— Бьюсь об заклад, что этот английский дылда об искусстве рукопашного боя знает не понаслышке, — изумился такому обороту дела один из китайцев в бейсболке. — Не хотел бы я оказаться против него на татами...
— Я тоже, — протянул второй. — Но не думаю, что парни из триады просто так смирятся со своим позорным поражением.
— Посмотрим...
Оставшись один на поле брани, Сарматов подошел к стонущему Юсуфу и, вытерев на его лице кровь, спросил:
— Док, что мы сделали плохого этим маленьким злым людям?
— Мы отвергли их продажных блудниц. Те китайские женщины — источник скверны и разврата! — прохрипел тот. — Видишь, у дверей их домов висят красные фонари?.. Мы должны обходить стороной все дома с красными фонарями. Запомни это!
Сарматов помог Юсуфу подняться на ноги, и они продолжили путь. Но не успели они пройти и десяти метров, как раздался нарастающий вой сирен. Три полицейских джипа на полной скорости вывернули из переулка и остановились рядом с ними.
— Кто эти люди? — встревожился Сарматов, когда из джипов, как горох, посыпались перетянутые белыми портупеями китайцы.
— Фараоны, — лязгая зубами, ответил Юсуф. — Они сейчас заберут нас в тюрьму.
— Что такое «в тюрьму»?
— Это... э... э... в железную клетку, — просипел Юсуф.
— Я не хочу в клетку...
— Мы обязаны им подчиниться, иначе они пристрелят нас.
Полицейские, не мешкая, защелкнули на руках Сарматова и Юсуфа металлические браслеты и грубо затолкали их в джипы.
— Все ясно, здесь парни из триады давно снюхались с полицией, — глядя вслед джипам, зло протянул китаец в бейсболке. — Я думаю, нашему шефу будет интересно узнать про это...
— Тебе-то какое дело, кто с кем снюхался! — раздраженно оборвал его напарник. — Нам было приказано установить контакты клиентов, а дела триады нас не касаются.
— Так не пойдет, сержант Сюй, — взялся за рацию первый китаец. — Ты, видно, забыл, что шеф приказал немедленно и напрямую докладывать ему о всех подозрительных контактах клиентов. Кроме того, сержант Сюй, я хочу содержать свою семью на сянганские доллары, честно заработанные в королевской полиции.
— Гражданин Пакистана Юсуф ибн Рахмон за дебош в общественном месте подлежит штрафу в пять тысяч английских фунтов.
— Разве в Гонконге определяют наказание полицейские, а не судьи? — вырвалось у Юсуфа.
— Гони деньги, мусульманская собака, и не гавкай, иначе никогда не увидишь своего грязного Пакистана! — прошипел офицер.
— В-в-вы н-н-не с-с-сме-ете! — побледнел Юсуф. — Я б-бежал из-з-з р-р-раб-бс-ства в с-с-свободную с-стр-рану!.. Я т-тре-бую ад-д-двоката!..
— Это ваши проблемы, мистер Юсуф ибн Рахмон! — ощерился офицер и повернулся к Сарматову:
— Мистер Джон Ли Карпентер, подданный Ее величества королевы Англии, за дебош в общественном месте и причинение тяжких телесных повреждений пяти полицейским при исполнении ими служебных обязанностей подлежит штрафу в пять тысяч английских фунтов и заключению в тюрьму сроком на полгода. Благодарите судьбу, мистер Карпентер, если бы вы не были подданным Ее величества королевы Англии, наказание могло быть более суровым.
— Кто такая королева Англии? — спросил Сарматов.
Офицер покрутил пальцем у виска.
— Почему вы не хотите мне ответить? — гневно шагнул к нему Сарматов.
Тот в страхе попятился, а заполнившие комнату полицейские с остервенением обрушили на Сарматова и Юсуфа резиновые дубинки.
— В-в-вы не смеете этого делать, кяфыры! — вырываясь из рук полицейских, отчаянно орал Юсуф. — М-м-мистер Карпентер болен!.. Я б-б-буду жаловаться английскому губернатору!..
