Страница:
Герфегест хрипло вскрикнул и ринулся навстречу лучникам. Пусть на крыльях трех стрел его душа отправится в Святую Землю Грем. Последний Конгетлар уйдет легко, как ветер, который волен приходить и уходить, и ничто не удержит его в этом мире.
6
Лучники смотрели на Герфегеста, бегущего к ним по прямым дорогам их взглядов, простертых над стрелами. Лучники понимающе улыбались самоубийце.
Все трое захрипели разом. Улыбки сменились гримасами предсмертного отчаяния. Их луки дрогнули, стрелы ушли в небеса.
Герфегест, который ждал смерти, увидел, как его несостоявшиеся убийцы упали один за другим.
Воины с секирами, которые спокойно ждали роковой развязки, благородно предоставив Герфегесту самому выбирать свою смерть, сорвались со своих мест. Они понимали только одно: последний Конгетлар почему-то жив, стрелки почему-то мертвы и, следовательно, убить гибкого фехтовальщика придется им самим.
Герфегест, получивший отсрочку рокового приговора, не испытывал никаких чувств, кроме легкой досады. Он жив, а все происходящее вокруг него снова спуталось в клубок загадок.
Невидимый союзник, в благорасположенность которого верилось с трудом, убил его палачей. И вот теперь - делать нечего, милостивые гиазиры - меч Герфегеста вновь встретился с чужой сталью, раскалывая вычурный прогиб лезвия на три нескладных осколка! Секира выказала неожиданно дурную закалку.
Он не заметил, как на поляне, уже порядком вытоптанной, появились трое странных людей.
Герфегест не успел разглядеть их толком, всецело поглощенный сложной каскадной защитой от двух весьма опытных бойцов. Нападающие, плюнув на секиры, обнажили короткие, но от этого едва ли безопасные клинки.
Герфегест рубился с ними по всем правилам и не обращал внимания на то, как именно трое новых незнакомцев расправляются с последними людьми Гамелинов. Сейчас Герфегесту было важно только одно: эти трое отлично управляются со своим оружием и оружие их отнюдь не служит делу Гамелинов.
Все закончилось быстро. Герфегест, сплошь залитый своей и чужой кровью и этим отвратительный себе до тошноты, подошел к раненому стрелами Тайен Мелету.
Глаза предводителя блеснули ненавистью. Как он не силился, подняться на ноги он не мог. Меч Герфегеста был полностью властен над его никчемной жизнью.
- Ты стоишь своей девки и своего проклятого Дома, Конгетлар, предавший смерть своих, - в словах Мелета было слишком много правды, чтобы их мог вытерпеть, не придя в бешенство, человек Алустрала. Но Герфегест был человеком Сармонтазары. Он мог снести и не такое.
- Пустое вспоминаешь, все это в прошлом. Лучше скажи, зачем Гамелинам Семя Ветра? - спросил Герфегест почти спокойно.
- Гамелинам? - в глазах Мелета Герфегест увидел загадочный отблеск тайного знания. - Ты не понимаешь, человек из проклятого Дома Конгетларов...
Удар двуручного топора расколол голову Мелета до самой шеи. Две половины гребенчатого шлема, опав на его наплечники, ужасающе быстро окрасились алым. Лишенное жизни тело беззвучно опало на землю.
Сознание Герфегеста, замутненное быстрой чередой необъяснимых, ужасных и пустых событий, встретило происшедшее почти бесстрастно. Герфегест поднял тяжелый взгляд на убийцу. Им являлся один из его неожиданных союзников, до которых ему пока не было никакого дела.
- Мелет - низкий пес, - очень тихо сказал низкорослый обладатель хищного боевого топора. - Его слова не стоят горсти пустых ракушек. Его жизнь дешевле кружки морской воды.
Карлик тоже говорил на языке Алустрала. Если бы это было наваждение!
7
Итак, еще вчера он был счастлив, спокоен, умиротворен, вечен.
Вчера их было двое - слишком много для отшельничества, слишком мало для воинства, вполне достаточно для любви. Он и Тайен.
Сегодня Тайен была мертва, поляну между святилищем и ручьем покрыли пятнадцать чужих тел, его невзыскательный, но любимый дом был усыпан останками омерзительной членистоногой твари. Он, Герфегест, чудом остался жив. И с ним были трое непрошеных спасителей.
Все было до безумия невероятно. Поэтому, когда все четверо, даже не успев познакомиться, оказались в ледяной воде ручья, чтобы смыть пот, кровь и усталость, это никого не удивило.
И даже когда один из воинов, ловко сбросив одежду, оказался молодой женщиной, Герфегест лишь пожал плечами. Чего только в жизни не бывает! Воительница, встретив его удивленный взгляд мимолетной понимающей улыбкой, запросто представилась:
- Киммерин.
Так не представляются люди высокого происхождения. Слишком коротко, слишком просто. Люди высокого происхождения говорят так: "Герфегест из Дома Конгетларов", да еще зачастую прибавляют: "... на службе у Дома такого-то" или "... на службе у Империи".
- Герфегест, - коротко кивнул Герфегест, сочтя, что в данном случае довесок "из Павшего Дома Конгетларов" будет совершенно неуместен. А то еще дева-воительница и ее двое молчаливых спутников подумают, что он кичится своим скандальным Домом перед ними, низкородными. Такая скромность - или что-то еще, ускользнувшее от Герфегеста - была встречена двумя молчаливыми спутниками Киммерин с бледными, но дружелюбными улыбками.
- Двалара, - слегка поклонился один.
- Горхла, - представился другой, карлик.
И все. Киммерин легла на дно ручья, погрузившись в воду с головой - к ледяным омовениям подобного толка питал слабость и сам Герфегест. Воины Алустрала только так и купались.
Назвавшийся Дваларой фыркал, втягивая воду носом и сплевывая ее через рот. Тоже дело. Горхла набрал в рот воды, встал на руки и застыл. Теплая компания на загородной прогулке. Благорастворение!
Один лишь Герфегест был по-прежнему озабочен. Имена у всех троих были очень странные. О принадлежности их обладателей к какому-либо из Семи Домов Алустрала они ничего не сообщали, а Герфегест был не из тех, кто способен удовлетвориться неведением.
Слишком много изменений за один день. Герфегест чувствовал, что может себе позволить быть предельно откровенным. Плевать он хотел на все формулы вежливости!
- Кому вы служите? - спросил Герфегест, ожидая услышать либо ложь, либо спесивое "никому".
- Ганфале, - ответил Горхла, акробатически заваливаясь из стойки на руках плашмя в воду и подымая ледяную тучу брызг. - Бр-р-р, холодно.
Его ответ ошеломил Герфегеста.
8
Ганфала.
Кто такой Ганфала для Синего Алустрала, милостивые гиазиры?
