Страница:
– Сбор идет постоянно? - спросил Иешуа.
– Да, - ответил Эстебан. - Кока же зреет постоянно, климат позволяет...
Он уже не балагурил, был собран, даже молчалив: то ли все: еще думал об услышанном, то ли наоборот - забыл и приступил к своему делу.
– А разве нельзя механизировать ручной труд?
– Зачем? В Колумбии - избыток рабочих рук. Так мы хотя бы даем заработать по крайней мере половине населения страны, а если механизировать - будет занята только десятая часть. То же - в Эквадоре, в Перу, в Боливии - Крису казалось странным, что Учитель задает мало вопросов, что он никак не проявляет своего отношения к тому, что половина населения страны занята в наркобизнесе, что он идет по полю этаким ленивым и не слишком заинтересованным туристом, только камеры в руке не хватает, и они, Крис и Мари, должны ему соответствовать и тоже помалкивать. С другой стороны, Крис уже знал, что Учитель ничего никогда не делает без потаенного, неведомого даже близким ему людям смысла. Если молчит значит так надо, и нечего зря напрягаться...
А они уже пошли по цеху, в котором как раз имелась кое-какая техника (вот тут, видимо, командовали помянутые Эстебаном инженеры), которая помогала выдавить сок из листьев, а потом началось царство химиков, где из тягучего сока выделялся экстракт коки, а дальше потянулись так называемые "чистые комнаты" вот уж чего не ожидалось на таком говенном на вид производстве! - где производился непосредственно кокаин.
– В остальных зданиях все то же самое, - сказал Эстебан.
– Догадываюсь, - кивнул Иешуа. - А зачем такая чистота производства? Неужели вы официально сертифицируете товар?
– Ну, не в международных медицинских организациях, конечно, но марку держим. Прошли времена дешевого и скверного кокаина. То же - с героином, то же - с травой. Конкуренция, как ни смешно, велика. Пойдет грязный товар - оптовики перекинутся на химию или на органику: там всегда чисто, а результаты - не хуже, если не круче. Больше вложишь - больше получишь... Кто это сказал? Маркс? Леонтьев? Чемберлен?.. Да, к слову - о чистом товаре: как насчет обеда, сеньоры? Ведено накормить...
Они стояли на большой площади, образованной торцами четырех зданий-цехов. Еще когда подлетали, Крис заметил, что здания образуют ровный крест, и подумал: а ну не символ ли это? Подумал так, но сказать вслух постеснялся: засмеют ведь, особенно - Мари. А сейчас опять пришла та же сопливо романтическая мысль, даже больше: он вдруг ощутил себя в некоем мистическом центре креста на пороге Ада, где сходятся силы, рожденные Светом и Тьмой, и начинают...
Что начинают силы, он додумать не успел.
Мари сказала каким-то задавленным голосом:
– Очень плохо...
А Иешуа схватил ее в охапку, вскинул на спину, крикнул:
– Всем разбежаться! В поле! За стены! На землю! И рванул с Мари на плечах в сторону недалекого поля с кокой, на краю которого стояли неизвестного предназначения металлические контейнеры.
И Полковник заорал оглушительно:
– Оружие к бою! Эстебан, где ваши хваленые "шмели"? И тут Крис наконец увидел, что с запада, со стороны заходящего солнца к ним, к центру этого чертового креста летят темные тяжелые вертолеты. Тяжелые, понял Крис, потому что донельзя шумные. А темные, потому что солнце застили. Пять штук. И взметнулась пыльными короткими фонтанчиками земля в метре от ног Криса, словно прошили ее чем-то, и Крис запоздало сообразил, что с вертолетов стреляют, и тут же услышал выстрелы сзади себя, очнулся наконец от столбняка, рванул, высоко подпрыгивая, туда же-к контейнерам, добежал до них целым и невредимым, упал рядом с Мари.
Иешуа там не было.
Вертолеты быстро, казалось - камнями, падали на тот же центр креста, на ту же площадку между цехами, а из них сыпались камуфляжные ребятки с "томпсонами", и еще двое - с трубами гранатометов на плечах, а вдоль длинной стены цеха какие-то звероватого вида индейцы катили на двухколесных тележках нечто стальное, темно-зеленое, похожее на огромные лотерейные барабаны, и уже тормозили на выходе к площади, уже барабаны начали вытягиваться в длину, щетинясь иглами снарядов. Кажется, это и были неизвестные Крису "шмели", о которых кричал Эстебан Полковник.
И вдруг откуда-то сверху, почудилось - с неба, раздался голос, как будто усиленный электроникой:
– Всем стоять!
Крис, чье бесстрашное любопытство заставляло его то и дело высовываться из-за контейнера и с азартом недоигравшего мальчугана смотреть на нападающих, растянувшихся цепью по площади, ушедших в заросли коки, прячущихся за тяжелыми рыбьими тушами уже присевших "сикорских", откуда стреляли безостановочно, но почему-то - в никуда, в белый свет, поскольку противника - по крайней мере видимого - нигде не было, малочисленные защитники фабрики только изготовились запустить по агрессору своих загадочных "шмелей", - так вот, Крис оторвался от созерцания довольно-таки бессмысленного и бескровного пока боя и задрал горе голову. На плоской крыше цеха-ангара, ничуть ни от кого не скрываясь, стоял в полный свой немаленький рост Иешуа. Позади, почему-то на корточках, сжимая в руке длинноствольный полицейский кольт, сидел Эстебан.
– Всем стоять! - громогласно (никаких усилителей не было) повторил Иешуа. - Оружие - на землю!
Нет, не слыхали в этих краях про явление Мессии, не читали газет, подобно Эстебану, не смотрели по сети ничего, кроме футбола и музыки, а посему не знали, что приказывает именно Мессия, которого слушаться честному христианину положено по определению. Тут же вздернулись вверх короткие стволы "томпсонов", автоматы застучали, как перфораторы, и все пули дружно помчались в сторону Иешуа, а снизу дробно заговорили "шмели", и площадь вспухла разрывами, полетели в небо комья земли, загорелся, запылал гигантским костром ближний "сикорский"...
И тогда целый и невредимый Иешуа - ясно видел Крис - так знакомо вскинул к заходящему, до странности огромному солнцу руки и замер изваянием: темный тонкий силуэт на фоне медно-красного раскаленного небесного круга.
И все сразу стихло.
Честные христиане непонятно почему послушно опустили автоматы на землю и встали - такими же изваяниями, как сам Иешуа, индейцы тормознули свои "лотерейные барабаны" и тоже вытянулись по стойке "смирно", где-то вдалеке встали в кустах коки прятавшиеся там крестьяне, и самому Крису нестерпимо захотелось продемонстрировать выправку, но его в дурацком желании тормознул иной приказ:
"Крис, возьми Мари и-на площадь!"
