Пытаясь наладить дезорганизованное войной хозяйство, царское правительство 17 августа 1915 года образовало для руководства экономикой страны несколько «Особых совещаний» – центральных государственных учреждений, наделявшихся чрезвычайными полномочиями. В их числе было и «Особое совещание для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу». Опираясь на систему государственно-монополистических предприятий, на военные и бюрократические правительственные органы и различные общественные комитеты, лиги, союзы и организации, «Особое совещание по продовольствию» изыскивало возможности интенсификации сельскохозяйственного производства, устанавливало максимально допустимые цены на продовольствие, следило за его распределением, выясняло размер запасов продовольствия и потребностей в нем и т. п.
А. В. Чаянов принимал деятельное участие в работе нескольких комиссий «Особого совещания» и, кроме того, оперативно и энергично работал над злободневной проблематикой, сложившейся в военных условиях.
В начале 1915 года появились первые признаки надвигающейся разрухи. Начались перебои в снабжении населения хлебом и сахаром, и пока что причиной тому были лишь транспортные неувязки – половина подвижного состава железных дорог была изъята на военные перевозки. Кроме того, хлебные поставки были дезорганизованы произвольными ценами при закупках хлеба для армии.
Однако вмешательство государства не только не помогло устранить кризисные явления, но, напротив, еще более усугубило положение, ибо царская власть «принялась за это дело путем полицейских запрещений и приказаний». Эти меры произвели хаос в экономике. Чтобы исправить положение, в 1915 году в Москве собрался I Съезд по вопросам дороговизны, и на нем был принят план продовольственной кампании, выдвинутый экономистом В. Г. Громаном и поддержанный группой его коллег. План этот затем был поддержан Всероссийским Земским союзом и Союзом городов.
Съезд исходил из того, что для исправления создавшегося положения требовалось, прежде всего, взять на строгий учет всю совокупность продовольствия в стране и на этой основе разработать план снабжения страны и план перевозок продуктов. Нужно было создать единый государственный аппарат, задачей которого было бы «передать хлеб из рук производителя в печь булочника и в лавку торговца», причем при создании этого аппарата предусматривалась самая активная роль общественности. И, наконец, следовало построить такую координированную систему цен, которая учитывала бы цены на все другие товары и была бы сообразна им. Однако царская власть, проводя этот план в жизнь, «коверкала его до неузнаваемости... и в итоге мы получили тот кризис, перед которым сейчас находимся». Кризис привел к Февральской революции.
Временное правительство, опираясь на буржуазные партии и созданные ими общественные организации, всячески способствовало созыву различных съездов, на которых ему была бы высказана общественная поддержка.
Одним из них стал собравшийся в Москве 25–27 марта Всероссийский кооперативный съезд. Он поддержал Временное правительство и избрал Совет всероссийских кооперативных съездов, придав ему характер политической организации. В Совет был избран и А. В. Чаянов, который с самого начала Февральской революции и до Октября 1917 года был не только лоялен по отношению к Временному правительству, но и решительно его поддерживал.
Однако Временное правительство, не сумев вывести страну из кризиса, не сумело решить и продовольственный вопрос. Создав Министерство продовольствия и Продовольственные комитеты, оно ввело хлебную монополию и карточную систему, но этими полумерами продовольственная проблема из-за саботажа помещиков, торговцев и кулаков, наживавшихся на все возраставших трудностях, разрешена не была.
25 марта была установлена дневная норма выдачи хлеба на одного человека в 1 фунт (400 граммов. – В. Б.), но летом фактическая выдача хлеба в ряде мест достигала лишь половины установленной нормы. К 14 октября в Петрограде запасы хлеба не превышали недельной нормы. Не лучше обстояло дело и на фронтах. Весной Временное правительство еще надеялось спасти положение, опираясь на различные общественные институты, среди которых не последнюю роль играла «Лига аграрных реформ».
Созданная в апреле 1917 года, она являлась общественным институтом, в который входили представители Земского союза, Вольного экономического общества, Московского и Харьковского обществ сельского хозяйства и ряда научных организаций. В Лигу входили и ученые-аграрники организационно-производственной группы – А. В. Чаянов, А. Н. Челинцев, Н. П. Макаров, А. А. Рыбников.
Сами организаторы считали Лигу академическим непартийным институтом, выступавшим в роли «мозгового треста» по аграрным вопросам. Руководители Лиги являлись активными участниками Главного земельного комитета – учреждения, созданного временным правительством для разработки Временных мер и подготовки проведения земельной реформы при министре земледелия. В 1917–1918 годах Лига провела три Всероссийских съезда. Чаянов выступал на каждом из них, касаясь разных сторон аграрного вопроса.
Кардинальным средством решения аграрного вопроса А. В. Чаянов считал социализацию земли, то есть передачу всей земли без выкупа в распоряжение органов народного самоуправления и уравнительное распределение ее по трудовой или потребительной норме между теми крестьянами, которые ведут хозяйство собственным трудом.
А. В. Чаянов считал также, что в деревне могут существовать различные формы трудового землепользования – и личная, и общинная, и артельная. Там, где удобнее личная, подворная или даже хуторская форма землепользования, она должна быть допущена. Там, где выгоднее и удобнее общинный строй жизни, община должна быть признана. Там, где группа лиц пожелает не только сообща пользоваться землей, но и сообща обрабатывать ее, может быть образована артель.
В перспективе развития, считал А. В. Чаянов, мелкие трудовые хозяйства станут сами собой объединяться в крупные, кооперативные, потому что это выгоднее и удобнее самим хозяйствам... Последней ступенью должно стать объединение самого сельскохозяйственного производства.