Тот же, кем был Леворго для Сармонтазары. Главный. Пастырь. Охранитель. Тот, кому до всего есть дело. Тот, кому ни до чего нет дела. И никто, ровным счетом никто и никогда не смел называть Ганфалу просто Ганфалой.
Ганфала - Рыбий Пастырь, Ганфала - Синеву Алустрала Предержащий, Ганфала - Надзирающий над Равновесием.
Нет в Синем Алустрале слабоумного попрошайки, который не знал бы о Ганфале; но мало, очень мало сыщется людей, которые могли бы похвастать тем, что его видели. Герфегест, например, не видел. Никто из Конгетларов не видел. И никто из Конгетларов ему не служил.
И в то же время, Ганфале служили все. Луна и звезды, рыбы и камни, песок и Синева Алустрала - потому что все было обязано ему своим существованием и, следовательно, служило.
Так или иначе, но ПРОСТО "Ганфала" - это оскорбление и для Синевы Алустрала, и для Синеву Алустрала Предержащего.
- Ответь передо мной за свои слова, - сухо сказал Герфегест Горхле, выходя на берег и, якобы для согрева, запуская свой меч бесконечным "веером бражника".
Киммерин, поднявшаяся из вод ручья словно варанская Дева Савват, и Двалара, взявшийся растирать ее крепкое тело, с интересом воззрились на Герфегеста.
- Ответить за слова? - Горхла нахмурился. - Меня редко просят о таком одолжении. И все просители встретились с Синевой Алустрала раньше, чем ты бы успел сосчитать пальцы на своих руках. Но Ганфала не велел делать тебе злого, он велел говорить с тобой, Рожденный в Наг-Туоле. Мы прошли через Врата Хуммера - и это мой ответ.
- Это не ответ. Я сам прошел некогда через Врата Хуммера. И все люди, убитые нами сегодня, тоже прошли через Врата Хуммера. Значит ли это, что они тоже служат Ганфале?
- Хорошо, - Горхла слегка пожал плечами. - Хорошо. Тогда я добавлю совсем немногое. Ты - Герфегест из Дома Конгетларов, ты владетель Семени Ветра и именно поэтому мы здесь. В Алустрале нет никого, кто знает об этом, и подавно в нем нет никого, кто смог бы отыскать тебя на необъятных просторах Сармонтазары. Никого - кроме Ганфалы и Гамелинов. Людей, присланных Гамелинами, ты уже видел, и ты видел их намерения. Мы очень спешили. Опоздай мы на несколько мгновений - ты был бы уже мертв.
- Ты говоришь о многом, но ты не говоришь ничего. Твои слова - шелест ветра в ветвях сикоморы, твои слова - скрип снега под моими ногами.
Карлик побагровел. Медленно, чтобы не уронить достоинства, он наклонился и поднял с земли свой топор.
- Ганфала не велел мне делать тебе злого. Но он ничего не говорил о том, что есть для тебя зло. Я вижу, что зло для тебя - твой язык. Я сделаю доброе тебе, если вырву его из твоей велеречивой глотки.
Двалара одобрительно хмыкнул. Киммерин - (взгляд Герфегеста помимо его воли все время перебегал от лица Горхлы к притягательному телу девы-воительницы) - Киммерин поглядела на них с тревогой.
Герфегесту стало весело. Весело безо всякой видимой причины. Он рассмеялся.
- Подумай над тем, что сделает с тобой Ганфала, когда вместо Семени Ветра ты принесешь ему мой язык, - сказал Герфегест, хотя никто из троих еще не говорил ему о том, что они посланы именно за Семенем Ветра.
Не нужно быть ни мудрецом, ни знатоком Истинного Наречия Хуммера, достаточно среди ночи разодрать в клочья тварь-убийцу, а на рассвете пришибить несколько Гамелинов, чтобы понять: кому-то в Алустрале понадобилось Семя Ветра. И едва ли нечто большее.
Карлик пробормотал одними губами невнятное проклятие, из которого Герфегест расслышал только "... Хуммер... " и "... глубокая утроба... ", но топор опустил. Неожиданно подала голос Киммерин.
- Ты прав и не прав, Рожденный в Наг-Туоле. Ты прав в том, что не веришь всему, что слышишь. Но ты не прав в том, что не берешься дослушать до конца. Мы действительно служим Ганфале, потому что для Алустрала начались тяжелые времена. Ганфала, Надзирающий над Равновесием - единственный, кто может остановить Дом Гамелинов в его стремлении к безудержному сокрушению. Но посланы мы не только за Семенем Ветра. Сейчас ты услышишь все из уст самого Ганфалы. Помоги мне, - последние слова Киммерин были обращены к Дваларе.
Двалара понимающе кивнул. Он расстелил свой плащ и извлек из походной сумы, сшитой из оленьей шкуры, две небольших изящных курительницы.
Вслед за этим на свет появился каменный флакон с загадочным содержимым и маска из тонкой кожи, лишенная каких-либо характерных черт. На маске не было прорезей для носа и для глаз - только для рта.
Дальше происходило вот что. Киммерин легла на спину и надела маску. Двалара установил по обе стороны от ее головы курительницы и, несколько раз щелкнув огнивом, поджег благовонные палочки.
Затем Двалара поднес к губам Киммерин открытый каменный флакон. Несколько капель, отразив показавшееся из-за деревьев солнце, исчезли в приоткрытых устах девушки.
Горхла, которому, похоже, все это было не впервой, сделал Герфегесту пригласительный жест - садись, мол.
Сам он, окинув быстрым оценивающим взглядом бездыханные тела, направился к Мелету. Он содрал с его левой руки церемониальный щиток с Черными Лебедями Гамелинов, поднес его к уху и, пару раз стукнув по нему костяшками пальцев, одобрительно кивнул головой. Что-то ему понравилось.
Герфегест наблюдал за всем происходящим с абсолютной отрешенностью. В своей жизни он навидался всякого. Есть много книг и разные ремесла для прочтенья. Приблизительно так писал Трев Аспадский, дословно этот стих Герфегест уже не помнил. И если кто-то думает, что под книгами аспадский мудрец разумел пухлые тома желтой бумаги, испещренной красными чернилами тот не видит дальше собственного носа.
Горхла подошел к Киммерин. В его руках, кроме щитка с гербом Гамелинов, теперь был кинжал с вилообразной гардой.
Быстрым жестом опытного каллиграфа он нанес на горло Киммерин крохотную царапину. Потом, спокойный и уверенный в себе, не примериваясь, он плавными взмахами кисти покрыл царапинами запястья и щиколотки девушки. Выступили крохотные, но стремительно набухающие капли крови.
Потом Горхла заговорил глухим низким голосом. Это не были громокипящие слова Хуммера. Просто высокое наречие Синего Алустрала - и не более того.
- Волею Синевы Алустрала и Великой Матери Тайа-Ароан, именами Трех Тайных Алустралов и Надзирающего над Равновесием да откроются Пять Скважин тела твоего и да пробудится память о создателе твоем.
