Астахова Людмила Викторовна. Злое счастье

   Мэй почувствовал, что задыхается, его рот заполнился желчью, он встал из-за стола и прошелся от стены к стене, пытаясь усмирить невыносимую боль в сердце. Казалось, оно сейчас лопнет, разорвется на части, взломав тесную клетку ребер.
   Так болит зуб — редкий случай среди униэн, но такое иногда происходит. Когда невозможно найти покоя, а человек мечется, не в силах остановиться. Встает, ложится, садится в мучительных поисках наиболее удобного положения, чтобы перевести дух. После долгого блуждания по просторной светелке внутри надворотной башни Мэй все-таки сумел найти позу, в которой он мог и дышать и даже немного думать — согнувшись и упершись руками в стену, словно пытаясь сдвинуть её с места. Со стороны казалось, что не слишком трезвый князь пристально изучает носки своих сапог.
   — Мой лорд, что с тобой? — вдруг испуганно спросил Дайнар. — Что ты делаешь?
   — А?
   Мэйтианн с удивлением увидел свежие капельки на полу. Осторожно и недоверчиво провел пальцем по ресницам, попробовал их на вкус. Потом присел на корточки коснулся мокрых пятнышек.
   — Что это? — прошептал он, не смея поверить увиденному.
   — Слезы…
   Князь опустился на колени, уселся задом на собственные пятки, и закрыл лицо ладонями.
   «Боги! Ито Всеблагая! Хелит любимая! Я снова стал живым человеком! Я вернулся!», — думал он, медленно и мучительно воскресая из мертвых.
 
   Всю ночь они шли через лес без остановки. Дэй'ном-альбинос вел троицу беглецов какими-то тайными звериными тропами, старательно упреждая возможную погоню. Пришлось довольно долго бежать по берегу незамерзающего ручейка. Ноги промокли, и к рассвету Хелит вообще не чувствовала ступней.
   — Снимайте сапоги! — решительно приказал альбинос, едва они остановились в густом и темном ельнике.
   Но у Хелит не было сил и пальцем пошевелить. Тогда дэй'ном сам содрал с её ног обувь и стал тщательно растирать ступни и пятки, пока кожа не стала красной.
   Ранх последовал его примеру, занявшись своими ногами.
   — Я не могу, — простонал Аллфин голосом умирающего лебедя.
   — Сейчас! Я тебе помогу, лорд, — отозвался Итки и метнулся к измученному княжичу.
   Но едва вызволитель прикоснулся к мальчишке, тот со всего маху пнул дэй'о в грудь.
   — Не подходи, мразь!
   Итки ничуть не удивился, встал, отряхнулся и, как ни в чем ни бывало, вернулся к Хелит. Все своим видом говоря: «Ну, не хочешь, как хочешь. Чего сразу пинаться?»
   — Если ты думаешь, что я буду тебе ноги греть, то ты сильно ошибаешься, — сказала девушка. — И Ранх не будет. Так что, либо сам, либо мучайся с обмороженными ногами.
   Не смотря на жестокий марафон по зимнему лесу, она до сих пор не могла поверить в неожиданное спасение. Будто это Великие Духи ниспослали в помощь беловолосого и красноглазого дэй'ном, похожего на инопланетянина. Это странное хрупкое существо сразу понравилось Хелит своей беззащитностью и какой-то изысканно-трогательной уродливостью. Его призрачные крылья, которые ей все время мерещились, чем-то напоминали стрекозиные. Жаль только, что они были покручены и изломаны. Прозрачные кривые культяпки вместо роскошных ажурных крылышек, треугольное костлявое личико, алые глазищи, тонкие пальцы с распухшими суставами — искалеченный принц, изгнанный из цветочной страны дюймовочкиных эльфов за ужасное преступление.
