Страница:
Карл Дакетт и его сотрудники вежливо выслушали краткое изложение этого плана. Но когда они вернулись со своим ответом, Крейвен и Бредли чуть не лишились дара речи. ЦРУ предлагало поднять лодку целиком и намеревалось построить для этого самоходный кран.
Крейвен и Бредли не могли в подобный бред поверить. Дело в том, что подлодка, по-видимому, ударилась о дно на скорости 200 узлов, то есть с ускорением погружения равным 21,3 м/сек. Она может только казаться неповрежденной, но на деле такая же хрупкая, как замок из песка. Ткни его достаточно сильно, и он рассыплется.
Возможно, Бредли со своими расчетами был прав, но у ЦРУ была солидная опора в Вашингтоне. И обычно это агентство имело все, что хотело. Даже когда то, что оно хотело, по мнению Харлфингера, было безумной фантазией. (Бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс впоследствии говорил, что он никогда не слышал об альтернативном плане, предложенном Крейвеном и Бредли.)
Однако ЦРУ не было одиноко в своем энтузиазме. Начальник военно-морских операций Томас Мур любил огромные, захватывающие воображение высокотехнологичные проекты, и он был очарован планом ЦРУ. По его мнению, это удобный случай украсть целую подлодку и расквитаться с Советским Союзом за захват северокорейцами "Пуэбло". Кроме того, Мур не был уверен, что по методу Бредли и Крейвена можно достать все основное оборудование с лодки.
Через некоторое время министр обороны М. Лэйрд окончательно одобрил план ЦРУ, признавая при этом, что "некоторые считают это безумной идеей". Лэйрд попытался объяснить, на основании чего он принял это решение. Создание приспособления для подъема советской подводной лодки со дна Тихого океана может дать США возможность поднимать и собственные подлодки в случае их гибели. Лэйрд проконсультировался с Ховардом Хьюзом, затворником, миллиардером, судостроительная компания которого получила контракт от ЦРУ на постройку корабля, который будет пытаться поднять утонувшую субмарину со дна океана. Этот корабль будет называться "Гломар Эксплорер", а попытка подъема лодки получила кодовое наименование "Проект Дженнифер".
Крейвен наблюдал за этими ожесточенными спорами, удивляясь больше всего тому, что национальной разведывательной программой руководят политики. Возможно, он был циничным, заявляя о своей уверенности в том, что ЦРУ ищет проект с целью направить сотни миллионов долларов Хьюзу, чтобы расплатиться с политическими долгами Никсона.
Как бы там ни было, Никсон охотно утвердил план ЦРУ, а Крейвену и Бредли оставалось только перешептываться о своем несогласии. Их никто не желал слушать. Единственное, что Крейвен получил за свой протест, - это отстранение от участия в операции. Крупнейшему глубоководному предприятию суждено было осуществляться без деловых рекомендаций человека, который сделал это предприятие возможным. А также без командира подлодки "Халибат" Мура. Риковеру представился удобный случай для того, чтобы расквитаться с теми людьми, которые не допускали его в свою вотчину. Адмирал не предпринимал никаких действий (хотя и был готов к этому), когда предшественник Мура заявлял, что имеет больше власти над подлодкой "Халибат", чем отдел военно-морских реакторов Риковера. Риковер спокойно наблюдал со стороны, как десятки миллионов долларов расходовались на "Халибат". Его мало волновали нападки конгрессменов, обеспокоенных тем, что бюджет в тридцать миллионов долларов на постройку мини-лодки NR-1 разросся до 60 миллионов. Он спокойно воспринял, как Никсон наградил "Халибат" почетной грамотой Президента, высшей наградой для подлодки, как Мур был награжден медалью "За выдающуюся службу" за обнаружение утонувшей советской подлодки.
Между тем все это время специалисты Риковера по реакторам на судоверфи очень внимательно следили за "Халибат". Экипаж лодки так волновало это пристальное внимание, что Мур подозревал: моряки делают ошибки специально для того, чтобы люди Риковера могли что-то записать и с чувством исполненного долга покинуть лодку. Экипаж не очень делился с ним своими переживаниями, но Мур знал, что напряжение передается и им. Он также знал, что вопрос лишь времени, когда Риковер получит искомую информацию. Риковер готовился послать строгое предупреждение всем атомным подлодкам, независимо от того, какие задачи они выполняют. Пусть знают: независимо от их достижений и успехов, они не могут изолироваться от него и от его офицеров по безопасности.
Первая возможность адмиралу представилась, когда в один из дней 1969 года, ранним утром "Халибат" переместили на судоверфь Маре Айленд около Сан-Франциско. В ее реакторе заменяли топливные элементы, а внимание офицеров было отвлечено на дополнительное переоборудование с целью расширить возможности лодки в проведении глубоководных операций. Именно на этот день и был запланирован визит Риковера на "Халибат", только никто из экипажа не знал, в котором часу адмирал прибудет. Командир лодки Мур находился на берегу в своей квартире, в шести кварталах от дока, когда адмирал прибыл на судоверфь Маре Айленд, одетый как обычно по-граждански.
Первая стычка Риковера произошла с двумя морскими пехотинцами, которые отказались пропустить его через ворота верфи. Никакой проблемы не возникло бы, знай часовые Риковера в лицо. Но они знали только его фамилию. Все, что он в этом случае должен был сделать, - предъявить свое удостоверение личности. Риковер пришел в ярость от того, что кто-то на базе подводных лодок мог не узнать его. Он толкнул ворота и вошел. Как позже рассказывали Муру, адмирал быстро пошел по пешеходной дорожке. Часовые последовали за ним. Его догнали и снова попросили показать удостоверение личности. На этот раз адмирал предъявил удостоверение, и его пропустили. Он сразу же бросился в кабинет Роберта Метцгера, своего старшего инспектора по безопасности реакторов на верфи Маре Айленд. Будучи все еще раздраженным, Риковер решил, что ему самому не стоит идти на "Халибат". Вместо себя он послал своего представителя, который приехал с ним из Вашингтона. Поступая таким образом, Риковер инспирировал повторение того, что случилось с ним самим.