Горхла замолчал. Вместо него заговорил щиток с гербом Гамелинов перехватив свой кинжал за лезвие, карлик принялся мерно постукивать костяной рукоятью по щитку.
Дым от курительниц, стоявших у головы Киммерин, был тяжелым и густым. Он не восходил к небу и не рассеивался в воздухе. Дым опадал тяжелыми, дурманящими складками и струился по телу Киммерин. По гладкой поверхности маски, скрывающей ее лицо. По обнаженной груди с маленькими сосками, по животу, рукам и ногам, по лону.
Дыхание Киммерин учащалось в такт постукиваниям Горхлы, ее тело едва заметно вздрагивало. Ноги Киммерин медленно согнулись в коленях и разошлись в стороны. Двалара подошел к Герфегесту и протянул ему флакон.
- Подставь ладонь, - шепнул Двалара.
Герфегест протянул ему тыльную сторону кулака. Он уже догадывался, что ему предстоит сделать. Впрочем, догадался бы, пожалуй, и любой другой мужчина.
Не колеблясь, он слизнул четыре капли, которые вытрусил из флакона Двалара.
Стоило жидкости коснуться его языка, как в голове пронесся горячий вихрь. В уши ворвался рвущий мозг грохот - таким ему теперь слышался стук рукояти кинжала о щиток. Память о Тайен растаяла без следа, зато Киммерин показалась ему невыразимо прекрасной, невыразимо соблазнительной, словом, той, обладание которой необходимо.
Двалара недвусмысленно ткнул пальцем в сторону лежащей в весьма нецеломудренной позе девушки. И столь же недвусмысленно отвернулся.
9
Теперь все пространство, весь мир были пропитаны грохотом.
Не было мыслей, не было ни стыда, ни страха - только желание. Герфегест вошел в Киммерин быстро и жадно. В нее - ждущую, захлебывающуюся экстатическим стоном, окутанную благовонным дымом.
В висках Герфегеста, вторя ритмичному грохоту щитка, бешено стучала кровь. Перед глазами расплывалась туманным пятном кожаная маска Киммерин. Прошлое рушилось в пучины небытия, будущего не было.
Последние часы были слишком тяжелы для него. Он истек быстро и бессильно закричал вдогон ускользающему наслаждению. И в этот момент маска Киммерин ожила. На ней наметились скулы, глазницы, нос...
В ужасе Герфегест отпрянул назад, но стальные руки вцепились в его плечи. Киммерин заговорила далеким, чужим голосом.
Голос принадлежал мужчине.
- Останься, Рожденный в Наг-Туоле. С тобой говорю я, Ганфала, Надзирающий над Равновесием.
Маска на Киммерин полностью преобразилась и уже не была маской.
Прямо в глаза Герфегесту смотрел оливковокожий человек. Он не был ни стар, ни молод - казалось, он вообще лишен атрибута возраста. Два длинных черных уса сходились под подбородком в одну косицу, конец которой был схвачен простым медным кольцом без узоров и украшений. Его дыхание несло свежий запах штормового моря.
Да, в глаза Герфегесту сейчас глядел Рыбий Пастырь и никто более. Это просто не мог быть кто-либо иной!
- Ты слышишь меня?
Герфегесту пришлось воздвигнуться на огромное волевое усилие, чтобы разжать судорожно сведенные челюсти.
- Я слышу тебя, Рыбий Пастырь.
- Это хорошо. Ты силен, идущий Путем Ветра. Гамелины не смогли взять над тобой верх. Тебе удалось отверзть Пять Скважин тела Киммерин и именно благодаря твоей силе я сейчас говорю с тобой. А теперь слушай и молчи.
Герфегест, в общем-то, и без того молчал. Еще не хватало перечить самому Надзирающему над Равновесием!
- Над Синим Алустралом простерли свои черные крылья Лебеди Гамелинов. Их могущество растет слишком быстро. Равновесие стремительно разрушается. Ты - Конгетлар. Только ты можешь остановить Гамелинов. Ты нужен Алустралу, Герфегест. Я знаю - ты нашел Семя Ветра. Иначе ты сейчас не говорил бы со мной. Я хочу, чтобы ты пришел в Алустрал, чтобы ты принес Семя Ветра и свое искусство. Эти трое - Двалара, Горхла и Киммерин - были посланы мной, чтобы уберечь тебя и указать дорогу обратно. Все мы - они, ты и я - вервие одного каната.
Пока Ганфала говорил, мир вокруг Герфегеста плавился воском, растекался водой, истончался до дыма и исчезал без следа. Исчез грохот, исчезло тело Киммерин, канули в ничто ручей, поляна, усеянная мертвецами, курительницы и память о прошлом.
Герфегест и Ганфала неторопливо вышагивали по тропе, мощеной полированными плитами нежно-зеленого цвета. Тропа вилась по берегу неглубокого прозрачного озера дивной красоты. В озере были камни и островки - один довольно большой и много помельче.
В левой руке Ганфала держал длинный посох, увенчанный двурогим металлическим лезвием. На поясе у него висел небольшой мешочек, сплетенный из пурпурных водорослей - в таких носят фигуры для игры в нарк.
Герфегест не удивился новому превращению. Он уже не удивлялся ничему.
- Ты не согласен со мной, Герфегест, - заметил Ганфала так, будто они давно вели какую-то пустую беседу. О лошадях или, к примеру, о тягловых каракатицах.
- Ты прав, Рыбий Пастырь, я не согласен, - неожиданно для самого себя откликнулся Герфегест. - Я ничего не должен Синему Алустралу. Мой Дом был истреблен по тайному сговору других Домов, я обрел себя лишь в Сармонтазаре. Теперь я вновь лишился всего по вине людей из Алустрала. Если Гамелины вознамерились вновь вывернуть наизнанку Синеву Алустрала - пусть сделают это.
- Пусть сделают это, - эхом отозвался Ганфала, извлекая из своего мешочка "лебедя" и, ловким щелчком большого пальца подбив плоскую резную фигурку, отправил ее в зеленую траву одного из островков посреди озера.
- Ты узнаешь эти земли? - спросил Ганфала, указав пальцем туда, где упала фигура.
Герфегест всмотрелся повнимательнее. Да, надо быть полным ослом, чтобы не понять сразу смысл и назначение озера, окольцованного мощеной тропой. Это Круг Земель, а озеро - Океан, моря и заливы. Теперь Герфегест с легкостью различил восточное побережье Сармонтазары, длинный язык полуострова Цинор, бычий желудок моря Фахо, ромбовидный Тернаун и скалистый обломок Хеофора. Западнее тянулись длинные цепи Хелтанских и Онибрских гор, а за ними раскинулись архипелаги Алустрала.
- Узнаю, - сказал Герфегест. - Узнаю, но едва ли сейчас помню, как называется тот островок, куда упал "лебедь".
