...Когда в лечебницу Руднева пришла делегация офицеров, предложившая переправить его на Дон, Брусилов, отчеканивая слова, сказал: «Никуда не поеду. Пора нам всем забыть о трехцветном знамени и соединиться под красным», – писала в своих мемуарах «В борьбе с большевиками» эмигрантка Нестерович-Берг (Париж, 1931). Следует иметь в виду, что атаманом на Дону тогда был Каледин.
А потом Главком Красной армии Сергей Сергеевич Каменев, – бывший полковник Генерального штаба, хорошо знавший Брусилова, – предложил ему возглавить Особое совещание при Главнокомандующем.
9 мая 1920 года через полмесяца после начала Советско-польской войны было созвано Особое совещание, состоявшее из бывших офицеров и генералов русской армии, согласных служить советской власти. Его председателем был назначен Брусилов.
30 мая 1920 года Брусилов подписал воззвание «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились» с призывом идти в Красную армию, забыв все прошлые обиды, «дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку-Россию».
В ответ на это обращение тысячи русских офицеров, в том числе и многие пленные белые офицеры, в тот же самый день попросили принять их в Красную армию.
Воззвание Особого Совещания было опубликовано и в Крыму, где все еще находилась армия Врангеля. После его прочтения офицерам стало страшно: оказалось, что громадное большинство мозга армии – Генеральный штаб – не с ними, а с большевиками. И их умелую руку почувствовали в критическую минуту и Колчак, и Деникин, и Врангель.
А первым в списке перешедших на сторону советской власти стоял Брусилов...
Однако мнение русской эмиграции не было однозначным, ибо и сама эмиграция состояла из миллионов людей и десятков политических течений.
Тогда же, в 1920 году, в Харбине вышел сборник статей эмигранта, кадета и публициста Н. В. Устрялова – одного из лидеров течения сменовеховства, получившего свое название от имени журнала «Смена вех». Сменовеховцы надеялись на перерождение советской власти в буржуазное государство. Сборник его статей назывался «В борьбе за Россию» и был посвящен «Генералу А. А. Брусилову, мужественному и верному служителю Великой России в годину ее славы и в тяжкие дни страданий и несчастья».
«До чего отрадно, до чего символично, – писал Устрялов, – что первая война объединившейся новой России с внешним врагом связана с именем старого боевого генерала старой русской армии – словно сама история хочет примирить Великую Россию былого с Великой Россией нового дня! И нет ничего легче, как понять мотивы доблестного полководца, слишком старого, чтобы стремиться к „авантюрам“, и слишком уже знакомого с боевой славой мирового масштаба, чтобы во имя личного честолюбия прельщаться красным блеском советских наград...
Великая любовь к родине повелительно заставляет его отбросить колебания и предрассудки, пренебречь осуждением некоторых из бывших соратников и друзей, и, несмотря на грань, отделяющую его символ веры от идеологии нынешней русской власти, честно отдать ей свои силы и знания».
Когда Брусилова назначили в Центральный аппарат Реввоенсовета Республики, в парижской эмигрантской газете «Общее дело», редактором которой был старый народоволец В. Л. Бурцев, тут же появилась серия статей, две из которых назывались: «Как они продались III Интернационалу» и «Предатели-нахлебники». Приводя список 12-ти царских генералов, перешедших на службу к большевикам, газета писала, что перечисленные поименно удовлетворяют всем условиям, чтобы подлежать смертной казни, ибо они поступили на советскую службу добровольно, занимали посты исключительной важности, работали не за страх, а за совесть и своими оперативными распоряжениями вызвали тяжелое положение Деникина, Колчака и Петлюры.
Осенью 1920 года, выполнив свои функции, Особое совещание прекратило существование, и Брусилов с 6 октября стал членом Военно-законодательного совещания при Реввоенсовете Республики. Советская власть высоко оценивала ту пользу, которую принес Брусилов «диктатуре пролетариата». Так, в приказе по ВЧК от 5 августа 1931 года «О чекистском обслуживании организации помощи голодающим» говорилось: «Привлечение буржуазных элементов к работе Комитета помощи следует рассматривать как такой же шаг, каким было в польскую войну привлечение Брусилова, который помог нам в борьбе против польской буржуазии независимо от своих намерений и целей».
1 февраля он получил повышение по службе, став инспектором Главного управления коннозаводства и коневодства РСФСР и инспектором кавалерии РККА.
Два года прослужил Брусилов на этом посту, установив прекрасные отношения с начальником Главного управления коннозаводства, старым большевиком А. И. Мураловым. Это управление входило в состав Наркомзема РСФСР, и порядки в нем не были столь жесткими, как в Реввоенсовете.
Одновременно Брусилов был и инспектором кавалерии РККА, подчиняясь Председателю Реввоенсовета Л. Д. Троцкому. Правда, это подчинение было номинальным, но все же Брусилов иногда прибегал к помощи Троцкого, используя его авторитет. Напрямую же он соотносился с Главкомом С. С. Каменевым, ценившим Брусилова за его огромный опыт и искреннее служение армии.
Изменения в прохождении службы произошли у Брусилова в 1923 году, когда в Москве появился С. М. Буденный – старый драгун, герой Гражданской войны. С. М. Буденный в мемуарах «Пройденный путь» (Кн. 3. —М., 1973) писал, что когда он получил назначение в Реввоенсовет Республики помощником Главкома и приехал в Москву, то «принял дела от А. А. Брусилова». Буденный находился на этом посту 14 лет – до 1937 года, но только этими словами ограничился он о Брусилове во всех трех томах своих мемуаров.
31 марта 1924 года Брусилов получил отставку, которой добивался несколько месяцев. Отставку завуалировали переводом на должность «для особо важных поручений при Реввоенсовете СССР», хотя никаких поручений ему не давали. Брусилов оставался в этой должности до смерти, последовавшей 17 марта 1926 года.