— Жалуйся, бешеный пакистанский пес! — ощерился офицер и ударил в его пах носком ботинка.
Юсуф как подкошенный рухнул на пол.
И опять будто пружина сорвалась внутри Сарматова. Зарычав, словно разъяренный зверь, он разорвал браслеты на руках и бросился к закатившему глаза Юсуфу. Офицер выхватил пистолет, но Сарматов ногой выбил пистолет из его руки и в несколько секунд разметал повисших на нем полицейских.
— Что за шум? — гаркнул стремительно появившийся в распахнутой двери рослый офицер-англичанин с орденской колодкой на щегольском мундире.
Увидев разбросанных по углам комнаты стонущих китайцев, он присвистнул и бросил появившемуся за его плечами здоровенному рыжему детине:
— Сержант Бейли, кажется, мы появились как раз вовремя.
Тот положил тяжелую, в рыжих веснушках лапищу на плечо Сарматова.
— Неплохо ты их отделал, парень. Совсем, можно сказать, неплохо, но думаю, это удовольствие тебе обойдется года в три тюряги!..
— Что такое тюряга, кто-нибудь мне ответит наконец? — сбросил его лапищу Сарматов. — Почему мне все время ей угрожают?
— Ха-ха-ха!.. У тебя все дома, парень?..
— Сахиб, у мистера Карпентера в самом деле не все дома! — отдышавшись, произнес Юсуф.
— Что вы натворили? — строго спросил офицер-англичанин. — Надеюсь, не ограбили какой-нибудь гонконгский банк?
— Клянусь, мы не сделали ничего плохого, сахиб! — вскинул руки Юсуф. — Мы не захотели иметь дела с блудницами из домов с красными фонарями, только и всего.
— Будьте любезны рассказать о себе подробнее.
— Я доктор Юсуф, гражданин Афганистана. Меня захватили в плен и сделали в Пакистане рабом, сахиб. Клянусь Аллахом Всевидящим и Милосердным, я бежал из рабства!
— Почему в Гонконг?
— Я должен помочь мистеру Карпентеру определиться на лечение к практикующему здесь профессору Осире.
— Так ты англичанин, парень? — отбросив напускную суровость, спросил рыжий сержант Сарматова. — Откуда родом?..
— Меня зовут Джон Карпентер. Я — англичанин, родившийся в Пакистане. Мой отец был офицером английской колониальной армии. Он погиб, охотясь на бенгальских тигров, — заученно ответил Сарматов.
— Мой отец тоже был офицером английской колониальной армии! Его звали Эд Корвилл, а я, стало быть — комиссар Королевской полиции Гонконга Рич Корвилл! — дружески хлопнул его по плечу офицер и поинтересовался: — Кстати, какие проблемы с твоим чердаком?..
— Мистер Карпентер воевал с русскими в Афганистане и получил контузию головы во время налета их авиации, — мешая английские слова с арабскими, торопливо пояснил Юсуф. — Он полностью потерял память и не может отвечать за свои поступки, да продлит Аллах его дни, уважаемый сахиб!
— Так вы прилетели в Гонконг, чтобы мистер Карпентер, воевавший с комми в Афганистане, смог пройти курс лечения у известного профессора Осира, я правильно понял ваш дрянной английский, парни? — переспросил комиссар.
— Больше Джону не на кого надеяться, сахиб. Тяжелая форма ретроградной амнезии...
Полицейские-китайцы со страхом и любопытством уставились на Сарматова.
— Ты сказал про это косоглазым копам? — кивнул на них рыжий Бейли.
— Сказал. Кроме того, в отобранных у нас документах есть история болезни мистера Карпентера, — сглотнул кровь Юсуф. — Но прочитав ее, нечестивые кяфыры почему-то долго смеялись, а потом стали бить мистера Карпентера дубинками по голове.