   «Какие бывают преступления в Цветочной Стране Вечного Счастья? Или как там было у Андерсена? Может быть, изменил Дюймовочке с какой-нибудь легкомысленной эльфочкой?» — подумалось Хелит ни с того ни с сего. Уж больно внезапно и стремительно случился побег из лагеря Волчары. Не успела как следует отчаяться, и вдруг из ниоткуда появляется это инфернальное создание, предъявляет охотничий нож Мэя и двумя словами убеждает пленницу следовать за собой. А униэн сразу же верит словам дэй'ном и не сомневается в его благородстве. Не иначе боги потихоньку начали сходить с ума, наблюдая за перипетиями жизни Хелит.
   — Аллфин, нельзя быть таким, — по возможности мягко сказала она. — Он ведь не виноват.
   — Плевать мне! Это же дэй'о! — возмутился княжич. — Урод и выродок.
   — Тебе больше по душе такой красавец, как Волчара?
   — Мне по душе униэн, а не всякие белобрысые твари, — зло прошипел Аллфин. — Небось, клинок дядькин украл.
   — Это — подарок, — сказал Итки и прижал к груди нож.
   — Как же! Подарок! Ты еще скажи…
   — Заткнись! — гаркнула Хелит. — Закрой рот немедленно! Иначе получишь по зубам!
   Княжич испуганно уставился на девушку. Он успел узнать, что она всегда держит слово. Сказала «по зубам», значит, будет именно по зубам. Причем в полную силу. Дядюшка выбрал в суженые суровую женщину.
   Ранх откровенно побаивался красноглазого дэй'ном и сторонился, подозревая в нем проклятого. А проклятье, согласно ангайским поверьям, штука заразная.
   Но Итки не смущали ни ненависть юного рыжего униэн, ни страх ангая, он привык к такому обращению еще в Чардэйке. Лишь бы девушка по имени Хелит не отвратила своего ясного взора.
   — Ты отведешь нас в Алатт? — спросила она.
   — Конечно.
   — А это далеко?
   — Нет, всего лишь несколько дней пути, — заверил её дэй'о. — Вы уже согрелись? Отдохнули?
   И был чрезвычайно удивлен, узнав, что беглецы ни капельки не отдохнули. Наоборот, они совершенно не способны встать на ноги.
   — Надо бы идти дальше, — растеряно пробормотал он, оглядываясь вокруг. — Волк уже отправил по следам погоню. Надо бежать.
   Он был прав. Пошел снег — лучший друг преследуемых.
   — Я никуда не пойду! — воскликнул Аллфин.
   — Пойдешь, еще как пойдешь.
   Сказать по правде, отрыв задницы от пенька дался Хелит с величайшим трудом, но лучший пример, как известно, личный. Если слабая женщина способна преодолеть себя, то молодому наследнику Галан Мая сам Лойс велел проявить мужество, присущее внуку Финигаса.
   До самой ночи они брели гуськом через метель, останавливаясь только для того, чтобы проглотить по кусочку лепешки, случайно прихваченной с собой, и заесть его снегом. И только когда совершенно стемнело, Итки привел всю компанию на заброшенный хутор. К тому времени они настолько устали и вымотались, что, не разбирая рас и титулов, сбились в тесную кучку, прижались друг к дружке, и сразу же задремали. В пустой вымороженной избе, по крайней мере, стены защищали от пронизывающего ветра.
   Хелит уткнулась носом в макушку Аллфина, спину ей грел Ранх, а ноги — Итки. Видят боги, они были почти счастливы, обретя долгожданный покой. И благородный княжич с радостью принял тепло презренного дэй'о, которое этой ночью означало жизнь.
   «Интернационал…», — стало последней мыслью девушки, перед тем, как сон укрыл её пушистым мягким крылом.
