Балл Георгий. Торопун-Карапун и тайны моего детства

   Мы встали на шоссе. И такое это оказалось прекрасное шоколадное шоссе - само заскользило, заскользило, и мы понеслись к воротам Шоколадного городка.
   Великолепное ощущение шоколадного простора окружало нас. А какие там были прекрасные запахи! Я вдруг представил себя совсем маленьким, таким маленьким, каким был очень давно, еще до войны. И я сосу маленькую конфетку - называется "Коровка". И какой-то тоже маленький мальчишка подбегает ко мне и нахально, прямо изо рта, вырывает тянучку. Сует себе в рот и убегает. Пока я сообразил, что произошло, он уже далеко убежал.
   Вот когда мне было обидно. Я тогда заплакал. Так я и потерял мою конфету, а уж дососать оставалось совсем немножко, совсем тощенькой, худенькой была моя "Коровка". И вот теперь, когда я стал взрослым дяденькой и у меня под ногами шуршит шоколадное шоссе, а совсем рядом вздыхает огромное Мармеладовое болото, мне все еще хочется поймать того мальчишку. Поймать и отнять у него мою конфету.
   Шоссе круто взяло вверх, и мы подкатили к огромным шоколадным воротам. Здесь шоссе затормозило, и мы остановились.
   Над воротами мы прочитали надпись, сделанную, наверное, недавно белым ванильным кремом:
   "Дорогой Торопун-Карапун и его друзья! Добро пожаловать в наш прекрасный Шоколадный городок!"
   - Ну вот и все, - сказал Морской Конек. - Мне пора. Дальше вы уж сами.
   - Спасибо! - кивнул головой Торопун-Карапун. - И передавай привет Ослику!
   Морской Конек крутанул хвостом:
   - Счастливо! - и стал быстро удаляться.
   - Море берет свое, - глубокомысленно сказала Ложка - Конек-то он конек, а все же морской...
   Не успела она договорить, как шоколадные ворота заскрипели, отворились, и шоколадное шоссе бережно понесло нас в Шоколадный городок.
   Часть третья
   ШОКОЛАДНЫЙ ГОРОДОК И ТАШИНО
   ЗНАКОМСТВО С ШОКОЛАДНЫМ ГОРОДКОМ
   Ух, какие сладости окружали нас в Шоколадном городке!
   Мы жили в огромном десятиярусном торте. Наверху, на крыше торта, круглый год цвели кремовые розы. Нам были отведены в торте три лучшие комнаты-люкс на третьем этаже, как повернешь на лестнице направо.
   В комнате встретил нас - кто бы вы думали? - Цыпленок. Оказывается, он давно уже был тут и от скуки съел два шоколадных стола, миндальный стул с орехами и ножку от миндального дивана.
   Но еще было довольно много хорошей мебели: сдобные кресла, диваны и кровати из пирожных буше с зефиром да еще два бисквитно-фруктовых телевизора, установленных в гостиной и в отдельной особенно сладкой комнате.
   В этой сравнительно маленькой комнате, стены которой были заглазированы помадкой и фруктами, под самым потолком кружился ветер из сахарной пудры. И все время играла тихая музыка: тра-ля-ля! тра-ля-ля-ля!
   В этой комнате поселили меня с Солдатиком. А рядом жили Торопун-Карапун, Цыпленок и Ложка. Самая большая бисквитно-минцальная комната была нашей гостиной.
   Первые два дня мы ликовали, наслаждаясь сладостями, которые окружали нас. Все можно было съесть. Ешь хоть целый шоколадный стол! Пожалуйста. Никто не будет ругать. А утром принесут новый стол - точно такой же. Каждое утро шоколадные человечки приносили нам новую мебель взамен той, что мы съедали за день.
   Но вернусь к началу и расскажу о событиях по порядку - так, как они происходили день за днем.
   Я пролез в дыру. За забором была шоколадно-конфетная свалка - валялись шоколадные двери, куски карамельных труб, поломанные шоколадные рамы, куски леденцов и огромная гора чего-то коричнево-лилового. Я подошел, копнул и увидел, что это какавелла.
   И тогда я вспомнил. Это было давно, там, в моем детстве, в детской колонии.
   Я ВСПОМИНАЮ СВОЕ ДЕТСТВО
   Детская колония... Динь-бом! - звонила церковь в маленьком городке Ташино.