Ганфала невесело усмехнулся.
- Священный Остров Дагаат.
Герфегест равнодушно повел плечом.
- Мне ничего не говорит это название.
- Еще десять лет назад оно никому ни о чем не говорило. Дагаат восстал из вод уже после того, как пал Дом Конгетларов.
Столь же ловко, сколь и в предыдущий раз, Ганфала отправил щелчком на островок второго "лебедя". В изумрудной траве раздался тихий стук соударения двух костяных фигурок.
По безмятежной доселе воде озера пробежала мелкая рябь. Что-то ухнуло в глубине - далекое, непостижимое, ужасающее. Герфегест увидел, как рукотворный мир Сармонтазары побежал трещинами. Пожухла харренская трава. Докрасна раскалились пески Легередана. Над морем Фахо встало колеблющееся парное марево.
Спустя несколько коротких варанских колоколов Сармонтазара полностью погрузилась в кипящую воду, а на месте разрозненных островов Алустрала вздыбился черный неведомый материк, от которого веяло холодом векового ужаса.
- Что это значит? - спросил Герфегест, который никогда не стеснялся выказать себя недоумком. В тех случаях, когда это было действительно важно.
- Это значит, что на Священном Острове Дагаат находится ключ к судьбам мира. И этот ключ в любой момент может попасть в руки Гамелинов. Есть только одно средство, способное смирить стихии - Семя Ветра. И есть лишь один человек, способный посеять Семя Ветра в каменную твердь Дагаата, обратив веления рока во благо. Этот человек - ты, Герфегест Конгетлар.
- И что же?
- Гамелины сейчас сильны как никогда. На их стороне еще три благородных Дома. В любой момент Гамелины смогут взять Священный Остров Дагаат в свои руки и открыть тайну сокрушения мира. И тогда не останется ничего. И тебя, Рожденный в Наг-Туоле, тоже.
- Пусть, - непокорно тряхнул головой Герфегест, вспоминая смерть Тайен. - Пусть. Этот мир похож на отслуживший, проржавленный до дыр панцирь. Надо ли его жалеть?
- Ты упрям и своенравен, как ураган, - сказал Ганфала и в его голосе Герфегесту послышалось восхищение. - Но Заклятие Конгетларов сильнее твоего упрямства. Так вспомни его!
Перед глазами Герфегеста блеснуло двурогое лезвие боевого посоха Ганфалы. В горле полыхнуло пламя боли - боли, выскребающей душу до последней пылинки. В мозгу Герфегеста сверкнуло нестерпимым белым светом Заклятие Конгетларов.
Вначале был Лед предвечный
И более ничего.
Лед греет души Лорчей
У Лорчей пламя его.
В грохоте молотов тяжких
Миру явилась Сталь.
Сталь дана Гамелинам,
Их беспощадным клинкам.
Два Тунца звонкобронных
Порождены Синевой
Южным Домам опора,
Юга хранят покой.
Над заводями колеблем
Ветром гибкий Тростник.
Танец его - для Хевров.
И Три Головы - для них.
Для Пелнов крылья простерты
Птицы, мощной, как смерть.
Им - Альбатроса дерзость,
Им - белизна и честь.
Тур, ярый в битве хищной,
Подъял на рогах небеса.
Тур - воитель Эльм-Оров,
Ужас в его очах.
Лед изойдет водою,
Ржавчиной Сталь изойдет.
Ветер, один лишь Ветер
Над прахом Домов воспоет
Песнь о падении сильных.
Герфегест умирал. И вместе с Заклятием в него входила боль всех погибших Конгетларов. И вместе с болью к Герфегесту приходило отчаяние.
Теперь ему уже никогда не отомстить за смерть Конгетларов.
Никогда не стоять на смотровой площадке отстроенного наново Наг-Туоля.
Никогда не вдыхать полной грудью крепкий утренний бриз, прислушиваясь к рокоту близкого любвеобильного моря...
10
В ноздри Герфегеста входил щекотливый благовонный дым. Все тело раскалывалось на куски от нечеловеческой усталости. В беспредельной высоте, широко распластав крылья, парил черный кондор.
К его щеке прикоснулась холодная женская рука. Тайен?
- Тайен? - прошептал Герфегест.
- Нет.
Идущий Путем Ветра знает: поддаваться навалившейся усталости последнее дело. Герфегест поднялся на ноги одним рывком. В голове далеким эхом отозвалась боль. Вместе с ним поднялась с корточек Киммерин. Киммерин. Откуда он знает это имя?
Трупы воинов были сложены в один ряд вдоль берега ручья. Двое - карлик в потертой зеленой залме и высокий молодой воин в длинном темно-коричневом плаще - перебирали небогатые трофеи. Мечи, шлемы, три лука, несколько секир, поясные бляхи, наплечники, сапоги, щиток с двумя черными лебедями.
- Я... - неуверенно сказал Герфегест, ощупывая глазами лицо девушки, я... мне нужно в Алустрал. Меня ждет Рыбий Пастырь.
- Я знаю, - кивнула Киммерин.
К ним подошел Двалара.
- Тебе понравилось с ней?
- О чем ты говоришь, Двалара? - спросил Герфегест, не вполне понимая, каким образом на язык ему подворачиваются нужные имена.
- Пройдет совсем немного времени и ты вспомнишь. Когда вспомнишь знай, что все мы служим Ганфале и выполняем любые его приказания. Не будь на то его воли - я и Киммерин спорили бы только об одном: кто убьет тебя быстрее.
Киммерин едва заметно улыбнулась. Будто бы извинялась.
Герфегест не понимал их, но решил смолчать. Были дела поважнее бахвальства.
- Где Семя Ветра? - тревожно спросил он, бросив быстрый взгляд в сторону святилища.
Последнее, что помнил Герфегест о Семени Ветра - это свое незавершенное превращение от заклинаний Тайен. Тогда Семя Ветра было в его руках, а после обломки расщепившейся стрелы слизнули его с ладони и оно упало в траву. Поляна была истоптана и залита кровью. На то, чтобы разыскать на ней Семя Ветра, могли уйти дни и недели.
- А это мы узнаем. Это мы сейчас узнаем, - чем-то исключительно довольный, сказал-пропел Горхла.
11
Слепец не умер, потому что не жил.
Останки его растерзанного Герфегестом тела, повинуясь слепому - ведь он за то и назывался Слепцом - стремлению самовосстановиться и вновь обрести целостность, успели уже отчасти собраться вместе. В дверях святилища Герфегеста и его новых союзников ожидало не самое приятное зрелище.
Вкривь и вкось сросшаяся головогрудь твари беспомощно мялась на трех лапах.
Голова, перебирая несколькими жвалами, медленно подбиралась к телу.
Извивающийся змеей ложноязык, однако, по неведомой Герфегесту причине стремился отнюдь не к воссоединению с головой. Он медленно пробирался в траве вдоль стены святилища, все более удаляясь от всего того, что осталось от Слепца.
