Балл Георгий. Торопун-Карапун и тайны моего детства

   Вместе с Осликом я пошел на огород. Мы стали собирать морскую капусту.
   - Ты помнишь, - сказал вдруг Ослик, и глаза его немного повеселели, ты помнишь, как в твоей комнате мы построили себе домик под большим обеденным столом?
   - Да, да! - подхватил я. - Это был отличный просторный дом, и главное - никто не знал, что мы живем там! Ты висел на одной его стене - помнишь? - я прикрепил коврик булавками к скатерти; а кукла в красных сапожках... то есть, прости. Принцесса сидела на перекладине у противоположной стены... Помнишь, тетя Наташа называла ее Принцесса.
   - Я не хочу сейчас о ней говорить, - покачал головой Ослик. - Лучше поговорим о твоем папе. Да, так вот, когда вошел твой папа, - вспомнил Ослик, - он очень удивился, что тебя нет в комнате, - шубка висит, а тебя нет. И сел к столу...
   - И его ноги в сапогах, - перебил я, - оказались в нашем домике. И мы затаились и боялись рассмеяться.
   - Я очень любил твоего папу, - вздохнул Ослик. - А помнишь, как мы ждали его по вечерам, летом, на даче?
   - Да, да. Мы жили тогда возле озера, а на том берегу жили разбойники, - сказал я. - А папе надо было обогнуть почти все озеро. Я очень волновался.
   - Может, там и не было разбойников, - сказал Ослик. - Может, мама говорила тебе так, чтобы ты не убегал далеко?
   - А ведь ты, пожалуй, прав! - засмеялся я. - Какие там разбойники! Мы с тобой были очень маленькими тогда и доверчивыми.
   - Да, да, - кивнул Ослик.
   - Смотрите-ка, они беседуют! - услышал я вдруг голос Цыпленка. Он глядел в окно. Пух на его голове и животике стоял дыбом от злости. - Они хотят уморить нас голодом!
   - Сейчас, сейчас! - заволновался я. - Простите, друзья.
   Я схватил целую охапку морской капусты, притащил ее на кухню. Там с помощью Ложки я приготовил целую гору капустных котлет. Они были немножко солеными. Только это не потому, что я перестарался, а потому, что вода в море соленая.
   Мы поставили котлеты на стол и сели ужинать, продолжая смотреть телевизор. Там, во дворце, подавали какие-то удивительные яства. А мы не завидовали и уплетали котлеты с большим аппетитом.
   Скоро на нашем столе не осталось ни одной маленькой, ни одной даже крошечной котлетки.
   Тра-та-та! Тра-та-та! Та-та-та-та! - затрубили во дворце.
   - Это значит - надо ложиться спать, - сказал Морской Конек. - Это значит - утро вечера мудренее.
   СРАЖЕНИЕ
   Утром я проснулся оттого, что у меня в ногах завозился Цыпленок. Я открыл глаза и увидел, что я еще в домике Ослика. Но хозяина не было. Торопун-Карапун сидел и смотрел телевизор. Рядом с ним примостились рыбки.
   - Доброе утро! - сказал я шепотом. - А где Солдатик? Где Ложка?
   - Солдатик охраняет дом, а Ложка еще спит, - тоже шепотом ответил Торопун-Карапун. - И во дворце все спят.
   Я оделся и сел радом с Торопуном-Карапуном. И во дворце, и на всем острове никто еще не просыпался.
   - Я хочу ее увидеть... - прошептал Торопун-Карапун.
   Вдруг во дворце открылась маленькая калитка, и вышла Принцесса. Она побежала по улице прямо к морю. Зачерпнула рукой воду, вымыла свое белое лицо и осталась стоять у берега. Она тихо запела:
   Ты заря ль моя, зорюшка,
   Солнышко восхожее,
   Ай люди-полюли, ой восхожее!
   От звука ее голоса в руках у нее появлялись цветы.
   Ай, желтые,
   Люди, розовые,
   Полюли, голубые,
   Ой, красные!