   Хелит снилась Алиночка с изумрудными стрекозиными крылышками. Она сидела на своей кровати и читала книгу. Наверное, «Гарри Поттера» или про котов-воителей Эрин Хантер. Дочка сидела спиной, а Хелит стояла в дверях детской. Так часто случалось в прошлой жизни. Невозможно, просто невозможно налюбоваться на свою хорошенькую ладную девочку, и так хочется ухватить и навеки запечатлеть в памяти её детские неповторимые годы. Алиночка закрыла книгу, сложила свои волшебные крылышки, и легла, прижавшись щечкой к подушке. Пухлые щечки, еще не успевшие утратить почти младенческой округлости, слипшиеся реснички. Ты плакала, деточка моя? Стремительное летучее время, отделяющее дитя от подростка, час до пробуждения женственности, минута до угловатой неловкости переходного возраста, миг до преображения.
   — Мамочка, — всхлипнула Алина и тихонько заплакала.
   — Я тут! Я с тобой! — крикнула Хелит… и проснулась.
   В хрустальной предутренней тишине её вопль всех перебудил.
   — Кажется, ветер утих, — сказал негромко Итки, внимательно прислушиваясь.
   Утих не только ветер, исчезли абсолютно все звуки. Домик замело до самой крыши, и это спасло беглецов от холодной смерти. Толстый слой снега не грел, но не давал морозу добраться до спящих.
   Ранх выломал из пола несколько досок и развел костер, чтобы растопить в котелке немного снега и попить горячего. У Итки в самодельном мешочке из заячьего меха нашлись две пригоршни сухих черных ягодок, которые тут же были брошены в кипяток. Пахли они восхитительно, если не сказать дивно. Такого аромата Хелит никогда раньше не ощущала. Что-то среднее между ежевикой и черноплодной рябиной, при том еще невероятно вкусно. Варево отхлебывали по очереди из деревянной чашки, обжигаясь и поскуливая от удовольствия, по венам разливалось животворное бодрящее тепло.
   А за стенами их ненадежного укрытия разгорался лютый морозный день. Он жестокой рукой расчертил ослепительно синее небо тоненькими серебристыми мазками высоких облаков, полагая, что ночная метель надежно укутала землю и лес. Какое дело зимнему дню до двуногих смертных, рискнувших отправиться в опасный путь? Были бы здравы елки и глирны, покойны тридесятые сны медведей и радостен бег волчьей стаи на тропе охоты. Люди сами обязаны о себе позаботиться, ежели жить хочется. Хочется ведь? То-то же!
   Итки хватило одного взгляда на зимнюю безмятежность утра, чтобы сильно призадуматься и усомниться в правильности своего выбора. Хелит может замерзнуть насмерть вместе с малолетним сородичем и ангаем. А дэй'о совершенно не желал ей плохого.
   — Дальше мы пойдем вдоль реки. Это небольшой крюк, но в лесу не так холодно, как на равнине.
   Разумеется, они сбежали из лагеря Волчары не в нижнем белье, а постарались надеть под куртки все теплые вещи, но по такому морозу лучше всего подошли бы только длиннополые тяжелые шубы. Путников спас только энергичный шаг и немного еды. Итки умудрился найти кладовку какой-то здешней белки полную вкусных жирных орехов. Но ночевать пришлось в лесу, в специально выкопанной в сугробе траншее на лапнике, им же укрывшись сверху. Очень неудобно, зато тепло.
   По дороге в Алатт Хелит наконец-то по достоинству оценила выносливость и живучесть, доставшуюся униэн в дар вместе с божественным огнем. Силы находились где-то далеко за гранью обычных человеческих возможностей, когда казалось, что больше невозможно сделать и шага вперед, девушка усилием воли заставляла себя двигаться, ноги подчинялись и шли дальше. Более того, они с Аллфином умудрились тащить на себе Ранха, которому пришлось хуже дэй'о и униэн.
   Но кто-то замолвил словечко за голодных беглецов пред Великими Духами и Владыками Стихий, чтобы снегом запорошило глаза преследователей, не треснул под ногами лед, чтоб в силок попалась куропатка, а под глубоким сугробом красноглазый дэй'о учуял ловчую яму. Разминулись они со стаей волков и подозрительной семейкой бродячих нэсс, благополучно обошли сторонкой стоянку браконьеров, незамеченными миновали несколько деревушек. Словом, кто-то сильно хотел, чтобы Хелит добралась до своей вотчины целой и невредимой.