И Крис ухватил за руку по-прежнему сжавшуюся на земле комочком девушку, потянул, сказал растерянно:
– Похоже, перемирие... Пошли, Мари, Учитель зовет.
И они пошли к площади, к замершим в ступоре боевикам, а Иешуа уже был там, и Полковник подходил из-за второго ангара - один, без бодигардов, и могучий "глок" в его ручище курился сизым дымком. И прибежал, запыхавшись, Эстебан, который тут же спросил о совсем, на взгляд Криса, второстепенном, не важном сейчас:
– Послушайте, любезный гость, как вы смогли в доли секунды перенестись с крыши на землю? Я же видел...
Ну, как будто бой ему до лампочки и нападающие тоже до ближайшего осветительного прибора, а надо только мухой выяснить секрет иллюзионного фокуса - и можно воевать дальше.
Но Иешуа счел нужным ответить:
– Обыкновенная телепортация... - и, забыв про Эстебана, обратился к статуям агрессоров: - Кто старший?
Агрессоры, оказывается, находясь в ступоре, так сказать, физически, соображали исправно и даже могли разговаривать. Ответил один - явный европеоид, скорее всего - скандинав или русский, но послушно ответил на пристойном испанском - на котором Иещуа и спрашивал:
– Майор Ларсен, вторая дивизия Объединенных миротворческих сил Европы, десантный Его Величества Георга Шестого Полк, в отставке с пятьдесят третьего, сэр!
"Сэр" в добавление к испанской фразе звучало странно, но странным был и армейский раж, в котором находился отставной майор, только что бездарно стрелявший в спрашивающего из надежного и точного в бою автомата.
Кстати: почему не попал в спрашивающего? Еще кстати: почему никто в него не попал, за что слава богу? Прицел сбился нежданно? Солнце ослепило? Птичка на ствол накакала?.. Крис ответов не знал и оставил вопросы на потом.
– Полковник, не сочтите за унижение, соберите оружие и сложите в кучку подальше отсюда, - вежливо, но настойчиво приказал Иешуа, и Полковник как миленький принялся собирать лежащие в пыли автоматы, что твои дрова. Агрессоры - в отличие от майора - все они, судя по лицам, были местными, колумбийцами, не возражали: способность разговаривать не предполагала способности двигаться. А Иешуа вновь обратился к майору: - На кого работаете? Кто вас послал сюда?
– Тоже мне квадратура круга! - нахально вмешался Эстебан. - Слепому тапиру ясно: они - из Латинского движения освобождения, а послал их почтенный сенатор Альварес, которому страсть как не нравится, что Гонсалес возглавил в сенате комитет по созданию Конфедерации стран северо-запада Южной Америки.
– Эка завернул! - озадачился Иешуа. - Чем же ему так Конфедерация не нравится?
– А если она состоится, то весь наркобизнес отойдет к Мега-корпорации, это факт, то есть к Гонсалесу, а у Альвареса - свои интересы в Боливии.
– Получается, если б они спалили десяток гектаров коки и фабрику, Гонсалес обеднел бы и Конфедерация не состоялась?
– Нет, конечно. Но здесь всерьез не воюют. Здесь гадят по мелочи. Чтобы помнили.
– Чушь какая! - воскликнул Иешуа и спросил у майора: - Это так?
– Не знаю, сэр, - гаркнул вояка, преданно поедая глазами Мессию. Прикажи тот "упасть-отжаться" - не замедлит с исполнением. - Мы из Латинского ДО, это верно, но ничего жечь нам не приказывали. У нас был локальный приказ: уничтожить представителей Бюро по борьбе с наркотиками, три человека, одна из них - женщина, второй - негр, старший - высокий белый. То есть вы, сэр!
– Чей приказ?
– Генерала Старджона, сэр, командующего военными силами Латинского ДО!
– А ему кто приказал?
– Не могу знать, сэр!
– Пять военных вертолетов против трех мирных граждан? Не перебор ли, майор?
– Так точно, перебор, сэр! Однако осмелюсь заметить: даже маловато оказалось...
– Когда был получен приказ?
– Сегодня в шесть сорок пять утра!
– Это мы еще ехали к Гонсалесу, - сказал Иешуа. - Что скажете, господа? Он обращался к Эстебану и Полковнику, который закончил складировать оружие и успел выслушать краткий допрос майора.
– Не знаю, - мрачно ответил Полковник. - Сеньор Гонсалес, конечно, знал о вашем приезде, он же сам машины послал за вами. Но зачем ему нанимать Латинов, глупость несусветная! Во-первых, у него свои боевики есть, и получше этих. Во-вторых, вы - его гость. В-третьих, об этой акции через два часа станет известно прессе, здесь есть прикупленные ею людишки... - он презрительно глянул на Эстебана, но тот не заметил ни презрения, ни взгляда, - а шум сеньору Гонсалесу нужен меньше всего. И потом, он человек глубоко верующий, а вы... Ну, понятно, кто вы...
– Полковник прав, - согласился Эстебан. - Стукача надо искать в Медельине. Вспомните, с кем из властей предержащих вы там общались?
– Родригес, - тихо проговорил отец Педро.
Назвал имя и смолк.
Он вышел из-за стены ангара и вел за собой пятерых малышей неизвестного возраста - от пяти лет до десяти, - чумазых, дочерна загорелых, нестриженых, в рваных рубашонках, босых.
– Эти откуда? - изумился Иешуа.
– Стреляли... - смутился Педро. - Им же любопытно... Я их еле удержал там, за какими-то бочками...
– А в бочках-то - бензин... - задумчиво сказал Эстебан. - В хорошем месте вы их держали, падре. В супербезопасном.
– Я же не знал... - вконец засмущался Педро и привычно покраснел.
Но Иешуа было не до него и не до детей: живы - и ладно.
– Родригес, - повторил он. - Похоже. Только зачем ему я?
– Мы, - поправил Крис, но Иешуа ненужной поправки не услышал.
– Послушайте, майор, - Иешуа вновь обратился к старшему из Латинов, - этот ваш генерал Старджон - где он служил до Колумбии?
– Тоже в Объединенных силах. В Главном штабе, сэр. Во Франции.
– И давно он здесь?
– Только год, сэр! Он ушел в отставку год назад. Вернее, его заставили: возраст, сэр...
– Здесь что, много платят?
– Так точно, сэр! Куда больше, чем в армии.
– А семья его осталась в Европе?
– Так точно, сэр!
– Франция, Франция... - вроде бы про себя проговорил Иешуа. - Версия любопытная... Ладно, закончили маневры. Полковник, упакуйте этих миротворцев, что ли, или лучше отпустите на все четыре. Они теперь безопасны, как детишки у падре, даже стрелять не смогут.
– А мои? - спросил Полковник, и заметно было, что он взволнован.
– Вам нужно, чтоб ваши могли? Извольте... - Тут он только обратил внимание на своих спутников. - Вы-то как? Живы? Целы?