Герфегест занес над Слепцом меч.
6
Лучники смотрели на Герфегеста, бегущего к ним по прямым дорогам их взглядов, простертых над стрелами. Лучники понимающе улыбались самоубийце.
Все трое захрипели разом. Улыбки сменились гримасами предсмертного отчаяния. Их луки дрогнули, стрелы ушли в небеса.
Герфегест, который ждал смерти, увидел, как его несостоявшиеся убийцы упали один за другим.
Воины с секирами, которые спокойно ждали роковой развязки, благородно предоставив Герфегесту самому выбирать свою смерть, сорвались со своих мест. Они понимали только одно: последний Конгетлар почему-то жив, стрелки почему-то мертвы и, следовательно, убить гибкого фехтовальщика придется им самим.
Герфегест, получивший отсрочку рокового приговора, не испытывал никаких чувств, кроме легкой досады. Он жив, а все происходящее вокруг него снова спуталось в клубок загадок.
Невидимый союзник, в благорасположенность которого верилось с трудом, убил его палачей. И вот теперь - делать нечего, милостивые гиазиры - меч Герфегеста вновь встретился с чужой сталью, раскалывая вычурный прогиб лезвия на три нескладных осколка! Секира выказала неожиданно дурную закалку.
Он не заметил, как на поляне, уже порядком вытоптанной, появились трое странных людей.
Герфегест не успел разглядеть их толком, всецело поглощенный сложной каскадной защитой от двух весьма опытных бойцов. Нападающие, плюнув на секиры, обнажили короткие, но от этого едва ли безопасные клинки.
Герфегест рубился с ними по всем правилам и не обращал внимания на то, как именно трое новых незнакомцев расправляются с последними людьми Гамелинов. Сейчас Герфегесту было важно только одно: эти трое отлично управляются со своим оружием и оружие их отнюдь не служит делу Гамелинов.
Все закончилось быстро. Герфегест, сплошь залитый своей и чужой кровью и этим отвратительный себе до тошноты, подошел к раненому стрелами Тайен Мелету.
Глаза предводителя блеснули ненавистью. Как он не силился, подняться на ноги он не мог. Меч Герфегеста был полностью властен над его никчемной жизнью.
- Ты стоишь своей девки и своего проклятого Дома, Конгетлар, предавший смерть своих, - в словах Мелета было слишком много правды, чтобы их мог вытерпеть, не придя в бешенство, человек Алустрала. Но Герфегест был человеком Сармонтазары. Он мог снести и не такое.
- Пустое вспоминаешь, все это в прошлом. Лучше скажи, зачем Гамелинам Семя Ветра? - спросил Герфегест почти спокойно.
- Гамелинам? - в глазах Мелета Герфегест увидел загадочный отблеск тайного знания. - Ты не понимаешь, человек из проклятого Дома Конгетларов...
Удар двуручного топора расколол голову Мелета до самой шеи. Две половины гребенчатого шлема, опав на его наплечники, ужасающе быстро окрасились алым. Лишенное жизни тело беззвучно опало на землю.
Сознание Герфегеста, замутненное быстрой чередой необъяснимых, ужасных и пустых событий, встретило происшедшее почти бесстрастно. Герфегест поднял тяжелый взгляд на убийцу. Им являлся один из его неожиданных союзников, до которых ему пока не было никакого дела.
- Мелет - низкий пес, - очень тихо сказал низкорослый обладатель хищного боевого топора. - Его слова не стоят горсти пустых ракушек. Его жизнь дешевле кружки морской воды.
Карлик тоже говорил на языке Алустрала. Если бы это было наваждение!
7
Итак, еще вчера он был счастлив, спокоен, умиротворен, вечен.
Вчера их было двое - слишком много для отшельничества, слишком мало для воинства, вполне достаточно для любви. Он и Тайен.
Сегодня Тайен была мертва, поляну между святилищем и ручьем покрыли пятнадцать чужих тел, его невзыскательный, но любимый дом был усыпан останками омерзительной членистоногой твари. Он, Герфегест, чудом остался жив. И с ним были трое непрошеных спасителей.
Все было до безумия невероятно. Поэтому, когда все четверо, даже не успев познакомиться, оказались в ледяной воде ручья, чтобы смыть пот, кровь и усталость, это никого не удивило.
И даже когда один из воинов, ловко сбросив одежду, оказался молодой женщиной, Герфегест лишь пожал плечами. Чего только в жизни не бывает! Воительница, встретив его удивленный взгляд мимолетной понимающей улыбкой, запросто представилась:
- Киммерин.
Так не представляются люди высокого происхождения. Слишком коротко, слишком просто. Люди высокого происхождения говорят так: "Герфегест из Дома Конгетларов", да еще зачастую прибавляют: "... на службе у Дома такого-то" или "... на службе у Империи".
- Герфегест, - коротко кивнул Герфегест, сочтя, что в данном случае довесок "из Павшего Дома Конгетларов" будет совершенно неуместен. А то еще дева-воительница и ее двое молчаливых спутников подумают, что он кичится своим скандальным Домом перед ними, низкородными. Такая скромность - или что-то еще, ускользнувшее от Герфегеста - была встречена двумя молчаливыми спутниками Киммерин с бледными, но дружелюбными улыбками.
- Двалара, - слегка поклонился один.
- Горхла, - представился другой, карлик.
И все. Киммерин легла на дно ручья, погрузившись в воду с головой - к ледяным омовениям подобного толка питал слабость и сам Герфегест. Воины Алустрала только так и купались.
Назвавшийся Дваларой фыркал, втягивая воду носом и сплевывая ее через рот. Тоже дело. Горхла набрал в рот воды, встал на руки и застыл. Теплая компания на загородной прогулке. Благорастворение!
Один лишь Герфегест был по-прежнему озабочен. Имена у всех троих были очень странные. О принадлежности их обладателей к какому-либо из Семи Домов Алустрала они ничего не сообщали, а Герфегест был не из тех, кто способен удовлетвориться неведением.
Слишком много изменений за один день. Герфегест чувствовал, что может себе позволить быть предельно откровенным. Плевать он хотел на все формулы вежливости!
- Кому вы служите? - спросил Герфегест, ожидая услышать либо ложь, либо спесивое "никому".
- Ганфале, - ответил Горхла, акробатически заваливаясь из стойки на руках плашмя в воду и подымая ледяную тучу брызг. - Бр-р-р, холодно.
Его ответ ошеломил Герфегеста.
8
Ганфала.
Кто такой Ганфала для Синего Алустрала, милостивые гиазиры?
Тот же, кем был Леворго для Сармонтазары. Главный. Пастырь. Охранитель. Тот, кому до всего есть дело. Тот, кому ни до чего нет дела. И никто, ровным счетом никто и никогда не смел называть Ганфалу просто Ганфалой.