Полицейский комиссар Корвилл смерил съежившегося офицера-китайца тяжелым взглядом и кивнул рыжему сержанту. Тот всей своей огромной тушей наклонился над офицером и прорычал, наливаясь яростью:
— Значит, ты, расфуфыренная обезьяна, приказал своим косоглазым ублюдкам избить больного англичанина, или я что-то не так понял? Ну, ну, Чен, вынимай язык из задницы!
— Но, мистер Бейли, они приставали к женщинам-китаянкам. — Чен ткнул пальцем в Сарматова. — А этот горилла переломал ребра вступившимся за их честь пятерым юношам-китайцам!
— Где это произошло? — рыжий Бейли повернулся к Юсуфу.
— Там, где у каждого дома висят красные фонари, — пролепетал тот.
— Ха-ха-ха! — вдруг зашелся в хохоте комиссар Корвилл. — Это для меня что-то новое, господин Чен.
— Что вы имеете в виду?
— Честь гонконгских проституток...
— Для полиции не имеет значения род занятий подданных Ее королевского...
— Сукин сын! — рявкнул Корвилл. — Я лично позабочусь, чтобы ты сам сменил род занятий!
— Я действовал по инструкции....
— Да хоть бы мистер Карпентер переломал ребра всем проституткам Гонконга и их сутенерам из триады, ты, косоглазая обезьяна, пальцем не можешь дотронуться до подданных Ее величества! — прорычал рыжий Бейли и вжал офицера в кресло. — Запомни, ублюдок, через семь лет, когда мы уйдем отсюда, будут ваши порядки, а пока они наши — колониальные...
— Я подам жалобу в Управление Королевской колониальной полиции на ваши действия! — взвизгнул китаец.
— Сидеть, коли обделался, сукин сын! — рявкнул сержант, когда возмущенный Чен попытался освободиться от его лапищи.
— А ну-ка и вы, господа, потрудитесь объяснить, как все произошло? — официальным тоном обратился комиссар Корвилл к струхнувшим полицейским.
Но те лишь таращили глаза, демонстрируя, что не понимают вопроса. Рыжий Бейли снова обратился к Юсуфу:
— Придется тебе, парень, объяснить что к чему.
— У дома с красным фонарем к нам привязались две нечестивые китайские женщины, — заторопился Юсуф. — Согласно закону моей религии я отказался от их услуг, но из дома выбежали злые молодые люди и стали драться... Потом приехали кяфыры и...
— Вас вызвали сутенеры из бардака, не так ли? — Рыжий Бейли грозно завис над молодым китайцем-полицейским. — Ты тоже намерен держать язык в заднице, маленький Чжан?
— Нет, сэр, — смешался тот под его грозным взглядом.
— Сколько они вам заплатили?
— Они платят господину Чену в конце каждой недели, — пролепетал маленький Чжан и по-собачьи заглянул рыжему Бейли в глаза: — Пожалуйста, мистер Бейли, не увольняйте меня со службы. На моих руках два младших брата. Они не смогут закончить колледж, если у меня не будет работы, мистер Бейли!
— Пожалуй, из этого гадюшника я тебя заберу в свою группу, маленький Чжан, ты всегда мне казался толковым малым.
— Вы очень добры, мистер Бейли! — сверкнули радостью раскосые глаза молодого полицейского.
— Господин Чен, тебе, вероятно, неизвестно, что королевская полиция не находится на содержании у китайской триады, контролирующей бардаки Гонконга? — поинтересовался Корвилл у красного как рак офицера.
— Известно, сэр, — ответил тот.
— Сомневаюсь, господин Чен. Я вынужден ставить вопрос не только о твоем соответствии занимаемой должности, но и непременно начну служебное расследование о твоих связях с преступным сообществом Гонконга.
— Как вы это докажете? — озлобился Чен.
— Легкомысленное заявление, — усмехнулся Корвилл. — Ты совершил слишком серьезные проступки, господин Чен, чтобы они остались без последствий.
— Что такое проступки? — спросил Сарматов.
— Это когда косоглазые и черномазые много себе позволяют, — проворчал рыжий Бейли.