– Мы в порядке, - заявил Крис. - Жаль только, что оружия у нас нет, а то..,
– Оружия, сынок, - ласково сказал Иешуа, - у нас не будет никогда. Нам не нужно оружие, запомни. Да и никому оно не нужно... - Он положил ладонь на голову Мари. - Что с тобой, девочка? Опять?
Мари безнадежно и явно через силу кивнула:
– Страшно, Учитель.
Тот, кто внутри, глухо и больно ворочался под сердцем, poждал холодную и черную пустоту.
– Как же тебе тяжело жить. - Иешуа провел по ее лицу ладонью, чуть касаясь. Потом - еще раз. - И будет тяжелее с каждым днем, если ты не научишься управлять тем, кто внутри... Теперь тебе уже не больно, да? - Мари кивнула, чуть улыбнувшись. - Не бойся; все будет в порядке. По крайней мере - сегодня.
– Учитель, - позвала она, - а как мне научиться им управлять?
– Подружись с ним. Полюби его. Он не враг тебе, а друг.
– А все-таки он - это кто?
– Он - это ты, - непонятно ответил Иешуа и тут же забыл о ней, потому что впереди было дело. - Полковник, - позвал он соответственно Полковника, который что-то выговаривал своим бодигардам, виновато стоящим перед командиром. С оружием в руках стоящим, их автоматы он в общую кучу не покидал. - Полковник, я не нарушу ваши планы, если попрошу вас поднять вертолеты в воздух и пройти с севера на юг отсюда до района Кали? Топлива хватит?
Полковник удивленно смотрел на Мессию:
– Просто пролететь? Должно хватить. А зачем?
– Я увидел на земле все, что хотел. Мне хватит впечатлений. Теперь я просто хочу взглянуть с воздуха на колумбийские владения Мега-корпорации. А потом вы доставите меня обратно в поместье сеньора Гонсалеса.
– Я не могу этого сделать! - ужаснулся Полковник. Иешуа нарушал все планы босса, которые он поручил Полковнику, а тот слишком хорошо знал, на что мог рассчитывать не исполнивший приказа. Явно не на конфетку. - Патрон занят, он уже не ждет вас, я не имею права нарушить его планы. Да и, может, его нет в поместье...
– Нет - значит подождем, - легко ответил Иешуа. - Не берите в голову, Полковник. Отдыхайте. Убить вам меня сегодня не удастся. - Понял, что получилась нечаянная глупость, поправился: - И вообще никогда не удастся. Так что вы все равно нарушили планы шефа. Ведь верно?
Хорош был Полковник! Ничем не выдал растерянности. Покривил губы недоуменно, пожал плечами. Сказал:
– Вы ошибаетесь. Мессия. Я не киллер.
– Это точно, - засмеялся Эстебан, все еще играющий своим серебряным кольтом, вращающий ладонью тяжелый барабан с полным комплектом патронов, - он сам не убивает. Не царское это дело. Он у нас менеджер, как и я. А киллеры вон они. Зря вы их оживили, сеньор Мессия. Были бы как эти... - он кивнул на группу нападавших бойцов армии Латинского ДО, более напоминавших теперь группу туристов, нежданно попавших в колумбийскую глубинку и забывших в отеле походные фляги со спасительным антидепрессантом по имени "виски", - были бы как эти, всем нам куда спокойнее стало бы. Тогда - глядишь - нашему Полковнику пришлось бы самому за "глок" хвататься, приказ барина выполнять.
– Думай, что несешь, кретин, - зло бросил ему Полковник.
– Несет курица, - все еще смеялся Эстебан, - а я утверждаю: вы - дерьмовый трус. Полковник. А что касается вас, сеньор Мессия или как-вас-там, то я, пожалуй, с завтрашнего дня начну читать газеты и выпишу в эту глушь тивишку. Хочу знать. Куда вас дальше нелегкая понесет.
И тогда Полковник вдруг неторопливо поднял руку, удлиненную помянутым "глоком", и хладнокровно выстрелил в ногу Эстебану. Тот дернулся, коротко вскрикнул и упал, роняя кольт и зажимая руками колено, быстро набухающее кровью. А Полковник так же неторопливо и молча передвинул прицел на вторую ногу, но Иешуа опередил его. Он просто поставил ладонь перед дулом "глока", дождался выстрела, и пуля, вылетев из ствола, вдруг затормозила перед ладонью и, как на излете, словно потеряв всю невероятную убойную "глоковскую" силу, упала на землю. Полковник, как будто потерявший разум, все нажимал и нажимал спусковой крючок, желая продырявить эту бронебойную живую ладонь, а пули все падали и падали, образуя на пыльной сухой земле аккуратную свинцовую горку. Двадцать две штуки - как одна. И когда Полковник отстрелял весь магазин, Иешуа легко отобрал у него пистолет и сказал бодигардам, изумленно глядящим на неви, данное зрелище:
– Связать и положить в вертолет.
И ведь что странно: бодигарды прямо-таки помчались исполнять приказ - то ли достал их Полковник за время службы, то ли Иешуа, как обычно, заставил их признать за командира себя.
А Иешуа легонько отстранил Мари, пытающуюся остановить кровь, перетянув ногу Эстебана поясным ремнем Криса, положил все ту же пуленепробиваемую ладонь на рану, подержал несколько секунд и сказал:
– Вставайте, Эстебан. Хватит страдать.
Эстебан, не веря, поднялся, притопнул ногой, сказал недоумевающе:
– Но ведь он попал же...
– С такого-то расстояния, - усмехнулся Иешуа. - Полковник у нас профи, Эстебан, стрелять умеет, как бы вы его ни поносили. Но и я тоже не листья с коки собираю. Он ранил, я вылечил. Квиты.
– Он вас убить хотел. У него был приказ, - почти кричал Эстебан.
– А вы не боитесь, что патрон вас не просто уволит за предательство, а и вправду прикажет убить? И меня уже рядом не будет...
– Кого он найдет на мое место? Какого-нибудь индейского чурку? Так тот все развалит за месяц, а это огромные деньги... Нет, сеньор волшебник, Гонсалес бандит и убийца, но не мазохист. Себе он вреда не сделает и отлично знает, что своей болтовней я тоже вреда ему не прибавлю. Кто меня здесь слышит?..
– Тогда оставайтесь и болтайте дальше. Только не удивляйтесь, если тем для болтовни у вас резко прибавится.
– Что вы имеете в виду?
– Жизнь покажет... - Иешуа обнял Эстебана, на секунду прижался щекой к щеке. - Прощайте, Эстебан, нам пора. А тивишку выпишите, выпишите: там теперь много любопытного показывают. Жаль - с нами никого из телевизионщиков не было, не сняли картинки.
– Обижаете, - сказал Эстебан. - Минутку... - Он резво, точно и не стрелял в него никто, помчался к ангару, исчез в нем и не через минуту, но через три Крис машинально отметил время - появился на площади с видеокристаллом в руке. Протянул кристалл Иешуа: - Вот. Отдайте телевизионщикам. Только не в Медельине - в Боготе. У нас же здесь камеры - вкруговую. Помочиться - извините, девушка, - нельзя, чтоб не сняли. А патрон потом смотрит и радуется. Теперь пусть по ти-ви посмотрит... Вы бы вообще-то не возвращались к нему, не стоит...
Иешуа взял кристалл, спрятал в карман джинсов. Сказал серьезно:
– Не могу, Эстебан. Я ему должен, а долги следует отдавать лично.
ДЕЙСТВИЕ - 1. ЭПИЗОД - 3
– Да, - ответил Эстебан. - Кока же зреет постоянно, климат позволяет...
Он уже не балагурил, был собран, даже молчалив: то ли все: еще думал об услышанном, то ли наоборот - забыл и приступил к своему делу.
– А разве нельзя механизировать ручной труд?
– Зачем? В Колумбии - избыток рабочих рук. Так мы хотя бы даем заработать по крайней мере половине населения страны, а если механизировать - будет занята только десятая часть. То же - в Эквадоре, в Перу, в Боливии - Крису казалось странным, что Учитель задает мало вопросов, что он никак не проявляет своего отношения к тому, что половина населения страны занята в наркобизнесе, что он идет по полю этаким ленивым и не слишком заинтересованным туристом, только камеры в руке не хватает, и они, Крис и Мари, должны ему соответствовать и тоже помалкивать. С другой стороны, Крис уже знал, что Учитель ничего никогда не делает без потаенного, неведомого даже близким ему людям смысла. Если молчит значит так надо, и нечего зря напрягаться...
А они уже пошли по цеху, в котором как раз имелась кое-какая техника (вот тут, видимо, командовали помянутые Эстебаном инженеры), которая помогала выдавить сок из листьев, а потом началось царство химиков, где из тягучего сока выделялся экстракт коки, а дальше потянулись так называемые "чистые комнаты" вот уж чего не ожидалось на таком говенном на вид производстве! - где производился непосредственно кокаин.
– В остальных зданиях все то же самое, - сказал Эстебан.
– Догадываюсь, - кивнул Иешуа. - А зачем такая чистота производства? Неужели вы официально сертифицируете товар?
– Ну, не в международных медицинских организациях, конечно, но марку держим. Прошли времена дешевого и скверного кокаина. То же - с героином, то же - с травой. Конкуренция, как ни смешно, велика. Пойдет грязный товар - оптовики перекинутся на химию или на органику: там всегда чисто, а результаты - не хуже, если не круче. Больше вложишь - больше получишь... Кто это сказал? Маркс? Леонтьев? Чемберлен?.. Да, к слову - о чистом товаре: как насчет обеда, сеньоры? Ведено накормить...
Они стояли на большой площади, образованной торцами четырех зданий-цехов. Еще когда подлетали, Крис заметил, что здания образуют ровный крест, и подумал: а ну не символ ли это? Подумал так, но сказать вслух постеснялся: засмеют ведь, особенно - Мари. А сейчас опять пришла та же сопливо романтическая мысль, даже больше: он вдруг ощутил себя в некоем мистическом центре креста на пороге Ада, где сходятся силы, рожденные Светом и Тьмой, и начинают...
Что начинают силы, он додумать не успел.
Мари сказала каким-то задавленным голосом:
– Очень плохо...
А Иешуа схватил ее в охапку, вскинул на спину, крикнул:
– Всем разбежаться! В поле! За стены! На землю! И рванул с Мари на плечах в сторону недалекого поля с кокой, на краю которого стояли неизвестного предназначения металлические контейнеры.
И Полковник заорал оглушительно:
– Оружие к бою! Эстебан, где ваши хваленые "шмели"? И тут Крис наконец увидел, что с запада, со стороны заходящего солнца к ним, к центру этого чертового креста летят темные тяжелые вертолеты. Тяжелые, понял Крис, потому что донельзя шумные. А темные, потому что солнце застили. Пять штук. И взметнулась пыльными короткими фонтанчиками земля в метре от ног Криса, словно прошили ее чем-то, и Крис запоздало сообразил, что с вертолетов стреляют, и тут же услышал выстрелы сзади себя, очнулся наконец от столбняка, рванул, высоко подпрыгивая, туда же-к контейнерам, добежал до них целым и невредимым, упал рядом с Мари.
Иешуа там не было.
Вертолеты быстро, казалось - камнями, падали на тот же центр креста, на ту же площадку между цехами, а из них сыпались камуфляжные ребятки с "томпсонами", и еще двое - с трубами гранатометов на плечах, а вдоль длинной стены цеха какие-то звероватого вида индейцы катили на двухколесных тележках нечто стальное, темно-зеленое, похожее на огромные лотерейные барабаны, и уже тормозили на выходе к площади, уже барабаны начали вытягиваться в длину, щетинясь иглами снарядов. Кажется, это и были неизвестные Крису "шмели", о которых кричал Эстебан Полковник.
И вдруг откуда-то сверху, почудилось - с неба, раздался голос, как будто усиленный электроникой:
– Всем стоять!
Крис, чье бесстрашное любопытство заставляло его то и дело высовываться из-за контейнера и с азартом недоигравшего мальчугана смотреть на нападающих, растянувшихся цепью по площади, ушедших в заросли коки, прячущихся за тяжелыми рыбьими тушами уже присевших "сикорских", откуда стреляли безостановочно, но почему-то - в никуда, в белый свет, поскольку противника - по крайней мере видимого - нигде не было, малочисленные защитники фабрики только изготовились запустить по агрессору своих загадочных "шмелей", - так вот, Крис оторвался от созерцания довольно-таки бессмысленного и бескровного пока боя и задрал горе голову. На плоской крыше цеха-ангара, ничуть ни от кого не скрываясь, стоял в полный свой немаленький рост Иешуа. Позади, почему-то на корточках, сжимая в руке длинноствольный полицейский кольт, сидел Эстебан.
– Всем стоять! - громогласно (никаких усилителей не было) повторил Иешуа. - Оружие - на землю!
Нет, не слыхали в этих краях про явление Мессии, не читали газет, подобно Эстебану, не смотрели по сети ничего, кроме футбола и музыки, а посему не знали, что приказывает именно Мессия, которого слушаться честному христианину положено по определению. Тут же вздернулись вверх короткие стволы "томпсонов", автоматы застучали, как перфораторы, и все пули дружно помчались в сторону Иешуа, а снизу дробно заговорили "шмели", и площадь вспухла разрывами, полетели в небо комья земли, загорелся, запылал гигантским костром ближний "сикорский"...