Конечно, любой на "Халибат" сразу узнал бы Риковера, и никто не стал бы спрашивать у него удостоверение личности. Но никто здесь не знал его представителя. Поэтому молодой вахтенный на верхней палубе сделал то, что ему и положено по инструкции. Он подошел к представителю Риковера и попросил предъявить удостоверение личности. Затем вызвал дежурного офицера, который в конечном счете не разрешил представителю адмирала находиться на лодке.
Когда Мур услышал обо всем этом, он немедленно разыскал Риковера. Адмирал не дал ему возможности смягчить обстановку. Вместо этого он рявкнул: "Мур, вам следует побеспокоиться о своей карьере! - Затем он грозно спросил: - А что вы собираетесь сделать с дежурным офицером, который не пускал нас?"
Риковер не давал себе труда лично инспектировать "Халибат". Но на подлодке чувствовался его гнев. Постоянные инспекции хода обслуживания реактора "Халибат" продолжались. Экипаж "Халибата" знал, что всегда можно что-то найти, если обращать пристальное внимание на малейшие действия, например, не на месте лежал гаечный ключ или недостаточно четко соблюдалась какая-то инструкция и т. п.
Через три месяца после стычки с Риковером Мура отстранили от командования "Халибат". Хотя это отстранение было оформлено как обычный перевод на другую должность, мало кто сомневался в том, что за этим переводом стоял Риковер. "По моему мнению, это был один из многочисленных неразумных поступков в отношении персонала, на которые этот джентльмен был способен, - сказал контр-адмирал Уолтер Смол, в то время командующий подводными силами на Тихом океане. Риковер был готов уволить любого по своему собственному желанию, независимо от того, были или нет у него на то полномочия".
Многие из офицеров, служивших под началом Мура, предпочли уволиться из ВМС. Некоторые - в знак молчаливого протеста против такого отношения к их командиру. Другие - просто чтобы избежать бесконечных придирок. Даже врач Вит, который с помощью коньяка приводил в чувство Чарли Хаммондса, попал под огонь инспекторов Риковера. Те посчитали, что документация о радиационном облучении экипажа оформлялась не так, как положено.
Мур был переведен в Пентагон в глубоководную группу и по иронии судьбы в конце службы был в составе команды, которая подбирала задачи для любимой мини-лодки Риковера NR-1.
Риковер подстроил увольнение Мура, но не отделался от него. И несмотря на то, что в ВМС была "эра Риковера", Мур все же получил звание капитана первого ранга, наряду с остальными офицерами его выпуска. У него было слишком много положительных аттестаций, слишком много достижений, чтобы кто-нибудь, в том числе и Риковер, мог отказать ему в присвоении этого звания.
Но главное было в другом. Мур потерял свою подлодку. Это было странное "вознаграждение". За проведение самой смелой в ВМС подводной разведывательной программы Мур больше никогда не будет снова командовать на море.
Глава 5. СМЕРТЬ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ
27 мая 1968 года. После длинного рабочего дня Джон Крейвен ехал вдоль реки Потомак на автомашине, возвращаясь домой, когда по радио сообщили, что подлодка "Скорпион" (бортовой номер SSN-589) пропала вместе с 99 членами экипажа. К тому времени прошло всего два месяца с того момента, когда американская разведка убедилась, что Советский Союз потерял свою подлодку типа "Гольф". Крейвен все еще помогал Бредли вычислить, где она затонула, как пришла эта новость. Никаких подробностей в радиопередачах не сообщалось.
Никто не знал, где находилась подлодка "Скорпион", что с ней случилось. Известно было только, что эта многоцелевая атомная лодка водоизмещением 3500 тонн должна была вернуться домой в Норфолк (шт. Вирджиния), но не прибыла. Она не плавала украдкой вдоль советского побережья и не измеряла глубину океана, как "Трешер", которая погибла за пять лет до этого. "Скорпион" шла по Атлантическому океану прямо домой. Подобно одноименной лодке Второй мировой войны, "Скорпион" исчезла бесследно и без видимых причин.
Крейвен притормозил у следующего съезда с шоссе и повернул в Пентагон. Когда он вошел в охраняемое "обиталище демонов" - усиленно охраняемый Военный кабинет, то знал только то, что как главный ученый специалист ВМС по глубоководным проблемам будет нужен. Ведь пропала подлодка и вместе с ней 99 человек.
Рассматривая толпу уже собравшихся в спешном порядке капитанов первого ранга и адмиралов, Крейвен ощутил нечто такое, чего никогда не встречал в этом кабинете, заполненном высокопоставленными военными, - малодушный страх.
Страх отчетливо читался на напряженных лицах тех, кто внимательно разглядывал огромную карту на стене, показывающую предписанный лодке "Скорпион" маршрут. Его источали дрожащие голоса других, внимательно изучавших навигационные карты, разбросанные по всему кабинету. Высказывались гипотезы и схемы поисков. Прикидывался маршрут "Скорпион", наносились на карту маршруты самолетов для поиска на поверхности и поиска редких подводных гор. Всего несколько месяцев назад американская подлодка "Скамп" (бортовой номер SSN-558) чуть не погибла, врезавшись в подводную гору в Тихом океане, когда она спешила, чтобы успеть проследить испытания советских ракет. Если это подобный несчастный случай, то "Скорпион" могла быть потеряна навсегда. Подводные горы - то место на ее пути, где она и ее экипаж могли затонуть, не дойдя до предельной глубины, за которой ее ожидала немедленная смерть в результате разрушения корпуса.
Другие офицеры изучали ближайшие места нахождения советских кораблей и подводных лодок, рассуждая, не пересекались ли их маршруты с маршрутом "Скорпион". Все находившиеся в кабинете пытались оценить возможности, желая верить, что "Скорпион" все еще невредима, а экипаж хоть и находится в затруднительном положении, но жив.
"Чем может помочь моя организация?" - спросил Крейвен, перекрывая волнующиеся голоса, гул спорящих и шелест карт. Никто не взглянул или даже не заметил его, стоявшего в дверях. Большинство из этих офицеров ничего не знали о "Халибат", о роли Крейвена в подготовке ее к глубоководным поискам и даже о его успехах в определении местонахождения водородной бомбы, которую ВВС потеряли в глубинах Атлантики, около Паломареса (Испания). Для большинства офицеров Крейвен был просто рядовым инженером. Те же, кто знал его лучше, считали его человеком, полным странных идей и необычных методов поиска, в которых не было ничего похожего на изложенное в военно-морских наставлениях. Мало кто из офицеров, находившихся в тот день в Военном кабинете, верил, что Крейвен мог оказаться их лучшим, а возможно, единственным шансом на успех в поисках подлодки "Скорпион".