Он был похоронен на Новодевичьем кладбище.
Патриарх Тихон
Александр Александрович Ухтомский
Братья Рябушинские
ВОЖДИ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Владимир Ильич Ульянов (Ленин)
А потом Главком Красной армии Сергей Сергеевич Каменев, – бывший полковник Генерального штаба, хорошо знавший Брусилова, – предложил ему возглавить Особое совещание при Главнокомандующем.
9 мая 1920 года через полмесяца после начала Советско-польской войны было созвано Особое совещание, состоявшее из бывших офицеров и генералов русской армии, согласных служить советской власти. Его председателем был назначен Брусилов.
30 мая 1920 года Брусилов подписал воззвание «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились» с призывом идти в Красную армию, забыв все прошлые обиды, «дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку-Россию».
В ответ на это обращение тысячи русских офицеров, в том числе и многие пленные белые офицеры, в тот же самый день попросили принять их в Красную армию.
Воззвание Особого Совещания было опубликовано и в Крыму, где все еще находилась армия Врангеля. После его прочтения офицерам стало страшно: оказалось, что громадное большинство мозга армии – Генеральный штаб – не с ними, а с большевиками. И их умелую руку почувствовали в критическую минуту и Колчак, и Деникин, и Врангель.
А первым в списке перешедших на сторону советской власти стоял Брусилов...
Однако мнение русской эмиграции не было однозначным, ибо и сама эмиграция состояла из миллионов людей и десятков политических течений.
Тогда же, в 1920 году, в Харбине вышел сборник статей эмигранта, кадета и публициста Н. В. Устрялова – одного из лидеров течения сменовеховства, получившего свое название от имени журнала «Смена вех». Сменовеховцы надеялись на перерождение советской власти в буржуазное государство. Сборник его статей назывался «В борьбе за Россию» и был посвящен «Генералу А. А. Брусилову, мужественному и верному служителю Великой России в годину ее славы и в тяжкие дни страданий и несчастья».
«До чего отрадно, до чего символично, – писал Устрялов, – что первая война объединившейся новой России с внешним врагом связана с именем старого боевого генерала старой русской армии – словно сама история хочет примирить Великую Россию былого с Великой Россией нового дня! И нет ничего легче, как понять мотивы доблестного полководца, слишком старого, чтобы стремиться к „авантюрам“, и слишком уже знакомого с боевой славой мирового масштаба, чтобы во имя личного честолюбия прельщаться красным блеском советских наград...
Великая любовь к родине повелительно заставляет его отбросить колебания и предрассудки, пренебречь осуждением некоторых из бывших соратников и друзей, и, несмотря на грань, отделяющую его символ веры от идеологии нынешней русской власти, честно отдать ей свои силы и знания».
Когда Брусилова назначили в Центральный аппарат Реввоенсовета Республики, в парижской эмигрантской газете «Общее дело», редактором которой был старый народоволец В. Л. Бурцев, тут же появилась серия статей, две из которых назывались: «Как они продались III Интернационалу» и «Предатели-нахлебники». Приводя список 12-ти царских генералов, перешедших на службу к большевикам, газета писала, что перечисленные поименно удовлетворяют всем условиям, чтобы подлежать смертной казни, ибо они поступили на советскую службу добровольно, занимали посты исключительной важности, работали не за страх, а за совесть и своими оперативными распоряжениями вызвали тяжелое положение Деникина, Колчака и Петлюры.
Осенью 1920 года, выполнив свои функции, Особое совещание прекратило существование, и Брусилов с 6 октября стал членом Военно-законодательного совещания при Реввоенсовете Республики. Советская власть высоко оценивала ту пользу, которую принес Брусилов «диктатуре пролетариата». Так, в приказе по ВЧК от 5 августа 1931 года «О чекистском обслуживании организации помощи голодающим» говорилось: «Привлечение буржуазных элементов к работе Комитета помощи следует рассматривать как такой же шаг, каким было в польскую войну привлечение Брусилова, который помог нам в борьбе против польской буржуазии независимо от своих намерений и целей».
1 февраля он получил повышение по службе, став инспектором Главного управления коннозаводства и коневодства РСФСР и инспектором кавалерии РККА.
Два года прослужил Брусилов на этом посту, установив прекрасные отношения с начальником Главного управления коннозаводства, старым большевиком А. И. Мураловым. Это управление входило в состав Наркомзема РСФСР, и порядки в нем не были столь жесткими, как в Реввоенсовете.
Одновременно Брусилов был и инспектором кавалерии РККА, подчиняясь Председателю Реввоенсовета Л. Д. Троцкому. Правда, это подчинение было номинальным, но все же Брусилов иногда прибегал к помощи Троцкого, используя его авторитет. Напрямую же он соотносился с Главкомом С. С. Каменевым, ценившим Брусилова за его огромный опыт и искреннее служение армии.
Изменения в прохождении службы произошли у Брусилова в 1923 году, когда в Москве появился С. М. Буденный – старый драгун, герой Гражданской войны. С. М. Буденный в мемуарах «Пройденный путь» (Кн. 3. —М., 1973) писал, что когда он получил назначение в Реввоенсовет Республики помощником Главкома и приехал в Москву, то «принял дела от А. А. Брусилова». Буденный находился на этом посту 14 лет – до 1937 года, но только этими словами ограничился он о Брусилове во всех трех томах своих мемуаров.
31 марта 1924 года Брусилов получил отставку, которой добивался несколько месяцев. Отставку завуалировали переводом на должность «для особо важных поручений при Реввоенсовете СССР», хотя никаких поручений ему не давали. Брусилов оставался в этой должности до смерти, последовавшей 17 марта 1926 года.
Он был похоронен на Новодевичьем кладбище.