— Кстати, ты до сих пор не принес извинения и не вернул им документы, — напомнил Чену комиссар Корвилл. — А заодно, господин Чен, сейчас же при мне уберите из компьютера их данные, как полученные незаконным путем.
— Разрешите это сделать мне? — вызвался маленький Чжан и, получив разрешение Корвилла, стер с монитора данные Юсуфа и Сарматова, за что удостоился презрительного взгляда Чена.
— Уважаемые господа, произошло досадное недоразумение. — Через силу улыбаясь, Чен протянул Юсуфу документы. — От имени королевской полиции Гонконга приношу вам извинения. Вы свободны, господа!
— О, Всемогущий Аллах, ты услышал просьбу недостойного Юсуфа! — воскликнул доктор и припал губами к веснушчатой руке смутившегося Бейли.
— Слышал, ты свободен, парень! — подтолкнул тот Сарматова к выходу. — Да поможет тебе Господь и старый японец Осира навести порядок на твоем чердаке!
— Я надеюсь на них, сэр.
— У меня во Вьетнаме был приятель Майк, по прозвищу Крутой Крек, — произнес комиссар Корвилл. — Под Данангом ошметок мины косоглазых комми здорово разворотил ему крышу и вчистую отшиб память... Семь лет старина Майк был полным идиотом, но старый японец Осира снова сделал из него Крутого Крека...
— Сэр, вы хотите сказать, что память вернулась к вашему другу? — вскинулся Юсуф.
— И память вернулась, и то, что между ног болтается! — захохотал рыжий Бейли. — С тех пор старина Майк трахает смазливых китаянок по сотне в месяц.
— Что такое трахает?
— Да, ты, смотрю, совсем плох, парень! — согнал с лица улыбку рыжий Бейли.
— В знак братства тех, кто нюхал порох в боях с коммунистами, я как-нибудь навещу тебя, Джон, — пожимая руку Сарматова, сказал на прощание комиссар Корвилл и склонился к его уху: — К тому же меня просили по возможности помогать тебе с проблемами...
— Кто просил?
— Наш общий друг Джордж Метлоу.
— Вы знакомы с Джорджем? — обрадовался Сарматов.
— Еще со времен войны с Вьетконгом. Джордж был командиром нашей роты болотных коммандос и, уверяю тебя, — хорошим парнем. Однако сегодня вам здорово повезло, что мы успели вовремя.
— Но как вы узнали, что мы попали в лапы к кяфырам? — удивился Юсуф.
— Моя профессия, док, вовремя узнавать обо всем, — усмехнулся Корвилл и повернулся к Сарматову. — Кстати, Джон, по просьбе Джорджа я связался с профессором Осирой. Он готов познакомиться с тобой уже сегодня.
У доктора Юсуфа от удивления открылся рот.
— Старый Осира практикует за городом, в синтоистском монастыре, — подал голос сержант Бейли. — Чтобы вы снова не вляпались в какое-нибудь дерьмо, парни, надеюсь, не будете против, если рыжий Бейли прямо сейчас подбросит вас туда.
— О, сахиб! — вознес руки к небу Юсуф.
— Мистер Карпентер, Патрик Бейли, по прозвищу Бешеный коп Бейли, будет рад когда-нибудь увидеть тебя в полном здравии. А если у тебя возникнут проблемы, спроси обо мне или мистере Корвилле в любом китайском борделе или портовом притоне, и там всегда подскажут, где нас найти.
— Что такое притон?
— Это там, где тусуются наркоманы, карточные шулера, проститутки, гомики, убийцы, воры, садисты и прочая пакость, мистер Карпентер.
— Я не помню, что это такое, но, наверное, что-то очень нехорошее...
— Упаси тебя бог, парень, вляпаться в их компанию, как когда-то вляпался в это дерьмо друг комиссара Корвилла Майк, по прозвищу Крутой Крек!.. — сжав веснушчатой лапой руку Сарматова, пробасил полицейский сержант.
— Я тоже, — протянул второй. — Но не думаю, что парни из триады просто так смирятся со своим позорным поражением.
— Посмотрим...