Крейвен повторил свой вопрос. На этот раз кто-то ответил: "Нам не удалось найти "Скорпион" по акустическим сетям. Мы не знаем, где она. Если вы можете сделать что-нибудь по этому вопросу, делайте!" И Крейвен остался наедине со своими мыслями, пытаясь рассчитать, почему и где исчезла подлодка. Ставки были один против миллиона, что кто-нибудь найдет лодку. Она могла быть в Атлантике где-то на маршруте протяженностью в 3000 миль.
Семьи членов экипажа "Скорпион" начали беспокоиться еще с 15 февраля 1968 года, за три месяца до того, как Крейвен услышал эту новость по радио, за три месяца до того, как среди подводников стали циркулировать слухи о том, что советские корабли могли утопить ее.
При последнем отходе "Скорпиона" на пирсе стоял Дан Роджерс, помощник электрика, который, рискуя своей карьерой, попросил списать его с лодки, написав командиру капитан-лейтенанту Ф. Слаттери, что все на борту лодки "в опасности". И вот теперь он сбросил с пирса последний швартовый, который удерживал лодку. В ВМС эта лодка длиною 136 метров считалась блестящим выставочным экспонатом. А Роджерс в своем рапорте писал, что "Скорпион" так долго просрочивала капитальный ремонт, что экипаж называл ее "железным утильсырьем". В гидравлических системах были протечки, морская вода проникала через сальники вала гребного винта. Ее аварийные балластные системы не работали, и ВМС ограничили глубину ее погружения до ста метров, гораздо меньше рабочей глубины для других лодок этого типа.
За три месяца до последнего выхода "Скорпиона" в море случилось одно пугающее происшествие, когда "Скорпион" так сильно вибрировала во время маневрирования на больших скоростях, что казалось, она проходила сквозь воду как пробочный штопор, заставляя крупные части оборудования раскачиваться на своих резиновых амортизаторах. Причину таких вибраций так и не установили. Роджерс и другие члены экипажа опасались, что эта вибрация может повториться в любое время.
Большинство подводных лодок прошло тщательную проверку на безопасность после гибели "Трешер". Однако основная часть этих работ на "Скорпионе" была отложена из-за напряженности бюджета и неослабевающих темпов разведывательных операций в "холодной войне". Когда "Скорпион" выходила в море, она была одной из четырех подлодок, все еще ожидавших переоборудования дополнительными средствами безопасности, которые устанавливались после гибели "Трешера".
Роджерс и его товарищи жаловались командиру, что к их озабоченности по поводу неполадок в лодке никто не относится всерьез. Роджерс не был списан с корабля до тех пор, пока не согласился вычеркнуть слово "опасность" из своего рапорта о переводе.
Спустя месяц "Скорпион" была направлена на Средиземное море для участия в учениях НАТО. Ее направили туда только потому, что потребовалось срочно заменить подлодку "Сивулф", ту самую, которой Крейвен предпочел "Халибат", когда настало время выбрать лодку для специального проекта. "Сивулф" выбилась из графика замен, врезавшись в подводную гору в заливе Мэйн, и сильно повредила при этом корму.
Средиземноморье стало последней ареной "холодной войны". Со времени арабо-израильской войны 1967 года Советский Союз посылал все больше многоцелевых подводных лодок, вооруженных крылатыми ядерными ракетами, чтобы выслеживать американские авианосцы и пытаться следить за американскими ракетными лодками, выходящими в море из базы Рота (Испания). Американские разведывательные подлодки также наблюдали за портами Египта, где останавливались советские суда. Движение в Средиземном море было настолько интенсивным, что в декабре 1967 года произошло подводное столкновение американской подлодки "Джордж Маршалл" (бортовой номер SSBN-654) с советской многоцелевой подлодкой.
Значительную часть времени занимало выявление советских подводных лодок. Американские сети подводных гидрофонов к тому времени еще не были установлены в Средиземном море, а так же в районе западного побережья Европы, где проходил один из основных маршрутов советских подводных лодок. В самом Средиземноморье были ужасные условия для гидролокаторов, где соленая вода встречается с пресной, теплые слои - с холодными и все это посылает эхо-импульс в непредсказуемых направлениях. Одним словом, никто в США реально не представлял, как советские ВМС оперируют в Средиземном море и сколько подводных лодок они туда посылают. Аналитики-подводники в Лондоне и такие же аналитики в Норфолке (шт. Вирджиния) вели долгие дискуссии о советских операциях, но дискуссий чаще всего бесплодных, потому что слишком мало имелось фактов для каких-либо определенных выводов.
Полагая, что путем увеличения количества наблюдателей можно помочь экспертам, США начали обучать подводные силы своих союзников в Южной Европе и на Среднем Востоке искусству преследования подводных лодок. Фактически "Скорпион" была послана на Средиземное море, чтобы в учениях играть роль "зайца", которого преследуют иностранные силы в ходе их обучения. Для экипажа "Скорпион" это был привлекательный поход с заходами в солнечные порты Испании и Италии. Но многие, судя по письмам домой, предпочли бы, вроде Роджерса, остаться на берегу.
"Мы провели ремонт, заменили полностью или подлатали временно все оборудование", - писал помощник машиниста второго класса Д. Стоун в своем письме родителям от 12 апреля. Стоун отправил это письмо, находясь уже два месяца в походе, как раз накануне того, как "Скорпион" попала в опасный "петушиный бой" с советским эсминцем. Этот инцидент был типичным для операций в Средиземном море: обе стороны начинали беспокоить друг друга. Когда "Скорпион" всплыла на поверхность, чтобы обменяться сообщениями с американским кораблем "Катласс" (бортовой номер SS-478), советский эсминец бросился к "Скорпион", как бы намереваясь таранить ее. И когда казалось, что столкновения не избежать, советский корабль резко затормозил. Столкновения не произошло.
"Он проделал это три или четыре раза, - писал X. Тиббетс, командир "Катласс", который наблюдал за происходившим с ходового мостика своего корабля. - Я покрылся потом и каждый раз думал, успеют ли эти парни своевременно остановиться?..
