Страница:
При своем вступлении на престол император Александр I уничтожил Тайную экспедицию, которой обычно руководил генерал-прокурор. Однако потребность в органе, который бы занимался розыском по политическим делам, вскоре назрела. Когда в 1805 году Россия совместно с Австрией вступила в войну с Наполеоном, император, отправляясь в армию, сказал своему помощнику Е. Ф. Комаровскому: «Я желаю, чтобы учреждена была секретная полиция, которой мы еще не имеем и которая необходима в теперешних обстоятельствах».
5 сентября 1805 года был создан Особый секретный комитет, который в ряде документов того времени именуется также комитетом высшей полиции. В него вошли министр внутренних дел В. П. Кочубей, министр юстиции П. В. Лопухин и министр военных сухопутных дел С. К. Вязьмитинов. Этот комитет по существу так и не приступил к активной работе. В связи с этим последовал именной указ от 13 января 1807 года об учреждении особого Комитета для рассмотрения дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общего спокойствия. Он получил официальное наименование «Комитет 13-го января 1807 года». Во главе его был поставлен Лопухин. Членами комитета стали сенаторы Н. Н. Новосильев и А. С. Макаров, бывший в 90-х годах XVIII столетия вначале помощником, а затем и преемником начальника Тайной экспедиции С. И. Шешковского. К работе Комитета привлекались министры военных сухопутных дел, внутренних дел и некоторые другие высшие должностные лица страны. Комитет действовал до 1829 года.
Комитет фактически стал органом политического сыска в России и занял как бы промежуточное звено между уничтоженной Тайной экспедицией и созданным позднее (в 1826 году) Третьим отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
1 января 1810 году, когда начал свою работу обновленный Государственный совет. П. В. Лопухин, оставив должность министра юстиции, становится первым председателем департамента гражданских и духовных дел. В его обязанности входило рассмотрение дел по ведомству Министерства юстиции и полиции и духовному управлению.
В марте 1812 года он возглавил департамент законов Государственного совета. В 1814 году ему присвоен чин действительного тайного советника 1 класса, который соответствовал тогда воинскому чину генерала-фельдмаршала. 25 мая 1816 светлейший князь Лопухин назначается председателем Государственного совета и Комитета министров.
В сентябре 1825 года император Александр I выехал в Таганрог. В столичной жизни «водворилось полнейшее затишье». 25 ноября председатель Государственного совета Лопухин получил от начальника штаба генерал-адъютанта барона Дибича письмо, в котором сообщалось о серьезной болезни государя. Вскоре пришло сообщение и о смерти императора. Российский престол должен был занять великий князь Константин Павлович. Еще при жизни Александра I был составлен акт об отречении Константина от престола в пользу брата Николая Павловича. О существовании акта знали трое: граф Аракчеев, князь Голицын и Московский архиепископ Филарет.
27 ноября, в два часа дня, Лопухин назначил чрезвычайное собрание Государственного совета, который, несмотря на то, что пакет с актом об отречении был вскрыт и прочитан, присягнул Константину Павловичу. После этого в Варшаву, где он находился, помчался курьер с решением Совета.
И все же присяга оказалась преждевременной. В ответном письме на имя Лопухина Константин Павлович подтвердил свой отказ взойти на российский престол. При этом он в довольно резких выражениях высказал свое неудовольствие Государственному совету за принесенную присягу, «противную воле покойного государя». К этому заявлению Константин Павлович присовокупил нечто вроде выговора председателю Государственного совета Лопухину. Еще более откровенно написал по этому же поводу великий князь министру юстиции Д. И. Лобанов-Ростовскому. Тучи над Лопухиным опять сгустились. Он очень переживал, старался выйти красиво из пикантного положения.
Теперь требовалось составить манифест, чтобы обосновать необходимость вступления на престол Николая Павловича. Напечатать ответы Константина Павловича посчитали неудобным из-за их резкости. К составлению манифеста были привлечены Карамзин и Сперанский. Он был подписан 13 декабря, но на нем стояла дата «12» декабря. Это был день, когда вопрос о воцарении Николая I решился окончательно.
В день подписания манифеста счастье опять улыбнулось Петру Васильевичу – Николай Павлович написал Лопухину: «Имея поручение от государя императора сообщить высочайшую волю Государственному совету, прошу вас покорнейше приказать собраться оному секретным собранием в восемь часов пополудни».
Петр Васильевич, получив эту записку, так обрадовался такому доверию, что лично повез ее государственному секретарю А. Н. Оленину. Тот удивился и спросил: «Что это, ваша светлость, давно ли вы записались в курьеры?» «Ну, не говори, – ответил Лопухин, – ведь, братец, у страха глаза велики – ты видишь, какие времена. Я не отдыхаю и не сплю».
Члены Государственного совета собрались вовремя. Николай Павлович огласил манифест о своем восшествии на престол и письмо Константина Павловича на имя князя Лопухина. После этого он покинул Совет.
События последних дней были известны только высшим сановникам. Народ, войска, многие придворные были в полном неведении относительно отказа от престола Константина Павловича. Наступило 14 декабря 1825 года… В 7 часов утра были созваны для присяги Правительствующий сенат, Государственный совет, Святейший Синод, а также некоторые должностные лица иных органов, имевшие доступ во дворец. Николай I в мундире Измайловского полка вышел в зал, где собрались генералы и командиры гвардейского корпуса. Новый император прочитал манифест и спросил, имеет ли кто из них сомнение. Таковых не оказалось. Тогда император сказал: «После этого вы отвечаете мне головой за спокойствие в столице». Предупреждение было не праздное. Довольно скоро выяснилось, что некоторые полки отказались присягать Николаю I… Так началось знаменитое восстание декабристов.
В июне 1826 года Лопухин по указанию императора Николая I председательствовал в Верховном уголовном суде, рассматривавшем дело декабристов. Суд приговорил к четвертованию пять заговорщиков, поставленных вне разрядов: П. Пестеля, К. Рылеева, С. Муравьева-Апостола, М. Бестужева-Рюмина и П. Каховского. К смертной казни, через отсечение головы, приговаривался 31 человек, остальные – к вечной каторге.