   Голод и крадущаяся по пятам смерть от холода быстрее, чем все нотации и морали сделали упрямого Аллфина шелковым и послушным мальчиком. Он уже не чурался красноглазого дэй'нома, а еще через два дня, оказалось, что ближе приятелей в целом мире не найдется. Во всяком случае, Хелит на Мэева племянника нарадоваться не могла. Рыжий малолетка оказался и выносливым, и упорным, и даже добрым. По-своему, конечно.
   Но под стенами Алатта Хелит ждало немалое разочарование. Город и окрестности были буквально наводнены солдатами со всего Тир-Луниэна, а над дворцом рядом со знаменем с цветком Пятилистником Кер развевался королевский штандарт. Надо сказать, что Хефейд добросовестно выполнил пожелания владетельницы, потратив лето и осень на восстановление стен, приобретение катапульт, и прочие меры обороны. Она, как в воду глядела, а теперь и перед Альмаром не стыдно, и город в относительной безопасности. Но само по себе присутствие короля в Алатте сильно осложнило исполнение задуманного. Так просто во дворец теперь не попадешь, это понятно. И разумеется, ир'Брайн тут как тут. Куда ж без него, родимого?
   — Надо их отвлечь, — предложил Аллфин.
   Хелит с подозрением покосилась на княжича.
   — Закидаем стражников снежками?
   — Шутка такая? Нет! Я пойду во дворец и потребую встречи с королем. Как наследник Тир-Галана. И пока государь будет удивляться…
   — И пока пошлет ир'Брайна лозину резать на розги… — ухмыльнулась девушка. — Тот сразу догадается, что где ты, там и я.
   — Тогда надо послать весточку мадду Хефейду, — заявил Ранх.
   — Тебя сразу опознают.
   — Думайте скорее, миледи, — вздохнул Итки. — А то, либо мы замерзнем, лежа на снегу, либо нас заметят.
   И жалобно поглядел на Хелит. Кому-кому, а ему-то вовсе не улыбалось добровольно идти в стан униэн.
   — Под дворцом есть подземный ход, который ведет куда-то за стены города. Вот, если бы найти, где это место, — напомнила Хелит. — Один коридор был сырой, значит, вел к реке.
   Разговоры о подземельях невероятно заинтересовали Итки, он стал выспрашивать подробнее, докапываясь до мелочей, даже попросил нарисовать примерный план дворца. Дэй'о оказался б ольшим знатоком в рытье ходов, чем можно было подумать. И прекрасно разбирался в защитных ловушках.
   — Я был помощником жреца в Драконовом Храме, — скромно пояснил он. — Мне по должности полагалось.
   Знания Итки пригодились лишь отчасти, когда пришлось искать наружный вход в подземелье. Полночи излазив по высохшим обледенелым зарослям камышей, они нашли нужное место. В обрывистом овражке, заросшем густым кустарником, который надежно маскировал крошечную пещерку. Риск был огромен и не только из-за возможных ловушек. Подпорки внутри хода могли рассохнуться и тогда при малейшем неловком движении на лазутчиков обрушатся тонны смерзшегося грунта. Немного поколебавшись, Хелит решила, что отступать поздно. А, если уж говорить честно, то леди Ггварин настолько вымоталась, что наплевала на все возможные риски. Перебор получился с опасностями. Хрупкая алаттская дева успела привыкнуть к тому, что её жизни каждый миг грозят десятки опасностей, она устала бояться. Просто устала.
   Впереди шел Итки, следом Ранх, потом Хелит и в арьергарде Аллфин. Хотя говорить «шли» было бы изрядным преувеличением. Скорее медленно ползли на четвереньках, то и дело, врезаясь головой в задницу впереди идущего. Только это обстоятельство и примирило княжича с его положением. Как бы хорошо он теперь не относился к Итки, но упираться носом в зад дэй'о… такого уровня толерантности Аллфин еще не достиг.