   Принцесса помахала цветами и бросила их в воду:
   - Ай люли-полюли, ой, плывите!..
   Из воды показался Ослик.
   - Ну, чего ты упрямишься? - сказала она. - Почему ты не идешь на берег?
   - Не хочу, - качнул головой Ослик. - Мне отсюда слышно. Спой еще песню тети Наташи.
   - Про солнышко?
   - Ага...
   - А ты подойди поближе.
   - Вот еще...
   - Ты всегда был упрямым Осликом. Помнишь, сколько раз раньше я просила тебя: сойди, пожалуйста, с коврика, будем играть вместе на полу. А ты не хотел.
   - Потому что ты важничала. Подумаешь, Прынцесса в красных сапожках. Не люблю, когда важничают.
   - Не Прынцесса, а Принцесса. И вовсе я не важничаю.
   Ослик упрямо помотал головой.
   - Ну хорошо, хорошо. Я спою тебе песенку тети Наташи про солнышко.
   И Принцесса сняла с головы красный платочек, распустила русую косу с голубыми ленточками и тихонько запела:
   Ах ты солнышко восхожее,
   Высоко всходило,
   Далеко светило,
   Через лес да поле,
   Через сине море.
   Ай-лейлен-ка,
   Сполелеика,
   Сине море...
   - Ослик, выходи из сине моря, выходи на берег. Помнишь, как тетя Наташа говорила: "Что ты, малышка, закручинился?" Это она про тебя говорила, когда ты еще висел на коврике. Не упрямься, приходи скакать на бережок. Ну, подними же свое розовое копытце! Выходи!
   Ослик вздохнул.
   - Я ж на тебя не кричу, - просила Принцесса, - я ж тебя ласково зову. Ослик! Глупенький-Глупышкин... Самый глупый Ослик на свете!
   Глаза Принцессы заблестели от слез. На экране телевизора замелькали какие-то пятна и полоски.
   - Телевизор! Телевизор испортился! - закричали рыбки.
   - Я сейчас исправлю, - сказал Торопун-Карапун.
   Он так волновался, что перепутал колесики. Но вот наконец он повернул нужное колесико, мы все прильнули к экрану и увидели, как Ослик, переступая копытцами, приближается к берегу, на котором стоит Принцесса. Торопун-Карапун улыбался. Он был рад за маленького Ослика и Принцессу. И мы все тоже были очень рады.
   И вдруг над дворцом разнеслось:
   Бам-тарам-барам!
   Бум-турум-бурум!
   От каждого звука трубы рождался солдатик. Он брал ружье и бежал строиться около дворца. Солдат становилось все больше и больше. Из дворцового окна высунулся сам Бим-Борин-Бим с трубой. Он громко трубил. И солдат становилось еще больше. Они запрудили дворцовую площадь и соседние улицы. На солдат смотрели Принцесса и Ослик.
   - Ой, солдаты! - вскрикнула Принцесса. - Это за тобой! Бим-Борин-Бим идет на тебя войной. Но я-то ничего не знала. Я, честное слово, ничего не знала. Ты мне веришь, Ослик?
   Ослик ничего не сказал. Повернулся и опять скрылся в море.
   Принцесса заплакала.
   Солдаты уже построились. Впереди встал сам БимБорин-Бим. Он вытащил из ножен саблю, взмахнул ею, и солдаты двинулись к морю.
   - А ну, песню! - скомандовал Бим-Борин-Бим.
   Солдаты грянули песню:
   Будем в ратниках ходить!
   Эй-я! Ой-я!
   Будем головы рубить!
   Эй-я! Ой-я!
   И в такт песне Бим-Борин-Бим размахивал трубой и саблей. А на берету сидела Принцесса и плакала, закрыв руками лицо.
   - НУ, СЕЙЧАС Я ИМ ПОКАЖУ! - крикнул вдруг Торопун-Карапун. - СЕЙЧАС ОНИ УВИДЯТ ОСЛИКА. Я ИМ ПОКАЖУ ТАКОГО ОСЛИКА!