Когда князь Лопухин представил императору приговор, тот утвердил смертную казнь через повешение для пяти человек, хотя и заметил при этом, что «офицеров не вешают, а расстреливают».
Казнь состоялась 13 июля 1826 года. Она произвела в русском обществе потрясающее впечатление. Никто не ожидал такого исхода. «Описать или словами передать ужас и уныние, которые овладели всеми, нет возможности», – писал А. И. Кошелев.
Горестные события 14 декабря не обошли стороной и Петра Васильевича – ведь среди декабристов оказался и его единственный сын Павел Лопухин. Он участвовал в Отечественной войне 1812 года и в заграничном походе русской армии, получив за храбрость золотую шпагу и орден Святого Георгия. В двадцать семь лет был произведен в генерал-майоры. Павел Петрович являлся одним из основателей «Союза благоденствия», а после его распада Никита Муравьев пригласил его в Северное общество, организовавшее восстание. Петр Васильевич как ревностный служака, естественно сурово осуждал поступок сына, но как отец, он, конечно же, всем сердцем болел за него и сильно страдал. Император это хорошо понимал, поэтому, чтобы самому разобраться в степени вины Павла Лопухина, 28 декабря 1825 года лично допросил его. Тот откровенно рассказал о своем участии в тайных обществах, после чего император «высочайше освободил» его от всякой ответственности. Петр Васильевич был тогда на «седьмом небе»…
Однако все эти стрессы очень скоро дали о себе знать. Прошло чуть больше года и светлейший князь Петр Васильевич Лопухин скончался. Почил в бозе он 6 апреля 1827 в Санкт-Петербурге. Похоронили князя в Псковской губернии, в Порховском уезде, при Николаевской церкви в родовой усыпальнице.
Дмитрий Прокофьевич Трощинский (1754–1829)
В отличие от многих своих коллег, Дмитрий Прокофьевич Трощинский не мог похвастаться особой родовитостью. На свет он появился в 1754 году в Черниговской губернии в семье войскового писаря. Какого-либо серьезного образования он не получил. По его собственному признанию, «русской грамоте» обучался у приходского дьячка. В 16-летнем возрасте поступил на военную службу – полковым писарем. Юноша много читал, занимался самообразованием, к тому же был от природы умен и сообразителен. По службе проявлял большое старание и рвение. Именно благодаря этим свои качествам он приглянулся генерал-аншефу князю Н. В. Репнину, который взял его секретарем, а затем сделал правителем своей канцелярии. Все складывалось для молодого человека как нельзя лучше.
Однако неожиданно для всех в 1781 году Д. П. Трощинский оставил военную службу. И причины тому были. Дмитрий Прокофьевич серьезно заболел. На гражданском поприще его ожидала более успешная карьера. Он сумел попасть в канцелярию к своему земляку и набиравшему силу вельможе графу А. А. Безбородко и вскоре выдвинулся в число лучших его сотрудников. В 1784 году он становится правителем дипломатической канцелярии. В отсутствие графа Дмитрий Прокофьевич часто докладывал дела лично императрице и заслужил ее благосклонность. Екатерина II подарила ему богатые поместья в Киевской и Полтавской губерниях. В 1793 году императрица назначила его своим статс-секретарем и одновременно членом почтового управления. В награду за труды Трощинский получил орден Святого Владимира 2-й степени.
В обязанности Трощинского входило принятие докладов генерал-рекетмейстера, внутренней почты и частных прошений, подаваемых на высочайшее имя, и подготовка по ним ежедневных докладов Екатерине II. В этих вопросах он оказался очень искусным.
В отличие от многих других сановников, Дмитрию Прокофьевичу удалось не только сохраниться после восшествия на престол императора Павла I, но и возвыситься. Д. П. Трощинский получил новые должности и награды. Оставаясь статс-секретарем, он назначается председателем главного почтового управления и ему поручается присутствовать в Совете при высочайшем дворе, жалуется 1200 душ крепостных крестьян, ордена Святой Анны, Святого Александра Невского и Мальтийский командорский крест. Однако сохранить надолго свою статусность ему не удалось – вскоре он попадает в опалу и отправляется в отставку.
Следующий взлет карьеры Д. П. Трощинского приходится на царствование нового императора. В ночь с 11 на 12 марта 1801 года его вызвали во дворец, где он составил манифест о восшествии на престол Александра I. Император вернул ему звание сенатора и должность главного директора почт. 26 марта 1801 года был упразднен Совет при высочайшем дворе и взамен его создан новый Совет «важнейших государственных дел», получивший название Государственного. Дмитрий Прокофьевич стал одним из членов этого Совета и главным начальником его канцелярии, сохранив за собой все прежние должности. 15 сентября 1801 года он получил чин действительного тайного советника.
Хотя Трощинский и был опытным сановником, но, «воспитанный в старых идеях», не смог поддержать реформы молодого императора и был ярым противником преобразований. Поэтому Александр I довольно скоро охладел к нему. После образования министерств Д. П. Трощинский занимал довольно скромный пост министра уделов и продолжал руководить почтовым ведомством, а 9 июня 1806 года вообще оставил службу и поселился в полтавском имении Кибинцы.
В 1812 году дворяне избрали его своим предводителем, и по их поручению он в 1814 году встречал возвращающегося из-за границы императора. Александр I вновь «заметил» старого вельможу и 30 августа 1814 года назначил его министром юстиции и генерал-прокурором. На этом посту Дмитрий Прокофьевич пробыл три года, с присущей ему энергией занимаясь многочисленными делами судебного ведомства, прокуратуры и Правительствующего сената. В одном из своих писем он сообщал: «Без отдыха сижу за делами по своему департаменту, о коем можно сказать с Давидом: сие море великое и пространное, в нем же гадов несть числа».