И тогда целый и невредимый Иешуа - ясно видел Крис - так знакомо вскинул к заходящему, до странности огромному солнцу руки и замер изваянием: темный тонкий силуэт на фоне медно-красного раскаленного небесного круга.
И все сразу стихло.
Честные христиане непонятно почему послушно опустили автоматы на землю и встали - такими же изваяниями, как сам Иешуа, индейцы тормознули свои "лотерейные барабаны" и тоже вытянулись по стойке "смирно", где-то вдалеке встали в кустах коки прятавшиеся там крестьяне, и самому Крису нестерпимо захотелось продемонстрировать выправку, но его в дурацком желании тормознул иной приказ:
"Крис, возьми Мари и-на площадь!"
И Крис ухватил за руку по-прежнему сжавшуюся на земле комочком девушку, потянул, сказал растерянно:
– Похоже, перемирие... Пошли, Мари, Учитель зовет.
И они пошли к площади, к замершим в ступоре боевикам, а Иешуа уже был там, и Полковник подходил из-за второго ангара - один, без бодигардов, и могучий "глок" в его ручище курился сизым дымком. И прибежал, запыхавшись, Эстебан, который тут же спросил о совсем, на взгляд Криса, второстепенном, не важном сейчас:
– Послушайте, любезный гость, как вы смогли в доли секунды перенестись с крыши на землю? Я же видел...
Ну, как будто бой ему до лампочки и нападающие тоже до ближайшего осветительного прибора, а надо только мухой выяснить секрет иллюзионного фокуса - и можно воевать дальше.
Но Иешуа счел нужным ответить:
– Обыкновенная телепортация... - и, забыв про Эстебана, обратился к статуям агрессоров: - Кто старший?
Агрессоры, оказывается, находясь в ступоре, так сказать, физически, соображали исправно и даже могли разговаривать. Ответил один - явный европеоид, скорее всего - скандинав или русский, но послушно ответил на пристойном испанском - на котором Иещуа и спрашивал:
– Майор Ларсен, вторая дивизия Объединенных миротворческих сил Европы, десантный Его Величества Георга Шестого Полк, в отставке с пятьдесят третьего, сэр!
"Сэр" в добавление к испанской фразе звучало странно, но странным был и армейский раж, в котором находился отставной майор, только что бездарно стрелявший в спрашивающего из надежного и точного в бою автомата.
Кстати: почему не попал в спрашивающего? Еще кстати: почему никто в него не попал, за что слава богу? Прицел сбился нежданно? Солнце ослепило? Птичка на ствол накакала?.. Крис ответов не знал и оставил вопросы на потом.
– Полковник, не сочтите за унижение, соберите оружие и сложите в кучку подальше отсюда, - вежливо, но настойчиво приказал Иешуа, и Полковник как миленький принялся собирать лежащие в пыли автоматы, что твои дрова. Агрессоры - в отличие от майора - все они, судя по лицам, были местными, колумбийцами, не возражали: способность разговаривать не предполагала способности двигаться. А Иешуа вновь обратился к майору: - На кого работаете? Кто вас послал сюда?
– Тоже мне квадратура круга! - нахально вмешался Эстебан. - Слепому тапиру ясно: они - из Латинского движения освобождения, а послал их почтенный сенатор Альварес, которому страсть как не нравится, что Гонсалес возглавил в сенате комитет по созданию Конфедерации стран северо-запада Южной Америки.
– Эка завернул! - озадачился Иешуа. - Чем же ему так Конфедерация не нравится?
– А если она состоится, то весь наркобизнес отойдет к Мега-корпорации, это факт, то есть к Гонсалесу, а у Альвареса - свои интересы в Боливии.
– Получается, если б они спалили десяток гектаров коки и фабрику, Гонсалес обеднел бы и Конфедерация не состоялась?
– Нет, конечно. Но здесь всерьез не воюют. Здесь гадят по мелочи. Чтобы помнили.
– Чушь какая! - воскликнул Иешуа и спросил у майора: - Это так?
– Не знаю, сэр, - гаркнул вояка, преданно поедая глазами Мессию. Прикажи тот "упасть-отжаться" - не замедлит с исполнением. - Мы из Латинского ДО, это верно, но ничего жечь нам не приказывали. У нас был локальный приказ: уничтожить представителей Бюро по борьбе с наркотиками, три человека, одна из них - женщина, второй - негр, старший - высокий белый. То есть вы, сэр!
– Чей приказ?
– Генерала Старджона, сэр, командующего военными силами Латинского ДО!
– А ему кто приказал?
– Не могу знать, сэр!
– Пять военных вертолетов против трех мирных граждан? Не перебор ли, майор?
– Так точно, перебор, сэр! Однако осмелюсь заметить: даже маловато оказалось...
– Когда был получен приказ?
– Сегодня в шесть сорок пять утра!
– Это мы еще ехали к Гонсалесу, - сказал Иешуа. - Что скажете, господа? Он обращался к Эстебану и Полковнику, который закончил складировать оружие и успел выслушать краткий допрос майора.
– Не знаю, - мрачно ответил Полковник. - Сеньор Гонсалес, конечно, знал о вашем приезде, он же сам машины послал за вами. Но зачем ему нанимать Латинов, глупость несусветная! Во-первых, у него свои боевики есть, и получше этих. Во-вторых, вы - его гость. В-третьих, об этой акции через два часа станет известно прессе, здесь есть прикупленные ею людишки... - он презрительно глянул на Эстебана, но тот не заметил ни презрения, ни взгляда, - а шум сеньору Гонсалесу нужен меньше всего. И потом, он человек глубоко верующий, а вы... Ну, понятно, кто вы...
– Полковник прав, - согласился Эстебан. - Стукача надо искать в Медельине. Вспомните, с кем из властей предержащих вы там общались?
– Родригес, - тихо проговорил отец Педро.
Назвал имя и смолк.
Он вышел из-за стены ангара и вел за собой пятерых малышей неизвестного возраста - от пяти лет до десяти, - чумазых, дочерна загорелых, нестриженых, в рваных рубашонках, босых.
– Эти откуда? - изумился Иешуа.
– Стреляли... - смутился Педро. - Им же любопытно... Я их еле удержал там, за какими-то бочками...
– А в бочках-то - бензин... - задумчиво сказал Эстебан. - В хорошем месте вы их держали, падре. В супербезопасном.
– Я же не знал... - вконец засмущался Педро и привычно покраснел.
Но Иешуа было не до него и не до детей: живы - и ладно.
– Родригес, - повторил он. - Похоже. Только зачем ему я?
– Мы, - поправил Крис, но Иешуа ненужной поправки не услышал.
– Послушайте, майор, - Иешуа вновь обратился к старшему из Латинов, - этот ваш генерал Старджон - где он служил до Колумбии?
– Тоже в Объединенных силах. В Главном штабе, сэр. Во Франции.
– И давно он здесь?
– Только год, сэр! Он ушел в отставку год назад. Вернее, его заставили: возраст, сэр...
– Здесь что, много платят?
– Так точно, сэр! Куда больше, чем в армии.
– А семья его осталась в Европе?
– Так точно, сэр!
– Франция, Франция... - вроде бы про себя проговорил Иешуа. - Версия любопытная... Ладно, закончили маневры. Полковник, упакуйте этих миротворцев, что ли, или лучше отпустите на все четыре. Они теперь безопасны, как детишки у падре, даже стрелять не смогут.
– А мои? - спросил Полковник, и заметно было, что он взволнован.
– Вам нужно, чтоб ваши могли? Извольте... - Тут он только обратил внимание на своих спутников. - Вы-то как? Живы? Целы?
– Мы в порядке, - заявил Крис. - Жаль только, что оружия у нас нет, а то..,
– Оружия, сынок, - ласково сказал Иешуа, - у нас не будет никогда. Нам не нужно оружие, запомни. Да и никому оно не нужно... - Он положил ладонь на голову Мари. - Что с тобой, девочка? Опять?
Мари безнадежно и явно через силу кивнула:
– Страшно, Учитель.
Тот, кто внутри, глухо и больно ворочался под сердцем, poждал холодную и черную пустоту.
– Как же тебе тяжело жить. - Иешуа провел по ее лицу ладонью, чуть касаясь. Потом - еще раз. - И будет тяжелее с каждым днем, если ты не научишься управлять тем, кто внутри... Теперь тебе уже не больно, да? - Мари кивнула, чуть улыбнувшись. - Не бойся; все будет в порядке. По крайней мере - сегодня.
– Учитель, - позвала она, - а как мне научиться им управлять?
– Подружись с ним. Полюби его. Он не враг тебе, а друг.
– А все-таки он - это кто?
– Он - это ты, - непонятно ответил Иешуа и тут же забыл о ней, потому что впереди было дело. - Полковник, - позвал он соответственно Полковника, который что-то выговаривал своим бодигардам, виновато стоящим перед командиром. С оружием в руках стоящим, их автоматы он в общую кучу не покидал. - Полковник, я не нарушу ваши планы, если попрошу вас поднять вертолеты в воздух и пройти с севера на юг отсюда до района Кали? Топлива хватит?
Полковник удивленно смотрел на Мессию:
– Просто пролететь? Должно хватить. А зачем?
– Я увидел на земле все, что хотел. Мне хватит впечатлений. Теперь я просто хочу взглянуть с воздуха на колумбийские владения Мега-корпорации. А потом вы доставите меня обратно в поместье сеньора Гонсалеса.
– Я не могу этого сделать! - ужаснулся Полковник. Иешуа нарушал все планы босса, которые он поручил Полковнику, а тот слишком хорошо знал, на что мог рассчитывать не исполнивший приказа. Явно не на конфетку. - Патрон занят, он уже не ждет вас, я не имею права нарушить его планы. Да и, может, его нет в поместье...
– Нет - значит подождем, - легко ответил Иешуа. - Не берите в голову, Полковник. Отдыхайте. Убить вам меня сегодня не удастся. - Понял, что получилась нечаянная глупость, поправился: - И вообще никогда не удастся. Так что вы все равно нарушили планы шефа. Ведь верно?
Хорош был Полковник! Ничем не выдал растерянности. Покривил губы недоуменно, пожал плечами. Сказал:
– Вы ошибаетесь. Мессия. Я не киллер.
– Это точно, - засмеялся Эстебан, все еще играющий своим серебряным кольтом, вращающий ладонью тяжелый барабан с полным комплектом патронов, - он сам не убивает. Не царское это дело. Он у нас менеджер, как и я. А киллеры вон они. Зря вы их оживили, сеньор Мессия. Были бы как эти... - он кивнул на группу нападавших бойцов армии Латинского ДО, более напоминавших теперь группу туристов, нежданно попавших в колумбийскую глубинку и забывших в отеле походные фляги со спасительным антидепрессантом по имени "виски", - были бы как эти, всем нам куда спокойнее стало бы. Тогда - глядишь - нашему Полковнику пришлось бы самому за "глок" хвататься, приказ барина выполнять.
– Думай, что несешь, кретин, - зло бросил ему Полковник.
– Несет курица, - все еще смеялся Эстебан, - а я утверждаю: вы - дерьмовый трус. Полковник. А что касается вас, сеньор Мессия или как-вас-там, то я, пожалуй, с завтрашнего дня начну читать газеты и выпишу в эту глушь тивишку. Хочу знать. Куда вас дальше нелегкая понесет.
И тогда Полковник вдруг неторопливо поднял руку, удлиненную помянутым "глоком", и хладнокровно выстрелил в ногу Эстебану. Тот дернулся, коротко вскрикнул и упал, роняя кольт и зажимая руками колено, быстро набухающее кровью. А Полковник так же неторопливо и молча передвинул прицел на вторую ногу, но Иешуа опередил его. Он просто поставил ладонь перед дулом "глока", дождался выстрела, и пуля, вылетев из ствола, вдруг затормозила перед ладонью и, как на излете, словно потеряв всю невероятную убойную "глоковскую" силу, упала на землю. Полковник, как будто потерявший разум, все нажимал и нажимал спусковой крючок, желая продырявить эту бронебойную живую ладонь, а пули все падали и падали, образуя на пыльной сухой земле аккуратную свинцовую горку. Двадцать две штуки - как одна. И когда Полковник отстрелял весь магазин, Иешуа легко отобрал у него пистолет и сказал бодигардам, изумленно глядящим на неви, данное зрелище:
– Связать и положить в вертолет.
И ведь что странно: бодигарды прямо-таки помчались исполнять приказ - то ли достал их Полковник за время службы, то ли Иешуа, как обычно, заставил их признать за командира себя.
А Иешуа легонько отстранил Мари, пытающуюся остановить кровь, перетянув ногу Эстебана поясным ремнем Криса, положил все ту же пуленепробиваемую ладонь на рану, подержал несколько секунд и сказал:
– Вставайте, Эстебан. Хватит страдать.
Эстебан, не веря, поднялся, притопнул ногой, сказал недоумевающе:
– Но ведь он попал же...
– С такого-то расстояния, - усмехнулся Иешуа. - Полковник у нас профи, Эстебан, стрелять умеет, как бы вы его ни поносили. Но и я тоже не листья с коки собираю. Он ранил, я вылечил. Квиты.
– Он вас убить хотел. У него был приказ, - почти кричал Эстебан.
– А вы не боитесь, что патрон вас не просто уволит за предательство, а и вправду прикажет убить? И меня уже рядом не будет...