Сообщение об инциденте, слухи о подобных инцидентах в других походах оставили у многих семей убеждение в том, что советские корабли могли стать причиной гибели "Скорпион". В соответствии с самой страшной версией, "Скорпион" была поражена советской торпедой во время завершающей стадии похода, когда она пыталась отогнать советскую многоцелевую подлодку от американской подлодки "Поларис" в Атлантическом океане.
Начинался заключительный этап похода, когда обычно не ставятся задачи, связанные с преследованием советской многоцелевой лодки. На календаре был конец апреля. "Скорпион" сделала завершающий заход в порт Неаполь (Италия). Оттуда, как ожидал экипаж, она должна была возвращаться домой. Вместо этого ее внезапно послали следить за необычайной деятельностью советских кораблей. Американские спутники сфотографировали группу советских надводных кораблей за пределами Средиземного моря, в Атлантике, запускающих воздушные шары, по размерам напоминающие метеозонды. Советские корабли занимались этой загадочной деятельностью почти целый месяц. Было известно, что в Тихом океане, поблизости от районов американских ядерных испытаний, также запускались советские воздушные шары, оборудованные чувствительными элементами. Возможно, это был какой-то новый вариант из арсенала разведывательных приемов.
Рассуждая, что в любом случае на пути домой "Скорпион" будет проходить поблизости от того района, Джеймс Бредли, все еще возглавлявший отдел подводной военно-морской разведки, приказал экипажу лодки посмотреть, что там происходит. Командир лодки капитан-лейтенант Слаттери и остальные офицеры были огорчены. После более чем двухмесячного пребывания в море они мечтали поскорее вернуться домой. Об этом экипаж прямо заявил Бредли на прощальной вечеринке в Неаполе. Он посочувствовал офицерам, но приказ остался в силе.
"Скорпион" отправилась в сторону советских кораблей 28 апреля. Но по пути лодка подошла к волнолому базы Рота (Испания) и высадила на берег одного члена экипажа и "спука", которые заболели. Затем продолжила свой путь. "Скорпион" тайно подглядывала за советскими кораблями два или три дня, а затем повернула домой. Когда лодка отошла на достаточное расстояние от советских кораблей, командир сообщил по радио, что удалось сделать несколько фотоснимков, но по поводу загадочных маневров советских кораблей информации собрали немного.
Не было ясно, где эти корабли действовали, хотя в документах ВМС США упоминался один возможный район. Разведывательные самолеты обнаружили два советских исследовательских гидрографических судна, корабль-спасатель подводных лодок и многоцелевую атомную подводную лодку типа "Эхо II" к юго-западу от Канарских островов, в 300 милях от северо-западного побережья Африки. Эти корабли проводили какую-то неустановленную "гидроакустическую операцию". Воздушная разведка была прекращена 19 мая и возобновлена 21 мая, как раз в то время, когда "Скорпион" покинула этот район.
"Не было замечено никаких изменений в характере проведения операции советскими кораблями ни до, ни после потери лодки "Скорпион", которые указывали бы на какую-либо причастность или заинтересованность советских кораблей в нападении на лодку", - позже сообщили ВМС в документе, подготовленном в 1969 году для следственной комиссии по катастрофе подводной лодки "Скорпион". Документ оставался секретным в течение многих лет.
Вечером 21 мая экипаж "Скорпион" сообщил по радио о своем местонахождении и что находится на предусмотренном маршруте домой, по так называемой "дуге большого круга", через Северную Атлантику. Получив приказание двигаться со скоростью 18 узлов, моряки рассчитывали прибыть в Норфолк в 13.00 по восточному поясному времени 27 мая.
Адмирал Томас Мурер, командующий флотом на северной Атлантике, и вице-адмирал Арнольд Шейд, командующий подводными силами в Атлантике, начали беспокоиться, когда "Скорпион" не ответила на сообщение 23 мая и на повторные запросы - в последующие два дня. Они попросили несколько кораблей ВМС и самолетов поискать признаки подводной лодки. Общая тревога еще не поднималась. В конце концов Слаттери и его экипаж шли домой в подводном положении, вне пределов радиоконтакта.
Озабоченность переросла в страх 27 мая, в 12.20. За двадцать минут до того времени, когда "Скорпион" следовало прибыть в Норфолк. К этому времени она должна была быть уже на поверхности, а ее экипаж - вести переговоры с базой. Командующий подводными силами вице-адмирал Шейд распорядился начать интенсивную проверку связи. Корабли и самолеты переполнили эфир позывными подлодки "Скорпион": "Брендиуайн..." "Брендиуайн..." "Брендиуайн!.."
Ответа не последовало.
В 15.15 было официально объявлено о пропаже лодки "Скорпион".
А на пирсе семьи экипажа подлодки ждали своих мужей, сыновей и отцов, возвращающихся из похода. Они ждали под весенним дождем, который чисто промыл пирс. Вскоре командование ВМС предложило встречающим расходиться по домам, так как возвращение "Скорпион" задерживается. Это было сделано только тогда, как вездесущие репортеры стали передавать первые сообщения о пропаже лодки.
К этому времени Крейвен повернул свою автомашину к Пентагону, офицеры разведки лихорадочно пытались получить акустические доказательства и другие признаки несчастного случая, столкновения или боя. Пилоты разведывательных самолетов определили местонахождение всех известных советских или принадлежащих восточному блоку надводных кораблей и подводных лодок, по крайней мере в 50 милях от любой точки, где ожидалось прохождение "Скорпиона". Позже военно-морские силы сообщили, что нет никаких доказательств какой-либо подготовки Советского Союза к боевым действиям или кризисной ситуации, которые можно было ожидать в случае преднамеренного нападения на "Скорпион". Действительно, к тому моменту, когда Крейвен вошел в военный кабинет, ВМС в основном отвергли версию советского участия в гибели "Скорпиона".
Вице-адмирал Шейд сам отправился на поиски на подводной лодке "Парго" (бортовой номер SSN-650). Роджерс, бывший член экипажа, тоже вышел на поиски на борту своей новой подлодки "Лэйкон" (бортовой номер SSN-661). Был момент, когда все на борту "Лэйкон" поверили, что "Скорпион" найдена. Радист на "Лэйкон" принял сигнал о помощи (SOS) от позывного "Брендиуайн". Но вскоре стало очевидно, что сигнал был фальшивый: садистская шутка с одного из торговых судов или прогулочных яхт.