   Детская колония - зима, сугробы.
   Вторую зиму ходим мы через сугробы по узенькой тропинке. По очень узенькой тропинке. Мы сами ее пробиваем каждое утро. Мы идем через лес. Мы идем по сугробам. Мы идем через лес по сугробам в городок Ташино. Там, в городке Ташино, мы учимся в школе и нас кормят. Нас кормят, а мы голодны. Мы хотим есть. Мы всегда, всегда, постоянно хотим есть.
   И вот однажды в детскую колонию прислали какавеллу.
   Вы, наверное, не знаете, что это такое?
   И мы не знали, что это такое, и мы по очереди бегали в кухню. А там в большой чан, вмазанный в плиту, сыпали, сыпали из мешка хрупкие, мягкие коричневые скорлупки, и они кипели в котле, и воздух делался тяжелым от запаха какао. В этот день нам выдали по куску сахара, и каждый бросил этот кусок в лиловато-коричневый напиток, и мы пили что-то очень похожее на какао. На домашнее, довоенное какао. В этот вечер мы вышли из столовой шумные, будто опьянели. Шагая по занесенной снегом тропе, не мерзли. Мы толкались, играли в снежки; с криком и смехом мы бросились к столу в раздевалке, где обычно почтальон оставлял письма. Мне письма не было. Мне давно не было писем. А Витя получил. Получил и перестал смеяться. И дал прочитать мне. Оно так и впечаталось в мою память, - очень коротенькое письмо, написанное нетвердым, мальчишечьим почерком.
   "Витя, твой отец, а мой боевой командир, ранен в бою, и я тоже ранен, и мы лежим в одном госпитале. Напиши скорее письмо. Остаюсь - юнга Шура, сын флота".
   Витя глядел на письмо, будто оно было длинным и он никак не мог дочитать его до конца. От Шуры это было уже не первое письмо. В одном из них он даже прислал свою фотокарточку.
   Витя долго смотрел на письмо, и я понял, что он придумывал что-то. Что-то очень важное.
   Он подошел к своей кровати, над которой висела фотокарточка юнги Шуры. Снял карточку со стены и положил в карман куртки.
   - Ты что? - забеспокоился я. - Зачем ты?!
   - Какавелла, какавелла... - говорил Витя с досадой. - Набухались этой какавеллой!
   - Ну и что? Вкусно же!
   - Они там, на фронте, воюют, - не слушая меня, говорил Витя, - и пушки стреляют, и фашистские корабли в воздух летят-взрываются... Я не могу больше! Бежим, а? Бежим на фронт!
   - Опять поймают и в колонию отправят!
   - Это мы глупые были. А теперь у нас вот это письмо будет и фотография - как пропуск. Понимаешь? Как пропуск. К отцу, мол, едем. И к Шурику.
   - Я с тобой! - закричал я. - Ведь мы же поклялись как братья!
   - Тогда вот что, - сказал Витя тихо и решительно. - Тогда начнем собирать на дорогу: от каждой еды - хоть по корочке...
   В ШОКОЛАДНОМ ГОРОДКЕ (продолжение)
   Третий день. Шоколадный городок украшается. Через несколько дней состоится парад и праздник в честь Шоколадного Солнца.
   Здесь все очень полюбили Торопуна-Карапуна: ведь он мальчик, а победил всю армию Бим-Борин-Бима. Когда он выходит на улицу, из всех домов ему выносят в красивых песочных вазах орешки в сахаре, миндаль, облитый шоколадом, яблоки, но не настоящие, а из марципана.
   Четвертый день. Сегодня меня разбудили крики торговца. Я выглянул в окно: шоколадный человек шел по улице, поднимая над головой огромную конфету. Он кричал:
   - Покупайте новую конфету "Торопун-Карапун"! Покупайте новую конфету! Внутри "Торопуна-Карапуна" орешки, облитые джемом из красной и белой смородины! Эта конфета так и тает во рту! Покупайте "Торопуна-Карапуна"!
   Пятый день. Когда я проснулся, под потолком неслышно кружился ветер из сахарной пудры. И все время играла тихая музыка: тра-ля-ля! тра-ля-ля-ля!