Один из первых биографов генерал-прокурора П. И. Иванов писал о нем: «Трощинский хотя и не получил классического образования, но, имея светлый ум, наблюдательность, сам себя образовал в школе практических деловых упражнений, так что его проекты, мнения, министерские бумаги носят на себе отпечаток ясного понимания предмета, строгой отчетливости в изложении и, наконец, в них всегда преобладает практическая сторона относительно приведения в исполнение предполагаемого, которая приобретается только долговременным упражнением в делах. Он, как известно, много писал проектов по разным предметам, подавая замечательные мнения».
Трощинский умел безукоризненно докладывать дела. Он любил повторять одну фразу: «Дело не в докладе, а в докладчике», подчеркивая тем самым, что умный и ловкий чиновник всегда сумеет доложить любое дело в нужном ему ракурсе и провести выгодное решение. И он действительно умел убеждать императора. От своих подчиненных он требовал простоты и ясности при изложении обстоятельств дела, без каких-либо собственных заумных рассуждений. Когда же обер-прокуроры, особенно из молодых, по свойственной их возрасту запальчивости, позволяли себе неуместные замечания, Дмитрий Прокофьевич неизменно останавливал их словами: «Да уж, пожалуйста, не забегайте вперед воображением вашим».
Однако и на посту министра юстиции и генерал-прокурора он продолжал оставаться таким же непримиримым противником реформ, считая, что устоявшееся годами гораздо лучше нового и неизвестного. Особенно наглядно это проявилось при обсуждении в Государственном совете проекта Гражданского уложения, представленного комиссией составления законов. Трощинский считал его лишь «испорченным переводом кодекса Наполеона».
Со временем ему становилось все труднее и труднее исполнять текущие дела по Министерству юстиции и Правительствующему сенату. К тому же император почти перестал принимать министров с личными докладами. Все их представления направлялись к государю только через графа Аракчеева. Поэтому министры вынуждены были с четырех часов утра топтаться в приемной этого всесильного временщика, ожидая, когда он удостоит их своим вниманием. В таких условиях провести какое-либо решение было крайне сложно.
К служебным затруднениям прибавились и личные. Дмитрии Прокофьевич все чаще и чаще прихварывал. В апреле 1816 года он занемог так сильно, что вынужден был уйти в продолжительный отпуск.
К концу лета Трощинский несколько оправился от болезни. 5 августа 1816 года император Александр I направил ему следующий рескрипт: «Дмитрий Прокофьевич! По настоящем выздоровлении вашем от болезни Я желаю, чтобы вы скорее заняли прежнее свое место и продолжали с прежнею деятельностью отправлять должность вашу. Я в полной к вам доверенности поручаю вам усугубить надзор, дабы дела как в Правительствующем сенате, так и во всех подчиненных ему местах, имели успешнейшее течение, чтобы законы и указы повсюду исполнялись неизменно, чтобы бедные и угнетаемые находили в судах защиту и покровительство, чтобы правосудие не было помрачено ни пристрастием к лицам, ни мерзким лихоимством, Богу противным и Мне ненавистным, и чтобы обличаемые в сем гнусном пороке нетерпимы были по службе и преследуемы со всею строгостию законов. В чем вы, по долгу звания вашего, неослабно наблюдать и о последствиях Меня в откровенности извещать не оставьте, донося равномерно и о тех отличных чиновниках, которых за усердную и беспорочную службу найдете достойными особенного Моего воздаяния».
Получив это письмо, Дмитрий Прокофьевич возрадовался, воспрял духом, однако слабость телесных сил и общая усталость дали о себе знать – спустя год, 25 августа 1817 года, Д. П. Трощинский вышел в отставку с пенсией в 10 тысяч рублей. Первое время он проживал в Петербурге, а затем уехал в свое полтавское имение.
В имении Трощинского в детстве часто бывал Н. В. Гоголь, поскольку его отец, Василий Афанасьевич, одно время служил у вельможи и пользовался его богатейшей библиотекой. Здесь же нередко проживали и будущие декабристы братья М. И. и С. И. Муравьевы-Апостолы, М. П. Бестужев-Рюмин и другие.
Умер Д. П. Трощинский 26 февраля 1829 года.
Дмитрий Прокофьевич не был женат, но имел дочь Надежду. По отзыву его современника сенатора И. В. Лопухина, Трощинский был министром «отличною твердостию и редким в делах государственных искусством одаренным».
Алексей Борисович Куракин (1759–1829)
Род Куракиных ведет свое начало от московского боярина Федора Кураки, служившего при дворе великого князя Василия III, человека для своего времени известного и уважаемого. Как и подобало в те времена князьям, родившегося 19 сентября 1759 года отрока Алексея Куракина родители зачислили в гвардию. Здесь Алексей Борисович и начал свою службу. Однако военная карьера мало прельщала князя и вскоре он перешел в гражданское ведомство. Вначале был избран заседателем 1-го департамента Верхнего земского суда (1780 год), а затем попал в Сенатскую канцелярию, которой руководил в то время генерал-прокурор А. А. Вяземский. Служил он здесь под началом А. И. Васильева (впоследствии министра финансов). К 35 годам прилежный и упорный Алексей Куракин был награжден орденами Святой Анны и Святого Владимира 2-й степени и имел уже чин тайного советника.
Но подлинный взлет карьеры А. Б. Куракина начался только при императоре Павле I, который благоволил к нему и, в особенности, к его старшему брату – Александру Куракину. Оба они были щедро осыпаны милостями монарха: Александр Куракин стал вице-канцлером, а Алексей Куракин 4 декабря 1796 года занял посты генерал-прокурора Сената, главного директора Ассигнационного банка и присутствующего в Совете при высочайшем дворе. Князь получил чин действительного тайного советника, а 19 декабря 1797 года – орден Святого Андрея Первозванного. Ему были пожалованы деревни с несколькими тысячами душ и богатые рыбные промыслы на Волге. К высоким должностям Алексея Борисовича вскоре добавились новые – министр департамента удельных имений и канцлер российских орденов. По его инициативе был учрежден государственный вспомогательный банк для дворян, главным попечителем которого становится он сам.