– Кого он найдет на мое место? Какого-нибудь индейского чурку? Так тот все развалит за месяц, а это огромные деньги... Нет, сеньор волшебник, Гонсалес бандит и убийца, но не мазохист. Себе он вреда не сделает и отлично знает, что своей болтовней я тоже вреда ему не прибавлю. Кто меня здесь слышит?..
– Тогда оставайтесь и болтайте дальше. Только не удивляйтесь, если тем для болтовни у вас резко прибавится.
– Что вы имеете в виду?
– Жизнь покажет... - Иешуа обнял Эстебана, на секунду прижался щекой к щеке. - Прощайте, Эстебан, нам пора. А тивишку выпишите, выпишите: там теперь много любопытного показывают. Жаль - с нами никого из телевизионщиков не было, не сняли картинки.
– Обижаете, - сказал Эстебан. - Минутку... - Он резво, точно и не стрелял в него никто, помчался к ангару, исчез в нем и не через минуту, но через три Крис машинально отметил время - появился на площади с видеокристаллом в руке. Протянул кристалл Иешуа: - Вот. Отдайте телевизионщикам. Только не в Медельине - в Боготе. У нас же здесь камеры - вкруговую. Помочиться - извините, девушка, - нельзя, чтоб не сняли. А патрон потом смотрит и радуется. Теперь пусть по ти-ви посмотрит... Вы бы вообще-то не возвращались к нему, не стоит...
Иешуа взял кристалл, спрятал в карман джинсов. Сказал серьезно:
– Не могу, Эстебан. Я ему должен, а долги следует отдавать лично.
ДЕЙСТВИЕ - 1. ЭПИЗОД - 3
КОЛУМБИЯ. МАГДАЛЕНА-ТОРРЕС; МЕДЕЛЬИН; "БОИНГ-949", РЕЙС "БОГОТА-ПАРИЖ", 2157 год от Р.Х., месяц сентябрь
(Окончание)
Они все так же летели над зеленым морем колумбийского диковинного леса, над всякими пальмами и лианами, над самими по себе гуляющими среди пальм и лиан пумами, тапирами и всяки" прочими ленивцами, над краснокирпичными острыми отрога" Кордильер, над синими лентами рек Каука и Магдалена и над тоже синими ленточками их многочисленных притоков, над бескрайними плантациями коки и над очередными цехами-ангарами, где менеджерствовали свои незаменимые Эстебаны и, горбатясь под солнцем, собирали листья коки безымянные пеоны. Связанный Полковник с кляпом в пасти лежал под ногами отца Педро во втором вертолете, что падре очень не нравилось, смущало это его, а один из бодигардов занял место бывшего командира в вертолете Иешуа и Мари.
Два бодигарда оставили гостей и ушли в Медельин на тяжелом "сикорском", куда запихнули плененных бойцов из армии Латинского ДО: агрессоров полагалось сдать медельинской полиции, уж как она с ними поступит - решат деньги. Как обычно: чьи больше... С ними в Медельин улетел Крис с ти-ви-кристаллом кармане, чтобы сразу, с помощью Ригерта, пересесть на любой борт, идущий в Боготу. Крис спешил отдать кристалл брат телевизионщикам, - и даже лучше не колумбийским, а корреспондентам Си-эн-эн или Эн-би-си, чтобы картинка сегодняшней битвы наверняка попала в мировой эфир уже нынешним вечером.
Солнце уже наполовину спряталось за горный хребет, мощно накатывался вечер, обрушивающийся на эту землю всегда внезапно разом, и наступала пора возвращаться в поместье Магдалена-Торпес пора наносить внеплановый визит сеньору Гонсалесу, сенатору и бизнесмену. Но Иешуа пока не давал команды возвращаться, хоть они и летели от Кали в направлении Медельина и подлетали уже к городу, но Иешуа все смотрел, не отрываясь, вниз, на землю, ни с кем не разговаривал, да и разговаривать-то в машине он мог лишь с Мари, а она тонко чувствовала состояние Учителя, сидела мышкой, пыталась подружиться с тем, кто внутри. Процесс, кстати, шел.
Наконец, когда уже всерьез начало темнеть и пилот стал нервно оглядываться на почетного пассажира: мол, не хочет ли он присесть поскорее, чтобы не скувырнуться потом в полной темноте, Иешуа оторвался от созерцания земли под прозрачным стрекозиным брюшком и позволил:
– Садимся в поместье.
– И ровно через пятнадцать минут - все-таки в темноте, все-таки дождались! - они сели на ту же бетонную площадку, откуда взлетели в начале дня.
Их ждали.
Мигуэль галантно подал Мари руку, помог спрыгнуть на бетон, и она любезно приняла помощь, хотя и не нуждалась в ней. Иешуа вылез следом безо всякой помощи и немедленно поинтересовался:
– Ваш патрон, полагаю, ждет нас?
– Ждет, сеньор, - почтительно склонил голову Мигуэль. - Ему сообщили. Он отменил визит к сеньору Фуэнтесу, поскольку с прискорбием узнал о случившемся и хочет лично извиниться перед вами.
– Извиниться? За что?.. Это же были, как я понял, люди некоего Альвареса, а ваши мальчики даже не успели приступить к выполнению своего персонального задания.
– Мне не дано знать, сеньор, о каком задании вы ведете речь, но наши мальчики тоже понесут наказание: они должны были охранять вас, и это было их единственным персональным заданием. - Прошу за мной, сеньоры, патрон - в нетерпении...
Нетерпеливый Гонсалес резво несся к Иешуа от мраморного крыльца, вытянув видимо, для объятий, - руки, а две дамы - пожилая и юная - стояли на крыльце этакими южноамериканскими мадоннами, и вся церемония незапланированной встречи казалась эпизодом из дурного телевизионного "мыла", которые издавна славилась Южная Америка на всех континентах планета
– Мессия, дорогой Мессия, - кричал Гонсалес, и неподдельные слезы текли у него по щекам, - вы живы, какое счастье. Caм Всевышний берег вас и ваших друзей!
В этот момент Мари случайно взглянула на отца Педро и удивлением заметила, что он опять покраснел. От стыда за своего прихожанина, что ли?..
– Всевышний здесь ни при чем, - заметил Иешуа, уклоняясь от объятий и целенаправленно руля к крыльцу, к дамам - так, что хозяину пришлось поспешать за гостем, - а при чем вы и я, извините за вольность стиля. Вы заказывали аварию вертолетов в воздухе, всемирную скорбь и себя в черном фраке у моего гроба. Не вышло. Я уже один раз умирал, больше не хочу. А вышел дурной боевичок про местные мафиозные разборки. Мы его посмотрим по телесети, Гонсалес, если вы наконец накормите нас обещанным обедом. Хотя точнее - ужином. Да и "Монтес Альфа", надеюсь, у вас еще осталась...