Ганфала - Рыбий Пастырь, Ганфала - Синеву Алустрала Предержащий, Ганфала - Надзирающий над Равновесием.
Нет в Синем Алустрале слабоумного попрошайки, который не знал бы о Ганфале; но мало, очень мало сыщется людей, которые могли бы похвастать тем, что его видели. Герфегест, например, не видел. Никто из Конгетларов не видел. И никто из Конгетларов ему не служил.
И в то же время, Ганфале служили все. Луна и звезды, рыбы и камни, песок и Синева Алустрала - потому что все было обязано ему своим существованием и, следовательно, служило.
Так или иначе, но ПРОСТО "Ганфала" - это оскорбление и для Синевы Алустрала, и для Синеву Алустрала Предержащего.
- Ответь передо мной за свои слова, - сухо сказал Герфегест Горхле, выходя на берег и, якобы для согрева, запуская свой меч бесконечным "веером бражника".
Киммерин, поднявшаяся из вод ручья словно варанская Дева Савват, и Двалара, взявшийся растирать ее крепкое тело, с интересом воззрились на Герфегеста.
- Ответить за слова? - Горхла нахмурился. - Меня редко просят о таком одолжении. И все просители встретились с Синевой Алустрала раньше, чем ты бы успел сосчитать пальцы на своих руках. Но Ганфала не велел делать тебе злого, он велел говорить с тобой, Рожденный в Наг-Туоле. Мы прошли через Врата Хуммера - и это мой ответ.
- Это не ответ. Я сам прошел некогда через Врата Хуммера. И все люди, убитые нами сегодня, тоже прошли через Врата Хуммера. Значит ли это, что они тоже служат Ганфале?
- Хорошо, - Горхла слегка пожал плечами. - Хорошо. Тогда я добавлю совсем немногое. Ты - Герфегест из Дома Конгетларов, ты владетель Семени Ветра и именно поэтому мы здесь. В Алустрале нет никого, кто знает об этом, и подавно в нем нет никого, кто смог бы отыскать тебя на необъятных просторах Сармонтазары. Никого - кроме Ганфалы и Гамелинов. Людей, присланных Гамелинами, ты уже видел, и ты видел их намерения. Мы очень спешили. Опоздай мы на несколько мгновений - ты был бы уже мертв.
- Ты говоришь о многом, но ты не говоришь ничего. Твои слова - шелест ветра в ветвях сикоморы, твои слова - скрип снега под моими ногами.
Карлик побагровел. Медленно, чтобы не уронить достоинства, он наклонился и поднял с земли свой топор.
- Ганфала не велел мне делать тебе злого. Но он ничего не говорил о том, что есть для тебя зло. Я вижу, что зло для тебя - твой язык. Я сделаю доброе тебе, если вырву его из твоей велеречивой глотки.
Двалара одобрительно хмыкнул. Киммерин - (взгляд Герфегеста помимо его воли все время перебегал от лица Горхлы к притягательному телу девы-воительницы) - Киммерин поглядела на них с тревогой.
Герфегесту стало весело. Весело безо всякой видимой причины. Он рассмеялся.
- Подумай над тем, что сделает с тобой Ганфала, когда вместо Семени Ветра ты принесешь ему мой язык, - сказал Герфегест, хотя никто из троих еще не говорил ему о том, что они посланы именно за Семенем Ветра.
Не нужно быть ни мудрецом, ни знатоком Истинного Наречия Хуммера, достаточно среди ночи разодрать в клочья тварь-убийцу, а на рассвете пришибить несколько Гамелинов, чтобы понять: кому-то в Алустрале понадобилось Семя Ветра. И едва ли нечто большее.
Карлик пробормотал одними губами невнятное проклятие, из которого Герфегест расслышал только "... Хуммер... " и "... глубокая утроба... ", но топор опустил. Неожиданно подала голос Киммерин.
- Ты прав и не прав, Рожденный в Наг-Туоле. Ты прав в том, что не веришь всему, что слышишь. Но ты не прав в том, что не берешься дослушать до конца. Мы действительно служим Ганфале, потому что для Алустрала начались тяжелые времена. Ганфала, Надзирающий над Равновесием - единственный, кто может остановить Дом Гамелинов в его стремлении к безудержному сокрушению. Но посланы мы не только за Семенем Ветра. Сейчас ты услышишь все из уст самого Ганфалы. Помоги мне, - последние слова Киммерин были обращены к Дваларе.
Двалара понимающе кивнул. Он расстелил свой плащ и извлек из походной сумы, сшитой из оленьей шкуры, две небольших изящных курительницы.
Вслед за этим на свет появился каменный флакон с загадочным содержимым и маска из тонкой кожи, лишенная каких-либо характерных черт. На маске не было прорезей для носа и для глаз - только для рта.
Дальше происходило вот что. Киммерин легла на спину и надела маску. Двалара установил по обе стороны от ее головы курительницы и, несколько раз щелкнув огнивом, поджег благовонные палочки.
Затем Двалара поднес к губам Киммерин открытый каменный флакон. Несколько капель, отразив показавшееся из-за деревьев солнце, исчезли в приоткрытых устах девушки.
Горхла, которому, похоже, все это было не впервой, сделал Герфегесту пригласительный жест - садись, мол.
Сам он, окинув быстрым оценивающим взглядом бездыханные тела, направился к Мелету. Он содрал с его левой руки церемониальный щиток с Черными Лебедями Гамелинов, поднес его к уху и, пару раз стукнув по нему костяшками пальцев, одобрительно кивнул головой. Что-то ему понравилось.
Герфегест наблюдал за всем происходящим с абсолютной отрешенностью. В своей жизни он навидался всякого. Есть много книг и разные ремесла для прочтенья. Приблизительно так писал Трев Аспадский, дословно этот стих Герфегест уже не помнил. И если кто-то думает, что под книгами аспадский мудрец разумел пухлые тома желтой бумаги, испещренной красными чернилами тот не видит дальше собственного носа.
Горхла подошел к Киммерин. В его руках, кроме щитка с гербом Гамелинов, теперь был кинжал с вилообразной гардой.
Быстрым жестом опытного каллиграфа он нанес на горло Киммерин крохотную царапину. Потом, спокойный и уверенный в себе, не примериваясь, он плавными взмахами кисти покрыл царапинами запястья и щиколотки девушки. Выступили крохотные, но стремительно набухающие капли крови.
Потом Горхла заговорил глухим низким голосом. Это не были громокипящие слова Хуммера. Просто высокое наречие Синего Алустрала - и не более того.
- Волею Синевы Алустрала и Великой Матери Тайа-Ароан, именами Трех Тайных Алустралов и Надзирающего над Равновесием да откроются Пять Скважин тела твоего и да пробудится память о создателе твоем.