Крейвен и Бредли не могли в подобный бред поверить. Дело в том, что подлодка, по-видимому, ударилась о дно на скорости 200 узлов, то есть с ускорением погружения равным 21,3 м/сек. Она может только казаться неповрежденной, но на деле такая же хрупкая, как замок из песка. Ткни его достаточно сильно, и он рассыплется.
Возможно, Бредли со своими расчетами был прав, но у ЦРУ была солидная опора в Вашингтоне. И обычно это агентство имело все, что хотело. Даже когда то, что оно хотело, по мнению Харлфингера, было безумной фантазией. (Бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс впоследствии говорил, что он никогда не слышал об альтернативном плане, предложенном Крейвеном и Бредли.)
Однако ЦРУ не было одиноко в своем энтузиазме. Начальник военно-морских операций Томас Мур любил огромные, захватывающие воображение высокотехнологичные проекты, и он был очарован планом ЦРУ. По его мнению, это удобный случай украсть целую подлодку и расквитаться с Советским Союзом за захват северокорейцами "Пуэбло". Кроме того, Мур не был уверен, что по методу Бредли и Крейвена можно достать все основное оборудование с лодки.
Через некоторое время министр обороны М. Лэйрд окончательно одобрил план ЦРУ, признавая при этом, что "некоторые считают это безумной идеей". Лэйрд попытался объяснить, на основании чего он принял это решение. Создание приспособления для подъема советской подводной лодки со дна Тихого океана может дать США возможность поднимать и собственные подлодки в случае их гибели. Лэйрд проконсультировался с Ховардом Хьюзом, затворником, миллиардером, судостроительная компания которого получила контракт от ЦРУ на постройку корабля, который будет пытаться поднять утонувшую субмарину со дна океана. Этот корабль будет называться "Гломар Эксплорер", а попытка подъема лодки получила кодовое наименование "Проект Дженнифер".
Крейвен наблюдал за этими ожесточенными спорами, удивляясь больше всего тому, что национальной разведывательной программой руководят политики. Возможно, он был циничным, заявляя о своей уверенности в том, что ЦРУ ищет проект с целью направить сотни миллионов долларов Хьюзу, чтобы расплатиться с политическими долгами Никсона.
Как бы там ни было, Никсон охотно утвердил план ЦРУ, а Крейвену и Бредли оставалось только перешептываться о своем несогласии. Их никто не желал слушать. Единственное, что Крейвен получил за свой протест, - это отстранение от участия в операции. Крупнейшему глубоководному предприятию суждено было осуществляться без деловых рекомендаций человека, который сделал это предприятие возможным. А также без командира подлодки "Халибат" Мура. Риковеру представился удобный случай для того, чтобы расквитаться с теми людьми, которые не допускали его в свою вотчину. Адмирал не предпринимал никаких действий (хотя и был готов к этому), когда предшественник Мура заявлял, что имеет больше власти над подлодкой "Халибат", чем отдел военно-морских реакторов Риковера. Риковер спокойно наблюдал со стороны, как десятки миллионов долларов расходовались на "Халибат". Его мало волновали нападки конгрессменов, обеспокоенных тем, что бюджет в тридцать миллионов долларов на постройку мини-лодки NR-1 разросся до 60 миллионов. Он спокойно воспринял, как Никсон наградил "Халибат" почетной грамотой Президента, высшей наградой для подлодки, как Мур был награжден медалью "За выдающуюся службу" за обнаружение утонувшей советской подлодки.
Между тем все это время специалисты Риковера по реакторам на судоверфи очень внимательно следили за "Халибат". Экипаж лодки так волновало это пристальное внимание, что Мур подозревал: моряки делают ошибки специально для того, чтобы люди Риковера могли что-то записать и с чувством исполненного долга покинуть лодку. Экипаж не очень делился с ним своими переживаниями, но Мур знал, что напряжение передается и им. Он также знал, что вопрос лишь времени, когда Риковер получит искомую информацию. Риковер готовился послать строгое предупреждение всем атомным подлодкам, независимо от того, какие задачи они выполняют. Пусть знают: независимо от их достижений и успехов, они не могут изолироваться от него и от его офицеров по безопасности.
Первая возможность адмиралу представилась, когда в один из дней 1969 года, ранним утром "Халибат" переместили на судоверфь Маре Айленд около Сан-Франциско. В ее реакторе заменяли топливные элементы, а внимание офицеров было отвлечено на дополнительное переоборудование с целью расширить возможности лодки в проведении глубоководных операций. Именно на этот день и был запланирован визит Риковера на "Халибат", только никто из экипажа не знал, в котором часу адмирал прибудет. Командир лодки Мур находился на берегу в своей квартире, в шести кварталах от дока, когда адмирал прибыл на судоверфь Маре Айленд, одетый как обычно по-граждански.
Первая стычка Риковера произошла с двумя морскими пехотинцами, которые отказались пропустить его через ворота верфи. Никакой проблемы не возникло бы, знай часовые Риковера в лицо. Но они знали только его фамилию. Все, что он в этом случае должен был сделать, - предъявить свое удостоверение личности. Риковер пришел в ярость от того, что кто-то на базе подводных лодок мог не узнать его. Он толкнул ворота и вошел. Как позже рассказывали Муру, адмирал быстро пошел по пешеходной дорожке. Часовые последовали за ним. Его догнали и снова попросили показать удостоверение личности. На этот раз адмирал предъявил удостоверение, и его пропустили. Он сразу же бросился в кабинет Роберта Метцгера, своего старшего инспектора по безопасности реакторов на верфи Маре Айленд. Будучи все еще раздраженным, Риковер решил, что ему самому не стоит идти на "Халибат". Вместо себя он послал своего представителя, который приехал с ним из Вашингтона. Поступая таким образом, Риковер инспирировал повторение того, что случилось с ним самим.
Конечно, любой на "Халибат" сразу узнал бы Риковера, и никто не стал бы спрашивать у него удостоверение личности. Но никто здесь не знал его представителя. Поэтому молодой вахтенный на верхней палубе сделал то, что ему и положено по инструкции. Он подошел к представителю Риковера и попросил предъявить удостоверение личности. Затем вызвал дежурного офицера, который в конечном счете не разрешил представителю адмирала находиться на лодке.