В то время, когда он писал и говорил о том, как следует решать проблемы сельского хозяйства, «Лига аграрных реформ» опубликовала книгу «Аграрный вопрос», в которой было помещено предисловие ее Распорядительного комитета. «Среди задач будущего строительства новой России, – говорилось в предисловии, – проблема аграрного устроения нашей деревни занимает исключительно важное место. От правильного ее решения в наибольшей степени зависит дальнейшее экономическое развитие нашей Родины».
Руководители Лиги в основных вопросах аграрного переустройства России стояли на позициях А. В. Чаянова, да и трудно было отделить их друг от друга. В «Манифесте», помещенном в той же книге, они заявляли: «Мы считаем, что:
1. Трудовое кооперативное крестьянское хозяйство должно лечь в основу аграрного строительства России, и ему должны быть переданы земли нашей Родины;
2. Передача эта должна совершиться на основе государственного плана земельного устройства;
3. Земельное устройство есть только часть решения аграрной проблемы, которая включает в себя все вопросы, связанные с общими условиями сельскохозяйственного производства, организацией трудовых хозяйств и организацией связи этих хозяйств с общим мировым хозяйством».
Заметим, что одним из руководителей Лиги был профессор С. Л. Маслов, с которым А. В. Чаянова связывала долгая совместная работа и в Союзе льноводов, и в Главном земельном комитете, где Маслов был заместителем председателя.
3 октября 1917 года С. Л. Маслов вошел в состав 3-го коалиционного Временного правительства – последнего буржуазного правительства России – в качестве министра земледелия. По существовавшей тогда традиции министру предоставлялось право самому выбирать себе «товарищей», то есть заместителей. С. Л. Маслов назвал одним из своих «товарищей» А. В. Чаянова.
После Февральской революции А. В. Чаянов входил в состав Государственного комитета по народному образованию и во Временный совет Российской Республики, образованный 20 сентября 1917 года на расширенном заседании президиума Демократического совещания. Будучи беспартийным социалистом, он представлял там кооператоров России. Первоначально Временный совет Российской Республики назывался Всероссийским демократическим советом, состоял из 313 человек и до созыва Учредительного Собрания объявил себя представительным органом – Предпарламентом, перед которым несло ответственность Временное правительство. Все это делало 29-летнего профессора заметной фигурой в общественном движении и в политической жизни страны. Поэтому выбор Маслова не был неожиданностью ни для общества, ни для самого Чаянова. Однако пробыл он в должности товарища министра земледелия всего 2 недели, а потом был уволен новым (советским) правительством 16 ноября 1917 года.
После октября 1917 года Чаянов честно и самоотверженно трудился, решая множество конкретных задач по развитию советского сельского хозяйства. Он был не только блестящим практиком, но и выдающимся теоретиком аграрного вопроса, решительно расходясь со Сталиным в методах и смысле проведения коллективизации.
За свою недолгую жизнь (он прожил всего 49 лет) Чаянов написал около 400 книг и статей, переведенных на многие языки в разных странах мира. Идеи, высказанные в них, составили целостное и законченное учение, которое, будучи применено на всех континентах, спасло от голода сотни миллионов людей. И, к глубокому сожалению, только у себя на родине это учение сначала было предано анафеме, а потом оказалось невостребованным.
Сталинская диктатура не терпела даже малейшего несогласия, а тем более возражений. Сталин еще до суда (при подготовке процесса) лично потребовал расстрела ученого, что и предопределило судьбу А. В. Чаянова.
Чаянов был расстрелян 3 октября 1937 года в Алма-Ате.
Анна Матвеевна (Павловна) Павлова
Федор Иванович Шаляпин
«МЫШЛЕНИЕ АФОРИЗМАМИ ХАРАКТЕРНО ДЛЯ НАРОДА»
Василий Осипович Ключевский
Афоризмы и изречения В. О. Ключевского
А. В. Чаянов принимал деятельное участие в работе нескольких комиссий «Особого совещания» и, кроме того, оперативно и энергично работал над злободневной проблематикой, сложившейся в военных условиях.
В начале 1915 года появились первые признаки надвигающейся разрухи. Начались перебои в снабжении населения хлебом и сахаром, и пока что причиной тому были лишь транспортные неувязки – половина подвижного состава железных дорог была изъята на военные перевозки. Кроме того, хлебные поставки были дезорганизованы произвольными ценами при закупках хлеба для армии.
Однако вмешательство государства не только не помогло устранить кризисные явления, но, напротив, еще более усугубило положение, ибо царская власть «принялась за это дело путем полицейских запрещений и приказаний». Эти меры произвели хаос в экономике. Чтобы исправить положение, в 1915 году в Москве собрался I Съезд по вопросам дороговизны, и на нем был принят план продовольственной кампании, выдвинутый экономистом В. Г. Громаном и поддержанный группой его коллег. План этот затем был поддержан Всероссийским Земским союзом и Союзом городов.
Съезд исходил из того, что для исправления создавшегося положения требовалось, прежде всего, взять на строгий учет всю совокупность продовольствия в стране и на этой основе разработать план снабжения страны и план перевозок продуктов. Нужно было создать единый государственный аппарат, задачей которого было бы «передать хлеб из рук производителя в печь булочника и в лавку торговца», причем при создании этого аппарата предусматривалась самая активная роль общественности. И, наконец, следовало построить такую координированную систему цен, которая учитывала бы цены на все другие товары и была бы сообразна им. Однако царская власть, проводя этот план в жизнь, «коверкала его до неузнаваемости... и в итоге мы получили тот кризис, перед которым сейчас находимся». Кризис привел к Февральской революции.