Горхла замолчал. Вместо него заговорил щиток с гербом Гамелинов перехватив свой кинжал за лезвие, карлик принялся мерно постукивать костяной рукоятью по щитку.
Дым от курительниц, стоявших у головы Киммерин, был тяжелым и густым. Он не восходил к небу и не рассеивался в воздухе. Дым опадал тяжелыми, дурманящими складками и струился по телу Киммерин. По гладкой поверхности маски, скрывающей ее лицо. По обнаженной груди с маленькими сосками, по животу, рукам и ногам, по лону.
Дыхание Киммерин учащалось в такт постукиваниям Горхлы, ее тело едва заметно вздрагивало. Ноги Киммерин медленно согнулись в коленях и разошлись в стороны. Двалара подошел к Герфегесту и протянул ему флакон.
- Подставь ладонь, - шепнул Двалара.
Герфегест протянул ему тыльную сторону кулака. Он уже догадывался, что ему предстоит сделать. Впрочем, догадался бы, пожалуй, и любой другой мужчина.
Не колеблясь, он слизнул четыре капли, которые вытрусил из флакона Двалара.
Стоило жидкости коснуться его языка, как в голове пронесся горячий вихрь. В уши ворвался рвущий мозг грохот - таким ему теперь слышался стук рукояти кинжала о щиток. Память о Тайен растаяла без следа, зато Киммерин показалась ему невыразимо прекрасной, невыразимо соблазнительной, словом, той, обладание которой необходимо.
Двалара недвусмысленно ткнул пальцем в сторону лежащей в весьма нецеломудренной позе девушки. И столь же недвусмысленно отвернулся.
9
Теперь все пространство, весь мир были пропитаны грохотом.
Не было мыслей, не было ни стыда, ни страха - только желание. Герфегест вошел в Киммерин быстро и жадно. В нее - ждущую, захлебывающуюся экстатическим стоном, окутанную благовонным дымом.
В висках Герфегеста, вторя ритмичному грохоту щитка, бешено стучала кровь. Перед глазами расплывалась туманным пятном кожаная маска Киммерин. Прошлое рушилось в пучины небытия, будущего не было.
Последние часы были слишком тяжелы для него. Он истек быстро и бессильно закричал вдогон ускользающему наслаждению. И в этот момент маска Киммерин ожила. На ней наметились скулы, глазницы, нос...
В ужасе Герфегест отпрянул назад, но стальные руки вцепились в его плечи. Киммерин заговорила далеким, чужим голосом.
Голос принадлежал мужчине.
- Останься, Рожденный в Наг-Туоле. С тобой говорю я, Ганфала, Надзирающий над Равновесием.
Маска на Киммерин полностью преобразилась и уже не была маской.
Прямо в глаза Герфегесту смотрел оливковокожий человек. Он не был ни стар, ни молод - казалось, он вообще лишен атрибута возраста. Два длинных черных уса сходились под подбородком в одну косицу, конец которой был схвачен простым медным кольцом без узоров и украшений. Его дыхание несло свежий запах штормового моря.
Да, в глаза Герфегесту сейчас глядел Рыбий Пастырь и никто более. Это просто не мог быть кто-либо иной!
- Ты слышишь меня?
Герфегесту пришлось воздвигнуться на огромное волевое усилие, чтобы разжать судорожно сведенные челюсти.
- Я слышу тебя, Рыбий Пастырь.
- Это хорошо. Ты силен, идущий Путем Ветра. Гамелины не смогли взять над тобой верх. Тебе удалось отверзть Пять Скважин тела Киммерин и именно благодаря твоей силе я сейчас говорю с тобой. А теперь слушай и молчи.
Герфегест, в общем-то, и без того молчал. Еще не хватало перечить самому Надзирающему над Равновесием!
- Над Синим Алустралом простерли свои черные крылья Лебеди Гамелинов. Их могущество растет слишком быстро. Равновесие стремительно разрушается. Ты - Конгетлар. Только ты можешь остановить Гамелинов. Ты нужен Алустралу, Герфегест. Я знаю - ты нашел Семя Ветра. Иначе ты сейчас не говорил бы со мной. Я хочу, чтобы ты пришел в Алустрал, чтобы ты принес Семя Ветра и свое искусство. Эти трое - Двалара, Горхла и Киммерин - были посланы мной, чтобы уберечь тебя и указать дорогу обратно. Все мы - они, ты и я - вервие одного каната.
Пока Ганфала говорил, мир вокруг Герфегеста плавился воском, растекался водой, истончался до дыма и исчезал без следа. Исчез грохот, исчезло тело Киммерин, канули в ничто ручей, поляна, усеянная мертвецами, курительницы и память о прошлом.
Герфегест и Ганфала неторопливо вышагивали по тропе, мощеной полированными плитами нежно-зеленого цвета. Тропа вилась по берегу неглубокого прозрачного озера дивной красоты. В озере были камни и островки - один довольно большой и много помельче.
В левой руке Ганфала держал длинный посох, увенчанный двурогим металлическим лезвием. На поясе у него висел небольшой мешочек, сплетенный из пурпурных водорослей - в таких носят фигуры для игры в нарк.
Герфегест не удивился новому превращению. Он уже не удивлялся ничему.
- Ты не согласен со мной, Герфегест, - заметил Ганфала так, будто они давно вели какую-то пустую беседу. О лошадях или, к примеру, о тягловых каракатицах.
- Ты прав, Рыбий Пастырь, я не согласен, - неожиданно для самого себя откликнулся Герфегест. - Я ничего не должен Синему Алустралу. Мой Дом был истреблен по тайному сговору других Домов, я обрел себя лишь в Сармонтазаре. Теперь я вновь лишился всего по вине людей из Алустрала. Если Гамелины вознамерились вновь вывернуть наизнанку Синеву Алустрала - пусть сделают это.
- Пусть сделают это, - эхом отозвался Ганфала, извлекая из своего мешочка "лебедя" и, ловким щелчком большого пальца подбив плоскую резную фигурку, отправил ее в зеленую траву одного из островков посреди озера.
- Ты узнаешь эти земли? - спросил Ганфала, указав пальцем туда, где упала фигура.
Герфегест всмотрелся повнимательнее. Да, надо быть полным ослом, чтобы не понять сразу смысл и назначение озера, окольцованного мощеной тропой. Это Круг Земель, а озеро - Океан, моря и заливы. Теперь Герфегест с легкостью различил восточное побережье Сармонтазары, длинный язык полуострова Цинор, бычий желудок моря Фахо, ромбовидный Тернаун и скалистый обломок Хеофора. Западнее тянулись длинные цепи Хелтанских и Онибрских гор, а за ними раскинулись архипелаги Алустрала.
- Узнаю, - сказал Герфегест. - Узнаю, но едва ли сейчас помню, как называется тот островок, куда упал "лебедь".
Ганфала невесело усмехнулся.
- Священный Остров Дагаат.
Герфегест равнодушно повел плечом.