   О-о! Что сегодня мне съесть? Может быть, люстру с потолка? Мысли у меня были тягучими, как малиновое варенье. А что, если попробовать съесть окно? Ведь оно сделано из конфеток-леденцов. Нет, лучше я три раза лизну стенку, потом встану на стул и попробую выковырнуть цукаты из верхнего бордюра.
   Я поднялся. Но стенку не стал лизать. Подумаешь, стенка. Я поставил стул, залез... и чуть не упал. Кто-то уже отъел кусочек ножки у стула. Кто? Конечно, Цыпленок. Мало ему мебели в гостиной. Безобразие!
   Надо ему сказать, чтоб он не трогал здесь мебель. Все стулья в комнате были чуть-чуть надкусаны. Ел бы уж все до конца. Тогда бы хоть заменили новыми.
   Я расстроился. Я рассердился и от раздражения вцепился в свою кровать. Она была из прекрасного пирожного буше. Когда-то в детстве я его очень любил. А теперь я жевал кровать без всякого удовольствия. Хотя, правда, немного успокоился.
   Вдруг шоколадная дверь в мою комнату быстро распахнулась. Вошел человечек в золотистой шляпе с фруктами.
   - Как вы спали? - спросил он шоколадным голосом. - Мягка ли была зефирная подушечка?..
   Он каждый день говорит это, и я просто не знаю, что ему отвечать.
   Шестой день. Сегодня Управляющий в золотистой шляпе после обычного приветствия попросил ТоропунаКарапуна подняться на четвертый этаж.
   - О милый мальчик! - шоколадно запел Управляющий. - Там ждут тебя самые сладкие пирожные и конфеты, какие только есть в нашем городке!
   - Но мне и здесь хватает сладостей, - смутился наш капитан.
   - О, разве можно сравнить! - еще нежнее заговорил человечек в золотистой шляпе.
   - Но я тут не один, - возразил Торопун-Карапун.
   - Твои друзья будут навещать тебя!
   Тут Управляющий хлопнул в ладоши, и на этот звук в комнату вбежали шоколадные человечки. Они окружили Торопуна-Карапуна и стали его нежно подталкивать к дверям.
   - Я не хочу. Не сердитесь, но я не хочу... - просил он.
   - Кушать, кушать, кушать, - тихонечко шептали человечки, уводя его по лестнице.
   Торопун-Карапун был вежливый мальчик, он не решался грубо говорить с такими добрыми и ласковыми людьми. А те все кружились около него, уводили вверх по лестнице и напевали:
   Что вкусней всего на свете?
   Шоколад, шоколад.
   Ешьте, взрослые и дети,
   Шоколад, шоколад.
   Шоколадно Солнце светит!
   Шоколад! Всякий рад!
   Вам заменит все на свете
   Шоколад, шоколад!
   Седьмой день. Праздник в честь Шоколадного Солнца состоится завтра.
   Ложка целый день спит. А Цыпленок целый день ест. Он съел оба наших телевизора, и теперь по вечерам нам нечего смотреть.
   Мы собрались у Торопуна-Карапуна на четвертом этаже. И как только мы расселись на шоколадных стульях, Торопун-Карапун сказал:
   - Друзья, нас не хотят отпускать отсюда.
   - Как?! - воскликнула Ложка. - Оставить на веки вечные?
   - Да. Ко мне приходил Управляющий и уговаривал остаться. Чего он только не обещал! Слова его были сладкошоколадные, и он рассыпался передо мной сахарным горошком. Он упрашивал, называл "милым мальчиком", говорил: "Все дети любят сладкое".
   - А ты, Торопун-Карапун, что ответил? - спросил я.
   - Мы конечно, любим сладкое. Но нам надо идти дальше.
   - Точно! - гаркнул Солдатик.
   - Ну, а Управляющий? - спросила Ложка.
   - Он говорил, что я мог бы защищать Шоколадный городок. Но я отказался. Ведь никто на них не нападает. Тогда Управляющий крикнул: "Клянусь тысячами цукатиков, вы никуда не уйдете отсюда, если побываете на празднике! На празднике вас ждет сюрприз".
   - Ой, я очень хочу сюрприз! - пискнул Цыпленок. - Ура!
   - Нет, не "ура", - твердо сказал Торопун-Карапун. - Какие бы сладости нам еще ни предлагали, а мы пойдем дальше, дальше по карте.
   ПО ТЕМНОЙ ЛЕСТНИЦЕ. Я ВСПОМИНАЮ КУЗНЕЧИКА
   Восьмой день. Раннее утро. Звучит музыка. Толпы шоколадных человечков устремляются на дворцовую площадь.
   Шоколадная дверь моей комнаты с шумом распахивается, и на пороге появляется Управляющий в золотистой шляпе с фруктами.
   Управляющий отвешивает низкий поклон:
   - Доброе утро! Как спали-почевали - на бочку или на спинке? Мягка ли была зефирная подушечка? Не давило ли кремовое одеяльце?
   - Нет, - пробормотал я.
   Он поклонился еще ниже:
   - Разрешите поздравить вас с нашим общим праздником в честь Шоколадного Солнца.
   - Я вас тоже поздравляю, - сказал я.
   - Идите за мной, - кивнул он. - Я проведу вас самым коротким путем.
   Мы вышли в коридор. Там уже стояли Цыпленок, Ложка и Солдатик. Слева неожиданно раздвинулась стенка, открылся темный проход, и мы стали подниматься по лестнице. Мы шли гуськом - впереди Управляющий, за ним я. Цыпленок, Солдатик и Ложка. Управляющий поднимался быстро, и мы еле поспевали за ним. Трудно было дышать. Пахло испорченными пирожными и прокисшим вареньем. Я задыхался, кружилась голова.
   И вдруг я вспомнил. Когда я был маленьким и жил в детской колонии, ко мне пришел Кузнечик. Как раз в тот день мы с Витей назначили срок побега: через три дня в среду.
   У нас уже было собрано немного хлеба, и еще Витя решил продать свою куртку из верблюжьей шерсти. Она была хоть и старенькая, но теплая. И мы отправились на ташинский рынок.
   Мы уверенно вошли в ворога и остановились, удивленные: воскресный рынок был почти пуст. Возле стоек, занесенных снегом, кое-где маячили бабы, закрученные в платки. Одна продавала варенец в стаканах. И поверх каждой порции - желто-коричневая пенка. Витя замедлил шаг, достал курточку.
   - Меняешь? - тотчас спросила женщина.
   - Да.
   Женщина сняла варежку, пощупала шерсть:
   - Старая. Ну, берите по стакану, кушайте.
   - Мы на хлеб меняем, - сказал Витя.
   - Тю-у-у! Где ж его взять? - едва разжимая замерзшие губы, ответила женщина.
   И мы пошли дальше. Мы долго бродили по рынку - мы ждали, когда принесут продавать хлеб, - до самой темноты ждали. Я замерз. Сырой февральский ветер забрался под мое старенькое пальто и не уходил оттуда до самого дома.
   Даже у печки я не мог отогреться. Я раньше всех забрался в постель, свернулся, обхватив колени руками. Медленно, медленно входило в меня тепло, глаза мои слипались, мысли начало сносить в сторону...
   И вот тогда пришел ко мне Зеленый Кузнечик. Он пришел и сказал:
   "Идем, я тебе покажу".
   "Что?"
   "Тес! Не говори так громко, - сказал Кузнечик. - Идем, я тебе покажу, где можно достать хлеб".
   "А где?"
   "Идем! Идем!" - Он быстро поскакал, и его трудно было увидеть в зеленой траве.
   "Эй! Эй! Погоди! - Трава била меня по коленям. - Эй! Я сейчас упаду".
   "Что ты так медленно ползешь?" - кричал Кузнечик.
   "У меня почему-то нога... они не ицуг... Мне больно... - И я понял, что не могу ступать. Я наклонился, и в этот момент огромный цветок ударил меня в лицо. Я упал. - Эй! Я упал!"
   "Я вижу. - Передо мной, совсем радом, стоял Кузнечик и жалостливо на меня смотрел. - Тут уж совсем недалеко", - сказал он.
   Я с трудом поднялся.
   "Вон, - показал Кузнечик, - видишь, Ташино. А на окраине, вон там, за прудом, - ваша столовая".
   "Далеко", - сказал я.
   "А я тебе покажу короткую тропинку".
   "Наверно, я сломал ногу".
   "Да нет, ты просто ушибся. Идем скорее!"
   Я пошел вслед за Кузнечиком. Но почему-то очень быстро темнело. Я уж не видел Кузнечика, а только слышал, как он цокал ножками.
   "Эй! Эй!"
   Передо мной поднимался забор.
   "Вот и пришли", - услышал я снизу голос Кузнечика.
   "Но это не похоже на нашу столовую. Где же калитка? И где ребята?"
   "Мы пришли другим путем. Этот забор с другой стороны столовой".
   "Как здесь плохо пахнет".
   "Свалка тут. Да ты не обращай внимания. Иди".
   Я пошел по тропинке вдоль забора. Тропинка становилась все уже и уже. С одной стороны тянулся забор, а с другой была черная пропасть. Я все время прижимался руками к забору:
   "Эй! Где же калитка? Эй!"
   Никто не ответил.
   Полезу через забор, решил я. И уцепился за доску. Я начал подтягиваться и опять больно ударился коленкой. Еще немножко! Чуть бы подтянуться... Ну, еще хоть чуточку... Хоть ка... Доска заскрипела, и я вместе с ней рухнул вниз...
   - Он никак не проснется, - услышал я знакомый голос. Это был голос Вити. - Ты горячий, - сказал мне Витя. - Простыл, что ли?
   А я был рад, что проснулся. И я подумал, как хорошо, что можно проснуться. Можно проснуться, когда тебе страшно. Можно проснуться, когда ты летишь в пропасть. Можно всегда проснуться...
   ПРАЗДНИК В ШОКОЛАДНОМ ГОРОДКЕ
   - Быстрее! - крикнул Управляющий. - Праздник начинается!
   Я поднимался по темной лестнице торта-дворца и слышал, как тяжело дышит Цыпленок.
   Вдруг в глаза мне ударил белый свет дня.
   - Проходите! Проходите! - нетерпеливо говорил Управляющий.
   Мы поднялись еще на несколько ступенек и вышли на крышу дома. Огромные кремовые розы окружали нас.
   - Не правда ли, здесь прекрасно? - спросил человечек в золотистой шляпе.
   Я молчал, все еще приходя в себя.
   - О! Не утомились ли вы? У нас такая крутая лестница.
   - Когда я был маленьким, - сказал я, - мне случалось ходить и не такими задворками.
   Управляющий не ответил, а низко поклонился, так низко, что с его головы слетела шляпа. Из нее выпали маленькие яблочки и покатились по земле. Но Управляющий не бросился их собирать, а все ниже наклонялся.
   Я обернулся. К нам спешил Торопун-Карапун.
   Отсюда, сверху, открылся удивительно прекрасный вид на город: крыши остроконечные, плоские, круглые, как шар, и блестящие на солнце, крыши, увитые виноградом, шоколадные, кремовые, розовые...
   Мы начали медленно спускаться на балкон по широкой лестнице из лимонных долек. Этот балкон выходил на площадь. На балконе уже толпились шоколадные человечки в больших шляпах. Человечки сняли шляпы и низко поклонились Торопуну-Карапуну.
   Я поглядел на площадь.
   Шоколадная площадь была еще пуста. Но вот раздался звон колокольчиков, и из переулка выехала шоколадная карета. Ее везли шоколадные зайцы. Они забавно подпрыгивали, и от этого колокольчики, висящие по бокам кареты, сладко позвякивали. В этой отличной высокой старинной карете ехали шоколадные детишки - они размахивали шариками из зефира, смеялись, толкали друг друга и кричали:
   - Солнышко! Шоколадное! Скорей выходи!
   И над городом появилось большое Шоколадное Солнце, круглое, как мячик. От него во все стороны тянулись кремовые лучи.
   И тут на площадь из переулков и улиц хлынули шоколадные человечки, выскочили шоколадные белочки, зайцы и ежи. Промчался всадник на карамельном коне. Шоколадные мышата везли лодочки из пастилы, а на лодочных боках было изображено Шоколадное Солнце.
   "Вот он каков, Шоколадный городок из моего детства! - радовался я. Наконец он открылся мне!" Я поглядел на Торопуна-Карапуна: он тоже радовался, смеялся, хлопал в ладоши!
   Заиграла музыка. Шоколадное Солнце еще выше поднялось над городком. О, как оно сверкало и кружилось! Из толпы взвилась к небу песня:
   Ах ты. Солнышко!
   Да ты хорошее,
   Да ты пригожее,
   Не упади!
   А музыканты подхватили:
   Тра-ля-ля,
   Ти-ти-ти-ти...
   - Смотрите, что делается! - закричала Ложка. - Ой, матушки!
   Мы посмотрели вниз. По площади проплывал огромный шоколадный парусник. Он был как настоящий, с капитанским мостиком, с тончайшими сахарными тросами, с зефирными парусами, с якорем, сделанным из белого крема. Корабль окружали волны из крем-брюле и сливочнофруктового мороженого. Оно капало. И человечки, раскрыв рты, ловили сладкие капли мороженого.
   Но нас ожидало еще более удивительное. На капитанском мостике стоял шоколадный Торопун-Карапун. Он был похож на нашего живого Торопуна-Карапуна, только лицо было шоколадное, да глаза были из вишен, и улыбка бисквитно-фруктовая. И я сразу вспомнил вчерашний разговор в комнате у нашего капитана.
   Шоколадный Торопун-Карапун поднял руку и помахал нашему Торопуну-Карапуну.
   ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРАЗДНИКА И ЕГО ПЕЧАЛЬНЫЙ КОНЕЦ
   Все испортил Цыпленок. И когда мы его потом спрашивали, как у него это получилось, отвечал: "Не знаю... Я не мог удержаться".
   А произошло вот что. Только шоколадная голова Торопуна-Карапуна показалась на уровне балкона, как Цыпленок клюнул его в нос, отчего нос сразу изменил форму и шоколадный Торопун-Карапун перестал походить на нашего Торопуна-Карапуна.
   Все это заметили, но не знали, как себя вести. На площади наступила тишина.
   Молчание на празднике - это самое неподходящее, что можно себе вообразить. Представляете, веселье вдруг кудато исчезло... Нет, это поразительно, как толпа вдруг перестала двигаться. Шоколадные человечки замерли там, внизу, на площади, в самых неудобных позах: одни - открыв рот, желая что-то крикнуть, другие - подняв ногу или руку...
   Тишина.
   И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы один из шоколадных человечков на балконе не рассмеялся. Он подошел к Цыпленку, хлопнул его по спине и сказал так, чтоб его услышали все на площади:
   - Молодец, Цыпленок! Это по-нашенски, люблю обжор.
   Внизу осторожно засмеялись.
   - А ну-ка, покажем гостям, как мы умеем веселиться! - и он гаркнул:
   Ах ты. Солнышко!
   Да ты хорошее!
   Толпа радостно подхватила:
   Да ты пригожее!
   Не упади!
   И музыка загремела:
   Тра-ля-ля-ля-ля,
   Ти-ти-ти-ти-ти...
   Перекрывая музыку, шоколадный человечек крикнул:
   - Его светлейшее высочество Шоколадное Солнце дарует в честь праздника дворец на угощение.
   - Ура-а-а-а-а! - загудела толпа.
   И музыка грянула еще громче.
   От огромного количества мармеладно-цукатно-сливочно-фруктовых сладостей, от запахов, что поднимались к небу, у меня закружилась голова. Я думаю, что его светлейшее сиятельство Солнце тоже немножко захмелело. Оно смеялось, строило рожи и так раскачивалось, что в любую минуту могло свалиться.
   Но когда я посмотрел, что делается внизу, то понял, что праздничный хмель ударил в голову не только его сиятельству. Шоколадные человечки, как по команде, вцепились в балкон, жадно поедая его.
   - Что вы делаете?! - крикнул Торопун-Карапун. - Опомнитесь!
   - А что такое? - с трудом оторвавшись от балкона, сказал один из шоколадных человечков. - Это прекрасное песочное тесто.
   - Угощайтесь и вы, дорогие гости, - сказал, низко кланяясь. Управляющий.
   - Остановитесь! - закричал Торопун-Карапун. - Мы сейчас упа...
   Балкон треснул, и мы рухнули вниз.
   Мы не ушиблись, потому что шоколадная почва - это не то, что земля или асфальт в обыкновенном городе, и тотчас вскочили на ноги.
   Управляющий засмеялся и сказал:
   - Это была только маленькая шутка.
   - Шутка... шутка, - пронеслось над толпой.
   А Управляющий продолжал:
   - Теперь же просим вас всех попробовать этот дворецторт, в котором вы провели несколько прекрасных для нас... для вас... - И он запнулся. - В общем, ешьте, ешьте давайте!
   - Кушайте, пожалуйста! Кушайте! - пронеслось над толпой.