   Торопун-Карапун выбежал из дома. Выбежал и вдруг... Что это такое? Я едва узнал Торопуна-Каралуна - он вырос и стал огромным, как Гулливер, даже еще больше! Голова его упиралась в облака, а весь остров под ним, поля и леса, дворец и солдаты стали маленькими-маленькими, даже трудно их было разглядеть.
   Я очень разволновался. Я вспомнил вдруг Ташино из далекого моего детства, вспомнил друга Витю и наш ночной разговор у горящей печки... Но вспоминать было некогда, потому что Торопун-Карапун, размахивая руками, двинулся на войско Бим-Борин-Бима.
   - Уходите отсюда! - загремел он, и от голоса его содрогнулся весь остров.
   Я никогда не видел, как Торопун-Карапун сердится. А сейчас он сердился. Солдаты бросали ружья и превращались в звуки, только очень жалобные звуки:
   Бем-пропал солдатик,
   Тем - пропал второй,
   Рум-третий,
   Эрум-турум-бурум - четвертый, пятый, шестой...
   - Ура! - крикнули Ложка и Цыпленок. Оказывается. Ложка уже проснулась, и они оба тоже смотрели телевизор.
   - Я вам не позволю обижать Ослика! - гремел над морем голос Торопуна-Карапуна. - Оставьте Ослика и Принцессу в покое навсегда!
   И от этого страшного голоса Бим-Борин-Бим выронил свою трубу и саблю. Торопун-Карапун дунул, и труба и сабля покатились в море. А в окне дворца появилось испуганное лицо Главного Управителя. Он дернул за веревочку, и весь остров ушел вглубь.
   Остались только на воде цветы - те цветы, что бросила Принцесса.
   Желтые. Розовые. Голубые. Красные.
   Но скоро их тоже не стало видно, потому что ветер прогнал их. И телевизор погас.
   ВЕСЕЛЬЕ В ДОМЕ У ОСЛИКА
   Торопун-Карапун еще не успел возвратиться в домик Ослика, а там уж набилось полно народа: рыбки всевозможных окрасок, рачки и, конечно. Морской Конек.
   - Рассаживайтесь! Рассаживайтесь! - командовал Морской Конек так, точно это был его собственный дом. - Сейчас он придет, наш славный победитель.
   Но вошел Ослик. Он грустно посмотрел на то, что творилось в его доме, и ничего не сказал. Ничего не сказал, даже когда Морской Конек, чтоб лучше видеть, стал ногами на его постель, а на его подушке устроилась большая толстая каракатица. А на столе разлеглись рыбки-бониты; в чернильнице сидел небольшой осьминог, в его любимом кресле развалилась медуза, а на этажерке прыгала рыбкагубан.
   - Ну, ты доволен? - кричал Морской Конек, подскакивая на кровати. Как Торопун-Карапун здорово их, а? Он как крикнул, а они как затряслись! Ой, ха-ха! А ты чего молчишь, Ослик?
   - Он потерял голову от счастья, - смеялись рыбки.
   В это время дверь открылась, и вошел Торопун-Карапун. И мы все: и я, и Ложка, и Солдатик, и все рыбки, и, конечно же. Морской Конек - закричали:
   - Ура-а-а!
   Я смотрел на Торопуна-Карапуна. Он смущенно улыбался.
   - Ура-а-а! Ура-а-а!
   - Да бросьте вы в самом деле, - пробормотал Торопун-Карапун, стараясь незаметно пробраться в угол.
   - Он победам Бим-Борин-Бима! - уже не кричал, а хрипел Морской Конек. - Ие-го-го-го!
   - Да что вы раскричались, - сконфуженно проговорил Торопун-Карапун, я и не воевал. Я просто сказал, чтоб они уходили и не обижали Ослика.
   - Ие-го-го-го! - ржал Морской Конек, как настоящий большой конь, и подскакивал на кровати.