Временное правительство, опираясь на буржуазные партии и созданные ими общественные организации, всячески способствовало созыву различных съездов, на которых ему была бы высказана общественная поддержка.
Одним из них стал собравшийся в Москве 25–27 марта Всероссийский кооперативный съезд. Он поддержал Временное правительство и избрал Совет всероссийских кооперативных съездов, придав ему характер политической организации. В Совет был избран и А. В. Чаянов, который с самого начала Февральской революции и до Октября 1917 года был не только лоялен по отношению к Временному правительству, но и решительно его поддерживал.
Однако Временное правительство, не сумев вывести страну из кризиса, не сумело решить и продовольственный вопрос. Создав Министерство продовольствия и Продовольственные комитеты, оно ввело хлебную монополию и карточную систему, но этими полумерами продовольственная проблема из-за саботажа помещиков, торговцев и кулаков, наживавшихся на все возраставших трудностях, разрешена не была.
25 марта была установлена дневная норма выдачи хлеба на одного человека в 1 фунт (400 граммов. – В. Б.), но летом фактическая выдача хлеба в ряде мест достигала лишь половины установленной нормы. К 14 октября в Петрограде запасы хлеба не превышали недельной нормы. Не лучше обстояло дело и на фронтах. Весной Временное правительство еще надеялось спасти положение, опираясь на различные общественные институты, среди которых не последнюю роль играла «Лига аграрных реформ».
Созданная в апреле 1917 года, она являлась общественным институтом, в который входили представители Земского союза, Вольного экономического общества, Московского и Харьковского обществ сельского хозяйства и ряда научных организаций. В Лигу входили и ученые-аграрники организационно-производственной группы – А. В. Чаянов, А. Н. Челинцев, Н. П. Макаров, А. А. Рыбников.
Сами организаторы считали Лигу академическим непартийным институтом, выступавшим в роли «мозгового треста» по аграрным вопросам. Руководители Лиги являлись активными участниками Главного земельного комитета – учреждения, созданного временным правительством для разработки Временных мер и подготовки проведения земельной реформы при министре земледелия. В 1917–1918 годах Лига провела три Всероссийских съезда. Чаянов выступал на каждом из них, касаясь разных сторон аграрного вопроса.
Кардинальным средством решения аграрного вопроса А. В. Чаянов считал социализацию земли, то есть передачу всей земли без выкупа в распоряжение органов народного самоуправления и уравнительное распределение ее по трудовой или потребительной норме между теми крестьянами, которые ведут хозяйство собственным трудом.
А. В. Чаянов считал также, что в деревне могут существовать различные формы трудового землепользования – и личная, и общинная, и артельная. Там, где удобнее личная, подворная или даже хуторская форма землепользования, она должна быть допущена. Там, где выгоднее и удобнее общинный строй жизни, община должна быть признана. Там, где группа лиц пожелает не только сообща пользоваться землей, но и сообща обрабатывать ее, может быть образована артель.
В перспективе развития, считал А. В. Чаянов, мелкие трудовые хозяйства станут сами собой объединяться в крупные, кооперативные, потому что это выгоднее и удобнее самим хозяйствам... Последней ступенью должно стать объединение самого сельскохозяйственного производства.
В то время, когда он писал и говорил о том, как следует решать проблемы сельского хозяйства, «Лига аграрных реформ» опубликовала книгу «Аграрный вопрос», в которой было помещено предисловие ее Распорядительного комитета. «Среди задач будущего строительства новой России, – говорилось в предисловии, – проблема аграрного устроения нашей деревни занимает исключительно важное место. От правильного ее решения в наибольшей степени зависит дальнейшее экономическое развитие нашей Родины».
Руководители Лиги в основных вопросах аграрного переустройства России стояли на позициях А. В. Чаянова, да и трудно было отделить их друг от друга. В «Манифесте», помещенном в той же книге, они заявляли: «Мы считаем, что:
1. Трудовое кооперативное крестьянское хозяйство должно лечь в основу аграрного строительства России, и ему должны быть переданы земли нашей Родины;
2. Передача эта должна совершиться на основе государственного плана земельного устройства;
3. Земельное устройство есть только часть решения аграрной проблемы, которая включает в себя все вопросы, связанные с общими условиями сельскохозяйственного производства, организацией трудовых хозяйств и организацией связи этих хозяйств с общим мировым хозяйством».
Заметим, что одним из руководителей Лиги был профессор С. Л. Маслов, с которым А. В. Чаянова связывала долгая совместная работа и в Союзе льноводов, и в Главном земельном комитете, где Маслов был заместителем председателя.
3 октября 1917 года С. Л. Маслов вошел в состав 3-го коалиционного Временного правительства – последнего буржуазного правительства России – в качестве министра земледелия. По существовавшей тогда традиции министру предоставлялось право самому выбирать себе «товарищей», то есть заместителей. С. Л. Маслов назвал одним из своих «товарищей» А. В. Чаянова.
После Февральской революции А. В. Чаянов входил в состав Государственного комитета по народному образованию и во Временный совет Российской Республики, образованный 20 сентября 1917 года на расширенном заседании президиума Демократического совещания. Будучи беспартийным социалистом, он представлял там кооператоров России. Первоначально Временный совет Российской Республики назывался Всероссийским демократическим советом, состоял из 313 человек и до созыва Учредительного Собрания объявил себя представительным органом – Предпарламентом, перед которым несло ответственность Временное правительство. Все это делало 29-летнего профессора заметной фигурой в общественном движении и в политической жизни страны. Поэтому выбор Маслова не был неожиданностью ни для общества, ни для самого Чаянова. Однако пробыл он в должности товарища министра земледелия всего 2 недели, а потом был уволен новым (советским) правительством 16 ноября 1917 года.