Когда Мур услышал обо всем этом, он немедленно разыскал Риковера. Адмирал не дал ему возможности смягчить обстановку. Вместо этого он рявкнул: "Мур, вам следует побеспокоиться о своей карьере! - Затем он грозно спросил: - А что вы собираетесь сделать с дежурным офицером, который не пускал нас?"
Риковер не давал себе труда лично инспектировать "Халибат". Но на подлодке чувствовался его гнев. Постоянные инспекции хода обслуживания реактора "Халибат" продолжались. Экипаж "Халибата" знал, что всегда можно что-то найти, если обращать пристальное внимание на малейшие действия, например, не на месте лежал гаечный ключ или недостаточно четко соблюдалась какая-то инструкция и т. п.
Через три месяца после стычки с Риковером Мура отстранили от командования "Халибат". Хотя это отстранение было оформлено как обычный перевод на другую должность, мало кто сомневался в том, что за этим переводом стоял Риковер. "По моему мнению, это был один из многочисленных неразумных поступков в отношении персонала, на которые этот джентльмен был способен, - сказал контр-адмирал Уолтер Смол, в то время командующий подводными силами на Тихом океане. Риковер был готов уволить любого по своему собственному желанию, независимо от того, были или нет у него на то полномочия".
Многие из офицеров, служивших под началом Мура, предпочли уволиться из ВМС. Некоторые - в знак молчаливого протеста против такого отношения к их командиру. Другие - просто чтобы избежать бесконечных придирок. Даже врач Вит, который с помощью коньяка приводил в чувство Чарли Хаммондса, попал под огонь инспекторов Риковера. Те посчитали, что документация о радиационном облучении экипажа оформлялась не так, как положено.
Мур был переведен в Пентагон в глубоководную группу и по иронии судьбы в конце службы был в составе команды, которая подбирала задачи для любимой мини-лодки Риковера NR-1.
Риковер подстроил увольнение Мура, но не отделался от него. И несмотря на то, что в ВМС была "эра Риковера", Мур все же получил звание капитана первого ранга, наряду с остальными офицерами его выпуска. У него было слишком много положительных аттестаций, слишком много достижений, чтобы кто-нибудь, в том числе и Риковер, мог отказать ему в присвоении этого звания.
Но главное было в другом. Мур потерял свою подлодку. Это было странное "вознаграждение". За проведение самой смелой в ВМС подводной разведывательной программы Мур больше никогда не будет снова командовать на море.
Глава 5. СМЕРТЬ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ
27 мая 1968 года. После длинного рабочего дня Джон Крейвен ехал вдоль реки Потомак на автомашине, возвращаясь домой, когда по радио сообщили, что подлодка "Скорпион" (бортовой номер SSN-589) пропала вместе с 99 членами экипажа. К тому времени прошло всего два месяца с того момента, когда американская разведка убедилась, что Советский Союз потерял свою подлодку типа "Гольф". Крейвен все еще помогал Бредли вычислить, где она затонула, как пришла эта новость. Никаких подробностей в радиопередачах не сообщалось.
Никто не знал, где находилась подлодка "Скорпион", что с ней случилось. Известно было только, что эта многоцелевая атомная лодка водоизмещением 3500 тонн должна была вернуться домой в Норфолк (шт. Вирджиния), но не прибыла. Она не плавала украдкой вдоль советского побережья и не измеряла глубину океана, как "Трешер", которая погибла за пять лет до этого. "Скорпион" шла по Атлантическому океану прямо домой. Подобно одноименной лодке Второй мировой войны, "Скорпион" исчезла бесследно и без видимых причин.
Крейвен притормозил у следующего съезда с шоссе и повернул в Пентагон. Когда он вошел в охраняемое "обиталище демонов" - усиленно охраняемый Военный кабинет, то знал только то, что как главный ученый специалист ВМС по глубоководным проблемам будет нужен. Ведь пропала подлодка и вместе с ней 99 человек.
Рассматривая толпу уже собравшихся в спешном порядке капитанов первого ранга и адмиралов, Крейвен ощутил нечто такое, чего никогда не встречал в этом кабинете, заполненном высокопоставленными военными, - малодушный страх.
Страх отчетливо читался на напряженных лицах тех, кто внимательно разглядывал огромную карту на стене, показывающую предписанный лодке "Скорпион" маршрут. Его источали дрожащие голоса других, внимательно изучавших навигационные карты, разбросанные по всему кабинету. Высказывались гипотезы и схемы поисков. Прикидывался маршрут "Скорпион", наносились на карту маршруты самолетов для поиска на поверхности и поиска редких подводных гор. Всего несколько месяцев назад американская подлодка "Скамп" (бортовой номер SSN-558) чуть не погибла, врезавшись в подводную гору в Тихом океане, когда она спешила, чтобы успеть проследить испытания советских ракет. Если это подобный несчастный случай, то "Скорпион" могла быть потеряна навсегда. Подводные горы - то место на ее пути, где она и ее экипаж могли затонуть, не дойдя до предельной глубины, за которой ее ожидала немедленная смерть в результате разрушения корпуса.
Другие офицеры изучали ближайшие места нахождения советских кораблей и подводных лодок, рассуждая, не пересекались ли их маршруты с маршрутом "Скорпион". Все находившиеся в кабинете пытались оценить возможности, желая верить, что "Скорпион" все еще невредима, а экипаж хоть и находится в затруднительном положении, но жив.
"Чем может помочь моя организация?" - спросил Крейвен, перекрывая волнующиеся голоса, гул спорящих и шелест карт. Никто не взглянул или даже не заметил его, стоявшего в дверях. Большинство из этих офицеров ничего не знали о "Халибат", о роли Крейвена в подготовке ее к глубоководным поискам и даже о его успехах в определении местонахождения водородной бомбы, которую ВВС потеряли в глубинах Атлантики, около Паломареса (Испания). Для большинства офицеров Крейвен был просто рядовым инженером. Те же, кто знал его лучше, считали его человеком, полным странных идей и необычных методов поиска, в которых не было ничего похожего на изложенное в военно-морских наставлениях. Мало кто из офицеров, находившихся в тот день в Военном кабинете, верил, что Крейвен мог оказаться их лучшим, а возможно, единственным шансом на успех в поисках подлодки "Скорпион".