При императоре Павле I прокуратура переживала невиданный подъем. Без генерал-прокурора не решалось, по существу, ни одно важное дело. Он занимался финансовыми, военными, административными, полицейскими, судебными делами. От него зависело назначение и увольнение многих сановников, раздача им наград и пожалований.
Одна из основных обязанностей Куракина, как и его предшественников, заключалась в наблюдении за сенатскими решениями. Разбираясь с делами в Сенате, генерал-прокурор не мог не заметить значительного количества накопившихся нерешенных дел как в департаментах (свыше 11 тысяч уголовных и гражданских дел), так и в общем собрании (360). Для того времени это были внушительные цифры. Куракин представил свои предложения Павлу I – об учреждении трех дополнительных временных департаментов для рассмотрения неотложных дел и о перераспределении нагрузки между существующими департаментами Сената, с которыми император согласился. Наряду с этим князь Куракин занимался рассмотрением многих финансовых и административных вопросов, проблемами управления заводами, фабриками, промыслами и т. д.
Князь Куракин всегда поддерживал своих подчиненных и в переписке с губернаторами предлагал им все «требования прокуроров с надлежащим уважением принимать».
Должность безусловно была очень многотрудная, требующая от генерал-прокурора и большого терпения, стараний.
Генерал-прокурору Куракину приходилось выполнять все указания и распоряжения императора, даже самые сумасбродные. Особенно бурное негодование Павла I вызывали случаи нарушения военными лицами и чиновниками установленных правил ношения форменной одежды. По этому поводу Куракин вынужден был рассылать по губерниям строгие предписания наместникам о неустанном наблюдении за ношением «ново-установленной формы».
Триумф братьев Куракиных вследствие переменчивого нрава императора продолжался недолго. Стрелка весов их удачи вскоре резко качнулась в другую сторону. 8 августа 1798 года Алексей Куракин был смещен с должности генерал-прокурора и назначен лишь сенатором, а затем и вовсе отправлен в отставку. Его брат Александр Куракин также уступил место вице-канцлера В. П. Кочубею.
Удача вновь повернулась лицом к Алексею Куракину только при Александре I, который вновь вернул его в сенаторское кресло, а 4 февраля 1802 года назначил генерал-губернатором Малороссии. Там он пробыл шесть лет, оставив по себе благодарную память.
В ноябре 1807 года А. Б. Куракин встал во главе Министерства внутренних дел, но занимал этот пост непродолжительное время. Министерство, существовавшее всего лишь пять лет, только набирало силу. Оно занималось самыми разнообразными вопросами: снабжением населения продовольствием, устройством фабрик и заводов, медицинским обеспечением, борьбой с эпидемиями, почтовыми делами и т. п. Куракин сразу же обратил внимание на то, что министерство не справляется с потоком дел (в то время число входящих и исходящих дел превышало 40 тысяч). Министр занялся пересмотром штатов, перераспределением обязанностей между структурными подразделениями, созданием новых (были образованы главное управление мануфактур, почтовое отделение и др.).
За свою деятельность на посту министра внутренних дел Куракин был удостоен ордена Святого Владимира 1-й степени. В высочайшем рескрипте отмечалось, что он награждается «за благовременные распоряжения разных мер, к обеспечению продовольствия относящихся, расширение нужнейших отечеству мануфактур и удобнейший распорядок медицинской части».
В 1810 году ему было поручено присутствовать в Государственном совете, где он не раз выполнял обязанности председателя, возглавлял различные комитеты и комиссии: для пособия разоренным от наводнения жителям Петербурга, по борьбе с чумой и др. В 1826 году А. Б. Куракин был членом Верховного уголовного суда, который рассматривал дело декабристов.
Куракин первым обратил внимание на выдающиеся способности будущего «светила русской бюрократии» М. М. Сперанского, взяв его своим секретарем, а затем и в Сенатскую канцелярию.
Князь Куракин так писал о своей служебной деятельности: «Около 50 лет провел я в гражданской службе: из оных более 13 занимался при генерал-прокуроре, заведовавшем в то время все по государству дела – гражданские, полицейские и финансовые. Начав тут службу с низших должностей, я обязан был сам обрабатывать и приводить к концу все дела, через что входил во всю подробность оных и приобрел практические познания о их ходе. Потом удостоен был отправлением должности генерал-прокурора, служением в звании генерал-губернатора и возведен к занятию места министра внутренних дел, тем самым имея новый случай заниматься всеми почти частями внутреннего правления государства. Наконец, комиссия о прекращении заразы, высочайше на меня возложенная, подавала мне особенный случай видеть самому все непорядки и злоупотребления по губерниям, ныне существующие».
Алексей Борисович Куракин был женат на Наталье Ивановне, урожденной Головиной. От этого брака имел сына Бориса, достигшего сенаторского звания, и дочерей Елену и Александру.
Скончался князь А. Б. Куракин 30 декабря 1829 года и погребен в Орловской губернии в своем любимом имении Куракино.
Иван Иванович Дмитриев (1760–1837)
Министр народного просвещения П. А. Завадовский, после отставки Г. Р. Державина, писал князю Воронцову: «Общее возрадование, что князь Лопухин переменил Державина! Не дай Бог, чтоб когда-нибудь в министерстве очутился подобный поэт». Но прошло всего несколько лет, и в кресло министра юстиции опять сел поэт – Иван Иванович Дмитриев, тоже знаменитый, и такой же, как Державин – честный, неподкупный, совестливый.