После октября 1917 года Чаянов честно и самоотверженно трудился, решая множество конкретных задач по развитию советского сельского хозяйства. Он был не только блестящим практиком, но и выдающимся теоретиком аграрного вопроса, решительно расходясь со Сталиным в методах и смысле проведения коллективизации.
За свою недолгую жизнь (он прожил всего 49 лет) Чаянов написал около 400 книг и статей, переведенных на многие языки в разных странах мира. Идеи, высказанные в них, составили целостное и законченное учение, которое, будучи применено на всех континентах, спасло от голода сотни миллионов людей. И, к глубокому сожалению, только у себя на родине это учение сначала было предано анафеме, а потом оказалось невостребованным.
Сталинская диктатура не терпела даже малейшего несогласия, а тем более возражений. Сталин еще до суда (при подготовке процесса) лично потребовал расстрела ученого, что и предопределило судьбу А. В. Чаянова.
Чаянов был расстрелян 3 октября 1937 года в Алма-Ате.
Анна Матвеевна (Павловна) Павлова
Великая русская балерина Анна Матвеевна Павлова (для благозвучия переменившая себе позднее отчество на Павловну) родилась в Петербурге 31 января 1881 года в семье отставного солдата и прачки. Отец умер, когда Ане было всего 2 года, и им с матерью нередко приходилось голодать. Бывали, однако, и светлые дни. Так было, когда Ане исполнилось 8 лет и мать повезла ее в Мариинский театр на балет «Спящая красавица». «С первых же нот оркестра, – писала потом Павлова, – я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Но когда взвился занавес, открыв раззолоченную залу дворца, я тихонько вскрикнула от радости. И, помню, закрыла лицо, когда на сцену выехала старая злая волшебница в карете, запряженной крысами.
Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс.
– Хотела бы ты так танцевать? – с улыбкой спросила меня мама.
– Нет, не так. Я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает Спящую красавицу. Когда-нибудь и я буду Спящей красавицей и буду, как она, танцевать в этом самом театре.
Мама засмеялась и назвала меня глупенькой».
И все же права оказалась 8-летняя девочка, а не любящая ее мать.
Павлова поступила в Петербургское театральное училище. В числе 11-ти претенденток из числа 60-ти конкурсанток, претендовавших на обучение в Императорской балетной школе, после экзаменов оказалась и она.
«Поступить в Императорскую балетную школу – это все равно, что поступить в монастырь, – писала Павлова впоследствии, – такая там царит железная дисциплина». Сходство с монастырем дополнялось частыми молитвами, почти постоянным чувством голода и ужесточалось по сравнению с монастырем ежедневными обливаниями холодной водой и многочасовыми занятиями в репетиционных залах, перемежающимися с обычными уроками за партой.
Павлова сформировала для себя несколько заповедей и на первое место ставила следующие из них:
1. Красота не терпит дилетантства. Служить ей, значит, посвятить себя ей целиком, без остатка;
2. Даже балерина, имеющая успех, не может позволить себе лениться;
3. Не пытайтесь рабски подражать великим балеринам, выражайте свои чувства по-своему.
В 1899 году она окончила школу и через 7 лет получила звание балерины, протанцевав все эти годы на сцене Мариинского театра. Еще через 4 года Павлова начала гастролировать по городам России, и это принесло ей сначала всероссийскую, а вскоре и мировую славу. Ее появление в балетных спектаклях театров Петербурга и Москвы стало большой редкостью, так как с 1908 года она почти все время проводила в зарубежных поездках.
Павлова триумфально выступала в так называемых «Русских сезонах», проходивших в Париже, в Берлине, Брюсселе, Монте-Карло, Лондоне, Будапеште и других европейских городах. «Русские сезоны» были организованы выдающимся театральным деятелем и искусствоведом С. П. Дягилевым и проходили с 1907 до 1929 года.
В 1909–1912 годах в Париже стала выступать балетная труппа Мариинского театра, в которой ведущие партии исполняли А. П. Павлова, Е. В. Гельцер и В. Ф. Нижинский. Руководителем труппы был прославленный балетмейстер и педагог М. М. Фокин, сделавший для Павловой очень много. Он, как и Павлова, был выпускником Петербургского театрального училища, а потом солистом Мариинского театра и преподавателем училища.
В спектаклях и концертах, поставленных Фокиным, Павлова исполняла ведущие партии в балетах «Виноградная лоза» Рубинштейна, «Эвника» Щербачева, «Павильон Армиды» Черепнина. Специально для Павловой он поставил концертный номер «Лебедь» на музыку Сен-Санса (за границей этот номер стал называться «Умирающий лебедь» и впоследствии сохранил это название).
В 1910 году Павлова создала собственную труппу и стала гастролировать с нею по всему миру. Накануне Первой мировой войны она приехала в Москву и летом 1914 года дала в саду «Эрмитаж» свой последний концерт в России.
Оставаясь за рубежом, Павлова считалась великой русской балериной, которая не только была подготовлена классической русской балетной школой, но и во многом предопределила дальнейший рост русского балета.
Умерла она в Гааге 23 января 1931 года.
Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс.
– Хотела бы ты так танцевать? – с улыбкой спросила меня мама.
– Нет, не так. Я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает Спящую красавицу. Когда-нибудь и я буду Спящей красавицей и буду, как она, танцевать в этом самом театре.
Мама засмеялась и назвала меня глупенькой».