Крейвен повторил свой вопрос. На этот раз кто-то ответил: "Нам не удалось найти "Скорпион" по акустическим сетям. Мы не знаем, где она. Если вы можете сделать что-нибудь по этому вопросу, делайте!" И Крейвен остался наедине со своими мыслями, пытаясь рассчитать, почему и где исчезла подлодка. Ставки были один против миллиона, что кто-нибудь найдет лодку. Она могла быть в Атлантике где-то на маршруте протяженностью в 3000 миль.
Семьи членов экипажа "Скорпион" начали беспокоиться еще с 15 февраля 1968 года, за три месяца до того, как Крейвен услышал эту новость по радио, за три месяца до того, как среди подводников стали циркулировать слухи о том, что советские корабли могли утопить ее.
При последнем отходе "Скорпиона" на пирсе стоял Дан Роджерс, помощник электрика, который, рискуя своей карьерой, попросил списать его с лодки, написав командиру капитан-лейтенанту Ф. Слаттери, что все на борту лодки "в опасности". И вот теперь он сбросил с пирса последний швартовый, который удерживал лодку. В ВМС эта лодка длиною 136 метров считалась блестящим выставочным экспонатом. А Роджерс в своем рапорте писал, что "Скорпион" так долго просрочивала капитальный ремонт, что экипаж называл ее "железным утильсырьем". В гидравлических системах были протечки, морская вода проникала через сальники вала гребного винта. Ее аварийные балластные системы не работали, и ВМС ограничили глубину ее погружения до ста метров, гораздо меньше рабочей глубины для других лодок этого типа.
За три месяца до последнего выхода "Скорпиона" в море случилось одно пугающее происшествие, когда "Скорпион" так сильно вибрировала во время маневрирования на больших скоростях, что казалось, она проходила сквозь воду как пробочный штопор, заставляя крупные части оборудования раскачиваться на своих резиновых амортизаторах. Причину таких вибраций так и не установили. Роджерс и другие члены экипажа опасались, что эта вибрация может повториться в любое время.
Большинство подводных лодок прошло тщательную проверку на безопасность после гибели "Трешер". Однако основная часть этих работ на "Скорпионе" была отложена из-за напряженности бюджета и неослабевающих темпов разведывательных операций в "холодной войне". Когда "Скорпион" выходила в море, она была одной из четырех подлодок, все еще ожидавших переоборудования дополнительными средствами безопасности, которые устанавливались после гибели "Трешера".
Роджерс и его товарищи жаловались командиру, что к их озабоченности по поводу неполадок в лодке никто не относится всерьез. Роджерс не был списан с корабля до тех пор, пока не согласился вычеркнуть слово "опасность" из своего рапорта о переводе.
Спустя месяц "Скорпион" была направлена на Средиземное море для участия в учениях НАТО. Ее направили туда только потому, что потребовалось срочно заменить подлодку "Сивулф", ту самую, которой Крейвен предпочел "Халибат", когда настало время выбрать лодку для специального проекта. "Сивулф" выбилась из графика замен, врезавшись в подводную гору в заливе Мэйн, и сильно повредила при этом корму.
Средиземноморье стало последней ареной "холодной войны". Со времени арабо-израильской войны 1967 года Советский Союз посылал все больше многоцелевых подводных лодок, вооруженных крылатыми ядерными ракетами, чтобы выслеживать американские авианосцы и пытаться следить за американскими ракетными лодками, выходящими в море из базы Рота (Испания). Американские разведывательные подлодки также наблюдали за портами Египта, где останавливались советские суда. Движение в Средиземном море было настолько интенсивным, что в декабре 1967 года произошло подводное столкновение американской подлодки "Джордж Маршалл" (бортовой номер SSBN-654) с советской многоцелевой подлодкой.
Значительную часть времени занимало выявление советских подводных лодок. Американские сети подводных гидрофонов к тому времени еще не были установлены в Средиземном море, а так же в районе западного побережья Европы, где проходил один из основных маршрутов советских подводных лодок. В самом Средиземноморье были ужасные условия для гидролокаторов, где соленая вода встречается с пресной, теплые слои - с холодными и все это посылает эхо-импульс в непредсказуемых направлениях. Одним словом, никто в США реально не представлял, как советские ВМС оперируют в Средиземном море и сколько подводных лодок они туда посылают. Аналитики-подводники в Лондоне и такие же аналитики в Норфолке (шт. Вирджиния) вели долгие дискуссии о советских операциях, но дискуссий чаще всего бесплодных, потому что слишком мало имелось фактов для каких-либо определенных выводов.
Полагая, что путем увеличения количества наблюдателей можно помочь экспертам, США начали обучать подводные силы своих союзников в Южной Европе и на Среднем Востоке искусству преследования подводных лодок. Фактически "Скорпион" была послана на Средиземное море, чтобы в учениях играть роль "зайца", которого преследуют иностранные силы в ходе их обучения. Для экипажа "Скорпион" это был привлекательный поход с заходами в солнечные порты Испании и Италии. Но многие, судя по письмам домой, предпочли бы, вроде Роджерса, остаться на берегу.
"Мы провели ремонт, заменили полностью или подлатали временно все оборудование", - писал помощник машиниста второго класса Д. Стоун в своем письме родителям от 12 апреля. Стоун отправил это письмо, находясь уже два месяца в походе, как раз накануне того, как "Скорпион" попала в опасный "петушиный бой" с советским эсминцем. Этот инцидент был типичным для операций в Средиземном море: обе стороны начинали беспокоить друг друга. Когда "Скорпион" всплыла на поверхность, чтобы обменяться сообщениями с американским кораблем "Катласс" (бортовой номер SS-478), советский эсминец бросился к "Скорпион", как бы намереваясь таранить ее. И когда казалось, что столкновения не избежать, советский корабль резко затормозил. Столкновения не произошло.
"Он проделал это три или четыре раза, - писал X. Тиббетс, командир "Катласс", который наблюдал за происходившим с ходового мостика своего корабля. - Я покрылся потом и каждый раз думал, успеют ли эти парни своевременно остановиться?..