Оставшись один на поле брани, Сарматов подошел к стонущему Юсуфу и, вытерев на его лице кровь, спросил:
— Док, что мы сделали плохого этим маленьким злым людям?
— Мы отвергли их продажных блудниц. Те китайские женщины — источник скверны и разврата! — прохрипел тот. — Видишь, у дверей их домов висят красные фонари?.. Мы должны обходить стороной все дома с красными фонарями. Запомни это!
Сарматов помог Юсуфу подняться на ноги, и они продолжили путь. Но не успели они пройти и десяти метров, как раздался нарастающий вой сирен. Три полицейских джипа на полной скорости вывернули из переулка и остановились рядом с ними.
— Кто эти люди? — встревожился Сарматов, когда из джипов, как горох, посыпались перетянутые белыми портупеями китайцы.
— Фараоны, — лязгая зубами, ответил Юсуф. — Они сейчас заберут нас в тюрьму.
— Что такое «в тюрьму»?
— Это... э... э... в железную клетку, — просипел Юсуф.
— Я не хочу в клетку...
— Мы обязаны им подчиниться, иначе они пристрелят нас.
Полицейские, не мешкая, защелкнули на руках Сарматова и Юсуфа металлические браслеты и грубо затолкали их в джипы.
— Все ясно, здесь парни из триады давно снюхались с полицией, — глядя вслед джипам, зло протянул китаец в бейсболке. — Я думаю, нашему шефу будет интересно узнать про это...
— Тебе-то какое дело, кто с кем снюхался! — раздраженно оборвал его напарник. — Нам было приказано установить контакты клиентов, а дела триады нас не касаются.
— Так не пойдет, сержант Сюй, — взялся за рацию первый китаец. — Ты, видно, забыл, что шеф приказал немедленно и напрямую докладывать ему о всех подозрительных контактах клиентов. Кроме того, сержант Сюй, я хочу содержать свою семью на сянганские доллары, честно заработанные в королевской полиции.
* * *
В Управлении полиции офицер-китаец внес фамилии Юсуфа и Сарматова в компьютер и торжественно, будто о монаршей милости, объявил по-английски:— Гражданин Пакистана Юсуф ибн Рахмон за дебош в общественном месте подлежит штрафу в пять тысяч английских фунтов.
— Разве в Гонконге определяют наказание полицейские, а не судьи? — вырвалось у Юсуфа.
— Гони деньги, мусульманская собака, и не гавкай, иначе никогда не увидишь своего грязного Пакистана! — прошипел офицер.
— В-в-вы н-н-не с-с-сме-ете! — побледнел Юсуф. — Я б-бежал из-з-з р-р-раб-бс-ства в с-с-свободную с-стр-рану!.. Я т-тре-бую ад-д-двоката!..
— Это ваши проблемы, мистер Юсуф ибн Рахмон! — ощерился офицер и повернулся к Сарматову:
— Мистер Джон Ли Карпентер, подданный Ее величества королевы Англии, за дебош в общественном месте и причинение тяжких телесных повреждений пяти полицейским при исполнении ими служебных обязанностей подлежит штрафу в пять тысяч английских фунтов и заключению в тюрьму сроком на полгода. Благодарите судьбу, мистер Карпентер, если бы вы не были подданным Ее величества королевы Англии, наказание могло быть более суровым.
— Кто такая королева Англии? — спросил Сарматов.
Офицер покрутил пальцем у виска.
— Почему вы не хотите мне ответить? — гневно шагнул к нему Сарматов.
Тот в страхе попятился, а заполнившие комнату полицейские с остервенением обрушили на Сарматова и Юсуфа резиновые дубинки.
— В-в-вы не смеете этого делать, кяфыры! — вырываясь из рук полицейских, отчаянно орал Юсуф. — М-м-мистер Карпентер болен!.. Я б-б-буду жаловаться английскому губернатору!..
— Жалуйся, бешеный пакистанский пес! — ощерился офицер и ударил в его пах носком ботинка.
Юсуф как подкошенный рухнул на пол.