- Мне ничего не говорит это название.
- Еще десять лет назад оно никому ни о чем не говорило. Дагаат восстал из вод уже после того, как пал Дом Конгетларов.
Столь же ловко, сколь и в предыдущий раз, Ганфала отправил щелчком на островок второго "лебедя". В изумрудной траве раздался тихий стук соударения двух костяных фигурок.
По безмятежной доселе воде озера пробежала мелкая рябь. Что-то ухнуло в глубине - далекое, непостижимое, ужасающее. Герфегест увидел, как рукотворный мир Сармонтазары побежал трещинами. Пожухла харренская трава. Докрасна раскалились пески Легередана. Над морем Фахо встало колеблющееся парное марево.
Спустя несколько коротких варанских колоколов Сармонтазара полностью погрузилась в кипящую воду, а на месте разрозненных островов Алустрала вздыбился черный неведомый материк, от которого веяло холодом векового ужаса.
- Что это значит? - спросил Герфегест, который никогда не стеснялся выказать себя недоумком. В тех случаях, когда это было действительно важно.
- Это значит, что на Священном Острове Дагаат находится ключ к судьбам мира. И этот ключ в любой момент может попасть в руки Гамелинов. Есть только одно средство, способное смирить стихии - Семя Ветра. И есть лишь один человек, способный посеять Семя Ветра в каменную твердь Дагаата, обратив веления рока во благо. Этот человек - ты, Герфегест Конгетлар.
- И что же?
- Гамелины сейчас сильны как никогда. На их стороне еще три благородных Дома. В любой момент Гамелины смогут взять Священный Остров Дагаат в свои руки и открыть тайну сокрушения мира. И тогда не останется ничего. И тебя, Рожденный в Наг-Туоле, тоже.
- Пусть, - непокорно тряхнул головой Герфегест, вспоминая смерть Тайен. - Пусть. Этот мир похож на отслуживший, проржавленный до дыр панцирь. Надо ли его жалеть?
- Ты упрям и своенравен, как ураган, - сказал Ганфала и в его голосе Герфегесту послышалось восхищение. - Но Заклятие Конгетларов сильнее твоего упрямства. Так вспомни его!
Перед глазами Герфегеста блеснуло двурогое лезвие боевого посоха Ганфалы. В горле полыхнуло пламя боли - боли, выскребающей душу до последней пылинки. В мозгу Герфегеста сверкнуло нестерпимым белым светом Заклятие Конгетларов.
Вначале был Лед предвечный
И более ничего.
Лед греет души Лорчей
У Лорчей пламя его.
В грохоте молотов тяжких
Миру явилась Сталь.
Сталь дана Гамелинам,
Их беспощадным клинкам.
Два Тунца звонкобронных
Порождены Синевой
Южным Домам опора,
Юга хранят покой.
Над заводями колеблем
Ветром гибкий Тростник.
Танец его - для Хевров.
И Три Головы - для них.
Для Пелнов крылья простерты
Птицы, мощной, как смерть.
Им - Альбатроса дерзость,
Им - белизна и честь.
Тур, ярый в битве хищной,
Подъял на рогах небеса.
Тур - воитель Эльм-Оров,
Ужас в его очах.
Лед изойдет водою,
Ржавчиной Сталь изойдет.
Ветер, один лишь Ветер
Над прахом Домов воспоет
Песнь о падении сильных.
Герфегест умирал. И вместе с Заклятием в него входила боль всех погибших Конгетларов. И вместе с болью к Герфегесту приходило отчаяние.
Теперь ему уже никогда не отомстить за смерть Конгетларов.
Никогда не стоять на смотровой площадке отстроенного наново Наг-Туоля.
Никогда не вдыхать полной грудью крепкий утренний бриз, прислушиваясь к рокоту близкого любвеобильного моря...
10
В ноздри Герфегеста входил щекотливый благовонный дым. Все тело раскалывалось на куски от нечеловеческой усталости. В беспредельной высоте, широко распластав крылья, парил черный кондор.
К его щеке прикоснулась холодная женская рука. Тайен?
- Тайен? - прошептал Герфегест.
- Нет.
Идущий Путем Ветра знает: поддаваться навалившейся усталости последнее дело. Герфегест поднялся на ноги одним рывком. В голове далеким эхом отозвалась боль. Вместе с ним поднялась с корточек Киммерин. Киммерин. Откуда он знает это имя?
Трупы воинов были сложены в один ряд вдоль берега ручья. Двое - карлик в потертой зеленой залме и высокий молодой воин в длинном темно-коричневом плаще - перебирали небогатые трофеи. Мечи, шлемы, три лука, несколько секир, поясные бляхи, наплечники, сапоги, щиток с двумя черными лебедями.
- Я... - неуверенно сказал Герфегест, ощупывая глазами лицо девушки, я... мне нужно в Алустрал. Меня ждет Рыбий Пастырь.
- Я знаю, - кивнула Киммерин.
К ним подошел Двалара.
- Тебе понравилось с ней?
- О чем ты говоришь, Двалара? - спросил Герфегест, не вполне понимая, каким образом на язык ему подворачиваются нужные имена.
- Пройдет совсем немного времени и ты вспомнишь. Когда вспомнишь знай, что все мы служим Ганфале и выполняем любые его приказания. Не будь на то его воли - я и Киммерин спорили бы только об одном: кто убьет тебя быстрее.
Киммерин едва заметно улыбнулась. Будто бы извинялась.
Герфегест не понимал их, но решил смолчать. Были дела поважнее бахвальства.
- Где Семя Ветра? - тревожно спросил он, бросив быстрый взгляд в сторону святилища.
Последнее, что помнил Герфегест о Семени Ветра - это свое незавершенное превращение от заклинаний Тайен. Тогда Семя Ветра было в его руках, а после обломки расщепившейся стрелы слизнули его с ладони и оно упало в траву. Поляна была истоптана и залита кровью. На то, чтобы разыскать на ней Семя Ветра, могли уйти дни и недели.
- А это мы узнаем. Это мы сейчас узнаем, - чем-то исключительно довольный, сказал-пропел Горхла.
11
Слепец не умер, потому что не жил.
Останки его растерзанного Герфегестом тела, повинуясь слепому - ведь он за то и назывался Слепцом - стремлению самовосстановиться и вновь обрести целостность, успели уже отчасти собраться вместе. В дверях святилища Герфегеста и его новых союзников ожидало не самое приятное зрелище.
Вкривь и вкось сросшаяся головогрудь твари беспомощно мялась на трех лапах.
Голова, перебирая несколькими жвалами, медленно подбиралась к телу.
Извивающийся змеей ложноязык, однако, по неведомой Герфегесту причине стремился отнюдь не к воссоединению с головой. Он медленно пробирался в траве вдоль стены святилища, все более удаляясь от всего того, что осталось от Слепца.
Герфегест занес над Слепцом меч.