Он взлетел по ступеням на террасу, подхватил под руки обеих дам - внутри у Мари что-то ревниво кольнуло, и это был явно не тот, кто внутри, - и провел их в холл, где они еще до полудня начали свой долгий визит, а немало озадаченный Гонсалес молча шел сзади и, когда все уселись в прежнем порядке - без Криса, разумеется, - спросил уныло:
– Этот говнюк Эстебан отдал вам пленку?
– При чем здесь Эстебан? - очень натурально удивился Иешуа. - Я кое-что могу и без чужой помощи. Видеть и слышать внешнее наблюдение, например... А Эстебану не помешала бы пара недель в хорошем медицинском заведении - снять стресс от дурацкого и, надо признать, опасного нападения плюс от раны, которую ему сделал ваш бравый Полковник. Вот этому, кстати, надо не стресс снимать, а лечиться всерьез. Он - абсолютный crazy, Гонсалес, он не владеет собой. В один прекрасный день он повернет свой "глок" в вашу сторону - и что будет?
– Что будет? - тупо спросил Гонсалес, а юная Соледад бросила на отца удивленный и, надо отметить, неприязненный взгляд. Это Мари как раз и отметила.
Вечерок получился: все друг друга удивляли без передыху! Впрочем, что тут странного: вечер - это продолжение дня. А день выдался - ну просто день страстных недоумений, если использовать терминологию тех же южноамериканских сериалов.
Два бодигарда оставили гостей и ушли в Медельин на тяжелом "сикорском", куда запихнули плененных бойцов из армии Латинского ДО: агрессоров полагалось сдать медельинской полиции, уж как она с ними поступит - решат деньги. Как обычно: чьи больше... С ними в Медельин улетел Крис с ти-ви-кристаллом кармане, чтобы сразу, с помощью Ригерта, пересесть на любой борт, идущий в Боготу. Крис спешил отдать кристалл брат телевизионщикам, - и даже лучше не колумбийским, а корреспондентам Си-эн-эн или Эн-би-си, чтобы картинка сегодняшней битвы наверняка попала в мировой эфир уже нынешним вечером.
Солнце уже наполовину спряталось за горный хребет, мощно накатывался вечер, обрушивающийся на эту землю всегда внезапно разом, и наступала пора возвращаться в поместье Магдалена-Торпес пора наносить внеплановый визит сеньору Гонсалесу, сенатору и бизнесмену. Но Иешуа пока не давал команды возвращаться, хоть они и летели от Кали в направлении Медельина и подлетали уже к городу, но Иешуа все смотрел, не отрываясь, вниз, на землю, ни с кем не разговаривал, да и разговаривать-то в машине он мог лишь с Мари, а она тонко чувствовала состояние Учителя, сидела мышкой, пыталась подружиться с тем, кто внутри. Процесс, кстати, шел.
Наконец, когда уже всерьез начало темнеть и пилот стал нервно оглядываться на почетного пассажира: мол, не хочет ли он присесть поскорее, чтобы не скувырнуться потом в полной темноте, Иешуа оторвался от созерцания земли под прозрачным стрекозиным брюшком и позволил:
– Садимся в поместье.
– И ровно через пятнадцать минут - все-таки в темноте, все-таки дождались! - они сели на ту же бетонную площадку, откуда взлетели в начале дня.
Их ждали.
Мигуэль галантно подал Мари руку, помог спрыгнуть на бетон, и она любезно приняла помощь, хотя и не нуждалась в ней. Иешуа вылез следом безо всякой помощи и немедленно поинтересовался:
– Ваш патрон, полагаю, ждет нас?
– Ждет, сеньор, - почтительно склонил голову Мигуэль. - Ему сообщили. Он отменил визит к сеньору Фуэнтесу, поскольку с прискорбием узнал о случившемся и хочет лично извиниться перед вами.
– Извиниться? За что?.. Это же были, как я понял, люди некоего Альвареса, а ваши мальчики даже не успели приступить к выполнению своего персонального задания.
– Мне не дано знать, сеньор, о каком задании вы ведете речь, но наши мальчики тоже понесут наказание: они должны были охранять вас, и это было их единственным персональным заданием. - Прошу за мной, сеньоры, патрон - в нетерпении...
Нетерпеливый Гонсалес резво несся к Иешуа от мраморного крыльца, вытянув видимо, для объятий, - руки, а две дамы - пожилая и юная - стояли на крыльце этакими южноамериканскими мадоннами, и вся церемония незапланированной встречи казалась эпизодом из дурного телевизионного "мыла", которые издавна славилась Южная Америка на всех континентах планета
– Мессия, дорогой Мессия, - кричал Гонсалес, и неподдельные слезы текли у него по щекам, - вы живы, какое счастье. Caм Всевышний берег вас и ваших друзей!
В этот момент Мари случайно взглянула на отца Педро и удивлением заметила, что он опять покраснел. От стыда за своего прихожанина, что ли?..
– Всевышний здесь ни при чем, - заметил Иешуа, уклоняясь от объятий и целенаправленно руля к крыльцу, к дамам - так, что хозяину пришлось поспешать за гостем, - а при чем вы и я, извините за вольность стиля. Вы заказывали аварию вертолетов в воздухе, всемирную скорбь и себя в черном фраке у моего гроба. Не вышло. Я уже один раз умирал, больше не хочу. А вышел дурной боевичок про местные мафиозные разборки. Мы его посмотрим по телесети, Гонсалес, если вы наконец накормите нас обещанным обедом. Хотя точнее - ужином. Да и "Монтес Альфа", надеюсь, у вас еще осталась...
Он взлетел по ступеням на террасу, подхватил под руки обеих дам - внутри у Мари что-то ревниво кольнуло, и это был явно не тот, кто внутри, - и провел их в холл, где они еще до полудня начали свой долгий визит, а немало озадаченный Гонсалес молча шел сзади и, когда все уселись в прежнем порядке - без Криса, разумеется, - спросил уныло:
– Этот говнюк Эстебан отдал вам пленку?
– При чем здесь Эстебан? - очень натурально удивился Иешуа. - Я кое-что могу и без чужой помощи. Видеть и слышать внешнее наблюдение, например... А Эстебану не помешала бы пара недель в хорошем медицинском заведении - снять стресс от дурацкого и, надо признать, опасного нападения плюс от раны, которую ему сделал ваш бравый Полковник. Вот этому, кстати, надо не стресс снимать, а лечиться всерьез. Он - абсолютный crazy, Гонсалес, он не владеет собой. В один прекрасный день он повернет свой "глок" в вашу сторону - и что будет?
– Что будет? - тупо спросил Гонсалес, а юная Соледад бросила на отца удивленный и, надо отметить, неприязненный взгляд. Это Мари как раз и отметила.
Вечерок получился: все друг друга удивляли без передыху! Впрочем, что тут странного: вечер - это продолжение дня. А день выдался - ну просто день страстных недоумений, если использовать терминологию тех же южноамериканских сериалов.