И все же права оказалась 8-летняя девочка, а не любящая ее мать.
Павлова поступила в Петербургское театральное училище. В числе 11-ти претенденток из числа 60-ти конкурсанток, претендовавших на обучение в Императорской балетной школе, после экзаменов оказалась и она.
«Поступить в Императорскую балетную школу – это все равно, что поступить в монастырь, – писала Павлова впоследствии, – такая там царит железная дисциплина». Сходство с монастырем дополнялось частыми молитвами, почти постоянным чувством голода и ужесточалось по сравнению с монастырем ежедневными обливаниями холодной водой и многочасовыми занятиями в репетиционных залах, перемежающимися с обычными уроками за партой.
Павлова сформировала для себя несколько заповедей и на первое место ставила следующие из них:
1. Красота не терпит дилетантства. Служить ей, значит, посвятить себя ей целиком, без остатка;
2. Даже балерина, имеющая успех, не может позволить себе лениться;
3. Не пытайтесь рабски подражать великим балеринам, выражайте свои чувства по-своему.
В 1899 году она окончила школу и через 7 лет получила звание балерины, протанцевав все эти годы на сцене Мариинского театра. Еще через 4 года Павлова начала гастролировать по городам России, и это принесло ей сначала всероссийскую, а вскоре и мировую славу. Ее появление в балетных спектаклях театров Петербурга и Москвы стало большой редкостью, так как с 1908 года она почти все время проводила в зарубежных поездках.
Павлова триумфально выступала в так называемых «Русских сезонах», проходивших в Париже, в Берлине, Брюсселе, Монте-Карло, Лондоне, Будапеште и других европейских городах. «Русские сезоны» были организованы выдающимся театральным деятелем и искусствоведом С. П. Дягилевым и проходили с 1907 до 1929 года.
В 1909–1912 годах в Париже стала выступать балетная труппа Мариинского театра, в которой ведущие партии исполняли А. П. Павлова, Е. В. Гельцер и В. Ф. Нижинский. Руководителем труппы был прославленный балетмейстер и педагог М. М. Фокин, сделавший для Павловой очень много. Он, как и Павлова, был выпускником Петербургского театрального училища, а потом солистом Мариинского театра и преподавателем училища.
В спектаклях и концертах, поставленных Фокиным, Павлова исполняла ведущие партии в балетах «Виноградная лоза» Рубинштейна, «Эвника» Щербачева, «Павильон Армиды» Черепнина. Специально для Павловой он поставил концертный номер «Лебедь» на музыку Сен-Санса (за границей этот номер стал называться «Умирающий лебедь» и впоследствии сохранил это название).
В 1910 году Павлова создала собственную труппу и стала гастролировать с нею по всему миру. Накануне Первой мировой войны она приехала в Москву и летом 1914 года дала в саду «Эрмитаж» свой последний концерт в России.
Оставаясь за рубежом, Павлова считалась великой русской балериной, которая не только была подготовлена классической русской балетной школой, но и во многом предопределила дальнейший рост русского балета.
Умерла она в Гааге 23 января 1931 года.
Федор Иванович Шаляпин
Великий русский певец и актер Федор Иванович Шаляпин родился в Казани 1 февраля 1873 года. Его отец был писарем в сельской управе, мать работала по дому, растя Федора и еще двух младших детей – брата и сестру.
В детстве Федор пел в церковном хоре, на свадьбах и похоронах. В 13-летнем возрасте он окончил четырехклассное церковно-приходское училище. С этого же возраста увлекся театром, но жизнь заставила его пойти «в люди»: был он писарем в ломбарде, учеником-столяром в ремесленном училище, писарем в земской управе, в суде, в Духовной консистории.
В 17 лет Шаляпин подписал первый контракт, поступил хористом в оперную труппу Семенова-Самарского, но продолжал служить писарем в уфимской управе. Потом пел в Самаре, гастролировал по городам Поволжья, Урала, Средней Азии и Кавказа.
В Тифлисе (нынешнем Тбилиси) Шаляпин стал брать уроки у профессора Усатова – бывшего певца Императорских театров, который и сделал из него оперного певца. Он стал петь в Тифлисском оперном театре в спектаклях «Паяцы», «Борис Годунов» и «Евгений Онегин». Оттуда Шаляпин переехал в Петербург и стал солистом Мариинского театра, но вскоре, переехав в Москву, стал солистом очень престижной частной оперы С. И. Мамонтова. В Москве он женился на прелестной солистке – балерине-итальянке Торначи. Именно тогда Шаляпин соединил оперу с драмой, не только став выдающимся певцом, но и великим драматическим артистом, опровергнув мнение, что в опере нельзя играть Шекспира.
У Мамонтова он познакомился с выдающимися художниками – Поленовым, Серовым, Врубелем, Коровиным, Виктором Васнецовым.
В 1898 году он сблизился с С. В. Рахманиновым, бывшим тогда дирижером оркестра в опере Мамонтова, и начал репетировать роль царя Бориса в опере «Борис Годунов». Углубляясь в роль, он познакомился с историком В. О. Ключевским, советами которого часто пользовался при подготовке ролей в операх, посвященных истории России. Шаляпин не только мастерски пел, но и изображал исторически достоверную психологию представляемого им лица.
Опера Мамонтова была преимущественно русской. Там ставились «Садко», «Хованщина», «Псковитянка», «Майская ночь», «Царская невеста» и другие спектакли.
В 1896 году Шаляпин познакомился с критиком и историком искусства В. В. Стасовым, под сильным влиянием которого находился очень долго. До конца своих дней В. В. Стасов был надежным защитником Федора Ивановича.