   В подземелье царила вечная сырость, от чего холод стал совершенно не переносим.
   — Аллфин! — сказала Хелит довольно зловещим голосом, когда они добрались до тайной гробницы Ридвен. — Хочешь, я тебя кое с кем познакомлю?
   — С кем? — прошептал испуганно княжич.
   — С одной интересной дамой, — заинтриговала его девушка. — Не пожалеешь.
   Второй раз вскрывать погребение оказалось делом плевым. В прошлый раз Ранх просто прислонил сорванную с петель дверь к проему. Саркофаг, накрытый полуистлевшим полотнищем, стоял на прежнем месте, а в нем безмятежно покоились кости древней воительницы.
   — Знакомься, юный Джэрэт'лиг — это Ридвен Ястребица, — объявила Хелит.
   Череп с роскошной прической нахально скалился со дна саркофага.
   — Привет, старая сволочь, — ласково молвила она, почти с любовью разглядывая свою прародительницу. Ну, почти свою.
   Видит Лойс, если старушка смогла из гроба добиться того, чего хотела, то при жизни для неё вообще не существовало никаких преград.
   — Почему-то мне кажется, что ты не станешь возражать, если я еще немного пограблю твою гробницу, Ридвен?
   С этими словами леди Гвварин без всякого стеснения начала снимать с иссохших фаланг золотые колечки-коготки. Итки искренне восхитился, Аллфин едва ли не до икоты перепугался такого откровенного святотатства, а Ранху было глубоко плевать. У него чудовищно распухли и болели отмороженные ноги.
   Казалось бы — носить на пальцах золотые когти не слишком удобно, однако Хелит еще раз убедилась, что Ридвен знала толк в украшениях. Колечки сидели, как влитые, и совершенно не мешали.
   — Можешь звать меня теперь Лара Крофт, — заявила алаттская владетельница обобранному скелету.
   — А кто такая ларакрофт? — полюбопытствовал дэй'о.
   — Расхитительница гробниц, — пояснила Хелит, жалея о вооружении знаменитой героини.
   Два автоматических пистолета ей сейчас бы совершенно не помешали, мягко говоря. Не говоря уж о старом добром пулемете «а-ля Анка», с которым можно было бы разогнать всю армию Чардэйка к лойсовой матери.
   — Вы знали, что когти волшебные? — снова поинтересовался Итки.
   — Н-е-е-е-т…
   Если бы Ридвен была жива и увидела выражение лица Хелит, то, верно, померла бы снова, но уже от смеха.
   «Старая стерва!» — с восхищением подумала девушка. — «Конечно же, она никогда не стала бы носить эти колечки исключительно ради эстетического удовольствия. Накладные ногти в Тир-Луниэне еще не скоро будут в моде и ходу. Об этом можно было бы давно догадаться!»
   Покойная воительница сумела таки удивить наследницу своего чародейского оружия. Копье и когти шли комплектом, иначе их не похоронили бы вместе с хозяйкой. Осталось только испытать, как они взаимодействуют. Но, если наконечник сам по себе стреляется молниями, то, что же будет, если взять его руками с надетыми «когтями»?