   - Хватит в конце концов! - начал сердиться ТоропунКарапун. - И потом, нам уже пора в путь.
   И сразу наступила тишина. Я смотрел на Торопуна-Карапуна и думал: какой он все-таки хороший мальчик. Не всякий взрослый сумеет так вести себя.
   - Нет, - сказал Морской Конек, - нет, Торопун-Карапун, мы так не отпустим вас. Мы покажем вам самое прекрасное, что есть в нашем сказочном море! - И он крикнул рыбкам: - А что в море самое прекрасное?
   - Да, что самое прекрасное? - откликнулась с этажерки рыбка-губан и хлопнула хвостом. - Городок все хвалят. Шоколадный все хвалят.
   - А далеко ли городок? - спросил Морской Конек.
   - Он под лесом-лесом-лесом, под зелененьким, - запела рыбка-губан.
   - А хорош ли городок?
   - Хорош! Хорош! - зашумели рыбки.
   А рыбка-губан с поклоном сказала:
   - Просим вас, дорогой Торопун-Карапун, посетить наш Шоколадный городок.
   - Просим! Просим! - закричали рыбки и тоже поклонились. - Уж не обидьте, пожалуйста! Уважьте, уважьте!
   Торопун-Карапун поглядел на меня, я - на него, и мы без слов поняли друг друга. Я достал из нагрудного кармана сложенную вчетверо карту, а Торопун-Карапун карандашом обвел на ней точку, под которой было написано: "Шоколадный городок".
   - Мы принимаем приглашение! - весело сказал он. - Спасибо!
   - Ура! - отозвались рыбки. - Ура-а-а!
   Рыбка-губан подпрыгнула от радости до потолка и запела:
   А кто у нас лебедин?
   Торопуша-лебедин!
   Карапуша-лебедин!
   И тут наша Ложка расхрабрилась, оттолкнула рыбок и пошла вприсядку:
   Эх, калина, ты, малина,
   Черная смородина... И-и-их!
   - Эх! - Рыбка-тубан рванула на себе чешую так, что чешуйки полетели серебряными блестками, и прыгнула с этажерки на пол да стала выделывать кренделя - и чечетку отбивать, и пошла вприсядку, и через голову, и плавниками хлопала, да еще подпевала:
   Березничек кустовой,
   Осинничек листовой...
   И мы хлопали в ладоши, отбивая ногами. Там-да-ритата-там! Там-да-рим-пам-па-пам!
   И пошло веселье, пошла гулянка на всю ночь.
   МЫ РАССТАЕМСЯ С ОСЛИКОМ
   Рано утром, когда еще только светало, из дома шумной компанией вывалились медузы, рыбки и Морской Конек.
   - Ну чего? Давайте прощаться, - сказал Морской Конек.
   Рыбка-губан все притопывала и пришлепывала хвостиком.
   - Приезжайте еще, дорогие гости, - говорила она. - Попоем вместе. Ох и певуньи у нас есть, прямо заслушаешься! Это медузы не поют, больше поесть любят, а рыбкито ох как славно поют!
   - А у нас тоже в деревне... Э-э-э-ха-ха! - смеялась Ложка. Три-та-тушки, три-та-та! И-и-их!
   - Собирайтесь! Собирайтесь! - торопил Морской Конек. - Дорога не ближняя.
   - Да ты погоди! - смеялась Ложка. - Не суетись ты, господи боже мой!
   Ослик тоже вышел нас провожать. Торопун-Карапун подошел к нему.
   - Если что будет нужно, - сказал он, - мы всегда поможем.
   Ослик кивнул.
   - Все будет хорошо, - сказал Торопун-Карапун. - Теперь тебя никто не посмеет обидеть.
   - Садитесь! Садитесь! - торопил Морской Конек. - А я сзади поскачу.
   У порога ждали длинномордые рыбы-тунцы.