И опять будто пружина сорвалась внутри Сарматова. Зарычав, словно разъяренный зверь, он разорвал браслеты на руках и бросился к закатившему глаза Юсуфу. Офицер выхватил пистолет, но Сарматов ногой выбил пистолет из его руки и в несколько секунд разметал повисших на нем полицейских.
— Что за шум? — гаркнул стремительно появившийся в распахнутой двери рослый офицер-англичанин с орденской колодкой на щегольском мундире.
Увидев разбросанных по углам комнаты стонущих китайцев, он присвистнул и бросил появившемуся за его плечами здоровенному рыжему детине:
— Сержант Бейли, кажется, мы появились как раз вовремя.
Тот положил тяжелую, в рыжих веснушках лапищу на плечо Сарматова.
— Неплохо ты их отделал, парень. Совсем, можно сказать, неплохо, но думаю, это удовольствие тебе обойдется года в три тюряги!..
— Что такое тюряга, кто-нибудь мне ответит наконец? — сбросил его лапищу Сарматов. — Почему мне все время ей угрожают?
— Ха-ха-ха!.. У тебя все дома, парень?..
— Сахиб, у мистера Карпентера в самом деле не все дома! — отдышавшись, произнес Юсуф.
— Что вы натворили? — строго спросил офицер-англичанин. — Надеюсь, не ограбили какой-нибудь гонконгский банк?
— Клянусь, мы не сделали ничего плохого, сахиб! — вскинул руки Юсуф. — Мы не захотели иметь дела с блудницами из домов с красными фонарями, только и всего.
— Будьте любезны рассказать о себе подробнее.
— Я доктор Юсуф, гражданин Афганистана. Меня захватили в плен и сделали в Пакистане рабом, сахиб. Клянусь Аллахом Всевидящим и Милосердным, я бежал из рабства!
— Почему в Гонконг?
— Я должен помочь мистеру Карпентеру определиться на лечение к практикующему здесь профессору Осире.
— Так ты англичанин, парень? — отбросив напускную суровость, спросил рыжий сержант Сарматова. — Откуда родом?..
— Меня зовут Джон Карпентер. Я — англичанин, родившийся в Пакистане. Мой отец был офицером английской колониальной армии. Он погиб, охотясь на бенгальских тигров, — заученно ответил Сарматов.
— Мой отец тоже был офицером английской колониальной армии! Его звали Эд Корвилл, а я, стало быть — комиссар Королевской полиции Гонконга Рич Корвилл! — дружески хлопнул его по плечу офицер и поинтересовался: — Кстати, какие проблемы с твоим чердаком?..
— Мистер Карпентер воевал с русскими в Афганистане и получил контузию головы во время налета их авиации, — мешая английские слова с арабскими, торопливо пояснил Юсуф. — Он полностью потерял память и не может отвечать за свои поступки, да продлит Аллах его дни, уважаемый сахиб!
— Так вы прилетели в Гонконг, чтобы мистер Карпентер, воевавший с комми в Афганистане, смог пройти курс лечения у известного профессора Осира, я правильно понял ваш дрянной английский, парни? — переспросил комиссар.
— Больше Джону не на кого надеяться, сахиб. Тяжелая форма ретроградной амнезии...
Полицейские-китайцы со страхом и любопытством уставились на Сарматова.
— Ты сказал про это косоглазым копам? — кивнул на них рыжий Бейли.
— Сказал. Кроме того, в отобранных у нас документах есть история болезни мистера Карпентера, — сглотнул кровь Юсуф. — Но прочитав ее, нечестивые кяфыры почему-то долго смеялись, а потом стали бить мистера Карпентера дубинками по голове.
Полицейский комиссар Корвилл смерил съежившегося офицера-китайца тяжелым взглядом и кивнул рыжему сержанту. Тот всей своей огромной тушей наклонился над офицером и прорычал, наливаясь яростью:
— Значит, ты, расфуфыренная обезьяна, приказал своим косоглазым ублюдкам избить больного англичанина, или я что-то не так понял? Ну, ну, Чен, вынимай язык из задницы!