Патриарх Тихон
История российского патриаршества началась в 1589 году. Первым Патриархом Московским и всея Руси стал Иов. После него на патриаршем престоле сменилось еще девять предстоятелей. Последним из них был Адриан, умерший 16 октября 1700 года. До 1721 года Русской Православной Церковью управлял местоблюститель патриаршего престола, а с 1721 года до 1918-го – Святейший Синод.
В ноябре 1917 года патриаршество было восстановлено, и следующим (одиннадцатым) Патриархом Московским и всея Руси стал 52-летний Тихон (в миру Василий Иванович Белавин).
Он родился 19 января 1865 года в селе Клин Псковской губернии. Его отцом был бедный сельский священник Иван Тимофеевич Белавин. Мать его звали Анной Гавриловной.
Василий Белавин окончил духовное училище в Торопце и 13-ти лет поступил в Псковскую духовную семинарию, а 19-ти лет – в Петербургскую духовную академию. В 1888 году он окончил Академию со степенью кандидата богословия и вернулся в Псковскую семинарию преподавателем богословия и французского языка.
14 декабря 1891 года он постригся в монахи с именем Тихон. В мае 1892 года был назначен ректором Казанской семинарии и возведен в сан архимандрита. 19 октября 1897 года архимандрита Тихона рукоположили в сан епископа, а менее чем через год он был назначен епископом Алеутским и Аляскинским.
Его епископская кафедра располагалась в Сан-Франциско. Епархия делилась на Аляску и Алеутские острова, где православными были коренные североамериканские народы – алеуты, эскимосы и индейцы, и на собственно Североамериканский континент, где жили православные эмигранты из Европы – русские, греки, болгары.
Святитель Тихон правил епархией 8 лет, создав православные духовные семинарии в Миннеаполисе и Кливленде, построив два храма в Нью-Йорке и основав Свято-Тихоновский монастырь в Пенсильвании. В 1905 году он был возведен в сан архиепископа, а 25 января 1907 года его отозвали в Россию, назначив архиепископом Ярославским и Ростовским. 7 лет пробыл святитель Тихон на этом посту и затем был поставлен в Литовскую епархию, которая летом 1915 года была оккупирована немецкими войсками. Святитель Тихон вынужден был эвакуироваться в Москву.
Февральская революция привела к тому, что повсюду были проведены епархиальные съезды, потребовавшие выборности всех духовных и духовно-административных должностей. Образовалось множество вакансий на епископских кафедрах, которые замещались путем избрания тайным голосованием церковного клира и мирян.
21 июня 1917 года таким голосованием на съезде Московской епархии митрополитом Московским и Коломенским был избран святитель Тихон. Газета «Богословский вестник» так писала о состоявшихся выборах: «Европейски просвещенный архиепископ Тихон на всех местах своего епископского служения проявил себя независимым деятелем высокой честности, твердости и энергии и одновременно человеком большого такта, сердечным, отзывчивым и чрезвычайно простым и доступным как в деловых, так и в частных отношениях к людям. Замечательно, что при всей эмоциональности, которую иногда принимало обсуждение кандидатов на избирательном съезде, никто не мог бросить даже и тени чего-либо компрометирующего на личность архиепископа Тихона».
13 августа 1917 года архиепископ Тихон был возведен на престол митрополитов Московских, на котором до него восседали прославленные святые – Петр, Алексий, Иона, Филипп и Гермоген. А через два дня в Москве начал работу Поместный собор Русской Православной Церкви, на котором присутствовало 576 делегатов от всех епархий Русской Православной Церкви. Выступая на открытии Собора, состоявшемся в Храме Христа Спасителя, избранный его председателем митрополит Тихон сказал: «Ныне Родина наша находится в разрухе и опасности, почти на краю гибели. Как спасти ее – этот вопрос составляет предмет крепких дум... Созерцая разрушающуюся на наших глазах храмину государственного нашего бытия, представляющую как бы поле, усеянное костями, я, по примеру древнего пророка, дерзаю вопросить: оживут ли кости сия?».
Собор решал разные вопросы церковной и государственной жизни, однако лишь через 2 месяца началось обсуждение вопроса о восстановлении в России патриаршества, хотя возникла эта проблема сразу после революции 1905–1907 годов. 25 октября власть в Петрограде была захвачена большевиками. В субботу, 28 октября, когда в Москве начались уличные бои между Красной гвардией и сторонниками Временного правительства, на Соборе и решался вопрос о патриаршестве.
29 октября митрополит Тихон должен был служить в Храме Христа Спасителя, но пройти туда из-за стрельбы в центре Москвы он не смог. Эти события ускорили принятие Собором решения о восстановлении патриаршества. 31 октября, под грохот орудий, состоялось голосование. Сначала избрали трех кандидатов в патриархи: архиепископа Харьковского и Ахтырского Антония (159 голосов), архиепископа Новгородского и Старорусского Арсения (199 голосов) и митрополита Тихона (162 голоса).
Из трех кандидатов делегаты-епископы должны были избрать патриарха, но они предложили «отдать все на волю Божью, путем жребия». Бросить жребий постановили сразу же после окончания уличных боев.
Митрополит Тихон поехал в Кремль и, увидев тела убитых юнкеров, лужи крови и разрушения, причиненные артиллерийским огнем Чудову монастырю и соборам Кремля, просил избирать патриарха не в Успенском соборе, как того хотели делегаты Собора, а в Храме Христа Спасителя.
5 ноября слепой схимонах Зосимовой пустыни Алексий вынул из ковчега жребий с именем Тихона. Он стал патриархом, 21 ноября в Успенском соборе состоялась его интронизация.
В феврале 1918 года В. И. Ленин подписал декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. В центре и на местах руководители партии и Советов восприняли его как приказ к уничтожению Церкви. Стали разгоняться духовыне семинарии и академии, закрываться храмы и монастыри, имущество Церкви объявлялось государственным. Сотни, а затем и тысячи священников и монахов становятся жертвами ЧК.
Уже в январе Патриарх Московский и всея Руси 1918 года Тихон предал анафеме всех врагов Церкви, вступив в борьбу с большевизмом. Власти тут же ответили сокрушительным ударом: «Все церковнослужители, замеченные в распространении всяких контрреволюционных воззваний, а также пропаганды в этом направлении, будут караться со всей строгостью революционного времени вплоть до расстрела».
Однако Тихон не испугался. Он не признал Брестский мир, призвал совершать панихиды по убитым в Екатеринбурге Николаю II и членам его семьи. В октябре 1918 года он обратился с письмом к Совету Народных Комиссаров, открыто обвинив Советскую власть в надругательстве над Церковью и над Отечеством: «Взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч».
Патриарха подвергли домашнему аресту, устроили на него покушение, но он боролся против расстрелов заложников, против осквернения церквей и уничтожения мощей, за спасение жизней 30-ти миллионов голодающих, против бандитского изъятия церковных ценностей, воззвав в то же время, отдать все реликвии, которые не употребляются при богослужении, в пользу голодающих.
Но Ленин использовал разразившийся голод для того, чтобы «провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления».
28 марта 1922 года в «Известях» был опубликован «Список врагов народа», в котором под № 1 был назван Патриарх Тихон.
Вслед за тем в ГПУ один за другим начались процессы над священнослужителями, которых бросали в тюрьмы и приговаривали к расстрелу. К концу 1922 года было расстреляно более 8 тысяч человек.
6 мая Патриарха Тихона арестовали и заключили под арест в Донском монастыре.
Одновременно с этим ГПУ и Советское правительство в мае 1922 года инициировали создание так называемой «Живой церкви», стоящей на платформе новой власти. Во главе встал протоиерей Александр Введенский, который возглавил и Высшее церковное управление, узурпировавшее церковную власть.
В апреле 1923 года в Москве открылся Второй Поместный собор Русской Православной Церкви, получивший тут же в народе название «Лжесобор». Его решением Тихон был сведен с патриаршего престола, лишен сана, звания и монашества. В ГПУ стали готовить процесс о «контрреволюционной деятельности патриарха Тихона», с приговором его к расстрелу.
Однако, по политическим соображениям, Тихона освободили и вслед за этим из «Живой церкви» в православные приходы возвратились почти все священники, принося покаяние в своем грехе отступничества.
Сам Патриарх Тихон продолжал подвергаться гонениям. Было совершено еще два покушения на него: 9 декабря 1924 года был убит его келейник Яков Полозов, которого святитель любил как сына, а через неделю в него самого дважды выстрелили из револьвера, когда он пришел на могилу Полозова.
Все пережитое подорвало здоровье патриарха, и он попал в больницу, но и там ГПУ продолжало преследовать его, подписав в начале марте 1925 года ордер на его арест.
Однако арест не состоялся: 12 марта патриарх Тихон умер.
В 1989 году решением Архиерейского собора Русской Православной Церкви он был причислен к лику святых.
В ноябре 1917 года патриаршество было восстановлено, и следующим (одиннадцатым) Патриархом Московским и всея Руси стал 52-летний Тихон (в миру Василий Иванович Белавин).
Он родился 19 января 1865 года в селе Клин Псковской губернии. Его отцом был бедный сельский священник Иван Тимофеевич Белавин. Мать его звали Анной Гавриловной.
Василий Белавин окончил духовное училище в Торопце и 13-ти лет поступил в Псковскую духовную семинарию, а 19-ти лет – в Петербургскую духовную академию. В 1888 году он окончил Академию со степенью кандидата богословия и вернулся в Псковскую семинарию преподавателем богословия и французского языка.
14 декабря 1891 года он постригся в монахи с именем Тихон. В мае 1892 года был назначен ректором Казанской семинарии и возведен в сан архимандрита. 19 октября 1897 года архимандрита Тихона рукоположили в сан епископа, а менее чем через год он был назначен епископом Алеутским и Аляскинским.
Его епископская кафедра располагалась в Сан-Франциско. Епархия делилась на Аляску и Алеутские острова, где православными были коренные североамериканские народы – алеуты, эскимосы и индейцы, и на собственно Североамериканский континент, где жили православные эмигранты из Европы – русские, греки, болгары.
Святитель Тихон правил епархией 8 лет, создав православные духовные семинарии в Миннеаполисе и Кливленде, построив два храма в Нью-Йорке и основав Свято-Тихоновский монастырь в Пенсильвании. В 1905 году он был возведен в сан архиепископа, а 25 января 1907 года его отозвали в Россию, назначив архиепископом Ярославским и Ростовским. 7 лет пробыл святитель Тихон на этом посту и затем был поставлен в Литовскую епархию, которая летом 1915 года была оккупирована немецкими войсками. Святитель Тихон вынужден был эвакуироваться в Москву.
Февральская революция привела к тому, что повсюду были проведены епархиальные съезды, потребовавшие выборности всех духовных и духовно-административных должностей. Образовалось множество вакансий на епископских кафедрах, которые замещались путем избрания тайным голосованием церковного клира и мирян.
21 июня 1917 года таким голосованием на съезде Московской епархии митрополитом Московским и Коломенским был избран святитель Тихон. Газета «Богословский вестник» так писала о состоявшихся выборах: «Европейски просвещенный архиепископ Тихон на всех местах своего епископского служения проявил себя независимым деятелем высокой честности, твердости и энергии и одновременно человеком большого такта, сердечным, отзывчивым и чрезвычайно простым и доступным как в деловых, так и в частных отношениях к людям. Замечательно, что при всей эмоциональности, которую иногда принимало обсуждение кандидатов на избирательном съезде, никто не мог бросить даже и тени чего-либо компрометирующего на личность архиепископа Тихона».