   Мы уселись верхом на тунцов. Я успел погладить упрямого Ослика. Шерстка у него была мягкой и теплой.
   - Как хорошо, что мы встретились. Ослик! - шепнул я. - Мы тебя не забудем!
   - Я тебя тоже. И Торопуна, - сказал Ослик.
   Мимо меня промчались Торопун-Карапун, Цыпленок, Солдатик и Ложка. Мой тунец рванулся вслед за ними.
   Дорогу нам показывала Рыбка-кормчий. Мы быстро уходили все глубже в море. Еще только светало, а мы летели в темноту, будто назад - в ночь. Ложка, ехавшая впереди меня, оглянулась и крикнула:
   - А ничего погуляли! Губан этот здорово отплясывал! - она засмеялась. - "Березничек кустовой, осинничек листовой..."
   Я сильнее сжал коленями своего тунца. Тунец рванулся вперед, обогнал Ложку, Солдатика и стал приближаться к большому тунцу Торопуна-Карапуна. Торопун-Карапун заметил это слишком поздно. Я вырвался вперед.
   - Догоняй! - крикнул я.
   Мне стало весело. Глаза Торопуна-Карапуна заблестели.
   - Алеро! Алеро! - крикнул он на языке, который только что придумал.
   И тунец его понял. И прибавил скорость. И начались гонки.
   Дж-ж-ж-жжжих! - это в вихре промчался мимо меня Солдатик.
   - Ха-ха! Счастливо оставаться! - мимо пронеслась Ложка, обдав меня волной.
   Дж-ж-жх-жих! - промчался мимо меня Торопун-Карапун.
   - Эй-эй! Поднажми! - подбадривал я своего тунца.
   Но что это? Меня обгонял Цыпленок. Даже Цыпленок обгонял меня.
   - Э-эй! Прибавь хоть чуточку скорости! Мы ведь почти ползем!
   Мой тунец все отставал и отставал. И я понял. Я вдруг понял: ведь я тяжелее их! Ведь я дяденька. И мне ли угнаться за ними...
   - Тише! Прошу вас, потише! - простонал, задыхаясь, Морской Конек. Он с трудом поспевал за нами.
   - Действительно, зачем нам спешить? - сказал я, притормаживая своего тунца. - А далеко ли еще до городка?
   - До ночи не успеем, - сказал Морской Конек. - Придется переночевать в пути.
   В ГЛУХОМ ЛЕСУ
   Мы мчались на своих тунцах в полной тишине. В поле, мимо которого мы ехали, беззвучно покачивались водоросли. Неподалеку был лес, но оттуда не слышно было птиц.
   - Глуховато у вас, - сказал я Морскому Коньку, невольно переходя на шепот.
   - Такое время года.
   В этих лесах, подумал я, нет рыжих белочек. Они не раскачиваются на ветках, не строят домиков, не собирают шишек. Зайцы не оставляют следов на дорожках. Потому что нет зайцев в этих лесах, нет птиц. Вот и тихо.
   Мы проехали мимо деревни, где жили морские звезды. Но и здесь не слышалось ни звука. Звезды молча открывали двери своих маленьких домов и удивленно смотрели нам вслед.
   Сразу за деревней дорога свернула к болоту - бесконечному и унылому. Впереди виднелась черная туча. Мой тунец сильно отстал.
   - Эй! Подождите-е-е! - крикнул я.
   И эхо глухо ответило:
   "Ите...ите..."
   Двигался я совсем уж медленно. Хвост моего тунца вяз в черной трясине. Дороги не было видно...
   - Не отставайте! - прохрипел Морской Конек.
   Говорить мне было трудно, и я только молча кивнул.
   - Поднажмите еще немножко, - сипел Морской Конек. - Они нас подождут.
   И правда, скоро я увидел Торопуна-Карапуна. Он сидел на своем тунце и ждал. "Какой заботливый наш капитан, - подумал я. - С таким не пропадешь".
   Когда мы остановились, было уж совсем темно. Над лесом поднялась рыба-луна.
   - Тут недалеко тропинка, - сказал Морской Конек. - Она ведет в ущелье. А там речка, пресная вода. Можно напиться вдосталь и отдохнуть. Только туда очень страшно спускаться.
   - Как это - страшно? - удивился Торопун-Карапун. - Раз надо, значит, спустимся.
   Мы отпустили своих тунцов, они махнули нам хвостами и поплыли назад, а мы все заскользили по тропинке вниз и скользили все быстрее и быстрее, пока не полетели куда-то в темноту и шлепнулись на что-то мягкое.
   - Приехали! - сказал Морской Конек.
   При свете рыбы-луны мы увидели, что находимся на полянке среди белых цветов. Одних только белых цветов. И вдруг что-то знакомое, страшно знакомое пахнуло на меня из моего детства. Я задрожал от волнения.
   - Здесь, здесь! - закричал я. - Я помню эту поляну...
   МЕШОК СО СТРАХАМИ
   Глава, написанная только для храбрых маленьких ребят (те, кто боятся, не должны ее читать)
   - Я помню эту поляну, - закричал я, - и эти белые цветы!
   В то давнее, давнее время - это было еще задолго до войны - я жил в маленьком городке. Городок наш был такой маленький, что каждое утро кузнечики будили его своим звоном. Просыпаясь, я тут же бежал через овраг к старой колокольне. Крыша на колокольне была наполовину сорвана. И когда дул ветер, железо на крыше скрипело и стучало. На камнях разрушенной ограды росла трава.
   В то лето было очень жарко. Я жил тогда у бабушки на самом краю города. По оврагу можно было выйти к кладбищу. Но я никогда не ходил - боялся. А ночами иногда шумели ливни. И мы плохо спали. Где-то рядом хлопало, и я догадывался, что, наверно, моя бабушка тоже боится. Самое страшное - это филин. Он жил на кладбище и прилетал оттуда. Садился на забор возле нашего дома и ухал.
   "Бабушка, - шептал я, - я боюсь..."
   Я забирался к ней в постель, а она гладила меня, приговаривая:
   "Ну чего ты... Поспи до кузнечиков".
   Но я не спал. Я всматривался в темноту, пока не уставали глаза. Было тихо. Ни один звук не нарушал тишины. Но я-то знал, что на кладбище, неподалеку от нас, есть черный дом с одним окном. Спиной к двери, скрючившись, сидит сам хозяин дома в очках на крючковатом носу и старыми, жилистыми руками перелистывает железные, ржавые страницы книга, и они стучат и скрипят, стучат и скрипят. А когда поднимается луна и желтый ее свет проникает в окошко, старик с треском захлопывает книгу и страшно так вздыхает: "Ух! Ух!" Я знал, кто этот старик. Филин. Он полетит к нашему дому.
   "Бабушка! - звал я. - Бабушка!"
   Однажды утром бабушка принесла мне большой холщовый мешок. Мешок хранил запах зерна и пыли.
   "Вот, - сказала бабушка. - Спрячь в него все свои страхи".
   "А скрипучие можно?"
   "Все страхи спрячь: и ползучие, и летучие, и скрипучие тоже... Вот тебе завязочка. - И бабушка протянула мне толстую веревку. - Завяжи покрепче. Чтоб ни один страх не убежал".
   Ночью я не спал.
   Трам-чам! Трам-чам!..
   Это калитка проскрипела или кто-то еще. Я схватил мешок и спрятал в него скрип.
   "Ам-м-м! Бегурчимбо! Бегурчимбо! И у-уч-ч!" - раздался в саду чей-то крик.
   И его я тоже спрятал в мешок.
   "Ха-ха-ха! Мяо-ох-ох! Охо-хо-хо!"
   Я держал мешок, и руки у меня дрожали.
   "Ух-ух!.. Ух-ух!.."
   Это филин стонет. Я спрятал и его сгон. Мешок сразу стал тяжелым. Я взвалил мешок на плечи и вышел из дома. Я хотел его закопать в огороде. Но это было слишком близко от дома. И я решил унести подальше.