— Но, мистер Бейли, они приставали к женщинам-китаянкам. — Чен ткнул пальцем в Сарматова. — А этот горилла переломал ребра вступившимся за их честь пятерым юношам-китайцам!
— Где это произошло? — рыжий Бейли повернулся к Юсуфу.
— Там, где у каждого дома висят красные фонари, — пролепетал тот.
— Ха-ха-ха! — вдруг зашелся в хохоте комиссар Корвилл. — Это для меня что-то новое, господин Чен.
— Что вы имеете в виду?
— Честь гонконгских проституток...
— Для полиции не имеет значения род занятий подданных Ее королевского...
— Сукин сын! — рявкнул Корвилл. — Я лично позабочусь, чтобы ты сам сменил род занятий!
— Я действовал по инструкции....
— Да хоть бы мистер Карпентер переломал ребра всем проституткам Гонконга и их сутенерам из триады, ты, косоглазая обезьяна, пальцем не можешь дотронуться до подданных Ее величества! — прорычал рыжий Бейли и вжал офицера в кресло. — Запомни, ублюдок, через семь лет, когда мы уйдем отсюда, будут ваши порядки, а пока они наши — колониальные...
— Я подам жалобу в Управление Королевской колониальной полиции на ваши действия! — взвизгнул китаец.
— Сидеть, коли обделался, сукин сын! — рявкнул сержант, когда возмущенный Чен попытался освободиться от его лапищи.
— А ну-ка и вы, господа, потрудитесь объяснить, как все произошло? — официальным тоном обратился комиссар Корвилл к струхнувшим полицейским.
Но те лишь таращили глаза, демонстрируя, что не понимают вопроса. Рыжий Бейли снова обратился к Юсуфу:
— Придется тебе, парень, объяснить что к чему.
— У дома с красным фонарем к нам привязались две нечестивые китайские женщины, — заторопился Юсуф. — Согласно закону моей религии я отказался от их услуг, но из дома выбежали злые молодые люди и стали драться... Потом приехали кяфыры и...
— Вас вызвали сутенеры из бардака, не так ли? — Рыжий Бейли грозно завис над молодым китайцем-полицейским. — Ты тоже намерен держать язык в заднице, маленький Чжан?
— Нет, сэр, — смешался тот под его грозным взглядом.
— Сколько они вам заплатили?
— Они платят господину Чену в конце каждой недели, — пролепетал маленький Чжан и по-собачьи заглянул рыжему Бейли в глаза: — Пожалуйста, мистер Бейли, не увольняйте меня со службы. На моих руках два младших брата. Они не смогут закончить колледж, если у меня не будет работы, мистер Бейли!
— Пожалуй, из этого гадюшника я тебя заберу в свою группу, маленький Чжан, ты всегда мне казался толковым малым.
— Вы очень добры, мистер Бейли! — сверкнули радостью раскосые глаза молодого полицейского.
— Господин Чен, тебе, вероятно, неизвестно, что королевская полиция не находится на содержании у китайской триады, контролирующей бардаки Гонконга? — поинтересовался Корвилл у красного как рак офицера.
— Известно, сэр, — ответил тот.
— Сомневаюсь, господин Чен. Я вынужден ставить вопрос не только о твоем соответствии занимаемой должности, но и непременно начну служебное расследование о твоих связях с преступным сообществом Гонконга.
— Как вы это докажете? — озлобился Чен.
— Легкомысленное заявление, — усмехнулся Корвилл. — Ты совершил слишком серьезные проступки, господин Чен, чтобы они остались без последствий.
— Что такое проступки? — спросил Сарматов.
— Это когда косоглазые и черномазые много себе позволяют, — проворчал рыжий Бейли.
— Кстати, ты до сих пор не принес извинения и не вернул им документы, — напомнил Чену комиссар Корвилл. — А заодно, господин Чен, сейчас же при мне уберите из компьютера их данные, как полученные незаконным путем.
— Разрешите это сделать мне? — вызвался маленький Чжан и, получив разрешение Корвилла, стер с монитора данные Юсуфа и Сарматова, за что удостоился презрительного взгляда Чена.