5 сентября 1805 года был создан Особый секретный комитет, который в ряде документов того времени именуется также комитетом высшей полиции. В него вошли министр внутренних дел В. П. Кочубей, министр юстиции П. В. Лопухин и министр военных сухопутных дел С. К. Вязьмитинов. Этот комитет по существу так и не приступил к активной работе. В связи с этим последовал именной указ от 13 января 1807 года об учреждении особого Комитета для рассмотрения дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общего спокойствия. Он получил официальное наименование «Комитет 13-го января 1807 года». Во главе его был поставлен Лопухин. Членами комитета стали сенаторы Н. Н. Новосильев и А. С. Макаров, бывший в 90-х годах XVIII столетия вначале помощником, а затем и преемником начальника Тайной экспедиции С. И. Шешковского. К работе Комитета привлекались министры военных сухопутных дел, внутренних дел и некоторые другие высшие должностные лица страны. Комитет действовал до 1829 года.
Комитет фактически стал органом политического сыска в России и занял как бы промежуточное звено между уничтоженной Тайной экспедицией и созданным позднее (в 1826 году) Третьим отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
1 января 1810 году, когда начал свою работу обновленный Государственный совет. П. В. Лопухин, оставив должность министра юстиции, становится первым председателем департамента гражданских и духовных дел. В его обязанности входило рассмотрение дел по ведомству Министерства юстиции и полиции и духовному управлению.
В марте 1812 года он возглавил департамент законов Государственного совета. В 1814 году ему присвоен чин действительного тайного советника 1 класса, который соответствовал тогда воинскому чину генерала-фельдмаршала. 25 мая 1816 светлейший князь Лопухин назначается председателем Государственного совета и Комитета министров.
В сентябре 1825 года император Александр I выехал в Таганрог. В столичной жизни «водворилось полнейшее затишье». 25 ноября председатель Государственного совета Лопухин получил от начальника штаба генерал-адъютанта барона Дибича письмо, в котором сообщалось о серьезной болезни государя. Вскоре пришло сообщение и о смерти императора. Российский престол должен был занять великий князь Константин Павлович. Еще при жизни Александра I был составлен акт об отречении Константина от престола в пользу брата Николая Павловича. О существовании акта знали трое: граф Аракчеев, князь Голицын и Московский архиепископ Филарет.
27 ноября, в два часа дня, Лопухин назначил чрезвычайное собрание Государственного совета, который, несмотря на то, что пакет с актом об отречении был вскрыт и прочитан, присягнул Константину Павловичу. После этого в Варшаву, где он находился, помчался курьер с решением Совета.
И все же присяга оказалась преждевременной. В ответном письме на имя Лопухина Константин Павлович подтвердил свой отказ взойти на российский престол. При этом он в довольно резких выражениях высказал свое неудовольствие Государственному совету за принесенную присягу, «противную воле покойного государя». К этому заявлению Константин Павлович присовокупил нечто вроде выговора председателю Государственного совета Лопухину. Еще более откровенно написал по этому же поводу великий князь министру юстиции Д. И. Лобанов-Ростовскому. Тучи над Лопухиным опять сгустились. Он очень переживал, старался выйти красиво из пикантного положения.
Теперь требовалось составить манифест, чтобы обосновать необходимость вступления на престол Николая Павловича. Напечатать ответы Константина Павловича посчитали неудобным из-за их резкости. К составлению манифеста были привлечены Карамзин и Сперанский. Он был подписан 13 декабря, но на нем стояла дата «12» декабря. Это был день, когда вопрос о воцарении Николая I решился окончательно.
В день подписания манифеста счастье опять улыбнулось Петру Васильевичу – Николай Павлович написал Лопухину: «Имея поручение от государя императора сообщить высочайшую волю Государственному совету, прошу вас покорнейше приказать собраться оному секретным собранием в восемь часов пополудни».
Петр Васильевич, получив эту записку, так обрадовался такому доверию, что лично повез ее государственному секретарю А. Н. Оленину. Тот удивился и спросил: «Что это, ваша светлость, давно ли вы записались в курьеры?» «Ну, не говори, – ответил Лопухин, – ведь, братец, у страха глаза велики – ты видишь, какие времена. Я не отдыхаю и не сплю».
Члены Государственного совета собрались вовремя. Николай Павлович огласил манифест о своем восшествии на престол и письмо Константина Павловича на имя князя Лопухина. После этого он покинул Совет.
События последних дней были известны только высшим сановникам. Народ, войска, многие придворные были в полном неведении относительно отказа от престола Константина Павловича. Наступило 14 декабря 1825 года… В 7 часов утра были созваны для присяги Правительствующий сенат, Государственный совет, Святейший Синод, а также некоторые должностные лица иных органов, имевшие доступ во дворец. Николай I в мундире Измайловского полка вышел в зал, где собрались генералы и командиры гвардейского корпуса. Новый император прочитал манифест и спросил, имеет ли кто из них сомнение. Таковых не оказалось. Тогда император сказал: «После этого вы отвечаете мне головой за спокойствие в столице». Предупреждение было не праздное. Довольно скоро выяснилось, что некоторые полки отказались присягать Николаю I… Так началось знаменитое восстание декабристов.
В июне 1826 года Лопухин по указанию императора Николая I председательствовал в Верховном уголовном суде, рассматривавшем дело декабристов. Суд приговорил к четвертованию пять заговорщиков, поставленных вне разрядов: П. Пестеля, К. Рылеева, С. Муравьева-Апостола, М. Бестужева-Рюмина и П. Каховского. К смертной казни, через отсечение головы, приговаривался 31 человек, остальные – к вечной каторге.
Когда князь Лопухин представил императору приговор, тот утвердил смертную казнь через повешение для пяти человек, хотя и заметил при этом, что «офицеров не вешают, а расстреливают».
Казнь состоялась 13 июля 1826 года. Она произвела в русском обществе потрясающее впечатление. Никто не ожидал такого исхода. «Описать или словами передать ужас и уныние, которые овладели всеми, нет возможности», – писал А. И. Кошелев.
Горестные события 14 декабря не обошли стороной и Петра Васильевича – ведь среди декабристов оказался и его единственный сын Павел Лопухин. Он участвовал в Отечественной войне 1812 года и в заграничном походе русской армии, получив за храбрость золотую шпагу и орден Святого Георгия. В двадцать семь лет был произведен в генерал-майоры. Павел Петрович являлся одним из основателей «Союза благоденствия», а после его распада Никита Муравьев пригласил его в Северное общество, организовавшее восстание. Петр Васильевич как ревностный служака, естественно сурово осуждал поступок сына, но как отец, он, конечно же, всем сердцем болел за него и сильно страдал. Император это хорошо понимал, поэтому, чтобы самому разобраться в степени вины Павла Лопухина, 28 декабря 1825 года лично допросил его. Тот откровенно рассказал о своем участии в тайных обществах, после чего император «высочайше освободил» его от всякой ответственности. Петр Васильевич был тогда на «седьмом небе»…
Однако все эти стрессы очень скоро дали о себе знать. Прошло чуть больше года и светлейший князь Петр Васильевич Лопухин скончался. Почил в бозе он 6 апреля 1827 в Санкт-Петербурге. Похоронили князя в Псковской губернии, в Порховском уезде, при Николаевской церкви в родовой усыпальнице.
Дмитрий Прокофьевич Трощинский (1754–1829)
«Дело не в докладе, а в докладчике»
В отличие от многих других сановников Дмитрию Прокофьевичу удалось не только сохраниться после восшествия на престол императора Павла I, но и возвыситься. Д. П. Трощинский получил новые должности и награды.
В отличие от многих своих коллег, Дмитрий Прокофьевич Трощинский не мог похвастаться особой родовитостью. На свет он появился в 1754 году в Черниговской губернии в семье войскового писаря. Какого-либо серьезного образования он не получил. По его собственному признанию, «русской грамоте» обучался у приходского дьячка. В 16-летнем возрасте поступил на военную службу – полковым писарем. Юноша много читал, занимался самообразованием, к тому же был от природы умен и сообразителен. По службе проявлял большое старание и рвение. Именно благодаря этим свои качествам он приглянулся генерал-аншефу князю Н. В. Репнину, который взял его секретарем, а затем сделал правителем своей канцелярии. Все складывалось для молодого человека как нельзя лучше.
Однако неожиданно для всех в 1781 году Д. П. Трощинский оставил военную службу. И причины тому были. Дмитрий Прокофьевич серьезно заболел. На гражданском поприще его ожидала более успешная карьера. Он сумел попасть в канцелярию к своему земляку и набиравшему силу вельможе графу А. А. Безбородко и вскоре выдвинулся в число лучших его сотрудников. В 1784 году он становится правителем дипломатической канцелярии. В отсутствие графа Дмитрий Прокофьевич часто докладывал дела лично императрице и заслужил ее благосклонность. Екатерина II подарила ему богатые поместья в Киевской и Полтавской губерниях. В 1793 году императрица назначила его своим статс-секретарем и одновременно членом почтового управления. В награду за труды Трощинский получил орден Святого Владимира 2-й степени.
В обязанности Трощинского входило принятие докладов генерал-рекетмейстера, внутренней почты и частных прошений, подаваемых на высочайшее имя, и подготовка по ним ежедневных докладов Екатерине II. В этих вопросах он оказался очень искусным.
В отличие от многих других сановников, Дмитрию Прокофьевичу удалось не только сохраниться после восшествия на престол императора Павла I, но и возвыситься. Д. П. Трощинский получил новые должности и награды. Оставаясь статс-секретарем, он назначается председателем главного почтового управления и ему поручается присутствовать в Совете при высочайшем дворе, жалуется 1200 душ крепостных крестьян, ордена Святой Анны, Святого Александра Невского и Мальтийский командорский крест. Однако сохранить надолго свою статусность ему не удалось – вскоре он попадает в опалу и отправляется в отставку.
Следующий взлет карьеры Д. П. Трощинского приходится на царствование нового императора. В ночь с 11 на 12 марта 1801 года его вызвали во дворец, где он составил манифест о восшествии на престол Александра I. Император вернул ему звание сенатора и должность главного директора почт. 26 марта 1801 года был упразднен Совет при высочайшем дворе и взамен его создан новый Совет «важнейших государственных дел», получивший название Государственного. Дмитрий Прокофьевич стал одним из членов этого Совета и главным начальником его канцелярии, сохранив за собой все прежние должности. 15 сентября 1801 года он получил чин действительного тайного советника.
Хотя Трощинский и был опытным сановником, но, «воспитанный в старых идеях», не смог поддержать реформы молодого императора и был ярым противником преобразований. Поэтому Александр I довольно скоро охладел к нему. После образования министерств Д. П. Трощинский занимал довольно скромный пост министра уделов и продолжал руководить почтовым ведомством, а 9 июня 1806 года вообще оставил службу и поселился в полтавском имении Кибинцы.
В 1812 году дворяне избрали его своим предводителем, и по их поручению он в 1814 году встречал возвращающегося из-за границы императора. Александр I вновь «заметил» старого вельможу и 30 августа 1814 года назначил его министром юстиции и генерал-прокурором. На этом посту Дмитрий Прокофьевич пробыл три года, с присущей ему энергией занимаясь многочисленными делами судебного ведомства, прокуратуры и Правительствующего сената. В одном из своих писем он сообщал: «Без отдыха сижу за делами по своему департаменту, о коем можно сказать с Давидом: сие море великое и пространное, в нем же гадов несть числа».
Один из первых биографов генерал-прокурора П. И. Иванов писал о нем: «Трощинский хотя и не получил классического образования, но, имея светлый ум, наблюдательность, сам себя образовал в школе практических деловых упражнений, так что его проекты, мнения, министерские бумаги носят на себе отпечаток ясного понимания предмета, строгой отчетливости в изложении и, наконец, в них всегда преобладает практическая сторона относительно приведения в исполнение предполагаемого, которая приобретается только долговременным упражнением в делах. Он, как известно, много писал проектов по разным предметам, подавая замечательные мнения».