На следующий год Шаляпин впервые поехал за границу. Побывав во Франции и Германии, он возвратился в Россию и стал петь в Мариинском театре.
В 1899 году он начал петь в Большом театре в Москве, связав с ним 20 лет своей жизни. Тогда же Шаляпин поехал на Всемирную выставку в Париж, выступая в разных музыкальных салонах, после чего его слава выдающегося певца стала еще значительнее, чем прежде. Вскоре Шаляпина пригласили выступить в Миланском оперном театре «Ла Скала» и спеть партию Мефистофеля в одноименной опере миланского композитора Арриго Бойто. Шаляпин поехал в Милан, пройдя хорошую подготовку у Рахманинова, который помог ему выучить оперную партию. В «Ла Скала» 28-летний Певец пел вместе со своим сверстником Энрико Карузо, а оркестром дирижировал 34-летний Артуро Тосканини. Успех первого спектакля был триумфальным.
В 1907, 1908, 1909 и 1913 годах Шаляпин с небывалым успехом выступал в «Русских сезонах» С. П. Дягилева вместе с композиторами Рахманиновым, Скрябиным и Римским-Корсаковым, артистами балета Нижинским, Павловой и Баланчиным, художниками Бакстом, Бенуа и Головиным.
Репертуар Шаляпина к тому времени стал очень широк: он исполнял партии Фарлафа из «Руслана и Людмилы», Пимена и царя Бориса из «Бориса Годунова», Демона из одноименной оперы Рубинштейна, Алеко из «Цыган», Дон Кихота из одноименной оперы Массне и др.
После гастролей в Париже Шаляпин пел в Монте-Карло, а затем в Нью-Йорке и в Лондоне, где в 1913 году проходили «Русские сезоны». Тогда же он пел в Берлине, потом снова в Париже, а накануне Первой мировой войны – в Лондоне.
В Петербург, переименованный в Петроград, Шаляпин возвратился через Норвегию и Финляндию. Здесь провел он годы войны, продолжая петь на сцене Мариинского театра.
13 ноября 1918 года Совет Народных Комиссаров Союза коммун Северной области присвоил Шаляпину звание «Народный артист Республики». Однако в 1922 году он уехал за границу и остался жить в Париже, гастролируя по всему свету.
Шаляпин оставался великим русским певцом, пропагандируя русскую музыку и драматическое мастерство до конца своих дней.
Он умер в Париже 12 апреля 1938 года.
В детстве Федор пел в церковном хоре, на свадьбах и похоронах. В 13-летнем возрасте он окончил четырехклассное церковно-приходское училище. С этого же возраста увлекся театром, но жизнь заставила его пойти «в люди»: был он писарем в ломбарде, учеником-столяром в ремесленном училище, писарем в земской управе, в суде, в Духовной консистории.
В 17 лет Шаляпин подписал первый контракт, поступил хористом в оперную труппу Семенова-Самарского, но продолжал служить писарем в уфимской управе. Потом пел в Самаре, гастролировал по городам Поволжья, Урала, Средней Азии и Кавказа.
В Тифлисе (нынешнем Тбилиси) Шаляпин стал брать уроки у профессора Усатова – бывшего певца Императорских театров, который и сделал из него оперного певца. Он стал петь в Тифлисском оперном театре в спектаклях «Паяцы», «Борис Годунов» и «Евгений Онегин». Оттуда Шаляпин переехал в Петербург и стал солистом Мариинского театра, но вскоре, переехав в Москву, стал солистом очень престижной частной оперы С. И. Мамонтова. В Москве он женился на прелестной солистке – балерине-итальянке Торначи. Именно тогда Шаляпин соединил оперу с драмой, не только став выдающимся певцом, но и великим драматическим артистом, опровергнув мнение, что в опере нельзя играть Шекспира.
У Мамонтова он познакомился с выдающимися художниками – Поленовым, Серовым, Врубелем, Коровиным, Виктором Васнецовым.
В 1898 году он сблизился с С. В. Рахманиновым, бывшим тогда дирижером оркестра в опере Мамонтова, и начал репетировать роль царя Бориса в опере «Борис Годунов». Углубляясь в роль, он познакомился с историком В. О. Ключевским, советами которого часто пользовался при подготовке ролей в операх, посвященных истории России. Шаляпин не только мастерски пел, но и изображал исторически достоверную психологию представляемого им лица.
Опера Мамонтова была преимущественно русской. Там ставились «Садко», «Хованщина», «Псковитянка», «Майская ночь», «Царская невеста» и другие спектакли.
В 1896 году Шаляпин познакомился с критиком и историком искусства В. В. Стасовым, под сильным влиянием которого находился очень долго. До конца своих дней В. В. Стасов был надежным защитником Федора Ивановича.
На следующий год Шаляпин впервые поехал за границу. Побывав во Франции и Германии, он возвратился в Россию и стал петь в Мариинском театре.
В 1899 году он начал петь в Большом театре в Москве, связав с ним 20 лет своей жизни. Тогда же Шаляпин поехал на Всемирную выставку в Париж, выступая в разных музыкальных салонах, после чего его слава выдающегося певца стала еще значительнее, чем прежде. Вскоре Шаляпина пригласили выступить в Миланском оперном театре «Ла Скала» и спеть партию Мефистофеля в одноименной опере миланского композитора Арриго Бойто. Шаляпин поехал в Милан, пройдя хорошую подготовку у Рахманинова, который помог ему выучить оперную партию. В «Ла Скала» 28-летний Певец пел вместе со своим сверстником Энрико Карузо, а оркестром дирижировал 34-летний Артуро Тосканини. Успех первого спектакля был триумфальным.
В 1907, 1908, 1909 и 1913 годах Шаляпин с небывалым успехом выступал в «Русских сезонах» С. П. Дягилева вместе с композиторами Рахманиновым, Скрябиным и Римским-Корсаковым, артистами балета Нижинским, Павловой и Баланчиным, художниками Бакстом, Бенуа и Головиным.
Репертуар Шаляпина к тому времени стал очень широк: он исполнял партии Фарлафа из «Руслана и Людмилы», Пимена и царя Бориса из «Бориса Годунова», Демона из одноименной оперы Рубинштейна, Алеко из «Цыган», Дон Кихота из одноименной оперы Массне и др.
После гастролей в Париже Шаляпин пел в Монте-Карло, а затем в Нью-Йорке и в Лондоне, где в 1913 году проходили «Русские сезоны». Тогда же он пел в Берлине, потом снова в Париже, а накануне Первой мировой войны – в Лондоне.
В Петербург, переименованный в Петроград, Шаляпин возвратился через Норвегию и Финляндию. Здесь провел он годы войны, продолжая петь на сцене Мариинского театра.
13 ноября 1918 года Совет Народных Комиссаров Союза коммун Северной области присвоил Шаляпину звание «Народный артист Республики». Однако в 1922 году он уехал за границу и остался жить в Париже, гастролируя по всему свету.
Шаляпин оставался великим русским певцом, пропагандируя русскую музыку и драматическое мастерство до конца своих дней.
Он умер в Париже 12 апреля 1938 года.
«МЫШЛЕНИЕ АФОРИЗМАМИ ХАРАКТЕРНО ДЛЯ НАРОДА»
Эта фраза принадлежит А. М. Горькому, и она удивительно точно подходит к теме последнего раздела нашей книги.
Мы познакомим вас, уважаемые читатели, с представителями русской интеллигенции, чьи научные изыскания и творческие произведения часто буквально расходились на цитаты, поскольку метко и образно определяли настрой в обществе, ментальность и взгляды на жизнь поколений, живших на рубеже XIX и XX веков.
Мы познакомим вас, уважаемые читатели, с представителями русской интеллигенции, чьи научные изыскания и творческие произведения часто буквально расходились на цитаты, поскольку метко и образно определяли настрой в обществе, ментальность и взгляды на жизнь поколений, живших на рубеже XIX и XX веков.
Василий Осипович Ключевский
Василий Осипович Ключевский родился 16 января 1841 года в селе Вознесенское Пензенской губернии, в семье священника. В 1860 году окончил Пензенскую духовную семинарию, но сразу же отказался от духовной карьеры. В том же году он поступил на историко-филологический факультет Московского университета и в 1865 году окончил его. С 1867 года начал преподавать «историю России» сначала в Александровском военном училище, затем в Московской духовной академии, находившейся в Троице-Сергиевой Лавре, на Высших женских курсах профессора В. И. Герье, в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В 1866 году опубликовал кандидатское сочинение на тему «Сказания иностранцев о Московском государстве». В 1872 году защитил магистерскую диссертацию на тему «Древнерусские жития святых, как исторический источник», а в 1882 году – докторскую диссертацию «Боярская дума Древней Руси».
Ключевский обладал необычайно широким кругозором, читал лекции от начала Руси до XVIII века. По его учебникам воспитывалось множество гимназистов и студентов. Сам он вскоре стал признанным главой российских историков, приобрел популярность как блестящий лектор, глубокий и остроумный эрудит, для которого равно значимыми были и форма, и содержание того, о чем он писал и говорил.
В. О. Ключевский придавал огромное значение силе слова. Недаром он однажды сказал: «Речь – расплавленное золото». Умер он в 1911 году.
Ключевский обладал необычайно широким кругозором, читал лекции от начала Руси до XVIII века. По его учебникам воспитывалось множество гимназистов и студентов. Сам он вскоре стал признанным главой российских историков, приобрел популярность как блестящий лектор, глубокий и остроумный эрудит, для которого равно значимыми были и форма, и содержание того, о чем он писал и говорил.
В. О. Ключевский придавал огромное значение силе слова. Недаром он однажды сказал: «Речь – расплавленное золото». Умер он в 1911 году.
Афоризмы и изречения В. О. Ключевского
Приведем здесь некоторые афоризмы, изречения и шутливые замечания Ключевского, дошедшие до нас в его записных книжках, лекциях студентов, слушавших его, воспоминаниях о нем друзей и знакомых.
· Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбегу, любит, поднявшись, оглянуться на место падения.
· Мы гораздо больше научаемся истории, наблюдая настоящее, чем поняли настоящее, изучая историю. Следовало бы наоборот.
· История – не учительница, а назидательница, наставница жизни; она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.
· Торжество исторической критики: из того, что говорят люди известного времени, подслушать то, о чем они умалчивали.
История, говорят не учившиеся истории, а только философствующие о ней, никого ничему и не научила. Если это даже и правда, истории это нисколько не касается, как науки: не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. Но и это не правда: история учит даже тех, кто у нее не учится; она их проучивает за невежество и пренебрежение. Кто действует помимо нее или вопреки ей, тот всегда в конце концов жалеет о своем отношении к ней. Она пока учит не тому, как жить по ней, а как учиться у нее: она пока только сечет своих непонятливых или ленивых учеников, как желудок наказывает жадных или неосторожных гастрономов, не сообщая им правил здорового питания, а только давая им чувствовать ошибки их в физиологии и увлечениях их аппетита.
· Помнить прошедшее и знать историю – не одно и то же. Помнить прошедшее, значит, знать, что было, и по бывшему гадать, не повторится ли и впредь нечто подобное. Знать свою историю, значит, понимать, почему так было и к чему неизбежно приведет бывшее. Вот почему знаток прошедшего – не историк. Для первого события минувшего – случайности, грядущие явления – неожиданности, иногда лишь напоминающие собою нечто, бывшее прежде; для второго все минувшее – только слагаемые той суммы, которую мы называем настоящим, а будущее – только ряд неизбежных следствий настоящего. Первый не идет дальше чтения и запоминания строк древних хартий и документов; второй силится читать и между строками, стараясь угадать, о чем они умолчали.
· Мудрено пишут только о том, чего не понимают.
· Блестящее перо и светлая мысль – не одно и то же.
· Крепкие слова не могут быть сильными доказательствами.
· Слово, что походка: иной ступает всей ступней, а шаги его едва слышны; другой крадется на цыпочках, а под ним пол дрожит.
Писатель весь переходит в свою книгу, компози-тор – в свои ноты, и в них они остаются вечно живыми. Раскройте книгу, разверните ноты, и кто умеет читать то и другое, перед ним встанут их творцы. Учитель – что проповедник: можно слово в слово записать проповедь, даже урок; читатель прочтет записанное, но проповеди и урока не услышит.
· Гармония мысли и слова – это очень важный и даже нередко роковой вопрос для нашего брата, преподавателя. Мы иногда портим свое дело нежеланием подумать, как надо сказать в данном случае; корень многих тяжких неудач наших – в неумении высказать свою мысль, одеть ее как следует. Иногда бедненькую и худенькую мысль мы облачаем в такую пышную одежду, что она путается и теряется в ненужных складках собственной оболочки, и до нее трудно добраться; а иногда здоровую, свежую мысль выразим так, что она вянет и блекнет в нашем выражении, как цветок, попавший под тяжелую жесткую подошву.
· Разномыслие от чего бывает? Видят один и тот же предмет, но смотрят на него с разных сторон.
· Ученые диссертации, имеющие двух оппонентов и ни одного читателя.
· Науку часто смешивают со знанием. Это – грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, то есть умение пользоваться знанием как следует.
· Чтобы быть ясным, оратор должен быть откровенным.
· Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбегу, любит, поднявшись, оглянуться на место падения.
· Мы гораздо больше научаемся истории, наблюдая настоящее, чем поняли настоящее, изучая историю. Следовало бы наоборот.
· История – не учительница, а назидательница, наставница жизни; она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.
· Торжество исторической критики: из того, что говорят люди известного времени, подслушать то, о чем они умалчивали.
История, говорят не учившиеся истории, а только философствующие о ней, никого ничему и не научила. Если это даже и правда, истории это нисколько не касается, как науки: не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. Но и это не правда: история учит даже тех, кто у нее не учится; она их проучивает за невежество и пренебрежение. Кто действует помимо нее или вопреки ей, тот всегда в конце концов жалеет о своем отношении к ней. Она пока учит не тому, как жить по ней, а как учиться у нее: она пока только сечет своих непонятливых или ленивых учеников, как желудок наказывает жадных или неосторожных гастрономов, не сообщая им правил здорового питания, а только давая им чувствовать ошибки их в физиологии и увлечениях их аппетита.
· Помнить прошедшее и знать историю – не одно и то же. Помнить прошедшее, значит, знать, что было, и по бывшему гадать, не повторится ли и впредь нечто подобное. Знать свою историю, значит, понимать, почему так было и к чему неизбежно приведет бывшее. Вот почему знаток прошедшего – не историк. Для первого события минувшего – случайности, грядущие явления – неожиданности, иногда лишь напоминающие собою нечто, бывшее прежде; для второго все минувшее – только слагаемые той суммы, которую мы называем настоящим, а будущее – только ряд неизбежных следствий настоящего. Первый не идет дальше чтения и запоминания строк древних хартий и документов; второй силится читать и между строками, стараясь угадать, о чем они умолчали.
· Мудрено пишут только о том, чего не понимают.
· Блестящее перо и светлая мысль – не одно и то же.
· Крепкие слова не могут быть сильными доказательствами.
· Слово, что походка: иной ступает всей ступней, а шаги его едва слышны; другой крадется на цыпочках, а под ним пол дрожит.
Писатель весь переходит в свою книгу, компози-тор – в свои ноты, и в них они остаются вечно живыми. Раскройте книгу, разверните ноты, и кто умеет читать то и другое, перед ним встанут их творцы. Учитель – что проповедник: можно слово в слово записать проповедь, даже урок; читатель прочтет записанное, но проповеди и урока не услышит.
· Гармония мысли и слова – это очень важный и даже нередко роковой вопрос для нашего брата, преподавателя. Мы иногда портим свое дело нежеланием подумать, как надо сказать в данном случае; корень многих тяжких неудач наших – в неумении высказать свою мысль, одеть ее как следует. Иногда бедненькую и худенькую мысль мы облачаем в такую пышную одежду, что она путается и теряется в ненужных складках собственной оболочки, и до нее трудно добраться; а иногда здоровую, свежую мысль выразим так, что она вянет и блекнет в нашем выражении, как цветок, попавший под тяжелую жесткую подошву.
· Разномыслие от чего бывает? Видят один и тот же предмет, но смотрят на него с разных сторон.
· Ученые диссертации, имеющие двух оппонентов и ни одного читателя.
· Науку часто смешивают со знанием. Это – грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, то есть умение пользоваться знанием как следует.
· Чтобы быть ясным, оратор должен быть откровенным.