 
   Вполне естественно, что Альмар не стал занимать комнаты отсутствующей хозяйки. В огромном и запущенном алаттском дворце комнат, комнатушек и комнатищ имелось превеликое множество. Выбирай апартаменты на свой вкус, но не жалуйся на пыль, пауков и кошек. Ибо обилие мохнатых тварей и хвостатых отродий есть непременный атрибут исконно алаттского гостеприимства, мало, чем отличимого от полного пренебрежения. Оллесовы порядки не изменились с тех самых пор, как здесь подряд две сотни лет правил суровый нелюдимый воин, сумевший отобрать у своего государя самую прекрасную и желанную женщину. Лишь на заре ранней юности Альмар посещал этот город и с тех пор ни разу не нашел в себе силы навестить дом, где прожила последние годы Ллефел. Но война есть война, и на ней нет места рефлексии по трогательным воспоминаниям о неразделенной любви, и все же… Верховный король, как потерянный, несколько дней бродил по анфиладам дворца, где свистели ледяные сквозняки. То ли пытаясь понять, как могла леди Ллефел променять утонченную роскошь Лот-Алхави на пыльный сонный склеп, то ли в поисках ответа на мучивший его долгие годы вопрос: любила ли она Оллеса на самом деле и все-таки мстила недоверчивому королю. Ллефел родила мужу троих детей — сыновей и дочь, и, согласно официальной версии она не смогла пережить безвременной гибели первенца. А на самом деле? Молчит мраморное изваяние, столь отдаленно напоминающее своими идеальными чертами жившую здесь когда-то женщину, молчит холодный горельеф на гробнице Оллеса в семейной усыпальнице. Грустно, грустно…
   Впрочем, грустным воспоминаниям государь Альмар предавался исключительно в свободное от военных совещаний и заседаний Совета время. Представители всех Домов Тир-Луниэна съехались в Алатт, за исключением лорда Хейнегина остановившего продвижение войско Ламмина. Альмар, как никто понимал, насколько уязвим сейчас, когда враг захватил часть Исконного Тир-Луниэна. Пока драка шла в Приграничье, Высокие Лорды смотрели на войну, как говорится, сквозь веера своих женщин, то есть, как на нечто далекое и отстраненное. Тем паче, Отступник Мэй сам вызвался стеречь рубежи. Но когда Чардэйк начал масштабное нашествие, то все вдруг спохватились и всю вину возложили…, правильно, на Верховного Короля. На кого ж еще?
   Последним в Алатт явился злой, как тысяча дэй'ном-берсерков, Лайхин Волчара. И сразу же, воды не испив, потребовал экстренного созыва Королевского Совета. Мол, отечество в опасности и враг на пороге, так чего ж мы медлим? Альмар не стал противиться. Хотят откровенного разговора — пожалуйста! Только, чтоб потом без обид. Хотя, когда это совет заканчивался тихо-мирно и без единой разбитой благородной рожи?
   В бывший кабинет Оллеса набилось столько народа, что даже разжигать камин не потребовалось, так густо надышали самые знатные и могучие воины Тир-Луниэна. Кстати, и без вина тоже можно спокойно обойтись. Кое-кто накануне приложился к бочонку вина из запасов леди Гвварин.
   Когда Альмар вошел в комнату, шум сразу же стих, все вскочили на ноги, почтительно кланяясь Верховному королю. Это — хороший знак. Значит, еще не все потеряно.
   Король занял свое место во главе стола и спокойно оглядел собравшихся, его темные глаза скользнули по знакомым лицам. Лорд Гваихмэй — самый старый из Высоких, белый, как лунь, мрачный и вечно раздраженный. Лорд Ольвен — вечный спорщик, безраздельный господин самой щедрой житницы Тир-Луниэна — благословенной долины Куаль. Красавчик Сайнайс, выглядевший в зрелом возрасте, как юноша-подросток. Горе тому, кто обманется синим сиянием его огромных очей, и решит, будто тонкие пальцы не держали ничего тяжелее кубка с вином или кисточки живописца. Обманчива красота униэн. Лорд Сайнайс мог голыми руками убить шестерых легковооруженных воинов. В его роду вот уже тысячу лет культивировали и развивали боевые искусства рукопашного боя. Ранэль по прозвищу Золотой Лебедь спал на ходу, ведь еще два дня назад он бился с дэй'ном. И со своего места встал с трудом, и, сев обратно, тут же положил голову на сложенные руки. Но лучше не обольщаться: дескать, Лебедь дрыхнет и ничегошеньки не слышит. Все он слышит, и выводы делает быстрее других. А вот и Орэр'илли всегда готов все поставить с ног на голову, додумать, о чем не говорили, и накрутить себя. Такого мнительного человека еще поискать.