Сообщение об инциденте, слухи о подобных инцидентах в других походах оставили у многих семей убеждение в том, что советские корабли могли стать причиной гибели "Скорпион". В соответствии с самой страшной версией, "Скорпион" была поражена советской торпедой во время завершающей стадии похода, когда она пыталась отогнать советскую многоцелевую подлодку от американской подлодки "Поларис" в Атлантическом океане.
Начинался заключительный этап похода, когда обычно не ставятся задачи, связанные с преследованием советской многоцелевой лодки. На календаре был конец апреля. "Скорпион" сделала завершающий заход в порт Неаполь (Италия). Оттуда, как ожидал экипаж, она должна была возвращаться домой. Вместо этого ее внезапно послали следить за необычайной деятельностью советских кораблей. Американские спутники сфотографировали группу советских надводных кораблей за пределами Средиземного моря, в Атлантике, запускающих воздушные шары, по размерам напоминающие метеозонды. Советские корабли занимались этой загадочной деятельностью почти целый месяц. Было известно, что в Тихом океане, поблизости от районов американских ядерных испытаний, также запускались советские воздушные шары, оборудованные чувствительными элементами. Возможно, это был какой-то новый вариант из арсенала разведывательных приемов.
Рассуждая, что в любом случае на пути домой "Скорпион" будет проходить поблизости от того района, Джеймс Бредли, все еще возглавлявший отдел подводной военно-морской разведки, приказал экипажу лодки посмотреть, что там происходит. Командир лодки капитан-лейтенант Слаттери и остальные офицеры были огорчены. После более чем двухмесячного пребывания в море они мечтали поскорее вернуться домой. Об этом экипаж прямо заявил Бредли на прощальной вечеринке в Неаполе. Он посочувствовал офицерам, но приказ остался в силе.
"Скорпион" отправилась в сторону советских кораблей 28 апреля. Но по пути лодка подошла к волнолому базы Рота (Испания) и высадила на берег одного члена экипажа и "спука", которые заболели. Затем продолжила свой путь. "Скорпион" тайно подглядывала за советскими кораблями два или три дня, а затем повернула домой. Когда лодка отошла на достаточное расстояние от советских кораблей, командир сообщил по радио, что удалось сделать несколько фотоснимков, но по поводу загадочных маневров советских кораблей информации собрали немного.
Не было ясно, где эти корабли действовали, хотя в документах ВМС США упоминался один возможный район. Разведывательные самолеты обнаружили два советских исследовательских гидрографических судна, корабль-спасатель подводных лодок и многоцелевую атомную подводную лодку типа "Эхо II" к юго-западу от Канарских островов, в 300 милях от северо-западного побережья Африки. Эти корабли проводили какую-то неустановленную "гидроакустическую операцию". Воздушная разведка была прекращена 19 мая и возобновлена 21 мая, как раз в то время, когда "Скорпион" покинула этот район.
"Не было замечено никаких изменений в характере проведения операции советскими кораблями ни до, ни после потери лодки "Скорпион", которые указывали бы на какую-либо причастность или заинтересованность советских кораблей в нападении на лодку", - позже сообщили ВМС в документе, подготовленном в 1969 году для следственной комиссии по катастрофе подводной лодки "Скорпион". Документ оставался секретным в течение многих лет.
Вечером 21 мая экипаж "Скорпион" сообщил по радио о своем местонахождении и что находится на предусмотренном маршруте домой, по так называемой "дуге большого круга", через Северную Атлантику. Получив приказание двигаться со скоростью 18 узлов, моряки рассчитывали прибыть в Норфолк в 13.00 по восточному поясному времени 27 мая.
Адмирал Томас Мурер, командующий флотом на северной Атлантике, и вице-адмирал Арнольд Шейд, командующий подводными силами в Атлантике, начали беспокоиться, когда "Скорпион" не ответила на сообщение 23 мая и на повторные запросы - в последующие два дня. Они попросили несколько кораблей ВМС и самолетов поискать признаки подводной лодки. Общая тревога еще не поднималась. В конце концов Слаттери и его экипаж шли домой в подводном положении, вне пределов радиоконтакта.
Озабоченность переросла в страх 27 мая, в 12.20. За двадцать минут до того времени, когда "Скорпион" следовало прибыть в Норфолк. К этому времени она должна была быть уже на поверхности, а ее экипаж - вести переговоры с базой. Командующий подводными силами вице-адмирал Шейд распорядился начать интенсивную проверку связи. Корабли и самолеты переполнили эфир позывными подлодки "Скорпион": "Брендиуайн..." "Брендиуайн..." "Брендиуайн!.."
Ответа не последовало.
В 15.15 было официально объявлено о пропаже лодки "Скорпион".
А на пирсе семьи экипажа подлодки ждали своих мужей, сыновей и отцов, возвращающихся из похода. Они ждали под весенним дождем, который чисто промыл пирс. Вскоре командование ВМС предложило встречающим расходиться по домам, так как возвращение "Скорпион" задерживается. Это было сделано только тогда, как вездесущие репортеры стали передавать первые сообщения о пропаже лодки.
К этому времени Крейвен повернул свою автомашину к Пентагону, офицеры разведки лихорадочно пытались получить акустические доказательства и другие признаки несчастного случая, столкновения или боя. Пилоты разведывательных самолетов определили местонахождение всех известных советских или принадлежащих восточному блоку надводных кораблей и подводных лодок, по крайней мере в 50 милях от любой точки, где ожидалось прохождение "Скорпиона". Позже военно-морские силы сообщили, что нет никаких доказательств какой-либо подготовки Советского Союза к боевым действиям или кризисной ситуации, которые можно было ожидать в случае преднамеренного нападения на "Скорпион". Действительно, к тому моменту, когда Крейвен вошел в военный кабинет, ВМС в основном отвергли версию советского участия в гибели "Скорпиона".
Вице-адмирал Шейд сам отправился на поиски на подводной лодке "Парго" (бортовой номер SSN-650). Роджерс, бывший член экипажа, тоже вышел на поиски на борту своей новой подлодки "Лэйкон" (бортовой номер SSN-661). Был момент, когда все на борту "Лэйкон" поверили, что "Скорпион" найдена. Радист на "Лэйкон" принял сигнал о помощи (SOS) от позывного "Брендиуайн". Но вскоре стало очевидно, что сигнал был фальшивый: садистская шутка с одного из торговых судов или прогулочных яхт.