13 августа 1917 года архиепископ Тихон был возведен на престол митрополитов Московских, на котором до него восседали прославленные святые – Петр, Алексий, Иона, Филипп и Гермоген. А через два дня в Москве начал работу Поместный собор Русской Православной Церкви, на котором присутствовало 576 делегатов от всех епархий Русской Православной Церкви. Выступая на открытии Собора, состоявшемся в Храме Христа Спасителя, избранный его председателем митрополит Тихон сказал: «Ныне Родина наша находится в разрухе и опасности, почти на краю гибели. Как спасти ее – этот вопрос составляет предмет крепких дум... Созерцая разрушающуюся на наших глазах храмину государственного нашего бытия, представляющую как бы поле, усеянное костями, я, по примеру древнего пророка, дерзаю вопросить: оживут ли кости сия?».
Собор решал разные вопросы церковной и государственной жизни, однако лишь через 2 месяца началось обсуждение вопроса о восстановлении в России патриаршества, хотя возникла эта проблема сразу после революции 1905–1907 годов. 25 октября власть в Петрограде была захвачена большевиками. В субботу, 28 октября, когда в Москве начались уличные бои между Красной гвардией и сторонниками Временного правительства, на Соборе и решался вопрос о патриаршестве.
29 октября митрополит Тихон должен был служить в Храме Христа Спасителя, но пройти туда из-за стрельбы в центре Москвы он не смог. Эти события ускорили принятие Собором решения о восстановлении патриаршества. 31 октября, под грохот орудий, состоялось голосование. Сначала избрали трех кандидатов в патриархи: архиепископа Харьковского и Ахтырского Антония (159 голосов), архиепископа Новгородского и Старорусского Арсения (199 голосов) и митрополита Тихона (162 голоса).
Из трех кандидатов делегаты-епископы должны были избрать патриарха, но они предложили «отдать все на волю Божью, путем жребия». Бросить жребий постановили сразу же после окончания уличных боев.
Митрополит Тихон поехал в Кремль и, увидев тела убитых юнкеров, лужи крови и разрушения, причиненные артиллерийским огнем Чудову монастырю и соборам Кремля, просил избирать патриарха не в Успенском соборе, как того хотели делегаты Собора, а в Храме Христа Спасителя.
5 ноября слепой схимонах Зосимовой пустыни Алексий вынул из ковчега жребий с именем Тихона. Он стал патриархом, 21 ноября в Успенском соборе состоялась его интронизация.
В феврале 1918 года В. И. Ленин подписал декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. В центре и на местах руководители партии и Советов восприняли его как приказ к уничтожению Церкви. Стали разгоняться духовыне семинарии и академии, закрываться храмы и монастыри, имущество Церкви объявлялось государственным. Сотни, а затем и тысячи священников и монахов становятся жертвами ЧК.
Уже в январе Патриарх Московский и всея Руси 1918 года Тихон предал анафеме всех врагов Церкви, вступив в борьбу с большевизмом. Власти тут же ответили сокрушительным ударом: «Все церковнослужители, замеченные в распространении всяких контрреволюционных воззваний, а также пропаганды в этом направлении, будут караться со всей строгостью революционного времени вплоть до расстрела».
Однако Тихон не испугался. Он не признал Брестский мир, призвал совершать панихиды по убитым в Екатеринбурге Николаю II и членам его семьи. В октябре 1918 года он обратился с письмом к Совету Народных Комиссаров, открыто обвинив Советскую власть в надругательстве над Церковью и над Отечеством: «Взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч».
Патриарха подвергли домашнему аресту, устроили на него покушение, но он боролся против расстрелов заложников, против осквернения церквей и уничтожения мощей, за спасение жизней 30-ти миллионов голодающих, против бандитского изъятия церковных ценностей, воззвав в то же время, отдать все реликвии, которые не употребляются при богослужении, в пользу голодающих.
Но Ленин использовал разразившийся голод для того, чтобы «провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления».
28 марта 1922 года в «Известях» был опубликован «Список врагов народа», в котором под № 1 был назван Патриарх Тихон.
Вслед за тем в ГПУ один за другим начались процессы над священнослужителями, которых бросали в тюрьмы и приговаривали к расстрелу. К концу 1922 года было расстреляно более 8 тысяч человек.
6 мая Патриарха Тихона арестовали и заключили под арест в Донском монастыре.
Одновременно с этим ГПУ и Советское правительство в мае 1922 года инициировали создание так называемой «Живой церкви», стоящей на платформе новой власти. Во главе встал протоиерей Александр Введенский, который возглавил и Высшее церковное управление, узурпировавшее церковную власть.
В апреле 1923 года в Москве открылся Второй Поместный собор Русской Православной Церкви, получивший тут же в народе название «Лжесобор». Его решением Тихон был сведен с патриаршего престола, лишен сана, звания и монашества. В ГПУ стали готовить процесс о «контрреволюционной деятельности патриарха Тихона», с приговором его к расстрелу.
Однако, по политическим соображениям, Тихона освободили и вслед за этим из «Живой церкви» в православные приходы возвратились почти все священники, принося покаяние в своем грехе отступничества.
Сам Патриарх Тихон продолжал подвергаться гонениям. Было совершено еще два покушения на него: 9 декабря 1924 года был убит его келейник Яков Полозов, которого святитель любил как сына, а через неделю в него самого дважды выстрелили из револьвера, когда он пришел на могилу Полозова.
Все пережитое подорвало здоровье патриарха, и он попал в больницу, но и там ГПУ продолжало преследовать его, подписав в начале марте 1925 года ордер на его арест.
Однако арест не состоялся: 12 марта патриарх Тихон умер.
В 1989 году решением Архиерейского собора Русской Православной Церкви он был причислен к лику святых.
Александр Александрович Ухтомский
Князь Александр Александрович Ухтомский (1872–1944), окончив Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия, в 1895 году принял монашество, в 1913 году был рукоположен в епископы и принял епархию Уфимскую и Мезелинскую. Будучи славянофилом и сторонником партии кадетов, епископ Андрей (таким было его монашеское имя) выступал за свободу вероисповедования, был прост в общении и милосерден, отличался аскетизмом и почитался простыми людьми как достопочтенный пастырь, человек святой жизни, являясь типичнейшим представителем русского православного духовенства.
В годы Первой мировой войны он был единственным из епископата Русской Православной Церкви, кто выступил против Распутина и уверял Николая II, что деятельность старца может погубить Россию. После Февральской революции епископ Андрей был назначен Митрополитом Петроградским, но он от назначения отказался и остался в Уфе, объяснив свою позицию тем, что духовные пастыри должны назначаться не Синодом, а избираться своей паствой.
В Уфе епископ Андрей в июле 1917 года создал для помощи бедным церковный кооператив при Уфимской вокзальной церкви Святителя Николая. В начале августа в «Уфимских епархиальных ведомостях» он опубликовал «Открытое письмо Министру – председателю Александру Федоровичу Керенскому», в котором предлагал тому идти в народ и к народу, «опираться на людей беспартийных и непременно верующих, чья любовь к Родине и народность немедленно почувствуется народом, и Россия будет спасена!». Епископ Андрей предлагал на предстоящем Государственном совещании создать беспартийное «Московское министерство спасения Отечества».
1 июля 1918 года, накануне занятия Уфы белыми, он выступил с проповедью, в которой сказал: «Большевизм призывал богатых помочь бедным. И в этом он вполне прав. Единственную ошибку он допустил в том, что средством для достижения этой хорошей цели избрал насилие. Но никогда нельзя сделать добро дурными средствами. Вот и большевизм, хотя и имел хорошую цель, но принципиально признав для ее осуществления дурное средство – насилие, превратился в сплошное зло и безобразие».
Когда в 1919 г. в Уфу пришла Красная Армия А. А. Ухтомский был арестован и после долгих лет ссылки в 1944 году расстрелян в Ярославской тюрьме. Тем самым и судьба его стала типичнейшей для судеб иерархов Русской Православной Церкви.
В годы Первой мировой войны он был единственным из епископата Русской Православной Церкви, кто выступил против Распутина и уверял Николая II, что деятельность старца может погубить Россию. После Февральской революции епископ Андрей был назначен Митрополитом Петроградским, но он от назначения отказался и остался в Уфе, объяснив свою позицию тем, что духовные пастыри должны назначаться не Синодом, а избираться своей паствой.
В Уфе епископ Андрей в июле 1917 года создал для помощи бедным церковный кооператив при Уфимской вокзальной церкви Святителя Николая. В начале августа в «Уфимских епархиальных ведомостях» он опубликовал «Открытое письмо Министру – председателю Александру Федоровичу Керенскому», в котором предлагал тому идти в народ и к народу, «опираться на людей беспартийных и непременно верующих, чья любовь к Родине и народность немедленно почувствуется народом, и Россия будет спасена!». Епископ Андрей предлагал на предстоящем Государственном совещании создать беспартийное «Московское министерство спасения Отечества».
1 июля 1918 года, накануне занятия Уфы белыми, он выступил с проповедью, в которой сказал: «Большевизм призывал богатых помочь бедным. И в этом он вполне прав. Единственную ошибку он допустил в том, что средством для достижения этой хорошей цели избрал насилие. Но никогда нельзя сделать добро дурными средствами. Вот и большевизм, хотя и имел хорошую цель, но принципиально признав для ее осуществления дурное средство – насилие, превратился в сплошное зло и безобразие».
Когда в 1919 г. в Уфу пришла Красная Армия А. А. Ухтомский был арестован и после долгих лет ссылки в 1944 году расстрелян в Ярославской тюрьме. Тем самым и судьба его стала типичнейшей для судеб иерархов Русской Православной Церкви.
Братья Рябушинские
Среди московских купеческих династий известностью и авторитетом пользовалась семья предпринимателей, банкиров и промышленников Рябушинских. Ее родоначальником был Михаил Яковлевич Яковлев (1786–1858), выходец из экономических крестьян. Так назывались те крестьяне, которые до 1764 года принадлежали монастырям и Церкви, а по церковной реформе Екатерины II перешли в собственность государства. Для руководства этими крестьянами (а их оказалось около 1 млн человек) была образована Правительственная Коллегия экономии, потому эти крестьяне и назывались «экономическими».
В 1802 году М. Я. Яковлев стал московским купцом третьей гильдии, но пожар Москвы в 1812 году разорил его. Лишь в 1824 году он вновь возвратился в гильдию купечества.
В 1820 году Яковлеву было разрешено носить фамилию Рябушинский – по названию слободы Пафнутьево-Боровского монастыря, где он родился. В то же время Рябушинский стал членом старообрядческой общины Рогожского кладбища в Москве, в которой было много богатейших купеческих фамилий.
Основав три текстильные мануфактуры, Михаил Яковлевич оставил своим наследникам капитал в 2 млн рублей. Дело же свое М. Я. Рябушинский оставил среднему сыну – Павлу Михайловичу (1820–1899).
В 1862 году Павел Рябушинский основал торговый дом «Павел и Василий братья Рябушинские», в 1869 году купил большую хлопчатобумажную фабрику в селе Заворово Вышневолжского уезда Тверской губернии.
Братья Рябушинские были видными благотворителями. В Москве они открыли в 1891 году народную столовую, в которой бесплатно кормили 300 человек в день. Павел Михайлович оставил капитал в 20 млн рублей, который достался его сыновьям.
Павел (1871–1924), Сергей (1872 – год смерти неизвестен), Владимир (1873–1955), Степан (1874 – год смерти неизвестен), Михаил (1880 – год смерти неизвестен) установили контроль над Харьковским земельным банком; основали банкирский дом, преобразованный в 1912 году в Московский банк, и Торгово-промышленное товарищество Рябушинских; приобрели писчебумажные фабрики и типографии, лесопильные и стекольные заводы, льняную мануфактуру; создали ряд акционерных обществ. В годы Первой мировой войны они организовали производство снарядов, начали разведку нефтяных месторождений на севере европейской части России, учредили товарищество Московского автомобильного завода (АМО).
Сразу же после революции все братья Рябушинские эмигрировали.
Семья Рябушинских оставила заметный след в истории русской культуры и науки.
Степан Павлович Рябушинский имел одну из богатейших в России коллекций древнерусских икон, которая размещалась в его особняке на Малой Никитской улице, (ныне ул. Качалова, 6 – Дом приемов Министерства иностранных дел СССР).
Михаил Павлович Рябушинский собрал коллекцию живописи, размещавшуюся в особняке на Спиридоновке (ныне ул. Алексея Толстого). Эта коллекция была приобретена им у вдовы фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905). Жена и дочь Михаила Павловича были известными балеринами.
Дмитрий Павлович Рябушинский (1882–1962), окончив физико-математический факультет Московского университета, в подмосковном имении Кучино основал Аэродинамический институт (ныне там размещается Институт водных проблем). В 1922 году он стал профессором Парижского университета, был членом многих национальных научных обществ и академий мира. Д. П. Рябушинский возглавлял во Франции русские эмигрантские организации – «Ассоциацию по сохранению русского культурного наследия» и «Русское Философское общество».
Федор Павлович Рябушинский (1885–1910), проживший всего 25 лет, успел профинансировать экспедицию Русского географического общества, подготовленную в 1909 году для исследования Камчатки.
Николай Павлович Рябушинский (1878–1951) был известен как меценат, издатель литературно-художественного журнала «Золотое руно». Он же был организатором художественных выставок «Голубая роза» (1907) и автором нескольких книг (псевдоним Н. Шинский).
В 1802 году М. Я. Яковлев стал московским купцом третьей гильдии, но пожар Москвы в 1812 году разорил его. Лишь в 1824 году он вновь возвратился в гильдию купечества.
В 1820 году Яковлеву было разрешено носить фамилию Рябушинский – по названию слободы Пафнутьево-Боровского монастыря, где он родился. В то же время Рябушинский стал членом старообрядческой общины Рогожского кладбища в Москве, в которой было много богатейших купеческих фамилий.
Основав три текстильные мануфактуры, Михаил Яковлевич оставил своим наследникам капитал в 2 млн рублей. Дело же свое М. Я. Рябушинский оставил среднему сыну – Павлу Михайловичу (1820–1899).
В 1862 году Павел Рябушинский основал торговый дом «Павел и Василий братья Рябушинские», в 1869 году купил большую хлопчатобумажную фабрику в селе Заворово Вышневолжского уезда Тверской губернии.
Братья Рябушинские были видными благотворителями. В Москве они открыли в 1891 году народную столовую, в которой бесплатно кормили 300 человек в день. Павел Михайлович оставил капитал в 20 млн рублей, который достался его сыновьям.
Павел (1871–1924), Сергей (1872 – год смерти неизвестен), Владимир (1873–1955), Степан (1874 – год смерти неизвестен), Михаил (1880 – год смерти неизвестен) установили контроль над Харьковским земельным банком; основали банкирский дом, преобразованный в 1912 году в Московский банк, и Торгово-промышленное товарищество Рябушинских; приобрели писчебумажные фабрики и типографии, лесопильные и стекольные заводы, льняную мануфактуру; создали ряд акционерных обществ. В годы Первой мировой войны они организовали производство снарядов, начали разведку нефтяных месторождений на севере европейской части России, учредили товарищество Московского автомобильного завода (АМО).
Сразу же после революции все братья Рябушинские эмигрировали.
Семья Рябушинских оставила заметный след в истории русской культуры и науки.
Степан Павлович Рябушинский имел одну из богатейших в России коллекций древнерусских икон, которая размещалась в его особняке на Малой Никитской улице, (ныне ул. Качалова, 6 – Дом приемов Министерства иностранных дел СССР).
Михаил Павлович Рябушинский собрал коллекцию живописи, размещавшуюся в особняке на Спиридоновке (ныне ул. Алексея Толстого). Эта коллекция была приобретена им у вдовы фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905). Жена и дочь Михаила Павловича были известными балеринами.
Дмитрий Павлович Рябушинский (1882–1962), окончив физико-математический факультет Московского университета, в подмосковном имении Кучино основал Аэродинамический институт (ныне там размещается Институт водных проблем). В 1922 году он стал профессором Парижского университета, был членом многих национальных научных обществ и академий мира. Д. П. Рябушинский возглавлял во Франции русские эмигрантские организации – «Ассоциацию по сохранению русского культурного наследия» и «Русское Философское общество».
Федор Павлович Рябушинский (1885–1910), проживший всего 25 лет, успел профинансировать экспедицию Русского географического общества, подготовленную в 1909 году для исследования Камчатки.
Николай Павлович Рябушинский (1878–1951) был известен как меценат, издатель литературно-художественного журнала «Золотое руно». Он же был организатором художественных выставок «Голубая роза» (1907) и автором нескольких книг (псевдоним Н. Шинский).
ВОЖДИ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Вниманию уважаемых читателей предлагается генеалогия трех вождей Октябрьской революции, определившей судьбу России на многие десятилетия, а сами эти вожди играли выдающуюся роль на разных этапах ее истории.
Автор данной книги постарался собрать сведения из разных источников.
Один из крупнейших российских историков Дмитрий Антонович Волкогонов, автор документальной трилогии «Вожди» (В. И. Ленин, И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий), наиболее объективно и убедительно представил биографии этих вождей большевистской партии и советского государства. Кроме него, над их биографиями работали и другие ученые и писатели, выявляя многое из того, что долгие годы упорно замалчивалось и пряталось от советского народа. Мы не будем здесь рассматривать подробно эти биографии, остановимся лишь на некоторых фактах. Мы постарались опираться на объективные данные, обращая внимание на те аспекты биографий вождей, которые, как правило, скрывались до конца XX века.