   Лорд Сэнхан Джэрэт'лиг молчит и прячет глаза, явно зол и с жестокого похмелья. Он переглядывается с Волчарой без всякой приязни. За его спиной лорд Тиншер. Тот последний, кто видел Отступника Мэя живым. И в связи с последними событиями, скорее всего, останется таковым. А к Альмару в сны скоро будут приходить сразу двое братьев Джэрэт'лигов — старший и младший.
   — Ну что ж, благородные господа, начнем, пожалуй, наш совет. Раз мы уж собрались здесь в столь ранний час, — молвил король. — Выслушаем же лорда Глайрэ.
   Лайхин не заставил себя долго просить. Он вскочил так резко, что опрокинул свой стул.
   — Войско собрано, ополчение рвется в бой, даже наемники из ангай и те готовы, но мы почему-то не двигаемся с места. Государь дожидается, пока Эйген осадит Алатт, или, когда ему пришлют голову Рыжего? Я никогда не любил Отступника, скажу прямо, я его и сейчас ненавижу, но сидеть и ждать пока Верховный вигил окончательно растерзает Эр-Иррин и все Приграничье подло!
   Альмар нахмурился.
   — Лайхин, вы призываете нас поспешить на помощь Мэю? А ведь он сам вызвался пожертвовать собой ради отчизны и народа.
   Ледяные глаза Волчары подозрительно заблестели.
   — Государь так настойчиво ждет самопожертвования от всех нас, что, если мы случайно не торопимся, жертвует нашими жизнями по собственной воле и усмотрению, — прошипел он.
   Лайхин нарывался, откровенно и без всякого стеснения провоцируя Верховного короля на скандал.
   — Чардэйк выбрал не слишком удачное время, чтобы напасть…
   — Для кого неудачное? — перебил Альмара Золотой Лебедь. — Для нас или для них? Не думаю, что хан'анх вкупе с Повелителем такие уж дураки. Это нам повезло, что Мэй все лето держал Чардэйк в Приграничье, и мы сумели вырастить и благополучно убрать урожай.
   Раньше он короля никогда не смел перебивать.
   — Мы выступим сразу после Дня Безымянных. Это решенный вопрос! — повысил голос Альмар.
   — Кем решенный? — взвился Волчара.
   — Мною и Советом. Пока вас не было, лорд Глайрэ, нам пришлось решать государственные вопросы. Где вы, к слову, были?
   В интонациях государя имелся некий скрытый подтекст, заставивший Лайхина побледнеть. Он метнул подозрительный взгляд на Риадда ир'Брайна, молчаливой сумрачной тенью замершего за креслом короля.
   — У меня были важные дела, — отрезал Глайрэ'лиг.
   — Важнее, чем война с Чардэйком? — ядовито вопрошал Альмар.
   Но Волчара не стушевался, как предполагалось. Чего-чего, а решимости ему было не занимать. Он уперся руками в столешницу и подался вперед.
   — Помочь благородной даме в час невзгод — обязанность рыцаря и благородного человека, государь. Разве не так, лорд ир'Брайн? Не затравить, заметьте, а помочь и защитить.
   Воцарившаяся тишина нарушалась лишь тяжелым дыханием Сэнхана. Все прекрасно поняли, о какой даме шла речь. Сплетни о бегстве леди Гвварин поползли по столице едва ли не сразу. И только неимоверными усилиями агентов Риадда они не успели дойти до Приграничья. А сама Хелит, как сквозь землю провалилась. Вместе с сыном Сэнхана.
   — Ты видел моего сына, Лайхин? — спросил требовательно тот.
   — Как тебя сейчас. Жив, здоров и… невоспитан. Но кто-то… — Волчара сделал многозначительную паузу. — Кто-то выкрал его вместе с Хелит.
   — Вот как?! — брови короля удивленно взлетели вверх.
   Он-то полагал, что леди Гвварин уже на полпути в гарем какого-нибудь ангайского царька. Или лежит в канаве с перерезанной глоткой.