   Я чувствовал, что Торопун-Карапун не очень-то хотел есть этот их дворец.
   - Попробуйте трубу, - подступал к Торопуну-Карапуну Управляющий. Внутри там начинка из заварного крема. А вот стены - они на чистом сливочном масле и свежих яйцах. - Он так хотел сделать нашему капитану приятное.
   - Спасибо, я сыт. Я не хочу больше, - сказал Торопун-Карапун.
   - Дворец-торт приготовлен из лучшего, самого прекрасного теста!
   - Благодарю, я уже поел.
   - Смотрите, стены дома глазированы помадкой. О, как это сладко! - И Управляющий закатил глаза и прищелкнул языком, а в толпу крикнул: - Попросим гостя!
   И толпа шоколадных человечков повторяла:
   - Слад-ко! Слад-ко! Слад-ко! Слад-ко! Слад-ко!
   - Ну, хорошо, - сказал Торопун-Карапун и отломил кусочек стены.
   Открылась огромная дыра, и стали видны внутренние комнаты, стены которых были обсыпаны мирабелью и цукатами.
   - Кушайте, пожалуйста, - с поклоном сказал Управляющий.
   - Ешь е-ще! Ешь е-ще! Ешь е-ще! Ешь е-ще! - повторяла толпа.
   Торопун-Карапун откусил здоровый кусок от тортадворца. С грохотом обрушился желатинный потолок второго этажа с красивыми фруктовыми украшениями. Из пролома вырвалась туча сахарной пудры и закружилась, как снег, над площадью.
   Когда сахарная пудра осела, во дворце оголились черные пористые стены, пропитанные вином, и лестничные марши, сделанные из прекрасного печенья с изюмом. Эта лестница уже вела на четвертый этаж.
   Гул удивления пронесся над площадью, и кто-то восхищенно крикнул:
   - Вот это да!
   - Отойдите, все отойдите! - зашумел Управляющий. - Пусть Торопун-Карапун один съест весь дворец!
   - Пусть он съест! Пусть он съест! Пусть он съест! - ревела толпа.
   - Да, да, пусть он съест в честь нашего Шоколадного Солнца, - поддержал Управляющий.
   - Я больше не хочу, - устало сказал Торопун-Карапун.
   Я начал пробираться к Торопуну-Карапуну, но толпа оттеснила меня.
   - Ешь е-ще, ешь е-ще, ешь е-ще! - кричали шоколадные человечки, а Управляющий размахивал руками, точно дирижировал. - Ешь е-ще, ешь е-ще!..
   - Тише! - вдруг рассердился Торопун-Карапун и кулаком ударил по дворцу.
   Гром разнесся над площадью. Солнце пошатнулось и ринулось вниз.
   - У-У-у! - вздохнула толпа.
   Торопун-Карапун успел протянуть руку, поймал Солнце и бросил его снова в небо...
   - О-о-о-о! - выдохнула толпа.
   - Я не хочу у вас больше оставаться! - крикнул Торопун-Карапун.
   А между тем небо стало быстро темнеть. Тучи скрыли Солнце.
   Раздался грохот. Молния озарила остатки рухнувшего дворца. Хлынул дождь.
   МЫ ПОКИДАЕМ ШОКОЛАДНЫЙ ГОРОДОК
   Шоколадные человечки кинулись спасаться от дождя. Площадь быстро опустела. Мы остались одни.
   - Идемте, друзья, - позвал Торопун-Карапун. И он зашагал прямо по лужам.
   Мы шли по пустынным улицам. Человечки давно скрылись в своих домах. Но крыши из сливочных кремов - плохая защита от дождя. И дождь злорадно облизывал ананасные, вишневые, земляничные, сливочные стены домов...
   По улицам текли не ручейки, а уже целые сладкие потоки, в которых кружились лепные украшения из цукатов, всякие сдобные балясины, кусочки миндаля. А дождь не щадил. С грохотом падали шоколадные стены. Кипящее сладкое месиво готово было захлестнуть нас.
   Только Цыпленок, казалось, чувствовал себя хорошо. Он не закрывал рта и ловил клювом сладкие капли и изюминки.
   - Ух ты! - кричал он. - Еще цукатннку ухватил!
   - Мало ты там пирожных съел! - ворчала Ложка. - У-у, обжора!