Автор данной книги постарался собрать сведения из разных источников.
Один из крупнейших российских историков Дмитрий Антонович Волкогонов, автор документальной трилогии «Вожди» (В. И. Ленин, И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий), наиболее объективно и убедительно представил биографии этих вождей большевистской партии и советского государства. Кроме него, над их биографиями работали и другие ученые и писатели, выявляя многое из того, что долгие годы упорно замалчивалось и пряталось от советского народа. Мы не будем здесь рассматривать подробно эти биографии, остановимся лишь на некоторых фактах. Мы постарались опираться на объективные данные, обращая внимание на те аспекты биографий вождей, которые, как правило, скрывались до конца XX века.
Владимир Ильич Ульянов (Ленин)
22 апреля 1870 года в Симбирске, в семье инспектора народных училищ Ильи Николаевича Ульянова родился сын, которого назвали Владимиром. Этот мальчик впоследствии стал Владимиром Лениным (1870–1924). О нем написаны тысячи книг и сотни тысяч статей. Однако очень многое в его биографии до недавнего времени было скрыто от соотечественников.
К числу этих «тайн» относилась и родословная В. И. Ульянова. Чаще всего сообщалось, что дед его – русский крепостной, отец – учитель, мать – дочь врача. Иногда добавлялась девичья фамилия матери – Бланк.
Сегодня мы можем воспроизвести генеалогию Ленина. И выглядеть она будет следующим образом.
Анна Алексеевна Смирнова (бабушка В. И. Ленина со стороны отца) была калмычкой и вышла замуж за русского мещанина, астраханского портного Николая Васильевича Ульянина, сын Илья Николаевич изменил фамилию на «Ульянова». Казалось бы, совершенно заурядный факт – очень близкую по созвучию и смыслу фамилию «Ульянин» меняют на «Ульянов». Есть ли разница между этими фамилиями?
Выдающийся исследователь русских фамилий Б. О. Унбегаун в монографии «Русские фамилии» (М., 1989) пишет: «Есть небольшая группа фамилий, производных от женских имен. Они могут быть определены, как метрономические фамилии... Чаще всего они обозначают ребенка, рожденного вне брака». Унбегаун приводит в качестве примера более полусотни таких фамилий – от Авдотьи до Христинии, и среди них фамилию «Ульянин».
А по генеалогии Ильи Николаевича (которую не отрицали даже советские историки), его предком был крепостной крестьянин из Нижегородской губернии – Григорий Ульянин, сыном которого был Никита Григорьев Ульянин, живший в 1711–1779 годах, а внуком – Василий Никитович Ульянин. Правнук Григория Ульянина, ставший в XIX веке астраханским мещанином (портным), изменил эту фамилию при переходе из крестьян в мещане.
То, что крепостной крестьянин стал мещанином и, таким образом, свободным человеком, объяснялось, в частности, тем, что женился Николай Васильевич на дочери астраханского мещанского старосты Алексея Лукьяновича Смирнова. Староста по национальности был калмык, а по вероисповеданию – православный. Его дочь Анна Алексеевна тоже была православной, что нередко встречалось среди калмыков, оказавшихся под властью Москвы еще в XVII веке. У русского мещанина Николая Васильевича Ульянина и его жены – калмычки Анны Алексеевны 19 июля 1831 года родился сын, которого назвали Ильей. Это и был будущий отец Владимира Ильича Ульянова-Ленина.
К числу этих «тайн» относилась и родословная В. И. Ульянова. Чаще всего сообщалось, что дед его – русский крепостной, отец – учитель, мать – дочь врача. Иногда добавлялась девичья фамилия матери – Бланк.
Сегодня мы можем воспроизвести генеалогию Ленина. И выглядеть она будет следующим образом.
Анна Алексеевна Смирнова (бабушка В. И. Ленина со стороны отца) была калмычкой и вышла замуж за русского мещанина, астраханского портного Николая Васильевича Ульянина, сын Илья Николаевич изменил фамилию на «Ульянова». Казалось бы, совершенно заурядный факт – очень близкую по созвучию и смыслу фамилию «Ульянин» меняют на «Ульянов». Есть ли разница между этими фамилиями?
Выдающийся исследователь русских фамилий Б. О. Унбегаун в монографии «Русские фамилии» (М., 1989) пишет: «Есть небольшая группа фамилий, производных от женских имен. Они могут быть определены, как метрономические фамилии... Чаще всего они обозначают ребенка, рожденного вне брака». Унбегаун приводит в качестве примера более полусотни таких фамилий – от Авдотьи до Христинии, и среди них фамилию «Ульянин».
А по генеалогии Ильи Николаевича (которую не отрицали даже советские историки), его предком был крепостной крестьянин из Нижегородской губернии – Григорий Ульянин, сыном которого был Никита Григорьев Ульянин, живший в 1711–1779 годах, а внуком – Василий Никитович Ульянин. Правнук Григория Ульянина, ставший в XIX веке астраханским мещанином (портным), изменил эту фамилию при переходе из крестьян в мещане.
То, что крепостной крестьянин стал мещанином и, таким образом, свободным человеком, объяснялось, в частности, тем, что женился Николай Васильевич на дочери астраханского мещанского старосты Алексея Лукьяновича Смирнова. Староста по национальности был калмык, а по вероисповеданию – православный. Его дочь Анна Алексеевна тоже была православной, что нередко встречалось среди калмыков, оказавшихся под властью Москвы еще в XVII веке. У русского мещанина Николая Васильевича Ульянина и его жены – калмычки Анны Алексеевны 19 июля 1831 года родился сын, которого назвали Ильей. Это и был будущий отец Владимира Ильича Ульянова-Ленина.