— Уважаемые господа, произошло досадное недоразумение. — Через силу улыбаясь, Чен протянул Юсуфу документы. — От имени королевской полиции Гонконга приношу вам извинения. Вы свободны, господа!
— О, Всемогущий Аллах, ты услышал просьбу недостойного Юсуфа! — воскликнул доктор и припал губами к веснушчатой руке смутившегося Бейли.
— Слышал, ты свободен, парень! — подтолкнул тот Сарматова к выходу. — Да поможет тебе Господь и старый японец Осира навести порядок на твоем чердаке!
— Я надеюсь на них, сэр.
— У меня во Вьетнаме был приятель Майк, по прозвищу Крутой Крек, — произнес комиссар Корвилл. — Под Данангом ошметок мины косоглазых комми здорово разворотил ему крышу и вчистую отшиб память... Семь лет старина Майк был полным идиотом, но старый японец Осира снова сделал из него Крутого Крека...
— Сэр, вы хотите сказать, что память вернулась к вашему другу? — вскинулся Юсуф.
— И память вернулась, и то, что между ног болтается! — захохотал рыжий Бейли. — С тех пор старина Майк трахает смазливых китаянок по сотне в месяц.
— Что такое трахает?
— Да, ты, смотрю, совсем плох, парень! — согнал с лица улыбку рыжий Бейли.
— В знак братства тех, кто нюхал порох в боях с коммунистами, я как-нибудь навещу тебя, Джон, — пожимая руку Сарматова, сказал на прощание комиссар Корвилл и склонился к его уху: — К тому же меня просили по возможности помогать тебе с проблемами...
— Кто просил?
— Наш общий друг Джордж Метлоу.
— Вы знакомы с Джорджем? — обрадовался Сарматов.
— Еще со времен войны с Вьетконгом. Джордж был командиром нашей роты болотных коммандос и, уверяю тебя, — хорошим парнем. Однако сегодня вам здорово повезло, что мы успели вовремя.
— Но как вы узнали, что мы попали в лапы к кяфырам? — удивился Юсуф.
— Моя профессия, док, вовремя узнавать обо всем, — усмехнулся Корвилл и повернулся к Сарматову. — Кстати, Джон, по просьбе Джорджа я связался с профессором Осирой. Он готов познакомиться с тобой уже сегодня.
У доктора Юсуфа от удивления открылся рот.
— Старый Осира практикует за городом, в синтоистском монастыре, — подал голос сержант Бейли. — Чтобы вы снова не вляпались в какое-нибудь дерьмо, парни, надеюсь, не будете против, если рыжий Бейли прямо сейчас подбросит вас туда.
— О, сахиб! — вознес руки к небу Юсуф.
* * *
Покружив по крутым пригородным автострадам, полицейский «Форд» остановился перед металлическим забором, за которым среди цветущей сакуры проглядывали несколько строений в старом японском стиле, окруженных резными деревянными колоннами, поддерживающими вздернутые углы темных черепичных крыш. От созерцания монастыря, будто сошедшего с картины древнего японского художника, Сарматова оторвал рокочущий бас рыжего Бейли:— Мистер Карпентер, Патрик Бейли, по прозвищу Бешеный коп Бейли, будет рад когда-нибудь увидеть тебя в полном здравии. А если у тебя возникнут проблемы, спроси обо мне или мистере Корвилле в любом китайском борделе или портовом притоне, и там всегда подскажут, где нас найти.
— Что такое притон?
— Это там, где тусуются наркоманы, карточные шулера, проститутки, гомики, убийцы, воры, садисты и прочая пакость, мистер Карпентер.
— Я не помню, что это такое, но, наверное, что-то очень нехорошее...
— Упаси тебя бог, парень, вляпаться в их компанию, как когда-то вляпался в это дерьмо друг комиссара Корвилла Майк, по прозвищу Крутой Крек!.. — сжав веснушчатой лапой руку Сарматова, пробасил полицейский сержант.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента