мелл, на втором книги, потом тушеное мясо в горшочке, и уже затем, в самом конце, спасение жизней и вытаскивание совершенно незнакомых мне людей из неприятностей. Выходит, теперь приоритеты поменялись местами.