   Я почему-то не пошел в калитку, а перелез через забор и с мешком за плечами побежал по оврагу. Я решил пойти на кладбище и похоронить свой мешок. А когда я поднялся из оврага, то увидел поляну с белыми цветами.
   - И вы бросили мешок на этой поляне? - спросил Торопун-Карапун, и глаза его стали большими и темными.
   - Да. Я хорошо помню эти белые цветы. Здесь должен быть камень. Я спрятал мешок под камень. Но прежде чем хорошенько его завязать, я нашептал гуда все свои страхи, которые знал. Потом крепко-накрепко завязал мешок. А сам пустился бежать домой. И тогда первую ночь я спал спокойно. Даже кузнечики не разбудили меня.
   - Вспомнил! - закричал Морской Конек. - Тут недалеко лежит один камень. Только он очень большой и тяжелый. Может, это тот камень? Я могу показать.
   Но никто не тронулся с места. Тогда вперед выступил Торопун-Карапун.
   - Пойдемте посмотрим, там ли он. У нас на карте есть мешок со страхами.
   - А ты не боишься? - спросил я. - Вдруг мешок продырявился?
   - Потому-то и надо посмотреть, - сказал ТоропунКарапун и шагнул в темноту.
   МЫ НАХОДИМ МЕШОК СО СТРАХАМИ
   Торопун-Карапун шагнул в темноту и не оглянулся. Он был уверен, что мы пойдем за ним. И мы пошли.
   Мы шли без дороги. Вокруг нас, как мошки, вились рыбки-светлячки.
   - Вот он, здесь! - крикнул Морской Конек.
   Мы увидели огромный камень, поросший мхом. Торопун-Карапун с удивлением посмотрел на меня.
   - Как же вы подняли тогда этот камень? - спросил он.
   - Наверно, со страху, - сказал я.
   Торопун-Карапун потер руки и подступил к камню. Мы все попятились. Вдруг сейчас с воем и визгом вырвутся страхи? Торопун-Карапун чуть побледнел, шумно вздохнул и навалился на камень плечом.
   - Э-э-э-э! Тащите, если там что-нибудь есть! - прохрипел он. - Не бойтесь, я удержу.
   Мы заглянули под камень. И ничего не увидели. Да и в темноте трудно было что-либо разглядеть.
   - Ищите! - крикнул Торопун-Карапун глухим от натуга голосом.
   Мы залезли под камень. Я стал щупать рукой. Стенки камня, мокрые и скользкие, нависли надо мной. Морской Конек нырнул под камень и тут же выскочил.
   - Есть! Нашел! - крикнул он, размахивая маленьким мешочком.
   Я удивился: такой маленький! А тогда, давно, в те давние времена, он мне казался большим и тяжелым.
   - А ну посмотрите, что там, - сказала Ложка, на всякий случай отодвигаясь.
   Торопун-Карапун опустил камень и облегченно вздохнул. Мы сели вокруг мешка. Рыбки-светлячки неслышно приблизились к нам.
   - Я сам его развяжу, - громко сказал Торопун-Карапун. - А вы чуточку отойдите... Ото! Какая крепкая веревка.
   - Это мне бабушка тогда дала, - сказал я.
   - Слышите? - прошептала Ложка. - Вы послушайте только.
   Мы нагнулись над мешком.
   - Что это?
   - Ой-ей-ей!..
   - Там огонек горит!
   - Ой, смотрите! Медведь идет...
   Скрип... Скрип
   Скрип... Скрип...
   - Медведь на гору поднимается...
   - Когда я был маленький, то очень боялся этой сказки.
   - Какой?
   - Про хромого медведя.
   Скрип... Скрип...
   На липовой ноге,
   На березовой клюке.
   Все села спят.
   Все деревни спет,
   Одна баба не спит,
   На моей коже сидит,
   Мою шерстку прядет,
   Мое мясо варит...