Трощинский умел безукоризненно докладывать дела. Он любил повторять одну фразу: «Дело не в докладе, а в докладчике», подчеркивая тем самым, что умный и ловкий чиновник всегда сумеет доложить любое дело в нужном ему ракурсе и провести выгодное решение. И он действительно умел убеждать императора. От своих подчиненных он требовал простоты и ясности при изложении обстоятельств дела, без каких-либо собственных заумных рассуждений. Когда же обер-прокуроры, особенно из молодых, по свойственной их возрасту запальчивости, позволяли себе неуместные замечания, Дмитрий Прокофьевич неизменно останавливал их словами: «Да уж, пожалуйста, не забегайте вперед воображением вашим».
Однако и на посту министра юстиции и генерал-прокурора он продолжал оставаться таким же непримиримым противником реформ, считая, что устоявшееся годами гораздо лучше нового и неизвестного. Особенно наглядно это проявилось при обсуждении в Государственном совете проекта Гражданского уложения, представленного комиссией составления законов. Трощинский считал его лишь «испорченным переводом кодекса Наполеона».
Со временем ему становилось все труднее и труднее исполнять текущие дела по Министерству юстиции и Правительствующему сенату. К тому же император почти перестал принимать министров с личными докладами. Все их представления направлялись к государю только через графа Аракчеева. Поэтому министры вынуждены были с четырех часов утра топтаться в приемной этого всесильного временщика, ожидая, когда он удостоит их своим вниманием. В таких условиях провести какое-либо решение было крайне сложно.
К служебным затруднениям прибавились и личные. Дмитрии Прокофьевич все чаще и чаще прихварывал. В апреле 1816 года он занемог так сильно, что вынужден был уйти в продолжительный отпуск.
К концу лета Трощинский несколько оправился от болезни. 5 августа 1816 года император Александр I направил ему следующий рескрипт: «Дмитрий Прокофьевич! По настоящем выздоровлении вашем от болезни Я желаю, чтобы вы скорее заняли прежнее свое место и продолжали с прежнею деятельностью отправлять должность вашу. Я в полной к вам доверенности поручаю вам усугубить надзор, дабы дела как в Правительствующем сенате, так и во всех подчиненных ему местах, имели успешнейшее течение, чтобы законы и указы повсюду исполнялись неизменно, чтобы бедные и угнетаемые находили в судах защиту и покровительство, чтобы правосудие не было помрачено ни пристрастием к лицам, ни мерзким лихоимством, Богу противным и Мне ненавистным, и чтобы обличаемые в сем гнусном пороке нетерпимы были по службе и преследуемы со всею строгостию законов. В чем вы, по долгу звания вашего, неослабно наблюдать и о последствиях Меня в откровенности извещать не оставьте, донося равномерно и о тех отличных чиновниках, которых за усердную и беспорочную службу найдете достойными особенного Моего воздаяния».
Получив это письмо, Дмитрий Прокофьевич возрадовался, воспрял духом, однако слабость телесных сил и общая усталость дали о себе знать – спустя год, 25 августа 1817 года, Д. П. Трощинский вышел в отставку с пенсией в 10 тысяч рублей. Первое время он проживал в Петербурге, а затем уехал в свое полтавское имение.
В имении Трощинского в детстве часто бывал Н. В. Гоголь, поскольку его отец, Василий Афанасьевич, одно время служил у вельможи и пользовался его богатейшей библиотекой. Здесь же нередко проживали и будущие декабристы братья М. И. и С. И. Муравьевы-Апостолы, М. П. Бестужев-Рюмин и другие.
Умер Д. П. Трощинский 26 февраля 1829 года.
Дмитрий Прокофьевич не был женат, но имел дочь Надежду. По отзыву его современника сенатора И. В. Лопухина, Трощинский был министром «отличною твердостию и редким в делах государственных искусством одаренным».
Алексей Борисович Куракин (1759–1829)
«Требования прокуроров с надлежащим уважением принимать»
Триумф братьев Куракиных вследствие переменчивого нрава императора продолжался недолго. Стрелка весов их удачи вскоре резко качнулась в другую сторону. 8 августа 1798 года Алексей Куракин был смещен с должности генерал-прокурора и назначен лишь сенатором, а затем и вовсе отправлен в отставку. Его брат Александр Куракин также уступил место вице-канцлера В. П. Кочубею.
Род Куракиных ведет свое начало от московского боярина Федора Кураки, служившего при дворе великого князя Василия III, человека для своего времени известного и уважаемого. Как и подобало в те времена князьям, родившегося 19 сентября 1759 года отрока Алексея Куракина родители зачислили в гвардию. Здесь Алексей Борисович и начал свою службу. Однако военная карьера мало прельщала князя и вскоре он перешел в гражданское ведомство. Вначале был избран заседателем 1-го департамента Верхнего земского суда (1780 год), а затем попал в Сенатскую канцелярию, которой руководил в то время генерал-прокурор А. А. Вяземский. Служил он здесь под началом А. И. Васильева (впоследствии министра финансов). К 35 годам прилежный и упорный Алексей Куракин был награжден орденами Святой Анны и Святого Владимира 2-й степени и имел уже чин тайного советника.
Но подлинный взлет карьеры А. Б. Куракина начался только при императоре Павле I, который благоволил к нему и, в особенности, к его старшему брату – Александру Куракину. Оба они были щедро осыпаны милостями монарха: Александр Куракин стал вице-канцлером, а Алексей Куракин 4 декабря 1796 года занял посты генерал-прокурора Сената, главного директора Ассигнационного банка и присутствующего в Совете при высочайшем дворе. Князь получил чин действительного тайного советника, а 19 декабря 1797 года – орден Святого Андрея Первозванного. Ему были пожалованы деревни с несколькими тысячами душ и богатые рыбные промыслы на Волге. К высоким должностям Алексея Борисовича вскоре добавились новые – министр департамента удельных имений и канцлер российских орденов. По его инициативе был учрежден государственный вспомогательный банк для дворян, главным попечителем которого становится он сам.