   - А вон дальше, где огонек горит, там маленький черный дом, видите?
   - Да, видим.
   - На крыше там трава растет. Шевелится трава. Это ЕГО дом.
   - Филина, да?
   - А чего это трава шевелится?
   - Ветер, наверное.
   "Ау-чи-ко-о-о! Гра-у-у! Э-у! Э-у!"
   - Аэточто?
   - Птица какая-нибудь.
   "Ле-го-рр! Жик! Жик! Чжи!"
   "Курш-ш-ш-ш! Курш-ш-ш-ш!"
   - Скорей завяжите мешок! - крикнула Ложка. - Ой, матушки!
   Торопун-Карапун взял веревку и начал перевязывать мешок. И тут вдруг раздалось:
   - Ух-ух! Хо-хо-хо-хо... Меня выпустили! Меня выпустили!
   Темные крылья ударили меня по лицу.
   - Это Филин! Филин! - закричал я.
   Но было поздно. Филин выпорхнул из мешка и улетел. И кругом опять стихло.
   Торопун-Карапун отвалил камень. Морской Конек с мешком нырнул под камень, тут же выскочил, и ТоропунКарапун опустил камень.
   - Пусть там лежит, - сказал Торопун-Карапун. - Только надо написать на камне, чтоб его никогда никто не трогал.
   - Я сейчас позову рыбку-карандашик, - сказал Морской Конек. - Эй! Рыбка-карандашик!
   Приплыла Рыбка-карандашик.
   - Напиши, пожалуйста, рыбка-карандашик, чтобы малыши никогда не трогали этот камень, - сказал ТоропунКарапун.
   - И чтоб большие, которые стали маленькими, - сказал я, - тоже никогда не трогали этот камень.
   Мы подумали вместе, и вот что написала рыба-карандашик:
   Дорогие малыши и взрослые, которые стали маленькими!
   Под этим камнем лежит мешок. А в мешке живут страхи: ползучие, летучие и скрипучие. И пока вы не стронете камень, не развяжете мешок, вы можете ничего не бояться!
   "Ух-ух! У-ух-ух!" - раздалось вдалеке.
   Это кричал Филин.
   - Ну ничего, - погрозил Торопун-Карапун. - Он еще нам попадется.
   ПО ДОРОГЕ К ШОКОЛАДНОМУ ГОРОДКУ
   С рассветом мы двинулись в путь. Как только мы поднялись из ущелья, удивительная картина предстала перед нами. Вдалеке сияли шоколадным блеском башни, остроконечные крыши домов и крепостная стена Шоколадного городка. Шоколадный городок был совсем уже недалеко.
   И вдруг Торопун-Карапун приказал всем остановиться.
   - А где же Цыпленок?
   Действительно, Цыпленка не было с нами.
   - Может, он потерялся?
   - Как - потерялся? - вскричал Морской Конек. - Он еще ночью отправился в Шоколадный городок. Он, наверное, давно уже там. Он сказал мне, что так велел Торопун-Карапун.
   - Я велел?! - удивился Торопун-Карапун. - Ну и хитрец! Ну и обжора! Раньше всех захотел попасть в Шоколадный городок!
   Все же он был рад, что Цыпленок не пропал.
   - Он все там съест, - забеспокоилась Ложка. - И стенки эти шоколадные... И городок-то весь осиротит - по стеночке разберет.
   - Пойдемте скорее! - сказал Торопун-Карапун. - А то правда, как бы беды не вышло. Зря мы оставили наших лошадок-тунцов.
   - Больше они не пригодятся, - сказал Морской Конек. - Дальше-то у нас дорога хорошая - шоколадное шоссе. А другой дороги нет к городку. Со всех сторон Шоколадного городка - Мармеладовое болото. Самое непроходимое болото в мире - ведь никто не сможет съесть столько мармелада. Нет, Шоколадный городок неприступен, к нему только одна дорога. Вот она. Идемте же скорее!