При императоре Павле I прокуратура переживала невиданный подъем. Без генерал-прокурора не решалось, по существу, ни одно важное дело. Он занимался финансовыми, военными, административными, полицейскими, судебными делами. От него зависело назначение и увольнение многих сановников, раздача им наград и пожалований.
Одна из основных обязанностей Куракина, как и его предшественников, заключалась в наблюдении за сенатскими решениями. Разбираясь с делами в Сенате, генерал-прокурор не мог не заметить значительного количества накопившихся нерешенных дел как в департаментах (свыше 11 тысяч уголовных и гражданских дел), так и в общем собрании (360). Для того времени это были внушительные цифры. Куракин представил свои предложения Павлу I – об учреждении трех дополнительных временных департаментов для рассмотрения неотложных дел и о перераспределении нагрузки между существующими департаментами Сената, с которыми император согласился. Наряду с этим князь Куракин занимался рассмотрением многих финансовых и административных вопросов, проблемами управления заводами, фабриками, промыслами и т. д.
Князь Куракин всегда поддерживал своих подчиненных и в переписке с губернаторами предлагал им все «требования прокуроров с надлежащим уважением принимать».
Должность безусловно была очень многотрудная, требующая от генерал-прокурора и большого терпения, стараний.
Генерал-прокурору Куракину приходилось выполнять все указания и распоряжения императора, даже самые сумасбродные. Особенно бурное негодование Павла I вызывали случаи нарушения военными лицами и чиновниками установленных правил ношения форменной одежды. По этому поводу Куракин вынужден был рассылать по губерниям строгие предписания наместникам о неустанном наблюдении за ношением «ново-установленной формы».
Триумф братьев Куракиных вследствие переменчивого нрава императора продолжался недолго. Стрелка весов их удачи вскоре резко качнулась в другую сторону. 8 августа 1798 года Алексей Куракин был смещен с должности генерал-прокурора и назначен лишь сенатором, а затем и вовсе отправлен в отставку. Его брат Александр Куракин также уступил место вице-канцлера В. П. Кочубею.
Удача вновь повернулась лицом к Алексею Куракину только при Александре I, который вновь вернул его в сенаторское кресло, а 4 февраля 1802 года назначил генерал-губернатором Малороссии. Там он пробыл шесть лет, оставив по себе благодарную память.
В ноябре 1807 года А. Б. Куракин встал во главе Министерства внутренних дел, но занимал этот пост непродолжительное время. Министерство, существовавшее всего лишь пять лет, только набирало силу. Оно занималось самыми разнообразными вопросами: снабжением населения продовольствием, устройством фабрик и заводов, медицинским обеспечением, борьбой с эпидемиями, почтовыми делами и т. п. Куракин сразу же обратил внимание на то, что министерство не справляется с потоком дел (в то время число входящих и исходящих дел превышало 40 тысяч). Министр занялся пересмотром штатов, перераспределением обязанностей между структурными подразделениями, созданием новых (были образованы главное управление мануфактур, почтовое отделение и др.).
За свою деятельность на посту министра внутренних дел Куракин был удостоен ордена Святого Владимира 1-й степени. В высочайшем рескрипте отмечалось, что он награждается «за благовременные распоряжения разных мер, к обеспечению продовольствия относящихся, расширение нужнейших отечеству мануфактур и удобнейший распорядок медицинской части».
В 1810 году ему было поручено присутствовать в Государственном совете, где он не раз выполнял обязанности председателя, возглавлял различные комитеты и комиссии: для пособия разоренным от наводнения жителям Петербурга, по борьбе с чумой и др. В 1826 году А. Б. Куракин был членом Верховного уголовного суда, который рассматривал дело декабристов.
Куракин первым обратил внимание на выдающиеся способности будущего «светила русской бюрократии» М. М. Сперанского, взяв его своим секретарем, а затем и в Сенатскую канцелярию.
Князь Куракин так писал о своей служебной деятельности: «Около 50 лет провел я в гражданской службе: из оных более 13 занимался при генерал-прокуроре, заведовавшем в то время все по государству дела – гражданские, полицейские и финансовые. Начав тут службу с низших должностей, я обязан был сам обрабатывать и приводить к концу все дела, через что входил во всю подробность оных и приобрел практические познания о их ходе. Потом удостоен был отправлением должности генерал-прокурора, служением в звании генерал-губернатора и возведен к занятию места министра внутренних дел, тем самым имея новый случай заниматься всеми почти частями внутреннего правления государства. Наконец, комиссия о прекращении заразы, высочайше на меня возложенная, подавала мне особенный случай видеть самому все непорядки и злоупотребления по губерниям, ныне существующие».
Алексей Борисович Куракин был женат на Наталье Ивановне, урожденной Головиной. От этого брака имел сына Бориса, достигшего сенаторского звания, и дочерей Елену и Александру.
Скончался князь А. Б. Куракин 30 декабря 1829 года и погребен в Орловской губернии в своем любимом имении Куракино.
Иван Иванович Дмитриев (1760–1837)
«Блюститель законов»
25 декабря 1796 Дмитриев и его товарищ Лихачев неожиданно были арестованы. Обоих под конвоем доставили к императору Павлу I, который сообщил им о поступившем на них доносе о том, что они якобы «умышляют» на жизнь государя.
Министр народного просвещения П. А. Завадовский, после отставки Г. Р. Державина, писал князю Воронцову: «Общее возрадование, что князь Лопухин переменил Державина! Не дай Бог, чтоб когда-нибудь в министерстве очутился подобный поэт». Но прошло всего несколько лет, и в кресло министра юстиции опять сел поэт – Иван Иванович Дмитриев, тоже знаменитый, и такой же, как Державин – честный, неподкупный, совестливый.